между собой и несовпадение истории вызовет только лишнее подозрение.
- Я ищу место для маленькой фабрики за городом. Да не могу вот ничего
найти. Видно, что-то напутали, когда рассказывали о Бельстоне.
- В Бельстоне? - переспросил толстячок и сощурился, изображая тем
самым глубокую задумчивость.
- Нет. В пригороде.
- А что за место? Если вы мне опишете его, я думаю, что смогу помочь.
Брансом насколько мог описал местечко и добавил:
- Мне говорили, что одно из деревьев недавно подмыло, и оно упало на
дорогу.
Это был рискованный кусок информации. Он с волнением ждал, ожидая,
что вот его собеседник воскликнет: "А это там, где нашли скелет этой
бедной девушки!" Но, к его удивлению, его собеседник оскалился и сказал:
- Такое могло быть только лет пятьдесят назад.
- Что вы хотите этим сказать?
- Я здесь уже пятьдесят лет и за это время здесь нигде не могло быть
потоков воды.
- Вы уверены в этом?
- Да уж куда быть уверенней!
- Может, это просто не тот Бельстон?
- Сомневаюсь, - возразил толстяк. - Я никогда не слышал о другом
Бельстоне. По крайней мере, в этом полушарии.
Брансом пожал плечами, стараясь выглядеть равнодушным и безразличным.
- Ничего не остается, как вернуться и проверить все снова. Поездка
оказалась пустой тратой времени и денег.
- Не повезло, - посочувствовал его собеседник. - А почему бы вам не
попробовать обратиться к контору по недвижимому имуществу Кастера в
Хенбери?
- А это идея! Спасибо!
Он вернулся на автобусную остановку в полной растерянности. В таком
маленьком городишке как этот, такое событие, как убийство, пусть даже и
очень давнее, должно вызвать массу разговоров. И уж шофер такси должен был
бы об этом непременно заметить, когда они проезжали мимо. А толстяк
услышав об упавшем дереве, должен был тут же выложить все детали этого
события. А ни один из них об этом даже и не заикнулись.
И тут ему в голову пришла мысль, что местные газеты должны снабдить
его нужной информацией и не привлечь к нему никакого внимания. Он готов
был волосы рвать на себе от того, что вместо того, чтобы дрожать и
пускаться в бега, ему с самого начала нужно было обратиться к газетам.
Заметки в местных газетах могли ничего не говорить о его приметах,
особенно, если полиция только напала на его след. Но статья о происшедшем
с возможными теориями и намеками о том, что делается по этому поводу
должна была быть там непременно.
Он обратился к старику на соседней скамейке:
- Где здесь редакция местной газеты?
- У нас нет такого заведения. Мы пользуемся "Хенбери газет", она
выходит по пятницам.
Подошел автобус, он сел в него и устроился у окна. Через улицу, в
дверях магазинчика, все еще стоял толстяк и со скучающим видом наблюдал за
автобусом. Брансом вполне теперь был уверен, что если толстяка кто-нибудь
спросит о нем, тот сможет дать точное описание и точное время приезда и
отъезда. Он выглядел внимательным наблюдателем, который ничего не упустит,
если его спросить о том, что он видел.
Господи, почему другие люди обладают такой хорошей памятью, в то
время как его собственная память так подводит.
Если его преследователи докопаются до его поездки в Бельстон, это
может быть серьезной уликой. Возможно, что он сделал серьезную ошибку,
поехав сюда. Возможно, ему не следовало поступать так, давая волю
подсознательным порывам. Когда начнутся допросы, это путешествие будет
весить достаточно тяжело на чаше обвинения.
"Очень хорошо. Вы не виноваты. Допустим такой вариант. Допусти, что
ВЫ никогда не знали Элайн Лафарк. Тогда почему вы пустились в бега? Почему
вы покинули свой дом в таком паническом бегстве?"
"Я совсем не пускался в бега. Мне не от кого убегать. Я просто решил
недельку отдохнуть от работы. Я просто устал и мне нужно было отдохнуть".
"Это вам сказал врач?"
"Нет, я не консультировался у моего врача по этому вопросу".
"А почему нет? Если вы настолько устали, то доктор выдал бы вам на
этот счет документ и все было бы на много проще, не так ли?"
"Я не на столько устал. Я этого не утверждал. Не надо приписывать мне
лишнее".
"Не надо нас учить. Просто давайте прямые ответы на прямые вопросы.
Вам ведь нечего скрывать, не так ли?"
"Да".
"Вы сами себе поставили этот диагноз и сами себе прописали это
лекарство?"
"Да, против этого нет закона".
"Мы хорошо знаем законы. А теперь ответьте на такой вопрос - вам не
кажется странным, что вы решили отдохнуть как раз в тот момент, когда мы
напали на ваш след? И почему вы не могли отдохнуть дома, вместе со своей
женой и детьми?"
"Это никому бы не принесло пользы".
"Что вы хотите этим сказать?"
"Мое состояние беспокоило бы их и это в свою очередь беспокоило меня.
Это магический круг и он только ухудшил бы положение. Чем хуже я
чувствовал, тем сказывалась на мне их тревога. И я решил, что единственное
правильное решение, это отдохнуть где-нибудь в мирном спокойном местечке".
"В таком месте, как Бельстон?"
"Раз я уезжал из дома, мне надо было куда-то ехать, не так ли? Я мог
поехать куда угодно, совершенно произвольно".
"Вы сами сказали, что могли поехать куда угодно во всем большом мире.
Но вы поехали в Бельстон. Как вы это можете объяснить?"
"Я никак не могу это объяснить".
Возможно, что в этот момент он начнет кричать и они обменяются
многозначительными взглядами, давая друг другу понять, что тот, кто
кричит, обычно находится в углу. Он прокричит свой ответ, желая
подчеркнуть свою невиновность, а на самом деле только покажет им, что он
находится на пределе и вот-вот сломается.
"Я не могу вам сказать, почему я поехал именно туда. Я был на грани
нервного срыва и не мог логически рассуждать. Я поехал куда глаза глядят,
считая, что эта поездка поможет мне. Это чистая случайность, то, что я
поехал в Бельстон".
"Так и никак иначе?"
"Да".
"Вы совершенно случайно поехали именно туда?"
"Правильно".
"Вы вполне уверены в этом?"
"Да".
Дальше последует волчья улыбка.
"Когда вы уезжали из дома, вы сказали, что едете в Бельстон".
"Да?"
Поиски времени, отчаянное обдумывание ответа.
"Она так сказала".
"Она ошиблась".
"Ваши дети тоже слышали это".
Молчание.
"Все трое совершенно одинаково ошиблись?"
"Возможно, я это и говорил, но я не помню этого. Возможно, это
название и сидело у меня в голове и я назвал его не думая".
"И, таким образом, Вы поехали в богом забытый уголок, а? Многие из
ваших соседей и не подозревают о его существовании. А вот вы знали о нем.
Вы только что сказали, что это название сидело у Вас в голове. И как же
оно пришло к Вам в голову? Как вы узнали о его существовании?"
"Не знаю".
"Насколько мы знаем, вы там не родились. Вы там не женились. Ваша
жена тоже не из этих мест. Таким образом, у вас с этим местом нет ничего
общего. Так что же побудило вас поехать туда?"
"Я вам уже говорил, и несколько раз: я не знаю, почему я поехал
туда".
"А почему вы решили наговорить кучу лжи об этой поездке?"
"Я ничего не говорил. Я сказал об этом только своей жене, вы сами
только что сказали это".
"Не берите в голову, что мы говорили. Подумайте лучше о том, что вы
сами говорили. Вы сказали Макхену, что у ваших родственников неприятности.
А ваша жена об этом ничего не знает. Вы сказали жене, что едете по делам в
Бельстон, а они начисто отрицают это. Высказали шоферу такси, владельцу
магазина, что ищете место для фабрики, а на самом деле болтались, по вашим
словам, без дела".
"Я не хотел, чтобы Макхен знал, что я устал".
"Почему?"
"Я не хотел, чтобы он подумал, что я выбился из ритма. Я не хотел
показывать своей слабости".
"Ах так, но это не очень убедительно. Это вполне нормально, когда
служащий признается, что он устал и ему нужен отдых и его ему
предоставляют. Десять процентов персонала только в этом году пользовались
этим. Почему вы считаете свой случай исключением?"
Молчание.
"А что вы можете сказать о той сказке, которую вы рассказали своей
жене? Мужчины не врут привлекательным женщинам без основательных на то
причин".
"Она и так уже была очень взволнована моим состоянием, я не хотел
усиливать это волнение".
"Хорошо. Значит, вы поехали в Бельстон искать место для фабрики или
по крайней мере сказали, что ищите. У нас есть два свидетеля на этот счет.
Вы хотели завести собственное дело? И что же за производство вы хотели
организовать? Почему вы выбрали Бельстон, где нет даже железнодорожной
ветки?"
"Свидетели ошиблись".
"Оба сразу?"
"Да".
"Хм, они страдают галлюцинациями, также как ваша жена и дети?
Странно, как это все вас не понимают или понимают не правильно. А?"
Ответа нет.
"Медицинская экспертиза показала, что девушка была убита. Из всех,
кого мы подозревали, вы единственный, у кого была такая возможность и, мы
думаем, мотивы тоже. Преступление было совершено двадцать лет тому назад,
за это время вы успели сделаться любящим отцом и мужем и благонадежным
гражданином. Вы стали образцом в пригородном поселке".
Молчание.
"И вот еще одно совпадение. Вы устали от всего этого, как раз в то
время, как выплыло наружу это убийство. Еще большее совпадение. Вы
неожиданно взяли отпуск. И куда же вы поехали? В Бельстон!"
Молчание.
"Хватит валять дурака. Мы и так уже потеряли достаточно времени.
Давайте посмотрим фактам в лицо. Новость заставила вас подпрыгнуть, так
как у вас были для этого основательные причины. Вы решили проверить. Вы
решили выяснить, напала ли полиция на чей-нибудь след, и если да, то на
чей? В противном случае вам не спалось".
Молчание.
"Мистер Брансом, вы достаточно выдали себя, все это удовлетворит
любого судью. Ваша единственная надежда - чистосердечное признание. По
крайней мере, только это может спасти вашу шкуру".
Тишина, пристальный взгляд, потом небрежный взмах рукой.
"Уведите его. Пусть посидит и подумает, пока его адвокат не приедет
сюда".
Брансому не составило труда представить весь этот ужасный диалог, в
котором ему была предназначена роль загнанной в угол крысы. Неужели это
все так и будет, когда придет конец? Когда он подумал об этом, его пульс
резко участился.
Это неприятное чувство прошло к тому времени, как он достиг Хенбери.
Он сумел убедить себя в том, что праздное предчувствие и реальность - это
совершенно разные вещи. Будущее скорее в руках Бога, чем в его собственном
слишком активном воображении. Худшее может и никогда не случиться. А если
и случиться, то он встретит его в свое время и не раньше.
Он нашел редакцию "Хенбери газет" в нескольких ярдах от своего отеля,
вошел туда и спросил худого юношу с болезненным лицом, сидящего за
прилавком:
- У вас есть старые номера газет?
- Смотря какие.
- Не очень старые, начиная с последнего.
- Сколько угодно. Сколько вам?
- Дайте мне пожалуйста, дюжину, - сказал Брансом, подумав.
- Вы хотите двенадцать копий последнего номера?
- Нет, я хочу двенадцать номеров начиная с последнего.
Парень подобрал номера, свернул их в сверток, перевязал веревкой и
подал их Брансому. Брансом заплатил и вернулся к себе в номер. Он закрыл
дверь, сел на стул у окна и начал изучать газеты, страницу за страницей,
колонку за колонкой, не пропуская ничего.
Эти газеты перекрывали период в три месяца. Они сообщали о пожаре, о
нескольких самоубийствах, о кражах, ограблениях, перестрелке где-то за
городом. Но ничего экстраординарного не произошло в Бельстоне и его
окрестностях.
Он объяснить это двояко. Шофер мог говорить о преступлении, которое
было совершено где-нибудь в другом месте. Это родило в голове Брансома
мысль, что может быть его собственный грех таки останется нераскрытым.
С другой стороны, история, которую рассказал шофер, могла быть и
чистой правдой, без всяких ошибок, но произошла она много раньше. С другой
стороны, парень имел такой вид, будто он пережил это совсем недавно,
несколько дней назад или по крайней мере, на прошлой неделе. Из рассказа
шофера Брансом определенно понял, что все это рассказывается по живым
следам.
У Брансома закружилась голова. До этого он считал, что у властей было
еще слишком мало времени, чтобы выследить его, а если у них было более
трех месяцев, то они могут висеть у него на пятках. Может быть, сейчас, в
этот момент они уже стреляют вопросами в Дороти.
"Куда, говорите, он поехал? В Бельстон? А где это? Джо, попробуй
связаться там с полицией. Скажи им, что его надо задержать. Если это не
ложный след, они могут его тут же прихватить".
Он сидел в своем номере, борясь с сомнениями. С самого первого
момента до этой поры он сразу же поддавался панике. Теперь он попытался
бороться с этим. В его ушах гудели провода, по которым допрашивающие
Дороти пытаются связаться с полицией в Бельстоне или Хенбери. День или два
назад от такой мысли он бросился бы наутек без оглядки. Но не сейчас. Он
просидит здесь до утра и попробует удачи.
Ему просто необходимо дождаться здесь утра, так как редакция "Хенбери
газет" сейчас уже наверняка закрыта. Новых номеров газет он не сможет
получить до завтрашнего утра. Та часть мозга, которая боролась с паникой,
которая утверждала его трезво оценить ситуацию, настаивала на том, чтобы
он не уезжал отсюда, пока не убедится, что его либо ищут, либо его
преступление так и осталось похоронено навечно. Для этой цели можно и
рискнуть.
Бросив газеты в урну, он потер свой подбородок и решил, что ему стоит
побриться перед обедом. Он открыл свой чемодан и уставился в него с
подозрением, вещи были аккуратно уложены, ничего не пропало. С самого
начала он был очень аккуратен в вопросах упаковки своих вещей и, подобно
всем людям такого типа, мог с первого взгляда определить, если в его
чемодан заглядывал посторонний. Вещи в чемодане лежали почти все, но не
совсем так, как он их укладывал. Он был в полной уверенности, что кто-то
опорожнил чемодан, а потом заново уложил его.
Он не был абсолютно уверен, но все равно, все это походило на то, что
его чемодан быстро и грамотно обыскала. Что же они искали? При данных
обстоятельствах можно было дать только один ответ: они искала
доказательства. Вор не стал бы так тщательно снова паковать чемодан.
Скорее всего он бы разбросал вещи по всему номеру, срывая свою злость на
то, что в чемодане не было ничего ценного. Только при официальном обыске
обыскивающий мог так стараться скрыть свое деяние.
Он проверил замки на предмет взламывания, но они работали легко и
четко. А не ошибся ли он? Может, чемодан просто протрясло в дороге и вещи
слегка сдвинулись? Или же полиция в Хенбери начала уже действовать?
Следующие несколько минут он посвятил тщательной проверке. Осматривал
комнату, пытался найти окурок, небрежно сброшенный табачный пепел или
что-нибудь еще в этом роде, что могло бы свидетельствовать о непрошенных
гостях. Он ничего не нашел. Ни кровать, ни платяной шкаф не выдавали
никаких признаков обыска, никаких доказательств не было, если не считать,
что его запасной галстук был сложен слева направо, а не наоборот, а пачка
воротничков лежала кончиками вперед, а не назад.
Затем он боком подошел к окну, и, скрываясь за занавеской долго
наблюдал за улицей напротив отеля, пытаясь понять находится ли отель под
наблюдением. Это тоже ни к чему не привело. Прохожих было много, но
насколько он заметил, никто из них не прошел в течении этих двадцати минут
мимо отеля дважды, никто даже не проявил к отелю повышенного внимания.
Конечно, тому, кто официально наблюдает за отелем, не обязательно
шляться снаружи. Он вполне может находиться в своем отеле, сидеть в холле
и с невинным видом изображать отдыхающего клерка. Единственными
посетителями фойе были два престарелых джентльмена, которые что-то
оживленно обсуждали. Ни один из них не походил на полицейского,
преследовавшего убийцу. За прилавком сидел дежурный. Это был очень тощий
парень, который мог бы залезть в одну полицейскую штанину. Брансом подошел
к нему.
- Меня никто не спрашивал, пока меня не было?
- Нет, мистер Брансом.
- А вы кому-нибудь показывали мою комнату?
- Насколько я знаю, нет.
- Хм...
- Что-нибудь не в порядке? - спросил клерк, уставившись на него.
- Ничего особенного. Просто у меня такое чувство, что кто-то побывал
в моей комнате.
- Что-нибудь пропало? - спросил клерк, напрягаясь в предчувствии
неприятностей.
- Нет, нет, ничего.
Клерк заметно расслабился.
- Может быть, уборщица.
- Возможно.
Брансом в растерянности опусти глаза. Перед его носом оказалась
гостиничная книга, раскрытая на последней странице. Книга была развернута
в сторону клерка, но Брансом мог вполне четко видеть последнюю запись. То,
что надпись была для него вверх ногами, вызвало только небольшую задержку
в прочтении. Он растерянно уставился в книгу, в то время как его глаза,
тревожно сообщали мозгу о своей находке.
ДЖОЗЕФ РИРДОН, КОМНАТА 13.
- Спасибо, - поблагодарил он клерка.
Он быстро поднялся на верх, закрылся в номере и сел на кровать,
судорожно сжимая и разжимая пальцы и пытаясь представить себе сколько в
мире может быть Рирдонов. Может быть, шесть или семь тысяч, может быть
даже десять или больше. Но он не знал этого и не мог знать даже
приблизительно. К тому же этот долговязый шпик с острыми глазами из
института не обязательно должен быть Джозефом. Он может быть Дадли или
Мортимером, или еще как-нибудь, только не Джозефом. И все равно, это было
неприятное совпадение. Равно как случайная встреча с ним на станции перед
отъездом. Или узнать о том, что его чемодан обыскивали здесь, как только
сюда прибыл Рирдон.
Какое-то время он думал оплатить счет и уехать не совсем из города, а
переехать куда-нибудь в пригород и там провести ночь. Это, конечно, не
просто. В Хенбери только два отеля, а ходить сейчас по улицам в поисках
дома, где можно снять жилье, слишком поздно.
Была, конечно, альтернатива, с которой он поиграл как загнанная крыса
с мыслью атаковать терьера. Может пойти в тринадцатую комнату, постучать и
встретиться лицом к лицу с Рирдоном. Если парень окажется незнакомцем, то
все нормально.
"Извините, я ошибся комнатой".
Но если это тот самый Рирдон, то у Брансома будет наготове несколько
вопросов, как только он откроет дверь.
"Какого черта ты здесь делаешь? С чего это ты преследуешь меня?"
Да, это может сработать. Рирдон не сумеет обвинить его в чем-либо, не
имея доказательств. А если бы такие доказательства существовали, то он,
Брансом, был бы уже арестован. То, что еще никто не сумел найти достаточно
доказательств, дает ему преимущество, хотя и временное.
Наполненный решимостью, он вышел в коридор и поспешил к двери с
тринадцатым номером. Он решительно постучал в дверь. Он был в полной
готовности закатить сцену, если в дверях покажется знакомое лицо. Он
постучал еще раз, на этот раз более громко и с нетерпением. Ответа не
было. Брансом приложил ухо к замочной скважине, за дверью не было слышно
ни звука. Он постучал дальше и еще более громко. Тишина. Комната была
пуста. Он попробовал открыть дверь - дверь была закрыта.
В конце коридора послышались шаги, Брансом метнулся к своей комнате,
нырнул в нее, но оставил дверь слегка приоткрытой, а сам стал наблюдать за
коридором через щелку. Крупный, с большим животом мужчина прошел мимо
комнаты тринадцать и проследовал к выходу. Брансом закрыл свою дверь, сел
на кровать и стал задумчиво смотреть на кровать.
В конце концов, для большей безопасности он поставил под ручку двери
стул, долго изучал свою улицу в окно, стараясь найти соглядатаев, и, не
обнаружив ничего подозрительного, лег спать, но с тем же успехом он мог
всю ночь прогулять по улице - результат был бы тот же самый. Он скучал по
Дороти и детям, представляя их в мыслях, пытался догадаться, что они
сейчас делают и отгадать когда он снова увидит их. Часами он лежал,
находясь в каком-то состоянии, которое можно было определить как нечто
среднее между бодрствованием и полубессознательным забытьем. Иногда он
погружался в царство каких-то кошмарных снов, из которых его выводил
малейший посторонний звук. К рассвету он был совершенно разбитым, с
опухшими глазами.
В восемь тридцать утра он был уже в редакции "Хенбери газет", едва он
успела открыться. Возвратившись в отель, он принес огромную кипу газет,
положил их себе в номер и спустился позавтракать. В столовой было около
дюжины людей, которые ели и болтали. Но среди них не было никого, кого бы
он мог опознать. Он только подумал, что всех их можно было бы назвать
Рирдонами, и клерка, и крупного мужчину, и даже двух старых дев.
Покончив с завтраком, он поспешил к себе в номер, чтобы быстренько
просмотреть все газеты. По газетам он вернулся на год назад. Нигде не
упоминалось о его преступлении. Ни в одном номере ни слова. Может быть,
полиция по известным только ей причинам задержала публикацию новости, но
такое долгое молчание казалось тоже нереальным. А может, все это произошло
еще раньше и упоминание есть в более старых газетах? Или все же шофера
говорили о подобном, но другом преступлении.
Он все еще считал, что ему надо узнать все точно, но старался не
испытывать судьбу методами, которого он будет этого добиваться. И все же
он мог придумать, как узнать всю правду точно. И это будет очень опасный
ход, он даже не знал, хватит ли у него смелости на это. Это будет все
равно, что сунуть голову в пасть льву. Он должен пойти в полицию и
спросить их об этом прямо и откровенно, вот так!
Но сможет ли он улизнуть от них, если появится там под чужим именем и
придумает какую-нибудь правдоподобную историю? Ну, например, он может
представиться писателем, который пишет запутанные детективные истории и
просит у них помощи, он просит у них сведений о деле Элайн Лафарк. Афера!
Это уж слишком! Он мог представить реакцию полиции на такой акт.
"Эй, а как вы узнали об этом? В газетах об этом ничего не
упоминалась! А как вы узнали имя жертвы? Мы такого еще сами не знаем. Нам
кажется, мистер, что вы знаете об этом слишком много, чтобы это хорошо
сказалось на вашем здоровье. Только один человек может так много знать об
этом деле, тот человек, который это сделал!"
Затем они задержат его, как главного подозреваемого, довольно скоро
установят его настоящее имя и вот тогда у него под ногами загорится земля.
Слишком рискованно и на столь же глупо. А что, если позвонить по
телефону-автомату? Это идея. Они не могут схватить человека, который
находится от них на расстоянии нескольких миль на другом конце медного
провода, как бы они того не хотели. Ровно они не смогут проследить откуда
он звонит, если он не будет затягивать разговор. Потихоньку он начал
обучаться тем трюкам, которые используют беглецы. У него была чертовски
трудная жизнь.
Телефонная будка возле автобусной остановки будет идеальным местом.
Самая лучшая тактика - это узнать когда отходят автобусы и сделать звонок
перед отправлением двух-трех автобусов в разные концы. Если полиция
бросится в погоню за автобусами, в то время, как он спокойно пойдет в
отель. Полиция догонит автобусы, но никого там задержать не сможет, так
как у них не будет описания преступника.
Отлично, он попробует это и, может быть ему улыбнется удача и он
узнает что-нибудь важное. Если, к примеру, он скажет дежурному, что знает
кое-что о тех костях, которые нашли под деревом, и вот в ответ на это
дежурный заинтересуется, начнет задавать вопросы, попросит подождать, пока
он позовет детектива, то значит, все это мрачная реальность. Его
преступление обнаружено и власти работают над его раскрытием.
Обдумав свои действия до такой степени, он решил, что нет смысла
оттягивать выполнение операции и отправился на станцию, предварительно
убедившись, что дверь и чемодан надежно закрыты. Он быстро шагал по
коридору и когда поравнялся с комнатой N13, дверь ее открылась и на него
уставился Рирдон.
Даже не изобразив удивления, он воскликнул:
- Вот неожиданная встреча...
Он не успел закончить, Брансом тут же заехал ему по зубам. Это был
очень сильный удар, в который Брансом вложил всю свою силу, ярость и
страх. Рирдон сразу же полетел обратно в комнату.
В отчаянной ярости Брансом бросился за ним, и нанес ему еще один удар
в подбородок. Это был сильный, хорошо нацеленный удар, который мог бы
свалить с ног человека намного здоровее и тяжелее Рирдона. Но не смотря на
свою худобу, Рирдон оказался крепким малым. И хотя удары были совершенно
неожиданными для него, Рирдон удержался на ногах. Он развернулся, взмахнул
руками и попробовал сгруппироваться.
Брансом решил полностью использовать свое преимущество и не дать
Рирдону никакой возможности сопротивляться. Ярость родила в нем такую
силу, о существовании которой он не подозревал. Он отскочил в сторону и
нанес Рирдону еще один сильный удар по горлу. Рирдон издал хриплый
кашляющий звук и начал падать. Он поднял руку и всем своим видом
показывал, что хочет закричать, но не может.
Брансом нанес еще три удара, прежде чем Рирдон упал, упал не резко, а
тихо и спокойно, как лишенный человека костюм. Да, он был крепкий мужик и
ему надо было получить много для такого результата. Брансом, тяжело дыша,
склонился над ним. Бросив взгляд назад, он заметил, что дверь в номер
широко раскрыта. Он подошел к двери и выглянул в коридор. Ни души. Никто
не слышал шума короткой схватки, никто не поднял тревоги. Тщательно закрыв
дверь, Брансом вернулся к своему противнику.
- Я ищу место для маленькой фабрики за городом. Да не могу вот ничего
найти. Видно, что-то напутали, когда рассказывали о Бельстоне.
- В Бельстоне? - переспросил толстячок и сощурился, изображая тем
самым глубокую задумчивость.
- Нет. В пригороде.
- А что за место? Если вы мне опишете его, я думаю, что смогу помочь.
Брансом насколько мог описал местечко и добавил:
- Мне говорили, что одно из деревьев недавно подмыло, и оно упало на
дорогу.
Это был рискованный кусок информации. Он с волнением ждал, ожидая,
что вот его собеседник воскликнет: "А это там, где нашли скелет этой
бедной девушки!" Но, к его удивлению, его собеседник оскалился и сказал:
- Такое могло быть только лет пятьдесят назад.
- Что вы хотите этим сказать?
- Я здесь уже пятьдесят лет и за это время здесь нигде не могло быть
потоков воды.
- Вы уверены в этом?
- Да уж куда быть уверенней!
- Может, это просто не тот Бельстон?
- Сомневаюсь, - возразил толстяк. - Я никогда не слышал о другом
Бельстоне. По крайней мере, в этом полушарии.
Брансом пожал плечами, стараясь выглядеть равнодушным и безразличным.
- Ничего не остается, как вернуться и проверить все снова. Поездка
оказалась пустой тратой времени и денег.
- Не повезло, - посочувствовал его собеседник. - А почему бы вам не
попробовать обратиться к контору по недвижимому имуществу Кастера в
Хенбери?
- А это идея! Спасибо!
Он вернулся на автобусную остановку в полной растерянности. В таком
маленьком городишке как этот, такое событие, как убийство, пусть даже и
очень давнее, должно вызвать массу разговоров. И уж шофер такси должен был
бы об этом непременно заметить, когда они проезжали мимо. А толстяк
услышав об упавшем дереве, должен был тут же выложить все детали этого
события. А ни один из них об этом даже и не заикнулись.
И тут ему в голову пришла мысль, что местные газеты должны снабдить
его нужной информацией и не привлечь к нему никакого внимания. Он готов
был волосы рвать на себе от того, что вместо того, чтобы дрожать и
пускаться в бега, ему с самого начала нужно было обратиться к газетам.
Заметки в местных газетах могли ничего не говорить о его приметах,
особенно, если полиция только напала на его след. Но статья о происшедшем
с возможными теориями и намеками о том, что делается по этому поводу
должна была быть там непременно.
Он обратился к старику на соседней скамейке:
- Где здесь редакция местной газеты?
- У нас нет такого заведения. Мы пользуемся "Хенбери газет", она
выходит по пятницам.
Подошел автобус, он сел в него и устроился у окна. Через улицу, в
дверях магазинчика, все еще стоял толстяк и со скучающим видом наблюдал за
автобусом. Брансом вполне теперь был уверен, что если толстяка кто-нибудь
спросит о нем, тот сможет дать точное описание и точное время приезда и
отъезда. Он выглядел внимательным наблюдателем, который ничего не упустит,
если его спросить о том, что он видел.
Господи, почему другие люди обладают такой хорошей памятью, в то
время как его собственная память так подводит.
Если его преследователи докопаются до его поездки в Бельстон, это
может быть серьезной уликой. Возможно, что он сделал серьезную ошибку,
поехав сюда. Возможно, ему не следовало поступать так, давая волю
подсознательным порывам. Когда начнутся допросы, это путешествие будет
весить достаточно тяжело на чаше обвинения.
"Очень хорошо. Вы не виноваты. Допустим такой вариант. Допусти, что
ВЫ никогда не знали Элайн Лафарк. Тогда почему вы пустились в бега? Почему
вы покинули свой дом в таком паническом бегстве?"
"Я совсем не пускался в бега. Мне не от кого убегать. Я просто решил
недельку отдохнуть от работы. Я просто устал и мне нужно было отдохнуть".
"Это вам сказал врач?"
"Нет, я не консультировался у моего врача по этому вопросу".
"А почему нет? Если вы настолько устали, то доктор выдал бы вам на
этот счет документ и все было бы на много проще, не так ли?"
"Я не на столько устал. Я этого не утверждал. Не надо приписывать мне
лишнее".
"Не надо нас учить. Просто давайте прямые ответы на прямые вопросы.
Вам ведь нечего скрывать, не так ли?"
"Да".
"Вы сами себе поставили этот диагноз и сами себе прописали это
лекарство?"
"Да, против этого нет закона".
"Мы хорошо знаем законы. А теперь ответьте на такой вопрос - вам не
кажется странным, что вы решили отдохнуть как раз в тот момент, когда мы
напали на ваш след? И почему вы не могли отдохнуть дома, вместе со своей
женой и детьми?"
"Это никому бы не принесло пользы".
"Что вы хотите этим сказать?"
"Мое состояние беспокоило бы их и это в свою очередь беспокоило меня.
Это магический круг и он только ухудшил бы положение. Чем хуже я
чувствовал, тем сказывалась на мне их тревога. И я решил, что единственное
правильное решение, это отдохнуть где-нибудь в мирном спокойном местечке".
"В таком месте, как Бельстон?"
"Раз я уезжал из дома, мне надо было куда-то ехать, не так ли? Я мог
поехать куда угодно, совершенно произвольно".
"Вы сами сказали, что могли поехать куда угодно во всем большом мире.
Но вы поехали в Бельстон. Как вы это можете объяснить?"
"Я никак не могу это объяснить".
Возможно, что в этот момент он начнет кричать и они обменяются
многозначительными взглядами, давая друг другу понять, что тот, кто
кричит, обычно находится в углу. Он прокричит свой ответ, желая
подчеркнуть свою невиновность, а на самом деле только покажет им, что он
находится на пределе и вот-вот сломается.
"Я не могу вам сказать, почему я поехал именно туда. Я был на грани
нервного срыва и не мог логически рассуждать. Я поехал куда глаза глядят,
считая, что эта поездка поможет мне. Это чистая случайность, то, что я
поехал в Бельстон".
"Так и никак иначе?"
"Да".
"Вы совершенно случайно поехали именно туда?"
"Правильно".
"Вы вполне уверены в этом?"
"Да".
Дальше последует волчья улыбка.
"Когда вы уезжали из дома, вы сказали, что едете в Бельстон".
"Да?"
Поиски времени, отчаянное обдумывание ответа.
"Она так сказала".
"Она ошиблась".
"Ваши дети тоже слышали это".
Молчание.
"Все трое совершенно одинаково ошиблись?"
"Возможно, я это и говорил, но я не помню этого. Возможно, это
название и сидело у меня в голове и я назвал его не думая".
"И, таким образом, Вы поехали в богом забытый уголок, а? Многие из
ваших соседей и не подозревают о его существовании. А вот вы знали о нем.
Вы только что сказали, что это название сидело у Вас в голове. И как же
оно пришло к Вам в голову? Как вы узнали о его существовании?"
"Не знаю".
"Насколько мы знаем, вы там не родились. Вы там не женились. Ваша
жена тоже не из этих мест. Таким образом, у вас с этим местом нет ничего
общего. Так что же побудило вас поехать туда?"
"Я вам уже говорил, и несколько раз: я не знаю, почему я поехал
туда".
"А почему вы решили наговорить кучу лжи об этой поездке?"
"Я ничего не говорил. Я сказал об этом только своей жене, вы сами
только что сказали это".
"Не берите в голову, что мы говорили. Подумайте лучше о том, что вы
сами говорили. Вы сказали Макхену, что у ваших родственников неприятности.
А ваша жена об этом ничего не знает. Вы сказали жене, что едете по делам в
Бельстон, а они начисто отрицают это. Высказали шоферу такси, владельцу
магазина, что ищете место для фабрики, а на самом деле болтались, по вашим
словам, без дела".
"Я не хотел, чтобы Макхен знал, что я устал".
"Почему?"
"Я не хотел, чтобы он подумал, что я выбился из ритма. Я не хотел
показывать своей слабости".
"Ах так, но это не очень убедительно. Это вполне нормально, когда
служащий признается, что он устал и ему нужен отдых и его ему
предоставляют. Десять процентов персонала только в этом году пользовались
этим. Почему вы считаете свой случай исключением?"
Молчание.
"А что вы можете сказать о той сказке, которую вы рассказали своей
жене? Мужчины не врут привлекательным женщинам без основательных на то
причин".
"Она и так уже была очень взволнована моим состоянием, я не хотел
усиливать это волнение".
"Хорошо. Значит, вы поехали в Бельстон искать место для фабрики или
по крайней мере сказали, что ищите. У нас есть два свидетеля на этот счет.
Вы хотели завести собственное дело? И что же за производство вы хотели
организовать? Почему вы выбрали Бельстон, где нет даже железнодорожной
ветки?"
"Свидетели ошиблись".
"Оба сразу?"
"Да".
"Хм, они страдают галлюцинациями, также как ваша жена и дети?
Странно, как это все вас не понимают или понимают не правильно. А?"
Ответа нет.
"Медицинская экспертиза показала, что девушка была убита. Из всех,
кого мы подозревали, вы единственный, у кого была такая возможность и, мы
думаем, мотивы тоже. Преступление было совершено двадцать лет тому назад,
за это время вы успели сделаться любящим отцом и мужем и благонадежным
гражданином. Вы стали образцом в пригородном поселке".
Молчание.
"И вот еще одно совпадение. Вы устали от всего этого, как раз в то
время, как выплыло наружу это убийство. Еще большее совпадение. Вы
неожиданно взяли отпуск. И куда же вы поехали? В Бельстон!"
Молчание.
"Хватит валять дурака. Мы и так уже потеряли достаточно времени.
Давайте посмотрим фактам в лицо. Новость заставила вас подпрыгнуть, так
как у вас были для этого основательные причины. Вы решили проверить. Вы
решили выяснить, напала ли полиция на чей-нибудь след, и если да, то на
чей? В противном случае вам не спалось".
Молчание.
"Мистер Брансом, вы достаточно выдали себя, все это удовлетворит
любого судью. Ваша единственная надежда - чистосердечное признание. По
крайней мере, только это может спасти вашу шкуру".
Тишина, пристальный взгляд, потом небрежный взмах рукой.
"Уведите его. Пусть посидит и подумает, пока его адвокат не приедет
сюда".
Брансому не составило труда представить весь этот ужасный диалог, в
котором ему была предназначена роль загнанной в угол крысы. Неужели это
все так и будет, когда придет конец? Когда он подумал об этом, его пульс
резко участился.
Это неприятное чувство прошло к тому времени, как он достиг Хенбери.
Он сумел убедить себя в том, что праздное предчувствие и реальность - это
совершенно разные вещи. Будущее скорее в руках Бога, чем в его собственном
слишком активном воображении. Худшее может и никогда не случиться. А если
и случиться, то он встретит его в свое время и не раньше.
Он нашел редакцию "Хенбери газет" в нескольких ярдах от своего отеля,
вошел туда и спросил худого юношу с болезненным лицом, сидящего за
прилавком:
- У вас есть старые номера газет?
- Смотря какие.
- Не очень старые, начиная с последнего.
- Сколько угодно. Сколько вам?
- Дайте мне пожалуйста, дюжину, - сказал Брансом, подумав.
- Вы хотите двенадцать копий последнего номера?
- Нет, я хочу двенадцать номеров начиная с последнего.
Парень подобрал номера, свернул их в сверток, перевязал веревкой и
подал их Брансому. Брансом заплатил и вернулся к себе в номер. Он закрыл
дверь, сел на стул у окна и начал изучать газеты, страницу за страницей,
колонку за колонкой, не пропуская ничего.
Эти газеты перекрывали период в три месяца. Они сообщали о пожаре, о
нескольких самоубийствах, о кражах, ограблениях, перестрелке где-то за
городом. Но ничего экстраординарного не произошло в Бельстоне и его
окрестностях.
Он объяснить это двояко. Шофер мог говорить о преступлении, которое
было совершено где-нибудь в другом месте. Это родило в голове Брансома
мысль, что может быть его собственный грех таки останется нераскрытым.
С другой стороны, история, которую рассказал шофер, могла быть и
чистой правдой, без всяких ошибок, но произошла она много раньше. С другой
стороны, парень имел такой вид, будто он пережил это совсем недавно,
несколько дней назад или по крайней мере, на прошлой неделе. Из рассказа
шофера Брансом определенно понял, что все это рассказывается по живым
следам.
У Брансома закружилась голова. До этого он считал, что у властей было
еще слишком мало времени, чтобы выследить его, а если у них было более
трех месяцев, то они могут висеть у него на пятках. Может быть, сейчас, в
этот момент они уже стреляют вопросами в Дороти.
"Куда, говорите, он поехал? В Бельстон? А где это? Джо, попробуй
связаться там с полицией. Скажи им, что его надо задержать. Если это не
ложный след, они могут его тут же прихватить".
Он сидел в своем номере, борясь с сомнениями. С самого первого
момента до этой поры он сразу же поддавался панике. Теперь он попытался
бороться с этим. В его ушах гудели провода, по которым допрашивающие
Дороти пытаются связаться с полицией в Бельстоне или Хенбери. День или два
назад от такой мысли он бросился бы наутек без оглядки. Но не сейчас. Он
просидит здесь до утра и попробует удачи.
Ему просто необходимо дождаться здесь утра, так как редакция "Хенбери
газет" сейчас уже наверняка закрыта. Новых номеров газет он не сможет
получить до завтрашнего утра. Та часть мозга, которая боролась с паникой,
которая утверждала его трезво оценить ситуацию, настаивала на том, чтобы
он не уезжал отсюда, пока не убедится, что его либо ищут, либо его
преступление так и осталось похоронено навечно. Для этой цели можно и
рискнуть.
Бросив газеты в урну, он потер свой подбородок и решил, что ему стоит
побриться перед обедом. Он открыл свой чемодан и уставился в него с
подозрением, вещи были аккуратно уложены, ничего не пропало. С самого
начала он был очень аккуратен в вопросах упаковки своих вещей и, подобно
всем людям такого типа, мог с первого взгляда определить, если в его
чемодан заглядывал посторонний. Вещи в чемодане лежали почти все, но не
совсем так, как он их укладывал. Он был в полной уверенности, что кто-то
опорожнил чемодан, а потом заново уложил его.
Он не был абсолютно уверен, но все равно, все это походило на то, что
его чемодан быстро и грамотно обыскала. Что же они искали? При данных
обстоятельствах можно было дать только один ответ: они искала
доказательства. Вор не стал бы так тщательно снова паковать чемодан.
Скорее всего он бы разбросал вещи по всему номеру, срывая свою злость на
то, что в чемодане не было ничего ценного. Только при официальном обыске
обыскивающий мог так стараться скрыть свое деяние.
Он проверил замки на предмет взламывания, но они работали легко и
четко. А не ошибся ли он? Может, чемодан просто протрясло в дороге и вещи
слегка сдвинулись? Или же полиция в Хенбери начала уже действовать?
Следующие несколько минут он посвятил тщательной проверке. Осматривал
комнату, пытался найти окурок, небрежно сброшенный табачный пепел или
что-нибудь еще в этом роде, что могло бы свидетельствовать о непрошенных
гостях. Он ничего не нашел. Ни кровать, ни платяной шкаф не выдавали
никаких признаков обыска, никаких доказательств не было, если не считать,
что его запасной галстук был сложен слева направо, а не наоборот, а пачка
воротничков лежала кончиками вперед, а не назад.
Затем он боком подошел к окну, и, скрываясь за занавеской долго
наблюдал за улицей напротив отеля, пытаясь понять находится ли отель под
наблюдением. Это тоже ни к чему не привело. Прохожих было много, но
насколько он заметил, никто из них не прошел в течении этих двадцати минут
мимо отеля дважды, никто даже не проявил к отелю повышенного внимания.
Конечно, тому, кто официально наблюдает за отелем, не обязательно
шляться снаружи. Он вполне может находиться в своем отеле, сидеть в холле
и с невинным видом изображать отдыхающего клерка. Единственными
посетителями фойе были два престарелых джентльмена, которые что-то
оживленно обсуждали. Ни один из них не походил на полицейского,
преследовавшего убийцу. За прилавком сидел дежурный. Это был очень тощий
парень, который мог бы залезть в одну полицейскую штанину. Брансом подошел
к нему.
- Меня никто не спрашивал, пока меня не было?
- Нет, мистер Брансом.
- А вы кому-нибудь показывали мою комнату?
- Насколько я знаю, нет.
- Хм...
- Что-нибудь не в порядке? - спросил клерк, уставившись на него.
- Ничего особенного. Просто у меня такое чувство, что кто-то побывал
в моей комнате.
- Что-нибудь пропало? - спросил клерк, напрягаясь в предчувствии
неприятностей.
- Нет, нет, ничего.
Клерк заметно расслабился.
- Может быть, уборщица.
- Возможно.
Брансом в растерянности опусти глаза. Перед его носом оказалась
гостиничная книга, раскрытая на последней странице. Книга была развернута
в сторону клерка, но Брансом мог вполне четко видеть последнюю запись. То,
что надпись была для него вверх ногами, вызвало только небольшую задержку
в прочтении. Он растерянно уставился в книгу, в то время как его глаза,
тревожно сообщали мозгу о своей находке.
ДЖОЗЕФ РИРДОН, КОМНАТА 13.
- Спасибо, - поблагодарил он клерка.
Он быстро поднялся на верх, закрылся в номере и сел на кровать,
судорожно сжимая и разжимая пальцы и пытаясь представить себе сколько в
мире может быть Рирдонов. Может быть, шесть или семь тысяч, может быть
даже десять или больше. Но он не знал этого и не мог знать даже
приблизительно. К тому же этот долговязый шпик с острыми глазами из
института не обязательно должен быть Джозефом. Он может быть Дадли или
Мортимером, или еще как-нибудь, только не Джозефом. И все равно, это было
неприятное совпадение. Равно как случайная встреча с ним на станции перед
отъездом. Или узнать о том, что его чемодан обыскивали здесь, как только
сюда прибыл Рирдон.
Какое-то время он думал оплатить счет и уехать не совсем из города, а
переехать куда-нибудь в пригород и там провести ночь. Это, конечно, не
просто. В Хенбери только два отеля, а ходить сейчас по улицам в поисках
дома, где можно снять жилье, слишком поздно.
Была, конечно, альтернатива, с которой он поиграл как загнанная крыса
с мыслью атаковать терьера. Может пойти в тринадцатую комнату, постучать и
встретиться лицом к лицу с Рирдоном. Если парень окажется незнакомцем, то
все нормально.
"Извините, я ошибся комнатой".
Но если это тот самый Рирдон, то у Брансома будет наготове несколько
вопросов, как только он откроет дверь.
"Какого черта ты здесь делаешь? С чего это ты преследуешь меня?"
Да, это может сработать. Рирдон не сумеет обвинить его в чем-либо, не
имея доказательств. А если бы такие доказательства существовали, то он,
Брансом, был бы уже арестован. То, что еще никто не сумел найти достаточно
доказательств, дает ему преимущество, хотя и временное.
Наполненный решимостью, он вышел в коридор и поспешил к двери с
тринадцатым номером. Он решительно постучал в дверь. Он был в полной
готовности закатить сцену, если в дверях покажется знакомое лицо. Он
постучал еще раз, на этот раз более громко и с нетерпением. Ответа не
было. Брансом приложил ухо к замочной скважине, за дверью не было слышно
ни звука. Он постучал дальше и еще более громко. Тишина. Комната была
пуста. Он попробовал открыть дверь - дверь была закрыта.
В конце коридора послышались шаги, Брансом метнулся к своей комнате,
нырнул в нее, но оставил дверь слегка приоткрытой, а сам стал наблюдать за
коридором через щелку. Крупный, с большим животом мужчина прошел мимо
комнаты тринадцать и проследовал к выходу. Брансом закрыл свою дверь, сел
на кровать и стал задумчиво смотреть на кровать.
В конце концов, для большей безопасности он поставил под ручку двери
стул, долго изучал свою улицу в окно, стараясь найти соглядатаев, и, не
обнаружив ничего подозрительного, лег спать, но с тем же успехом он мог
всю ночь прогулять по улице - результат был бы тот же самый. Он скучал по
Дороти и детям, представляя их в мыслях, пытался догадаться, что они
сейчас делают и отгадать когда он снова увидит их. Часами он лежал,
находясь в каком-то состоянии, которое можно было определить как нечто
среднее между бодрствованием и полубессознательным забытьем. Иногда он
погружался в царство каких-то кошмарных снов, из которых его выводил
малейший посторонний звук. К рассвету он был совершенно разбитым, с
опухшими глазами.
В восемь тридцать утра он был уже в редакции "Хенбери газет", едва он
успела открыться. Возвратившись в отель, он принес огромную кипу газет,
положил их себе в номер и спустился позавтракать. В столовой было около
дюжины людей, которые ели и болтали. Но среди них не было никого, кого бы
он мог опознать. Он только подумал, что всех их можно было бы назвать
Рирдонами, и клерка, и крупного мужчину, и даже двух старых дев.
Покончив с завтраком, он поспешил к себе в номер, чтобы быстренько
просмотреть все газеты. По газетам он вернулся на год назад. Нигде не
упоминалось о его преступлении. Ни в одном номере ни слова. Может быть,
полиция по известным только ей причинам задержала публикацию новости, но
такое долгое молчание казалось тоже нереальным. А может, все это произошло
еще раньше и упоминание есть в более старых газетах? Или все же шофера
говорили о подобном, но другом преступлении.
Он все еще считал, что ему надо узнать все точно, но старался не
испытывать судьбу методами, которого он будет этого добиваться. И все же
он мог придумать, как узнать всю правду точно. И это будет очень опасный
ход, он даже не знал, хватит ли у него смелости на это. Это будет все
равно, что сунуть голову в пасть льву. Он должен пойти в полицию и
спросить их об этом прямо и откровенно, вот так!
Но сможет ли он улизнуть от них, если появится там под чужим именем и
придумает какую-нибудь правдоподобную историю? Ну, например, он может
представиться писателем, который пишет запутанные детективные истории и
просит у них помощи, он просит у них сведений о деле Элайн Лафарк. Афера!
Это уж слишком! Он мог представить реакцию полиции на такой акт.
"Эй, а как вы узнали об этом? В газетах об этом ничего не
упоминалась! А как вы узнали имя жертвы? Мы такого еще сами не знаем. Нам
кажется, мистер, что вы знаете об этом слишком много, чтобы это хорошо
сказалось на вашем здоровье. Только один человек может так много знать об
этом деле, тот человек, который это сделал!"
Затем они задержат его, как главного подозреваемого, довольно скоро
установят его настоящее имя и вот тогда у него под ногами загорится земля.
Слишком рискованно и на столь же глупо. А что, если позвонить по
телефону-автомату? Это идея. Они не могут схватить человека, который
находится от них на расстоянии нескольких миль на другом конце медного
провода, как бы они того не хотели. Ровно они не смогут проследить откуда
он звонит, если он не будет затягивать разговор. Потихоньку он начал
обучаться тем трюкам, которые используют беглецы. У него была чертовски
трудная жизнь.
Телефонная будка возле автобусной остановки будет идеальным местом.
Самая лучшая тактика - это узнать когда отходят автобусы и сделать звонок
перед отправлением двух-трех автобусов в разные концы. Если полиция
бросится в погоню за автобусами, в то время, как он спокойно пойдет в
отель. Полиция догонит автобусы, но никого там задержать не сможет, так
как у них не будет описания преступника.
Отлично, он попробует это и, может быть ему улыбнется удача и он
узнает что-нибудь важное. Если, к примеру, он скажет дежурному, что знает
кое-что о тех костях, которые нашли под деревом, и вот в ответ на это
дежурный заинтересуется, начнет задавать вопросы, попросит подождать, пока
он позовет детектива, то значит, все это мрачная реальность. Его
преступление обнаружено и власти работают над его раскрытием.
Обдумав свои действия до такой степени, он решил, что нет смысла
оттягивать выполнение операции и отправился на станцию, предварительно
убедившись, что дверь и чемодан надежно закрыты. Он быстро шагал по
коридору и когда поравнялся с комнатой N13, дверь ее открылась и на него
уставился Рирдон.
Даже не изобразив удивления, он воскликнул:
- Вот неожиданная встреча...
Он не успел закончить, Брансом тут же заехал ему по зубам. Это был
очень сильный удар, в который Брансом вложил всю свою силу, ярость и
страх. Рирдон сразу же полетел обратно в комнату.
В отчаянной ярости Брансом бросился за ним, и нанес ему еще один удар
в подбородок. Это был сильный, хорошо нацеленный удар, который мог бы
свалить с ног человека намного здоровее и тяжелее Рирдона. Но не смотря на
свою худобу, Рирдон оказался крепким малым. И хотя удары были совершенно
неожиданными для него, Рирдон удержался на ногах. Он развернулся, взмахнул
руками и попробовал сгруппироваться.
Брансом решил полностью использовать свое преимущество и не дать
Рирдону никакой возможности сопротивляться. Ярость родила в нем такую
силу, о существовании которой он не подозревал. Он отскочил в сторону и
нанес Рирдону еще один сильный удар по горлу. Рирдон издал хриплый
кашляющий звук и начал падать. Он поднял руку и всем своим видом
показывал, что хочет закричать, но не может.
Брансом нанес еще три удара, прежде чем Рирдон упал, упал не резко, а
тихо и спокойно, как лишенный человека костюм. Да, он был крепкий мужик и
ему надо было получить много для такого результата. Брансом, тяжело дыша,
склонился над ним. Бросив взгляд назад, он заметил, что дверь в номер
широко раскрыта. Он подошел к двери и выглянул в коридор. Ни души. Никто
не слышал шума короткой схватки, никто не поднял тревоги. Тщательно закрыв
дверь, Брансом вернулся к своему противнику.