Стоя над Рирдоном и глядя на него, Брансом задумчиво потирал костяшки
пальцев. Внутри у него все дрожало от возбуждения, а нервы натянуты как
струны.
- Этот парень слишком умный и упорный, - подумал Брансом. - И будет
полным безумием не воспользоваться нынешней ситуацией, не решив как быстро
и надолго стряхнуть хвост.
Сейчас у него была отличная возможность избавиться от Рирдона
навсегда. Человека можно казнить за убийство только один раз. Она не могут
посадить его на электрический стул дважды. И в тоже время, он не мог
серьезно подойти к идеи убить Рирдона. Он не мог бы так хладнокровно убить
кого-нибудь и за миллион долларов. Если бы было подходящее время для
самоанализа, то можно было бы попробовать разбудить в себе убийцу и
сделать из этого кое-какие выводы, но время было совершенно неподходящим.
Как ни как Брансом не мог убить Рирдона, даже для собственного
спасения. Рирдон лежал на полу, его пиджак был расстегнут и под мышкой
была видна кобура, из которой торчал пистолет. Брансом задумчиво посмотрел
на него, но пистолет трогать не стал.
Он подошел к чемодану Рирдона и открыл его. Внутри он обнаружил
полдюжины наручников, два галстука и прочие необходимые для путешествия
вещи. При помощи наручников и галстука, Брансом связал руки и ноги Рирдона
и галстуком привязал ему в рот кляп. К тому времени, когда он кончил это
дело, Рирдон начал сопеть и потихоньку приходить в себя.
Брансом быстренько обыскал его, нашел бумажник и решил осмотреть его.
Бумажные деньги, пара писем, не представляющих интереса, несколько
расписок, сложенная страховка на машину. В другом отделении лежало
несколько почтовых марок. В кармашке на другой стороне бумажника лежала
запечатанная в целлофан продолговатая карточка и волосы у него на голове
встали дыбом. На карточке был вытеснен орел, серийный номер и надпись
НЫХ ШТАТОВ АМЕРИКИ
Е ВОЕННОЙ РАЗВЕДКИ
ИРДОН
Во имя всего святого, что может делать военная разведка с обычным
убийством? Это поразило его. Единственное объяснение, которое он смог
придумать было то, что разведка взяла его дело у полиции, когда узнала,
что в нем замешан служащий чрезвычайно секретного учреждения. Но это тоже
казалось маловероятным. Насколько он знал, полиция никогда не отдавала
свои дела, кто бы ни был замешан в них.
Но, как ни говори, ищейка пока выведена из строя. Теперь все зависело
насколько быстро Брансом сможет убраться из поля зрения этой ищейки.
Положив бумажник на место, он затащил Рирдона под кровать, выглянул в
коридор - никого не было. Он вышел из комнаты N13 и услышал как за ним
щелкнул замок. После этого он заскочил в свою комнату, схватил чемодан,
быстро оглядел номер и убедился, что ничего не оставил. Спустившись в
фойе, он оплатил свой счет. Клерк был медлительный и томный, как будто
хотел испытать терпение Брансома. Пока клерк возился с бумагами, Брансом
оглядывал фойе на случай нет ли там еще какой-нибудь ищейки и со страхом
ожидал, что вот-вот наверху начнется шум. Взяв счет, он выскочил на улицу
и быстрым шагом направился к автобусной станции, но там оказалось, что в
ближайшие пятьдесят минут не отходит ни один автобус. Тогда он отправился
на вокзал. Но и там в ближайшие полтора часа не отходил ни один поезд.
Это означало нежелательную задержку. Инстинкт преследуемого подсказал
ему, что ему не следует задерживаться в Хенбери ни на минуту дольше
необходимого. На время он оставил идею позвонить в полицию! Можно будет
позвонить откуда угодно! Даже из-за тысячи миль. Такой далекий звонок даже
будет иметь свое очарование.
Главной задачей было выбраться из города до того, как Рирдон
освободиться и власти закроют город. Он решил отправиться по пути
автобуса, который должен был первым отойти от станции. Автобус подберет
его в четырех или пяти милях от города и таким образом он избежит облавы,
если в ближайшие пятьдесят минут Рирдон сумеет освободиться и поднять шум.
Первое, что тогда сделают власти, это отправят патрули на автобусную
станцию и железнодорожный вокзал, опросят шоферов такси и водителей
грузовиков.
Итак, он быстрым деловым шагом отправился из города, думая только о
том, что до конца дня ему надо будет позвонить Дороти и узнать, как дела у
нее и у детей. А также он спросит ее, не интересовался ли кто-нибудь его
местопребыванием. И опять сказалось отсутствие у него опыта преступника.
Ему и в голову не пришло украсть машину и быстренько на ней удалиться из
города, бросить машину в первом же большом городе и украсть другую. За
свою жизнь он украл только раз в возрасте около шести лет, предметом кражи
было большое яблоко.
С другой стороны, если дела обстояли так, как он предполагал, то
отсутствие опыта давало ему преимущество. С точки зрения полиции все
закоренелые преступники действуют очень похоже. На каждый шаг полиции они
в ответ делают вполне определенные шаги. А вот новички непредсказуемы.
Старый преступник был бы уже далеко на чужой машине, удаляясь все дальше и
дальше. А вот новичок мог сотворить все, что угодно, даже попытаться
остаться незамеченным, шагая на своих двоих. Вот Брансом и шагал.
В начале ему повезло. Через двадцать минут пути его обогнал помятый,
изрядно фыркающий "Седан". Машина остановилась и шофер предложил ему
подвезти. Брансом принял предложение, залез в машину и устроился рядом с
краснолицым шофером. Брансом честно сказал шоферу, что просто идет по
дороге, чтобы убить время и рассчитывает на автобус, когда тот его
догонит.
- А куда направляешься-то? - спросил краснолицый.
- В любой большой город, - ответил Брансом и похлопал по своему
чемодану, чтобы привлечь к нему внимание шофера. - Я хожу по домам.
- А что продаешь?
- Страховку.
Неужели это никогда не кончится? Вопросы и быстрое придумывание
ответов на них.
- Грязное дело, - ответит краснолицый с полным отсутствия такта. -
Мою жену почти уговорили купить такую штуку. Точно тебе говорю! Я ей,
конечно, сказал:
- Только попробуй! Почему ты хочешь, чтобы я мертвый стоил больше,
чем живой? Грязное дело, скажу я тебе. Заинтересовать бабу трупом!
Нехорошее это дело! В этом мире и так достаточно неприятностей, чтобы
предлагать кому-нибудь сорвать банк за то, что парень сыграл в ящик.
- Я продаю страховку против пожаров и ограблений, - попробовал
успокоить его Брансом.
- Ну, это совсем другое дело, мистер. В этом есть смысл. Вот у моего
дяди, из Декатора, сеновал полыхнул прямо как вулкан. Он вообще-то скряга,
так столько потерял сразу. Я всегда говорил...
Шофер все продолжал болтать, пока "Седан" кряхтел, подпрыгивая на
ухабах и оставляя за собой милю за милей. Шофер перечислил и описал в
деталях все большие пожары в этом регионе за последние сорок лет и кончил
тем, что страховка от пожаров - это настоящее дело, а вот страховка против
ограбления - это гиблое дело, потому, что в этом районе очень мало
проходимцев.
- Это ты лучше попробуй где-нибудь в другом месте, - посоветовал
краснолицый.
- Должно быть, хорошо жить в таком уголке, - предположил Брансом. А
как насчет убийств? Это бывает?
- Да, было несколько. Все из-за баб, или выпивки. Только одно никак
не раскроют.
- Это какое же? - навострил уши Брансом, рассчитывая хоть теперь
услышать что-нибудь стоящее.
- Да это было лет восемь-десять назад, - охотно ответил краснолицый.
- Старика Джефа Боткинса нашли здорово избитым. Он так и умер, ничего не
сказав. Полиция искала тут сезонника, но его и след простыл. Так его и не
нашли.
- А что с той девушкой, которую нашли под дерево?
Краснолицый тут же внимание переключил с дороги на Брансома.
- Какой же это девушки?
- Может это, конечно, только слухи, - сказал Брансом. - Просто
несколько дней назад я слышал, как два парня говорили, что где-то под
Бельстоном нашли под деревом скелет девушки.
- Это когда же?
- Да, я не знаю, когда это случилось. Может, неделю назад, а может и
несколько месяцев. Похоже было, что парень говорил о чем-то совсем
недавнем.
- Выдумал он все это, - определенно заявил краснолицый.
- Может, и так.
- Если бы такое произошло, это разнеслось бы на сотню миль, как
степной пожар, - заверил он. - В этих местах любят поговорить и делают это
предостаточно. Я-то уж точно слышал бы.
- А не слышал?
- Нет, мистер. Вы, наверное, не так поняли этого парня.
В это время машина въехала в городок поменьше, чем Хенбери, но
побольше, чем Бельстон. Краснолицый взглянул на пассажира:
- Ну, как местечко?
- Вполне подойдет, если дальше не едешь.
- Могу провезти еще с сорок миль. Но тогда, вам останется еще
двадцать, чтобы добраться до города.
- Попробую туда. А может мне повезет и меня кто-нибудь подвезет
дальше.
- Хочешь отъехать подальше? Думаешь здесь ничего не заработаешь?
- Сказать по правде, я устал от маленьких городков. Я думаю, мне
лучше съездить куда-нибудь в большой город.
- Не могу осуждать вас за это, - сказал краснолицый. - А что, ваша
контора машинами не снабжает?
- Снабжает, но я оставил свою дома, жене.
- У нее есть на тебя страховка?
- Конечно, есть.
- Женщины! - воскликнул он, наклонившись вперед. - Им лишь бы
что-нибудь хапнуть! Все забирают, что мужчина имеет.
Он замолчал, покусывая нижнюю губу, пока машина тряслась через весь
город. Увеличивающееся расстояние вполне успокаивало Брансома, который
считал, чем дальше, тем лучше. Шофер продолжал молчать, очевидно,
раздосадованный жадностью слабого пола.
Они отъехали около тридцати миль от последнего города и оставалось
всего десять миль до цели путешествия краснолицего. Здесь дорога вывела их
на открытое шоссе, довольно широкое, на котором стояли две машины. От
машины отделилась фигура в форме и стала посредине дороги. Это был
патрульный полицейский, который поднял руку, приказывая "Седану"
остановиться. Одна из стоящих машин зафыркала и отъехала, как раз в тот
момент, когда краснолицый спросил:
- Ну и что теперь?
Рядом с первым патрульным показался второй. Они подходили к "Седану"
осторожно, с двух сторон. Всем видом они говорили, что их больше
интересует не машина, а пассажиры.
Заглянув внутрь машины, тот, что повыше, спросил:
- А, привет, Вильмер. Как делишки?
- Так себе, - ответил краснолицый, не выражая особой радости. - И
какого рожна вам надо на этот раз?
- Не суетись, Вильмер, - посоветовал другой. - Мы кое-кого ищем, - он
сделал жест в сторону Брансома. - Знаешь этого парня?
- А должен?
- Он едет с тобой, не так ли?
- Как видишь, ну и что с того?
- Слушай, Вильмер, давай-ка быть разумным, а? Я на тебе не женат, так
что попридержи язычок, давай-ка ответь мне прямо на два вопроса. Где ты
откопал этого парня?
- Подобрал на окраине Хенбери, - признался краснолицый.
Подобрал, да? - патрульный начал с интересом разглядывать Брансома,
тем же занялся и его партнер. - Вы подходите под описание человека,
которого мы ищем. Как вас зовут?
- Картер.
- И чем вы занимаетесь?
- Я - страховой агент.
- Это так, - сообщил краснолицый, радуясь тому, что он что-то тоже
может сказать. - Мы с ним об этом говорили. Я рассказал ему, как тут у нас
идут дела.
- А как имя? - перебил его патрульный.
- Люсиус, - сообщил Брансом, даже не понимая в каком уголке своего
мозга он сумел откопать такое.
Эти данные поколебали уверенность допрашивающих. Они переглянулись т
вновь принялись рассматривать Брансома, очевидно, сравнивая его с
описанием, полученным по радио.
- И что вы делали в Хенбери?
- Продавал страховки, - криво улыбнулся Брансом.
- Ваш бумажник и ключи, пожалуйста.
Брансом протянул.
Патрульный тщательно просмотрел содержание бумажника.
- Люсиус Картер, жди больше! Это и есть тот парень, Ричард Брансом! -
он махнул рукой краснолицему. - Поехали!
Краснолицый со злостью захлопнул дверцу и заорал в открытое окно.
- Раскомандовались тут! Это моя машина! Я купил ее на свои денежки! И
как налогоплательщик, я могу...
- Поехал, Вильмер. Ты уже большой мальчик. Ну!
Краснолицый одарил полицейских и Брансома убийственным взглядом и
умчался, обдав их клубом пыли и бензина.
- Садитесь в машину, мистер, - сказал короткий полицейский, указывая
Брансому на патрульную машину.
- Почему? В чем вы меня обвиняете? Если у вас есть что-нибудь против
меня, скажите!
- Вам все расскажут в участке, - отрезал патрульный, - мы можем
задержать вас на двадцать четыре часа под любым предлогом. Так что утихни,
мистер, и садись в машину.
Бросив дальнейший спор, Брансом залез в машину. Короткий полицейский
сел на заднее сиденье рядом с Брансомом, а высокий занял место водителя,
щелкнув выключателем, проговорил в микрофон:
- Машина девять, Хилт и Грег, мы только что подобрали Брансома,
сейчас привезем.
В участке их отношение к нему было по крайней мере странным. Они
обращались с ним бесцеремонно, но в тоже время без той грубости, с которой
обращаются с явно виновными. Складывалось впечатление, что они не
представляли кто он такой, то ли его искали потому, что он взорвал
Соединенные Штаты, то ли он кандидатом на медаль Конгресса, которого не
могли найти. После тщательного досмотра и проверки его личности, они
покормили его и отвели в камеру, не задавая никаких вопросов.
Все, что получил в ответ на свои вопросы, было:
- Молчите и ждите.
Рирдон прибыл в три часа. Пара нашлепок медицинского пластыря были
прикреплены у него на губе, больше никаких повреждений не было видно. Они
предоставили ему кабинет, где он терпеливо ждал, пока туда приведут
Брансома.
Оставшись, одни, они без всяких эмоций оглядели друг друга и наконец
Рирдон сказал:
- Я полагаю, что вы понимаете, что мы можем обвинить вас в обычном
нападении на человека.
- Пусть будет так, - пожал плечами Брансом.
- Почему вы это сделали? Почему так обошлись со мной?
- Чтобы научить вас заниматься своими делами не лезть в чужие.
- Понятно. Вам не нравилось, что я все время попадался вам на глаза.
- Конечно. А кому это понравится.
- Большинство людей не имеет ничего против, - сказал Рирдон. - А с
чего бы им иметь? Им нечего скрывать. А ВЫ скрываете?
- Выясните.
- Вот я сейчас и стараюсь это сделать. А ВЫ не хотите мне это
сказать?
Брансом тупо уставился в стену. Пока убийство не вспоминалось. Это
странно, если еще и учесть, что они его преследовали и наконец задержали.
Может быть Рирдон бережет это напоследок и причмокивает губами от
удовольствия? Садист играет в кошки-мышки.
- Может быть, я смогу помочь вам? - продолжал Рирдон спокойно и
собранно. - Я ХОЧУ ПОМОЧЬ ВАМ!
- Очень мило, - ответил Брансом.
- Но очень трудно помочь, когда не знаешь в какой помощи нуждается
человек.
- Держи карман шире, - посоветовал Брансом.
Рирдон резко возразил:
- Это не водевиль Брансом. Это - серьезное дело. Если вы вляпались в
какую-то историю и вам нужно помочь, вы должны рассказать об этом.
- Я сам могу уладить свои дела.
- Убежав от дома, семьи, с работы - это не очень-то эффективный
способ.
- Это уж мне судить.
- И мне тоже, - зарычал Рирдон. - Я докопаюсь до этого дела любым
способом.
- До какого дела? - спросил Брансом с сарказмом. - Я взял небольшой
отпуск, официально, как положено его оформил. Это было вполне законно и с
тех пор, как я знаю, закон не менялся.
Рирдон глубоко вздохнул:
- Как я вижу, вы не хотите мне доверять; пока нет. Это оставляет мне
единственное решение - отвезти вас домой. Мы все обсудим по дороге.
- Вы не можете отвезти меня обратно, - возразил Брансом, - нападение
на человека - не такое уж крупное преступление.
- Это обвинение вам еще не предъявлено, - возразил Рирдон, - и не
будет предъявлено. Это будет последний день, когда я прибегну к помощи
закона из-за удара по зубам. Вы поедите со мной домой по собственному
желанию...
- Или что?
- Я подниму вопрос о вашей измене и разглашении государственной
тайны. И вот тогда мы посмотрим, как вам это понравится.
Брансом побагровел и закричал, наклонившись вперед:
- Я не предатель!
- А никто и не говорит, что вы предатель.
- Вы только что сами сказали.
- Я еще ничего подобного не говорил, - возразил Рирдон. - По крайней
мере, пока я не обнаружил никаких причин не верить в вашу лояльность. Но
если будет необходимо, я могу покривить душой. Я просто показал вам на
какие грязные трюки я способен, чтобы выяснить, что вы скрываете.
- Вы хотите сказать, что не остановитесь и перед ложным обвинением?
- Да. Мне нельзя оставлять ни одной возможности.
- И в то же время вы хотите помочь мне?
- Конечно!
- Ну, из того, что я слышал, я могу сделать два вывода: либо вы
сумасшедший, либо вы считаете, что я сумасшедший, - ответил Брансом.
- Насколько я знаю, вы возможно, не в своем уме, - согласился Рирдон.
- Если это так, то я хочу сказать, что хочу знать как это так внезапно с
вами произошло.
- Почему?
- Потому что вы не первый и, насколько мне известно, не последний.
Брансом прищурил глаза.
- О чем это вы?
- О помешанных. Я говорю об умных и талантливых людях которые вдруг,
неожиданно становятся странными. Их уже достаточно много. И пора с этим
кончать.
- Я не понимаю этого и более того, не хочу этого понимать. Все что я
могу сказать по этому поводу, это то, что если вы считаете человека,
который взял отпуск из-за того, что ему очень нужен отдых, сумасшедшим, то
вы сами тронулись.
- Вы не просто взяли отпуск.
- Да?
- Если бы это было так, то вы взяли бы и детей и жену с собой.
- У меня складывается впечатление, что вы лучше меня знаете, что мне
надо делать, - сухо заметил Брансом. - И что же я делаю в таком случае, по
вашему мнению?
- Бежите от чего-то. Или, может быть, бежите за чем-то. Более
вероятно первое.
- Убегаю от чего?
- Это вы должны были бы мне сказать, - предположил Рирдон, не отрывая
взгляда от Брансома.
- Это ваша теория, а не моя. Вы сами откапывайте подтверждение этой
теории. Таким образом или вы мне все это рассказываете, или уж молчите.
Нахмурившись Рирдон смотрел на часы.
- Я не могу оставаться здесь весь день из-за пустых споров. Через
двадцать минут отходит поезд. Мы вполне успеем на него, если сейчас же
отправимся в путь.
- Для этого вам придется тащить меня волоком, и тогда, может быть, и
я смогу возбудить против вас дело о телесных повреждениях.
- Пустая надежда. Любой компетентный адвокат скажет вам, что судиться
с правительством бесполезно. Кроме того, я знаю, что делаю. Я сам могу
прибегнуть к закону.
- Ну хорошо, поедем.
Брансом встал, голова у него слегка кружилась. Ни одного слова не
было сказано об Элайн Лафарк. Манера, с которой они обращались с ним,
создавала угрозу его жизни или, по крайней мере, свободе. Но по каким-то
не понятным причинам, они выбрали для этого совсем другой путь.
Если человек преднамеренно и обдуманно убил женщину, то это -
убийство. Этого достаточно для любого суда и суды имеют с этим дело каждый
месяц. Но здесь в дело гражданского суда вмешались военные, и, объявляя
его невинным в результате безумия.
Почему?
Это озадачило его.
Когда поезд уже мчался по пригородным местам, Рирдон опять уставился
на него.
- Послушайте меня, Брансом. Я буду с Вами откровенным. Ради Христа,
постарайтесь сойти до моего уровня. Я скажу, почему так заинтересован в
вас. А вы в ответ расскажете, что вы скрываете, что заставляет вас
пуститься в бега.
- Я не в бегах.
- Сейчас, возможно, нет. Нет, с тех пор как вы попались мне. Но до
этого вы были в бегах.
- Нет, просто это ваши догадки.
- Давайте раскинем мозгами вместе. Если будем продолжать сталкиваться
лбами, мы ничего, кроме синяков не получим. Я хочу вам напомнить то, что
вы, как специалист, как мне кажется, забыли, что сейчас идет война. Еще не
стреляют, но все равно это война. Иначе зачем бы вам и вашим коллегам так
усиленно работать над еще более новым и более мощным оружием?
- Ну?
- Потому что холодная война превращается в горячую. И война без
стрельбы ведется своими способами. Каждая сторона старается украсть лучшие
головы другой стороны, купить их, или же просто уничтожить. Мы теряем
людей, лаборатории, головы. И они покупают наши. Вы понимаете, о чем я
говорю? Мы покупаем кое-какие их головы. Они тоже.
- Конечно. Старая песня.
- Ну, хоть и старая песня, а действует все также, - согласился
Рирдон, - он наклонился к Брансому и прищурил глаза. - Оружие в этой войне
- подкуп, шантаж, воровство, соблазнение, убийство, все, что помогает
достичь цели, это происходит с обеими сторонами. Главная цель в этой
борьбе - как можно больше отнять у противника и как можно меньше потерять
самим. Первая часть также важна, как и вторая. Я специализируюсь на
второй. Это моя работа. Это задача нашего отдела - отбить вражеские атаки
на наши умы.
- Вы сказали мне ничего нового или удивительного, - посетовал
Брансом. - И это чертовски обидно, что человек не может взять отпуск, не
будучи заподозрен в попытке продать свои рабочие секреты.
- Вы слишком упрощенно понимаете ситуацию, - возразил Рирдон. - В
основном есть два способа ослабить противника: первое - это попытаться
использовать умы противника для своих целей. Второе - не дать противнику
использовать его собственные, если невозможно первое. Это политика собаки
на сене: ни себе, ни людям. Понятно? А теперь представим, что вы слишком
лояльны, чтобы продать секреты, что тогда?
- Ну и что тогда?
- Враг выводит из строя вашу голову, раз он не может ею
воспользоваться, то пусть и не пользуются другие.
- Чушь?! Я не стою такой заботы.
- Это все равно, что сказать, что солдата не стоит посылать на поле
битвы. Если конечно, рассматривать его как одного человека, то это верно.
Но если они сотни, тысячи, десятки тысяч, то это уже причина поражения или
победы - Рирдон сделал паузу, чтобы эти слова уложились в голове Брансома,
потом продолжил. - Лично я не стал бы беспокоиться о каком-то там
Брансоме, но о сотне, сотнях "Брансомов" заботиться - мое дело.
- Ну, у вас есть хотя бы одно утешение, - улыбнулся Брансом, - моя
голова еще крепко держится у меня на плечах.
- Как вы прекрасно понимаете, я говорю образно. Ум, который резко
перестал работать для своей страны - потерянная для нее голова. Это уже
жертва в необъявленной войне. И в наш технический век очень опасны удары,
которые наносит враг по лучшим умам.
- Все это очевидно. И это понятно и дураку, и, не сочтите за
хвастовство, но я это знал уже много лет назад. Но как это все можно
приложить ко мне в данный момент?
- Я к этому и подхожу, - сказал Рирдон, - определенное число хороших
ученых было потеряно за последние два года, не только из вашего института,
но и некоторых других. Это число гораздо выше числа потерь в естественных
условиях от смерти, болезни. Если мы не найдем способ остановить эти
болезни, потери превратятся в полк, полк в армию, - он махнул рукой. - И
после этого - БУХ!
- Вы уверены, что потери превосходят естественные? - спросил Брансом,
вспоминая возражения, которые он высказывал Бергу.
- Мы вполне уверены. Но что плохо, это то, что мы потеряли очень
много времени, прежде чем понять, что происходит что-то необычное. Все, с
кем это произошло, были ценные люди и все они заслужили доверие. Все они
вдруг потеряли интерес к работе, начали действовать совершенно не в духе
своего характера и в конце концов пропали для своей страны. С одним это
произошло быстрее, чем с другими. Некоторые исчезли, едва успев крикнуть
короткое "Прощай!", другие брали отставку уезжали в отпуск и никогда не
возвращались. Некоторые из них переходили границу. Мы знаем, что они
сейчас делают. Это ни в коей мере не угрожает интересам страны, но мы не
можем вернуть их никакими уговорами. Пока они живут так, как хотят, они
ничего не предпринимают. Недавно мы выследили троих, которые все еще
остались в стране.
- И что произошло?
- Все трое твердо стояли на позиции, что имеют право жить где хотят и
выполнять работу, которую хотят. Та работа, которой они занимаются сейчас,
немного хуже той, которую они оставили, но они уверяют, что это их больше
устраивает и не хотят объяснять причины. По мнению агентов, которые с ними
разговаривали, они все чем-то напуганы и совершенно не хотят отвечать ни
на какие вопросы.
- Я не осуждаю их, - сказал Брансом. - Мне тоже не нравится, когда за
мной идет хвост, куда бы я ни пошел. Я ударил вас по зубам не просто так.
Я считал, что пришло время научить вас жить самому, и дать жить другим.
Не обратив внимания на это замечание, Рирдон продолжал:
- После этого они пропали снова и находились уже в другом месте,
занятые другой работой. Мы решили не спускать с них глаз, но не беспокоить
их больше. Мы встали перед фактом, что мозги перестали работать на эту
страну и нам надо найти путь исправит эту ситуацию. Их ложь - это слабость
нашей добродетели. Другие режимы заставили бы их говорить.
- Итак, вы наклеили на меня ярлык еще одного мятежника из этого
списка? - спросил Брансом, вздохнув от того, что истинная причина его
бегства осталась им неизвестной.
- Вас, и еще одного, - сообщил Рирдон, - в тот день, когда мы решили
взять вас под наблюдение появился еще один парень, который показывал те же
симптомы, что и вы.
- Выяснили, что с ним?
- Нет, но думаю, выясним, - продолжал Рирдон. - Вам, конечно, не
известно, но мы разослали своих людей по всем научным центрам, которые
занимаются оружием. Эти люди собирают информацию о всех, кто вдруг резко
бросил работу, кто начал показывать признаки надлома или просто начал
пальцев. Внутри у него все дрожало от возбуждения, а нервы натянуты как
струны.
- Этот парень слишком умный и упорный, - подумал Брансом. - И будет
полным безумием не воспользоваться нынешней ситуацией, не решив как быстро
и надолго стряхнуть хвост.
Сейчас у него была отличная возможность избавиться от Рирдона
навсегда. Человека можно казнить за убийство только один раз. Она не могут
посадить его на электрический стул дважды. И в тоже время, он не мог
серьезно подойти к идеи убить Рирдона. Он не мог бы так хладнокровно убить
кого-нибудь и за миллион долларов. Если бы было подходящее время для
самоанализа, то можно было бы попробовать разбудить в себе убийцу и
сделать из этого кое-какие выводы, но время было совершенно неподходящим.
Как ни как Брансом не мог убить Рирдона, даже для собственного
спасения. Рирдон лежал на полу, его пиджак был расстегнут и под мышкой
была видна кобура, из которой торчал пистолет. Брансом задумчиво посмотрел
на него, но пистолет трогать не стал.
Он подошел к чемодану Рирдона и открыл его. Внутри он обнаружил
полдюжины наручников, два галстука и прочие необходимые для путешествия
вещи. При помощи наручников и галстука, Брансом связал руки и ноги Рирдона
и галстуком привязал ему в рот кляп. К тому времени, когда он кончил это
дело, Рирдон начал сопеть и потихоньку приходить в себя.
Брансом быстренько обыскал его, нашел бумажник и решил осмотреть его.
Бумажные деньги, пара писем, не представляющих интереса, несколько
расписок, сложенная страховка на машину. В другом отделении лежало
несколько почтовых марок. В кармашке на другой стороне бумажника лежала
запечатанная в целлофан продолговатая карточка и волосы у него на голове
встали дыбом. На карточке был вытеснен орел, серийный номер и надпись
НЫХ ШТАТОВ АМЕРИКИ
Е ВОЕННОЙ РАЗВЕДКИ
ИРДОН
Во имя всего святого, что может делать военная разведка с обычным
убийством? Это поразило его. Единственное объяснение, которое он смог
придумать было то, что разведка взяла его дело у полиции, когда узнала,
что в нем замешан служащий чрезвычайно секретного учреждения. Но это тоже
казалось маловероятным. Насколько он знал, полиция никогда не отдавала
свои дела, кто бы ни был замешан в них.
Но, как ни говори, ищейка пока выведена из строя. Теперь все зависело
насколько быстро Брансом сможет убраться из поля зрения этой ищейки.
Положив бумажник на место, он затащил Рирдона под кровать, выглянул в
коридор - никого не было. Он вышел из комнаты N13 и услышал как за ним
щелкнул замок. После этого он заскочил в свою комнату, схватил чемодан,
быстро оглядел номер и убедился, что ничего не оставил. Спустившись в
фойе, он оплатил свой счет. Клерк был медлительный и томный, как будто
хотел испытать терпение Брансома. Пока клерк возился с бумагами, Брансом
оглядывал фойе на случай нет ли там еще какой-нибудь ищейки и со страхом
ожидал, что вот-вот наверху начнется шум. Взяв счет, он выскочил на улицу
и быстрым шагом направился к автобусной станции, но там оказалось, что в
ближайшие пятьдесят минут не отходит ни один автобус. Тогда он отправился
на вокзал. Но и там в ближайшие полтора часа не отходил ни один поезд.
Это означало нежелательную задержку. Инстинкт преследуемого подсказал
ему, что ему не следует задерживаться в Хенбери ни на минуту дольше
необходимого. На время он оставил идею позвонить в полицию! Можно будет
позвонить откуда угодно! Даже из-за тысячи миль. Такой далекий звонок даже
будет иметь свое очарование.
Главной задачей было выбраться из города до того, как Рирдон
освободиться и власти закроют город. Он решил отправиться по пути
автобуса, который должен был первым отойти от станции. Автобус подберет
его в четырех или пяти милях от города и таким образом он избежит облавы,
если в ближайшие пятьдесят минут Рирдон сумеет освободиться и поднять шум.
Первое, что тогда сделают власти, это отправят патрули на автобусную
станцию и железнодорожный вокзал, опросят шоферов такси и водителей
грузовиков.
Итак, он быстрым деловым шагом отправился из города, думая только о
том, что до конца дня ему надо будет позвонить Дороти и узнать, как дела у
нее и у детей. А также он спросит ее, не интересовался ли кто-нибудь его
местопребыванием. И опять сказалось отсутствие у него опыта преступника.
Ему и в голову не пришло украсть машину и быстренько на ней удалиться из
города, бросить машину в первом же большом городе и украсть другую. За
свою жизнь он украл только раз в возрасте около шести лет, предметом кражи
было большое яблоко.
С другой стороны, если дела обстояли так, как он предполагал, то
отсутствие опыта давало ему преимущество. С точки зрения полиции все
закоренелые преступники действуют очень похоже. На каждый шаг полиции они
в ответ делают вполне определенные шаги. А вот новички непредсказуемы.
Старый преступник был бы уже далеко на чужой машине, удаляясь все дальше и
дальше. А вот новичок мог сотворить все, что угодно, даже попытаться
остаться незамеченным, шагая на своих двоих. Вот Брансом и шагал.
В начале ему повезло. Через двадцать минут пути его обогнал помятый,
изрядно фыркающий "Седан". Машина остановилась и шофер предложил ему
подвезти. Брансом принял предложение, залез в машину и устроился рядом с
краснолицым шофером. Брансом честно сказал шоферу, что просто идет по
дороге, чтобы убить время и рассчитывает на автобус, когда тот его
догонит.
- А куда направляешься-то? - спросил краснолицый.
- В любой большой город, - ответил Брансом и похлопал по своему
чемодану, чтобы привлечь к нему внимание шофера. - Я хожу по домам.
- А что продаешь?
- Страховку.
Неужели это никогда не кончится? Вопросы и быстрое придумывание
ответов на них.
- Грязное дело, - ответит краснолицый с полным отсутствия такта. -
Мою жену почти уговорили купить такую штуку. Точно тебе говорю! Я ей,
конечно, сказал:
- Только попробуй! Почему ты хочешь, чтобы я мертвый стоил больше,
чем живой? Грязное дело, скажу я тебе. Заинтересовать бабу трупом!
Нехорошее это дело! В этом мире и так достаточно неприятностей, чтобы
предлагать кому-нибудь сорвать банк за то, что парень сыграл в ящик.
- Я продаю страховку против пожаров и ограблений, - попробовал
успокоить его Брансом.
- Ну, это совсем другое дело, мистер. В этом есть смысл. Вот у моего
дяди, из Декатора, сеновал полыхнул прямо как вулкан. Он вообще-то скряга,
так столько потерял сразу. Я всегда говорил...
Шофер все продолжал болтать, пока "Седан" кряхтел, подпрыгивая на
ухабах и оставляя за собой милю за милей. Шофер перечислил и описал в
деталях все большие пожары в этом регионе за последние сорок лет и кончил
тем, что страховка от пожаров - это настоящее дело, а вот страховка против
ограбления - это гиблое дело, потому, что в этом районе очень мало
проходимцев.
- Это ты лучше попробуй где-нибудь в другом месте, - посоветовал
краснолицый.
- Должно быть, хорошо жить в таком уголке, - предположил Брансом. А
как насчет убийств? Это бывает?
- Да, было несколько. Все из-за баб, или выпивки. Только одно никак
не раскроют.
- Это какое же? - навострил уши Брансом, рассчитывая хоть теперь
услышать что-нибудь стоящее.
- Да это было лет восемь-десять назад, - охотно ответил краснолицый.
- Старика Джефа Боткинса нашли здорово избитым. Он так и умер, ничего не
сказав. Полиция искала тут сезонника, но его и след простыл. Так его и не
нашли.
- А что с той девушкой, которую нашли под дерево?
Краснолицый тут же внимание переключил с дороги на Брансома.
- Какой же это девушки?
- Может это, конечно, только слухи, - сказал Брансом. - Просто
несколько дней назад я слышал, как два парня говорили, что где-то под
Бельстоном нашли под деревом скелет девушки.
- Это когда же?
- Да, я не знаю, когда это случилось. Может, неделю назад, а может и
несколько месяцев. Похоже было, что парень говорил о чем-то совсем
недавнем.
- Выдумал он все это, - определенно заявил краснолицый.
- Может, и так.
- Если бы такое произошло, это разнеслось бы на сотню миль, как
степной пожар, - заверил он. - В этих местах любят поговорить и делают это
предостаточно. Я-то уж точно слышал бы.
- А не слышал?
- Нет, мистер. Вы, наверное, не так поняли этого парня.
В это время машина въехала в городок поменьше, чем Хенбери, но
побольше, чем Бельстон. Краснолицый взглянул на пассажира:
- Ну, как местечко?
- Вполне подойдет, если дальше не едешь.
- Могу провезти еще с сорок миль. Но тогда, вам останется еще
двадцать, чтобы добраться до города.
- Попробую туда. А может мне повезет и меня кто-нибудь подвезет
дальше.
- Хочешь отъехать подальше? Думаешь здесь ничего не заработаешь?
- Сказать по правде, я устал от маленьких городков. Я думаю, мне
лучше съездить куда-нибудь в большой город.
- Не могу осуждать вас за это, - сказал краснолицый. - А что, ваша
контора машинами не снабжает?
- Снабжает, но я оставил свою дома, жене.
- У нее есть на тебя страховка?
- Конечно, есть.
- Женщины! - воскликнул он, наклонившись вперед. - Им лишь бы
что-нибудь хапнуть! Все забирают, что мужчина имеет.
Он замолчал, покусывая нижнюю губу, пока машина тряслась через весь
город. Увеличивающееся расстояние вполне успокаивало Брансома, который
считал, чем дальше, тем лучше. Шофер продолжал молчать, очевидно,
раздосадованный жадностью слабого пола.
Они отъехали около тридцати миль от последнего города и оставалось
всего десять миль до цели путешествия краснолицего. Здесь дорога вывела их
на открытое шоссе, довольно широкое, на котором стояли две машины. От
машины отделилась фигура в форме и стала посредине дороги. Это был
патрульный полицейский, который поднял руку, приказывая "Седану"
остановиться. Одна из стоящих машин зафыркала и отъехала, как раз в тот
момент, когда краснолицый спросил:
- Ну и что теперь?
Рядом с первым патрульным показался второй. Они подходили к "Седану"
осторожно, с двух сторон. Всем видом они говорили, что их больше
интересует не машина, а пассажиры.
Заглянув внутрь машины, тот, что повыше, спросил:
- А, привет, Вильмер. Как делишки?
- Так себе, - ответил краснолицый, не выражая особой радости. - И
какого рожна вам надо на этот раз?
- Не суетись, Вильмер, - посоветовал другой. - Мы кое-кого ищем, - он
сделал жест в сторону Брансома. - Знаешь этого парня?
- А должен?
- Он едет с тобой, не так ли?
- Как видишь, ну и что с того?
- Слушай, Вильмер, давай-ка быть разумным, а? Я на тебе не женат, так
что попридержи язычок, давай-ка ответь мне прямо на два вопроса. Где ты
откопал этого парня?
- Подобрал на окраине Хенбери, - признался краснолицый.
Подобрал, да? - патрульный начал с интересом разглядывать Брансома,
тем же занялся и его партнер. - Вы подходите под описание человека,
которого мы ищем. Как вас зовут?
- Картер.
- И чем вы занимаетесь?
- Я - страховой агент.
- Это так, - сообщил краснолицый, радуясь тому, что он что-то тоже
может сказать. - Мы с ним об этом говорили. Я рассказал ему, как тут у нас
идут дела.
- А как имя? - перебил его патрульный.
- Люсиус, - сообщил Брансом, даже не понимая в каком уголке своего
мозга он сумел откопать такое.
Эти данные поколебали уверенность допрашивающих. Они переглянулись т
вновь принялись рассматривать Брансома, очевидно, сравнивая его с
описанием, полученным по радио.
- И что вы делали в Хенбери?
- Продавал страховки, - криво улыбнулся Брансом.
- Ваш бумажник и ключи, пожалуйста.
Брансом протянул.
Патрульный тщательно просмотрел содержание бумажника.
- Люсиус Картер, жди больше! Это и есть тот парень, Ричард Брансом! -
он махнул рукой краснолицему. - Поехали!
Краснолицый со злостью захлопнул дверцу и заорал в открытое окно.
- Раскомандовались тут! Это моя машина! Я купил ее на свои денежки! И
как налогоплательщик, я могу...
- Поехал, Вильмер. Ты уже большой мальчик. Ну!
Краснолицый одарил полицейских и Брансома убийственным взглядом и
умчался, обдав их клубом пыли и бензина.
- Садитесь в машину, мистер, - сказал короткий полицейский, указывая
Брансому на патрульную машину.
- Почему? В чем вы меня обвиняете? Если у вас есть что-нибудь против
меня, скажите!
- Вам все расскажут в участке, - отрезал патрульный, - мы можем
задержать вас на двадцать четыре часа под любым предлогом. Так что утихни,
мистер, и садись в машину.
Бросив дальнейший спор, Брансом залез в машину. Короткий полицейский
сел на заднее сиденье рядом с Брансомом, а высокий занял место водителя,
щелкнув выключателем, проговорил в микрофон:
- Машина девять, Хилт и Грег, мы только что подобрали Брансома,
сейчас привезем.
В участке их отношение к нему было по крайней мере странным. Они
обращались с ним бесцеремонно, но в тоже время без той грубости, с которой
обращаются с явно виновными. Складывалось впечатление, что они не
представляли кто он такой, то ли его искали потому, что он взорвал
Соединенные Штаты, то ли он кандидатом на медаль Конгресса, которого не
могли найти. После тщательного досмотра и проверки его личности, они
покормили его и отвели в камеру, не задавая никаких вопросов.
Все, что получил в ответ на свои вопросы, было:
- Молчите и ждите.
Рирдон прибыл в три часа. Пара нашлепок медицинского пластыря были
прикреплены у него на губе, больше никаких повреждений не было видно. Они
предоставили ему кабинет, где он терпеливо ждал, пока туда приведут
Брансома.
Оставшись, одни, они без всяких эмоций оглядели друг друга и наконец
Рирдон сказал:
- Я полагаю, что вы понимаете, что мы можем обвинить вас в обычном
нападении на человека.
- Пусть будет так, - пожал плечами Брансом.
- Почему вы это сделали? Почему так обошлись со мной?
- Чтобы научить вас заниматься своими делами не лезть в чужие.
- Понятно. Вам не нравилось, что я все время попадался вам на глаза.
- Конечно. А кому это понравится.
- Большинство людей не имеет ничего против, - сказал Рирдон. - А с
чего бы им иметь? Им нечего скрывать. А ВЫ скрываете?
- Выясните.
- Вот я сейчас и стараюсь это сделать. А ВЫ не хотите мне это
сказать?
Брансом тупо уставился в стену. Пока убийство не вспоминалось. Это
странно, если еще и учесть, что они его преследовали и наконец задержали.
Может быть Рирдон бережет это напоследок и причмокивает губами от
удовольствия? Садист играет в кошки-мышки.
- Может быть, я смогу помочь вам? - продолжал Рирдон спокойно и
собранно. - Я ХОЧУ ПОМОЧЬ ВАМ!
- Очень мило, - ответил Брансом.
- Но очень трудно помочь, когда не знаешь в какой помощи нуждается
человек.
- Держи карман шире, - посоветовал Брансом.
Рирдон резко возразил:
- Это не водевиль Брансом. Это - серьезное дело. Если вы вляпались в
какую-то историю и вам нужно помочь, вы должны рассказать об этом.
- Я сам могу уладить свои дела.
- Убежав от дома, семьи, с работы - это не очень-то эффективный
способ.
- Это уж мне судить.
- И мне тоже, - зарычал Рирдон. - Я докопаюсь до этого дела любым
способом.
- До какого дела? - спросил Брансом с сарказмом. - Я взял небольшой
отпуск, официально, как положено его оформил. Это было вполне законно и с
тех пор, как я знаю, закон не менялся.
Рирдон глубоко вздохнул:
- Как я вижу, вы не хотите мне доверять; пока нет. Это оставляет мне
единственное решение - отвезти вас домой. Мы все обсудим по дороге.
- Вы не можете отвезти меня обратно, - возразил Брансом, - нападение
на человека - не такое уж крупное преступление.
- Это обвинение вам еще не предъявлено, - возразил Рирдон, - и не
будет предъявлено. Это будет последний день, когда я прибегну к помощи
закона из-за удара по зубам. Вы поедите со мной домой по собственному
желанию...
- Или что?
- Я подниму вопрос о вашей измене и разглашении государственной
тайны. И вот тогда мы посмотрим, как вам это понравится.
Брансом побагровел и закричал, наклонившись вперед:
- Я не предатель!
- А никто и не говорит, что вы предатель.
- Вы только что сами сказали.
- Я еще ничего подобного не говорил, - возразил Рирдон. - По крайней
мере, пока я не обнаружил никаких причин не верить в вашу лояльность. Но
если будет необходимо, я могу покривить душой. Я просто показал вам на
какие грязные трюки я способен, чтобы выяснить, что вы скрываете.
- Вы хотите сказать, что не остановитесь и перед ложным обвинением?
- Да. Мне нельзя оставлять ни одной возможности.
- И в то же время вы хотите помочь мне?
- Конечно!
- Ну, из того, что я слышал, я могу сделать два вывода: либо вы
сумасшедший, либо вы считаете, что я сумасшедший, - ответил Брансом.
- Насколько я знаю, вы возможно, не в своем уме, - согласился Рирдон.
- Если это так, то я хочу сказать, что хочу знать как это так внезапно с
вами произошло.
- Почему?
- Потому что вы не первый и, насколько мне известно, не последний.
Брансом прищурил глаза.
- О чем это вы?
- О помешанных. Я говорю об умных и талантливых людях которые вдруг,
неожиданно становятся странными. Их уже достаточно много. И пора с этим
кончать.
- Я не понимаю этого и более того, не хочу этого понимать. Все что я
могу сказать по этому поводу, это то, что если вы считаете человека,
который взял отпуск из-за того, что ему очень нужен отдых, сумасшедшим, то
вы сами тронулись.
- Вы не просто взяли отпуск.
- Да?
- Если бы это было так, то вы взяли бы и детей и жену с собой.
- У меня складывается впечатление, что вы лучше меня знаете, что мне
надо делать, - сухо заметил Брансом. - И что же я делаю в таком случае, по
вашему мнению?
- Бежите от чего-то. Или, может быть, бежите за чем-то. Более
вероятно первое.
- Убегаю от чего?
- Это вы должны были бы мне сказать, - предположил Рирдон, не отрывая
взгляда от Брансома.
- Это ваша теория, а не моя. Вы сами откапывайте подтверждение этой
теории. Таким образом или вы мне все это рассказываете, или уж молчите.
Нахмурившись Рирдон смотрел на часы.
- Я не могу оставаться здесь весь день из-за пустых споров. Через
двадцать минут отходит поезд. Мы вполне успеем на него, если сейчас же
отправимся в путь.
- Для этого вам придется тащить меня волоком, и тогда, может быть, и
я смогу возбудить против вас дело о телесных повреждениях.
- Пустая надежда. Любой компетентный адвокат скажет вам, что судиться
с правительством бесполезно. Кроме того, я знаю, что делаю. Я сам могу
прибегнуть к закону.
- Ну хорошо, поедем.
Брансом встал, голова у него слегка кружилась. Ни одного слова не
было сказано об Элайн Лафарк. Манера, с которой они обращались с ним,
создавала угрозу его жизни или, по крайней мере, свободе. Но по каким-то
не понятным причинам, они выбрали для этого совсем другой путь.
Если человек преднамеренно и обдуманно убил женщину, то это -
убийство. Этого достаточно для любого суда и суды имеют с этим дело каждый
месяц. Но здесь в дело гражданского суда вмешались военные, и, объявляя
его невинным в результате безумия.
Почему?
Это озадачило его.
Когда поезд уже мчался по пригородным местам, Рирдон опять уставился
на него.
- Послушайте меня, Брансом. Я буду с Вами откровенным. Ради Христа,
постарайтесь сойти до моего уровня. Я скажу, почему так заинтересован в
вас. А вы в ответ расскажете, что вы скрываете, что заставляет вас
пуститься в бега.
- Я не в бегах.
- Сейчас, возможно, нет. Нет, с тех пор как вы попались мне. Но до
этого вы были в бегах.
- Нет, просто это ваши догадки.
- Давайте раскинем мозгами вместе. Если будем продолжать сталкиваться
лбами, мы ничего, кроме синяков не получим. Я хочу вам напомнить то, что
вы, как специалист, как мне кажется, забыли, что сейчас идет война. Еще не
стреляют, но все равно это война. Иначе зачем бы вам и вашим коллегам так
усиленно работать над еще более новым и более мощным оружием?
- Ну?
- Потому что холодная война превращается в горячую. И война без
стрельбы ведется своими способами. Каждая сторона старается украсть лучшие
головы другой стороны, купить их, или же просто уничтожить. Мы теряем
людей, лаборатории, головы. И они покупают наши. Вы понимаете, о чем я
говорю? Мы покупаем кое-какие их головы. Они тоже.
- Конечно. Старая песня.
- Ну, хоть и старая песня, а действует все также, - согласился
Рирдон, - он наклонился к Брансому и прищурил глаза. - Оружие в этой войне
- подкуп, шантаж, воровство, соблазнение, убийство, все, что помогает
достичь цели, это происходит с обеими сторонами. Главная цель в этой
борьбе - как можно больше отнять у противника и как можно меньше потерять
самим. Первая часть также важна, как и вторая. Я специализируюсь на
второй. Это моя работа. Это задача нашего отдела - отбить вражеские атаки
на наши умы.
- Вы сказали мне ничего нового или удивительного, - посетовал
Брансом. - И это чертовски обидно, что человек не может взять отпуск, не
будучи заподозрен в попытке продать свои рабочие секреты.
- Вы слишком упрощенно понимаете ситуацию, - возразил Рирдон. - В
основном есть два способа ослабить противника: первое - это попытаться
использовать умы противника для своих целей. Второе - не дать противнику
использовать его собственные, если невозможно первое. Это политика собаки
на сене: ни себе, ни людям. Понятно? А теперь представим, что вы слишком
лояльны, чтобы продать секреты, что тогда?
- Ну и что тогда?
- Враг выводит из строя вашу голову, раз он не может ею
воспользоваться, то пусть и не пользуются другие.
- Чушь?! Я не стою такой заботы.
- Это все равно, что сказать, что солдата не стоит посылать на поле
битвы. Если конечно, рассматривать его как одного человека, то это верно.
Но если они сотни, тысячи, десятки тысяч, то это уже причина поражения или
победы - Рирдон сделал паузу, чтобы эти слова уложились в голове Брансома,
потом продолжил. - Лично я не стал бы беспокоиться о каком-то там
Брансоме, но о сотне, сотнях "Брансомов" заботиться - мое дело.
- Ну, у вас есть хотя бы одно утешение, - улыбнулся Брансом, - моя
голова еще крепко держится у меня на плечах.
- Как вы прекрасно понимаете, я говорю образно. Ум, который резко
перестал работать для своей страны - потерянная для нее голова. Это уже
жертва в необъявленной войне. И в наш технический век очень опасны удары,
которые наносит враг по лучшим умам.
- Все это очевидно. И это понятно и дураку, и, не сочтите за
хвастовство, но я это знал уже много лет назад. Но как это все можно
приложить ко мне в данный момент?
- Я к этому и подхожу, - сказал Рирдон, - определенное число хороших
ученых было потеряно за последние два года, не только из вашего института,
но и некоторых других. Это число гораздо выше числа потерь в естественных
условиях от смерти, болезни. Если мы не найдем способ остановить эти
болезни, потери превратятся в полк, полк в армию, - он махнул рукой. - И
после этого - БУХ!
- Вы уверены, что потери превосходят естественные? - спросил Брансом,
вспоминая возражения, которые он высказывал Бергу.
- Мы вполне уверены. Но что плохо, это то, что мы потеряли очень
много времени, прежде чем понять, что происходит что-то необычное. Все, с
кем это произошло, были ценные люди и все они заслужили доверие. Все они
вдруг потеряли интерес к работе, начали действовать совершенно не в духе
своего характера и в конце концов пропали для своей страны. С одним это
произошло быстрее, чем с другими. Некоторые исчезли, едва успев крикнуть
короткое "Прощай!", другие брали отставку уезжали в отпуск и никогда не
возвращались. Некоторые из них переходили границу. Мы знаем, что они
сейчас делают. Это ни в коей мере не угрожает интересам страны, но мы не
можем вернуть их никакими уговорами. Пока они живут так, как хотят, они
ничего не предпринимают. Недавно мы выследили троих, которые все еще
остались в стране.
- И что произошло?
- Все трое твердо стояли на позиции, что имеют право жить где хотят и
выполнять работу, которую хотят. Та работа, которой они занимаются сейчас,
немного хуже той, которую они оставили, но они уверяют, что это их больше
устраивает и не хотят объяснять причины. По мнению агентов, которые с ними
разговаривали, они все чем-то напуганы и совершенно не хотят отвечать ни
на какие вопросы.
- Я не осуждаю их, - сказал Брансом. - Мне тоже не нравится, когда за
мной идет хвост, куда бы я ни пошел. Я ударил вас по зубам не просто так.
Я считал, что пришло время научить вас жить самому, и дать жить другим.
Не обратив внимания на это замечание, Рирдон продолжал:
- После этого они пропали снова и находились уже в другом месте,
занятые другой работой. Мы решили не спускать с них глаз, но не беспокоить
их больше. Мы встали перед фактом, что мозги перестали работать на эту
страну и нам надо найти путь исправит эту ситуацию. Их ложь - это слабость
нашей добродетели. Другие режимы заставили бы их говорить.
- Итак, вы наклеили на меня ярлык еще одного мятежника из этого
списка? - спросил Брансом, вздохнув от того, что истинная причина его
бегства осталась им неизвестной.
- Вас, и еще одного, - сообщил Рирдон, - в тот день, когда мы решили
взять вас под наблюдение появился еще один парень, который показывал те же
симптомы, что и вы.
- Выяснили, что с ним?
- Нет, но думаю, выясним, - продолжал Рирдон. - Вам, конечно, не
известно, но мы разослали своих людей по всем научным центрам, которые
занимаются оружием. Эти люди собирают информацию о всех, кто вдруг резко
бросил работу, кто начал показывать признаки надлома или просто начал