Страница:
Польщенные и приободренные, деревенские жители чуть успокоились, хотя все еще бросали косые взгляды на людоеда и эльфов. Себастиус, поправив роскошные красно-золотые одежды, с достоинством спустился со сцены.
На его место вскарабкался гном, неся на вытянутых руках потрепанный саженец в бадье. Он установил кадку посредине сцены и, повернувшись к публике, объявил зычным голосом:
– Прекрасный и запретный Лес Сильванести!
Несколько человек захихикали, а эльф внутренне застонал. Он бы уже ушел, но боялся привлечь к себе внимание - селянин рядом и так все чаще поглядывал на его руки.
Актеры заняли места, игнорируя свист, оскорбления и даже помидор, шлепнувшийся неподалеку от «прекрасного и запретного Леса Сильванести».
Прозвучала первая реплика, и крики и свист сменились изумленным молчанием. Эльф не поверил собственным глазам - он действительно оказался в Лесу Сильванести! Никакого саженца в бадье - вокруг стояли деревья с серебряными стволами и изумрудными листьями, качались кусты роз разных оттенков, мягко колыхалась сочная трава… Сам он был родом из Квалинести, но по рассказам и песням сразу опознал земли сородичей.
Пьеса началась при замершем зале, каждый боялся даже громко вздохнуть.
…Это была история про молодого эльфа, талантливого мага, происходившего из низкой касты, что мешало ему в достижении нужного уровня. Он спорил и умоляя, но старейшины оказались непреклонны. Магия бурлила в крови юного эльфа - он не мог больше терпеть и переметнулся к запрещенной практике черной магии. Его занятия обнаружили и осудили. Приговор был суров - самая ужасная участь для эльфа, - предстать пред судом Владык Домов.
Прекрасная актриса-эльфийка - зрители не сводили с нее восхищенных взоров - появилась, чтобы обвинить молодого эльфа в стремлении к власти:
– Но что есть власть? Способность управлять другими - и все. У нас, эльфов, есть лидеры, которые управляют, но не диктуют! Каждый эльф свободен…
– Свободен?! - воскликнул молодой эльф.- Свободен до тех пор, пока думает как вы! Свободен делать то, что не запрещено, до тех пор, пока это не запретят тоже… Ты права, - добавил актер в заключение, - я действительно хотел власти, но не только ее. Я ищу то, что давно утеряли здесь, - свободу! Свободу мечтать о том, чего хочется, свободу преследовать цели, интересные мне! Свободу делать ошибки. Свободу раскаиваться и свободу прощать…
Эльф в заднем ряду ощутил, что слезы потоком льются из глаз. Он неудержимо зарыдал, словно у него разрывалось сердце. Человек рядом осторожно и успокаивающе похлопал его по спине.
…Пьеса заканчивалась сценой, где эльфа связывали и бросали на телегу изгнания, поднятую людоедом на помост. Мерцающее серебро Леса Сильванести исчезло. Теперь эльф лежал на голых досках, долго и пристально всматриваясь в зал.
Люди на скамьях перестали дышать.
Наконец изгнанник посмотрел по сторонам, озирая картину, столь отличную от пышной красоты его родины. Он не произносил ни единого слова.
Мужчины в зале, стесняясь плакать, тайком смахивали слезы. Женщины утирали мокрые глаза уголками платков и детскими пеленками.
Актер медленно поднялся на ноги и пристально посмотрел на чахлое растение, так разительно не похожее на серебряный Лес Сильванести, затем повернулся к зрителям спиной и медленно, но уверенно спустился во тьму с противоположной от зала стороны…
Сцена на миг опустела, а затем на нее дружно выбежала вся труппа, держась за руки и кланяясь. Публика взревела и вскочила на ноги. Люди кинулись к сцене, пожимая руки актерам и выкрикивая слова одобрения. Хозяин таверны громко звал всю труппу переночевать и угоститься в его заведении, актеры вежливо отказывались. Им был необходим отдых - на следующий день вновь предстоял переезд.
Жители деревни медленно расходились по домам, обсуждая увиденное.
– Знаете, - говорил один мужчина, - а эльфы не столь уж не похожи на нас. Я помню, так же скандалил с отцом, когда был помоложе!
– Тяжело ему, бедняжке, в изгнании, - всхлипывала женщина, - мне тоже пришлось покинуть отчий дом…
Эльф подождал, пока зрители разойдутся, а когда людоед с гномом начали сноровисто и быстро разбирать сцену, поднялся на ноги. Он не мог заставить себя заговорить с людоедом и обратился к гному.
– Где… где я могу найти… управляющего? - нервно спросил эльф.
Гном поднял яркие черные глаза, но, казалось, не был удивлен вопросом.
– Первый фургон, - указал он молотком. - Можешь не стучать, он надеялся, что ты придешь.
– Что? - удивился эльф, но гном уже вернулся к работе, выдергивая из досок гвозди и складывая их в поясной мешочек для последующего использования.
Эльф двинулся в указанном направлении, миновав стоящее у колес дерево в бадье. Он присмотрелся получше - дерево как дерево. На борту и пологе фургона с одной стороны красовались созвездия. Были даже священные луны пропавших Богов: серебряная Солинари, красная Лунитари и черная Нуитари. С другой стороны изображался яркий солнечный день и жаркое солнце с лицом самого Себастиуса.
– Милое самомнение,- пробормотал эльф, подходя и поднимая руку, чтобы постучать - он не поверил словам гнома, приняв их за розыгрыш, - но тут изнутри раздался голос:
– Заходи, друг, я ждал тебя.
Рука эльфа метнулась к узкому мечу, но он все же вошел в потемки фургона.
– Садись, сейчас запалю свечу… Вот, так намного лучше.
Широкое, морщинистое лицо, казалось, засияло не хуже свечи. Эльф присел на краешек походного стула, оставив занавески отдернутыми.
– Ты проделал долгий путь, - молвил Себастиус. - А дороги бывают длинны, особенно когда не имеют окончания… И особенно когда они пролегают далеко от дома… Ведь тебе запрещено возвращаться, не так ли, друг мой? Ты один из тех изгоев, которых называют темными эльфами, ушедшими от света… Нет, вложи оружие в ножны! - Себастиус лениво махнул рукой. - Мы не охотники за головами, знаешь ли… Здесь ты в безопасности.
– Как ты узнал? - прошептал эльф.
– Я видел, как ты покинул родину, видел, как стоял на перекрестке… - удовлетворенно протянул Себастиус. - Именно потому я распорядился, прибить там нашу афишу, ну, если не считать надежды раздобыть немного медных монет у местных…
– Видел меня? - недоверчиво протянул эльф - Но это невозможно! Откуда?! Как?! Кто разболтал о моем появлении? Ты шут и обманщик! Я ухожу…
– А как же я узнал, какую пьесу давать сегодня вечером? - хитро прищурился Себастиус. - Она шла специально для тебя. Не веришь? А вот интересно, отправился бы ты смотреть «Магиуса и короля гоблинов»? Может, ты бы сделал крюк ради «Жизни и трагической смерти сэра Рогара Мурского»? Пришел бы смотреть «Магический меч Кит-Канана»? Или «Дядюшку Пружину и три грубых овражных гнома»? У меня тысячи и тысячи пьес. - Себастиус постучал себя по лбу.- По одной на каждого живущего на Кринне. Сегодня, как я уже сказал, представление давалось для тебя.
Эльф медленно и неохотно опустился на стул, словно тот притягивал его.
– Кто ты? - все еще сомневаясь, спросил он.
Человек вскочил на ноги и учтиво поклонился.
– Я Себастиус, сын Гилеана, - гордо возгласил он.
– Сын Гилеана… - фыркнул, эльф. - У Бога Гилеана не было никаких сыновей, только дочь - Лунитари.
– Есть те, кто утверждает так. - Себастиус присел и вытянул толстые ноги, сложив руки на объемистом животе. - А есть те, кто говорит, будто у Гилеана есть еще два сына… Одного зовут Астинусом, может, слышал? Он хозяин библиотеки в Палантасе. Другой - это я. - Себастиус скромно улыбнулся. - Астинус ведет хроники жизни Кринна в книгах, я же веду их собственным способом.
– Поскольку Гилеана нет рядом, ты можешь называть себя как угодно, и никто не сумеет доказать обратного, - бросил эльф. - Да, я стоял на перекрестке, да, взял афишу… Все это верно, но действовал я по собственной воле, никто не мог принудить меня. Даже твои фокусы!
– Конечно, нет! - воскликнул Себастиус. - Только по доброй воле. Таково предписание отца. Разве ты еще не понял этого из текста пьесы? «Свободу раскаиваться и свободу прощать…» - одна из моих лучших строчек. Ты мог пойти в Палантас, мог по доброй воле уйти до начала спектакля. А мог уйти после. Но получается, по доброй воле ты сидишь тут - не там, где собирался, а там, где должен. Так часто бывает в жизни. Тебя привел сюда голос сердца.
– Тогда зачем я пришел? - вызывающе спросил эльф, словно и сам жаждал получить ответ.
– Конечно, ты хочешь присоединиться к нашей труппе, - произнес Себастиус. - хочешь стать актером.
Эльф недоверчиво посмотрел на него, собираясь возразить, но Себастиус не дал ему такого шанса:
-Скажи, как тебе наша игра?
Лицо эльфа невольно смягчилось.
– О, это было прекрасно… Эльф, что играл Даламара… Он тронул меня до глубины души… Когда меня изгоняли, я не нашел в себе силы кричать - огонь негодования выжег все слезы… Но сегодня вечером я снова рыдал!
– Он талант, это верно, - кивнул Себастиус. - Это его лучшая роль и последняя.
Эльф быстро взглянул на толстяка, думая, что ослышался и недопонял. Но Себастиус продолжал разговор как ни в чем не бывало, видимо, это была человеческая шутка.
– Так куда ты направляешься?
– В Палантас.
– Палантас… - повторил Себастиус. - Хороший выбор. Город, где можно спрятаться. Даже эльфу, что, естественно, трудней. А зачем тебе Палантас? Даже там найдется мало людей, которые согласятся нанять на работу эльфа. На что ты будешь жить?
– А тебе какой интерес? - Эльф вновь подумал, что зря не ушел от этого назойливого человека сразу,
– У меня в Палантасе связи,- промурлыкал Себастиус. - А кроме того, как ты помнишь, брат - Астинус. - Эльф закатил глаза и промолчал. - Ладно, попрошу тебя прочесть этот текст. Но вслух и громко, надо оценить голос.
– Это еще зачем? - удивился эльф.
– Просто так. Назови это любопытством. - Себастиус протянул ему листок, и эльф увидел часть пьесы. Имена актеров сбоку, рядом их реплики. Он подозрительно посмотрел на Себастиуса, но лицо руководителя труппы было невинным, как у младенца. - Начни отсюда, - ткнул пальцем сын Гилеана.
Эльф начал читать, решив выполнить просьбу, и с удивлением понял, что читает монолог Даламара на суде: «…Я ищу то, что давно утеряли здесь,- свободу! Свободу мечтать о том, чего хочется, свободу преследовать цели, интересные мне! Свободу делать ошибки. Свободу раскаиваться и свободу прощать…»
Сначала он читал без выражения, прекрасно зная, что его голос никогда не смог бы захватить внимание стольких людей, и стесняясь Себастиуса, но постепенно забыл обо всем и последнюю строчку произносил уже абсолютно искренне.
Себастиус слегка похлопал по ручкам кресла вместо аплодисментов.
– Я справился? - спросил эльф, невольно заливаясь румянцем.
– Нет, - отрезал Себастиус. - В начале ты был зажат, а в конце стал сверхдраматичен. Тебе надо учиться, и в этом нет никакого позора. Но голос у тебя отменный, прекрасный инструмент. Он пропадет впустую у вора…
Теперь эльф стал пунцовым от смущения.
– А почему бы и нет? - вызывающе бросил он. - Кому я нужен? Значит, придется самому беспокоиться о себе.
Себастиус задумчиво смотрел на кончики пальцев.
– Я полагаю, ты слышал - я сказал, что эльф, исполнитель главной роли, покидает нашу труппу?
– Ну… вроде да. А почему так? Получил более выгодное предложение?
– Это невозможно. Никто на Кринне не предложит артистам лучших условий, чем я. Он всегда говорил, что уедет, как только посчитает работу выполненной. Именно так все и произошло сегодня вечером. Он никогда не сможет сыграть лучше, поэтому уезжает. К этому он шел множество долгих лет. Ты займешь его место. - Себастиус тяжело вздохнул. - Мне будет тоскливо без него - именно он подал идею для «Магического меча Кит-Канана». Он его знал лично, представляешь!
– Он лжец, - презрительно рассмеялся эльф. - Кит-Канан мертв уже тысячу лет- даже среди моего народа нет таких долгожителей.
– А этот - исключение… Он присоединился ко мне как раз после того, как Кит-Канан воссел на трон, и пробыл со мной больше, чем остальные члены труппы… Теперь пришло и ему время продолжить личную жизнь, ведь как только он уедет, начнет стареть, как обычно…
– Ты серьезно? - изумился эльф.
– Совершенно. Видишь этот глиф? - Себастиус отбросил плащ и приблизил предплечье к свету. - Черный лотос. Если присоединишься к нам, я нанесу тебе такой же. Этот глиф означает, что тебя не смогут убить или отравить, ты не заболеешь и не проголодаешься, не будешь стареть до тех пор, пока путешествуешь с нами…
– Я стану бессмертным? - скептически хмыкнул эльф.
– Тебе кажется это слишком большим подарком? Но ведь я требую взамен плату…
– У меня нет ни гроша…
– Не деньги, - прошептал Себастиус, - лишь душу. Отныне у тебя не будет собственной души, а лишь души других, бесчисленных существ… Ты будешь чувствовать их боль, радость, горе, триумф. Побываешь в шкуре кендера, людоеда или гоблина'. Будешь королем и узнаешь, какова жизнь во дворце. Станешь овражным гномом и изведаешь нищету. Твое тело не умрет, но ты переживешь тысячи смертей. Будешь любить тысячи раз и тысячи раз расставаться.
Эльф потрясение покачал головой:
– Не понимаю…
– Скоро поймешь. Мы живем хорошей жизнью и делаем хорошую работу. Я же говорил, что веду хроники Кринна особым образом. Мы с моими актерами берем книги жизней и открываем их для всех! Мы давали представления в чертогах горных королей и на вонючих помойках хобгоблинов. Играли для людоедов, которые швыряли в нас кости жертв вместо аплодисментов. Играли для гномов Торбардина и для их овражных кузенов… Мы рассказываем наши истории, и если не можем поменять мысли, то способны изменить сердца. Странная жизнь, но интересная… Присоединяешься?
Эльф заколебался:
– Я не верю ни одному твоему слову. Про бессмертие и все остальное…
– А дерево в кадке похоже на Лес Сильванести? - мягко спросил Себастиус.
– Действительно… я ничего не теряю… Мне все равно некуда идти… Думаю, что смогу остаться, но только на некоторое время, заметь! - Эльф занервничал и вцепился в листки с репликами. - Могу помочь с декорациями…
– Возьми ее, если понравилась, - сказал Себастиус. - Бери всю пьесу и выучи наизусть. Обучение начнем завтра с утра.
– Но я не сказал…
– Бери! - Себастиус поднялся на ноги. - Вреда тебе от нее не будет. Твой фургон - пятнадцатый по счету от меня, зеленый с желтым. Он будет пуст, его хозяин в настоящее время уже далеко…
Эльф шел мимо повозок, машинально считая их. В его голове крутился недавний разговор, он был смущен и запутан. Голова не хотела верить ни единому слову толстяка, а сердце подтверждало каждое из них. Словно он - герой спектакля. Это наверняка спектакль - происходящее не может быть реальностью.
Подойдя к зеленому с желтым фургону, эльф увидел в дверном проеме актера, который играл Даламара. Тот вдыхал ночной воздух и улыбался, лотом заметил рядом смущенного пришельца.
– Думаю, ты новый хозяин фургона, - учтиво произнес актер, одергивая занавески. - Он тебе понравится, но правое переднее колесо последнее время скрипит. Скажешь Роргу об этом, он гоблин и чинит повозки. Но не вздумай говорить Квинсу, гному, если хочешь найти все колеса утром…
– Почему ты уходишь?
– Хочу вернуть назад собственную душу и прожить с ней до конца, - улыбнулся актер.
– Тогда… то, что говорил… - Эльф обернулся к первому фургону, - Себастиус… все правда?
– Наш мир - это то, во что мы верим. Вера бывает сильней, чем любая правда. - Актер поднял руку к красному свету Лунитари, и эльф увидел глиф черного лотоса на ней. Цветок быстро бледнел и скоро совсем исчез.
Актер изящно поклонился, словно заканчивал приветствовать публику перед падением занавеса.
– Что у тебя в руке? - спросил он. - Пьеса?
– Твой монолог в последнем акте, - промямлил эльф. - Я только… хотел почитать… и…
– Давай послушаем твой голос, - ободряюще улыбнулся актер.
Эльф посмотрел на монолог Даламара в руке. Свет Лунитари был ярок и позволял разбирать буквы без напряжения,
– Нет, правда… так блестяще, как ты… я не смогу…
Но актер непреклонно смотрел на него, и эльфу ничего не оставалось, кроме как начать читать. Когда он углубился в текст, то мельком глянул на собственную руку - большое черное пятно проявлялось на коже. Сначала бесформенное, оно начинало приобретать объем и форму. Эльф ощутил, как страх заставил лоб покрыться испариной, - его душа покидала тело.
Не навсегда - она лишь засыпала до той поры, пока он не захочет обрести ее вновь. Внутри расползалась ужасная пустота - голос эльфа задрожал.
– Нет, - сказал актер, - так не годится. Почувствуй ее!
Актер, игравший Даламара, взял за руку эльфа, который пришел, чтобы играть Даламара… И тот оказался уже не пуст - новая душа заняла место старой, - навалилось мучительное горе от разлуки и прощания с друзьями, острая радость свободы и выбора нового пути…
– Вот, уже лучше, - усмехнулся актер. - А теперь исполняй поклон перед публикой.
Эльф поклонился видимым только ему зрителям. Пока - только ему. Но он твердо верил, что придет день, и они заплачут вместе с ним, засмеются под его смех. И будут бешено аплодировать, выкрикивая его имя.
Когда эльф выпрямился, рядом никого не было.
На руке чернел, выпуклый и резкий, глиф лотоса. Самый молодой член труппы Странствующих Актеров Гилеана вошел в зелено-желтый фургон.
В свой фургон.
ГОДЫ С « DRAGONLANCE » УЭЙС И ХИКМЭН
На его место вскарабкался гном, неся на вытянутых руках потрепанный саженец в бадье. Он установил кадку посредине сцены и, повернувшись к публике, объявил зычным голосом:
– Прекрасный и запретный Лес Сильванести!
Несколько человек захихикали, а эльф внутренне застонал. Он бы уже ушел, но боялся привлечь к себе внимание - селянин рядом и так все чаще поглядывал на его руки.
Актеры заняли места, игнорируя свист, оскорбления и даже помидор, шлепнувшийся неподалеку от «прекрасного и запретного Леса Сильванести».
Прозвучала первая реплика, и крики и свист сменились изумленным молчанием. Эльф не поверил собственным глазам - он действительно оказался в Лесу Сильванести! Никакого саженца в бадье - вокруг стояли деревья с серебряными стволами и изумрудными листьями, качались кусты роз разных оттенков, мягко колыхалась сочная трава… Сам он был родом из Квалинести, но по рассказам и песням сразу опознал земли сородичей.
Пьеса началась при замершем зале, каждый боялся даже громко вздохнуть.
…Это была история про молодого эльфа, талантливого мага, происходившего из низкой касты, что мешало ему в достижении нужного уровня. Он спорил и умоляя, но старейшины оказались непреклонны. Магия бурлила в крови юного эльфа - он не мог больше терпеть и переметнулся к запрещенной практике черной магии. Его занятия обнаружили и осудили. Приговор был суров - самая ужасная участь для эльфа, - предстать пред судом Владык Домов.
Прекрасная актриса-эльфийка - зрители не сводили с нее восхищенных взоров - появилась, чтобы обвинить молодого эльфа в стремлении к власти:
– Но что есть власть? Способность управлять другими - и все. У нас, эльфов, есть лидеры, которые управляют, но не диктуют! Каждый эльф свободен…
– Свободен?! - воскликнул молодой эльф.- Свободен до тех пор, пока думает как вы! Свободен делать то, что не запрещено, до тех пор, пока это не запретят тоже… Ты права, - добавил актер в заключение, - я действительно хотел власти, но не только ее. Я ищу то, что давно утеряли здесь, - свободу! Свободу мечтать о том, чего хочется, свободу преследовать цели, интересные мне! Свободу делать ошибки. Свободу раскаиваться и свободу прощать…
Эльф в заднем ряду ощутил, что слезы потоком льются из глаз. Он неудержимо зарыдал, словно у него разрывалось сердце. Человек рядом осторожно и успокаивающе похлопал его по спине.
…Пьеса заканчивалась сценой, где эльфа связывали и бросали на телегу изгнания, поднятую людоедом на помост. Мерцающее серебро Леса Сильванести исчезло. Теперь эльф лежал на голых досках, долго и пристально всматриваясь в зал.
Люди на скамьях перестали дышать.
Наконец изгнанник посмотрел по сторонам, озирая картину, столь отличную от пышной красоты его родины. Он не произносил ни единого слова.
Мужчины в зале, стесняясь плакать, тайком смахивали слезы. Женщины утирали мокрые глаза уголками платков и детскими пеленками.
Актер медленно поднялся на ноги и пристально посмотрел на чахлое растение, так разительно не похожее на серебряный Лес Сильванести, затем повернулся к зрителям спиной и медленно, но уверенно спустился во тьму с противоположной от зала стороны…
Сцена на миг опустела, а затем на нее дружно выбежала вся труппа, держась за руки и кланяясь. Публика взревела и вскочила на ноги. Люди кинулись к сцене, пожимая руки актерам и выкрикивая слова одобрения. Хозяин таверны громко звал всю труппу переночевать и угоститься в его заведении, актеры вежливо отказывались. Им был необходим отдых - на следующий день вновь предстоял переезд.
Жители деревни медленно расходились по домам, обсуждая увиденное.
– Знаете, - говорил один мужчина, - а эльфы не столь уж не похожи на нас. Я помню, так же скандалил с отцом, когда был помоложе!
– Тяжело ему, бедняжке, в изгнании, - всхлипывала женщина, - мне тоже пришлось покинуть отчий дом…
Эльф подождал, пока зрители разойдутся, а когда людоед с гномом начали сноровисто и быстро разбирать сцену, поднялся на ноги. Он не мог заставить себя заговорить с людоедом и обратился к гному.
– Где… где я могу найти… управляющего? - нервно спросил эльф.
Гном поднял яркие черные глаза, но, казалось, не был удивлен вопросом.
– Первый фургон, - указал он молотком. - Можешь не стучать, он надеялся, что ты придешь.
– Что? - удивился эльф, но гном уже вернулся к работе, выдергивая из досок гвозди и складывая их в поясной мешочек для последующего использования.
Эльф двинулся в указанном направлении, миновав стоящее у колес дерево в бадье. Он присмотрелся получше - дерево как дерево. На борту и пологе фургона с одной стороны красовались созвездия. Были даже священные луны пропавших Богов: серебряная Солинари, красная Лунитари и черная Нуитари. С другой стороны изображался яркий солнечный день и жаркое солнце с лицом самого Себастиуса.
– Милое самомнение,- пробормотал эльф, подходя и поднимая руку, чтобы постучать - он не поверил словам гнома, приняв их за розыгрыш, - но тут изнутри раздался голос:
– Заходи, друг, я ждал тебя.
Рука эльфа метнулась к узкому мечу, но он все же вошел в потемки фургона.
– Садись, сейчас запалю свечу… Вот, так намного лучше.
Широкое, морщинистое лицо, казалось, засияло не хуже свечи. Эльф присел на краешек походного стула, оставив занавески отдернутыми.
– Ты проделал долгий путь, - молвил Себастиус. - А дороги бывают длинны, особенно когда не имеют окончания… И особенно когда они пролегают далеко от дома… Ведь тебе запрещено возвращаться, не так ли, друг мой? Ты один из тех изгоев, которых называют темными эльфами, ушедшими от света… Нет, вложи оружие в ножны! - Себастиус лениво махнул рукой. - Мы не охотники за головами, знаешь ли… Здесь ты в безопасности.
– Как ты узнал? - прошептал эльф.
– Я видел, как ты покинул родину, видел, как стоял на перекрестке… - удовлетворенно протянул Себастиус. - Именно потому я распорядился, прибить там нашу афишу, ну, если не считать надежды раздобыть немного медных монет у местных…
– Видел меня? - недоверчиво протянул эльф - Но это невозможно! Откуда?! Как?! Кто разболтал о моем появлении? Ты шут и обманщик! Я ухожу…
– А как же я узнал, какую пьесу давать сегодня вечером? - хитро прищурился Себастиус. - Она шла специально для тебя. Не веришь? А вот интересно, отправился бы ты смотреть «Магиуса и короля гоблинов»? Может, ты бы сделал крюк ради «Жизни и трагической смерти сэра Рогара Мурского»? Пришел бы смотреть «Магический меч Кит-Канана»? Или «Дядюшку Пружину и три грубых овражных гнома»? У меня тысячи и тысячи пьес. - Себастиус постучал себя по лбу.- По одной на каждого живущего на Кринне. Сегодня, как я уже сказал, представление давалось для тебя.
Эльф медленно и неохотно опустился на стул, словно тот притягивал его.
– Кто ты? - все еще сомневаясь, спросил он.
Человек вскочил на ноги и учтиво поклонился.
– Я Себастиус, сын Гилеана, - гордо возгласил он.
– Сын Гилеана… - фыркнул, эльф. - У Бога Гилеана не было никаких сыновей, только дочь - Лунитари.
– Есть те, кто утверждает так. - Себастиус присел и вытянул толстые ноги, сложив руки на объемистом животе. - А есть те, кто говорит, будто у Гилеана есть еще два сына… Одного зовут Астинусом, может, слышал? Он хозяин библиотеки в Палантасе. Другой - это я. - Себастиус скромно улыбнулся. - Астинус ведет хроники жизни Кринна в книгах, я же веду их собственным способом.
– Поскольку Гилеана нет рядом, ты можешь называть себя как угодно, и никто не сумеет доказать обратного, - бросил эльф. - Да, я стоял на перекрестке, да, взял афишу… Все это верно, но действовал я по собственной воле, никто не мог принудить меня. Даже твои фокусы!
– Конечно, нет! - воскликнул Себастиус. - Только по доброй воле. Таково предписание отца. Разве ты еще не понял этого из текста пьесы? «Свободу раскаиваться и свободу прощать…» - одна из моих лучших строчек. Ты мог пойти в Палантас, мог по доброй воле уйти до начала спектакля. А мог уйти после. Но получается, по доброй воле ты сидишь тут - не там, где собирался, а там, где должен. Так часто бывает в жизни. Тебя привел сюда голос сердца.
– Тогда зачем я пришел? - вызывающе спросил эльф, словно и сам жаждал получить ответ.
– Конечно, ты хочешь присоединиться к нашей труппе, - произнес Себастиус. - хочешь стать актером.
Эльф недоверчиво посмотрел на него, собираясь возразить, но Себастиус не дал ему такого шанса:
-Скажи, как тебе наша игра?
Лицо эльфа невольно смягчилось.
– О, это было прекрасно… Эльф, что играл Даламара… Он тронул меня до глубины души… Когда меня изгоняли, я не нашел в себе силы кричать - огонь негодования выжег все слезы… Но сегодня вечером я снова рыдал!
– Он талант, это верно, - кивнул Себастиус. - Это его лучшая роль и последняя.
Эльф быстро взглянул на толстяка, думая, что ослышался и недопонял. Но Себастиус продолжал разговор как ни в чем не бывало, видимо, это была человеческая шутка.
– Так куда ты направляешься?
– В Палантас.
– Палантас… - повторил Себастиус. - Хороший выбор. Город, где можно спрятаться. Даже эльфу, что, естественно, трудней. А зачем тебе Палантас? Даже там найдется мало людей, которые согласятся нанять на работу эльфа. На что ты будешь жить?
– А тебе какой интерес? - Эльф вновь подумал, что зря не ушел от этого назойливого человека сразу,
– У меня в Палантасе связи,- промурлыкал Себастиус. - А кроме того, как ты помнишь, брат - Астинус. - Эльф закатил глаза и промолчал. - Ладно, попрошу тебя прочесть этот текст. Но вслух и громко, надо оценить голос.
– Это еще зачем? - удивился эльф.
– Просто так. Назови это любопытством. - Себастиус протянул ему листок, и эльф увидел часть пьесы. Имена актеров сбоку, рядом их реплики. Он подозрительно посмотрел на Себастиуса, но лицо руководителя труппы было невинным, как у младенца. - Начни отсюда, - ткнул пальцем сын Гилеана.
Эльф начал читать, решив выполнить просьбу, и с удивлением понял, что читает монолог Даламара на суде: «…Я ищу то, что давно утеряли здесь,- свободу! Свободу мечтать о том, чего хочется, свободу преследовать цели, интересные мне! Свободу делать ошибки. Свободу раскаиваться и свободу прощать…»
Сначала он читал без выражения, прекрасно зная, что его голос никогда не смог бы захватить внимание стольких людей, и стесняясь Себастиуса, но постепенно забыл обо всем и последнюю строчку произносил уже абсолютно искренне.
Себастиус слегка похлопал по ручкам кресла вместо аплодисментов.
– Я справился? - спросил эльф, невольно заливаясь румянцем.
– Нет, - отрезал Себастиус. - В начале ты был зажат, а в конце стал сверхдраматичен. Тебе надо учиться, и в этом нет никакого позора. Но голос у тебя отменный, прекрасный инструмент. Он пропадет впустую у вора…
Теперь эльф стал пунцовым от смущения.
– А почему бы и нет? - вызывающе бросил он. - Кому я нужен? Значит, придется самому беспокоиться о себе.
Себастиус задумчиво смотрел на кончики пальцев.
– Я полагаю, ты слышал - я сказал, что эльф, исполнитель главной роли, покидает нашу труппу?
– Ну… вроде да. А почему так? Получил более выгодное предложение?
– Это невозможно. Никто на Кринне не предложит артистам лучших условий, чем я. Он всегда говорил, что уедет, как только посчитает работу выполненной. Именно так все и произошло сегодня вечером. Он никогда не сможет сыграть лучше, поэтому уезжает. К этому он шел множество долгих лет. Ты займешь его место. - Себастиус тяжело вздохнул. - Мне будет тоскливо без него - именно он подал идею для «Магического меча Кит-Канана». Он его знал лично, представляешь!
– Он лжец, - презрительно рассмеялся эльф. - Кит-Канан мертв уже тысячу лет- даже среди моего народа нет таких долгожителей.
– А этот - исключение… Он присоединился ко мне как раз после того, как Кит-Канан воссел на трон, и пробыл со мной больше, чем остальные члены труппы… Теперь пришло и ему время продолжить личную жизнь, ведь как только он уедет, начнет стареть, как обычно…
– Ты серьезно? - изумился эльф.
– Совершенно. Видишь этот глиф? - Себастиус отбросил плащ и приблизил предплечье к свету. - Черный лотос. Если присоединишься к нам, я нанесу тебе такой же. Этот глиф означает, что тебя не смогут убить или отравить, ты не заболеешь и не проголодаешься, не будешь стареть до тех пор, пока путешествуешь с нами…
– Я стану бессмертным? - скептически хмыкнул эльф.
– Тебе кажется это слишком большим подарком? Но ведь я требую взамен плату…
– У меня нет ни гроша…
– Не деньги, - прошептал Себастиус, - лишь душу. Отныне у тебя не будет собственной души, а лишь души других, бесчисленных существ… Ты будешь чувствовать их боль, радость, горе, триумф. Побываешь в шкуре кендера, людоеда или гоблина'. Будешь королем и узнаешь, какова жизнь во дворце. Станешь овражным гномом и изведаешь нищету. Твое тело не умрет, но ты переживешь тысячи смертей. Будешь любить тысячи раз и тысячи раз расставаться.
Эльф потрясение покачал головой:
– Не понимаю…
– Скоро поймешь. Мы живем хорошей жизнью и делаем хорошую работу. Я же говорил, что веду хроники Кринна особым образом. Мы с моими актерами берем книги жизней и открываем их для всех! Мы давали представления в чертогах горных королей и на вонючих помойках хобгоблинов. Играли для людоедов, которые швыряли в нас кости жертв вместо аплодисментов. Играли для гномов Торбардина и для их овражных кузенов… Мы рассказываем наши истории, и если не можем поменять мысли, то способны изменить сердца. Странная жизнь, но интересная… Присоединяешься?
Эльф заколебался:
– Я не верю ни одному твоему слову. Про бессмертие и все остальное…
– А дерево в кадке похоже на Лес Сильванести? - мягко спросил Себастиус.
– Действительно… я ничего не теряю… Мне все равно некуда идти… Думаю, что смогу остаться, но только на некоторое время, заметь! - Эльф занервничал и вцепился в листки с репликами. - Могу помочь с декорациями…
– Возьми ее, если понравилась, - сказал Себастиус. - Бери всю пьесу и выучи наизусть. Обучение начнем завтра с утра.
– Но я не сказал…
– Бери! - Себастиус поднялся на ноги. - Вреда тебе от нее не будет. Твой фургон - пятнадцатый по счету от меня, зеленый с желтым. Он будет пуст, его хозяин в настоящее время уже далеко…
Эльф шел мимо повозок, машинально считая их. В его голове крутился недавний разговор, он был смущен и запутан. Голова не хотела верить ни единому слову толстяка, а сердце подтверждало каждое из них. Словно он - герой спектакля. Это наверняка спектакль - происходящее не может быть реальностью.
Подойдя к зеленому с желтым фургону, эльф увидел в дверном проеме актера, который играл Даламара. Тот вдыхал ночной воздух и улыбался, лотом заметил рядом смущенного пришельца.
– Думаю, ты новый хозяин фургона, - учтиво произнес актер, одергивая занавески. - Он тебе понравится, но правое переднее колесо последнее время скрипит. Скажешь Роргу об этом, он гоблин и чинит повозки. Но не вздумай говорить Квинсу, гному, если хочешь найти все колеса утром…
– Почему ты уходишь?
– Хочу вернуть назад собственную душу и прожить с ней до конца, - улыбнулся актер.
– Тогда… то, что говорил… - Эльф обернулся к первому фургону, - Себастиус… все правда?
– Наш мир - это то, во что мы верим. Вера бывает сильней, чем любая правда. - Актер поднял руку к красному свету Лунитари, и эльф увидел глиф черного лотоса на ней. Цветок быстро бледнел и скоро совсем исчез.
Актер изящно поклонился, словно заканчивал приветствовать публику перед падением занавеса.
– Что у тебя в руке? - спросил он. - Пьеса?
– Твой монолог в последнем акте, - промямлил эльф. - Я только… хотел почитать… и…
– Давай послушаем твой голос, - ободряюще улыбнулся актер.
Эльф посмотрел на монолог Даламара в руке. Свет Лунитари был ярок и позволял разбирать буквы без напряжения,
– Нет, правда… так блестяще, как ты… я не смогу…
Но актер непреклонно смотрел на него, и эльфу ничего не оставалось, кроме как начать читать. Когда он углубился в текст, то мельком глянул на собственную руку - большое черное пятно проявлялось на коже. Сначала бесформенное, оно начинало приобретать объем и форму. Эльф ощутил, как страх заставил лоб покрыться испариной, - его душа покидала тело.
Не навсегда - она лишь засыпала до той поры, пока он не захочет обрести ее вновь. Внутри расползалась ужасная пустота - голос эльфа задрожал.
– Нет, - сказал актер, - так не годится. Почувствуй ее!
Актер, игравший Даламара, взял за руку эльфа, который пришел, чтобы играть Даламара… И тот оказался уже не пуст - новая душа заняла место старой, - навалилось мучительное горе от разлуки и прощания с друзьями, острая радость свободы и выбора нового пути…
– Вот, уже лучше, - усмехнулся актер. - А теперь исполняй поклон перед публикой.
Эльф поклонился видимым только ему зрителям. Пока - только ему. Но он твердо верил, что придет день, и они заплачут вместе с ним, засмеются под его смех. И будут бешено аплодировать, выкрикивая его имя.
Когда эльф выпрямился, рядом никого не было.
На руке чернел, выпуклый и резкий, глиф лотоса. Самый молодой член труппы Странствующих Актеров Гилеана вошел в зелено-желтый фургон.
В свой фургон.
ГОДЫ С « DRAGONLANCE » УЭЙС И ХИКМЭН
Маргарет Уэйс и Трэйси Хикмэн - соавторы пользующихся популярностью романов «Хроники Легенд», «Трилогия Легенд», трилогии «Война Душ» и многих других, а также повестей и рассказов. Книги «Dragonlance», основанные на ролевой игре, разошлись миллионными тиражами и были переведены на дюжину языков мира. Авторы творят и совместно с другими писателями.
У Маргарет Уэйс и Трэйси Хикмэна интервью взяли раздельно, специально для зимнего выпуска «Legend of the Lance» 1998 года.
– Трэйси, как случилось, что ты перестал считать « Dragonlance » только ролевой игрой и задумался о романе?
Хикмэн:Честно говоря, романистом я стал случайно. Как все знают, имя Маргарет идет первым в нашем дуэте именно потому, что романист - она. Лично я всегда хотел заниматься дизайном игр и не видел себя в литературе. «Dragonlance» жил без романизации долгое время, и все было в порядке. До сих пор просыпаюсь утром и думаю, кто же я на самом деле? Последнее время начинаю привыкать к мысли о писательстве.
– С чего началось действительно совместное творчество?
Хикмэн:Я много, долгие месяцы, работал над балансированием сеттингов «Dragonlance». Маргарет поначалу была редактором книг для TSR, а потом ее перебросили редактировать будущие книги «Dragonlance», как я помню. Мы с ней очень расстроились, когда увидели первые варианты романа. Автора назначали сверху, и он ничего не знал о наших наработках.
А если точно, помню, поехал я в Аризону на Рождество 1982 года, читая в пути книжку из серии «Звездный путь» Дианы Дуэйн, и нашёл ее необычайно интересной. И что-то в тот момент загорелось внутри меня, подумалось: «Ну, есть же способ сделать книги серии “Dragonlance” такими же захватывающими!» Забавно, что Маргарет приняла такое же решение независимо от меня. И вот, после рождественских каникул, мы собрались в офисе, а она говорит: «Давай напишем книги сами». Вот тогда все и закрутилось!
– Почему именно вы? Она новичок в фирме, а ты даже не был старшим дизайнером.
Хикмэн:Ничего интересного. На нас просто решили сэкономить, к нашему же удовольствию. Тот факт, что мы не были старшими, сыграл нам на руку - сначала с каждым новым проектом шли к начальникам, а те начинали долго обсуждать тему, выбивая условия получше. На остальных смотрели как на грузчиков, не давая ничего. Вот тут мы и развернулись. Фактически объединение этих самых «не-начальников» и создало в итоге «Dragonlance». И хотя потом с нами работало много людей, характеры и основные линии разработали только мы с Маргарет, ну, может, еще помогал Майкл Уильямс.
– Как вам удается работать вместе?
Хикмэн:Я думаю, наш союз уникален, как и все прочие подобные союзы. Самое главное, что могу в нем отметить, - мы развиваемся вместе, а это очень важно. Жизнь меняет и наши взгляды, и терминологию. Сначала я был только на подхвате, потом вырос и смог писать самостоятельно. То есть я был тем парнем, который придумывает основные идеи и темы, а потом прорабатывает фон. А Маргарет уже вовсю занималась сведением и написанием диалогов. Мы часто обменивались написанными текстами, чтобы узнать мнение друг друга. Еще она любит писать яркие места в книгах, но вот любовная сцена между Сильварой и Гилтанасом - моя работа.
Между прочим, все думают, что все происходит наоборот.
Спустя годы я узнал больше о писательском ремесле, да и уровень Маргарет вырос. Поэтому с годами границы в нашей работе стерлись и каждый делает то, что лучше для романа в данный момент.
– Многие переживают, что вы перестанете создавать мир Кринна.
Хикмэн:Люди не всегда знают, что происходит у нас на самом деле. Я переехал на Западное побережье, чтобы быть ближе к семье, Маргарет осталась в Висконсине. Но я до сих пор получаю письма: «…я очень люблю книги, которые вы с женой пишете вместе…» или «…уважаемой госпоже Хикмэн…». Это после того, как мою фотографию напечатали на обложке!
Не переживайте, мы с Маргарет собираемся написать еще много романов «Dragonlance» - как совместно, так и раздельно.
Также в «Legends of the Lance» Маргарет Уэйс вспомнила о происхождении двух самых популярных персонажей «Dragonlance».
– Кто придумал имя «Рейстлина?
Уэйс:Думаю, Гарольд Джонсон. Помнится, сначала мы планировали назвать его «Вайстман», а «Карамон» получилось из сочетания «caring man»(Заботливый человек (англ.)). В 1983 году я начала работать в TSR, и на каждого уже имелся набор характеристик. Надо было только «облечь их в плоть». У Рейстлина в карточке стояло просто: «Прозвище - Хитрюга, стройный, не очень хорошее здоровье, в отличие от брата-воина. Золотая кожа и глаза в форме песочных часов». Я спрашиваю: «А почему золотая кожа и такие глаза?» Мне отвечают: «Художники посчитали, что так он будет выглядеть круче».
И мне пришлось самой ломать голову над причинами и придумывать испытание в Башне. Я написала на эту тему короткий рассказ «The Test of the Twins» («Испытание близнецов»), изданный в 1984 году журналом «Dragon». Вот именно с этого и начал развиваться характер Рейстлина.
– Однако в 1998 году, в предисловии к « The Soulforge » («Кузница Души»), Трэйси Хикмэн много говорит о влиянии своего друга Терри Филипса.
Уэйс:Терри был среди тех, на ком проверялся первоначальный набор характеристик Рейстлина в домашних играх. Терри - профессиональный актер и действительно пробовал сыграть Рейстлина с его тихим голосом и слабым телосложением. И что мы заметили: во время игры каждый вопил и кричал, но, стоило заговорить Терри, все замолкали и слушали. Я думаю, от него Рейстлин что-то бы взял обязательно, даже если бы в этом не нуждался.
– Почему так много фанатов отождествляют себя с Рейстлином?
Уэйс:Власть всегда сексуальна, а у Рейстлина ее в избытке. Эта таинственная сила особенно нравится женщинам, каждая думает «Да, он темный герой, но, полюбив меня, обязательно вернется к добру». Мужчины же (если в жизни они не культуристы) зачастую тоже слабы и беспомощны, им так не хватает волшебной силы. Кроме того, многие знают, что такое конкуренция между братьями иди сестрами…
– Мы знаем, Карамон- близнец Рейстлина, но равноценны ли они?
Уэйс:Конечно, хотя сам он не понимает этого. Но в последующих книгах серии мы гораздо больше узнаем о характере Карамона. Он сильнее, красивее и крепче Рейстлина, его любят женщины, но он всегда живет в тени брата. Карамон всю жизнь вынужден заботиться о Рейстлине и даже начинает пить, когда тот, наконец, разрушает эту связь.
– Почему вы так долго не решались написать продолжение истории после «Кузницы Души»?
Уэйс: Явсегда думала, что Испытание в Башне должно оставаться тайной. Кроме того, если честно, я и не знала, что случилось там. Когда в романе я дошла до этого места, все сразу стало на свои места. Это был забавный опыт: я знала, чем все должно закончиться, но не знала, какой дорогой туда приду. Но я действительно не знаю, что произошло между Рейстлином и Фистандантилусом.
– А вы спрашивали мнение Трэйси о ходе Испытания?
Уэйс:О, за эти годы мы переговорили о Рейстлине много раз. Надо сказать, Рейстлин всегда был «моим персонажем», Трэйси не очень любил его и принимал большее участие в создании Карамона. Это наш баланс сил.
В 2000 году, после публикации «Драконов Погибшего Солнца», первой книги трилогии «Война Душ», Уэйс и Хикмэн дали интервью на сайте компании «Wizards of the Coast».
– Как и почему возник проект «Война Душ»?
Хикмэн:Все началось, когда компанию TSR купила компания «Wizards of the Coast». Маргарет и я были обеспокоены будущим проекта «Dragonlance». Кроме того, наблюдалось некоторое противостояние фанатов Пятой Эпохи и любителей более ранней, Четвертой, - каждые объявляли свою эру «истинной». Нам очень хотелось объединить их, наметив новый путь.
У Маргарет Уэйс и Трэйси Хикмэна интервью взяли раздельно, специально для зимнего выпуска «Legend of the Lance» 1998 года.
– Трэйси, как случилось, что ты перестал считать « Dragonlance » только ролевой игрой и задумался о романе?
Хикмэн:Честно говоря, романистом я стал случайно. Как все знают, имя Маргарет идет первым в нашем дуэте именно потому, что романист - она. Лично я всегда хотел заниматься дизайном игр и не видел себя в литературе. «Dragonlance» жил без романизации долгое время, и все было в порядке. До сих пор просыпаюсь утром и думаю, кто же я на самом деле? Последнее время начинаю привыкать к мысли о писательстве.
– С чего началось действительно совместное творчество?
Хикмэн:Я много, долгие месяцы, работал над балансированием сеттингов «Dragonlance». Маргарет поначалу была редактором книг для TSR, а потом ее перебросили редактировать будущие книги «Dragonlance», как я помню. Мы с ней очень расстроились, когда увидели первые варианты романа. Автора назначали сверху, и он ничего не знал о наших наработках.
А если точно, помню, поехал я в Аризону на Рождество 1982 года, читая в пути книжку из серии «Звездный путь» Дианы Дуэйн, и нашёл ее необычайно интересной. И что-то в тот момент загорелось внутри меня, подумалось: «Ну, есть же способ сделать книги серии “Dragonlance” такими же захватывающими!» Забавно, что Маргарет приняла такое же решение независимо от меня. И вот, после рождественских каникул, мы собрались в офисе, а она говорит: «Давай напишем книги сами». Вот тогда все и закрутилось!
– Почему именно вы? Она новичок в фирме, а ты даже не был старшим дизайнером.
Хикмэн:Ничего интересного. На нас просто решили сэкономить, к нашему же удовольствию. Тот факт, что мы не были старшими, сыграл нам на руку - сначала с каждым новым проектом шли к начальникам, а те начинали долго обсуждать тему, выбивая условия получше. На остальных смотрели как на грузчиков, не давая ничего. Вот тут мы и развернулись. Фактически объединение этих самых «не-начальников» и создало в итоге «Dragonlance». И хотя потом с нами работало много людей, характеры и основные линии разработали только мы с Маргарет, ну, может, еще помогал Майкл Уильямс.
– Как вам удается работать вместе?
Хикмэн:Я думаю, наш союз уникален, как и все прочие подобные союзы. Самое главное, что могу в нем отметить, - мы развиваемся вместе, а это очень важно. Жизнь меняет и наши взгляды, и терминологию. Сначала я был только на подхвате, потом вырос и смог писать самостоятельно. То есть я был тем парнем, который придумывает основные идеи и темы, а потом прорабатывает фон. А Маргарет уже вовсю занималась сведением и написанием диалогов. Мы часто обменивались написанными текстами, чтобы узнать мнение друг друга. Еще она любит писать яркие места в книгах, но вот любовная сцена между Сильварой и Гилтанасом - моя работа.
Между прочим, все думают, что все происходит наоборот.
Спустя годы я узнал больше о писательском ремесле, да и уровень Маргарет вырос. Поэтому с годами границы в нашей работе стерлись и каждый делает то, что лучше для романа в данный момент.
– Многие переживают, что вы перестанете создавать мир Кринна.
Хикмэн:Люди не всегда знают, что происходит у нас на самом деле. Я переехал на Западное побережье, чтобы быть ближе к семье, Маргарет осталась в Висконсине. Но я до сих пор получаю письма: «…я очень люблю книги, которые вы с женой пишете вместе…» или «…уважаемой госпоже Хикмэн…». Это после того, как мою фотографию напечатали на обложке!
Не переживайте, мы с Маргарет собираемся написать еще много романов «Dragonlance» - как совместно, так и раздельно.
Также в «Legends of the Lance» Маргарет Уэйс вспомнила о происхождении двух самых популярных персонажей «Dragonlance».
– Кто придумал имя «Рейстлина?
Уэйс:Думаю, Гарольд Джонсон. Помнится, сначала мы планировали назвать его «Вайстман», а «Карамон» получилось из сочетания «caring man»(Заботливый человек (англ.)). В 1983 году я начала работать в TSR, и на каждого уже имелся набор характеристик. Надо было только «облечь их в плоть». У Рейстлина в карточке стояло просто: «Прозвище - Хитрюга, стройный, не очень хорошее здоровье, в отличие от брата-воина. Золотая кожа и глаза в форме песочных часов». Я спрашиваю: «А почему золотая кожа и такие глаза?» Мне отвечают: «Художники посчитали, что так он будет выглядеть круче».
И мне пришлось самой ломать голову над причинами и придумывать испытание в Башне. Я написала на эту тему короткий рассказ «The Test of the Twins» («Испытание близнецов»), изданный в 1984 году журналом «Dragon». Вот именно с этого и начал развиваться характер Рейстлина.
– Однако в 1998 году, в предисловии к « The Soulforge » («Кузница Души»), Трэйси Хикмэн много говорит о влиянии своего друга Терри Филипса.
Уэйс:Терри был среди тех, на ком проверялся первоначальный набор характеристик Рейстлина в домашних играх. Терри - профессиональный актер и действительно пробовал сыграть Рейстлина с его тихим голосом и слабым телосложением. И что мы заметили: во время игры каждый вопил и кричал, но, стоило заговорить Терри, все замолкали и слушали. Я думаю, от него Рейстлин что-то бы взял обязательно, даже если бы в этом не нуждался.
– Почему так много фанатов отождествляют себя с Рейстлином?
Уэйс:Власть всегда сексуальна, а у Рейстлина ее в избытке. Эта таинственная сила особенно нравится женщинам, каждая думает «Да, он темный герой, но, полюбив меня, обязательно вернется к добру». Мужчины же (если в жизни они не культуристы) зачастую тоже слабы и беспомощны, им так не хватает волшебной силы. Кроме того, многие знают, что такое конкуренция между братьями иди сестрами…
– Мы знаем, Карамон- близнец Рейстлина, но равноценны ли они?
Уэйс:Конечно, хотя сам он не понимает этого. Но в последующих книгах серии мы гораздо больше узнаем о характере Карамона. Он сильнее, красивее и крепче Рейстлина, его любят женщины, но он всегда живет в тени брата. Карамон всю жизнь вынужден заботиться о Рейстлине и даже начинает пить, когда тот, наконец, разрушает эту связь.
– Почему вы так долго не решались написать продолжение истории после «Кузницы Души»?
Уэйс: Явсегда думала, что Испытание в Башне должно оставаться тайной. Кроме того, если честно, я и не знала, что случилось там. Когда в романе я дошла до этого места, все сразу стало на свои места. Это был забавный опыт: я знала, чем все должно закончиться, но не знала, какой дорогой туда приду. Но я действительно не знаю, что произошло между Рейстлином и Фистандантилусом.
– А вы спрашивали мнение Трэйси о ходе Испытания?
Уэйс:О, за эти годы мы переговорили о Рейстлине много раз. Надо сказать, Рейстлин всегда был «моим персонажем», Трэйси не очень любил его и принимал большее участие в создании Карамона. Это наш баланс сил.
В 2000 году, после публикации «Драконов Погибшего Солнца», первой книги трилогии «Война Душ», Уэйс и Хикмэн дали интервью на сайте компании «Wizards of the Coast».
– Как и почему возник проект «Война Душ»?
Хикмэн:Все началось, когда компанию TSR купила компания «Wizards of the Coast». Маргарет и я были обеспокоены будущим проекта «Dragonlance». Кроме того, наблюдалось некоторое противостояние фанатов Пятой Эпохи и любителей более ранней, Четвертой, - каждые объявляли свою эру «истинной». Нам очень хотелось объединить их, наметив новый путь.