Страница:
Собравшись с духом, маг нетвердо шагнул к первому из ряда, наклонился и приподнял с лица плащ. Когда он произносил имя и титул, в голосе его слышались и глубокая печаль, и еле уловимая надежда.
— Левелин Элсар, Рыцарь Розы из Санкриста… Он двигался вдоль ряда тел с большей выдержкой и хладнокровием, чем от него ожидали.
— Оран Девиштор, Рыцарь Венца из Палантаса; Йори Бек, рыцарь Венца из Каргота; Персиваль Нелиш… Писец, затребованный Тревалином, аккуратно записывал сведения о погибших на грифельной дощечке. Осталось опознать два тела. Молодой маг колебался. Он пересчитал всех заново, замер и вдруг закрыл лицо руками. Стил подошел к Тревалину:
— Он что-то говорил о своем брате. Командир молча кивнул. По поведению пленника было ясно, что спастись не удалось никому. Все необходимое Тревалин теперь знал. Маг встал на колени, дрожащей рукой открыл лицо предпоследнего и сдавленным голосом что-то проговорил.
— Извини, — обратился к нему писец, — я не расслышал. Как его имя?
— Маджере, — шепотом произнес пленник. Стурм Маджере. А это… он открыл лицо другого рыцаря, — Танин Маджере… Склонившись, он поцеловал обоих в лоб и добавил:
— …мои братья.
2. Двоюродные братья. Долг чести. Смертный приговор. Жесткие условия
3. Палантас. Утомительные, но не совсем бесплодные поиски
— Левелин Элсар, Рыцарь Розы из Санкриста… Он двигался вдоль ряда тел с большей выдержкой и хладнокровием, чем от него ожидали.
— Оран Девиштор, Рыцарь Венца из Палантаса; Йори Бек, рыцарь Венца из Каргота; Персиваль Нелиш… Писец, затребованный Тревалином, аккуратно записывал сведения о погибших на грифельной дощечке. Осталось опознать два тела. Молодой маг колебался. Он пересчитал всех заново, замер и вдруг закрыл лицо руками. Стил подошел к Тревалину:
— Он что-то говорил о своем брате. Командир молча кивнул. По поведению пленника было ясно, что спастись не удалось никому. Все необходимое Тревалин теперь знал. Маг встал на колени, дрожащей рукой открыл лицо предпоследнего и сдавленным голосом что-то проговорил.
— Извини, — обратился к нему писец, — я не расслышал. Как его имя?
— Маджере, — шепотом произнес пленник. Стурм Маджере. А это… он открыл лицо другого рыцаря, — Танин Маджере… Склонившись, он поцеловал обоих в лоб и добавил:
— …мои братья.
2. Двоюродные братья. Долг чести. Смертный приговор. Жесткие условия
— Маджере? — Стил Светлый Меч внимательно смотрел на пленника. Маджере…
Я знаю это имя. Маг, поглощенный своим горем, не слышал рыцаря. Однако реакцией на его слова Светлого Меча заинтересовалась Черная Госпожа. Она шумно вздохнула и сузившимися глазами впилась в рыцаря. Не обращая на нее внимания, Стил подошел к магу. Пленник был строен, пропорционально сйожен, хотя и лишен мощной мускулатуры своих братьев. Каштанового цвета волосы ниспадали на плечи. Руки… скорее напоминали руки женщины, нежели мужчины. Неожиданно Стил понял, что молодой человек был похож не только на убитых рыцарей, но и на того, кто однажды спас ему жизнь.
— Маджере… Карамон Маджере… А это, должно быть, два его старших сына… Ты же младший? Ты — сын Карамона Маджере?
— Я — Палин, — отрывисто произнес маг, убирая со лба брата слипшиеся от крови волосы. Другой рукой он крепко стискивал посох, словно перенимал, брал у него силу, чтобы вынести обрушившееся горе.
— Сын Карамона Маджере и племянник Рейстлина Маджере! — с присвистом прошептала Черная Госпожа. До сих пор Тревалин был занят мыслями о перевозке тел к пещере, о выделении солдат для погребения. Он почти перестал замечать пленника. Но когда до его слуха донесся шепот Черной Госпожи, он повернулся в сторону мага и воззрился на него с неподдельным интересом.
— Племянник Рейстлина Маджере? — повторил он.
— Вот это трофей, — сказала Черная Госпожа. Весьма ценный… Его дядя был непревзойденным магом Ансалона. Говоря о Палине, она по-прежнему не сводила глаз со Светлого Меча, но рыцарь не замечал ее настойчивого внимания. Судя по выражению его лица, он что-то серьезно обдумывал. Маг вышел из оцепенения и поднял на рыцаря глаза, в которых стояли слезы.
— Тебя зовут Стил… Стил Светлый Меч? Ты — сын Стурма… От звучания имени, принадлежавшего и его брату, у Палина перехватило горло.
— Эта встреча мне кажется довольно странным совпадением, — проговорил Стил.
— Нет здесь никакого совпадения, — категорично отрезала Черная Госпожа, — Я сделала попытку предотвратить ее, но вынуждена была подчиниться воле Властительницы. Интересно, что она означает? Предзнаменованием чего станет эта «случайность»? Стил сердито посмотрел на женщину… Вообще-то он с большим уважением относился к магам — ко всем тем, кто занимался волшебством. В отличие от Соламнийских Рыцарей, придававших этому «ремеслу» второстепенное значение, магия в войске Такхизис занимала почетное место. Магам давались звания, у них существовала своя иерархическая пирамида, соответствующая рыцарским отличиям.
Время от времени, правда, между двумя кастами возникали недоразумения, несмотря на все попытки повелителя Ариакана исключить таковые. Рядовому рыцарю-воину, привыкшему иметь дело с жестко поставленной целью, трудно было понять мага, видевшего те же самые вещи всесторонне, всеобъемлюще. Среди Торнских рыцарей Черная Госпожа любому могла дать фору в способности предвидеть и предсказывать, искать и находить значение, смысл самого, казалось бы, пустякового факта или события. Тревалин и его рыцари не раз сходились во мнении, что сотрудничать с Черной Госпожой было очень и очень не просто… Совпадение — не более. И что уж здесь такого особенного: Соламнийские Рыцари и их брат-маг пересеклись со своим двоюродным братом, рыцарем Такхизис. Вполне вероятно, что рано или поздно они встретились бы… Стил был благодарен судьбе за то, что к смерти семьи Маджере он не имел отношения. Впрочем, в любом случае он выполнил бы свой долг. Хотя сознавать себя непричастным к их смерти — все же немалое облегчение. Он повернулся к Тревалину:
— Командир, прошу сделать мне одолжение: позволь тела этих двух рыцарей доставить на родину. Одновременно я могу препроводить пленника и получить за него выкуп. Тревалин поразился. Палин, не веря своим ушам, в изумлении замер.
Черная Госпожа фыркнула и, качая головой, зашевелила губами.
— И… и куда же ты хочешь отправиться? — спросил Тревалин.
— В Утеху…Это центральная Абанасиния, к северу от Квалиноста. Его отец содержит там гостиницу.
— Но это далеко на, территории врага. Это чрезвычайно опасно… Я бы не стал препятствовать, если бы речь шла о какой-то особой миссии, связанной с Великим Проектом, но что касается твоей просьбы… Нет, Стил. Ты слишком хороший солдат, чтобы подобным образом тобой рисковать. Я не могу дать своего согласия на эту акцию. — Тревалин с любопытством посмотрел на своего подчиненного:
— И что тебя так разобрало, Светлый Меч? Что тебе за резон?
— Карамон Маджере — мой дядя. Они мои двоюродные братья… К тому же в стычке, имевшей место в Башне Верховного Жреца, Карамон Маджере спас мне жизнь, и я перед ним в долгу… Повелитель Ариакан считает, что долг чести следует возвращать при первой возможности. Почему бы мне не воспользоваться предоставившимся случаем? — твердо, бесстрастно и убедительно говорил Светлый Меч.
— Карамон Маджере спас тебе жизнь?.. Да, я припоминаю эту историю… А это его сыновья?.. Тревалин был в затруднении. Он мысленно оценивал положение Светлого Меча: идет ли его просьба вразрез с Великим Проектом, задуманным Властительницей Тьмы? Каждого, кто жалован рыцарским званием, посвящают в этот замысел, дают ему ясное представление о том, как нить его судьбы вплетается в тот грандиозный гобелен, название которому Великий Проект. Ему ничего не может быть противопоставлено, даже долг чести. Однако до сих пор все шло согласно чаяниям Властительницы. Прежде чем двинуться на запад, воины Ариакана будут заняты укреплением захваченного плацдарма. Каких-то особых дел, где бы Стил мог оказаться незаменимым, не предвиделось. С другой стороны, рыцарь мог заполучить ценные сведения о враге.
— Я даю тебе разрешение, Светлый Меч. Путешествие будет опасным. Но чем опаснее предприятие, тем больше славы!.. Ты доставишь тела рыцарей на родину…
Что же касается молодого мага — его судьба в руках Черной Госпожи. Тревалин взглянул на кудесницу. Поскольку никто до сих пор не удосужился поинтересоваться ее мнением, Черная Госпожа просто кипела от негодования.
Конечно, она не имела права голоса в вопросе об отлучке Светлого Меча. Но белый маг — ее пленник, и она сама решит, что с ним делать. Она задумалась, очевидно выгадывая — то ли держать пленника при себе, то ли попробовать получить за него выкуп. Но может быть, ее что-то еще беспокоило? Черная Госпожа перевела взгляд с Палина на Стила.
— Магу предстоит умереть, — резко произнесла она.
— Как?.. Почему?.. На каком основании? — удивился Тревалин. — Как пленный он имеет право на освобождение за выкуп.
— Условия выкупа ему были предъявлены, — пояснила Черная Госпожа. Он отказался. Следовательно, его судьба предрешена.
— Это действительно так, молодой человек? — обратился Тревалин к магу. Ты отказался от возможности обрести свободу?
— От меня потребовали того, на что я не могу согласиться. Он крепко сжал посох, и присутствующим стало ясно, какой ему предложили обмен.
— Эта вещь не моя… Мне ее дали на время.
— Речь идет о посохе? — поразился Тревалин. — Это все, что тебе нужно?..
Так забери у него эту ерундовину!
— Я попыталась, — сказала Лилит и показала свою правую руку: на ладони темнело уродливое пятно сильного ожога.
— Это твоя работа, маг? — спросил Тревалин.
— Какая разница, сэр?.. Я только хранитель реликвии. Мне оказали высокое доверие. Она никому не принадлежит. Но я с ней не расстанусь… по крайней мере для того, чтобы спасти свою жизнь. Ответ молодого мага произвел впечатление на обоих рыцарей. Но только не на Черную Госпожу. Сердито глядя на воинов, она потирала саднящую ладонь.
— Занятная ситуация, — сказал Тревалин. — Человека нельзя принудить отдать в качестве выкупа ту вещь, которая не является его собственностью. Он может попросить родственников собрать нужную сумму, но он не в состоянии украсть у них деньги… Молодой человек, отказываясь отдать за свою жизнь посох, заслуживает уважения… Таким образом, ты, госпожа, вправе распоряжаться судьбой пленника… Впрочем, сдается мне, что твое намерение не сообразуется с буквой Великого Проекта… Черная Госпожа полоснула Тревалина зеленым лезвием глаз. Она хотела возразить, что ссылки на Великий Проект стали повсеместными и слишком частыми, но ждала, когда Тревалин закончит свою тираду.
— Согласно Проекту, мы должны всячески способствовать делу нашей Властительницы. Какую пользу мы извлечем, если отнимем жизнь у молодого человека?! Душа его вознесется к Паладайну… Вот кто окажется в выигрыше. Ну а если мы обменяем его на какую-нибудь волшебную вещицу, которой располагают маги Вайрета?.. Выражение лица Черной Госпожи смягчилось. Во взгляде, что она бросала попеременно то на Палина, то на Стила, присутствовало теперь откровенное любопытство.
— Вероятно… Вероятно, в этом причина, — вполголоса сама себя убеждала Черная Госпожа. — Ну что ж, хорошо, — уже громко проговорила она. — Я пасую перед твоей рассудительностью, Тревалин. Но в качестве выкупа мы можем принять только одно… Последовала многозначительная пауза.
— И что же это, госпожа? — не вытерпел Тревалин, которому не терпелось вернуться к своим прямым обязанностям.
— Нам нужно, чтобы маги открыли Врата Бездны.
— Но… но это невозможно! — выкрикнул Палин.
— Возможно это или нет — решать не тебе, молодой человек, — холодно осадила Черная Госпожа. — Ты подчиняешься Тайному Совету Магов, решение зависит от него. Одно дело — посох Магиуса, другое дело — то, о чем я говорю: открыть или не открыть Врата Бездны — вопрос полномочий Конклава. Палин отрицательно покачал головой:
— То, чего ты требуешь, не может быть выполнено. Уж лучше мне тотчас расстаться с жизнью. Тем более что… достойнее компании мне не найти, — с нежностью докончил он фразу, гладя плечо мертвого брата.
— Черта подведена, молодой человек, — не терпящим возражений голосом подытожил Тревалин. — Ты пленник и должен исполнять нашу волю. До Башни Вайрета тебя будет сопровождать рыцарь Светлый Меч. О содержании выкупа ты поставишь в известность Конклав. Если их решение будет отрицательным, тебя доставят назад и ты умрешь. Палин, похоже, смирившись со своей участью, только пожал плечами.
— Ты, Светлый Меч, берешь на себя ответственность за пленника. В случае его бегства тебя лишат жизни.
— Понимаю, командир, — отозвался Стил. — Я принимаю эти условия.
— В твоем распоряжении две недели. Ты должен отрапортовать о своем успехе или неудаче в первый вечер двух лун — красной и серебряной. Если упустишь пленника — докладывать без промедления. Светлый Меч отсалютовал и отправился готовить к путешествию своего синего дракона. Тревалин приказал оруженосцу сделать все необходимое для транспортировки погибших братьев Маджере. Палин вызвался помочь ему в этом. Тела прочих рыцарей начали грузить на повозку.
Черная Госпожа осталась наблюдать за магом. Вероятно, она просто искала ответ на мучившие ее вопросы: почему из всех живущих в мире магов именно этот оказался участником недавней драмы, почему он один уцелел, и самое главное каковы могут быть последствия «случайной» встречи Светлого Меча и Палина Маджере? Она попробовала представить братьев в другой обстановке… На самом деле внешнее сходство напрочь отсутствовало. Стил Светлый Меч являл собой образец воина: высокий, крепкий, пружинистый; с красивым мужественным лицом, обрамленным длинными черными кудрями; с большими темными глазами, открытым и приятным взглядом. Необыкновенно привлекательный мужчина. Однако женщина, однажды увидевшая его и воспылавшая чувством к юноше, через короткое время понимала, что душа и сердце Светлого Меча принадлежат лишь одной подруге и госпоже — Войне.
Нет. Никакого совпадения не могло быть. Факт встречи должен иметь отношение к предстоящим событиям. Какое — Черная Госпожа понять пока еще не могла. Однако она не сомневалась: ответ будет найден, нужно лишь набраться терпения. И она ждала… и наблюдала…
— Это моя вина, Танин, — безутешный, с дрожью в голосе говорил Палин. — Я виноват в твоей смерти. Я знаю, ты простишь меня… Ты всегда и все мне прощал.
Но как прощу себя я сам? Будь я искуснее, сильнее в магии, не охвати меня страх, что я забыл все, чему учился, — вас не ждал бы такой конец. Походи я больше на дядю… Лилит слышала слова мага. Ее вдруг осенило, она осознала помыслы Властительницы с той ясностью, на которую только способен разум смертного: сомнения и неуверенность в своих силах одного и высокомерная кичливость и самоуверенность другого станут крахом для обоих. В этом была суть!
Черная Госпожа не доверяла Светлому Мечу с тех самых пор, как узнала его родословную. Она долго противилась присвоению ему высшего рыцарского отличия
— предзнаменования были неблагоприятными, камни провидения пророчили беду…
Белый камень слева — его отец, Стурм Светлый Меч, Соламнийский рыцарь, уважаемый и чтимый за свою жертвенность даже врагами. Черный камень справа — мать, Китиара Ут Матар, предводительница драконьего войска, прославившаяся бесстрашием и полководческим талантом. Мертвые — Черная Госпожа это чувствовала, — они продолжали влиять на сына, пришедшего в этот мир по воле случая. На вид ровный и непоколебимый в своей преданности Властительнице, приверженности ее делу, Стил (как полагала Лилит) внутренне представлял собой бушующее море страстей. У нее были основания так думать. Светлый Меч носил меч Соламнийского Рыцаря — меч отца. Более того, он хранил (тайно от всех) некий драгоценный камень, называвшийся «звездным». В сущности, это был всего лишь талисман, подаренный любимому: в период Войн Копья королева эльфов Сильванести, Эльхана Звездный Ветер, преподнесла драгоценность Стурму Светлому Мечу. Дух мертвого отца, по словам Стила, передал камень ему… Итак, белый камень — слева, черный камень — справа, а в центре — камень с меткой «крепость». На него падает другой, с меткой «огонь». Лилит было ясно: дух рыцаря раздирают противоречия, которым суждено обернуться катастрофой. Что, собственно, еще может означать «крепость, охваченная огнем»?.. Черная Госпожа долго противилась и стояла на своем, но никто ее не слушал. Даже могущественная старая-престарая Жрица Черепа, якобы любимица Такхизис, — и та поддержала посвящение Светлого Меча в высший рыцарский ранг. «Да, он хранит звездный камень, — прошипела старушенция беззубым ртом. Этот камень — единственная трещина в стальной броне его духа. Мы будем использовать это, чтобы знать, что делается у него в душе и что на уме у наших врагов!» Старая вздорная бестия. Теперь Черной Госпоже все было абсолютно ясно. Она мысленно, как это делала с камнями провидения, бросила на черную материю сознания идею. Что из этого выйдет?.. Тщательно подбирая слова, Черная Госпожа приблизилась к магу и заговорила.
— Ты упомянул своего дядю, — глядя сверху вниз на Палина, начала она. Ведь ты никогда не видел его? Конечно нет. Ты слишком молод. Палин хранил молчание, крепко сжав посох Магиуса. Для своих братьев он сделал все, что мог. Оставалось самое горькое, самое болезненное: доставить на родину их тела, принести отцу и матери трагическую весть. Он очень ослабел от пережитого и был как никогда уязвим. Черной Госпоже ничего не стоило с ним справиться.
— Рейстлин покинул этот мир еще до твоего рождения… Палин поднял голову, и, хотя по-прежнему промолчал, в его мимолетном взгляде Черная Госпожа прочла все, что было нужно.
— Покинул мир и выбрал Бездну, где наша суровая Властительница подвергает его мучениям…
— Нет, — не выдержал маг. — Это не правда. За его жертву ему были дарованы успокоение и вечный сон. Паладайн известил об этом моего отца. Лилит встала на колени рядом с Палином. Она все еще не потеряла привлекательности и, когда хотела, могла быть обаятельной настолько, насколько может быть обаятельной змея.
— Так говорит твой отец… Вернее, так говорил? Она почувствовала, что молодой человек в смятении, и ее саму охватило волнение. Он не смел взглянуть на нее. Он и прежде думал об этом, веря и в то же время не веря отцу. Это сомнение — щель в доспехах его разума. Сквозь нее Черная Госпожа направит отравленное лезвие мысли.
— А если твой отец ошибается и Рейстлин Маджере на самом деле жив? — Лилит еще ближе придвинулась к Палину. — Он взывает к тебе, не так ли? Это было всего лишь предположение, но проницательная чародейка тотчас поняла, что попала в точку. Палин, вздрогнув, потупил глаза.
— Будь он жив, ты бы стал его учеником — учеником величайшего мага за все существование Ансалона. Ты уже обладаешь одним из его драгоценных даров… И чего бы только не сделал дядюшка для своего любимого племянника?! Лилит заметила огонь, зажегшийся в глазах молодого человека. Она знала: этот огонь в конце концов поглотит его. Черная Госпожа, довольная собой, поднялась и отошла прочь. Теперь она. могла не беспокоиться за пленника: на нем были прочные путы соблазна. И его двоюродный брат будет барахтаться в этих же путах. Именно с тем Властительница и свела их вместе. Лилит сунула руку в мешочек из черного вельвета и наугад достала пригоршню камушков. Бормоча заклинание, она бросила камушки на землю… и вздрогнула: ее догадки были верны. Такхизис должна забрать к себе обоих… и очень скоро. Они обречены.
Я знаю это имя. Маг, поглощенный своим горем, не слышал рыцаря. Однако реакцией на его слова Светлого Меча заинтересовалась Черная Госпожа. Она шумно вздохнула и сузившимися глазами впилась в рыцаря. Не обращая на нее внимания, Стил подошел к магу. Пленник был строен, пропорционально сйожен, хотя и лишен мощной мускулатуры своих братьев. Каштанового цвета волосы ниспадали на плечи. Руки… скорее напоминали руки женщины, нежели мужчины. Неожиданно Стил понял, что молодой человек был похож не только на убитых рыцарей, но и на того, кто однажды спас ему жизнь.
— Маджере… Карамон Маджере… А это, должно быть, два его старших сына… Ты же младший? Ты — сын Карамона Маджере?
— Я — Палин, — отрывисто произнес маг, убирая со лба брата слипшиеся от крови волосы. Другой рукой он крепко стискивал посох, словно перенимал, брал у него силу, чтобы вынести обрушившееся горе.
— Сын Карамона Маджере и племянник Рейстлина Маджере! — с присвистом прошептала Черная Госпожа. До сих пор Тревалин был занят мыслями о перевозке тел к пещере, о выделении солдат для погребения. Он почти перестал замечать пленника. Но когда до его слуха донесся шепот Черной Госпожи, он повернулся в сторону мага и воззрился на него с неподдельным интересом.
— Племянник Рейстлина Маджере? — повторил он.
— Вот это трофей, — сказала Черная Госпожа. Весьма ценный… Его дядя был непревзойденным магом Ансалона. Говоря о Палине, она по-прежнему не сводила глаз со Светлого Меча, но рыцарь не замечал ее настойчивого внимания. Судя по выражению его лица, он что-то серьезно обдумывал. Маг вышел из оцепенения и поднял на рыцаря глаза, в которых стояли слезы.
— Тебя зовут Стил… Стил Светлый Меч? Ты — сын Стурма… От звучания имени, принадлежавшего и его брату, у Палина перехватило горло.
— Эта встреча мне кажется довольно странным совпадением, — проговорил Стил.
— Нет здесь никакого совпадения, — категорично отрезала Черная Госпожа, — Я сделала попытку предотвратить ее, но вынуждена была подчиниться воле Властительницы. Интересно, что она означает? Предзнаменованием чего станет эта «случайность»? Стил сердито посмотрел на женщину… Вообще-то он с большим уважением относился к магам — ко всем тем, кто занимался волшебством. В отличие от Соламнийских Рыцарей, придававших этому «ремеслу» второстепенное значение, магия в войске Такхизис занимала почетное место. Магам давались звания, у них существовала своя иерархическая пирамида, соответствующая рыцарским отличиям.
Время от времени, правда, между двумя кастами возникали недоразумения, несмотря на все попытки повелителя Ариакана исключить таковые. Рядовому рыцарю-воину, привыкшему иметь дело с жестко поставленной целью, трудно было понять мага, видевшего те же самые вещи всесторонне, всеобъемлюще. Среди Торнских рыцарей Черная Госпожа любому могла дать фору в способности предвидеть и предсказывать, искать и находить значение, смысл самого, казалось бы, пустякового факта или события. Тревалин и его рыцари не раз сходились во мнении, что сотрудничать с Черной Госпожой было очень и очень не просто… Совпадение — не более. И что уж здесь такого особенного: Соламнийские Рыцари и их брат-маг пересеклись со своим двоюродным братом, рыцарем Такхизис. Вполне вероятно, что рано или поздно они встретились бы… Стил был благодарен судьбе за то, что к смерти семьи Маджере он не имел отношения. Впрочем, в любом случае он выполнил бы свой долг. Хотя сознавать себя непричастным к их смерти — все же немалое облегчение. Он повернулся к Тревалину:
— Командир, прошу сделать мне одолжение: позволь тела этих двух рыцарей доставить на родину. Одновременно я могу препроводить пленника и получить за него выкуп. Тревалин поразился. Палин, не веря своим ушам, в изумлении замер.
Черная Госпожа фыркнула и, качая головой, зашевелила губами.
— И… и куда же ты хочешь отправиться? — спросил Тревалин.
— В Утеху…Это центральная Абанасиния, к северу от Квалиноста. Его отец содержит там гостиницу.
— Но это далеко на, территории врага. Это чрезвычайно опасно… Я бы не стал препятствовать, если бы речь шла о какой-то особой миссии, связанной с Великим Проектом, но что касается твоей просьбы… Нет, Стил. Ты слишком хороший солдат, чтобы подобным образом тобой рисковать. Я не могу дать своего согласия на эту акцию. — Тревалин с любопытством посмотрел на своего подчиненного:
— И что тебя так разобрало, Светлый Меч? Что тебе за резон?
— Карамон Маджере — мой дядя. Они мои двоюродные братья… К тому же в стычке, имевшей место в Башне Верховного Жреца, Карамон Маджере спас мне жизнь, и я перед ним в долгу… Повелитель Ариакан считает, что долг чести следует возвращать при первой возможности. Почему бы мне не воспользоваться предоставившимся случаем? — твердо, бесстрастно и убедительно говорил Светлый Меч.
— Карамон Маджере спас тебе жизнь?.. Да, я припоминаю эту историю… А это его сыновья?.. Тревалин был в затруднении. Он мысленно оценивал положение Светлого Меча: идет ли его просьба вразрез с Великим Проектом, задуманным Властительницей Тьмы? Каждого, кто жалован рыцарским званием, посвящают в этот замысел, дают ему ясное представление о том, как нить его судьбы вплетается в тот грандиозный гобелен, название которому Великий Проект. Ему ничего не может быть противопоставлено, даже долг чести. Однако до сих пор все шло согласно чаяниям Властительницы. Прежде чем двинуться на запад, воины Ариакана будут заняты укреплением захваченного плацдарма. Каких-то особых дел, где бы Стил мог оказаться незаменимым, не предвиделось. С другой стороны, рыцарь мог заполучить ценные сведения о враге.
— Я даю тебе разрешение, Светлый Меч. Путешествие будет опасным. Но чем опаснее предприятие, тем больше славы!.. Ты доставишь тела рыцарей на родину…
Что же касается молодого мага — его судьба в руках Черной Госпожи. Тревалин взглянул на кудесницу. Поскольку никто до сих пор не удосужился поинтересоваться ее мнением, Черная Госпожа просто кипела от негодования.
Конечно, она не имела права голоса в вопросе об отлучке Светлого Меча. Но белый маг — ее пленник, и она сама решит, что с ним делать. Она задумалась, очевидно выгадывая — то ли держать пленника при себе, то ли попробовать получить за него выкуп. Но может быть, ее что-то еще беспокоило? Черная Госпожа перевела взгляд с Палина на Стила.
— Магу предстоит умереть, — резко произнесла она.
— Как?.. Почему?.. На каком основании? — удивился Тревалин. — Как пленный он имеет право на освобождение за выкуп.
— Условия выкупа ему были предъявлены, — пояснила Черная Госпожа. Он отказался. Следовательно, его судьба предрешена.
— Это действительно так, молодой человек? — обратился Тревалин к магу. Ты отказался от возможности обрести свободу?
— От меня потребовали того, на что я не могу согласиться. Он крепко сжал посох, и присутствующим стало ясно, какой ему предложили обмен.
— Эта вещь не моя… Мне ее дали на время.
— Речь идет о посохе? — поразился Тревалин. — Это все, что тебе нужно?..
Так забери у него эту ерундовину!
— Я попыталась, — сказала Лилит и показала свою правую руку: на ладони темнело уродливое пятно сильного ожога.
— Это твоя работа, маг? — спросил Тревалин.
— Какая разница, сэр?.. Я только хранитель реликвии. Мне оказали высокое доверие. Она никому не принадлежит. Но я с ней не расстанусь… по крайней мере для того, чтобы спасти свою жизнь. Ответ молодого мага произвел впечатление на обоих рыцарей. Но только не на Черную Госпожу. Сердито глядя на воинов, она потирала саднящую ладонь.
— Занятная ситуация, — сказал Тревалин. — Человека нельзя принудить отдать в качестве выкупа ту вещь, которая не является его собственностью. Он может попросить родственников собрать нужную сумму, но он не в состоянии украсть у них деньги… Молодой человек, отказываясь отдать за свою жизнь посох, заслуживает уважения… Таким образом, ты, госпожа, вправе распоряжаться судьбой пленника… Впрочем, сдается мне, что твое намерение не сообразуется с буквой Великого Проекта… Черная Госпожа полоснула Тревалина зеленым лезвием глаз. Она хотела возразить, что ссылки на Великий Проект стали повсеместными и слишком частыми, но ждала, когда Тревалин закончит свою тираду.
— Согласно Проекту, мы должны всячески способствовать делу нашей Властительницы. Какую пользу мы извлечем, если отнимем жизнь у молодого человека?! Душа его вознесется к Паладайну… Вот кто окажется в выигрыше. Ну а если мы обменяем его на какую-нибудь волшебную вещицу, которой располагают маги Вайрета?.. Выражение лица Черной Госпожи смягчилось. Во взгляде, что она бросала попеременно то на Палина, то на Стила, присутствовало теперь откровенное любопытство.
— Вероятно… Вероятно, в этом причина, — вполголоса сама себя убеждала Черная Госпожа. — Ну что ж, хорошо, — уже громко проговорила она. — Я пасую перед твоей рассудительностью, Тревалин. Но в качестве выкупа мы можем принять только одно… Последовала многозначительная пауза.
— И что же это, госпожа? — не вытерпел Тревалин, которому не терпелось вернуться к своим прямым обязанностям.
— Нам нужно, чтобы маги открыли Врата Бездны.
— Но… но это невозможно! — выкрикнул Палин.
— Возможно это или нет — решать не тебе, молодой человек, — холодно осадила Черная Госпожа. — Ты подчиняешься Тайному Совету Магов, решение зависит от него. Одно дело — посох Магиуса, другое дело — то, о чем я говорю: открыть или не открыть Врата Бездны — вопрос полномочий Конклава. Палин отрицательно покачал головой:
— То, чего ты требуешь, не может быть выполнено. Уж лучше мне тотчас расстаться с жизнью. Тем более что… достойнее компании мне не найти, — с нежностью докончил он фразу, гладя плечо мертвого брата.
— Черта подведена, молодой человек, — не терпящим возражений голосом подытожил Тревалин. — Ты пленник и должен исполнять нашу волю. До Башни Вайрета тебя будет сопровождать рыцарь Светлый Меч. О содержании выкупа ты поставишь в известность Конклав. Если их решение будет отрицательным, тебя доставят назад и ты умрешь. Палин, похоже, смирившись со своей участью, только пожал плечами.
— Ты, Светлый Меч, берешь на себя ответственность за пленника. В случае его бегства тебя лишат жизни.
— Понимаю, командир, — отозвался Стил. — Я принимаю эти условия.
— В твоем распоряжении две недели. Ты должен отрапортовать о своем успехе или неудаче в первый вечер двух лун — красной и серебряной. Если упустишь пленника — докладывать без промедления. Светлый Меч отсалютовал и отправился готовить к путешествию своего синего дракона. Тревалин приказал оруженосцу сделать все необходимое для транспортировки погибших братьев Маджере. Палин вызвался помочь ему в этом. Тела прочих рыцарей начали грузить на повозку.
Черная Госпожа осталась наблюдать за магом. Вероятно, она просто искала ответ на мучившие ее вопросы: почему из всех живущих в мире магов именно этот оказался участником недавней драмы, почему он один уцелел, и самое главное каковы могут быть последствия «случайной» встречи Светлого Меча и Палина Маджере? Она попробовала представить братьев в другой обстановке… На самом деле внешнее сходство напрочь отсутствовало. Стил Светлый Меч являл собой образец воина: высокий, крепкий, пружинистый; с красивым мужественным лицом, обрамленным длинными черными кудрями; с большими темными глазами, открытым и приятным взглядом. Необыкновенно привлекательный мужчина. Однако женщина, однажды увидевшая его и воспылавшая чувством к юноше, через короткое время понимала, что душа и сердце Светлого Меча принадлежат лишь одной подруге и госпоже — Войне.
***
В ней одной он находил подлинную утеху и наслаждение. Его внешняя холодность и даже высокомерие исчезали в преддверии схватки, самим собой он становился по-настоящему лишь в атаке и сражении. Любимой музыкой его был лязг оружия, вызов на поединок — единственной песнью любви, которую он умел исполнять. Контрастом ему представлялся Палин Маджере. Его внешность характеризовалась двумя словами: утонченность и изящество — телосложения, черт лица, манер. Он очень походил на своего дядю. Черной Госпоже только раз довелось видеть Рейстлина, но достаточно было беглого взгляда на Палина, чтобы обнаружить фамильное сходство. Уже одними руками — их чувственностью, умелостью — оно громко заявляло о себе. Да, в жилах Светлого Меча и Палина текла одна кровь… Хотя братья разнились не только внешне: Стил хорошо знал свои силы, Палину лишь предстояло познать свои. Как обернуть их на пользу делу Властительницы? Определенно должна быть причина, основание для их встречи…Нет. Никакого совпадения не могло быть. Факт встречи должен иметь отношение к предстоящим событиям. Какое — Черная Госпожа понять пока еще не могла. Однако она не сомневалась: ответ будет найден, нужно лишь набраться терпения. И она ждала… и наблюдала…
— Это моя вина, Танин, — безутешный, с дрожью в голосе говорил Палин. — Я виноват в твоей смерти. Я знаю, ты простишь меня… Ты всегда и все мне прощал.
Но как прощу себя я сам? Будь я искуснее, сильнее в магии, не охвати меня страх, что я забыл все, чему учился, — вас не ждал бы такой конец. Походи я больше на дядю… Лилит слышала слова мага. Ее вдруг осенило, она осознала помыслы Властительницы с той ясностью, на которую только способен разум смертного: сомнения и неуверенность в своих силах одного и высокомерная кичливость и самоуверенность другого станут крахом для обоих. В этом была суть!
Черная Госпожа не доверяла Светлому Мечу с тех самых пор, как узнала его родословную. Она долго противилась присвоению ему высшего рыцарского отличия
— предзнаменования были неблагоприятными, камни провидения пророчили беду…
Белый камень слева — его отец, Стурм Светлый Меч, Соламнийский рыцарь, уважаемый и чтимый за свою жертвенность даже врагами. Черный камень справа — мать, Китиара Ут Матар, предводительница драконьего войска, прославившаяся бесстрашием и полководческим талантом. Мертвые — Черная Госпожа это чувствовала, — они продолжали влиять на сына, пришедшего в этот мир по воле случая. На вид ровный и непоколебимый в своей преданности Властительнице, приверженности ее делу, Стил (как полагала Лилит) внутренне представлял собой бушующее море страстей. У нее были основания так думать. Светлый Меч носил меч Соламнийского Рыцаря — меч отца. Более того, он хранил (тайно от всех) некий драгоценный камень, называвшийся «звездным». В сущности, это был всего лишь талисман, подаренный любимому: в период Войн Копья королева эльфов Сильванести, Эльхана Звездный Ветер, преподнесла драгоценность Стурму Светлому Мечу. Дух мертвого отца, по словам Стила, передал камень ему… Итак, белый камень — слева, черный камень — справа, а в центре — камень с меткой «крепость». На него падает другой, с меткой «огонь». Лилит было ясно: дух рыцаря раздирают противоречия, которым суждено обернуться катастрофой. Что, собственно, еще может означать «крепость, охваченная огнем»?.. Черная Госпожа долго противилась и стояла на своем, но никто ее не слушал. Даже могущественная старая-престарая Жрица Черепа, якобы любимица Такхизис, — и та поддержала посвящение Светлого Меча в высший рыцарский ранг. «Да, он хранит звездный камень, — прошипела старушенция беззубым ртом. Этот камень — единственная трещина в стальной броне его духа. Мы будем использовать это, чтобы знать, что делается у него в душе и что на уме у наших врагов!» Старая вздорная бестия. Теперь Черной Госпоже все было абсолютно ясно. Она мысленно, как это делала с камнями провидения, бросила на черную материю сознания идею. Что из этого выйдет?.. Тщательно подбирая слова, Черная Госпожа приблизилась к магу и заговорила.
— Ты упомянул своего дядю, — глядя сверху вниз на Палина, начала она. Ведь ты никогда не видел его? Конечно нет. Ты слишком молод. Палин хранил молчание, крепко сжав посох Магиуса. Для своих братьев он сделал все, что мог. Оставалось самое горькое, самое болезненное: доставить на родину их тела, принести отцу и матери трагическую весть. Он очень ослабел от пережитого и был как никогда уязвим. Черной Госпоже ничего не стоило с ним справиться.
— Рейстлин покинул этот мир еще до твоего рождения… Палин поднял голову, и, хотя по-прежнему промолчал, в его мимолетном взгляде Черная Госпожа прочла все, что было нужно.
— Покинул мир и выбрал Бездну, где наша суровая Властительница подвергает его мучениям…
— Нет, — не выдержал маг. — Это не правда. За его жертву ему были дарованы успокоение и вечный сон. Паладайн известил об этом моего отца. Лилит встала на колени рядом с Палином. Она все еще не потеряла привлекательности и, когда хотела, могла быть обаятельной настолько, насколько может быть обаятельной змея.
— Так говорит твой отец… Вернее, так говорил? Она почувствовала, что молодой человек в смятении, и ее саму охватило волнение. Он не смел взглянуть на нее. Он и прежде думал об этом, веря и в то же время не веря отцу. Это сомнение — щель в доспехах его разума. Сквозь нее Черная Госпожа направит отравленное лезвие мысли.
— А если твой отец ошибается и Рейстлин Маджере на самом деле жив? — Лилит еще ближе придвинулась к Палину. — Он взывает к тебе, не так ли? Это было всего лишь предположение, но проницательная чародейка тотчас поняла, что попала в точку. Палин, вздрогнув, потупил глаза.
— Будь он жив, ты бы стал его учеником — учеником величайшего мага за все существование Ансалона. Ты уже обладаешь одним из его драгоценных даров… И чего бы только не сделал дядюшка для своего любимого племянника?! Лилит заметила огонь, зажегшийся в глазах молодого человека. Она знала: этот огонь в конце концов поглотит его. Черная Госпожа, довольная собой, поднялась и отошла прочь. Теперь она. могла не беспокоиться за пленника: на нем были прочные путы соблазна. И его двоюродный брат будет барахтаться в этих же путах. Именно с тем Властительница и свела их вместе. Лилит сунула руку в мешочек из черного вельвета и наугад достала пригоршню камушков. Бормоча заклинание, она бросила камушки на землю… и вздрогнула: ее догадки были верны. Такхизис должна забрать к себе обоих… и очень скоро. Они обречены.
3. Палантас. Утомительные, но не совсем бесплодные поиски
Полуденное солнце над Бранкальским заливом не знало пощады. Час, когда шлюпка Аши влилась в толчею гавани Палантаса, был самым суматошным. Она в отчаянии крутила головой, не привыкшая к шуму порта, его особенной, непонятной на первый взгляд суете. Огромные торговые галеры терлись о борта не меньших размеров судов-рыболовов. Небольшие портовые баржи, снующие там и сям, то и дело сталкивались с другими судами и суденышками. Столкновения сопровождались отборной, отчаянной бранью и, время от времени, падением с борта или ящика с рыбой, или ведра для трюмной воды. Как нарочно, в этот момент в гавань вошел пароход гномов-механиков, что еще больше усилило неразбериху. Капитаны других судов шарахнулись кто куда, лишь бы подальше от этого смердящего чудища.
Портовый лоцман в особого цвета боте виртуозно лавировал среди всех и вся.
Держа в одной руке рупор, а другой вытирая с лысины пот, он изрыгал проклятия в адрес не желающих ему повиноваться «недоумков» — капитанов. Аша чуть было не повернула обратно. Грубая ругань минотавров, которых она видела впервые, ошеломила ее; судно гномов-механиков, с его страшно коптящими трубами, и вовсе нагнало на нее жути. Она растерялась, не зная, что делать, в какую сторону двигаться. В стороне от портовой толкучки, в маленьком ялике мирно покачивался и удил рыбу пожилой человек. Он заметил растерянность Аши, бросил удить и взялся за весла…
— Не приходилось бывать здесь раньше? — спросил он, подплывая к безвольной шлюпке Аши. Девушка поняла вопрос, утвердительно ответила и в свою очередь спросила, где бы она могла пристать и оставить шлюпку.
— Только не у этих пирсов, — сказал мужчина, посасывая видавшую виды трубку. Затем достал ее изо рта и указал на баржи:
— Дьявольски много фермеров.
В этот момент с кормы на Ашу навалилась скула какого-то судна. Его капитан, свесившись через борт, пообещал вдребезги разнести «коры-то», мельтешившее у него перед носом. Аша в панике схватилась было за весла, но пожилой рыбак остановил ее. Не обращая внимания на то, что ялик немилосердно бросало на волнах, мужчина встал во весь рост и вступил в диалог с капитаном-минотавром.
Из переговоров Аша почти ничего не поняла, так как речь шла в основном о ломке, крошении и перетирке костей, выдергивании конечностей, выворачивании наизнанку… Но в итоге капитан-минотавр ворча дал команду отвернуть руль.
— Задиры и горлодеры, — вновь усаживаясь, заключил мужчина. — Но дьявольски хорошие мореходы. Уж я-то знаю. Ходил с ними… Он с любопытством оглядел шлюпку Аши:
— Отличная работа… Если не ошибаюсь, сделана минотаврами… Где скиталась? Аша уклонилась от ответа. Заступник наказал никому ничего о себе не рассказывать. Она притворилась, что не слышала вопроса, благо ничего не было проще среди царившего вокруг шума — ударов весел о воду, доносившейся отовсюду ругани, криков в рупор портового лоцмана. Поблагодарив мужчину, Аша снова полюбопытствовала, где можно пристать к берегу.
— В восточной части гавани, — сказал мужчина и указал трубкой направление.
— Там есть причал общего пользования… Обычно берут плату за стоянку, но с такими глазками и личиком, — мужчина поцокал языком, — тебя даром пустят. Аша покраснела от стыда и досады и, как ей показалось, едко парировала: да, мужчина был добр, помог ей и заслужил право подтрунить над ее внешностью, но в отношении «платы» и «даром» — ей непонятно, что он имел в виду… Девушка уже разглядела сквозь частокол мачт причал, который в сравнении с общей суматохой представлялся тихим и мирным. Она еще раз (но несколько прохладнее) поблагодарила пожилого человека и повела шлюпку в нужном ей направлении. У причала общего пользования было вполне свободно, поскольку правила ограничивали размеры судов, имеющих право на стоянку. В основном здесь болтался флот, предназначенный для увеселения толстосумов. Аша убрала паруса и подошла к пирсу на веслах. Собрала вещи, одну сумку привязала к поясу, другую взяла на плечо.
Кажется, ничего не забыла. Вылезла на причал, но уходить не спешила. Теперь только шлюпка связывала ее с домом, Заступником, с теми, кто был ей дорог.
Покидая шлюпку, она оставляла за собой целую жизнь. Она вспомнила ночное зарево, и ей вдруг не захотелось никуда идти. На глаза навернулись слезы. Аша все еще держалась за швартов — связь с домом, с прошлым… Переборов себя, она решительно шагнула прочь и тут же на что-то наткнулась. Примерно с уровня ее талии раздался голос.
— Куда это ты собралась, малышка?.. Как насчет стояночной таксы? Аша, смутившись, что ее застали плачущей, торопливо вытерла слезы. Перед ней стоял гном, с серой от пыли бородой, обветренным лицом, глазами-щелками — особенность тех, кто много времени проводит у воды, кому постоянно приходится щуриться от солнечных бликов.
— Таксы?.. Я не совсем понимаю, — сказала Аша, отводя глаза, пряча наивное любопытство, хотя из историй Заста знала о существовании расы гномов.
— Платы за стоянку! Или малышка думает, в Палантасе такие услуги оказывают из любезности… по доброте сердечной!.. Обычная плата, размер которой зависит от срока стоянки. Как долго шлюпка будет находиться у причала — день, неделю, месяц?
— Я… я не знаю, — беспомощно ответила Аша. У эрдов не существовало понятия «деньги». Всем необходимым — а это не так уж много — они обеспечивали себя сами, либо используя ремесленный труд, либо применяя магию. Они никогда ничем не обменивались. Такой поступок приравнивался к грубому, бесцеремонному вторжению во внутренний мир другого. Аша напрягла память, пытаясь воспроизвести подробности рассказов Заста.
— Ты хочешь сказать, я могу оставить шлюпку только в обмен на что-то?
Портовый лоцман в особого цвета боте виртуозно лавировал среди всех и вся.
Держа в одной руке рупор, а другой вытирая с лысины пот, он изрыгал проклятия в адрес не желающих ему повиноваться «недоумков» — капитанов. Аша чуть было не повернула обратно. Грубая ругань минотавров, которых она видела впервые, ошеломила ее; судно гномов-механиков, с его страшно коптящими трубами, и вовсе нагнало на нее жути. Она растерялась, не зная, что делать, в какую сторону двигаться. В стороне от портовой толкучки, в маленьком ялике мирно покачивался и удил рыбу пожилой человек. Он заметил растерянность Аши, бросил удить и взялся за весла…
— Не приходилось бывать здесь раньше? — спросил он, подплывая к безвольной шлюпке Аши. Девушка поняла вопрос, утвердительно ответила и в свою очередь спросила, где бы она могла пристать и оставить шлюпку.
— Только не у этих пирсов, — сказал мужчина, посасывая видавшую виды трубку. Затем достал ее изо рта и указал на баржи:
— Дьявольски много фермеров.
В этот момент с кормы на Ашу навалилась скула какого-то судна. Его капитан, свесившись через борт, пообещал вдребезги разнести «коры-то», мельтешившее у него перед носом. Аша в панике схватилась было за весла, но пожилой рыбак остановил ее. Не обращая внимания на то, что ялик немилосердно бросало на волнах, мужчина встал во весь рост и вступил в диалог с капитаном-минотавром.
Из переговоров Аша почти ничего не поняла, так как речь шла в основном о ломке, крошении и перетирке костей, выдергивании конечностей, выворачивании наизнанку… Но в итоге капитан-минотавр ворча дал команду отвернуть руль.
— Задиры и горлодеры, — вновь усаживаясь, заключил мужчина. — Но дьявольски хорошие мореходы. Уж я-то знаю. Ходил с ними… Он с любопытством оглядел шлюпку Аши:
— Отличная работа… Если не ошибаюсь, сделана минотаврами… Где скиталась? Аша уклонилась от ответа. Заступник наказал никому ничего о себе не рассказывать. Она притворилась, что не слышала вопроса, благо ничего не было проще среди царившего вокруг шума — ударов весел о воду, доносившейся отовсюду ругани, криков в рупор портового лоцмана. Поблагодарив мужчину, Аша снова полюбопытствовала, где можно пристать к берегу.
— В восточной части гавани, — сказал мужчина и указал трубкой направление.
— Там есть причал общего пользования… Обычно берут плату за стоянку, но с такими глазками и личиком, — мужчина поцокал языком, — тебя даром пустят. Аша покраснела от стыда и досады и, как ей показалось, едко парировала: да, мужчина был добр, помог ей и заслужил право подтрунить над ее внешностью, но в отношении «платы» и «даром» — ей непонятно, что он имел в виду… Девушка уже разглядела сквозь частокол мачт причал, который в сравнении с общей суматохой представлялся тихим и мирным. Она еще раз (но несколько прохладнее) поблагодарила пожилого человека и повела шлюпку в нужном ей направлении. У причала общего пользования было вполне свободно, поскольку правила ограничивали размеры судов, имеющих право на стоянку. В основном здесь болтался флот, предназначенный для увеселения толстосумов. Аша убрала паруса и подошла к пирсу на веслах. Собрала вещи, одну сумку привязала к поясу, другую взяла на плечо.
Кажется, ничего не забыла. Вылезла на причал, но уходить не спешила. Теперь только шлюпка связывала ее с домом, Заступником, с теми, кто был ей дорог.
Покидая шлюпку, она оставляла за собой целую жизнь. Она вспомнила ночное зарево, и ей вдруг не захотелось никуда идти. На глаза навернулись слезы. Аша все еще держалась за швартов — связь с домом, с прошлым… Переборов себя, она решительно шагнула прочь и тут же на что-то наткнулась. Примерно с уровня ее талии раздался голос.
— Куда это ты собралась, малышка?.. Как насчет стояночной таксы? Аша, смутившись, что ее застали плачущей, торопливо вытерла слезы. Перед ней стоял гном, с серой от пыли бородой, обветренным лицом, глазами-щелками — особенность тех, кто много времени проводит у воды, кому постоянно приходится щуриться от солнечных бликов.
— Таксы?.. Я не совсем понимаю, — сказала Аша, отводя глаза, пряча наивное любопытство, хотя из историй Заста знала о существовании расы гномов.
— Платы за стоянку! Или малышка думает, в Палантасе такие услуги оказывают из любезности… по доброте сердечной!.. Обычная плата, размер которой зависит от срока стоянки. Как долго шлюпка будет находиться у причала — день, неделю, месяц?
— Я… я не знаю, — беспомощно ответила Аша. У эрдов не существовало понятия «деньги». Всем необходимым — а это не так уж много — они обеспечивали себя сами, либо используя ремесленный труд, либо применяя магию. Они никогда ничем не обменивались. Такой поступок приравнивался к грубому, бесцеремонному вторжению во внутренний мир другого. Аша напрягла память, пытаясь воспроизвести подробности рассказов Заста.
— Ты хочешь сказать, я могу оставить шлюпку только в обмен на что-то?