Страница:
Могло получиться так, что гномы, боясь нападения эльфов, заблокируют их крепость в горах, превратив таким образом в заложников своих же собратьев.
Пустынными стали дороги, которыми обычно пользовался мелкий торговый люд. Не слышно было криков лудильщиков о починке посуды, не давали больше представлений бродячие музыканты. Кто еще не перестал странствовать, так это кендеры, но, как правило, ночлег они обретали не в тавернах, не на постоялых дворах, а в местных кутузках.
— Народ нервничает, выбитый из колеи, — произнес Карамон, тем самым как бы объясняя полное отсутствие постояльцев и привычных посетителей таверны. — Все идет к войне… А если не опадет жара, погибнет урожай; тяжело будет зимой с пропитанием.
— Все так, дорогой, все правильно. Тика положила поднос на стойку, обняла мужа за мускулистые плечи, прильнула к нему. — Это я ворчу, не обращай на меня внимания.
— Как же я могу не обращать на тебя внимания, — лаская жену, сказал Карамон. Нелегко приходилось им все эти годы. Они любили свое дело, хотя содержание таверны отнимало очень много сил. Пока постояльцы спят, Тике нужно было приготовить завтрак, в течение дня убрать комнаты, накормить клиентов обедом, кому понадобится — обстирать, встретить новых посетителей с гостеприимной улыбкой на лице. С наступлением позднего вечера Тика убиралась в баре и строила планы на следующий день. Карамон по-прежнему был могуч и силен, хотя заметно раздался в поясе. Он относил это на счет пагубности своей неотъемлемой обязанности снимать пробу с приготовляемой пищи. Его виски посеребрились, а на лбу появились глубокие морщины, которые он называл не иначе как — «моих раздумий отметины». Карамон был приветлив, радушен и добросердечен, жизнь воспринимал трезво, гордился сыновьями, не чаял души в дочерях, обожал жену. Печалился и горевал он лишь об утрате брата-близнеца, ставшего жертвой честолюбия и темных сил души. Скорбь свою Карамон носил в сердце. Двадцать пять лет замужества и воспитание пятерых детей не лишили Тику привлекательности.
Головы клиентов до сих пор поворачивались вслед женщине, плавно пересекающей бар. Конечно, она раздобрела, и руки ее стали красными и морщинистыми, но улыбка очаровывала как прежде, а в роскошных, огненного цвета волосах не проглядывалось ни единой серебряной ниточки. Чего не мог сказать о себе Танис.
Ему казалось, что кровь человека в ней уже недостаточно горяча, а эльфийская кровь греет мало. Впрочем, сил было еще с избытком, владеть мечом он не разучился, хотя надеялся — до войны не дойдет. Вероятно, волнение, горечь и тревоги последних месяцев стали причиной того, что он начал быстро седеть.
— Танис, ты имеешь прямое отношение к тому, что нам нечем сегодня заняться, — не выпуская из объятий мужа, сказала Тика. — Когда они должны объявиться?
— Думаю, После того, как окончательно стемнеет, — посмотрев в окно, ответил Танис. — Во всяком случае, таковы были намерения Портиоса… Все зависит от состояния Эльханы.
— Собраться в дорогу по незнакомой дикой местности, в такую жару, в ее-то положении… Что с вас, мужчин, взять! Она выпрямилась, легонько хлопнув мужа по макушке.
— За что? Чем я провинился? — картинно обидевшись, спросил Карамон.
— Я в этом деле сбоку припека.
— Все вы хороши — вот за что, — не утруждая себя объяснениями, сказала Тика. Она крутила в руках передник и не сводила глаз со все более и более чернеющего окна. «Женщина средних лет, — подумал про себя Танис. — Странно, я не замечал этого раньше. Может быть, потому, что прежде думал о Тике Вейлан только как о дерзкой рыжеволосой девушке, способной сковородкой отбиться от драконидов. Я привык к этому образу, но сегодня увидел другую Тику — с морщинками вокруг рта, сутулыми плечими, страхом в зеленых глазах».
— Что-то случилось с мальчиками, — вдруг проговорила она. Что-то дурное…
Я знаю…
— Ничего с ними не случилось, — мягко возразил Карамон. — Ты просто устала… Это все из-за жары.
— Ничего я не устала, и жара здесь ни при чем, — вспыхнула Тика. — Я никогда так себя не чувствовала. Она положила руку на грудь. Словно что-то давит… Я не могу вздохнуть, и сердце ноет… Пойду приготовлю комнату для Эльханы.
— После твоего появления она то и дело бегает наверх, — произнес Карамон, провожая взглядом жену. Весь день беспокойна и ведет себя очень странно…
Вчера ночью видела страшный сон… Они теперь ей часто снятся… Все началось с тех пор, как мальчики стали рыцарями… Она очень гордилась этим… Ты помнишь, Танис? Ты присутствовал на церемонии… Танис улыбнулся
— да, он помнил.
— Тика все глаза выплакала, когда мы остались одни, — покачав головой, продолжал Карамон. — Я напомнил ей, что когда-то она отчаянно и храбро билась с драконидами. Но Тика назвала меня «болваном». Сказала — что было, то прошло, и что мне никогда не понять сердца матери… Ох, уж эти женщины!
— И где теперь молодой Стурм и мой тезка? — спросил Танис.
— Из последней весточки мы узнали, что они держат путь. на север, в направлении Каламана. Похоже, Танис, Саламнийцы начинают воспринимать тебя всерьез — по крайней мере в том, что касается рыцарей Такхизис. Карамон понизил голос, хотя в зале они были совершенно одни.
— Палин написал, что они будут обходить обзором побережье.
— Палин вместе с ними? Маг? — поразился Танис и забыл на время свои собственные проблемы.
— Неофициально… Рыцари никогда не дали бы согласия на присутствие мага, но, поскольку, по словам командиров, планировалось обычное патрулирование, Палину позволили сопровождать братьев. Мальчик решил, что это — нечто большее, чем простой дозор.
— Почему?
— Одна из причин — смерть Юстариуса.
— Что? — изумился Танис. — Юстариус мертв?
— Ты не знал?
— Откуда?.. Я дни и ночи напролет скитаюсь по лесам, делая все возможное, чтобы предотвратить войну между эльфами. С тех пор как оставил Сильванести, я забыл, когда спал в нормальной постели… Что случилось с Юстариусом? И кто теперь возглавляет Конклав?
— А ты не догадываешься?.. Наш старинный приятель, — мрачно произнес Карамон.
— Даламар?.. Ну, конечно, — он. Это можно было предвидеть… Но Юстариус…
— Детали мне неизвестны. Палин многого просто не может сказать. Но маги трех лун, в отличие от всех остальных на Ансалоне, серьезно отнеслись к твоим предупреждениям об амбициях темных рыцарей. Юстариус решил предпринять магическую разведку в Цитадель Бури. С небольшим количеством людей он проник в крепость. Они едва уцелели, но Юстариусу от Серых Мантий живым уйти не удалось.
— Глупцы, — с горечью сказал Танис. — Чародеи Ариакана — тертые орешки.
Они берут магическую силу от всех трех лун — по утверждению того же Даламара…
А тут кучка магов из Вайрета вознамерилась пошуровать в Серой Башне!.. Иначе как бедой это не могло обернуться… Не могу себе представить, чтобы Даламар ввязался в такую авантюру.
— Ну, он-то выпутался, — сухо произнес Карамон. — Остается лишь гадать, на чьей он стороне. Ведь Даламар, ко всему прочему, является слугой Темной Воительницы.
— В первую очередь он слуга магии — так говорил его шалафи. Танис улыбнулся: шалафи на языке эльфов означало — наставник, учитель; брат Карамона был шалафи Даламара. И хотя взаимоотношения между Рейстлином и Даламаром привели к плачевному результату, разрушению и гибели всего Кринна,
— нынешний глава Конклава многому научился у своего шалафи. Даламар, впрочем, всегда признавал, что он в неоплаченном долгу у Рейстлина.
— Конечно, темного эльфа ты знаешь лучше, чем я, — сказал Карамон. — Он тоже принимал участие в вылазке и вернулся невредимым. Палин намекнул — и Даламар получил хорошую встряску. Он сам позаботился о теле Юстариуса, но мне кажется, только потому, что связан большой дружбой с дочерью покойного — Йенной. Как все произошло, Даламар говорить отказался. В любом случае магам здорово досталось, и Юстариус — чародей высшего ранга — был не единственным, кто погиб в этой бездарной авантюре… Теперь Даламар возглавляет Конклав.
— Думаешь, это он отправил Палина вместе с рыцарями?
— Так или иначе, сын должен был получить разрешение не присутствовать на занятиях, — проворчал Карамон. — Сейчас у магов все строже, нежели раньше.
Взять, к примеру, Рейстлина.
— Рейстлин был сам себе голова, — зевая, произнес Танис. Он уже жалел, что вспомнил о постели. Ему представлялись чистые простыни, мягкий матрас, взбитая подушка… Мне нужно будет встретиться с Даламаром. Наверняка он знает что-то более существенное об этих темных рыцарях.
— Так он тебе и скажет, — с иронией отреагировал Карамон.
— Если это будет в его интересах, — парировал Танис. — Портиос поживет у тебя несколько недель — Эльхане понадобится отдых. Да и сам он нуждается в восстановлении сил, хотя и не признается в этом. У меня будет время нанести визит Даламару… Я не знаю, как тебя благодарить, Карамон. Давая прибежище Портиосу и Эльхане, ты подвергаешь опасности себя. Вдруг об этом станет известно… Ведь они изгнаны, они темные эльфы, а значит, на этом можно погреть руки…
— Полно, — прервал его Карамон. — В Утехе слышать не слышали о размолвке эльфов. Даже если предположить обратное, это мало кого волнует… Так говоришь, Портиоса и Эльхану выслали, навесив им ярлык «темных эльфов»… Если они не станут вдруг пурпурного цвета, никто не заметит разницу: для нас все эльфы — просто эльфы.
— Тем не менее и Квалинести и Сильванести охотятся за Портиосом и Эльханой. — Танис вздохнул. — А ведь еще недавно они были правителями двух наиболее сильных королевств Ансалона. Их брак мог вылиться в союз эльфов, который бы позволил им играть одну из главных ролей в жизни континента. Впервые за столетия их ребенок наследует оба королевства. Но уже нашлись такие, кто поклялся умертвить дите! Танис сжал кулаки. Большинство эльфов хочет мира… и не только друг с другом, но и с соседями. Лишь сторонники крайних мер в обоих королевствах настаивают на обособлении, закрытии границ, уничтожении любого, кто к ним приблизится. И основная масса эльфов молчаливо следует за этим меньшинством: так проще, нежели открыто не соглашаться, пытаться противостоять.
Именно это больше всего угнетает.
— Я не думаю, что убийцы посмеют сюда сунуться, — продолжал Танис, — но сейчас такое время… можно ждать чего угодно.
— Мы пережили войну с драконами — переживем и эльфов, и засуху, и что бы там ни было, — подбадривая друга, сказал Карамон.
— Надеюсь, дружище… надеюсь, — мрачно отозвался Танис.
— Коли речь зашла о Квалинести… Как поживает Гил? Танис ответил не сразу. Душевная боль, вызванная побегом сына, не утихала. Квалинестийские эльфы обвели мальчика вокруг пальца, заморочили ему голову, и он убежал из дома, чтобы стать «правителем»… Ни Танис, ни Лорана не верили, что у них мажет появиться ребенок, хотя и страстно желали этого. Беременность Лораны протекала очень трудно. Она захотела, чтобы ребенка назвали Гилтас, что созвучно с именем ее несчастного брата Гилтанаса. Мальчик родился слабым; казалось, не выживет…
Танис понимал, что они с женой чрезмерно опекают сына. Ему отказывали даже в посещении родных мест его отца и матери — никто не знал, как примет ребенка со смешанной кровью расколотый расовыми условностями мир. Стоило Портиосу — Беседующему-с-Солнцами Квалинести — отправиться на помощь собратьям Сильванести, как радикалы объявили его изменником и решили избрать нового правителя. Выбор пал на Гилтаса. Его мать приходилась сестрой Портиосу, но, выйдя замуж за Таниса Полуэльфа, свое право на трон утеряла. Радикалы от Квалинести уговорили юношу покинуть отчий дом. Они были уверены, что смогут помыкать королем-куклой, поскольку считали полукровку Гила недоумком со слабым здоровьем. Но юноша оказался тверже характером, нежели представляли себе приближенные к трону. Тогда последовали угрозы расправиться с Эльханой Звездный Ветер, королевой Сильванести, которая в тот момент находилась в руках квалинестиицев. И тем самым Гила вынудили принять сан Беседующего. Танис с помощью Даламара предпринял попытку вызволить сына, но потерпел неудачу. С другой стороны, Полуэльф тешил себя мыслью, что в конечном счете эльфы только выигрывают, как-никак Гил правил на благо всем Квалинести. От него зависело, будут ли расстроены планы стремящейся к обособлению верхушки, воцарится ли мир между эльфами. Но тоска по сыну со временем не ослабела… Сейчас Танис прилагал усилия к тому, чтобы не разгорелась война между Квалинести и Сильванести: разгневанный, обуянный жаждой мести Портиос собирал силы против квалинестийцев…
— Насколько мне известно, у Гила все в порядке, — вполне овладев собой, отвечал Танис. — Но ничего конкретного я сказать не могу. Мне категорически запрещено видеться с сыном… под страхом смерти. Лицо Карамона выражало полную симпатию и сочувствие.
— Лорана уже несколько месяцев ведет переговоры с Квалинести. В последнем письме она сообщает: есть признаки, что квалинестийцы стали меньше упорствовать. Наверняка Гил имеет к этому отношение, и я не могу не радоваться за него, но, Карамон, ты не представляешь, как я по нему скучаю. Карамон подумал о своих сыновьях… Нет, он прекрасно понимал своего друга. Однако была существенная разница: сыновья Карамона вскоре вернутся домой, а мальчик Таниса фактически являлся пленником своего же народа… Друзья еще долго говорили о прошлом и настоящем, пока вдруг их беседу не прервал легкий стук в дверь.
Карамон вскочил со стула и весь напружинился.
— Кто это может быть? В такую пору… Клянусь Бездной, я не слышал, чтобы кто-нибудь поднимался по лестнице!
— И не услышишь, — тоже вставая, произнес Танис. — Это люди Портиоса. Даже в сравнении с эльфами они все делают абсолютно бесшумно, могут перемещаться столь же бесшумно, что и лунный свет. Танис подошел к двери и взялся за ручку, но, помня об убийцах, прежде негромко свистнул. Снаружи донесся ответный свист, после чего стук повторился. Танис отпер дверь. Из ночи появился воин-эльф.
Моментально окинув взглядом зал, он удовлетворенно кивнул и обратился к Танису:
— Все спокойно?
— Да, все тихо… Знакомьтесь: хозяин таверны — Карамон Маджере; Самар — телохранитель Эльханы. Самар холодно оценил Карамона… Вполне оформившееся брюшко хозяина, его открытое лицо не произвели на эльфа сильного впечатления.
Добродушная ухмылка, неторопливость мысли Карамона, как правило, вводили в заблуждение тех, кто впервые его видел. Его принимали за простака. Друзья хорошо знали, что Карамон отнюдь не был тем человеком, каким мог показаться на первый взгляд. Он никогда не торопился с ответом, не изучив, не обдумав досконально вопрос. Но, все взвесив, принимал порой из ряда вон выходящие решения. От испытывающего взгляда эльфа тем не менее не укрылись его полная уверенность в себе, решительность и хладнокровие. Карамон был далеко не робкого десятка. Самар чуть улыбнулся:
— Карамон Маджере — Герой Копья… «Человек с большим сердцем» — как говорит моя повелительница… Я приветствую тебя от имени ее величества.
Карамон смущенно заморгал и, отвечая на приветствие эльфа, неловко кивнул.
— Да-да, Самар… Рад оказать услугу Эльхане… то есть, я хочу сказать… гм-гм… ее величеству… Можешь передать — все готово и ей не о чем беспокоиться… Но где Портиос? Я думал…
— Не говори при нем о Портиосе, — наступая на ногу другу, прошептал Танис.
— Потом все объясню.
— Он скоро прибудет, дружище, и со своим сопровождением… Вы быстро добрались, Самар… Мы не ждали…
— Ее величеству нездоровится, — не дал договорить Самар. — Прошу извинить, уважаемые, но я должен вернуться к королеве. Готова ли для нее комната? На лестнице появилась взволнованная Тика:
— В чем дело, Карамон? Я услышала голоса… Она увидела Самара:
— Ах… здравствуйте.
— Моя жена — Тика, — со значением произнес Карамон, и после двадцати пяти лет супружества считавший себя счастливейшим из смертных, а свою подругу — самой красивой женщиной на свете. Самар отвесил изящный, хотя и несколько торопливый поклон.
— Сударыня… Но я еще раз прошу простить меня: королева плохо себя чувствует.
— У нее начались схватки? — обмахиваясь передником, спросила Тика. Самар сконфузился: у эльфов не принято было при посторонних затрагивать подобные темы.
— Сударыня, я не могу сказать…
— Отошли околоплодные воды? — длила пытку Тика.
— Сударыня! — вспыхнул Самар. Он был так шокирован, что даже Карамону стало не по себе. Танис откашлялся.
— Тика, я не думаю…
— Эх вы — мужчины, — проникновенно вырвалось у нее. Она сдернула с вешалки плащ. Интересно, как вы собираетесь нести ее в дом? Летать она не умеет… Роды вот-вот начнутся… Самар посмотрел на длинную лестницу, ведущую к таверне.
Этого он не учел.
— Я не сказал бы… Тика, надевая плащ, отдавала распоряжения:
— Танис, ты разожжешь в очаге огонь и поставишь кипятиться воду…
Карамон, сбегай за Дерзой… Она у нас акушерка, — пояснила Тика для Самара.
Она подошла к эльфу и, взяв его за рукав, потянула к выходу.
— Дерзу я предупредила… Ну, пойдем, Самовар… или как там тебя…
— Госпожа, это невозможно! Тебе нельзя со мной… Мне было приказано…
Тика не мигая смотрела на Самара, на скулах играли желваки. Карамон и Танис переглянулись: похоже, предстояла бурная сцена.
— Гм… Ну, я пошел, дорогая, — буркнул Карамон и шагнул мимо жены за порог. Танис, ухмыляясь в бороду, поспешил на кухню. До него донесся голос Тики:
— Если ты не отведешь меня к Эльхане, я встану посреди базарной площади и начну кричать… Самару приходилось иметь дело со всякими противниками — от людоедов до драконидов, — но тут он спасовал.
— Нет, госпожа! — взмолился он. Прошу… Никто не должен знать, что мы здесь. Я отведу тебя к королеве.
— Благодарю. — Тика вновь была сама вежливость и любезность. — Давай поторопимся.
8. Полет на драконе. Стил и Флер беседуют. Конвоир и подконвойный
Пустынными стали дороги, которыми обычно пользовался мелкий торговый люд. Не слышно было криков лудильщиков о починке посуды, не давали больше представлений бродячие музыканты. Кто еще не перестал странствовать, так это кендеры, но, как правило, ночлег они обретали не в тавернах, не на постоялых дворах, а в местных кутузках.
— Народ нервничает, выбитый из колеи, — произнес Карамон, тем самым как бы объясняя полное отсутствие постояльцев и привычных посетителей таверны. — Все идет к войне… А если не опадет жара, погибнет урожай; тяжело будет зимой с пропитанием.
— Все так, дорогой, все правильно. Тика положила поднос на стойку, обняла мужа за мускулистые плечи, прильнула к нему. — Это я ворчу, не обращай на меня внимания.
— Как же я могу не обращать на тебя внимания, — лаская жену, сказал Карамон. Нелегко приходилось им все эти годы. Они любили свое дело, хотя содержание таверны отнимало очень много сил. Пока постояльцы спят, Тике нужно было приготовить завтрак, в течение дня убрать комнаты, накормить клиентов обедом, кому понадобится — обстирать, встретить новых посетителей с гостеприимной улыбкой на лице. С наступлением позднего вечера Тика убиралась в баре и строила планы на следующий день. Карамон по-прежнему был могуч и силен, хотя заметно раздался в поясе. Он относил это на счет пагубности своей неотъемлемой обязанности снимать пробу с приготовляемой пищи. Его виски посеребрились, а на лбу появились глубокие морщины, которые он называл не иначе как — «моих раздумий отметины». Карамон был приветлив, радушен и добросердечен, жизнь воспринимал трезво, гордился сыновьями, не чаял души в дочерях, обожал жену. Печалился и горевал он лишь об утрате брата-близнеца, ставшего жертвой честолюбия и темных сил души. Скорбь свою Карамон носил в сердце. Двадцать пять лет замужества и воспитание пятерых детей не лишили Тику привлекательности.
Головы клиентов до сих пор поворачивались вслед женщине, плавно пересекающей бар. Конечно, она раздобрела, и руки ее стали красными и морщинистыми, но улыбка очаровывала как прежде, а в роскошных, огненного цвета волосах не проглядывалось ни единой серебряной ниточки. Чего не мог сказать о себе Танис.
Ему казалось, что кровь человека в ней уже недостаточно горяча, а эльфийская кровь греет мало. Впрочем, сил было еще с избытком, владеть мечом он не разучился, хотя надеялся — до войны не дойдет. Вероятно, волнение, горечь и тревоги последних месяцев стали причиной того, что он начал быстро седеть.
— Танис, ты имеешь прямое отношение к тому, что нам нечем сегодня заняться, — не выпуская из объятий мужа, сказала Тика. — Когда они должны объявиться?
— Думаю, После того, как окончательно стемнеет, — посмотрев в окно, ответил Танис. — Во всяком случае, таковы были намерения Портиоса… Все зависит от состояния Эльханы.
— Собраться в дорогу по незнакомой дикой местности, в такую жару, в ее-то положении… Что с вас, мужчин, взять! Она выпрямилась, легонько хлопнув мужа по макушке.
— За что? Чем я провинился? — картинно обидевшись, спросил Карамон.
— Я в этом деле сбоку припека.
— Все вы хороши — вот за что, — не утруждая себя объяснениями, сказала Тика. Она крутила в руках передник и не сводила глаз со все более и более чернеющего окна. «Женщина средних лет, — подумал про себя Танис. — Странно, я не замечал этого раньше. Может быть, потому, что прежде думал о Тике Вейлан только как о дерзкой рыжеволосой девушке, способной сковородкой отбиться от драконидов. Я привык к этому образу, но сегодня увидел другую Тику — с морщинками вокруг рта, сутулыми плечими, страхом в зеленых глазах».
— Что-то случилось с мальчиками, — вдруг проговорила она. Что-то дурное…
Я знаю…
— Ничего с ними не случилось, — мягко возразил Карамон. — Ты просто устала… Это все из-за жары.
— Ничего я не устала, и жара здесь ни при чем, — вспыхнула Тика. — Я никогда так себя не чувствовала. Она положила руку на грудь. Словно что-то давит… Я не могу вздохнуть, и сердце ноет… Пойду приготовлю комнату для Эльханы.
— После твоего появления она то и дело бегает наверх, — произнес Карамон, провожая взглядом жену. Весь день беспокойна и ведет себя очень странно…
Вчера ночью видела страшный сон… Они теперь ей часто снятся… Все началось с тех пор, как мальчики стали рыцарями… Она очень гордилась этим… Ты помнишь, Танис? Ты присутствовал на церемонии… Танис улыбнулся
— да, он помнил.
— Тика все глаза выплакала, когда мы остались одни, — покачав головой, продолжал Карамон. — Я напомнил ей, что когда-то она отчаянно и храбро билась с драконидами. Но Тика назвала меня «болваном». Сказала — что было, то прошло, и что мне никогда не понять сердца матери… Ох, уж эти женщины!
— И где теперь молодой Стурм и мой тезка? — спросил Танис.
— Из последней весточки мы узнали, что они держат путь. на север, в направлении Каламана. Похоже, Танис, Саламнийцы начинают воспринимать тебя всерьез — по крайней мере в том, что касается рыцарей Такхизис. Карамон понизил голос, хотя в зале они были совершенно одни.
— Палин написал, что они будут обходить обзором побережье.
— Палин вместе с ними? Маг? — поразился Танис и забыл на время свои собственные проблемы.
— Неофициально… Рыцари никогда не дали бы согласия на присутствие мага, но, поскольку, по словам командиров, планировалось обычное патрулирование, Палину позволили сопровождать братьев. Мальчик решил, что это — нечто большее, чем простой дозор.
— Почему?
— Одна из причин — смерть Юстариуса.
— Что? — изумился Танис. — Юстариус мертв?
— Ты не знал?
— Откуда?.. Я дни и ночи напролет скитаюсь по лесам, делая все возможное, чтобы предотвратить войну между эльфами. С тех пор как оставил Сильванести, я забыл, когда спал в нормальной постели… Что случилось с Юстариусом? И кто теперь возглавляет Конклав?
— А ты не догадываешься?.. Наш старинный приятель, — мрачно произнес Карамон.
— Даламар?.. Ну, конечно, — он. Это можно было предвидеть… Но Юстариус…
— Детали мне неизвестны. Палин многого просто не может сказать. Но маги трех лун, в отличие от всех остальных на Ансалоне, серьезно отнеслись к твоим предупреждениям об амбициях темных рыцарей. Юстариус решил предпринять магическую разведку в Цитадель Бури. С небольшим количеством людей он проник в крепость. Они едва уцелели, но Юстариусу от Серых Мантий живым уйти не удалось.
— Глупцы, — с горечью сказал Танис. — Чародеи Ариакана — тертые орешки.
Они берут магическую силу от всех трех лун — по утверждению того же Даламара…
А тут кучка магов из Вайрета вознамерилась пошуровать в Серой Башне!.. Иначе как бедой это не могло обернуться… Не могу себе представить, чтобы Даламар ввязался в такую авантюру.
— Ну, он-то выпутался, — сухо произнес Карамон. — Остается лишь гадать, на чьей он стороне. Ведь Даламар, ко всему прочему, является слугой Темной Воительницы.
— В первую очередь он слуга магии — так говорил его шалафи. Танис улыбнулся: шалафи на языке эльфов означало — наставник, учитель; брат Карамона был шалафи Даламара. И хотя взаимоотношения между Рейстлином и Даламаром привели к плачевному результату, разрушению и гибели всего Кринна,
— нынешний глава Конклава многому научился у своего шалафи. Даламар, впрочем, всегда признавал, что он в неоплаченном долгу у Рейстлина.
— Конечно, темного эльфа ты знаешь лучше, чем я, — сказал Карамон. — Он тоже принимал участие в вылазке и вернулся невредимым. Палин намекнул — и Даламар получил хорошую встряску. Он сам позаботился о теле Юстариуса, но мне кажется, только потому, что связан большой дружбой с дочерью покойного — Йенной. Как все произошло, Даламар говорить отказался. В любом случае магам здорово досталось, и Юстариус — чародей высшего ранга — был не единственным, кто погиб в этой бездарной авантюре… Теперь Даламар возглавляет Конклав.
— Думаешь, это он отправил Палина вместе с рыцарями?
— Так или иначе, сын должен был получить разрешение не присутствовать на занятиях, — проворчал Карамон. — Сейчас у магов все строже, нежели раньше.
Взять, к примеру, Рейстлина.
— Рейстлин был сам себе голова, — зевая, произнес Танис. Он уже жалел, что вспомнил о постели. Ему представлялись чистые простыни, мягкий матрас, взбитая подушка… Мне нужно будет встретиться с Даламаром. Наверняка он знает что-то более существенное об этих темных рыцарях.
— Так он тебе и скажет, — с иронией отреагировал Карамон.
— Если это будет в его интересах, — парировал Танис. — Портиос поживет у тебя несколько недель — Эльхане понадобится отдых. Да и сам он нуждается в восстановлении сил, хотя и не признается в этом. У меня будет время нанести визит Даламару… Я не знаю, как тебя благодарить, Карамон. Давая прибежище Портиосу и Эльхане, ты подвергаешь опасности себя. Вдруг об этом станет известно… Ведь они изгнаны, они темные эльфы, а значит, на этом можно погреть руки…
— Полно, — прервал его Карамон. — В Утехе слышать не слышали о размолвке эльфов. Даже если предположить обратное, это мало кого волнует… Так говоришь, Портиоса и Эльхану выслали, навесив им ярлык «темных эльфов»… Если они не станут вдруг пурпурного цвета, никто не заметит разницу: для нас все эльфы — просто эльфы.
— Тем не менее и Квалинести и Сильванести охотятся за Портиосом и Эльханой. — Танис вздохнул. — А ведь еще недавно они были правителями двух наиболее сильных королевств Ансалона. Их брак мог вылиться в союз эльфов, который бы позволил им играть одну из главных ролей в жизни континента. Впервые за столетия их ребенок наследует оба королевства. Но уже нашлись такие, кто поклялся умертвить дите! Танис сжал кулаки. Большинство эльфов хочет мира… и не только друг с другом, но и с соседями. Лишь сторонники крайних мер в обоих королевствах настаивают на обособлении, закрытии границ, уничтожении любого, кто к ним приблизится. И основная масса эльфов молчаливо следует за этим меньшинством: так проще, нежели открыто не соглашаться, пытаться противостоять.
Именно это больше всего угнетает.
— Я не думаю, что убийцы посмеют сюда сунуться, — продолжал Танис, — но сейчас такое время… можно ждать чего угодно.
— Мы пережили войну с драконами — переживем и эльфов, и засуху, и что бы там ни было, — подбадривая друга, сказал Карамон.
— Надеюсь, дружище… надеюсь, — мрачно отозвался Танис.
— Коли речь зашла о Квалинести… Как поживает Гил? Танис ответил не сразу. Душевная боль, вызванная побегом сына, не утихала. Квалинестийские эльфы обвели мальчика вокруг пальца, заморочили ему голову, и он убежал из дома, чтобы стать «правителем»… Ни Танис, ни Лорана не верили, что у них мажет появиться ребенок, хотя и страстно желали этого. Беременность Лораны протекала очень трудно. Она захотела, чтобы ребенка назвали Гилтас, что созвучно с именем ее несчастного брата Гилтанаса. Мальчик родился слабым; казалось, не выживет…
Танис понимал, что они с женой чрезмерно опекают сына. Ему отказывали даже в посещении родных мест его отца и матери — никто не знал, как примет ребенка со смешанной кровью расколотый расовыми условностями мир. Стоило Портиосу — Беседующему-с-Солнцами Квалинести — отправиться на помощь собратьям Сильванести, как радикалы объявили его изменником и решили избрать нового правителя. Выбор пал на Гилтаса. Его мать приходилась сестрой Портиосу, но, выйдя замуж за Таниса Полуэльфа, свое право на трон утеряла. Радикалы от Квалинести уговорили юношу покинуть отчий дом. Они были уверены, что смогут помыкать королем-куклой, поскольку считали полукровку Гила недоумком со слабым здоровьем. Но юноша оказался тверже характером, нежели представляли себе приближенные к трону. Тогда последовали угрозы расправиться с Эльханой Звездный Ветер, королевой Сильванести, которая в тот момент находилась в руках квалинестиицев. И тем самым Гила вынудили принять сан Беседующего. Танис с помощью Даламара предпринял попытку вызволить сына, но потерпел неудачу. С другой стороны, Полуэльф тешил себя мыслью, что в конечном счете эльфы только выигрывают, как-никак Гил правил на благо всем Квалинести. От него зависело, будут ли расстроены планы стремящейся к обособлению верхушки, воцарится ли мир между эльфами. Но тоска по сыну со временем не ослабела… Сейчас Танис прилагал усилия к тому, чтобы не разгорелась война между Квалинести и Сильванести: разгневанный, обуянный жаждой мести Портиос собирал силы против квалинестийцев…
— Насколько мне известно, у Гила все в порядке, — вполне овладев собой, отвечал Танис. — Но ничего конкретного я сказать не могу. Мне категорически запрещено видеться с сыном… под страхом смерти. Лицо Карамона выражало полную симпатию и сочувствие.
— Лорана уже несколько месяцев ведет переговоры с Квалинести. В последнем письме она сообщает: есть признаки, что квалинестийцы стали меньше упорствовать. Наверняка Гил имеет к этому отношение, и я не могу не радоваться за него, но, Карамон, ты не представляешь, как я по нему скучаю. Карамон подумал о своих сыновьях… Нет, он прекрасно понимал своего друга. Однако была существенная разница: сыновья Карамона вскоре вернутся домой, а мальчик Таниса фактически являлся пленником своего же народа… Друзья еще долго говорили о прошлом и настоящем, пока вдруг их беседу не прервал легкий стук в дверь.
Карамон вскочил со стула и весь напружинился.
— Кто это может быть? В такую пору… Клянусь Бездной, я не слышал, чтобы кто-нибудь поднимался по лестнице!
— И не услышишь, — тоже вставая, произнес Танис. — Это люди Портиоса. Даже в сравнении с эльфами они все делают абсолютно бесшумно, могут перемещаться столь же бесшумно, что и лунный свет. Танис подошел к двери и взялся за ручку, но, помня об убийцах, прежде негромко свистнул. Снаружи донесся ответный свист, после чего стук повторился. Танис отпер дверь. Из ночи появился воин-эльф.
Моментально окинув взглядом зал, он удовлетворенно кивнул и обратился к Танису:
— Все спокойно?
— Да, все тихо… Знакомьтесь: хозяин таверны — Карамон Маджере; Самар — телохранитель Эльханы. Самар холодно оценил Карамона… Вполне оформившееся брюшко хозяина, его открытое лицо не произвели на эльфа сильного впечатления.
Добродушная ухмылка, неторопливость мысли Карамона, как правило, вводили в заблуждение тех, кто впервые его видел. Его принимали за простака. Друзья хорошо знали, что Карамон отнюдь не был тем человеком, каким мог показаться на первый взгляд. Он никогда не торопился с ответом, не изучив, не обдумав досконально вопрос. Но, все взвесив, принимал порой из ряда вон выходящие решения. От испытывающего взгляда эльфа тем не менее не укрылись его полная уверенность в себе, решительность и хладнокровие. Карамон был далеко не робкого десятка. Самар чуть улыбнулся:
— Карамон Маджере — Герой Копья… «Человек с большим сердцем» — как говорит моя повелительница… Я приветствую тебя от имени ее величества.
Карамон смущенно заморгал и, отвечая на приветствие эльфа, неловко кивнул.
— Да-да, Самар… Рад оказать услугу Эльхане… то есть, я хочу сказать… гм-гм… ее величеству… Можешь передать — все готово и ей не о чем беспокоиться… Но где Портиос? Я думал…
— Не говори при нем о Портиосе, — наступая на ногу другу, прошептал Танис.
— Потом все объясню.
***
Танис поторопился сменить предмет диалога:— Он скоро прибудет, дружище, и со своим сопровождением… Вы быстро добрались, Самар… Мы не ждали…
— Ее величеству нездоровится, — не дал договорить Самар. — Прошу извинить, уважаемые, но я должен вернуться к королеве. Готова ли для нее комната? На лестнице появилась взволнованная Тика:
— В чем дело, Карамон? Я услышала голоса… Она увидела Самара:
— Ах… здравствуйте.
— Моя жена — Тика, — со значением произнес Карамон, и после двадцати пяти лет супружества считавший себя счастливейшим из смертных, а свою подругу — самой красивой женщиной на свете. Самар отвесил изящный, хотя и несколько торопливый поклон.
— Сударыня… Но я еще раз прошу простить меня: королева плохо себя чувствует.
— У нее начались схватки? — обмахиваясь передником, спросила Тика. Самар сконфузился: у эльфов не принято было при посторонних затрагивать подобные темы.
— Сударыня, я не могу сказать…
— Отошли околоплодные воды? — длила пытку Тика.
— Сударыня! — вспыхнул Самар. Он был так шокирован, что даже Карамону стало не по себе. Танис откашлялся.
— Тика, я не думаю…
— Эх вы — мужчины, — проникновенно вырвалось у нее. Она сдернула с вешалки плащ. Интересно, как вы собираетесь нести ее в дом? Летать она не умеет… Роды вот-вот начнутся… Самар посмотрел на длинную лестницу, ведущую к таверне.
Этого он не учел.
— Я не сказал бы… Тика, надевая плащ, отдавала распоряжения:
— Танис, ты разожжешь в очаге огонь и поставишь кипятиться воду…
Карамон, сбегай за Дерзой… Она у нас акушерка, — пояснила Тика для Самара.
Она подошла к эльфу и, взяв его за рукав, потянула к выходу.
— Дерзу я предупредила… Ну, пойдем, Самовар… или как там тебя…
— Госпожа, это невозможно! Тебе нельзя со мной… Мне было приказано…
Тика не мигая смотрела на Самара, на скулах играли желваки. Карамон и Танис переглянулись: похоже, предстояла бурная сцена.
— Гм… Ну, я пошел, дорогая, — буркнул Карамон и шагнул мимо жены за порог. Танис, ухмыляясь в бороду, поспешил на кухню. До него донесся голос Тики:
— Если ты не отведешь меня к Эльхане, я встану посреди базарной площади и начну кричать… Самару приходилось иметь дело со всякими противниками — от людоедов до драконидов, — но тут он спасовал.
— Нет, госпожа! — взмолился он. Прошу… Никто не должен знать, что мы здесь. Я отведу тебя к королеве.
— Благодарю. — Тика вновь была сама вежливость и любезность. — Давай поторопимся.
8. Полет на драконе. Стил и Флер беседуют. Конвоир и подконвойный
Синий дракон с седоками покинул Валкинор сразу после захода солнца. Они летели над Ансалоном, погруженным в темноту и безмолвие. В ночном небе было прохладно. Стил снял свой шлем в виде черепа и с удовольствием подставил ветру вспотевшую голову. Он избавился от большей части доспехов, оставшись в стальном нагруднике и кожаных обтяжках на руках и ногах. К седлу были приторочены лук, колчан со стрелами и дротик. О бедро терся меч отца — старинный меч Рыцаря Соламнии. Рука по привычке лежала на эфесе. Стил всматривался вниз, в темноту, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть. Увидел красный свет: то ли деревушка, то ли в озере отразилась красная луна — сказать трудно.
— Где мы, Флер? — прервал молчание рыцарь. — С тех пор как мы оставили лагерь на побережье, я не заметил ни огонька.
— Не думаю, что это так уж важно, — ответил дракон. Кто бы нам ни повстречался — мы для него враги. «Ну, об этом мы позаботимся», — про себя подумал Стил. Тревалин твердил о «чрезвычайной опасности миссии», но на самом деле вероятность «влипнуть в историю» была невелика. Основная угроза могла исходить от серебряных и золотых драконов, в небольшом количестве оставшихся на Ансалоне, в отличие от прочих, которые вернулись на Драконий Остров. Хотя, по некоторым источникам, они находились на севере континента и охраняли рубежи Соламнии. В этих краях мало кто рискнул бы вступить в схватку с темным рыцарем и синим драконом. Вообще-то Флер была самкой, молодой, небольших для ее разновидности размеров — немногим больше десяти метров. Однако в битве она превращалась в необузданное, свирепое чудовище. В большинстве своем синие драконы отлично владели и магией, но Флер в их число не входила: ей мешала порывистость и недоставало терпения хотя бы для того, чтобы произнести заклинания. Она предпочитала действовать клыками и когтями, а ее огненное дыхание сжигало деревья, разрушало крепостные стены. Флер была невысокого мнения о магах и не скрывала своего неудовольствия, что ей придется одного из них нести на себе. Чтобы она согласилась на это, Стилу понадобились все его красноречие и… внушительная оленья ляжка.
— Хорошо, но он сам не захочет, — ухмыльнулась Флер, кромсая челюстями лакомый кусок мяса. — Стоит ему увидеть меня, и он тут же запачкает свою белую рясу. Стил опасался, что так оно и будет. Самый отважный воин цепенел от ужаса при встрече с драконом. Действительно, Палин смертельно побледнел, увидев монстра — его сверкающий синий панцирь, горящие глаза, страшные ряды зубов, с которых еще капала кровь после вкушенного угощения. Поначалу Стил решил, что они будут вынуждены воспользоваться другим, не столь быстрым способом передвижения. Но Палин переборол себя; вид привязанных к седлу тел его братьев придал ему мужества. Стиснув зубы, он решительно приблизился к дракону и с помощью Стила забрался ему на спину. Рыцарь мог почувствовать, как дрожит молодой маг. Однако держался он с достоинством, и Стилу это импонировало…
— Не думай, что мы сбились с пути. Я представляю, где мы, — сказала Флер.
— Я уже пролетала здесь однажды… с Сарой… той ночью, когда она предала тебя и переметнулась к Карамону Маджере. Стил хорошо помнил ту ночь, но разговора не поддержал. За спиной время от времени вздрагивал и что-то бормотал Палин.
Треволнения последних часов настолько вымотали его, что даже страх перед драконом не помешал ему провалиться в сон. Порой он громко вскрикивал и начинал биться в седле.
— Утихомирь его, — посоветовала Флер. -То, что ты не видишь внизу признаков жизни, вовсе не значит, что ее там нет. Мы летим над Халькистовыми горами, где обитают гномы. Они бдительны и сметливы, а нас очень хорошо видно на фоне освещенного звездами неба. Они быстро смекнут, кто мы и откуда, и не замедлят оповестить соседей.
— Они извлекли бы из этого большую пользу, — отозвался Стил, но, понимая, что не стоит сердить дракона, повернулся и придержал мечущегося Палина. Тот, тяжело вздохнув, затих… Седло было рассчитано на двоих. В битве один рыцарь орудовал мечом, а присутствие другого могло оказаться необходимым в случае магической атаки противника. Седло, сделанное из легкого дерева, обитое кожей, снабжалось крепежом и подсумками. Это давало возможность рыцарям иметь при себе не только оружие, но реликвии и предметы, используемые при заклинаниях. Седоков разделяло приспособление, похожее на полку, в ячейках которого могли храниться свитки, провиант или личные вещи. Даже во сне одной рукой Палин сжимал прикрепленный к седлу Посох Магиуса.
— Он вновь переживает бой, — сказал Стил и, видя, что маг успокоился, повернул лицо навстречу ветру. Драконица мотнула головой и скептически хмыкнула.
— Какой там бой… Это была резня.
— Соламнийцы выказали доблесть, — настаивал Стил. — Никто не побежал, никто не пожелал сдаться. Флер тряхнула гривой, но воздержалась от дальнейших колкостей. Стил, со своей стороны, также не стал спорить… Двадцать шесть лет назад Флер участвовала в Войне Драконов. В то время сражавшиеся за Темную Воительницу не упускали случая посмеяться над противником и всячески его третировали. Любой, кто осмелился бы превозносить или просто хвалить, подобно Стилу, Соламнийских Рыцарей, — неминуемо лишился бы своих отличий, а вполне вероятно — и жизни. Флер, как и большинство верных Такхизис драконов, с трудом воспринимала новые порядки. Она разделяла точку зрения повелителя Ариакана, что не следует загодя недооценивать врага, но ее сознание противилось каким бы то ни было похвалам… Стил подался вперед и похлопал дракона по шее, давая понять, что он уважает чужое мнение и не будет настаивать на своей правоте.
Флер была очень привязана к своему вожатому, и более того — она любила его, поэтому, чтобы еще раз выказать полное к нему расположение, решила сменить предмет разговора. Впрочем, синие драконы никогда не отличались большим так-том, что проявилось в том, какую тему затронула Флер.
— Слышал ли ты что-нибудь о судьбе Сары? — спросила она.
— Нет, — ледяным тоном ответил Стил. — И вообще, тебе не следовало упоминать о ней.
— Мы же одни… Кто нас может услышать?.. Возможно, оказавшись в Утехе, мы что-нибудь разузнаем о ней.
— Я ничего не желаю о ней знать, — сказал Стил все с теми же ледяными нотками в голосе.
— Думаю, ты прав. Случись нам разнюхать, где она скрывается, нас заставили бы выловить ее и доставить куда следует. Повелитель Ариакан может сколько угодно превозносить своих врагов, но с изменниками он не церемонится.
— Где мы, Флер? — прервал молчание рыцарь. — С тех пор как мы оставили лагерь на побережье, я не заметил ни огонька.
— Не думаю, что это так уж важно, — ответил дракон. Кто бы нам ни повстречался — мы для него враги. «Ну, об этом мы позаботимся», — про себя подумал Стил. Тревалин твердил о «чрезвычайной опасности миссии», но на самом деле вероятность «влипнуть в историю» была невелика. Основная угроза могла исходить от серебряных и золотых драконов, в небольшом количестве оставшихся на Ансалоне, в отличие от прочих, которые вернулись на Драконий Остров. Хотя, по некоторым источникам, они находились на севере континента и охраняли рубежи Соламнии. В этих краях мало кто рискнул бы вступить в схватку с темным рыцарем и синим драконом. Вообще-то Флер была самкой, молодой, небольших для ее разновидности размеров — немногим больше десяти метров. Однако в битве она превращалась в необузданное, свирепое чудовище. В большинстве своем синие драконы отлично владели и магией, но Флер в их число не входила: ей мешала порывистость и недоставало терпения хотя бы для того, чтобы произнести заклинания. Она предпочитала действовать клыками и когтями, а ее огненное дыхание сжигало деревья, разрушало крепостные стены. Флер была невысокого мнения о магах и не скрывала своего неудовольствия, что ей придется одного из них нести на себе. Чтобы она согласилась на это, Стилу понадобились все его красноречие и… внушительная оленья ляжка.
— Хорошо, но он сам не захочет, — ухмыльнулась Флер, кромсая челюстями лакомый кусок мяса. — Стоит ему увидеть меня, и он тут же запачкает свою белую рясу. Стил опасался, что так оно и будет. Самый отважный воин цепенел от ужаса при встрече с драконом. Действительно, Палин смертельно побледнел, увидев монстра — его сверкающий синий панцирь, горящие глаза, страшные ряды зубов, с которых еще капала кровь после вкушенного угощения. Поначалу Стил решил, что они будут вынуждены воспользоваться другим, не столь быстрым способом передвижения. Но Палин переборол себя; вид привязанных к седлу тел его братьев придал ему мужества. Стиснув зубы, он решительно приблизился к дракону и с помощью Стила забрался ему на спину. Рыцарь мог почувствовать, как дрожит молодой маг. Однако держался он с достоинством, и Стилу это импонировало…
— Не думай, что мы сбились с пути. Я представляю, где мы, — сказала Флер.
— Я уже пролетала здесь однажды… с Сарой… той ночью, когда она предала тебя и переметнулась к Карамону Маджере. Стил хорошо помнил ту ночь, но разговора не поддержал. За спиной время от времени вздрагивал и что-то бормотал Палин.
Треволнения последних часов настолько вымотали его, что даже страх перед драконом не помешал ему провалиться в сон. Порой он громко вскрикивал и начинал биться в седле.
— Утихомирь его, — посоветовала Флер. -То, что ты не видишь внизу признаков жизни, вовсе не значит, что ее там нет. Мы летим над Халькистовыми горами, где обитают гномы. Они бдительны и сметливы, а нас очень хорошо видно на фоне освещенного звездами неба. Они быстро смекнут, кто мы и откуда, и не замедлят оповестить соседей.
— Они извлекли бы из этого большую пользу, — отозвался Стил, но, понимая, что не стоит сердить дракона, повернулся и придержал мечущегося Палина. Тот, тяжело вздохнув, затих… Седло было рассчитано на двоих. В битве один рыцарь орудовал мечом, а присутствие другого могло оказаться необходимым в случае магической атаки противника. Седло, сделанное из легкого дерева, обитое кожей, снабжалось крепежом и подсумками. Это давало возможность рыцарям иметь при себе не только оружие, но реликвии и предметы, используемые при заклинаниях. Седоков разделяло приспособление, похожее на полку, в ячейках которого могли храниться свитки, провиант или личные вещи. Даже во сне одной рукой Палин сжимал прикрепленный к седлу Посох Магиуса.
— Он вновь переживает бой, — сказал Стил и, видя, что маг успокоился, повернул лицо навстречу ветру. Драконица мотнула головой и скептически хмыкнула.
— Какой там бой… Это была резня.
— Соламнийцы выказали доблесть, — настаивал Стил. — Никто не побежал, никто не пожелал сдаться. Флер тряхнула гривой, но воздержалась от дальнейших колкостей. Стил, со своей стороны, также не стал спорить… Двадцать шесть лет назад Флер участвовала в Войне Драконов. В то время сражавшиеся за Темную Воительницу не упускали случая посмеяться над противником и всячески его третировали. Любой, кто осмелился бы превозносить или просто хвалить, подобно Стилу, Соламнийских Рыцарей, — неминуемо лишился бы своих отличий, а вполне вероятно — и жизни. Флер, как и большинство верных Такхизис драконов, с трудом воспринимала новые порядки. Она разделяла точку зрения повелителя Ариакана, что не следует загодя недооценивать врага, но ее сознание противилось каким бы то ни было похвалам… Стил подался вперед и похлопал дракона по шее, давая понять, что он уважает чужое мнение и не будет настаивать на своей правоте.
Флер была очень привязана к своему вожатому, и более того — она любила его, поэтому, чтобы еще раз выказать полное к нему расположение, решила сменить предмет разговора. Впрочем, синие драконы никогда не отличались большим так-том, что проявилось в том, какую тему затронула Флер.
— Слышал ли ты что-нибудь о судьбе Сары? — спросила она.
— Нет, — ледяным тоном ответил Стил. — И вообще, тебе не следовало упоминать о ней.
— Мы же одни… Кто нас может услышать?.. Возможно, оказавшись в Утехе, мы что-нибудь разузнаем о ней.
— Я ничего не желаю о ней знать, — сказал Стил все с теми же ледяными нотками в голосе.
— Думаю, ты прав. Случись нам разнюхать, где она скрывается, нас заставили бы выловить ее и доставить куда следует. Повелитель Ариакан может сколько угодно превозносить своих врагов, но с изменниками он не церемонится.