Уэйс Маргарет. Испытание Близнецов (Трилогия легенд - 3)

   - Танис! - воскликнул маг, делая шаг вперед. Но полуэльф только нахмурился при виде такого неподобающего поведения, бейлиф - ворчливый старый гном приблизился к Рейстлину слева и ткнул его в ребра рукояткой своего боевого топора.
   - Сядь, колдун, и молчи, пока к тебе не обратятся.
   - Флинт? - Рейстлин схватил гнома за руку. - И ты тоже не узнаешь меня?
   - И не смей прикасаться к бейлифу! - рявкнул свирепо Флинт и отошел на свое место позади судьи, но Рейстлин все равно расслышал, как он бормочет себе под нос: - Футы, елы-палы! Никакого почтения ни к моему возрасту, ни к моему положению! Можно подумать, что я - мешок с едой, который может хватать кто ни попадя...
   - Хватит, Флинт, - прервал его Танис, строго глядя на Рейстлина и Крисанию. - Кто будет обвинять этих двоих?
   - Я! - отозвался, поднимаясь, облаченный в сверкающие доспехи рыцарь.
   - Хорошо, Стурм Светлый Меч, - кивнул судья. - Ты получишь такую возможность. Кто будет их защищать?
   - Я! Я здесь, Танис...то есть ваша честь! Погоди, я, кажется, застрял...
   В Зале Суда раздался смех; почти все присутствующие повернулись, чтобы поглядеть на кендера, нагруженного толстыми книгами. Кендер со своей ношей никак не мог пролезть в дверь. Ухмыляющаяся Китиара схватила его за торчащий хохолок волос на голове и без церемоний рванула вперед с такой силой, что бедняга растянулся в проходе. Книги с грохотом посыпались на пол, а толпа взорвалась хохотом. Кендера, однако, не так-то легко было смутить.
   Поднявшись, он тщательно отряхнулся и, споты. каясь о книги, добрался наконец до передних рядов.
   - Мое имя - Тассельхоф Непоседа, - заявил кендер звонко, протягивая Рейстлину свою маленькую руку. Маг воззрился на него с недоумением и не сдвинулся с места. Пожав плечами, Тас поглядел на свою повисшую в воздухе ладошку и со вздохом убрал ее за спину. Затем он обернулся к судье: - Привет! Я - Тассельхоф Непоседа...
   - Сядь! - рявкнул гном. - С судьей не полагается здороваться за руку, дверная ты ручка!
   - Ну хорошо, - с негодованием возразил Тас. - Я не думал, что это запрещено. В конце концов, я просто старался быть вежливым, а вежливость - это такая штука, о которой вы, гномы, не имеете никакого понятия. Правда, вашей вины в этом, наверное, нет...
   - Сядь и заткнись! - взорвался гном, свирепея и яростно стуча об пол своим топором.
   Тряхнув хохолком, кендер повернулся и пошел на свое место рядом с Рейстлином, однако, прежде чем сесть, он так удачно передразнил Флинта, что толпа, видевшая его лицо, взвыла от восторга. Гном разозлился еще больше, но на этот раз вмешался судья.
   - Соблюдайте порядок! - строго воззвал он, и зрители затихли.
   Тас плюхнулся на скамью возле Рейстлина. Маг, почувствовав легкое прикосновение к своему телу, мрачно глянул на кендера и протянул руку.
   - Верни ка мне эту штуку, - потребовал он.
   - Какую? Ах, эту?.. Так это - твоя? Должно быть, ты случайно обронил...Тассельхоф с самым невинным видом протянул магу один из его кошельков с магическими снадобьями. - Я нашел его на полу.
   Рейстлин выхватил кошелек из лапки кендера и снова прицепил его к шнуру, которым была перепоясана его черная накидка.
   - Ты мог бы, по крайней мере, сказать мне "спасибо", - заметил кендер пронзительным шепотом, но, перехватив серьезный взгляд судьи - Таниса, успокоился.
   - Каковы обвинения против этих двоих? - спросил судья.
   Стурм вышел вперед и встал в центре зала. Среди собравшихся послышались аплодисменты - очевидно, молодого рыцаря с печатью скорби на лице, прославившегося своей незапятнанной честью, здесь уважали и любили.
   - Я встретил этих двоих на пустоши, ваша честь. Человек в черной мантии назвал имя Паладайна...- При этих словах в толпе раздалось сердитое бормотание. - На моих глазах он сварил какое-то колдовское снадобье и дал его выпить женщине. Она была серьезно ранена. Кровь покрывала ее одежды, лицо было обожжено и покрыто глубокими ранами. Но, выпив это зелье, прямо на моих глазах она исцелилась.
   - Нет! - перебила рыцаря Крисания, неуверенно вставая. - Совсем не так. Лекарство, которое дал мне Рейстлин, просто облегчило мою боль. Исцелили меня мои собственные молитвы. - Я - служительница Паладайна, и...
   - Прошу слова, ваша честь! - завопил кендер, вскакивая. - Моя клиентка вовсе не хотела сказать, что является служителем Паладайна. Молодая женщина имела в виду, что она служила пантомиму! Да-да, именно так, ваша честь! Кендер хихикнул. - Просто устроила небольшое представление, чтобы скрасить долгое путешествие. Мои подзащитные развлекались подобным образом всю дорогу. Ха-ха!
   Повернувшись к Крисании, кендер прошептал так громко, что его слова наверняка были слышны всем:
   - Что ты делаешь? Как я смогу тебя вытащить, если ты будешь говорить правду?
   - Тихо! - громогласно рявкнул гном. Кендер повернулся к нему.
   - Между прочим, Флинт, ты мне надоел! - крикнул он звонко. - Перестань стучать по полу этим своим топором, а не то я завяжу его узлом вокруг твоей шеи.
   Зрители снова захохотали, и даже судья, не выдержав, улыбнулся.
   Крисания устало опустилась на сиденье рядом с магом.
   - Что это? - с испугом прошептала она. - Насмешка? Спектакль?
   - Не знаю, - ответил Рейстлин, - но я собираюсь положить этому конец.
   - Замолчите все! - негромко сказал он, поднимаясь из-за стола, причем его шелестящий, с присвистом шепот немедленно заставил заткнуться самых отъявленных зубоскалов. - Эта женщина на самом деле является жрицей великого Паладайна, а я - маг, причисляющий себя к Ложе Черных Мантий и владеющий магическим искусством...
   - Так сделай же скорее что-нибудь магическое! - заверещал кендер, подпрыгивая на скамье. - Вж-жикни меня в пруд с утками...
   - Сядьте оба! - загремел гном.
   - Чтоб у него борода повылезла! - засмеялся кендер, указывая на Флинта пальцем. Зрители поддержали это необычное пожелание дружными хлопками в ладоши.
   - Да, колдун, покажи нам что-нибудь магическое, - кивнул Танис, с трудом перекрикивая шум.
   На мгновение в зале восстановилась тишина, затем собравшиеся снова забормотали:
   - Да, колдун...Что-нибудь волшебное, -маг...Покажи нам, покажи, покажи!
   - Покажи пару фокусов, слабосильная развалина! - разнесся под сводами зала полнозвучный и сильный голос Китиары.
   А у Рейстлина язык прилип к гортани. Крисания смотрела на него со страхом и надеждой во взгляде, и руки мага задрожали. Он подхватил свой посох, который стоял возле стола, однако вспомнив, чем это кончилось в предыдущий раз, не посмел им воспользоваться.
   Совладав с собой, он надменно оглядел собравшихся.
   - Не думаю, что мне стоит оправдываться и что-либо доказывать таким, как вы!
   - А я считаю, это было бы неплохо, - заканючил кендер, дергая Рейстлина за плащ.
   - Видите! Он не может! - закричал Стурм. - Я требую огласить приговор!
   - Приговор! Приговор! - принялась скандировать толпа. - Сжечь колдуна и ведьму! Спалить их тела! Спасти их души!
   - Так что же, маг? - строго спросил Танис. - Можешь ли ты доказать, что ты действительно тот, за кого себя выдаешь? ,
   Рейстлин был не в состоянии что-либо отвечать. Шум оглушил его. Он не мог думать, не мог сосредоточиться! Ему хотелось остаться одному, оказаться где-нибудь подальше от этих ужасных криков и умоляющих глаз Крисании.
   - Я...- Он запнулся и опустил голову.
   - Сжечь их!
   Грубые, сильные руки схватили Рейстлина. Судебный зал внезапно исчез, как будто растворился в воздухе. Маг пытался сопротивляться, но все его усилия ни к чему не привели. Человек, державший его, был высок и необычайно силен, а лицо его, прежде добродушное и сердечное, стало теперь серьезным и неумолимым.
   - Карамон! Брат мой! - выкрикнул Рейстлин, извиваясь в руках гиганта и стараясь заглянуть ему в глаза.
   Но Карамон словно не слышал его. Схватив Рейстлина поудобнее, он потащил пленника вверх по склону холма. Там, на вершине, маг разглядел два высоких деревянных столба, врытых глубоко в землю. К их подножию горожане - бывшие друзья и соседи Рейстлина - с радостными восклицаниями и восторженными воплями подносили охапки сухих дров и хвороста.
   - Где Крисания? - спросил Рейстлин у Карамона, надеясь, что молодой женщине удалось освободиться и она сможет освободить его. Карамон не ответил, но в это время маг заметил мелькнувшее в толпе белое платье. Молодую жрицу сам Элистан привязывал к одному из столбов. Крисания отчаянно билась в его руках, стараясь вырваться, однако страдания ослабили тело и сломили дух праведной дочери. Вскоре она прекратила борьбу и, всхлипывая от страха и отчаяния, прижалась спиной к столбу, в то время как Элистан заводил назад и связывал ее руки. Затем он прикрутил веревками к столбу и ноги жрицы.
   Черные волосы Крисании рассыпались по гладким обнаженным плечам; раны открылись, и на белой ткани расплылись алые пятна выступившей из них крови. Рейстлину показалось, что он слышал ее отчаянный крик, обращенный к Паладайну, но за шумом толпы зевак и добровольных помощников палачей не смог разобрать ни слова. Очевидно, она ослабела настолько, что и в своей искренней и крепкой вере уже не находила поддержки.
   Рядом, как из-под земли, появился Танис с пылающим факелом в руке. Повернувшись к Рейстлину, он сказал:
   - Гляди на ее судьбу и страшись, ибо тебе уготован такой же жребий!
   - Нет! - Рейстлин рванулся, но Карамон держал его крепко.
   Наклонившись, Танис ткнул факелом в кучу хвороста, обильно политого маслом Занялось сразу. Огонь быстро пополз по веткам вверх и в стороны, в мгновение ока охватив и дрова, и белое платье Крисании. Раздался душераздирающий крик. Молодая женщина с трудом подняла голову, чтобы взглянуть на Рейстлина в последний раз.
   При виде ее глаз, в которых были и страдание, и ужас, и любовь, Рейстлин почувствовал, как сердце его запылало сильнее, чем сто таких костров. "Они хотели магию - они ее получат!" - подумал Рейстлин и, оттолкнув ошеломленного Карамона, очутился на свободе. Запрокинув голову, он поднял обе руки к небу, и...
   И в этот момент слова всех заклинаний вернулись к нему, вошли в его мозг и сердце навеки, чтобы никогда больше их не покидать.
   Ослепительная, хищная молния сорвалась с пальцев Рейстлина и ударила в серо-розовый небосвод. Повисшие наверху тучи отозвались подобием эха, послав на землю огненную птицу, вонзившуюся в рыхлую почву возле самых ног мага.
   Рейстлин в ярости обернулся к толпе, но собравшихся на холме людей уже не было, они растаяли, испарились, словно никогда и не существовали.
   - О моя Королева! - воскликнул маг, чувствуя, как на губах у него закипает смех, а тело и душу переполняет радость обладания могущественными магическими силами. Наконец-то он понял свою главную ошибку и снова увидел открывшиеся перед ним возможности.
   Он был обманут, и кем? Самим собой! Еще в подземелье крепости Заман Тассельхоф дал ему в руки ключ, а он пропустил слова кендера мимо ушей, не дав себе труда задуматься о них как следует.
   - Достаточно было мне подумать о чем-то, - сказал тогда Тас, - и бац - оно тут же появлялось. Когда я желал отправиться куда-то, мне достаточно было просто представить это место, и тотчас же либо я переносился куда хотел, либо само это место приближалось ко мне - в этом я так и не успел разобраться. Бездна была похожа одновременно на все города, в которых я когда-то бывал, и все же она не была ни одним из них...
   Так говорил кендер.
   "Я-то думал, что Бездна - это отражение нашего мира, - рассуждал Рейстлин. - Именно поэтому я пытался преодолеть ее пешком, словно я все еще на земле. Между тем все обстоит совершенно иначе. Бездна - это не что иное, как отражение моего разума, и все, что до сих пор происходило, случалось из-за меня -ведь я путешествовал по своей собственной памяти!
   Властительница действительно в Обители Богов, потому что я считал, что она находится именно там. А Обитель Богов, в свою очередь, может быть и близко, и далеко - в зависимости от того, как я решу. Моя магия не работала, ибо я сам усомнился в ней, а вовсе не потому, что мне мешала Темная Королева. Боги мои, я чуть было не победил самого себя!
   Но теперь я знаю, моя Такхизис! Теперь я все понимаю и могу победить! Обитель Богов в одном шаге отсюда, а Врата - в двух шагах!.. "
   - Рейстлин!..
   Голос был низким, усталым, измученным. Маг повернул голову. Толпа исчезла, поскольку ее никогда и не было. Она существовала только в его воображении. Поселок, край, континент - все, что пригрезилось ему, - все исчезло в одночасье. Маг стоял посреди плоской, унылой пустоты. Землю и небо невозможно было отличить друг от друга, они были одинаково пусты и тускло светились сверхъестественными розово серыми красками. Едва видимый горизонт напоминал тонкий порез, сделанный словно острым ножом.
   Только один предмет никуда не делся - четко вырисовывающийся на однообразном фоне обгорелый столб, вокруг которого смрадно дымили остывающие головни. У подножия столба лежало неподвижное тело, некогда одетое во все белое, но теперь обгоревшая ткань выглядела почти черной. Запах горелого мяса был непереносим.
   Рейстлин осторожно приблизился. Опустившись на колени среди все еще горячего пепла, он перевернул тело на спину.
   - Крисания, - констатировал он спокойно.
   - Рейстлин? - Лицо жрицы было страшно обожжено, пустые глазницы незряче уставились в небо. С огромным трудом Крисания приподняла скрюченную руку, от которой почти ничего не осталось, кроме обугленных костей и сухожилий.
   - Рейстлин? - простонала она в мучительной агонии.
   - Да, - отозвался маг.
   - Я проиграла, Рейстлин...
   - Нет, Крисания, ты не проиграла, - ответил он ровным невыразительным голосом. - Я не пострадал, и моя магия снова всесильна. Теперь я могущественнее, чем когда бы то ни было за всю мою жизнь. Я пойду вперед и одолею Темную Воительницу.
   Потрескавшиеся, опаленные губы Крисании разошлись в страшной улыбке.
   - Значит, мои молитвы были услышаны...- Она задохнулась от приступа боли, но рука ее по-прежнему слабо цеплялась за полу плаща Рейстлина. Слегка отдышавшись, молодая женщина прошептала что-то едва слышное, и маг наклонился пониже, чтобы лучше слышать.
   - Я умираю, Рейст...С каждой секундой я слабею, и долго это не продлится. Скоро Паладайн заберет меня к себе. Побудь со мной, Рейстлин, пока я не умру...
   Маг бросил взгляд на умирающую и увидел перед собой лишь жалкие останки. Взяв ее за руку, он вдруг вспомнил, какой Крисания была в лесу под Кэрготом тогда, когда он чуть не потерял над собой власть и не сделал ее своей. Как светилась ее атласная кожа, как искрились черные волосы, как лучились глаза! Он помнил, помнил сиявшую в этих глазах любовь, помнил, как держал молодую женщину в объятиях, как целовал эту гладкую кожу...
   Одно за другим Рейстлин погасил в памяти эти воспоминания, выжег магическим огнем, а теплый пепел пустил по ветру.
   Затем он освободился от цеплявшихся за него страшных черных пальцев, на которых странно желтели пластинки ногтей.
   - Рейстлин! - в ужасе выкрикнула Крисания, хватая руками пустоту.
   - Ты сыграла свою роль до конца, Посвященная. - Рейстлин говорил голосом ровным и холодным, как лезвие серебряного, кинжала, который он носил у запястья. - Время не ждет. Уже идут к Вратам те, кто попытается остановить меня. Я должен бросить вызов Владычице и выиграть мою последнюю битву с ее слугами. Затем, когда я выиграю, я должен вернуться к Вратам и пройти сквозь них прежде, чем кто-нибудь попытается меня остановить.
   - Рейстлин, не бросай меня! Не оставляй меня одну в этой темноте!
   Опираясь на свой магический посох, который светился теперь ярким холодным светом, маг поднялся на ноги.
   - Прощай, праведная дочь, - промолвил он негромким, свистящим шепотом. Ты мне больше не нужна.
   Крисания слышала удаляющийся шорох черной мантии и негромкое постукивание посоха о землю. Сквозь едкий, тошнотворный дым и запах горелой плоти она уловила слабый аромат розовых лепестков...
   Затем наступила тишина. Маг ушел. Крисания осталась одна; жизнь покидала ее тело, а иллюзии - разум и сердце молодой жрицы.
   - Ты прозреешь, Крисания, когда тьма ослепит тебя...бесконечная тьма...
   Это сказал ей Лоралон, эльфийский жрец, незадолго до гибели Истара. Крисания, наверное, заплакала бы, но огонь выжег не только ее глаза, но и слезы.
   - Теперь я прозрела, - прошептала Крисания в темноту. - Я вижу так ясно! Я обманывала себя, я была для него ничем - игрушкой, пешкой, которую он мог как угодно передвигать по клеткам на доске в своей главной партии. Но и я, я тоже использовала его! - Молодая женщина застонала. - Я использовала его, чтобы тешить свою гордость, свое тщеславие! Моя тьма делала окружавший его мрак еще более глубоким. Теперь, если он и победит Властительницу, то лишь затем, чтобы занять ее место!!!
   Глядя в небо, которого она не могла видеть, Крисания закричала от боли и отчаяния:
   - Я сделала это, мой Бог, и это моя вина! Я убила себя, убила наш мир! Но ответь мне, Паладайн, разве могла я причинить ему больший вред?!.
   В вечной тьме, которая окружила Крисанию, горькими слезами обливалось ее сердце - вместо глаз, которых у нее не стало.
   - Я люблю тебя Рейстлин, - с трудом прошептала она. Острая боль жгла ее тело сильнее огня. - Я не смогла бы сказать об этом тебе, не смогла бы признаться в этом даже самой себе...Но что бы изменилось, если бы я и призналась?
   Крисания приподняла голову; боль утихла. Она медленно соскальзывала куда-то, сознание понемногу уходило.
   "Хорошо, - подумала молодая женщина устало. - Я умираю. Пусть смерть поскорее настанет, она прекратит мои мучения".
   - Прости меня, Паладайн...- пробормотала Крисания и вздохнула.
   Послышался еще один вздох:
   - Рейстлин...
   И еще один, совсем тихий:
   - ...прости...
   ПЕСНЯ КРИСАНИИ
   Вода из песка и песок, из воды
   Растят континенты, как солнце - цветы.
   Не видят глаза, только дочь Паладайна
   И пальцами зрит - ее мысли чисты.
   Из темной воды ничего не возникнет
   При первой молитве так думаем мы,
   Но солнце и звезды - как на небе боги,
   Невидимы верящим лишь до поры.
   Песок из воды, и вода из песка,
   Цвет белый вобрал все живые цвета.
   И в память - страну, обретенную в вере,
   Вернется он светом в соцветье листа.
   Прольются из праха ручьи горьких слез
   На то, что создать на земле удалось.
   И освободится наш край от страданий.
   Чтоб радостней нам и счастливей жилось.
   Глава 9
   Танис некоторое время стоял перед храмом, обдумывая слова мага. Затем он насмешливо фыркнул. Любовь должна победить, - это надо же!..
   Вытерев слезы, он с горечью покачал головой. Похоже, магия Фисбена на этот раз бессильна. В пьесе, действие которой развертывалось столь стремительно, любовь не получила даже самой маленькой роли. Давным-давно Рейстлин посмеялся над чувствами своего брата-близнеца и использовал их в своих целях, в конце концов превратив Карамона в полубезумного, бормочущего что-то бессмысленное пьяницу, насквозь пропитавшегося "гномьей водкой". Что касается Крисании, то мрамор - и тот, пожалуй, более горяч и пылок, чем эта холодная дева. Ну а Китиара...Да любила ли она вообще?
   Танис осклабился. Он не собирался вспоминать о ней снова, однако его слабые попытки загнать в тайники души свои воспоминания, похоже, заставили их вспыхнуть еще ярче. Внезапно он поймал себя на том, что представляет то время, когда они впервые встретились на пустоши вблизи Утехи. Обнаружив молоденькую девушку, которая не на жизнь, а на смерть билась с целой бандой гоблинов, Танис ринулся на помощь и был с позором изгнан разгневанной воительницей, которой он, видите ли, испортил все удовольствие.
   Так Танис попал в плен. До того случая его сердце вроде бы принадлежало изящной и хрупкой эльфийской принцессе Лоране, однако оба понимали, что то была всего лишь детская влюбленность. Танис и Лорана выросли вместе, так как отец девочки из жалости приютил эльфа-полукровку, мать которого умерла при родах. Фактически именно из-за этого раннего влечения к нему Лораны - чувства, которого ее отец никогда бы не одобрил, - Танис покинул свою эльфийскую родину и отправился по миру вместе со старым гномом-кузнецом Флинтом.
   Разумеется, Танис никогда прежде не встречал женщины, подобной Китиаре, отважной, дерзкой, прелестной и чувственной. Она не делала никакого секрета из того, что полуэльф показался ей привлекательным с первой же встречи. Их наполовину притворная стычка закончилась сладострастной ночью под меховыми одеялами в жилище Китиары. После этого они часто проводили время вдвоем или в компании друзей: молодого рыцаря по имени Стурм Светлый Меч и сводных братьев Китиары Рейстлина и Карамона.
   Услышав собственные протяжные вздохи, Танис сердито тряхнул головой. С него довольно! Собрав свои разбегающиеся мысли, он решительно отбросил их прочь, захлопнул дверь и повернул ключ. Китиара никогда не любила его; просто он доставлял ей удовольствие, ей было приятно с ним - вот и все. Он не давал ей скучать и за это был ценим ею...некоторое время. Когда же ей представился шанс получить то, чего она на самом деле желала, - власть и могущество, - Китиара оставила его не раздумывая.
   И все же, поворачивая ключ в замке воспоминаний, Танис снова услышал голос Китиары. Она повторяла слова, которые он уже слышал однажды в ту ночь, когда была низвергнута Властительница Тьмы и когда Китиара помогла бежать ему и Лоране.
   - Прощай, полуэльф. Помни, я сделала это ради любви к тебе!
   Темная фигура, напоминающая живое воплощение своей собственной тени, возникла рядом с Танисом. Первое время Танис разглядывал ее с внезапным, необъяснимым страхом, ибо на мгновение ему показалось, что он сам ненароком вызвал из собственного подсознания какое-то страшное видение. Однако фигура произнесла несколько приветственных слов, и полуэльф сообразил, что на сей раз все обошлось и что перед ним - существо из плоти и крови. Впрочем, что лучше, он сказать затруднялся.
   Вздохнув с некоторым облегчением и в то же время опасаясь, не почувствовал ли темный эльф, насколько абстрактны были только что его мысли, Танис кивнул в ответ. Он был наполовину уверен, что Даламар способен угадать, о чем он только что думал. Слегка откашлявшись, полуэльф поспешил перехватить инициативу.
   - Элистан?..
   - Умер ли Элистан? - спокойно переспросил Даламар. - О нет. Еще нет. Просто я почувствовал приближение человека, чье присутствие мне было бы крайне тяжело переносить, и потому, видя, что мои услуги больше не нужны, откланялся.
   Отступив с дорожки на лужайку, Танис повернулся и встал напротив темного эльфа. Даламар еще не успел натянуть на голову свой черный капюшон, и рыцарь хорошо видел его лицо, освещенное мирным мягким светом безмятежных сумерек.
   - Почему ты так поступил? - требовательно спросил он. Даламар с легкой улыбкой покосился на Таниса:
   - Как именно?
   - Пришел сюда, к Элистану. Облегчил его страдания. - Танис взмахнул рукой. - Насколько я успел заметить, каждый час и даже лишняя минута, проведенная на священной площадке храма, причиняют тебе адские муки. Я не могу поверить, что ученику Рейстлина может быть какое-то дело до страданий простых смертных, добавил он мрачно.
   - Нет, - ровным голосом ответил Даламар. - Ученик Рейстлина не дал бы ломаного гроша и за жизнь любого из жрецов. Но этот ученик знает, что такое честь. Его научили всегда возвращать долги и никогда ни у кого не одалживаться. Ну как, соответствует это твоим представлениям о моем шалафи.
   - Соответствует, - неуверенно признал Танис. - Однако...
   - Я отдавал долг, не более того, - перебил его Даламар и зашагал дальше по тропинке. Танис успел заметить на его лице болезненную гримасу;
   очевидно, темному эльфу и впрямь было худо во владениях Паладайна, и он стремился выбраться отсюда как можно скорее. Танис с трудом нагнал его.
   - Дело в том, - продолжил Даламар, - что Элистан однажды пришел в Башню Высшего Волшебства, чтобы помочь моему шалафи.
   - Рейстлину? - От неожиданности Танис остановился. Даламар же продолжал идти, и рыцарю пришлось догонять его чуть ли не бегом.
   - Да. - Темный эльф говорил с таким видом, будто ему было все равно, слышит его Танис или нет. - Об этом не знает никто, даже сам Рейстлин. Примерно год назад шалафи заболел. Ему было очень плохо, а я остался один и растерялся. Я ничего не знал об этой болезни и о том, как ее лечить. В отчаянии я послал за Элистаном. И он пришел...
   - И он...вылечил Рейстлина? - потрясение спросил Танис.
   - Нет. - Даламар покачал головой, и его длинные черные волосы разметались сзади по капюшону. - Болезнь шалафи неизлечима - это цена, которую он платит за свое магическое искусство. Но Элистан сумел облегчить его страдания и позволил Рейстлину отдохнуть и набраться сил. Сегодня я просто вернул ему долг.
   - Неужели Рейстлин тебе так...дорог7 - запинаясь, спросил Танис.
   - К чему все эти разговоры: любит - не любит, плюнет - поцелует? А, полуэльф? - нетерпеливо перебил Даламар, заметив, что за разговором они оказались уже недалеко от площадки храма, на которую легли длинные прохладные тени, похожие на ласковые пальцы, протянувшиеся, чтобы закрыть глаза умирающему. - Как и Рейстлина, меня интересует только одна вещь на свете Искусство и то. могущество, которое оно дает. Ради этого я оставил свой народ, свою родину, свое наследство, в конце концов. За это я был лишен света. Рейстлин - шалафи, мой господин, он владеет Искусством, как никто из магов. Когда я вызвался шпионить для Конклава, я знал, что это может стоить мне жизни, однако для меня это была совсем небольшая цена за возможность учиться магии у великого мастера. Как я мог позволить себе потерять его? Даже теперь, когда я думаю о том, что мне придется с ним сделать, о тех знаниях, которые безвозвратно пропадут с его смертью, я начинаю...