Уэйс Маргарет. Испытание Близнецов (Трилогия легенд - 3)

   - Может, Рейстлин защитил ее? - не подумав, брякнул Тас.
   Карамон нехорошо осклабился.
   - Это просто случайность, вот и все! - сказал он хрипло. - Ты же знаешь овражных гномов, Тас. Они могут существовать месяцами, имея в запасе черствую корку хлеба. Мне кажется, что именно эти гномы прожили после катастрофы дольше других, а Бупу, которая была из них самой умной, сумела пережить и всех своих соплеменников. Однако в этом проклятом краю даже овражный гном не может протянуть долго.
   Гигант обреченно пожал плечами.
   - Что...что мы с ней сделаем, Карамон? - спросил Тассельхоф неуверенно. Неужели мы так и бросим ее здесь?
   - А что еще мы можем для нее сделать? - резко ответил Карамон, у которого при виде Вайретского леса пробудились старые, не очень приятные воспоминания. Вот, например, ты - ты хотел бы быть похороненным в этой грязи?
   Вздрогнув, гигант огляделся по сторонам, грозовые тучи были совсем рядом; он уже слышал приглушенный гром и шипение молний.
   - Кроме того, у нас нет времени. Надо спешить, пока снова не налетела буря.
   Тас продолжал жалобно глядеть на него.
   - Здесь все равно не осталось ничего живого, что потревожило бы ее останки, Тас, - с явным раздражением отрезал Карамон, но, увидев выражение горя на лице кендера, смягчился. Сняв с плеча остатки плаща, он накрыл ими Бупу.
   - А теперь - идем! - поторопил он.
   - До свиданья, Бупу! - чуть слышно сказал Тас. Похлопав по маленькой руке, торчащей из-под плаща, - той самой, в которой была зажата крыса, - он хотел получше укрыть тело и вдруг заметил, как в красноватом свете Лунитари что-то сверкнуло. У кендера перехватило дыхание - ему показалось, что он узнает чудесную вещицу. С великой осторожностью он разжал маленькие окоченевшие пальчики Бупу, из них выпала дохлая крыса, вслед за нею в грязь покатился крупный изумруд.
   Тас поднял драгоценность. Камень напомнил ему...где же это было? В Кзак Цароте?
   Тогда они сидели в дренажной трубе, скрываясь от солдат-драконидов, а Рейстлина некстати одолел кашель...
   Бупу тревожно посмотрела на мага, затем засунула свою маленькую ручку в мешок и выудила оттуда какой-то предмет, который немедленно поднесла к свету. Прищурившись на него, она вздохнула и покачала головой.
   - Это не то, что моя нужно, - пробормотала она.
   Тассельхоф, заметив блеск драгоценного камня, подполз к ней поближе.
   - Что это? - спросил он, хотя уже знал ответ. Рейстлин тоже глядел на блестящий предмет в пальцах Бупу, и внимательные глаза его сверкали.
   Бупу пожала плечами.
   - Красивая камень, - равнодушно откликнулась она, продолжая рыться в сумке.
   - Изумруд! - присвистнул Рейстлин чуть ли не в полный голос.
   Бупу подняла голову.
   - Твоя нравится?
   - Очень! - воскликнул маг.
   - Тебе! - Бупу сунула драгоценность в подставленную ладонь Рейстлина. Затем, с приглушенным торжествующим воплем, она достала наконец то, что искала. Тас, наклонившийся ближе, чтобы первым увидеть новый чудесный предмет, с отвращением отпрянул. В руке у Бупу очутилась дохлая - причем уже давным-давно - ящерица. К ее негнущемуся хвосту был привязан обрывок веревки. Ящерицу Бупу тоже протянула Рейстлину.
   - Твоя повесить на шею, - сказала она. - Ящерица лечить кашель.
   - Итак, Рейстлин побывал здесь, - пробормотал Тассельхоф. - Это он дал Бупу камень, больше некому. Но зачем? Как амулет? Последний подарок?
   Задумчиво качая головой, кендер вздохнул и поднялся.
   - Карамон, - начал он, но увидел бледное лицо друга, который пристально вглядывался в мертвую чащу Вайрета. Догадавшись, о чем думает Карамон, Тас молча сунул изумруд в карман.
   Вайретский лес казался таким же мертвым и пустым, как и остальной ландшафт. Безжизненные стволы и гнилые ветви словно сочились свежей кровью в красном свете Лунитари. Карамон вспоминал...
   "Когда я впервые попал сюда, то испугался, - мысленно сказал себе гигант и положил ладонь на рукоять меча. - Я ни за что не вошел бы в этот лес, если бы не Рейстлин. Еще больше я боялся во второй раз, когда мы привезли сюда госпожу Крисанию, пытаясь помочь ей. И тогда бы я тоже не вошел в лес, если бы не сладкое пение листвы, которая звала и манила меня".
   Он с горечью вздохнул.
   "Приветлив леса расписной дворец,
   Где вечность и покой царят законно,
   Здесь спелый плод на землю не падет,
   Ручей прозрачный, как стекло, едва течет,
   И спит шатер листвы завороженно. "
   - вспомнил Карамон. - Я думал, что они обещали мне помощь; мне казалось, что я получу ответы на все вопросы. Теперь-то я понимаю, что означала эта песня. Смерть - вот что такое этот "сказочный дворец, где время остановилось и спелые плоды вечно покоятся на ветвях".
   Вглядываясь во мрак между стволами, Карамон снова вздрогнул, хотя ночной воздух был довольно теплым из-за поднявшегося ветра.
   "В этот раз я боюсь больше, чем в предыдущие, - размышлял он. - Что-то нечисто в этом лесу".
   Ослепительная молния расколола небо, залила землю ярким, как бы дневным светом, и Карамона хлестнул по лицу настоящий шквал дождевых капель.
   - Но по крайней мере, лес все еще стоит! - вслух рассудил Карамон. Должно быть, его магия по-прежнему способна сопротивляться буре. "Приветлив леса расписной дворец..." - пробормотал он. Тассельхоф тихо подошел к нему сзади.
   - Что ты сказал? - спросил он.
   - Я сказал, что двум смертям не бывать, а одной не миновать, - откликнулся исполин.
   - Ты же знаешь, что я умирал трижды! - торжественно сообщил кендер. Первый раз в Тарсисе, когда драконы обрушили на меня здоровенный каменный дом. Второй раз в Нераке, когда Рейстлин спасал меня из ядовитой ловушки, в которую я угодил. А третий - в Истаре, когда боги сбросили на меня огненную гору. И все же, - прибавил он после недолгих размышлений, - в этой пословице есть доля истины. Смерть действительно всегда на одно лицо. Яд действовал ужасно болезненно, зато все было кончено очень быстро. С другой стороны, дом...
   - Идем, - Карамон устало улыбнулся. - Про дом и огненную гору расскажешь Флинту, когда с ним встретишься. Ты готов? - С этими словами он вытащил из ножен свой меч.
   - Готов, - уверенно ответил Тассельхоф. - Мой отец любил повторять: "Самое вкусненькое приберегай напоследок". Хотя...- Кендер помолчал. - Мне кажется, он имел в виду обед, а не способ смерти, однако вполне вероятно, что большой разницы тут нет.
   Он вытащил свой маленький нож и вслед за Карамоном вступил в волшебный Вайретский лес.
   Глава 5
   Темнота поглотила путников. Свет луны и звезд не в силах был преодолевать мрак, царящий в этом страшном лесу. Не видно было и блеска разноцветных яростных молний. Только раскаты грома проникали во мрак чащи, однако даже они походили лишь на собственное слабое эхо. Карамон едва различал у себя за спиной глухой ропот дождя и жирное чавканье крупных градин, врезающихся в раскисшую почву, но в лесу было сухо, словно капли воды не осмеливались просочиться в кромешную тьму Вайрета.
   - Ну ладно, и то хорошо, что нет дождя! - с явным облегчением вздохнул кендер. - Вот если бы только у нас был какой-нибудь свет, я бы...
   Его голос неожиданно прервался с таким звуком, будто Тас поперхнулся. Карамон прислушался, ожидая, что еще скажет его маленький приятель, однако расслышал лишь тупой удар, скрип дерева и громкий шорох, словно по земле проволокли чье-то тело.
   - Тас? - окликнул он.
   - Карамон! - донесся до него приглушенный крик друга. - На помощь! Это дерево, оно меня схватило. Помоги, Карамон!!!
   - Это что, шутка?! - рявкнул гигант. - Если шутка, то она совсем не смешная!
   - Нет! - снова завопил кендер не своим голосом. - Оно схватило меня и куда-то тащит!
   - Что?!.. Куда?! - встревожился гигант. - Я ничего не вижу в этой проклятой темноте! Где ты, Тас?
   - Здесь! Здесь! - заверещал кендер. - Оно держит меня за ноги и хочет разорвать пополам!!!
   - Продолжай кричать! - Карамон ринулся вперед, но тут же споткнулся обо что-то в темноте. - Я сейчас!..
   Огромный древесный сук вынырнул из мрака и с силой ударил его в грудь, опрокинув на землю и сбив дыхание. Когда Карамон немного отдышался, справа от него вдруг что-то затрещало и заскрипело. Наугад рубанув мечом, гигант откатился в сторону и с трудом встал. Нечто весьма тяжелое обрушилось на землю в том месте, где он только что лежал. Карамон снова замахнулся мечом, но еще один толстый сук хлестанул его сзади по пояснице, и гигант упал лицом вниз на голую землю.
   Могучий удар пришелся прямо по почкам, и Карамон застонал от боли. Несмотря на это, он попытался подняться, но раненое колено отказывалось держать его вес. Он больше не слышал криков кендера - лишь зловещий скрип смыкающихся вокруг деревьев.
   Что-то твердое и гибкое обвилось вокруг руки Карамона. Сморщившись, гигант вырвался и отполз подальше, однако крепкие щупальца схватили его за ноги. В отчаянии он ударил по ним мечом, острые деревянные щепки вонзились ему в ногу, однако нападавшему или нападавшим он никакого вреда не причинил.
   Сила и крепость столетий чувствовались в массивных ветвях древних деревьев! Магия наделила их способностью мыслить и действовать. Карамон незваным вторгся на земли, которые они охраняли. Теперь деревья собирались убить его; Карамон понял это внутренним чутьем.
   Еще один корявый сук крепко обхватил его бедро. Ветки потоньше сплелись вокруг рук, словно проволочные петли. Еще несколько секунд, и они действительно разорвут его на куски...
   Издалека донесся хриплый вопль Таса...
   Гигант открыл рот и закричал во всю силу легких:
   - Я Карамон Маджере, брат мага Рейстлина! Я должен встретиться с Пар-Салианом или с тем, кто ныне является Владыкой Башни!
   На мгновение наступила тишина, деревья словно заколебались. Гигант почувствовал, что ветви слегка ослабили свою железную хватку.
   - Пар-Салиан, ты здесь? Ты знаешь меня! Я его брат! Я - последняя твоя надежда!
   - Карамон? - раздался поблизости дрожащий голосок.
   - Тихо, Тас! - прошипел гигант.
   Наступившая тишина казалась осязаемо плотной, как и кромешный мрак. Наконец воин почувствовал, что лес отпускает его. Послышались шорох и скрип, однако на этот раз деревья удалялись. Карамон облегченно вздохнул, чувствуя, как им овладевают слабость и тошнота - последствия пережитого страха.
   - Тас, ты цел? - с трудом проговорил он.
   - Да, Карамон, - раздался у него за спиной голос кендера. Гигант протянул руку и, нащупав полу Тасовой куртки, притянул его к себе.
   Несмотря на то что деревья отступили, у Карамона появилось такое ощущение, будто они продолжают внимательно следить за каждым его движением и прислушиваются к каждому его слову. Гигант медленно убрал меч в ножны.
   - Я очень рад, что ты вспомнил про Пар-Салиана и сказал, кто такой, отдуваясь, пробормотал кендер. - Я как раз думал о том, как мне объяснить . Флинту, что убило меня на этот раз. Не знаю, можно ли смеяться на Том Свете, однако я почти уверен, что, не будь Флинт мертв, он мог бы лопнуть от смеха...
   - Тсс! - слабо шикнул Карамон.
   Тас помолчал, потом шепотом осведомился:
   - А ты в порядке?
   - Да, только дай мне отдышаться. Я потерял свой костыль.
   - Он здесь. Я как раз об него споткнулся. - Кендер уполз в темноту, но сразу вернулся, волоча за собой дрын. - Вот он.
   Тассельхоф помог Карамону подняться.
   - Послушай, - спросил он через минуту, - как ты думаешь, сколько нам понадобится времени, чтобы добраться до Башни? Я...мне очень хочется пить, и, хотя я чувствую себя немного лучше с тех пор, как меня вывернуло наизнанку, в животе у меня как-то щекотно. А иногда там что-то скребет...
   - Я не знаю, Тас, - честно признался Карамон. - Я ничего не вижу в темноте, не знаю, куда идти, и не представляю, как можно сделать в этой чаще хотя бы пару шагов и при этом ни на что не налететь и не выколоть себе глаза.
   Шорох и поскрипывание вокруг внезапно возобновились, словно штормовой ветер принялся раскачивать огромные сучья, сталкивая их между собой с сухим треском. Карамон напрягся, Тассельхоф тревожно замер - деревья снова смыкаются вокруг них. Путники беспомощно озирались, хотя вокруг по-прежнему не было видно ни зги. Ветки осторожно ощупывали их в темноте, мертвые листья касались волос, нашептывая в уши странные, незнакомые слова. Дрожащая ладонь Карамона сомкнулась на рукоятке меча, хотя он прекрасно понимал, что никакое оружие ему не поможет. Внезапно, когда лес подступил совсем близко, шорох и треск снова прекратились. Вытянув руку, Карамон ощупал крепкие стволы слева и справа от себя. Он чувствовал, как деревья толпятся у него за спиной. Повинуясь внезапно пришедшей ему в голову догадке, гигант вытянул руку перед собой. Впереди никакой преграды не было.
   - Держись ближе ко мне, Тас, - приказал он, и кендер на этот раз не стал с ним спорить. Первые же несколько шагов убедили обоих, что они идут по проходу, специально оставленному для них деревьями.
   Поначалу кендер и Карамон двигались медленно, боясь запнуться об упавший сук или выступающий из земли корень и следя за тем, чтобы не запутаться в кустах или, чего доброго, не провалиться в какую-нибудь яму. Постепенно, однако, они поняли, что земля под их ногами - ровная и сухая, что никаких препятствий или ловушек здесь нет, равно как нет ни кустов, ни густого подлеска. Они не имели никакого представления о том, куда бредут. Вокруг было все так же темно, однако свернуть с тропы им бы не удалось, даже если б они и захотели. Деревья расступались перед ними и снова смыкались позади.
   Жара в лесу стояла совершенно невыносимая. Здесь не было ни ветра, ни дождя, и жажда, позабытая на время за недавним страхом, снова вернулась, чтобы мучить их с удвоенной силой. Карамон, поминутно смахивая пот с глаз, удивлялся, откуда взялась эта странная жара. Казалось, тепло излучали сами стволы волшебных деревьев. Сейчас лес казался куда более живым, чем при прошлых встречах. За треском и скрипом ворочающихся во тьме стволов Карамон различал или ему это только чудилось - шаги крадущихся хищников, хлопанье птичьих крыльев и плывущие низко над землей горящие глаза иных, не ведомых ему тварей. Тем не менее мысль о том, что его снова окружают живые существа, не принесла Карамону никакой радости. Он чувствовал их гнев и ненависть, однако довольно скоро ему стало ясно, что эти чувства направлены совсем не против него. Они были обращены, на них же самих.
   Затем ему послышалось пение птиц - совсем как в последний раз, когда он входил в чащу Вайретского леса. Звонкая и чистая трель жаворонка поднималась над высокими деревьями, над смертью и мраком. Карамон остановился, чтобы послушать ее, чувствуя, что глаза его защипало от слез.
   В восточном небе ясный свет зари,
   Где только утро вечное царит,
   Согреет сердце, душу озарит,
   Тоску развеет, веру оживит.
   И жаворонок ангелом любви
   Взмывает ввысь. Его благословил
   Тот ангел. Там, где свет в росе сверкает,
   Он тихо колыбель ветров качает.
   Однако не успела отзвучать эта волшебная мелодия, как громкое карканье и резкие хлопки больших черных крыльев заставили Карамона поморщиться. В душе его зашевелились мрачные тени, а в ушах зазвучала другая музыка.
   В восточном небе бледный свет зари
   Из тьмы и мрака ловко мастерит
   Приметы дня, что вновь во тьме растает,
   И песня птицы медленно стихает.
   На крыльях ночи вороны летят,
   На западе власть мрака нарастает,
   И черные сердца стучат, стучат...
   Сердца пернатых, что зари не знают.
   - Что все это значит, Карамон? - спросил Тассельхоф с благоговейным трепетом в голосе, когда оба друга, ведомые чудовищными исполинами, тронулись дальше. Ответ на его вопрос пришел не от Карамона; в чаще звучали новые голоса - глубокие, печальные голоса сов и неясытей.
   От лун зависима сезонов череда,
   А солнце отмеряет нам года,
   Копилка дней пустеет, и тогда
   Из тела дух уходит навсегда.
   Но на полях лежит седой туман,
   Над крышей бойни - молний свет заблудший,
   И постепенно сходит день с ума,
   И солнца луч дрожит на тонких сучьях.
   - Это значит, что магия вышла из-под контроля, - мрачно объяснил гигант своему другу. - Чья бы воля ни властвовала над этим лесом, этот человек буквально висит на волоске. - Он чуть заметно вздрогнул. - Интересно, что мы увидим, когда доберемся до Башни.
   - Если доберемся, - поправил его кендер. - Откуда ты, например, знаешь, что эти страшные деревья не толкают нас к краю какого-нибудь высокого утеса?
   Карамон остановился, тяжело дыша. Жара стала невыносимой, ему не хватало воздуха, а грубый костыль больно врезался в под мышку. Теперь, когда нагрузка на раненое колено стала меньше, сустав начал распухать и терять подвижность, а вся нога горела, как в огне. Карамон чувствовал, что сможет пройти еще совсем немного, но Тасу ничего не говорил. Его тоже несколько раз вырвало, и это ослабило действие отравленной дождевой воды, однако жажда сделалась совершенно нестерпимой. К тому же он действительно не знал, куда их ведут деревья.
   Преодолевая сухость в горле, Карамон поднял голову и закричал:
   - Пар-Салиан! Ответь мне! Откликнись, или я не пойду дальше! Ответь мне!
   Деревья перед ним вдруг раздвинулись, сталкиваясь с громким стуком, а их скрюченные ветви заходили ходуном, словно при ураганном ветре, хотя ни единое дуновение не коснулось разгоряченного лица Карамона. Голоса птиц зазвучали все разом, и их песни, еще недавно столь понятные и различимые, смешались, превращаясь в жуткую какофонию, хотя гиганту и чудилась в этом пестром хоре какая-то дикая мелодия, наполнившая его душу страхом и недобрыми предчувствиями.
   Даже кендер был слегка встревожен и подошел к Карамону поближе (на случай, если гиганту понадобится моральная поддержка), однако бывший гладиатор стоял твердо, решительно вглядываясь в беспросветный мрак и не обращая никакого внимания на царивший кругом хаос.
   - Пар-Салиан!!! - крикнул он еще раз. И вдруг он услышал ответ - высокий, тонкий вопль.
   От этого звука у Карамона мурашки побежали по спине. Пронзительный крик вспорол темноту, заставив его позабыть о жаре и заглушая скрип деревьев и птичий галдеж. Гиганту показалось, что в этом жутком вопле отразились весь ужас и боль умирающего мира, прозвучавшие как его предсмертный вопль.
   - Клянусь всеми богами! - выдохнул Тассельхоф и вцепился в ладонь гиганта (чтобы тому было не так страшно). - Что это было?
   Карамон не ответил. Он каким-то образом чувствовал, что гнев Вайретского леса нарастает, смешиваясь с угнетающим страхом и неизбывной печалью обреченного существа. Мощные стволы столпились за их спинами, словно торопя, понукая не медлить и идти вперед.
   Далекий крик продолжался ровно столько времени, сколько может кричать живое существо; затем он прервался, словно для того, чтобы человек - если это был человек - мог набрать в легкие побольше воздуха для нового крика. Гигант старался не прислушиваться к этим звукам, но по лицу его текли капли холодного пота, а по спине бегали мурашки.
   И все же он вышел вперед, а верный Тассельхоф старался не отставать. По-прежнему никто из них не знал, идут ли они в нужном направлении и приближаются ли вообще к месту своего назначения, так как вокруг царил прежний мрак.
   Они шли и шли, и каждый новый шаг для Карамона становился настоящей пыткой, несмотря на то что Тассельхоф помогал ему как мог. Непереносимая боль овладела всем его существом, вытеснив из сознания понятие о времени и чувство реальности. Гигант позабыл, зачем они здесь, и даже - куда и зачем идут. Только вперед, шаг за шагом, сквозь окружающую темноту, постепенно превращавшуюся в сумерки души и ума, - вот и все, о чем думал Карамон.
   Он шел...
   ...и шел...
   ...и шел...
   ...и шел...
   ...шаг, другой, третий...сто третий...
   И в ушах его, не умолкая ни на минуту, продолжал звучать пронзительный, нечеловеческий вопль.
   - Карамон!!!
   Новый голос пронзил его отупевший от боли и усталости мозг. Гиганту даже показалось, что он слышит его уже некоторое время, несмотря на несмолкаемые крики вдали, однако только сейчас этот голос проник сквозь пелену тьмы, окружившую его разум.
   - Что? - пробормотал он, почувствовав вдруг, как маленькие руки вцепились в него и трясут, трясут изо всех сил. Исполин поднял голову и огляделся по сторонам. - Что? - повторил он, пытаясь вернуться к действительности. - Это ты, Тас?
   - Взгляни, Карамон! - Голос кендера доносился до него, словно сквозь плотный туман, и Карамон затряс головой в надежде хоть чуточку прийти в себя. Вскоре он понял, что уже может кое-что разглядеть в темноте. Это был свет, лунный свет. Заморгав, он с удивлением стал осматриваться.
   - А где...- начал он.
   - Лес позади нас, - пробормотал Тассельхоф с таким видом, словно одного его неосторожного слова могло оказаться достаточно для того, чтобы снова очутиться в страшной чаще. - Деревья куда-то нас привели, но я не уверен, что это место мне знакомо. Оглянись. Ты что-нибудь припоминаешь?
   Карамон огляделся. Он и кендер стояли на поляне. Прямо перед ними чернела бездонная пропасть.
   Деревья позади были неподвижны, словно чего-то ждали. Карамону не нужно было оборачиваться, чтобы почувствовать за спиной их молчаливое присутствие. Он знал, что если они с Тасом снова окажутся в этих магических дебрях, то им ни за что не выбраться оттуда живыми. Но где они? Куда привели их мрачные стражи? Кроме широкой и темной расселины, впереди не было ничего. Похоже, они действительно стояли на самом краю утеса, как и предсказывал Тас.
   На горизонте по-прежнему клубились грозовые облака, но они -во всяком случае, пока - не приближались. Небо над головой было чистым, и Карамон видел звезды и луны: Лунитари пылала в зените красным огнем, Солинари бросала ослепительные лучи серебристого света, такие яркие, каких гигант не видел никогда в жизни. И еще - возможно, из-за резкого перехода от тьмы к свету - он смог увидеть и Нуитари, черную луну, которую дано было видеть только его брату Рейстлину и ему подобным. Звезды вокруг лун мерцали и переливались, но самыми яркими они были в созвездии Песочных Часов.
   Из всех звуков Карамон слышал сейчас лишь глухой ропот деревьев и пронзительный вопль впереди, все еще манящий его к себе.
   Гигант устало подумал, что у них нет никакого выбора. Назад поворачивать нельзя - лес их просто не выпустит. Да и что такое смерть, как не конец боли, жажды, страданий, этого пронзительного крика, который рвал на части его душу?
   - Подожди здесь, Тас, - сказал Карамон, пытаясь оторвать от себя руки кендера перед тем, как шагнуть в неизвестность. - Я немного пройду вперед и разведаю дорогу...
   - О нет! - выкрикнул Тассельхоф. - Ты никуда не пойдешь без меня!
   И он вцепился в гиганта с еще большей силой.
   - Сам подумай, в какую беду ты попал во время Гномьих Войн, и все потому, что действовал сам по себе! - заявил он, тщетно пытаясь отделаться от комка, застрявшего в горле. - Не успел я вернуться, как мне пришлось тут же спасать тебе жизнь...
   Кендер посмотрел в бездонную пропасть, решительно скрипнул зубами и поднял глаза, чтобы встретиться с усталым взглядом своего большого Друга.
   - К тому же...мне кажется, на Том Свете мне будет очень одиноко без тебя. Я прекрасно представляю, что скажет мне Флинт: "Эй, дверная ручка, - скажет он, - куда ты залез и что натворил в этот раз? Как ты умудрился потерять этого дылду Карамона, ведь он не иголка? Кажется, мне самому придется встать с моей мягкой подстилки здесь, под деревцем, и пойти поискать этого мускулистого идиота! У него даже не хватало соображения укрыться от дождя, а теперь он..."
   - Ладно, Тас, - с улыбкой перебил его Карамон, живо представивший себе ворчливого старого гнома. - Не станем беспокоить старину Флинта. К тому же мне вовсе не хочется знать, что бы он сказал еще...
   - Кроме того, - продолжал кендер, заметно приободрившись, - зачем бы это деревьям понадобилось сбрасывать нас вниз? Они могли раздавить -нас еще в лесу.
   - Действительно, зачем? - задумался Карамон. Потом он решительно схватился за свой костыль и, чувствуя, как к нему возвращается уверенность, сделал первый шаг в темноту. Тас последовал за ним.
   - Только бы Пар-Салиан перестал на меня сердиться...- пробормотал кендер.
   Глава 6
   Башня Высшего Волшебства возникла перед ними - сложенная из глыб мрака темная грозовая туча на фоне светлого звездного неба. Она высилась цитаделью ночи, незыблемым оплотом магии и колдовства. Столетиями она являлась хранилищем сокровенных знаний.
   Именно сюда пришли маги, изгнанные из Палантасской Башни волею Короля-Жреца, объявившего их Искусство вне закона. Сюда принесли они самые ценные реликвии, чудом спасенные от бесчинствующей черни. Здесь они могли жить спокойно, оберегаемые от непрошеных гостей мощью Вайретского леса, здесь молодые маги проходили свое главное Испытание, грозящее гибелью тем, кто оказывался к нему не готов.
   В этой Башне Рейстлин продал душу Фистандантилусу и погубил своего брата-близнеца, и - хотя это была только иллюзия - Карамону пришлось наблюдать все это своими глазами.
   Именно сюда Карамон и Тассельхоф вернулись вместе с Бупу и принесли с собой безжизненное тело Крисании. Здесь они предстали втроем перед Конклавом советом магов всех орденов: Черного, Красного и Белого. Именно в этой. мрачной цитадели они впервые в жизни узнали о сокровенном желании Рейсшина - бросить вызов Владычице Тьмы и самому стать богом, а потом встретились с темным эльфом Даламаром - учеником Рейстлина и шпионом Конклава. Из этой Башни верховный маг Пар-Салиан отправил Карамона и Крисанию в прошлое - в легендарный Истар - за несколько месяцев до того, как на обреченный город обрушилась огненная гора.