Страница:
— Не имеет значения, кто дал тебе жизнь! — заявила Такхизис с холодным бешенством. — Я твоя мать. Я твой отец. От меня ты получаешь защиту, наставление и пищу!
Мина послушалась этого приказа Богини, как слушалась всех остальных приказов, отданных Единым Богом. Она больше не позволяла себе думать о родителях до того момента, пока не оказалась в Башне под Кровавым морем. Здесь у нее появилось очень много времени, чтобы подумать и вспомнить свое детство. Смятение, стыд и желание знать вернулись к ней. Мина постаралась скрыть не отпускающую ее мысль.
Она не хотела, чтобы Чемош рассердился, как сердилась Такхизис.
Спираль лестницы была освещена шарами магического света, размещенными через равные промежутки и ежедневно обновляемыми Базальтом. Двери, встречающиеся на площадках, вели на другие этажи Башни. Мина с любопытством поглядывала на них. Ей хотелось бы посмотреть, что там, увидеть, как устроены комнаты, как они обставлены, — Башня возбуждала в ней интерес.
Только у нее не было времени. «Оставлю это до следующего раза», — сказала она себе, улыбнувшись при этой мысли, — она прекрасно сознавала, что у нее больше никогда не будет возможности осмотреть Башню.
Наконец ступеньки привели ее к основанию Башни.
Мина подошла к стальной двери, обитой медью и исписанной рунами. В каменной арке над дверью тоже были вырезаны руны. Мина узнала их — это были буквы магического языка, точно такие же, какие она видела в книге, данной ей Нуитари. Она знала, что говорят руны, но не понимала, что это значит.
Оставив их, Мина осмотрела дверь, пытаясь понять, как можно попасть внутрь. У двери не было ни ручки, ни замка. Возможно, руны сообщали, как можно открыть дверь. Мина произнесла написанные слова вслух, но без результата. Дверь не шелохнулась.
Отчаявшись, Мина пнула дверь.
Та беззвучно и плавно повернулась на центральной оси и открылась.
Женщина сделала шаг назад, недоверчиво глядя на дверь.
— Слишком просто. Это ловушка, — пробормотала она.
Мина не спешила входить и, подойдя ближе к арке, заглянула внутрь.
— Какая же я глупая! — обругала она себя. — Если это ловушка, то магическая, я все равно не смогу ее найти. Надо хотя бы попытаться.
Мина шагнула вперед, и ее приятно удивило, что она благополучно оказалась по другую сторону двери. И гораздо менее приятно ее удивил звук, с каким дверь повернулась и захлопнулась у нее за спиной. На этой стороне двери рун не было. Надо полагать, если уж ты зашел сюда, то знаешь секрет, как отсюда выбраться.
Пожав плечами, Мина развернулась. Она разберется с этой задачей, когда придет время. А сначала предстоит выполнить то задание, ради которого она пришла. Необычное задание. Перед ней стояло что-то похожее на гигантский круглый аквариум.
Мина и другие дети в приюте любили разводить рыбок в стеклянных аквариумах. Детей учили правильно кормить рыбок, ухаживать за ними. Малыши наблюдали за их поведением, изумлялись тому, как эти создания дышат под водой с той же легкостью, с какой люди дышат на поверхности. Этот шар был похож на аквариум, но только гораздо, гораздо больше — почти такой же в окружности, как и сама Башня. Стеклянные стенки покрывали руны, выбитые прямо в стекле. Солнечные лучи пронизывали шар и освещали существ, плавающих внутри.
— Как красиво! — тихонько произнесла Мина, пораженная. — Красиво и смертельно опасно.
Изящные медузы, проносимые мимо волей течения, убивали свои жертвы, впрыскивая яд, который вызывал у добычи паралич и не давал ей сбежать. Те медузы, которые были здесь, обладали невероятными размерами, они были в несколько раз больше Мины, с такими длинными щупальцами, что могли запросто опутать ими даже высокого человека.
Гигантский осьминог, судя по размерам, вполне способный потопить корабль, лежал, распластавшись на дне шара, его щупальца подрагивали во сне. Скаты скользили вдоль прозрачных стенок шара. Чудовищные бычьи акулы проплывали мимо, их челюсти, усеянные рядами острых зубов, открывались и закрывались. А дно было покрыто огненными кораллами, красивыми с виду и сжигающими при прикосновении.
В самом центре стеклянного шара, окруженный своими смертоносными стражами, помещался «Солио Фебалас».
Мина смотрела на него, пораженная. Дом был совсем не таким, какой она ожидала увидеть.
Сооружение напоминало детский замок из песка. Оно выглядел просто: четыре стены, на каждом углу башня, зубчатые укрепления. Никаких окон. Со своего места Мина видела что-то похожее на дверь, но деталей было не разглядеть. Больше всего ее поразило то, что Дом Святотатства, предположительно хранящий бесчисленное множество священных артефактов, был всего лишь четыре фута в высоту и четыре фута в ширину.
— Это, должно быть, обман зрения, иллюзия, созданная водой, — сказала Мина себе.
Она провела рукой по испещренной рунами стеклянной стене, мешающей ей пройти.
— Вот вопрос: как туда попасть? Я стою перед непроницаемой преградой, за которой вода, а в воде плавают сотни смертоносных тварей. Я понятия не имею, как попасть внутрь, а даже если бы попала, я не умею дышать под водой, а если бы и умела, мне пришлось бы сражаться с акулами и прочими…
Она осеклась. Огромный коралловый риф, образовывавший холм внутри стеклянного шара, вдруг покачнулся, распугав тысячи рыбешек, которые метнулись в стороны, охваченные паникой. Из кораллового рифа высунулась голова, а сам риф оказался огромным панцирем, похожим на панцирь черепахи.
Сверкающие желтые глаза уставились на Мину. Она обнаружила стражника — морского дракона.
Более того, морской дракон обнаружил Мину.
Стражем Дома Святотатства была морская драконица по имени Мидори. Необщительная, злобная и раздражительная, Мидори была самым старым драконом на Кринне, а следовательно, и самым старым из живых созданий во всем мире.
Ее возраст исчислялся не десятилетиями, а столетиями. Она сама не знала точно, сколько ей лет, — сбилась со счета на середине десятой сотни. Течение времени мало что значило для нее.
Мидори замечала ход жизни по знаменательным событиям, причем только по тем, которые касались ее лично.
Одним из таких событий стал Катаклизм, поскольку вызвал у нее явное раздражение. Огненная гора, обрушившаяся на мир, убившая многие тысячи людей и разрушившая города, развалила точно так же и стену ее пещеры, грубо вырвав драконицу из пятидесятилетней дремы. Скала обвалилась, наполовину засыпав ее саму и полностью завалив ее многочисленные богатства. Ей удалось откопать большую часть сокровищ, но некоторые ценные предметы погибли безвозвратно. Клокоча от ярости, Мидори оставила свою разрушенную пещеру и нырнула в море, чтобы узнать, что все это означает.
Убежденной затворнице, драконице, которая не делала тайны из того факта, что ненавидит и презирает любое другое существо в мире, пришлось отыскать своих сородичей и даже переговорить с ними. Отчего ее настроение тем более не улучшилось.
Она узнала о Катаклизме от взволнованного юного морского дракона, который рассказал ей историю человеческих Королей-Жрецов, о заведенных ими порядках и о последовавшем наказании со стороны Богов. Мидори слушала со все возрастающим негодованием. Люди были похожи на рыб. Сейчас здесь, а в следующую минуту уже нет, их всегда много, и вечно они толпятся там, где все. Она не понимала, по какой причине Боги разрушили ее уютную пещеру, какое отношение она имеет к такой ерунде. Успокоившись, Мидори перетащила все, что осталось от ее сокровищ, в другую пещеру и снова улеглась спать.
Она проспала всю Войну Копья, Лето Пламени, Войну Хаоса, Похищение Мира, появление драконов-владык, которые понятия не имели о ее существовании. Она спала бы так и дальше, если бы чудовищный крик не вырвал Мидори из сна и не заставил ее открыть глаза впервые за несколько столетий.
Это был предсмертный крик Такхизис.
Мидори никогда не задумывалась о Темной Королеве. Некоторые из морских драконов принимали участие в войнах Такхизис. Мидори не было в их числе. Она ценила собственную жизнь и не видела нужды рисковать ею из-за чего бы то ни было. Правит ли Такхизис миром, не правит — Мидори это было все равно. Но сейчас, словно ребенок, давно уехавший из дому, но все-таки согреваемый мыслью, что мама осталась и всегда будет на месте, если в ней возникнет нужда, Мидори прочувствовала утрату и даже немного испугалась.
Если столь ужасная судьба постигла Бога, значит, никто, и даже дракон, не может считать себя в безопасности.
Во второй раз за жизнь Мидори покинула свою берлогу и отправилась выяснять, в чем дело. Она медленно и тяжело плыла по морю, ей было трудно не по причине возраста, а из-за веса громадного панциря у нее на спине. Если у сухопутных драконов были на спинах наросты и крылья, способные поднять их в воздух, то у морских имелись огромные панцири, похожие на черепашьи, а на лапах вместо когтей были перепонки. Панцирь служил для защиты. Мидори могла втянуть в него голову и лапы для большей безопасности, что она и делала, когда спала. И за столетия сна ее панцирь оброс кораллами и ракушками, поэтому, чтобы поплыть, ей пришлось поднять и потащить на себе целый коралловый риф.
Решив, что это последнее бедствие может быть каким-то образом связано с и старом и новым Катаклизмом, Мидори вернулась в Кровавое море, где и натолкнулась на Нуитари, поспешно возводящего какую-то разрушенную, прогнившую башню. Бог был встревожен и не слишком обрадован появлением морской драконицы, поскольку понятия не имел о подобном соседстве и опасался, что от него будут одни неприятности.
Но, тем не менее, Нуитари был почтителен с Мидори, рассказал ей обо всем — об эрдах, о Хаосе, о Похищении Мира, о драконах-союзниках, о тотемах, о проходящих сквозь время кендерах, о девушке по имени Мина, о Войне Душ, о смерти одного Бога и добровольном изгнании другого.
Мидори слушала, и страхи ее росли. Мир, где даже Боги могут умереть, был явно гораздо более опасным местом, чем ей казалось. Она задумалась об этом, гадая, как же ей снова погрузиться в сон на столетие-другое, когда совершенно неожиданно Нуитари сделал ей предложение. Ему нужен был стражник для неких ценных вещей, которые он нашел на морском дне. Эта работа ее, если она захочет.
Мидори не любила Нуитари, Она считала его капризным неблагодарным сыном, недостойным той матери, которая дала ему жизнь. Она не особенно хотела работать на него, но и мысль о возвращении в свою одинокую пещеру ее тоже не радовала. Ей предлагают охранять вещи. Кроме того, если ей надоест и если Бог будет слишком сильно докучать, она всегда сможет уйти. Мидори согласилась перебраться к Нуитари, в только что восстановленную Башню, чтобы охранять его коллекцию ценных священных артефактов.
Нуитари заверил ее, что, поскольку Башня расположена глубоко на дне Кровавого моря, очень сомнительно, чтобы кто-нибудь из смертных потревожил драконицу. Единственный, кто к ней приходил, — Каэле, эльф-полукровка. Он являлся каждый раз, когда ему требовалась капля-другая ее крови.
Мидори могла бы ему отказать, но Каэле был так обходителен, так льстил ей и при этом так очевидно боялся ее, что эти визиты, как она осознала, доставляли ей удовольствие. Она выходила к нему и некоторое время играла с ним, достаточно долго, доводя до крайней точки унижения, а затем, ворча, выполняла его просьбу, щелкая на него челюстями, пока он брал у нее кровь, поскольку ее радовало, как он в панике отпрыгивает от нее.
Больше никто не смущал сон драконицы и ее размышления. Нуитари выстроил жилище специально для нее — громадный стеклянный шар, наполненный морской водой, установленный на самом нижнем ярусе Башни. Внутри чудовищной сферы драконица могла плавать в свое удовольствие, входить и выходить когда пожелает, проплывая через магический портал, размещенный в хрустальной стене.
А посреди шара стоял Дом Святотатства, не совсем дом, скорее небольшой замок, в котором хранились артефакты. Любой смертный, желающий добраться до них, должен был не только уметь плавать, но и отыскать способ избежать встречи с морской драконицей и прочими обитателями глубин. Мидори позаботилась о собственном удобстве, поэтому в шар были допущены только создания спокойные и державшиеся сами по себе, например, медузы и скаты. Акулы были глупыми и суетливыми, но из них получалась отличная закуска, и еще они забавляли Мидори, сражаясь с ее гигантскими осьминогами. Морские ежи, с их безостановочной болтовней, были запрещены.
Что ни говори, а приятный способ провести закатные годы жизни.
Мидори дремала, наполовину втянув голову в панцирь, убаюканная спокойным, размеренным движением медуз, когда услышала вдруг, что дверь, ведущая в комнату, открылась. Кто-то вошел.
Подумав, что это снова полуэльф, желающий получить еще крови, Мидори решила на этот раз отказать ему. Она уже хотела посоветовать Каэле пустить кровь самому себе или даже помочь, ему в этом деле, когда внезапно поняла, что это вовсе не полуэльф. Это кто-то чужой.
Мидори втянула голову в панцирь и затаилась. Со стороны она напоминала большой коралловый риф. Рыбы проплывали мимо нее совершенно спокойно. Морские водоросли, растущие на ее спине, колыхало течением, движущимся внутри шара. Только очень внимательный наблюдатель, присмотревшись, заметил бы желтые драконьи глаза, поблескивающие в затемненных глубинах ее панциря.
То, что увидела Мидори, изумило ее больше, чем что-либо еще за последние тысячелетия.
Она высунулась из панциря, чтобы рассмотреть получше.
Мина смотрела на драконицу, вроде бы парализованная ужасом. Челюсти монстра разомкнулись. В призрачном зеленоватом свете блеснули клыки, драконица, вдохнув, втянула в себя сотни беспомощных рыбешек, которые исчезли в страшной пасти.
Затем челюсти щелкнули, сомкнувшись. Две громадные лапы с перепонками высунулись из тяжелого панциря, лежащего на заросшем водорослями дне. Хвост драконицы взбаламутив воду, подняв облака ила. Загребая лапами, она поплыла, вытянув шею и уставившись прямо на Мину.
Женщина испугалась, что чудовище сейчас пробьется сквозь стеклянную стену, побежала обратно к двери и в панике толкнула ее.
Дверь не открылась. Мина обернулась. Драконица почти догнала ее. Глаза рептилии были невероятных размеров — черные зрачки, окруженные золотисто-зеленым пламенем. Казалось, будет достаточно одних только глаз, чтобы проглотить ее. Челюсти драконицы раскрылись.
Мина вжалась спиной в дверь, молясь Чемошу.
Мидори подплыла к стеклянной стенке, внезапно развернулась, следуя изгибу сферы, и зависла в воде, а потом заговорила, выталкивая из пасти слова и рыбешек:
— Откуда ты пришла?
Мина готовилась к ужасной смерти, а не к нелепому допросу. Она никак не могла вдохнуть, чтобы ответить.
— Ну? — нетерпеливо потребовала драконица.
— Я пришла из… из Башни… — Мина слабым жестом указала на дверь у себя за спиной.
— Я не об этом, — засопела драконица, раздражаясь. — Я имею в виду, откуда ты? Где ты была?
Мина слышала, что некоторые драконы любят поиграть со своими жертвами, загадывая им разные загадки и дурача их, прежде чем убить. Но, кажется, эта не играет. Тон драконицы был совершенно серьезен.
«Я, что очевидно, не маг, но я отсюда, из Башни. Стражник, должно быть, решил, что я нахожусь здесь по приглашению Нуитари. Вот почему драконица меня не убила. Это может оказаться мне на руку».
— Я друг Бога, — ответила Мина. Это, по крайней мере, было правдой. Она просто не уточнила, какого именно. — Когда Башня начала сотрясаться, он отправил меня сюда посмотреть, все ли в порядке с артефактами.
Драконица сощурила глаза. Она была недовольна.
— Так ты отказываешься отвечать на мои вопросы?
Мина была озадачена.
— Но это же… я не думала, что тебе интересно. И не против того, чтобы поговорить. Что касается того, кто я, меня зовут Мина. А откуда я, я не знаю. Я сирота и ничего не помню о своем детстве. Где я была? Я побывала почти во всех частях Ансалона. Рассказывать тебе историю моей жизни будет слишком долго. Я должна просто осмотреть артефакты…
— Так не отнимай у меня время. Войди и проверь их сохранность. Никто тебя не держит, — раздраженно пробурчала драконица.
Она, очевидно, думала, что Нуитари открыл Мине тайну, как войти в стеклянную сферу.
«Какая я глупая, что заговорила об этом, — подумала Мина. — И что мне сказать теперь? Будто бы я забыла слова Бога? Да в это не поверит даже самый бестолковый гном!»
Драконица сверкнула на нее глазами.
— Ну, чего же ты ждешь? — Она резко вытянула шею, ударилась головой о стекло и воскликнула: — Клянусь своими зубами и миндалинами! Легкими и печенкой! Головой и желудком, клыками и когтями! Ты действительно не знаешь!
Мина никак не могла понять, что все это значит.
— Чего я не знаю? — спросила она.
Но чудище что-то бормотало себе под нос, больше не обращая на нее внимания.
Мина услышала лишь несколько отрывочных слов:
— …ублюдок… ложь… но мы еще посмотрим!
Мина даже не представляла, о чем это она.
— Так чего же я не знаю? — спросила она еще раз. Почему-то ей показалось, что это чрезвычайно важно.
— Ты не знаешь… — драконица сделала паузу, — как попасть внутрь. Верно?
Но она собиралась сказать совсем не это. Сейчас драконица явно дразнила, насмехалась — ее сощуренные глаза сверкали, зеленые губы насмешливо кривились.
— А на самом деле никакого фокуса здесь нет. Просто пройди через стеклянную стену. У тебя не возникнет никаких сложностей с дыханием под водой. Все это просто часть магии, верно ведь?
«Чудовище пытается заманить меня внутрь, — подумала Мина. — Я могу остаться здесь, тогда оно не причинит мне вреда, но в этом случае я не смогу выполнить задание моего господина».
— Чемош, призываю тебя! — воскликнула женщина и подошла к стеклянной стенке.
Она положила обе руки на поверхность стекла. Ощупала пальцами острые края выгравированных в стекле рун. Сосредоточилась на своей цели — на песчаном замке в центре аквариума, — не выпуская из поля зрения драконицу, глубоко вдохнула, закрыла глаза и шагнула вперед.
Стекло растаяло от ее прикосновения, как лед, и она оказалась внутри сферы.
Мина испытала странное ощущение. Она не барахталась, не тонула, задыхаясь. Впечатление было такое, будто бы тело лишилось своей обычной прочности. Она не дышала водой, а просто сделалась с ней единым целым. Она сама была из воды, а не из плоти. Ощущение было грандиозное, оно вызывало восторг и ужас одновременно. Но у нее не было времени пытаться понять, что же произошло. Мина, напрягшись, развернулась, чтобы встретиться лицом к лицу с драконицей, уверенная, что чудовище готово напасть на нее.
Мидори ухмылялась, обнажив желтоватые клыки. К совершенному изумлению Мины, она, с усилием разгребая воду лапами, опустилась на дно стеклянного шара, где и осталась.
— Ты меня извини, — сказала драконица. — Я уже стара, и всякое волнение меня утомляет. Так что не позволяй мне отвлекать тебя от дела.
Акулы окружили Мину. Медузы проплывали неуютно близко. Осьминог открыл глаза. Морские создания наблюдали за ней. Но никто из них не приближался.
Мина поплыла, направляясь к замку из песка, но не выпуская из виду своих врагов.
Акулы, лениво описывая круги, сопровождали ее. Осьминог тоже тронулся с места, но держался на расстоянии.
Озадаченная сверх всякой меры, Мина плыла к фасаду строения, увлекаемая небыстрым течением. Это оказался вовсе не обман зрения, вызванный толщей воды. «Солио Фебалас» был игрушечным детским замком из песка, с виду такой, словно готов рассыпаться от малейшего прикосновения.
Ей придется встать на четвереньки, чтобы проползти в двери, и, даже при ее хрупком сложении, задача будет не из легких.
Там нет никаких артефактов! Это мистификация, устроенная Нуитари, но ради чего? К чему столько хлопот? «Конечно же, — подумала Мина, — пути Богов неисповедимы, они за гранью человеческого понимания». Ее господин будет ужасно расстроен.
Женщина обернулась, чтобы поглядеть на драконицу, которая, казалось, забавлялась ее смятением, и задумалась, стоит ли искать дальше — или же бросить все и поплыть обратно.
Во всяком случае, решила она, заглянуть внутрь стоит. «Мой господин и так придет в ярость. Я должна буду описать ему все в деталях».
Мина с опаской приблизилась к песчаному замку, размышляя о ловушках и почти уверенная, что все сооружение рухнет, стоит ей задеть его. Стены замка доходили ей до плеч.
Она протянула руку и осторожно дотронулась до стены. Постройка была из песка, но песчинки были спаяны между собой, и стена получилась крепкой, словно мраморная. Ничего не произошло, когда она дотронулась до нее. Мина ещё раз оглянулась на драконицу, потом посмотрела сквозь стекло, опасаясь, что Нуитари может явиться в любой момент.
Но в комнате никого не было, и Мидори не шевелилась.
Мина завернула за угол замка и обнаружила вход, дверь футов трех высотой, сделанную из тысяч блестящих жемчужин, отливающих розово-малиновым цветом. В центре двери располагался большой изумруд с вырезанной на нем одной-единственной руной. Мина провела кончиками пальцев по драгоценному камню.
Руна вспыхнула ослепительным зеленым светом. Жемчужная дверь распахнулась с силой взрыва. Мина слишком поздно поняла, что это ловушка. Замок был наполнен сжатым воздухом, водонепроницаем. И когда дверь открылась, его водонепроницаемость нарушилась. Вода рванулась внутрь, увлекая Мину с собой. Поток ворвался в замок. Дверь захлопнулась и намертво закрылась, снова герметически запечатывая замок.
А Мина снова оказалась узницей.
Неудивительно, что драконицу все происходящее забавляло.
Мощный поток воды сбил Мину с ног и протащил вперед. Она лежала на животе, вода доходила до подбородка. Но уровень ее стремительно падал. Мина слышала, как вода булькает, утекая куда-то.
В кромешной тьме ничего не было видно. Женщина медленно поднялась с пола, боясь удариться головой о низкий потолок, но ничего не ощутила. Она подняла руку, но и пальцы не встретили препятствия. Тогда Мина попробовала распрямиться во весь рост.
И не ударилась головой. Она стояла совершенно неподвижно, опасаясь двигаться в полной темноте. Но постепенно глаза привыкли к сумраку. Здесь было не так темно, как ей показалось сначала. Свет снаружи сюда не проникал, но какие-то предметы излучали слабое свечение, поэтому узница смогла оглядеться.
Мина озиралась по сторонам. Она посмотрела вверх, посмотрела вниз. И у нее захватило дух! Слезы навернулись на глаза, отчего свет задрожал и расплылся.
Она находилась в невероятных размеров комнате. Сделай она сотню шагов, все равно не дошла бы даже до середины. Потолок, о который она боялась стукнуться головой, был так далеко, что она едва видела его.
И повсюду вокруг нее были Боги.
У каждого Бога был свой альков, вырубленный в стене, и в каждом алькове алтарь. Артефакты, священные предметы Богов, стояли на алтарях и на полу под алтарями.
Некоторые из этих предметов светились рассеянным светом. Некоторые мерцали, некоторые поблескивали. Некоторые были темными, а некоторые, казалось, даже высасывали свет из соседей.
Мина, дрожа, упала на колени.
Священная Сила Богов словно подминала ее под себя.
— Боги, простите меня! — произнесла она шепотом. — Что я наделала… Что же я наделала?!
Глава 12
Мина послушалась этого приказа Богини, как слушалась всех остальных приказов, отданных Единым Богом. Она больше не позволяла себе думать о родителях до того момента, пока не оказалась в Башне под Кровавым морем. Здесь у нее появилось очень много времени, чтобы подумать и вспомнить свое детство. Смятение, стыд и желание знать вернулись к ней. Мина постаралась скрыть не отпускающую ее мысль.
Она не хотела, чтобы Чемош рассердился, как сердилась Такхизис.
Спираль лестницы была освещена шарами магического света, размещенными через равные промежутки и ежедневно обновляемыми Базальтом. Двери, встречающиеся на площадках, вели на другие этажи Башни. Мина с любопытством поглядывала на них. Ей хотелось бы посмотреть, что там, увидеть, как устроены комнаты, как они обставлены, — Башня возбуждала в ней интерес.
Только у нее не было времени. «Оставлю это до следующего раза», — сказала она себе, улыбнувшись при этой мысли, — она прекрасно сознавала, что у нее больше никогда не будет возможности осмотреть Башню.
Наконец ступеньки привели ее к основанию Башни.
Мина подошла к стальной двери, обитой медью и исписанной рунами. В каменной арке над дверью тоже были вырезаны руны. Мина узнала их — это были буквы магического языка, точно такие же, какие она видела в книге, данной ей Нуитари. Она знала, что говорят руны, но не понимала, что это значит.
Оставив их, Мина осмотрела дверь, пытаясь понять, как можно попасть внутрь. У двери не было ни ручки, ни замка. Возможно, руны сообщали, как можно открыть дверь. Мина произнесла написанные слова вслух, но без результата. Дверь не шелохнулась.
Отчаявшись, Мина пнула дверь.
Та беззвучно и плавно повернулась на центральной оси и открылась.
Женщина сделала шаг назад, недоверчиво глядя на дверь.
— Слишком просто. Это ловушка, — пробормотала она.
Мина не спешила входить и, подойдя ближе к арке, заглянула внутрь.
— Какая же я глупая! — обругала она себя. — Если это ловушка, то магическая, я все равно не смогу ее найти. Надо хотя бы попытаться.
Мина шагнула вперед, и ее приятно удивило, что она благополучно оказалась по другую сторону двери. И гораздо менее приятно ее удивил звук, с каким дверь повернулась и захлопнулась у нее за спиной. На этой стороне двери рун не было. Надо полагать, если уж ты зашел сюда, то знаешь секрет, как отсюда выбраться.
Пожав плечами, Мина развернулась. Она разберется с этой задачей, когда придет время. А сначала предстоит выполнить то задание, ради которого она пришла. Необычное задание. Перед ней стояло что-то похожее на гигантский круглый аквариум.
Мина и другие дети в приюте любили разводить рыбок в стеклянных аквариумах. Детей учили правильно кормить рыбок, ухаживать за ними. Малыши наблюдали за их поведением, изумлялись тому, как эти создания дышат под водой с той же легкостью, с какой люди дышат на поверхности. Этот шар был похож на аквариум, но только гораздо, гораздо больше — почти такой же в окружности, как и сама Башня. Стеклянные стенки покрывали руны, выбитые прямо в стекле. Солнечные лучи пронизывали шар и освещали существ, плавающих внутри.
— Как красиво! — тихонько произнесла Мина, пораженная. — Красиво и смертельно опасно.
Изящные медузы, проносимые мимо волей течения, убивали свои жертвы, впрыскивая яд, который вызывал у добычи паралич и не давал ей сбежать. Те медузы, которые были здесь, обладали невероятными размерами, они были в несколько раз больше Мины, с такими длинными щупальцами, что могли запросто опутать ими даже высокого человека.
Гигантский осьминог, судя по размерам, вполне способный потопить корабль, лежал, распластавшись на дне шара, его щупальца подрагивали во сне. Скаты скользили вдоль прозрачных стенок шара. Чудовищные бычьи акулы проплывали мимо, их челюсти, усеянные рядами острых зубов, открывались и закрывались. А дно было покрыто огненными кораллами, красивыми с виду и сжигающими при прикосновении.
В самом центре стеклянного шара, окруженный своими смертоносными стражами, помещался «Солио Фебалас».
Мина смотрела на него, пораженная. Дом был совсем не таким, какой она ожидала увидеть.
Сооружение напоминало детский замок из песка. Оно выглядел просто: четыре стены, на каждом углу башня, зубчатые укрепления. Никаких окон. Со своего места Мина видела что-то похожее на дверь, но деталей было не разглядеть. Больше всего ее поразило то, что Дом Святотатства, предположительно хранящий бесчисленное множество священных артефактов, был всего лишь четыре фута в высоту и четыре фута в ширину.
— Это, должно быть, обман зрения, иллюзия, созданная водой, — сказала Мина себе.
Она провела рукой по испещренной рунами стеклянной стене, мешающей ей пройти.
— Вот вопрос: как туда попасть? Я стою перед непроницаемой преградой, за которой вода, а в воде плавают сотни смертоносных тварей. Я понятия не имею, как попасть внутрь, а даже если бы попала, я не умею дышать под водой, а если бы и умела, мне пришлось бы сражаться с акулами и прочими…
Она осеклась. Огромный коралловый риф, образовывавший холм внутри стеклянного шара, вдруг покачнулся, распугав тысячи рыбешек, которые метнулись в стороны, охваченные паникой. Из кораллового рифа высунулась голова, а сам риф оказался огромным панцирем, похожим на панцирь черепахи.
Сверкающие желтые глаза уставились на Мину. Она обнаружила стражника — морского дракона.
Более того, морской дракон обнаружил Мину.
Стражем Дома Святотатства была морская драконица по имени Мидори. Необщительная, злобная и раздражительная, Мидори была самым старым драконом на Кринне, а следовательно, и самым старым из живых созданий во всем мире.
Ее возраст исчислялся не десятилетиями, а столетиями. Она сама не знала точно, сколько ей лет, — сбилась со счета на середине десятой сотни. Течение времени мало что значило для нее.
Мидори замечала ход жизни по знаменательным событиям, причем только по тем, которые касались ее лично.
Одним из таких событий стал Катаклизм, поскольку вызвал у нее явное раздражение. Огненная гора, обрушившаяся на мир, убившая многие тысячи людей и разрушившая города, развалила точно так же и стену ее пещеры, грубо вырвав драконицу из пятидесятилетней дремы. Скала обвалилась, наполовину засыпав ее саму и полностью завалив ее многочисленные богатства. Ей удалось откопать большую часть сокровищ, но некоторые ценные предметы погибли безвозвратно. Клокоча от ярости, Мидори оставила свою разрушенную пещеру и нырнула в море, чтобы узнать, что все это означает.
Убежденной затворнице, драконице, которая не делала тайны из того факта, что ненавидит и презирает любое другое существо в мире, пришлось отыскать своих сородичей и даже переговорить с ними. Отчего ее настроение тем более не улучшилось.
Она узнала о Катаклизме от взволнованного юного морского дракона, который рассказал ей историю человеческих Королей-Жрецов, о заведенных ими порядках и о последовавшем наказании со стороны Богов. Мидори слушала со все возрастающим негодованием. Люди были похожи на рыб. Сейчас здесь, а в следующую минуту уже нет, их всегда много, и вечно они толпятся там, где все. Она не понимала, по какой причине Боги разрушили ее уютную пещеру, какое отношение она имеет к такой ерунде. Успокоившись, Мидори перетащила все, что осталось от ее сокровищ, в другую пещеру и снова улеглась спать.
Она проспала всю Войну Копья, Лето Пламени, Войну Хаоса, Похищение Мира, появление драконов-владык, которые понятия не имели о ее существовании. Она спала бы так и дальше, если бы чудовищный крик не вырвал Мидори из сна и не заставил ее открыть глаза впервые за несколько столетий.
Это был предсмертный крик Такхизис.
Мидори никогда не задумывалась о Темной Королеве. Некоторые из морских драконов принимали участие в войнах Такхизис. Мидори не было в их числе. Она ценила собственную жизнь и не видела нужды рисковать ею из-за чего бы то ни было. Правит ли Такхизис миром, не правит — Мидори это было все равно. Но сейчас, словно ребенок, давно уехавший из дому, но все-таки согреваемый мыслью, что мама осталась и всегда будет на месте, если в ней возникнет нужда, Мидори прочувствовала утрату и даже немного испугалась.
Если столь ужасная судьба постигла Бога, значит, никто, и даже дракон, не может считать себя в безопасности.
Во второй раз за жизнь Мидори покинула свою берлогу и отправилась выяснять, в чем дело. Она медленно и тяжело плыла по морю, ей было трудно не по причине возраста, а из-за веса громадного панциря у нее на спине. Если у сухопутных драконов были на спинах наросты и крылья, способные поднять их в воздух, то у морских имелись огромные панцири, похожие на черепашьи, а на лапах вместо когтей были перепонки. Панцирь служил для защиты. Мидори могла втянуть в него голову и лапы для большей безопасности, что она и делала, когда спала. И за столетия сна ее панцирь оброс кораллами и ракушками, поэтому, чтобы поплыть, ей пришлось поднять и потащить на себе целый коралловый риф.
Решив, что это последнее бедствие может быть каким-то образом связано с и старом и новым Катаклизмом, Мидори вернулась в Кровавое море, где и натолкнулась на Нуитари, поспешно возводящего какую-то разрушенную, прогнившую башню. Бог был встревожен и не слишком обрадован появлением морской драконицы, поскольку понятия не имел о подобном соседстве и опасался, что от него будут одни неприятности.
Но, тем не менее, Нуитари был почтителен с Мидори, рассказал ей обо всем — об эрдах, о Хаосе, о Похищении Мира, о драконах-союзниках, о тотемах, о проходящих сквозь время кендерах, о девушке по имени Мина, о Войне Душ, о смерти одного Бога и добровольном изгнании другого.
Мидори слушала, и страхи ее росли. Мир, где даже Боги могут умереть, был явно гораздо более опасным местом, чем ей казалось. Она задумалась об этом, гадая, как же ей снова погрузиться в сон на столетие-другое, когда совершенно неожиданно Нуитари сделал ей предложение. Ему нужен был стражник для неких ценных вещей, которые он нашел на морском дне. Эта работа ее, если она захочет.
Мидори не любила Нуитари, Она считала его капризным неблагодарным сыном, недостойным той матери, которая дала ему жизнь. Она не особенно хотела работать на него, но и мысль о возвращении в свою одинокую пещеру ее тоже не радовала. Ей предлагают охранять вещи. Кроме того, если ей надоест и если Бог будет слишком сильно докучать, она всегда сможет уйти. Мидори согласилась перебраться к Нуитари, в только что восстановленную Башню, чтобы охранять его коллекцию ценных священных артефактов.
Нуитари заверил ее, что, поскольку Башня расположена глубоко на дне Кровавого моря, очень сомнительно, чтобы кто-нибудь из смертных потревожил драконицу. Единственный, кто к ней приходил, — Каэле, эльф-полукровка. Он являлся каждый раз, когда ему требовалась капля-другая ее крови.
Мидори могла бы ему отказать, но Каэле был так обходителен, так льстил ей и при этом так очевидно боялся ее, что эти визиты, как она осознала, доставляли ей удовольствие. Она выходила к нему и некоторое время играла с ним, достаточно долго, доводя до крайней точки унижения, а затем, ворча, выполняла его просьбу, щелкая на него челюстями, пока он брал у нее кровь, поскольку ее радовало, как он в панике отпрыгивает от нее.
Больше никто не смущал сон драконицы и ее размышления. Нуитари выстроил жилище специально для нее — громадный стеклянный шар, наполненный морской водой, установленный на самом нижнем ярусе Башни. Внутри чудовищной сферы драконица могла плавать в свое удовольствие, входить и выходить когда пожелает, проплывая через магический портал, размещенный в хрустальной стене.
А посреди шара стоял Дом Святотатства, не совсем дом, скорее небольшой замок, в котором хранились артефакты. Любой смертный, желающий добраться до них, должен был не только уметь плавать, но и отыскать способ избежать встречи с морской драконицей и прочими обитателями глубин. Мидори позаботилась о собственном удобстве, поэтому в шар были допущены только создания спокойные и державшиеся сами по себе, например, медузы и скаты. Акулы были глупыми и суетливыми, но из них получалась отличная закуска, и еще они забавляли Мидори, сражаясь с ее гигантскими осьминогами. Морские ежи, с их безостановочной болтовней, были запрещены.
Что ни говори, а приятный способ провести закатные годы жизни.
Мидори дремала, наполовину втянув голову в панцирь, убаюканная спокойным, размеренным движением медуз, когда услышала вдруг, что дверь, ведущая в комнату, открылась. Кто-то вошел.
Подумав, что это снова полуэльф, желающий получить еще крови, Мидори решила на этот раз отказать ему. Она уже хотела посоветовать Каэле пустить кровь самому себе или даже помочь, ему в этом деле, когда внезапно поняла, что это вовсе не полуэльф. Это кто-то чужой.
Мидори втянула голову в панцирь и затаилась. Со стороны она напоминала большой коралловый риф. Рыбы проплывали мимо нее совершенно спокойно. Морские водоросли, растущие на ее спине, колыхало течением, движущимся внутри шара. Только очень внимательный наблюдатель, присмотревшись, заметил бы желтые драконьи глаза, поблескивающие в затемненных глубинах ее панциря.
То, что увидела Мидори, изумило ее больше, чем что-либо еще за последние тысячелетия.
Она высунулась из панциря, чтобы рассмотреть получше.
Мина смотрела на драконицу, вроде бы парализованная ужасом. Челюсти монстра разомкнулись. В призрачном зеленоватом свете блеснули клыки, драконица, вдохнув, втянула в себя сотни беспомощных рыбешек, которые исчезли в страшной пасти.
Затем челюсти щелкнули, сомкнувшись. Две громадные лапы с перепонками высунулись из тяжелого панциря, лежащего на заросшем водорослями дне. Хвост драконицы взбаламутив воду, подняв облака ила. Загребая лапами, она поплыла, вытянув шею и уставившись прямо на Мину.
Женщина испугалась, что чудовище сейчас пробьется сквозь стеклянную стену, побежала обратно к двери и в панике толкнула ее.
Дверь не открылась. Мина обернулась. Драконица почти догнала ее. Глаза рептилии были невероятных размеров — черные зрачки, окруженные золотисто-зеленым пламенем. Казалось, будет достаточно одних только глаз, чтобы проглотить ее. Челюсти драконицы раскрылись.
Мина вжалась спиной в дверь, молясь Чемошу.
Мидори подплыла к стеклянной стенке, внезапно развернулась, следуя изгибу сферы, и зависла в воде, а потом заговорила, выталкивая из пасти слова и рыбешек:
— Откуда ты пришла?
Мина готовилась к ужасной смерти, а не к нелепому допросу. Она никак не могла вдохнуть, чтобы ответить.
— Ну? — нетерпеливо потребовала драконица.
— Я пришла из… из Башни… — Мина слабым жестом указала на дверь у себя за спиной.
— Я не об этом, — засопела драконица, раздражаясь. — Я имею в виду, откуда ты? Где ты была?
Мина слышала, что некоторые драконы любят поиграть со своими жертвами, загадывая им разные загадки и дурача их, прежде чем убить. Но, кажется, эта не играет. Тон драконицы был совершенно серьезен.
«Я, что очевидно, не маг, но я отсюда, из Башни. Стражник, должно быть, решил, что я нахожусь здесь по приглашению Нуитари. Вот почему драконица меня не убила. Это может оказаться мне на руку».
— Я друг Бога, — ответила Мина. Это, по крайней мере, было правдой. Она просто не уточнила, какого именно. — Когда Башня начала сотрясаться, он отправил меня сюда посмотреть, все ли в порядке с артефактами.
Драконица сощурила глаза. Она была недовольна.
— Так ты отказываешься отвечать на мои вопросы?
Мина была озадачена.
— Но это же… я не думала, что тебе интересно. И не против того, чтобы поговорить. Что касается того, кто я, меня зовут Мина. А откуда я, я не знаю. Я сирота и ничего не помню о своем детстве. Где я была? Я побывала почти во всех частях Ансалона. Рассказывать тебе историю моей жизни будет слишком долго. Я должна просто осмотреть артефакты…
— Так не отнимай у меня время. Войди и проверь их сохранность. Никто тебя не держит, — раздраженно пробурчала драконица.
Она, очевидно, думала, что Нуитари открыл Мине тайну, как войти в стеклянную сферу.
«Какая я глупая, что заговорила об этом, — подумала Мина. — И что мне сказать теперь? Будто бы я забыла слова Бога? Да в это не поверит даже самый бестолковый гном!»
Драконица сверкнула на нее глазами.
— Ну, чего же ты ждешь? — Она резко вытянула шею, ударилась головой о стекло и воскликнула: — Клянусь своими зубами и миндалинами! Легкими и печенкой! Головой и желудком, клыками и когтями! Ты действительно не знаешь!
Мина никак не могла понять, что все это значит.
— Чего я не знаю? — спросила она.
Но чудище что-то бормотало себе под нос, больше не обращая на нее внимания.
Мина услышала лишь несколько отрывочных слов:
— …ублюдок… ложь… но мы еще посмотрим!
Мина даже не представляла, о чем это она.
— Так чего же я не знаю? — спросила она еще раз. Почему-то ей показалось, что это чрезвычайно важно.
— Ты не знаешь… — драконица сделала паузу, — как попасть внутрь. Верно?
Но она собиралась сказать совсем не это. Сейчас драконица явно дразнила, насмехалась — ее сощуренные глаза сверкали, зеленые губы насмешливо кривились.
— А на самом деле никакого фокуса здесь нет. Просто пройди через стеклянную стену. У тебя не возникнет никаких сложностей с дыханием под водой. Все это просто часть магии, верно ведь?
«Чудовище пытается заманить меня внутрь, — подумала Мина. — Я могу остаться здесь, тогда оно не причинит мне вреда, но в этом случае я не смогу выполнить задание моего господина».
— Чемош, призываю тебя! — воскликнула женщина и подошла к стеклянной стенке.
Она положила обе руки на поверхность стекла. Ощупала пальцами острые края выгравированных в стекле рун. Сосредоточилась на своей цели — на песчаном замке в центре аквариума, — не выпуская из поля зрения драконицу, глубоко вдохнула, закрыла глаза и шагнула вперед.
Стекло растаяло от ее прикосновения, как лед, и она оказалась внутри сферы.
Мина испытала странное ощущение. Она не барахталась, не тонула, задыхаясь. Впечатление было такое, будто бы тело лишилось своей обычной прочности. Она не дышала водой, а просто сделалась с ней единым целым. Она сама была из воды, а не из плоти. Ощущение было грандиозное, оно вызывало восторг и ужас одновременно. Но у нее не было времени пытаться понять, что же произошло. Мина, напрягшись, развернулась, чтобы встретиться лицом к лицу с драконицей, уверенная, что чудовище готово напасть на нее.
Мидори ухмылялась, обнажив желтоватые клыки. К совершенному изумлению Мины, она, с усилием разгребая воду лапами, опустилась на дно стеклянного шара, где и осталась.
— Ты меня извини, — сказала драконица. — Я уже стара, и всякое волнение меня утомляет. Так что не позволяй мне отвлекать тебя от дела.
Акулы окружили Мину. Медузы проплывали неуютно близко. Осьминог открыл глаза. Морские создания наблюдали за ней. Но никто из них не приближался.
Мина поплыла, направляясь к замку из песка, но не выпуская из виду своих врагов.
Акулы, лениво описывая круги, сопровождали ее. Осьминог тоже тронулся с места, но держался на расстоянии.
Озадаченная сверх всякой меры, Мина плыла к фасаду строения, увлекаемая небыстрым течением. Это оказался вовсе не обман зрения, вызванный толщей воды. «Солио Фебалас» был игрушечным детским замком из песка, с виду такой, словно готов рассыпаться от малейшего прикосновения.
Ей придется встать на четвереньки, чтобы проползти в двери, и, даже при ее хрупком сложении, задача будет не из легких.
Там нет никаких артефактов! Это мистификация, устроенная Нуитари, но ради чего? К чему столько хлопот? «Конечно же, — подумала Мина, — пути Богов неисповедимы, они за гранью человеческого понимания». Ее господин будет ужасно расстроен.
Женщина обернулась, чтобы поглядеть на драконицу, которая, казалось, забавлялась ее смятением, и задумалась, стоит ли искать дальше — или же бросить все и поплыть обратно.
Во всяком случае, решила она, заглянуть внутрь стоит. «Мой господин и так придет в ярость. Я должна буду описать ему все в деталях».
Мина с опаской приблизилась к песчаному замку, размышляя о ловушках и почти уверенная, что все сооружение рухнет, стоит ей задеть его. Стены замка доходили ей до плеч.
Она протянула руку и осторожно дотронулась до стены. Постройка была из песка, но песчинки были спаяны между собой, и стена получилась крепкой, словно мраморная. Ничего не произошло, когда она дотронулась до нее. Мина ещё раз оглянулась на драконицу, потом посмотрела сквозь стекло, опасаясь, что Нуитари может явиться в любой момент.
Но в комнате никого не было, и Мидори не шевелилась.
Мина завернула за угол замка и обнаружила вход, дверь футов трех высотой, сделанную из тысяч блестящих жемчужин, отливающих розово-малиновым цветом. В центре двери располагался большой изумруд с вырезанной на нем одной-единственной руной. Мина провела кончиками пальцев по драгоценному камню.
Руна вспыхнула ослепительным зеленым светом. Жемчужная дверь распахнулась с силой взрыва. Мина слишком поздно поняла, что это ловушка. Замок был наполнен сжатым воздухом, водонепроницаем. И когда дверь открылась, его водонепроницаемость нарушилась. Вода рванулась внутрь, увлекая Мину с собой. Поток ворвался в замок. Дверь захлопнулась и намертво закрылась, снова герметически запечатывая замок.
А Мина снова оказалась узницей.
Неудивительно, что драконицу все происходящее забавляло.
Мощный поток воды сбил Мину с ног и протащил вперед. Она лежала на животе, вода доходила до подбородка. Но уровень ее стремительно падал. Мина слышала, как вода булькает, утекая куда-то.
В кромешной тьме ничего не было видно. Женщина медленно поднялась с пола, боясь удариться головой о низкий потолок, но ничего не ощутила. Она подняла руку, но и пальцы не встретили препятствия. Тогда Мина попробовала распрямиться во весь рост.
И не ударилась головой. Она стояла совершенно неподвижно, опасаясь двигаться в полной темноте. Но постепенно глаза привыкли к сумраку. Здесь было не так темно, как ей показалось сначала. Свет снаружи сюда не проникал, но какие-то предметы излучали слабое свечение, поэтому узница смогла оглядеться.
Мина озиралась по сторонам. Она посмотрела вверх, посмотрела вниз. И у нее захватило дух! Слезы навернулись на глаза, отчего свет задрожал и расплылся.
Она находилась в невероятных размеров комнате. Сделай она сотню шагов, все равно не дошла бы даже до середины. Потолок, о который она боялась стукнуться головой, был так далеко, что она едва видела его.
И повсюду вокруг нее были Боги.
У каждого Бога был свой альков, вырубленный в стене, и в каждом алькове алтарь. Артефакты, священные предметы Богов, стояли на алтарях и на полу под алтарями.
Некоторые из этих предметов светились рассеянным светом. Некоторые мерцали, некоторые поблескивали. Некоторые были темными, а некоторые, казалось, даже высасывали свет из соседей.
Мина, дрожа, упала на колени.
Священная Сила Богов словно подминала ее под себя.
— Боги, простите меня! — произнесла она шепотом. — Что я наделала… Что же я наделала?!
Глава 12
Нуитари вернулся к своей Башне и обнаружил, что она осаждена. Его сестра, Зебоим, Богиня Моря, явно намеревалась разнести Башню по камешкам.
Хотя они были близнецами, детьми Такхизис и ее супруга, Бога Мести Саргоннаса, Нуитари и Зебоим так же походили друг на друга, как пенные волны походят на свет черной луны. Зебоим унаследовала от матери ветреность и невероятную заносчивость, но зато была начисто лишена материнской собранности. Нуитари, наоборот, получил от матери холодную расчетливость и хитроумие, смягченные его страстью к магии. Зебоим тесно общалась с отцом, Саргоннасом, часто действовала с ним заодно, способствуя процветанию его обожаемых минотавров, которые были в числе первых почитателей Морской Богини. Нуитари презирал отца и не скрывал этого. И был невысокого мнения о минотаврах, хотя бы потому, что среди них почти не бывало магов.
Нуитари подозревал, что его сестрица расстроится, когда узнает, что он отстроил Башню Высшего Волшебства в ее море, не спросив на то ее разрешения. Но, зная характер Зебоим, он понимал, что она может ему отказать из одной только прихоти. Опасаясь, что сестра начнет что-нибудь подозревать, Нуитари решил: мудрее сначала построить Башню, а потом уже попросить у Зебоим прощения.
Он как раз и собирался это сделать, но Зебоим ничего не желала слышать.
— Клянусь тебе, братец, — клокотала она, — ни один из твоих черных магов не дотронется до воды, не испытав моего гнева! Если маг попробует принять горячую ванну, я утащу его под воду! Каждый корабль, имеющий на своем борту мага, обречен! Паромы, перевозящие магов через реку, уйдут на дно. Если маг войдет в тонкий ручеек, тот обратится в бурную реку. Даже если маг захочет выпить стакан воды, он подавится ею…
Она продолжала в том же духе, все сильнее разъяряясь, кипя от гнева и топая ногами. От каждого удара океанское дно содрогалось. Ее ненависть сотрясала Башню до самого основания. Нуитари мог лишь догадываться, какие разрушения эти толчки вызвали внутри. Он утратил связь с двумя своими Черными Мантиями, что его беспокоило.
Хотя они были близнецами, детьми Такхизис и ее супруга, Бога Мести Саргоннаса, Нуитари и Зебоим так же походили друг на друга, как пенные волны походят на свет черной луны. Зебоим унаследовала от матери ветреность и невероятную заносчивость, но зато была начисто лишена материнской собранности. Нуитари, наоборот, получил от матери холодную расчетливость и хитроумие, смягченные его страстью к магии. Зебоим тесно общалась с отцом, Саргоннасом, часто действовала с ним заодно, способствуя процветанию его обожаемых минотавров, которые были в числе первых почитателей Морской Богини. Нуитари презирал отца и не скрывал этого. И был невысокого мнения о минотаврах, хотя бы потому, что среди них почти не бывало магов.
Нуитари подозревал, что его сестрица расстроится, когда узнает, что он отстроил Башню Высшего Волшебства в ее море, не спросив на то ее разрешения. Но, зная характер Зебоим, он понимал, что она может ему отказать из одной только прихоти. Опасаясь, что сестра начнет что-нибудь подозревать, Нуитари решил: мудрее сначала построить Башню, а потом уже попросить у Зебоим прощения.
Он как раз и собирался это сделать, но Зебоим ничего не желала слышать.
— Клянусь тебе, братец, — клокотала она, — ни один из твоих черных магов не дотронется до воды, не испытав моего гнева! Если маг попробует принять горячую ванну, я утащу его под воду! Каждый корабль, имеющий на своем борту мага, обречен! Паромы, перевозящие магов через реку, уйдут на дно. Если маг войдет в тонкий ручеек, тот обратится в бурную реку. Даже если маг захочет выпить стакан воды, он подавится ею…
Она продолжала в том же духе, все сильнее разъяряясь, кипя от гнева и топая ногами. От каждого удара океанское дно содрогалось. Ее ненависть сотрясала Башню до самого основания. Нуитари мог лишь догадываться, какие разрушения эти толчки вызвали внутри. Он утратил связь с двумя своими Черными Мантиями, что его беспокоило.