Уилсон Френсис. Рожденный дважды

   - Нам показалось, что мы должны быть здесь, - ответил Кристофер Оделл, тучный мужчина с красным лицом.
   - Но почему вы так решили?
   Оделл пожал плечами и смущенно проговорил:
   - Не знаю, как другие, скажу только за себя: у меня появилось чувство, будто кто-то зовет меня... всепоглощающее чувство, которому я не мог противиться, что-то вроде настойчивого зова сейчас же явиться сюда.
   Брат Роберт увидел, что остальные вновь прибывшие согласно закивали. Внезапно его охватил восторг. Что-то здесь происходило! Святой Дух собрал их вместе - Мартина, Грейс, этих десятерых, самых благочестивых Избранных, и его самого - не без причины.
   Но почему?
   Он решил рассказать им о той нравственной дилемме, которую он, Мартин и Грейс обсуждали перед их приходом. Возможно, какая-то сила призвала их сюда затем, чтобы он смог найти решение.
   Но сначала ему следовало получить разрешение Грейс. Он направился в угол, где она по-прежнему сидела.
   - Грейс, - обратился он к ней. - Могу ли я поделиться с нашими братьями тем, что мы узнали об Антихристе, а также о вашем прошлом и о средстве, которое вы предложили?
   Она согласно кивнула, затем опустила глаза и уставилась на свои сложенные руки.
   После этого брат Роберт рассказал о том, что Кэрол Стивенс беременна и носит ребенка от не имевшего души клона доктора Хэнли, и о том, какова, по их мнению, истинная природа этого ребенка. Они слушали его с испугом и удивлением, которые сменились выражением отвращения, когда он рассказал о том, что поведала о себе Грейс.
   Раздались восклицания: "Нет!", "Этого не может быть!". Они не могли допустить и мысли, что у кого-то из их числа было такое прошлое.
   Неожиданно голос Грейс заглушил их возгласы.
   - Это правда, - сказала она. Она встала со стула и вышла на середину комнаты. - Я убеждала себя, что помогаю этим девушкам, спасая их от позора и стыда, оберегая от доморощенных повитух, которые могли бы по неопытности убить их или занести инфекцию. В какой-то степени так оно и было. Но я делала это также ради денег и из чувства удовлетворения, которое мне приносила эта работа.
   Избранные попятились от Грейс, будто сама ее близость могла осквернить их. Она же, брат Роберт это видел, мучительно страдала, открывая им тайну, которую хранила так долго.
   - Я не думала, - продолжала Грейс, - о последствиях для тех нерожденных детей, для тех безвинных душ. Мне представлялось, что я мужественно занимаюсь решением трудной проблемы, и никогда не приходило в голову, сколько на моей душе загубленных жизней. Но пришло время, когда я увидела все это в другом свете. Я больше не могла мешать неродившимся младенцам стать людьми, не могла превращать их просто в комочки бездуховной ткани, видя в них всего лишь зародышей и эмбрионов. Я осознала, что они - дети и что я убивала их! Я вновь обратилась к Церкви... и с тех пор отмаливаю свои грехи. - Она зарыдала. - Пожалуйста, простите меня!
   - Не нам прощать тебя, - мягко проговорил Хуан Ортега. - Твое спасение в руках Божьих.
   - Но возможно, - сказала Грейс, - Господь явил мне свою милость. Возможно, я стану его орудием в борьбе с Антихристом. Вот почему Он привел меня к вам. Потому что мне дано помешать его врагу родиться! Я могу сделать аборт и удалить Антихриста, пока он еще мал и беспомощен. И я могу сделать это, не подвергая опасности жизнь ни в чем не повинной женщины, которая носит его!
   Послышались возмущенные возгласы: "Нет!" и "Никогда!". Луиза Фармер повернулась и направилась к входной двери со словами:
   - Я не желаю больше такое слышать!
   Брат Роберт поднял руку, чтобы успокоить их, и вдруг ощутил, как деревянный пол заходил у него под ногами.
   И тут же где-то на втором этаже старинного особняка с оглушительным стуком захлопнулась дверь - словно выстрелило ружье.
   Все застыли на своих местах и молча слушали, как одна за другой захлопываются двери в доме.
   Брат Роберт снова почувствовал, как колеблется деревянный пол. Остальные, по-видимому, тоже, потому что смотрели себе под ноги. Внезапно воздух наполнился электрическими зарядами. Брат Роберт ощутил покалывание на лице, волосы у него на руках и ногах встали дыбом. Напряжение в комнате нарастало быстро и неумолимо.
   Что-то должно произойти! Брат Роберт не знал, опасаться ли того, что грядет, или радоваться ему.
   И тут появилось свечение. Оно минуту дрожало в воздухе посреди комнаты над Грейс, будто язычок пламени, потом стало расти и становилось все ярче. В комнату хлынул поток света и залил ее нестерпимо ярким сиянием; его блеск ударил в глаза брату Роберту, заставив его закричать от боли.
   И так же внезапно, как появилось, ослепительное сияние исчезло.
   Брат Роберт потряс головой - перед глазами у него кружились и плыли пурпурные пятна. Наконец зрение к нему вернулось. Он увидел, что остальные тоже щурятся и, спотыкаясь, бродят по комнате, одни плачут, другие молятся. Брат Роберт тоже почувствовал потребность в молитве, ибо он только что стал свидетелем чуда... Но что оно означало?
   Складывая руки в молитвенном жесте, он заметил, что они мокрые. Взглянул на них. Кровь. Руки стали липкими от нее, обе ладони и кисти залиты алой кровью. В ужасе спрашивая себя, где и как он мог порезаться, брат Роберт посмотрел на остальных и сделал шаг к ним. Нога его поскользнулась.
   Снова кровь. Она текла из обеих его стоп.
   И тогда он все понял и, чувствуя, что силы оставляют его, улетучиваются, как воздух из прорванного баллона, упал на колени.
   Внимательно осмотрев руки, брат Роберт увидел посредине ладоней Продолговатую ранку, из которой текла кровь. Он дотронулся левым мизинцем до ранки на правой ладони. Боли он не почувствовал, даже когда нажал на нее. Он потрогал ногтем края ранки, погрузил в нее палец и, надавив посильнее, проткнул теплую мокрую ткань насквозь. Брат Роберт тупо смотрел на красный, блестящий ноготь пальца, торчавшего из кисти его правой руки.
   Превозмогая приступ тошноты, брат Роберт вытащил палец, откинул пелерину и провел рукой по левой стороне груди, не заботясь о том, что пачкает кровью свою сутану. Да! Грудь под сутаной была тоже мокрой! На груди у него тоже рана!
   Дыры от гвоздей на обеих руках и ногах, рана от копья на груди! Все Пять ран распятого Христа.
   Стигматы!
   Он с трудом поднялся на ноги, чтобы показать раны другим, и только сейчас увидел, что творится вокруг. Собравшиеся в испуге кричали, молились, в комнате царил хаос. И повсюду была кровь. Он с ужасом увидел кровь на всех присутствующих. На всех!
   Среди воплей испуга и криков удивления одна Грейс Невинс сохраняла спокойствие. Маленькая, толстенькая, она застыла в неподвижности, олицетворяя собой эпицентр хаоса. Она протянула вперед руки с Кровоточащими ранами, и голос ее перекрыл все другие голоса комнате.
   - Святой Дух сказал свое слово, - произнесла она. - Мы знаем, что должны сделать.
   Пораженный брат Роберт, не в силах найти иное толкование чудесному знамению, склонил голову и принял Господню волю.
   Глава 22
   Воскресенье, 17 марта
   1
   Итак, свершилось.
   Иона смотрел на Кэрол, сидевшую на краю больничной койки. Утреннее солнце полосами ложилось на покрывало позади нее. Эмма суетилась возле невестки, поправляя узкие бретельки нового сарафана, купленного ею для Кэрол.
   Иона теперь знал, что первый шаг успешно сделан. Он чувствовал это весь прошедший месяц, но остерегался радоваться, не имея точных доказательств.
   Омрачала его радость только неудача с Грейс Невинс. Он не сумел совершить то, к чему призывало его видение. Он горел желанием раскроить ей череп, бить по нему, пока тот не станет мягким, как надувной мяч. Но ему это не удалось. И поэтому он сорвал злость на ее вещах.
   Но все это ничего не значило.
   Тот был жив - вот что действительно имело значение.
   Тот, которого Иона ждал все эти годы, стал плотью. Первый шаг сделан. Следующим шагом будет помочь ему благополучно появиться на свет. Когда это произойдет, Иона станет день и ночь охранять его, пока Тот будет взрослеть. Как только он наберет полную силу, необходимость в дальнейшей охране, дальнейшей помощи отпадет.
   Тогда мир погрузится в хаос, и Иона получит свою награду.
   Но хватит мечтать о будущем, следует обратиться мыслями к настоящему.
   Тому совсем недавно грозила смертельная опасность.
   Два дня назад женское чрево чуть не вытолкнуло его. В то время Иона был на работе. Он почувствовал внезапную слабость, грозящую катастрофу, но не понял характера угрозы. Теперь он знал, в чем дело. Тот был на пороге смерти, его физическое существование висело на тонюсенькой ниточке.
   Теперь, казалось, все в порядке. Силы Того снова начали расти. Сидя в одной комнате с женщиной, Иона наслаждался силой, которую Тот излучал через нее.
   - Правда, этот сарафан чудесно выглядит на ней, Иона? - спросила Эмма.
   Это был длинный, в голубой цветочек сарафан, открывавший плечи Кэрол. Ее стройные ноги просвечивали сквозь ткань в лучах солнца.
   - Очень красиво, - сказал Иона.
   - Она прямо светится в нем!
   Иона улыбнулся.
   - Да, ты права.
   - И когда ее выпишут сегодня днем, она поедет прямо к нам, ведь так, дорогая?
   Кэрол покачала головой.
   - Нет. Я вернусь в особняк. Дом отремонтируют только через несколько месяцев, поэтому мне лучше привыкнуть к новому месту.
   - Но ты не можешь туда ехать! Доктор Галлен велел тебе лежать!
   - Мне там будет хорошо, - возразила Кэрол. - Я и так доставила вам массу хлопот и не хочу больше затруднять вас.
   - Не говори глупостей! Ты...
   - Эмма! Я уже приняла решение.
   Иона увидел решимость в ее глазах. Увидела ее, очевидно, и Эмма.
   - Хорошо. Если Магомет не может сдвинуть с места гору, мне, по-видимому, придется регулярно появляться в этом старом, отвратительном доме, чтобы присматривать за тобой.
   Кэрол промолчала, выразительно подняв глаза к потолку.
   Хорошо, что Эмма такая заботливая свекровь. Ее, очевидно, привела в восторг мысль о будущем внуке или внучке. Она будет бдительно охранять плод, зреющий в чреве невестки, вплоть до самых родов, не подозревая, кого она оберегает.
   Тем лучше.
   Кроме того, это взбодрит ее. Со времени кончины Сосуда, ее Джимми, она пребывала в подавленном состоянии духа. Но с тех пор как узнала, что невестка беременна, в глазах появился блеск, походка стала энергичной. Ионе надо, чтобы Эмма была счастлива и полна сил. Тогда от нее будет больше пользы. Ему еще понадобится ее бдительность.
   Ведь угроза для Того не миновала. Сейчас он весьма уязвим. В мире все еще существуют силы, которые выступают против Того, и они попытаются помешать установлению его царства, прежде чем Тот воцарится. Иона охранял Сосуд двадцать шесть лет. Теперь он должен беречь женщину и ее драгоценное бремя.
   В палату вошел священник, и Иона тут же почувствовал в сиянии, исходившем от Того, пульсацию "ненависти и... страх.
   Эта реакция была столь неожиданной и столь нехарактерной, что Иона поразился. Она поставила его в тупик.
   Почему Тот так реагировал на этого молодого священника? Он не мог представлять собой угрозы Тому. И тем не менее... Священник находился вместе с женщиной, когда у нее началось кровотечение. Не он ли причина этого?
   - Что вам нужно? - спросил Иона, заслоняя Кэрол от священника.
   - Я пришел навестить Кэрол, так же как и вы, мистер Стивенс.
   Он произнес это вежливо, но на лице его было написано: "Прочь с дороги!"
   - Привет, Билл, - обрадовалась женщина. - Меня сегодня отпускают.
   - Прекрасно. - Священник прошел мимо Ионы, едва не задев его, и остановился у кровати больной. - Тебя подвезти?
   - Мы отвезем ее сами, - быстро вмешался Иона.
   - Все в порядке, Иона, - сказала Кэрол. - Я уже попросила отца Билла подбросить меня до дому.
   Иона усомнился в том, что это так, но не знал, как ему поступить. Следует быть настороже. Если этот священник - угроза для Того, Иона должен позаботиться о том, чтобы устранить ее.
   - Очень хорошо. Эмма уедет первой и приготовит для вас что-нибудь перекусить.
   - Прекрасная мысль, Иона, - просияла Эмма. - Я приготовлю для вас вкусный ленч.
   Кэрол попыталась возразить, но священник опередил ее:
   - Думаю, что это к лучшему, а как по-твоему?
   Иона удивился взглядам, которыми они обменялись в это мгновение.
   - Может быть, и так, - сказала Кэрол и отвела глаза.
   Между этими двумя существует тайна.
   В чем она может заключаться? Может быть, он вожделеет к Кэрол? Не пытался ли он соблазнить молодую богатую вдову, может быть, даже изнасиловать ее?
   Нет. Это не ослабило бы Того, а, наоборот, добавило бы ему силы. От такой попытки он излучал бы еще более яркий свет. А вместо этого сияние Того почти померкло.
   Знает ли о Том священник?
   Не похоже. Он полон теплых, дружеских чувств к Кэрол и ведет себя как добрый приятель, и не более того. Однако он, похоже, остерегается оставаться с ней наедине, что странно для старого друга.
   И тем не менее Иона не мог избавиться от убеждения, что этот священник чем-то повредил Тому. Неизвестно, случайно дли намеренно, но в любом случае это делает его потенциально опасным. За ним нужно будет следить.
   Опасность грозила со всех сторон. Сейчас, по крайней мере, Иона установил один из ее источников. Он обнаружит и другие.
   Не волнуйся, заверил он Того, я защищу тебя.
   Все восемь предстоящих месяцев он был намерен держаться поблизости от женщины.
   2
   Во время поездки из больницы Билл старался вести беседу на всякие отвлеченные темы. Включив в стареньком "форде" приюта Святого Франциска радио, комментировал передаваемую музыку, говорил о необычайно теплой погоде и рассказал Кэрол, что понадобились все его знания автомобильного дела, чтобы эта старая колымага работала. Но когда радиокомментатор рассказал о том, что Бобби Кеннеди объявил о намерении выдвинуть свою кандидатуру в президенты от демократической партии, лицо его помрачнело.
   - Это нерешительный оппортунист! Зануда. Маккарти идет на риск, ранит дракона, и тут вламывается Кеннеди!
   Кэрол не могла не улыбнуться. Она не помнила, чтобы когда-нибудь видела Билла таким рассерженным. Она подумала, что Джим бы ответил: "Это политика, Билл!"
   - Меня мутит от этого! - воскликнул Билл.
   В это время они повернули на подъездную дорожку к особняку, и Кэрол заметила машину Эммы.
   - Она уже здесь!
   - Думаю, ты можешь воспользоваться ее помощью, - посоветовал Билл, останавливая фургон перед подъездом. - А как ты считаешь?
   Кэрол пожала плечами, не желая признаться, что он прав. Она чувствовала себя неплохо, значительно лучше, чем даже вчера. Но все еще была слаба. Доктор Галлен сказал, что она потеряла много крови, но не видел острой необходимости в переливании, предпочитая, чтобы произошло самовосполнение с помощью ее собственного костного мозга. Так что она, возможно, действительно нуждалась в посторонней помощи. Но Эмма...
   - Она милая женщина, - согласилась Кэрол, - и у нее доброе сердце, но она говорит не умолкая. Иногда мне кажется, что я сойду с ума от ее непрерывной болтовни!
   - Думаю, это просто нервная привычка. И не забывай - она ведь тоже потеряла близкого человека. Может быть, ей необходимо чувствовать себя нужной.
   - Пожалуй, так оно и есть, - ответила Кэрол, проглотив подступивший к горлу комок. - Но в том-то и дело: Эмма все время напоминает мне о Джиме.
   Билл вздохнул:
   - Да, конечно. Но она не может иначе. Потерпи несколько дней. "Принесите эту жертву", - учили нас монахини. Вам обеим будет легче. А мне спокойнее знать, что ты здесь не одна.
   - Спасибо за заботу обо мне, - искренне поблагодарила его Кэрол. Тебе, наверное, это было нелегко после спектакля, который я устроила в пятницу.
   - Уже забыто, - улыбнулся Билл.
   Но смущение, мелькнувшее в его улыбке, подсказало ей, что он ничего не забыл. Как можно забыть такое? Она разделась догола перед ним, ее старым другом, священником, и предлагала ему себя, порывалась расстегнуть "молнию" на его брюках! Она встряхнула головой, отгоняя ужасное воспоминание.
   - Понять не могу, что на меня нашло, - с раскаянием проговорила она. Но клянусь, это никогда больше не повторится. Ты уж прости меня.
   - Прощаю, - ответил он, и на этот раз улыбка его не была натянутой. - Я могу простить тебе, считай, почти все.
   Облегчение, которое она почувствовала при этих словах, омрачила вспышка раздражения его благородством. Раздражение прошло так же быстро, как возникло. Но она не могла понять, откуда оно взялось.
   - Послушай, - обратился к ней Билл, выскочив из машины и открывая дверцу с ее стороны. - Я сказал матери, что ты будешь здесь совсем одна. Она собирается наведываться сюда. А насколько я ее знаю, она привезет целый котелок тушеного мяса или противень запеканки.
   - Это совершенно ни к чему.
   - Она умирает от желания помочь тебе. Никак не может привыкнуть к пустому гнезду и ищет возможность быть для кого-нибудь вместо матери.
   Кэрол помнила ласковую круглолицую миссис Райан еще с тех лет, когда в средней школе ходила на свидания с Биллом. Она знала, что с пятницы Билл гостил у своих родителей, и интересовалась, как они живут.
   - Со мной все будет хорошо, - сказала она. - Уверяю тебя.
   В доме их встретила Эмма. Она подхватила Кэрол под руку и повела к большому креслу в библиотеке, заботливо поддерживая, будто невестка была престарелой тетушкой, не способной самостоятельно передвигаться.
   - Вот сюда, - сказал она. - Усаживайся поудобнее в этом кресле, а я приготовлю тебе ленч.
   - Все в порядке, Эмма, я могу сама...
   - Чепуха! Я приготовила немного салата из тунца, такой, какой тебе нравится, с кусочками корнишонов.
   Кэрол улыбнулась, вздохнув про себя. Эмма так старалась ей угодить и так ухаживала за ней! Как может она обидеть свекровь, отказавшись от ее услуг?
   - А где Иона?
   - Он дома, звонит своему мастеру. У него скоро отпуск - он их столько накопил! А теперь вот собирается взять несколько недель, чтобы помочь, когда что понадобится, и привести этот дом в порядок.
   Только этого мне не хватало, подумала Кэрол, чтобы они оба тут толклись!
   И все же ее тронуло их внимание. Сколько Кэрол знала отца Джима приемного отца, - он был далек от нее, как луна. Однако после похорон его отношение к ней резко изменилось. Он стал внимателен, заботлив и даже ласков.
   И она не помнила, чтобы он за все годы их знакомства когда-нибудь брал отпуск. Ни разу.
   Чрезмерная опека начинала утомлять ее.
   - Билл, хочешь остаться на ленч?
   - Нет, спасибо. Я...
   - Тебе надо иногда есть. И мне твоя компания будет очень кстати.
   - Хорошо, - согласился он. - Но только что-нибудь на скорую руку, а то мне пора возвращаться в приют.
   Солнце светило так ярко, а день был таким теплым, что Кэрол подумала: как было бы приятно позавтракать на открытом воздухе, на балконе, выходящем на Лонг-Айленд! Эмма отказалась присоединиться к ним. Билл уже вышел во двор и чистил сиденья, когда вдруг раздался телефонный звонок.
   - Я подойду, - сказала Кэрол, думая о том, кто бы это мог звонить сюда днем в воскресенье.
   - Алло!
   - Кэрол Стивенс? - спросил глухой голос.
   - Да. Кто говорит?
   - Это не важно. Важно, чтобы вы знали, что ребенок, которого вы носите, сам Антихрист.
   - Что? - Кэрол задохнулась от страха. - Кто говорит?
   - Сатана перешел из лишенной души телесной оболочки вашего мужа в ваше чрево. Вы должны избавиться от Сатаны!
   - Вы сошли с ума!
   - Вы избавитесь от Сатаны? Вырвите дьявола из вашего чрева и бросьте обратно в ад, где ему место!
   - Нет! Никогда! И не звоните мне сюда больше!
   По телу у нее побежали мурашки, она швырнула тяжелую трубку на рычажок и поспешила наружу, подальше от телефона, пока он не зазвонил опять.
   3
   Грейс отвязала носовой платок, которым была обернута телефонная трубка, и засунула его в карман.
   Итак, все определилось.
   Ей было противно разговаривать с Кэрол в подобном тоне, но она надеялась так напугать бедняжку, что та сама решится на аборт. По-видимому, этого не произошло. Значит, образ действий Грейс определился.
   Она вернулась из своей спальни в тесную гостиную, где с трудом разместились тринадцать дожидавшихся ее человек. Среди них брат Роберт, Мартин и десять членов группы Избранных, которые оказались чудесным образом отмеченными Святым Духом в квартире Мартина прошлым вечером.
   Они были одеты в свитера и куртки, кое-кто пришел в свободных брюках, другие - в джинсах; у всех были забинтованы руки. Как и у Грейс, их раны перестали кровоточить через час после чуда.
   Интересно, подумала она, провели ли они, подобно ей, всю ночь без сна, рассматривая свои ладони и ступни, изучая рану под левой грудью и не переставая уверять себя, что раны настоящие, что Господь действительно подал им знак своим прикосновением?
   В гостиной находился и мистер Вейер. У него одного руки не были забинтованы. Все собравшиеся вопрошающе смотрели на Грейс.
   Бремя руководства Избранными без торжественной церемонии и звуков фанфар перешло к ней. Грейс чувствовала себя сильной, окрыленной святой целью. Она знала, чего Господь хотел от нее, и, хотя ее ужасала мысль о том, что ей предстояло сделать, была готова подчиниться. Остальные, и брат Роберт в их числе, признали ее первенство. Брат Роберт, казалось, с радостью отошел в сторону, предоставив ей решать, каким должен быть следующий шаг. Грейс получала наставления свыше. С ней был Святой Дух. Все они знали это и потому вверили себя ее воле.
   Все, кроме мистера Вейера.
   - Она дома, - сообщила Грейс, - в особняке. Нам пора действовать. Святой Дух коснулся нас ради сегодняшней нашей миссии. Именно эта цель объединила нас. Святой Дух сегодня с нами. Он сделал нас орудием Божьим. Пошли.
   Они все как один поднялись и направились к двери. И только мистер Вейер не двинулся с места. При виде его, сидевшего неподвижно, в то время как все остальные преисполнились решимости действовать, Грейс разразилась потоком слов, смысла которых не понимала. Она опять заговорила на языке, названном им древним.
   - Не в этот раз, - ответил он по-английски. - Вы уже достаточно меня использовали. Я выхожу из игры, выхожу навсегда.
   - Что я сказала? - спросила Грейс, вдруг утратив уверенность в себе в первый раз после вчерашнего чуда.
   - Это не имеет значения, - ответил мистер Вейер.
   - Вы не едете с нами?
   - Нет.
   - Вы считаете, что мы не правы?
   - Что я считаю, не важно. Делайте то, что вам предназначено. Я вас понимаю. Я был свидетелем того, что произошло. К тому же стигматы, появившиеся у всех вас, сыграли свою роль. Последние сомнения отброшены. Священная цель воодушевляет вас на деяние.
   - Вы хотите сказать, что мы поступаем неправильно?
   - Ни в коем случае. Просто вы должны поехать без меня.
   - Что будет, если я не поеду? Если я не стану ничего делать? Что, если я не послушаюсь гласа Божьего и допущу, чтобы ребенок Кэрол родился? Что сделает этот ребенок нам, всему миру, когда появится на свет?
   - Вопрос не в том, что он сделает миру, а в том, что мир сам сделает с собой. Поначалу его появление на свет мало на чем скажется, хотя само присутствие этого ребенка ввергнет в пропасть насилия и зла тех, кто живет на краю ее. Однако по мере взросления он будет неуклонно вбирать в себя зло и пороки окружающей его жизни. И наступит день - а он наступит неизбежно, когда ребенок поймет, что его сила не встречает сопротивления. Поняв это, он погрузит то, что мы называем цивилизацией, в непроглядную тьму.
   - Если вы говорите, что мир сам сделает это с собой, выходит, он всех нас превратит во вместилище пороков и зла.
   Мистер Вейер покачал головой.
   - Нет, игра играется по-другому.
   - Игра?
   Грейс охватил гнев. Муж Кэрол мертв, и она собирается сделать своей племяннице аборт, а он так хладнокровно говорит...
   - Как вы можете называть это игрой!
   - Я не смотрю на это как на игру, но у меня есть ощущение, что они именно так все это воспринимают.
   - Они?
   - Силы, которые играют нами. Я думаю... Возможно, я не прав, но спустя столько лет я пришел к заключению, что мы представляем собой что-то вроде приза в борьбе между двумя огромными, не доступными пониманию силами. Не главный приз. Быть может, второстепенный. Не представляющий особой ценности, нужный одной стороне лишь потому, что другая сторона проявляет к нему интерес и может когда-нибудь им воспользоваться.
   Грейс было невыносимо слышать эту ересь.
   - Но Бог, Сатана...
   - Называйте их как хотите. Стороне, которую мы можем именовать Богом, по существу, нет до нас никакого дела. Она всего лишь соперничает с другой стороной. Но та действительно вредоносна. Она питается страхом, ненавистью и насилием. Но не она порождает их, потому что, вынуждая вас совершать зло, она ничего от этого не выигрывает. Зло должно произрастать изнутри.
   - Потому что мы порочны из-за первородного греха?
   - Я никогда не понимал веры людей в первородный грех. Это только уловка, с помощью которой вам навязывают чувство вины с первого же дня вашего существования. Выходит, что родиться - уже грех, а это явно смешно. Нет, сами по себе мы не порочны. Но в нас заложена огромная способность творить зло.
   Грейс не хотела этого слышать, но не могла не слушать. И постепенно все яснее ощущала чистосердечность его слов.
   - И вот посланец противной стороны - Враг, о котором я упоминал раньше, - жаждет, чтобы вы осквернили себя и других. Он расчищает путь для всего, что есть низкого в вас, дает ему выйти на поверхность, помогает разрушить узы любви и доверия, подорвать семейные отношения, уничтожить обычную порядочность - словом, все, что обогащает вашу жизнь и питает ваши чувства друг к другу. И когда все вы и каждый из вас окажетесь оторванными от других, когда любой человек станет островом отчаяния, опустившись умственно, физически и эмоционально до уровня зверя, и низвергнется в свой собственный ад, он соединит вас всех вместе в одном общем аду на Земле.