Уилсон Жаклин. Лучшие подруги

   — И что ты так зациклилась на этом дне рождения, родная? — спросил дедушка.
   — Мы с Алисой всегда загадывали желание, что навеки останемся лучшими подругами. А в этот день рождения нам не быть вместе, и я ужасно боюсь, потому что у Алисы появилась новая подружка Флора. В своих письмах она только о ней и говорит. Что, если Алиса позовёт её к себе на чай и они вместе разрежут торт и загадают желание, чтобы стать лучшими подругами?!
   Последнее время я только об этом и думала. Слова копошились в мозгу, как крошечные личинки. А теперь, когда я их произнесла вслух, слова зажужжали и, высунув жало, как голодные осы, разлетелись по комнате.

Глава двенадцатая

   Дедушка сказал, что Флора не представляет угрозы: Алиса знает её совсем недавно, а меня — всю жизнь. Ещё он сказал, что мы ближе, чем сестры, поэтому, как бы далеко друг от друга ни были, навсегда останемся лучшими подругами. Он также сказал, что они с бабушкой всегда были лучшими друзьями, даже когда месяцами не виделись, потому что он служил в Саудовской Аравии. Дедушка говорил, а я слушала.
   И всё равно переживала.
   Волновалась и беспокоилась. Каждый день посылала Алисе длинные письма по электронной почте. Мне ужасно не нравилось, что приходится общаться через Флору. Ну и дурацкое имя! Мысленно стала её называть девочкой с обёртки от маргарина. Надоело слушать про её успехи в идиотском балете, про красивую комнату, классную одежду. Мне казались дикими разговоры о коротких топах, открывающих живот, маленьких обтягивающих юбках и туфлях на настоящих каблуках. Я-то люблю прятать свой живот и ненавижу тесные юбки, в которых не побегаешь. А противные каблуки за всё цепляются, и ходишь на них, отклячив попу, будто на ходулях.
   По-моему, я даже что-то подобное написала в своём письме. Мама Алисы не разрешала ей носить недомерки-топы, обтягивающие юбки и туфли на высоких каблуках, потому что, как она говорит, Алиса ещё маленькая девочка. И нечего ей одеваться, как для ночного клуба. Алиса всегда раньше со мной соглашалась, а теперь написала в ответ: «Ты неисправима, Джемма». А потом начала распространяться о новых туфлях Флоры на крошечных, как кошачьи лапки, каблучках и о том, как Флора разрешила ей их поносить, потому что у них один размер, и она такаааая добрая.
   Я-то её давно раскусила! Никакая она не добрая! Просто пытается увести у меня лучшую подругу, и всё! Не представляю, что это за кошачьи каблуки? Потом спросила маму, и она мне их очень подробно описала. Ну и название! Котята всюду бегают на мягких лапках — они не носят туфли на каблуках!

   — А что, Джемма, ты, случайно, не хочешь такие туфли? Конечно, ты ещё маленькая, чтобы о них думать, но было бы хорошо, если бы ты надела что-нибудь другое вместо ужасных кроссовок, — сказала она с надеждой в голосе.
   — Мам! Не хочу кошкиных каблуков! Хочу блестящий костюм!
   Мама вздохнула:
   — Опять ты за своё! Не позволю своей дочке себя уродовать!
   — Ты же иногда ходишь на работу в брючных костюмах. Это же не значит, что ты себя уродуешь.
   — Нет, конечно, мисс Хитрюга, — ответила мама. Вздохнув, она взъерошила мне волосы. — Торчат хуже прежнего! Что ты с ними сделала?
   Не рассказывать же маме, что они перепутались, когда я читала последнее письмо от Алисы и задумчиво почёсывала затылок. Ничего не поделаешь: разрешила себя причесать.
   — Ну вот, смотри, как красиво. Просто надо хоть чуть-чуть следить за собой. Если мы их отпустим, будет просто замечательно.
   — А я думаю, их нужно немного постричь. У Толстяка Лэрри ведь совсем короткие волосы.
   В идеале я бы хотела побриться наголо, но мама с ума сойдёт.
   Да, нелегко будет изобразить Толстяка Лэрри, но я не собиралась сдаваться. Знала, что у меня здорово получится. Ну конечно, если я научусь готовить.
   Я улыбнулась маме и наивно захлопала ресницами.
   — Джемма, тебе что-то попало в глаз?
   — Нет, нет! Всё нормально. Прости, что во мне мало девчоночьего! Я не похожа на Алису. Вот бы ты мне помогла выглядеть как девочка!
   Мама заморгала в ответ:
   — Ах, Джемма, родная! Ну конечно! Хочешь, научу тебя причёсываться? Давай чуть-чуть подкрасим ногти. Вечно они у тебя обгрызенные. Может быть, снова пойдёшь заниматься балетом?

   — Не хочу балетом! Лучше научи меня готовить. Ты даже не представляешь, как я об этом мечтаю! Ты меня научишь? Ну пожалуйста!
   — По-моему, не стоит начинать с блинов, но я с удовольствием введу тебя в курс дела. Пошли, поможешь мне с ужином. Приготовим цветную капусту с сыром.
   — Фу, мам! Ненавижу цветную капусту! Давай лучше спагетти по-болонски.
   — Джемма, от тебя и спятить недолго. Одна ты в семье можешь думать про спагетти. Забыла, как недавно отличилась? Цветная капуста с сыром — и никаких разговоров.
   Вот почему я её терпеть не могу: вонючие куски капусты плавают в сырном соусе… Держу пари — среди рецептов Толстяка Лэрри нет ничего подобного. И всё-таки речь шла о приготовлении пищи, а мне нужна практика.
   Мама поручила мне натереть сыр, а сама стала мыть и резать цветную капусту. Нужно было натереть целую гору сыра. Всякий раз, когда я думала, что мама не смотрит, я откусывала от большого куска. Она поймала меня за этим занятием и прочитала нотацию.
   — Мама, всем давно известно, что хорошие повара пробуют свои творения. Это часть кулинарного процесса, — важно сказала я, откусив последний маленький кусочек.
   — Прекрати! Не желаю, чтобы на сыре остались следы от твоих зубов, противная девчонка! Повара пробуют еду после того, как её приготовят, а не сырые ингредиенты. Три сыр как следует — не отвлекайся! Уже пора готовить соус!
   Вот я и тёрла, и пыталась сочинить рифмовку, и у меня получился рэп:
   Вот так мы натираем сыр,
   Смотри — протрём его до дыр,
   Чтоб только понравиться маме,
   А может, съедим его сами?
   Потом мы поболтаем и
   Деньги посчитаем.
   Стукнем себя по коленкам,
   Пожужжим, как пчёлы,
   Погремим ключами —
   Опять, чтоб понравиться маме.
   Эй, давай разгоним блох!
   Что ж, наш сыр совсем неплох!

   — Джемма! — окликнула мама.
   Я подпрыгнула и поранила тёркой большой палец. Жёлтую горку закапало кровью, и она приобрела необычный красный оттенок.
   Маме пришлось выбросить окровавленный сыр и заново натереть целую головку чеддера.
   Я наблюдала за происходящим, крутя пальцем, заклеенным пластырем.
   — Что же мне теперь делать, если ты мне больше не разрешаешь натирать сыр?
   — Можешь всё убрать. Пожалуйста! Или накрыть на стол, если действительно хочешь помочь.
   — Это не готовка. Ну пожалуйста, мама, позволь мне что-нибудь сделать! Постоянно меня пилишь за то, что я не похожа на обычную девочку, а как только дошло до дела — сразу в кусты.
   Мама вздохнула, но, когда натёрла достаточно сыра, показала, как приготовить соус. Я попробовала выучить рецепт наизусть. В голове продолжал стучать рэп:
   Масло растопи,
   Маме помоги,
   А потом насыпь муки,
   Убеги от тоски!
   Ну-ка, давай,
   Мешай — не зевай!
   Добавь молока — и точка,
   Взбивай — чтоб ни комочка!
   Влей все это в сыр…
   Ну, давай устроим пир!

   Из меня выйдет непревзойдённая повариха-плясунья. Может, выпущу свою программу и прославлюсь не меньше Толстяка Лэрри. Великолепная Джемма с шутками-прибаутками распевает свои рецепты в стиле рэпа! Крутясь волчком на кухонном полу, я звонко отбивала чечётку. Потом, в ожидании оглушительных оваций, слишком резко воздела руки к воображаемой публике… Слегка толкнула маму… Летающая кастрюля…
   И снова меня наказали. Я даже не смогла по достоинству оценить свою цветную капусту в сырном соусе, когда позже мы собрались за столом.
   — Джемме пришлось сегодня попотеть, — шепнул папа маме перед уходом на работу.
   Скандал на кухне эхом отозвался по всему дому.
   Мама фыркнула:
   — Не вижу ничего смешного! Чтоб её ноги больше не было на кухне, пока я готовлю!
   — Вкусно, Джем, — улыбаясь, сказал Кэллум.
   Я не осмелилась ему ответить, потому что пришлось согласиться с мамой — действительно, тут не до смеха. Как же научиться готовить, если путь на кухню закрыт? Решила: уговорю дедушку, чтобы позволил мне тренироваться у него.
   На следующий день в школе — новые переживания. Противный Печенюга трещал без умолку о блестящем костюме для Лэрри. Его мама специально ездила в Лондон на поиски подходящего материала. Толстяк Лэрри обожал светофоры: его костюмы были красного, жёлтого и изумрудно-зелёного цвета.
   — Мне больше нравится изумрудный, — хвастался Печенюга.
   — Думаешь, стану изумрудно-зелёной от зависти? — с сарказмом спросила я. — Ладно, выберу себе красный костюм, и тогда ты побагровеешь от ярости.
   — Слушай! Хватит придуриваться! Я буду играть Лэрри, потому что на него похож.
   — И я буду на него похожа!

   — Но у тебя нет блестящего костюма!
   — Будет! Мне мама сошьёт!
   — Тогда пусть поторопится. Миссис Уотсон говорила, презентация проектов через две недели. Лучший получит приз.
   — Ещё дожить надо! — небрежно заявила я, а на душе заскребли кошки.
   Придётся каждый день смотреть видео и учиться готовить.
   Сразу после школы выбежала навстречу дедушке.
   — Привет, Печеньице в Сахарной Глазури! Куда ты так торопишься? — спросил дедушка, взяв меня за руку.
   — Хочу посмотреть Толстяка Лэрри и что-нибудь приготовить, пока мама за мной не придёт.
   — Караул! — воскликнул дедушка. — Смотри Лэрри сколько угодно, а вот готовить… Вчера мне звонил твой папа. Не хочу, чтобы ты опять стёрла себе палец, — сказал Дедушка и нежно его погладил.
   — Дедушка, мне нужна тренировка. Как ты думаешь, можно будет прийти к тебе в выходные, и мы вместе начнём готовить?
   — Я занят, родная, — сказал он, странно улыбнувшись.
   — Дедушка, ну пожалуйста!
   — Нет, малышка, не могу. У меня дела.
   — Какого чёрта? И зачем тебе дурацкая работа?
   — Цыц! Не ругаться! Отличная работа, особенно в эти выходные. Одна старая бабушка, приехав навестить дочь, повредила себе ногу, и теперь её нужно забрать и отвезти к другой дочери в Лондон. Она не сможет лететь самолётом и ехать на поезде, потому что нога должна быть в поднятом положении. Бабуля решила путешествовать с комфортом, поэтому я повезу её на «Мерседесе».
   Я не поняла, с какой радости дедушка так долго распространяется про какую-то незнакомую старушку.
   — Догадайся, где она живёт, Джемма? — спросил дедушка. — В восточной Шотландии. В пятидесяти или шестидесяти километрах от нового дома Алисы. Вот я и решил посадить тебя в машину и взять с собой в путешествие. Если выедем в пятницу и проведём в пути ночь, то всю субботу ты сможешь провести с Алисой. Ну, как тебе моя идея?
   — Ах, дедушка! — воскликнула я и, подпрыгнув, крепко его обняла.

Глава тринадцатая

   Я была на седьмом небе от счастья — летела над тротуаром, отплясывая в воздухе чечётку.
   Но мама меня отрезвила, оглушила, будто веслом:
   — У твоего дедушки ум за разум заходит. Нельзя целые выходные просидеть в машине. И старушка не захочет, чтобы ты с ней ехала, Джемма. Это просто смешно! И Карен не обрадуется, если ты появишься на пороге. Я знаю, она считает, ты плохо влияешь на Алису, и так оно и есть.
   Мне показалось, что мама на самом деле взяла в руки весло и била им меня по голове. Я спустилась на землю и упёрлась подбородком в ковёр — меня словно пригвоздило к полу. Папа, как всегда, дремал на диване. Потом он открыл глаза, встал и подошёл к маме:

   — Что происходит?
   Она ему рассказала:
   — Твой отец не имел права так поступать! Посмотри только, до чего он довёл бедную Джемму!
   — Ну пожалуйста, отпусти меня, мама! Дедушка сказал, всё будет хорошо, — рыдала я.
   — Дедушкино слово ничего не решает. Я твоя мама, и ты никуда не поедешь!
   Папа поднял свою чашку с кофе и сделал большой глоток.
   — Думаю, дедушке нужно верить, Джемма! Я твой папа, и ты поедешь!
   Мы с мамой на него уставились.
   — Ты это о чём? Безумная затея! Твой отец сошёл с ума!
   — Ничего подобного! Ему тяжело видеть, как Джемма скучает по маленькой Алисе. Не принимаю твоих возражений! Папа знает, что делает. О таких осторожных водителях, как он, можно только мечтать. Отец ни за что не отправится в путь, если устанет. Руководство компании, конечно, возмутится, если узнает, что с ним поедет Джемма, но раз он берёт на себя ответственность, не вижу смысла ему препятствовать. Она, как мышка, забьётся в угол «Мерседеса». А может быть, составит старушке приятную компанию… Да, мы все знаем, что высокомерная Карен никогда не была в восторге от нашей Джеммы, но вряд ли у неё хватит наглости не пустить её в дом, если девчушка появится на пороге. Пусть дети проведут хотя бы день вместе! Для них обеих это будет как день рождения.
   Папа снова отпил кофе. Наверное, его мучила жажда. Он никогда раньше столько не говорил. Мама обычно тараторила без умолку, а тут словно онемела. У меня перехватило дыхание.
   Мама смотрела то на папу, то на меня. Потом покачала головой:
   — Безумная идея! У меня нехорошее предчувствие — всё закончится слезами.
   — Посмотри на ребёнка. Она и так плачет, — сказал папа. — Мы должны её отпустить.
   Мама вздохнула. Потом пожала плечами:
   — С вами двумя мне не справиться. Пусть едет!

   Вскочив на ноги, я запрыгала чуть ли не до потолка. Потом подлизалась к Джеку и уговорила его сию же секунду разрешить мне поработать на компьютере. Ему было некогда — он искал материал для школьного проекта о какой-то дурацкой галактике. Вдруг подумала о своём проекте, и мне стало всё равно. В конце концов, пусть Печенюга сыграет толстого Лэрри — он и вправду на него похож… И готовить умеет, и костюм уже шьёт… Не понимаю, почему я из-за этого хлопотала? Теперь мне ничего больше не нужно. Лишь бы увидеть Алису!
 
   Привет, Флора! Пожалуйста, передай это ОЧЕНЬ ВАЖНОЕ письмо Алисе. ЧЕМ СКОРЕЕ, ТЕМ ЛУЧШЕ.
 
   Дорогая Алиса! Не знаю, как у тебя с планами на субботу. Если ты уже что-нибудь придумала, срочно отмени, потому что ни за что, ни за что, ни за что не догадаешься!!!! В пятницу вечером мой дедушка повезёт меня в Шотландию, и в субботу утром я буду У тебя. Правда, здорово? Нет никаких сил ждать! Только не говори своей маме, а то она меня сейчас не любит.
   С огромной любовью,
   твоя лучшая подруга Джемма.
 
   Я думала, сонная девочка с обёртки от маргарина сразу же помчится к Алисе, но не тут-то было. Пришлось прождать целую вечность. Я приставала и приставала к Джеку, боясь, что по рассеянности он мог стереть моё письмо, или перепутал его со своим школьным проектом, или отправил на другой конец галактики! В конце концов от Алисы пришёл ответ.
 
   Дорогая Джем!
   Вот это новость! Не дождусь, когда наконец тебя увижу. Ты не знаешь, во сколько приедешь? Когда вы выезжаете? Дело в том, что по утрам я обычно хожу с мамой по магазинам. Но не волнуйся, скажу, у меня разболелась голова, или ухо, или ещё что-нибудь, и останусь дома. Хотя если уж слишком сильно притвориться, мама отправит меня к врачу. Не волнуйся, я что-нибудь придумаю. Флора поможет. Её всегда посещают замечательные идеи!
   С любовью,
   Алиса.
 
   Упоминание о Флоре меня насторожило. С какой стати Алиса хочет её привлечь? Это у меня хорошие идеи! Или плохие! Я прославилась умением придумывать!
   Меня посетила ещё одна блестящая мысль. Папа сказал, что для нас двоих раньше наступит день рождения. Нам нужен торт! Тогда мы сможем задуть на нём свечи и загадать желание, чтобы остаться лучшими подругами и спокойно вступить в следующий год нашей жизни.
   Однако возникла небольшая проблема — я не умела его печь, но знала мальчика, который мог бы прекрасно с этим справиться.
   — Привет, Печенюга! — обратилась я к нему на другой день в школе.
   Он нервно заморгал:
   — В чём дело?
   — Ни в чём!
   — Тогда почему ты мне странно улыбаешься?

   — Мы ведь друзья, правда?
   — Джемма, у тебя что, потеря памяти? Когда-то мы и вправду дружили, но потом, когда вы с Алисой расстались, ты захотела превратить меня во врага, ступить на тропу войны и даже поколотить. У меня душа ушла в пятки — ведь в классе я слыву за самого большого труса. А теперь что — хочешь заключить временное перемирие, потому что у нас общий проект и…
   — Кстати, к вопросу о Толстяке Лэрри: помнишь тот замечательный шоколадный торт, который ты испёк? На дне рождения он бы очень даже пригодился.
   Печенюга недоверчиво присвистнул.
   — Ага, — сказал он задумчиво.
   — Печенюга, а нельзя ли поделиться рецептом?
   — С удовольствием! Я его помню наизусть. Ладно, берёшь…
   И он стал рассказывать во всех подробностях. Казалось, я слышала иностранную речь.
   — Подожди, — попросила я, стараясь записать. — Если взять масло с сахаром, то как сделать из них крем? Полить сверху сливками?
   Печенюга расхохотался, точно я специально хотела его рассмешить. Потом внимательно на меня посмотрел:
   — Ты никогда раньше не пекла торт, Джемма?
   — Ну, скажем, такого не пекла…
   Давным-давно мы с Алисой насыпали песок в формочки, украшали их лютиками и маргаритками и называли то, что получалось, пирожными. Только вот они были несъедобными.
   Вдруг появилось предчувствие, что даже если я всё сделаю по рецепту, мой торт нельзя будет есть.
   — Взбить крем — проще простого, особенно если у мамы есть хороший миксер, — тихо сказал Печенюга.
   — Мама больше не пустит меня в кухню. Сомневаюсь, что у неё есть миксер. Ко дню рождения она покупает мне торт в «Марксе и Спенсере». Я буду печь этот торт у дедушки. И у него вряд ли найдётся миксер.
   — А форма для торта и сито? А кулинарный шприц, чтобы сделать надпись?
   — Нет, нет и ещё раз нет, — вздохнув, сказала я.
   — Ну, после школы приходи ко мне домой. Можешь взять их у моей мамы напрокат. Покажу тебе, как печь торт, — предложил Печенюга.
   Лицо парня излучало доброту и щедрость, а я-то неделями его изводила… Подкарауливала у туалета, грозилась поколотить… Из шкурки вылезала, чтобы не дать ему сыграть своего кумира.
   А он ни разу не попытался отомстить. У Печенюги было по-настоящему большое сердце.
   А вот моё превратилось в песчинку. Я чувствовала, как оно царапает мне грудь — царап-царап-царап…
   — Ты очень добрый, — еле слышно сказала я.
   Печенюга ухмыльнулся:
   — Даже не знаю, что сказать. Интересно наблюдать, как у людей просыпается совесть.
   Я притворилась, что хочу стукнуть его по голове. А он — что сейчас схватит меня за волосы. С минуту мы изображали, как мутузим друг друга, — пародируя кунг-фу и кикбоксинг, пока оба от хохота не повалились на пол.
   В класс вошла миссис Уотсон. Увидела нашу потасовку и насторожённо спросила:

   — Вы, случайно, не дерётесь?
   — Это смертельная дуэль на мизинцах, миссис Уотсон, — сказала я. — Только нелегко тыкать Печенюгу, потому что он толс… большой, сильный и мускулистый.
   — Правильно, — сказала миссис Уотсон. — Как бы ваше примирение ни радовало взор, разрешите напомнить, что вы пришли сюда учиться. Ну-ка, быстро поднимайтесь с пола и идите к партам, а то я начну тыкать вас — только не пальцем, а линейкой.
   Когда дедушка пришёл меня встречать, я попросила разрешения пойти к Печенюге домой — учиться печь торт.
   — Пойдёмте с нами! — предложил Печенюга.
   — Очень мило с твоей стороны, но вряд ли вам с Джеммой захочется, чтоб я путался под ногами, — ответил дедушка.
   — Пойдём, ну пойдём! — воскликнула я. — Тебе тоже нужно научиться печь торт, дедушка. У Печенюги классно получается. Держу пари — Толстяку Лэрри до него далеко.
   — Парнишка похож на твоего любимца. Почему бы ему не сыграть Лэрри?
   Наступила небольшая пауза. Я глубоко вздохнула:
   — Да, дедушка. Кажется, ты прав. Ладно, Печенюга, на презентации будешь Толстяком Лэрри.
   Печенюга задумался и прикусил нижнюю губу.
   — Давай мы оба будем Лэрри. Так справедливее!
   Он уговорил дедушку пойти с нами.
   — Ну, если ты уверен, что мама не будет против… Кстати, Джемма, нужно позвонить и твоей маме, чтоб не беспокоилась.
   И он позвонил ей на работу. Похоже, на другом конце провода ему учинили допрос с пристрастием: кто такой Печенюга и что у него за семья. Дедушка крепко прижал трубку к уху и только бормотал в ответ:

   — Да, Лиз. Нет, Лиз. — Потом беззвучно, одними губами, сказал: — Отцепись, Лиз!
   Я захихикала.
   По дороге он сказал, что неудобно сразу входить в дом, сначала мы подождём у ворот.
   — Ты, парень, сбегай и узнай, удобно ли нам зайти.
   Дедушка потёр ухо, будто в нём всё ещё звенел голос невестки.
   — Моя мама обрадуется, — сказал Печенюга. — Она обожает, когда я привожу друзей домой.
   — Ага, только вдруг я ей не понравлюсь? Некоторые взрослые меня недолюбливают.
   Но, увидев нас на пороге, миссис Маквити широко улыбнулась.
   — Это Джемма, мама, — представил меня Печенюга.
   — Ну конечно, это она! — ответила миссис Маквити. — Я столько о тебе слышала, дорогая!
   Она улыбнулась дедушке:
   — Вы папа Джеммы?
   — Её дедушка!
   — Ну кто бы мог подумать! Для дедушки вы слишком молодо выглядите! — воскликнула миссис Маквити.
   Над ним подтрунивали, а он и обрадовался!
   Все в семье Маквити улыбались.
   Мистер Маквити улыбнулся, когда пришёл домой с работы из своей парикмахерской, потрепал меня по голове и спросил:
   — Недавно постриглась?
   — Нет. Мама говорит, нужно отрастить волосы, а мне не хочется. Вот бы их подкоротить! Нельзя ли постричь меня наголо?

   Мистер Маквити захохотал во всё горло:
   — Не знаю, одобрит ли твоя мама, дорогая. Нужно сначала с ней посоветоваться.
   Я решила не торопить событий.
   Бабушка Печенюги тоже улыбнулась, когда предложила нам чаю и протянула дедушке кружку с надписью «Парень что надо». Дедушка захихикал и забыл, что собирался учиться печь торт. Он сел на диван и увлёкся беседой. Бабушка стала показывать ему фотографии из семейного альбома. Оба покатывались со смеху, глядя на одежду, которая была модной в годы их молодости.
   Маленькая сестрёнка Печенюги, Полли, тоже улыбалась — откидывалась на спинку своего переносного креслица, трясла кулачками, дрыгала розовыми ножками…

   Печенюга чудесно с ней обращался — поставил её креслице на стол, чтобы она могла следить за происходящим. Он болтал с Полли, как со взрослой, щекотал под подбородком и играл с пальчиками на её ножках в игру «Маленькая свинка пошла погулять».

   Сестрёнка радостно повизгивала и, глядя на старшего брата, моргала голубыми глазёнками.
   Интересно, Кэллум играл со мной, когда я была маленькая? Только не Джек — малыши его пугают. Я их сама не очень люблю, но пришлось вежливо умиляться Полли, хотя назвать её хорошенькой у меня не получилось — девчушка была розовой, как поросёнок, и совсем лысой.
   — Если хочешь, я вытащу её из кресла и дам тебе подержать, — предложил Печенюга.
   — Лучше не надо, а то ещё уроню!
   Мама всегда жаловалась на мою неуклюжесть. Мне было не по себе — не хотелось позориться, когда станем печь торт. Я слишком энергично просеяла муку — в кухне поднялась метель, но Печенюга лишь расхохотался. И его мама тоже!
   Печенюга показал, что нужно делать, и потом научил взбивать крем. Вначале из масла с сахаром образовался непривлекательный ком, но постепенно мы с ним справились, и крем получился что надо. После этого Печенюга предложил самое приятное — вылизать миску.

   Дедушка хотел заплатить за все ингредиенты для торта, но миссис Маквити и слышать об этом не желала. Тогда дедушка пообещал покатать всё семейство на «Мерседесе», как только представится возможность.
   — Только в эти выходные не получится — везу одну юную даму на север, — сказал он, подмигнув мне.
   — Собираешься навестить Алису? — спросил Печенюга.
   — Угу! Здорово, правда?
   — Гм… торт для неё? — спросил он.
   — Для нас обеих, ко дню рождения. Когда он испечётся, ты мне покажешь, как покрыть его глазурью и сделать надпись?
   — Ладно.
   — Нужно, чтобы уместилось: «Алиса и Джемма — лучшие подруги на все времена». Как ты думаешь, получится?
   — Наверное.
   Кажется, Печенюге надоело заниматься тортом. Он наполнил пакет глазурью, чтобы я потренировалась на пергаментной бумаге, пока печётся корж. Потом повернулся ко мне спиной и захлопотал вокруг Полли — корчил ей смешные рожицы, а она заразительно хихикала.

   Я попробовала освоить письмо глазурью. Ох, доложу я вам, нелёгкое это дело! Крючочки смазывались, а кружочки превращались в кляксы…
   Печенюга стал играть с Полли в кукушку. При каждом его «ку-ку» у меня вздрагивала рука, и ничего не выходило.
   — Ох …! — выругалась я и с тревогой посмотрела на миссис Маквити.
   Слава богу, она не слышала, потому что мыла посуду.
   — Больше не могу! — застонала я.
   — Нет, можешь! Тренируйся!
   — А я что делаю? Подержи со мной пакет и покажи ещё раз. Ну пожалуйста.