Уилсон Жаклин. Вики-ангел

   Миссис Кембридж отводит меня в раздевалку и прижимает к себе. Потом умывает меня, вытирает глаза куском бумажного полотенца и ведет в учительскую пить чай. Это занимает так много времени, что я пропускаю церемонию в актовом зале.
   Вики я тоже упустила. Она исчезла. Пока я плакала в объятиях миссис Кембридж, ей все это надоело, и она улетела, оставив меня одну.
   — Я хочу чтобы Вики была здесь, — шепчу я.
   — Знаю, знаю, — бормочет миссис Кембридж, хотя она ничего не понимает.
   Входит мистер Лорример в тренировочном костюме и садится передо мной на корточки.
   — Мне так жаль! — мягко говорит он и пожимает мне руку. Половина девчонок умерли бы от зависти, потому что мистер Лорример — настоящий красавец с густыми темными волосами, большими карими глазами и шестью «кирпичиками» на загорелом животе. Неудивительно, что Вики собиралась записаться в его секцию.
   — Вики хотела по пятницам ходить в вашу секцию, — бормочу я.
   — Я видел ваши фамилии в списке, но потом их кто-то вычеркнул. Если хочешь, Джейд, приходи к нам!
   — Я? Да я совсем не умею бегать!
   — Это не такой бег, как ты думаешь… Иногда, когда ты в очень плохом настроении, пробежка идет на пользу и помогает избавиться от напряжения. Извини, глупо, конечно, сейчас об этом говорить. К сожалению, тебе не удастся быстро выйти из стресса, бедная девочка.
   Как странно! Они все ведут себя со мной как настоящие друзья. В классе, во время перемены, ко мне особенно добры даже самые вредные девчонки, Рита и Ивонн, даже мальчишки. Старый друг Вики, Райан Харпер, единственный нормальный парень в нашем девятом классе, подходит ко мне и предупреждает, чтобы я держалась подальше от забора: там шныряют корреспонденты с фотоаппаратами.
   — Если начнут донимать тебя, Джейд, дай нам с парнями знак — мы им покажем! — говорит он.
   На этот раз Толстый Сэм тихо стоит в стороне.
   Он пытается занять для меня место во время ланча, но Дженни, Мадлен и Вики-2 уводят меня за свой столик. Они мне всегда нравились, но Дженни раздражала мою Вики, потому что тоже гуляла с Райаном Харпером. Дженни немножко помешана на мальчиках. Вики-2 сама как мальчишка, озорная и шумная, но сейчас она горько плачет. Вики-2 всегда знала, что она на втором месте после моей Вики. Дженни ее крепко обнимает, а Мадлен обнимает меня, хотя до сегодняшнего дня мы почти не общались. Она большая и толстая. Такое впечатление, что меня обнимает огромный зефир.
   Я задыхаюсь от доброго отношения к себе. Кажется, меня закутывают в пуховое одеяло — не могу двигаться, не могу дышать, не могу быть самой собой. Не могу без Вики жить!

6

   Во вторник я снова пытаюсь пойти в школу, но, когда подхожу поближе и вижу еще больше цветов на месте, где погибла Вики, — ковер из роз, лилий и фрезий, зажженные свечи и целый зоопарк из мягких игрушек, — последние силы меня покидают. Нужно отвлечься, и я снова куда-то бегу.
   — Я-то думала, ты терпеть не можешь бегать!
   Вики несется рядом со мной. В ее волосах порхают маленькие бабочки голубого цвета, в тон легкой майке. На ней белоснежные джинсы и кроссовки, и, когда она вырывается вперед, я вижу: У нее на спине нарисованы маленькие крылышки.
   — Правда красиво? И как раз то, что нужно! Называй меня Вики-Ангел.
   На прошлой неделе мы видели на ком-то эту майку, и тогда она Вики понравилась.
   — Могу носить все, что захочу, — говорит она и бежит на месте. — А вот тебе приходится ходить в дурацкой школьной форме! Почему бы тебе не пойти домой и не переодеться, раз уж мы прогуливаем?
   — Меня папа может услышать. Он не всегда спит.
   — Ну и что? Сейчас он не будет на тебя сердиться.
   Вики никогда не понимала, что значит быть дома с папой. Он может разозлиться в любую минуту. Не знаю, возможно, это потому, что ночами он работает. Обычно ему нет до меня дела, но иногда он становится по-настоящему вредным и придирается по пустякам. Может стать совсем неуправляемым — кричать, ругаться, размахивать руками, сжимать кулаки… Он ни разу не ударил ни меня, ни маму, но иногда начинает мутузить диванные подушки. Однажды стукнул кулаком по кухонной стене так, что штукатурка посыпалась, и разбил в кровь костяшки пальцев, но не обратил на это внимания.
   Мама говорит, что это позор, — до закрытия фабрики он никогда не вел себя подобным образом. Иногда она называет его свиньей и кричит, что терпеть его не может, и ее бы воля — завтра же от него ушла бы…
   Поэтому я больше люблю бывать у Вики, чем у себя дома. Ее папа никогда не сердится. Он ее обожает. Она всегда была его любимицей. Папа хлопочет над ней, смеется над всеми анекдотами, которые она рассказывает, треплет ее по волосам, одобрительно свистит, если она надевает что-нибудь новенькое, называет своим солнышком.
   Только больше этого никогда не будет.
   — Мой папа… — нахмурившись, говорит Вики.
   — Знаю… — шепчу я.
   — И мама…
   — Да, но мы все равно можем быть вместе, Вики.
   — Ладно, я тебя буду постоянно преследовать, — обещает Вики. — Пошли, давай развлекаться! Не могу я все время спокойно смотреть на то, что происходит. Слушай… Давай махнем в Лондон!
   По субботам мы с Вики ходим в школу и в парк, обходим близлежащие магазины или идем в «Макдоналдс», но в будни нам не разрешают гулять вместе. Тем более ездить в Лондон!
   — Нам нельзя!
   — Нет, можно! Ну пожалуйста! Если нас застукают, говори, что это я придумала.
   — Ну конечно! Так мне и поверят! Скажут, чокнулась!
   Похоже на то! Я иду через весь наш городок на станцию. В портфеле есть десять фунтов на какую-то глупую поездку с классом. Уж лучше поехать в Лондон на целый день с Вики!
   Я покупаю дешевый детский билет туда обратно.
   Вики перепрыгивает через турникет и бросается вниз по ступенькам, шаркая подошвами кроссовок. Я устремляюсь за ней и сталкиваюсь с толстой теткой, которая читает газету на платформе.
   — Осторожней! Осторожней! Смотри, куда бежишь! Ох уж эти дети! — ворчит она.
   — Простите. Мы просто…
   — Не «мы», чокнутая! — шипит Вики.
   Она надувает щеки и начинает зло изображать толстую тетку. Я не могу сдержаться и хихикаю. Тетка в изумлении смотрит на меня.
   — Послушай! Да ты девочка из газеты! — говорит она и показывает на мой черно-белый снимок.
   Мне вдруг кажется, что она разговаривает с Вики.
   Потом я вижу смазанную фотографию, на которой я жмурюсь от света вспышки, и подпись внизу: ДЖЕЙН МАРШАЛЛ, ЛУЧШАЯ ПОДРУГА ВИКИ, НЕ МОЖЕТ ОТ ГОРЯ ПРОИЗНЕСТИ НИ СЛОВА.
   — «Джейн»! — фыркает Вики. — Никогда ничего не напишут правильно! Как еще мое имя не перепутали!
   — Это ведь ты, — говорит тетка. — Непохоже, что ты сильно расстроена!
   — Нет! — быстро говорю я.
   — Как — не ты?! И форма такая же!
   — Я из той школы, но из другого класса. Честное слово, я не знала Вики!
   Кажется, мне не поверили.
   — Не обращай внимания на старую любопытную кошелку! — говорит Вики и берет меня под руку. — Пошли дальше! Забудь о ней! Будем веселиться!
   Мы убегаем от женщины, и вскоре подходит поезд. В вагоне я снимаю галстук и закатываю рукава, чтобы мой наряд был меньше похож на форму. Поезд мчится в Лондон. Становится страшно — можно легко попасть в беду! Мама все время меня пугает рассказами о непорядочных людях, которые подстерегают на станциях школьниц и склоняют их к проституции.
   — По крайней мере, что-нибудь заработаем! Понятно, каким образом! — говорит Вики. — Пошли по магазинам! Много купить ты, конечно, не сможешь! А я вот — бери — не хочу! Наконец-то разгуляюсь! Куда пойдем? В Ковент-Гарден? Там много магазинов стильной одежды.
   — Не спрашивай меня, Вик! Ты знаешь дорогу?
   — Проще простого! Летим на небо… Кувырок… — хихикает она. — Лечу — куда захочу! На любой скорости! Эй, смотри!
   Она выплывает в окно вагона и летит рядом с поездом — волосы развеваются на ветру.
   — Смотри! — кричит она, кружась в вышине, и кубарем катится вниз.
   — Лети назад! Убьешься!
   Вики хохочет и подпрыгивает в воздухе.
   — Я не могу разбиться, дурочка! Сейчас увидишь!
   Она вскакивает на крышу поезда, а потом несется в сторону домов, приближаясь к трубам и антеннам, но не задевая их, а пролетая насквозь.
   Я в ужасе смотрю ей вслед. Она машет мне рукой и вдруг взмывает ввысь, как ракета, — все выше и выше… и пропадает из виду. Открываю окно, высовываю голову и отчаянно пытаюсь разглядеть, куда она исчезла. Вики летит сейчас выше самого высокого тополя, выше церковного шпиля, выше стаи птиц… Я боюсь, что она умчится от меня сквозь облака в другую жизнь.
   — Вики! Вики! Вернись!
   Она влетает в окно — волосы спутались, щеки разрумянились…
   — Ты видела, как я летаю? — спрашивает она. — Ну, как?!
   — Потрясающе!
   — А тебе слабо?
   — Конечно!
   — Ну, это же легко! Айда за мной!
   — Что?!
   — Открой дверь вагона и прыгни!
   — Но я ведь не умею летать! Я разобьюсь!
   — Конечно! Но ведь потом ты сможешь летать!
   — Ты хочешь сказать… после того, как погибну?!
   — В этом нет ничего страшного, Джейд! Правда! Один прыжок… и мы всегда будем вместе! Тебе ведь этого всегда хотелось, да?
   — Да, но…
   — Давай! Я буду держать тебя за руку! Я тебе помогу!
   — Но мне не хочется умирать. С тобой все было по-другому. Произошел несчастный случай.
   — Ты в этом уверена? — спрашивает Вики и, прищурившись, смотрит на меня.
   — Предъявите, пожалуйста, билеты!
   Контролер открывает дверь в наш вагон и при виде меня застывает на месте. Я дотрагиваюсь до своего лица. По щекам текут слезы. Всхлипываю, делаю глотательное движение, начинаю искать билет…
   — Что с тобой? Ты себя хорошо чувствуешь? — спрашивает он.
   Я киваю — что тут скажешь? Что мне еще остается? Если я скажу правду, то на вокзале Ватерлоо меня будет ждать бригада санитаров со смирительной рубашкой.
   — Не надо открывать окно. Тебя сдует.
   Контролер закрывает окно, потом прокусывает щипцами билет и идет дальше, оставляя меня одну.
   Вики тоже ушла. Я сижу и плачу. Мне страшно, что она никогда не вернется. Или, может, наоборот, мне страшно, что она снова придет?
   Не понимаю, что я делаю в этом поезде? Как только приеду в Лондон, тут же вернусь домой. Но когда в слезах я вылезаю из вагона, Вики ждет меня на платформе. Она подбегает и обнимает меня, но я не чувствую прикосновения ее рук.
   — Вот ты где! Ладно, не плачь, глупая! Я не хотела тебя пугать. Сама не хочу, чтобы ты разбилась. Ты на меня не сердишься?
   Она снова обнимает меня невесомой рукой и пытается прозрачной ладонью вытереть мне слезы.
   — Я не сумасшедшая, — говорю я.
   Женщина, которая выходит из вагона, испуганно на меня смотрит. Ей кажется, я лаю.
   Вики хихикает:
   — Пошли, Джейд! Давай повеселимся! Мы найдем дорогу — проще простого. Поехали на метро?
   Мы едем до площади Пиккадилли, потому что обе уверены, что это центр Лондона, идем под руку в Трокадеро и подходим к кафе «Бен и Джерри». Мне хватает денег на двойную порцию нашего самого любимого вишневого мороженого. Однажды мы съели целое ведерко, когда я ночевала у Вики. Она благодарно откусывает от моего рожка.
   — Ты чувствуешь вкус мороженого?
   — Что-то вроде того… скорее запах.
   — Ты можешь есть, как все?
   — Нет, и в туалет мне ходить не надо.
   Вики кружится на месте.
   — Теперь я неземное существо без физиологических потребностей, — смеется она. — Хотя могу подлететь к мистеру Лорримеру и поцеловать его. Интересно узнать, что я тогда почувствую.
   Мы бредем по Риджент-стрит и видим магазин «Хэмлиз».
   — Помнишь, когда нам было пять или шесть лет, нас туда водили на Рождество? Нам подарили по кукле Барби. Я назвала свою Барби Энн.
   — А я свою Барби — Элла. Как я ее любила! Помнишь, ты заставила меня играть в парикмахерскую и подстричь ей волосы?
   — Конечно, помню! Ты ее очень коротко постригла, и она стала выглядеть, как Шинед О'Коннор. Мне понравилось!
   — А мне нет. Было несправедливо — свою-то куклу ты не постригла!
   Мне до сих пор обидно. Барби-Элла выглядела ужасно — розовый череп в мелких кустиках светлых волос! Я связала ей шапочку, но уже не смогла снова ее полюбить. А Вики только и делала, что расчесывала чудесные золотые локоны Барби-Энн.
   —Ты все еще дуешься? — спрашивает Вики. — Попробую загладить свою вину. Ну-ка давай сюда пенал!
   — Зачем?
   — Там есть ножницы?
   — Нельзя стричь куклам волосы!
   — Я и не собираюсь, дурочка! Давай, постриги меня!
   — Нет!
   — Давай, не бойся, отомсти мне! Режь под корень! Мне всегда хотелось посмотреть, пойдет ли мне короткая стрижка.
   — Не могу. У тебя такие красивые волосы. Я всегда тебе завидовала. Не то что мои крысиные хвостики.
   Я щелкаю у головы ножницами. Два японских туриста в тревоге смотрят на меня, будто я собираюсь сделать себе британское харакири.
   — Постригись! — велит Вики, и ее зеленые глаза светятся нехорошим блеском.
   Мне он слишком хорошо знаком! Не хочу, чтобы она снова мной помыкала! Еще больше людей в тревоге смотрят на ножницы.
   — Я их уберу! — говорю я и засовываю ножницы в портфель.
   — Тогда я свои достану!
   Вики протягивает руку и достает из воздуха блестящие ножницы, как будто только что слетала в галантерейный отдел в магазине напротив.
   Ножницы сверкнули, она тряхнула волосами…
   — Не надо! Прекрати!
   Одна женщина подпрыгивает, другая хватается за сумку…
   — Кто тебя обидел?! В чем дело?!
   Я качаю головой и пробегаю мимо. Не буду о них думать! Нужно остановить Вики. Ее волосы, чудесные золотисто-рыжие локоны…
   — Сумасшедшая! Остановись! — умоляю я.
   Мне никогда не удавалось помешать Вики, если она что-нибудь задумала. Еще труднее сделать это сейчас.
   Она заливается веселым смехом и отрезает себе густые пряди волос. Ножницы клацают до тех пор, пока от шикарной шевелюры не остаются редкие кустики. Она по-прежнему красива, моя Вики, но кажется, у нее на голове паслась небесная овца.
   — Ну, как?
   — Вики, ты дурочка!
   — Ну-ка, посмотрим!
   Она подлетает к витрине, но не видит своего отражения.
   — Ох! Я забыла — у призрака не бывает отражения! Никак не привыкну! До чего же странно быть бессмертной! Тебе не проткнуть мне сердце!
   — Ты же не вампир!
   — Вампиры тоже похожи на призраков. Всегда хотела стать вампиром!
   Она оскаливает зубы и притворяется, что хочет укусить меня за шею.
   — Мне отрастить зубы?
   — Лучше уж отрасти волосы!
   — Без проблем!
   Она встряхивает бедной лысой головой, и вдруг по ее плечам снова рассыпаются золотисто-рыжие кудри.
   — Вот это да! Как тебе это удалось?
   — Не знаю! Я просто представила себя снова с волосами. Помнишь, когда мы были маленькими и играли в фей и ведьм? Ты так входила в роль! Помнишь, однажды я тебя заколдовала и не велела двигаться. Ты и не шевелилась, даже когда твоя мама очень рассердилась и стала трясти тебя за плечи.
   — Надеюсь, мама не узнает, что мы прогуливаем школу.
   — Конечно, не узнает! Хватит волноваться! Пойдем лучше в «Хэмлиз».
   Мы играем с плюшевыми мишками, рассматриваем новых Барби, словно нам опять шесть лет. Потом идем по Оксфорд-стрит и заходим в «Топ-Шоп». На этот раз будто нам уже шестнадцать. Мы примеряем самую модную одежду.
   Я выгляжу как идиотка в кофтах с большим вырезом, потому что грудь у меня плоская, как у мальчишки, зато Вики сногсшибательно смотрится.
   Нельзя сказать, что она примеряет наряды. Она просто говорит:
   — Ну-ка, посмотрим, пойдет мне это?
   Можете не сомневаться — ей все идет!
   — А где тот наряд, в котором ты была? В углу? Просто мне не видно?
   — Там нет никаких вещей, потому что я не хочу, чтобы они там были. Все зависит от моих желаний, — гордо улыбается Вики.
   — Но как это у тебя получается?
   — Обыщи меня! Сама я тебе не смогу объяснить — может, поговоришь с мисс Робсон?
   Мисс Робсон ведет у нас естественные науки. Она нормальная. Мне нравится, как она рассказывает о космосе и как во время объяснения у нее блестят глаза. Но когда она заводит речь о теории «большого взрыва» и о черных дырах, в моих мозгах образуется огромная черная дыра и я ничего не понимаю. Кроме того, я не смогу ей объяснить, почему меня интересуют проблемы, связанные с другими измерениями. Если я начну мямлить про призраков, она отправит меня к миссис Дьюхурст.
   Та преподает историю религий. Вряд ли мне стоит говорить с ней о призраках. Она не молодая и не стильная, как мисс Робсон. Миссис Дьюхурст — старая и носит бесформенную одежду, но при этом засовывает свои маленькие ножки в противные выходные лодочки на высоких каблуках. Они с нее спадают, поэтому она перевязывает их резинкой — похоже на детские туфельки с ремешком.
   Миссис Дьюхурст еще хуже ориентируется в теме «Жизнь после смерти», чем туфли сидят на ее ножках, и никогда не отвечает на вопрос прямо. Всегда одно и то же: «Некоторые верят…» или «Безусловно, кто-то думает, что это прекрасный миф…» Она превосходно разбирается в мировых религиях, но Вики не индус и не буддист, поэтому вряд ли поймет их учения.
   — Я не следую ничьим теориям. Для меня не существует никаких законов, кроме собственного мнения.
   — Ты всегда была особенной, — восхищенно говорю я. — Откуда ты узнала, о чем я думаю? Ты умеешь читать мои мысли?
   — Конечно, — отвечает Вики. — Разве ты не знаешь?
   Это правда. Мы были настолько близки, что казалось, наши головы соединены потайным коридором.
   — И о чем я сейчас думаю? — спрашивает Вики, примеряя прозрачный кружевной топ и до неприличия обтягивающие черные атласные джинсы.
   Я смотрю на нее:
   — «Отличный наряд для похорон»!
   Мы обе покатываемся со смеху.

7

   Похороны.
   Похороны.
   Похороны.
   О боже! Сейчас мне не до смеха. Не знаю, смогу ли я выдержать. Крепко зажмуриваюсь и с головой зарываюсь под ватное одеяло.
   — Ну уж нет! Эй, соня, просыпайся!
   Вики стаскивает с меня одеяло, дергает за волосы, щекочет шею. Она легче паутинки, но бесполезно делать вид, что ты ее не замечаешь.
   — Уходи!
   — Молчи лучше! Подумай, что будет, если я действительно уйду, — говорит она. — Ага! Теперь проснулась? Вставай! Ты же хочешь сегодня хорошо выглядеть, да? В мой особенный день.
   — Ой, Вики! Я боюсь!
   — А вот я, наоборот, жду похорон! Надеюсь, будет полно цветов… Все станут плакать и вспоминать: «Ах, она была умница, красавица…»
   — Держу пари — ты самая тщеславная девочка на свете. Сойди с кровати и дай мне встать!
   Неожиданно в комнату вбегает мама. В руках у нее поднос с завтраком. Она пристально на меня смотрит:
   — Джейд! С кем это ты разговаривала?
   — Ни с кем.
   — Я тебя из кухни слышала.
   — Знаешь, может быть, мне снился сон?
   Мама краснеет, ставит передо мной поднос и садится на край кровати. Вики важно устраивается рядом и время от времени слегка толкает ее локтем.
   — Джейд, я тебя слышала. Ты разговаривала… с Вики, — говорит мама, не глядя мне в глаза.
   — Наверное, она мне снилась.
   — Врушка! — возмущается Вики.
   — Представляю, как тебе тяжело, моя родная. Но может быть, после похорон Вики успокоится…
   — «Успокоится»?! Вот уж не собираюсь! Буду всех пре-сле-до-вать! — отвечает Вики, накрыв голову простыней, как делают призраки в мультфильмах.
   До чего же она забавная! Мне трудно удержаться от смеха.
   Кажется, мама очень удивилась. Неужели она видит, как простыня шевелится?! Низко наклоняю голову над подносом и фыркаю. Пусть думает, я всхлипнула.
   — Если бы я только знала, как тебя утешить… — говорит она. — Ну ладно! Ты должна поесть. И про мюсли не забудь! Нужно как следует подкрепиться, чтобы выдержать этот день.
   Похороны в одиннадцать. Мама идет со мной. И папа!
   Лицо серого цвета, волосы, примятые подушкой, нелепо торчат — ему удалось поспать всего два часа. Несмотря на усталость, он упорствует.
   — Я знал малышку вот с такого возраста, — говорит папа и, приставив руку к коленям, показывает, какой она была крохой. — Конечно, я обязательно пойду на похороны!
   Вики всегда ему нравилась. Когда она повзрослела, папа стал ею восхищаться. Не то что мама! В последнее время та только и ворчала, что пора стать самостоятельной и завести новых приятелей, — одним словом, совсем не одобряла нашей близкой дружбы, если не сказать больше.
   У мамы нет настоящих подруг. Иногда она болтает с соседками. Однажды увлеклась народными танцами и ходила по вечерам в клуб вместе с коллегами. Вот, пожалуй, и все. Маме гораздо легче общаться с мужчинами. Я видела, как она с ними кокетничает, — по-моему, ничего серьезного.
   Голова забита скучными мыслями о родителях, потому что ужасно не хочется думать о похоронах. Вики притихла. В углу едва различим ее силуэт. Стоит и задумчиво оглядывает комнату. На полках до сих пор сидят любимые с детства игрушки — тут и плюшевые мишки, и маленькая пластмассовая Красавица, и Золушка, и Ариэль, и щенки далматина, и бедная лысая Барби-Элла. Там также хранятся мои старые книжки о феях цветов.
   Мы наряжались в старые балетные пачки и размахивали шелковыми шарфами — «крыльями», вытягивая носки, как балерины, и представляя себя феями.
   — Теперь я сама похожа на одну из них, — печально говорит Вики.
   Словно на пуантах, она легко скользит по воздуху и вылетает в окно.
   Наверное, упорхнула к своим родителям.
   Мои ведут себя скованно и неуклюже. Мама в темно-синем костюме, в котором обычно ходит на работу. На шее — розовый шарф. Губы слишком ярко накрашены. Папа вырядился в тесный серый пиджак в тонкую полоску — складка на спине некрасиво расходится. Я выгляжу не лучше. Хотела надеть черные брюки, но мама о них и слышать не желает: как можно идти в брюках на похороны! Пришлось нацепить противную темно-серую юбку, белую блузку и черный пиджак. Разве можно в день похорон беспокоиться о внешнем виде?! Чувствую себя совершенно разбитой.
   Собираемся выйти в половине одиннадцатого — у нас уйма времени, но папа застревает в туалете, и мы с мамой нетерпеливо ждем его в коридоре. Работа в ночную смену плохо действует на его желудок.
   Потом с трудом выезжаем со стоянки. В конце концов прибегаем в крематорий за две минуты до начала церемонии.
   Там полно народу. Мы трое смущенно переминаемся с ноги на ногу и не понимаем, что происходит. К нам подходит миссис Кембридж. У нее очень элегантный вид в сером костюме и черной шляпе с широкими полями. В первую секунду я ее даже не узнаю.
   — Вот ты где, Джейд! А мы тебя всюду ищем. Вчера ты пропустила репетицию.
   На помощь! Мама хмурится, но миссис Кембридж берет меня за плечо и проталкивает сквозь толпу к двери церкви:
   — Будешь сидеть в первом ряду вместе со всеми. Мы хотели, чтобы ваш класс принял участие в службе, и решили попросить тебя прочитать вслух отрывок из сочинения Вики. Мы его разметили. Иди и садись с ребятами. Мистер и миссис Маршалл, в последнем ряду есть два свободных места. Мне нужно пойти поговорить с мистером Файлзвортом.
   Она убегает в своих элегантных туфлях на высоких каблуках.
   — Твоя учительница? — спрашивает папа.
   — Как получилось, что ты пропустила репетицию? — шипит мама.
   — Я плохо себя чувствовала, — шепчу я в ответ. — Меня водили в медпункт.
   — Ах, бедняжка! Почему ты мне не сказала? Вечно ты все в себе держишь, Джейд!
   А что мне еще остается?! Не рассказывать же ей о поездке в Лондон с призраком лучшей подруги?!
   Сейчас я не вижу Вики.
   Нет, вижу…
   О господи! Вон ее гроб, украшенный белыми лилиями. Всюду, как хлорка, проникает их терпкий сладковатый запах. Еле передвигая ноги, иду к ребятам и сажусь рядом с Вики-2. Моя Вики лежит всего в двух шагах от нас. Интересно, во что ее нарядили? В длинную белую, как лилии, ночную рубашку? Может быть, вплели цветы в волосы и вложили их в скрещенные на груди руки? Неужели миссис Уотерс одела ее как большую неподвижную куклу?
   — Как ты себя чувствуешь, Джейд? — взволнованно шепчет Вики-2.
   — Меня тошнит. — Я сползаю со стула.
   На лбу выступают капли пота.
   — Поменяйся со мной, Вики-2, — шепчет Толстый Сэм, шурша бумагой в кармане пиджака. Оказавшись рядом и чуть меня не раздавив — наш класс с трудом умещается в первом ряду, он ухитряется вытащить маленький пакет с сэндвичами.
   — Здесь нельзя есть!
   — Я и не собираюсь, глупая. Это на случай, если тебе вдруг станет плохо.
   — А как же сэндвичи?
   Он засовывает руку в пакет, потом качает головой, понимая, что неприлично доставать их в церкви.
   — Если почувствуешь тошноту, можешь воспользоваться пакетом. Не обращай внимания на сэндвичи, — великодушно говорит он.
   Стараясь не цокать каблуками, к нам подходит миссис Кембридж. Я думала, учительница будет ругаться, но она лишь сочувственно сжимает мне плечо:
   — Ничего-ничего, Джейд, не волнуйся. Может, попросить Вики почитать сочинение вместо тебя?
   Тупо гляжу на миссис Кембридж. Потом понимаю: она имеет в виду Вики-2, которая сидит рядом. Ничего против той не имею, но не хочу ни с кем делить мою Вики:
   — Я сама буду читать.
   Беру тетрадь и смотрю на сочинение. Оно очень короткое. Вики не любила лить воду — сочинения получались нормальными, когда ей удавалось подкупить меня. От имени Вики я все делала лучше — яснее выражала мысли, умело подражала ее стилю…
   Я не видела этой работы, хотя помню название. «Причины для радости»… Мисс Гилмор дала нам послушать старую песню Яна Дьюри.