Страница:
— Убирайся! — грозно рыкнула она.
Джекстро мгновенно ретировался.
Сара промыла и обработала кровоточащие раны. Дауд тихо плакал. Потом достала из тайника эндорфин, заправила инъектор, впрыснула наркотик Дауду. Вскоре тот заснул, тихо бормоча ее имя. Убедившись, что Дауд крепко спит, она осторожно накрыла его одеялом и выключила свет.
— Спи спокойно, — шепнула Сара, поцеловав его в щеку, — теперь я могу купить нам билеты наверх.
Она вышла из комнаты, тихо прикрыв за собой дверь.
Мощный взрыв отбросил диван к противоположной стене. От горячей взрывной волны у Сары перехватило дыхание. Душераздирающий вопль звоном отозвался у нее в голове. Это был такой же предсмертный вопль, какой совсем недавно рвался из груди Принцессы. Ярко-красные языки пламени весело плясали на мебели. Вскочив, Сара бросилась в соседнюю комнату. Пылающая кровать освещала чудовищное зрелище. Кровавое месиво на полу — вот и все, что осталось от Дауда. Дикий крик вырвался у нее из груди. Ничего не соображая, Сара выкинула горящую кровать в пролом в стене и опустилась на колени подле брата. Он был еще жив. Ей вдруг показалось, что Дауд шепчет ее имя.
На востоке, словно отсвет пожарища, алела заря.
Водитель «скорой помощи» сразу потребовал плату. Не спрашивая цену, Сара через компьютер соединилась с банком. По дороге Дауд умирал трижды, и всякий раз, прежде чем вернуть его с того света, врачи требовали все более высокую плату, причем немедленно.
— Это дорого, но если ты заплатишь, твой брат будет жить. — Шофер оценивающе взглянул на обнаженную Сару и добавил: — Если у тебя есть деньги, мы подключим все необходимые аппараты.
В больнице, пока Сара наблюдала, как врачи колдуют над растерзанным телом брата, ее все время уведомляли о стремительно возрастающем счете за лечение. «Нужно обратить наркотики в деньги, — вяло подумала она, — ведь подключенные к телу Дауда аппараты работают без остановки».
Вокруг Сары толпились полицейские, которые хотели узнать, кому понадобилось запускать ракету с кумулятивным зарядом в ее квартиру. Она твердила, что понятия не имеет, но полицейские не отставали, доведя Сару до исступления. Она обхватила голову руками и принялась раскачиваться как безумная. Полицейские, потоптавшись немного, ушли.
Чтобы восстановить силы, обрести ясность мысли и все спокойно обдумать, ей требовался ингалятор. Если люди Каннингхэма следили за ней, рассуждала Сара, то должны были знать, в какой комнате она спит. Когда в квартире погас свет, они решили, что Сара легла спать и запустили ракету как раз напротив того места, где стояла кровать. Только там на этот раз спал Дауд. Они хотели убить ее, ведь Сара могла попытаться использовать в корыстных целях полученные сведения. Но кому она могла их передать? Сара вспомнила последнюю встречу с Каннингхэмом, его печальные глаза. Значит, он знал и хотел намекнуть ей. Наверное, решение о ее ликвидации принимал не он, а другие, возможно, Каннингхэм даже возражал. Но орбиталы с самого начала не собирались оставлять ее в живых. Зачем им церемониться с какой-то шлюхой из «земной грязи», если они уже истребили миллионы людей, а остальных используют как безликую биомассу. Когда надобность в «земной грязи» отпадает, ее просто уничтожают.
В комнату неслышно вошел Гетман. В ушах поблескивали золотые серьги, вокруг умных глаз собралась паутинка морщинок.
— Прости меня, сестрица, — сказал он, — я не подозревал, что дело кончится этим. Пойми меня правильно.
— Знаю, Михаил.
— У меня есть знакомые на Западном побережье. Ты сможешь получить у них работу и остаться там до тех пор, пока Каннингхэм и его люди забудут о твоем существовании.
— Я не могу уехать. — Сара печально посмотрела на изуродованное тело Дауда, к которому были подключены деловито жужжащие и шипящие аппараты.
— Напрасно, Сара. Они не успокоятся, пока не убьют тебя.
Девушка молчала. В душе ее царила пустота. Сара знала, что никогда не сможет справиться с этой пустотой, если снова предаст Дауда. Так и не дождавшись ответа, Гетман осторожно вышел.
— Я заработала на билет, — прошептала Сара.
Джекстро мгновенно ретировался.
Сара промыла и обработала кровоточащие раны. Дауд тихо плакал. Потом достала из тайника эндорфин, заправила инъектор, впрыснула наркотик Дауду. Вскоре тот заснул, тихо бормоча ее имя. Убедившись, что Дауд крепко спит, она осторожно накрыла его одеялом и выключила свет.
— Спи спокойно, — шепнула Сара, поцеловав его в щеку, — теперь я могу купить нам билеты наверх.
Она вышла из комнаты, тихо прикрыв за собой дверь.
ПРОИСШЕСТВИЯ В ТАМПЕ К 8 УТРА: В ГОРОДЕ НАЙДЕНО 12 ТРУПОВ.
СЧАСТЛИВЧИКИ ПОЛУЧАЮТ ПРИБЫЛЬ 5 К 3.
Мощный взрыв отбросил диван к противоположной стене. От горячей взрывной волны у Сары перехватило дыхание. Душераздирающий вопль звоном отозвался у нее в голове. Это был такой же предсмертный вопль, какой совсем недавно рвался из груди Принцессы. Ярко-красные языки пламени весело плясали на мебели. Вскочив, Сара бросилась в соседнюю комнату. Пылающая кровать освещала чудовищное зрелище. Кровавое месиво на полу — вот и все, что осталось от Дауда. Дикий крик вырвался у нее из груди. Ничего не соображая, Сара выкинула горящую кровать в пролом в стене и опустилась на колени подле брата. Он был еще жив. Ей вдруг показалось, что Дауд шепчет ее имя.
На востоке, словно отсвет пожарища, алела заря.
ТВОЕ ТЕЛО ПРОСИТ РАБОТЫ? ОБРАТИСЬ К НАМ
Водитель «скорой помощи» сразу потребовал плату. Не спрашивая цену, Сара через компьютер соединилась с банком. По дороге Дауд умирал трижды, и всякий раз, прежде чем вернуть его с того света, врачи требовали все более высокую плату, причем немедленно.
— Это дорого, но если ты заплатишь, твой брат будет жить. — Шофер оценивающе взглянул на обнаженную Сару и добавил: — Если у тебя есть деньги, мы подключим все необходимые аппараты.
В больнице, пока Сара наблюдала, как врачи колдуют над растерзанным телом брата, ее все время уведомляли о стремительно возрастающем счете за лечение. «Нужно обратить наркотики в деньги, — вяло подумала она, — ведь подключенные к телу Дауда аппараты работают без остановки».
Вокруг Сары толпились полицейские, которые хотели узнать, кому понадобилось запускать ракету с кумулятивным зарядом в ее квартиру. Она твердила, что понятия не имеет, но полицейские не отставали, доведя Сару до исступления. Она обхватила голову руками и принялась раскачиваться как безумная. Полицейские, потоптавшись немного, ушли.
Чтобы восстановить силы, обрести ясность мысли и все спокойно обдумать, ей требовался ингалятор. Если люди Каннингхэма следили за ней, рассуждала Сара, то должны были знать, в какой комнате она спит. Когда в квартире погас свет, они решили, что Сара легла спать и запустили ракету как раз напротив того места, где стояла кровать. Только там на этот раз спал Дауд. Они хотели убить ее, ведь Сара могла попытаться использовать в корыстных целях полученные сведения. Но кому она могла их передать? Сара вспомнила последнюю встречу с Каннингхэмом, его печальные глаза. Значит, он знал и хотел намекнуть ей. Наверное, решение о ее ликвидации принимал не он, а другие, возможно, Каннингхэм даже возражал. Но орбиталы с самого начала не собирались оставлять ее в живых. Зачем им церемониться с какой-то шлюхой из «земной грязи», если они уже истребили миллионы людей, а остальных используют как безликую биомассу. Когда надобность в «земной грязи» отпадает, ее просто уничтожают.
В комнату неслышно вошел Гетман. В ушах поблескивали золотые серьги, вокруг умных глаз собралась паутинка морщинок.
— Прости меня, сестрица, — сказал он, — я не подозревал, что дело кончится этим. Пойми меня правильно.
— Знаю, Михаил.
— У меня есть знакомые на Западном побережье. Ты сможешь получить у них работу и остаться там до тех пор, пока Каннингхэм и его люди забудут о твоем существовании.
— Я не могу уехать. — Сара печально посмотрела на изуродованное тело Дауда, к которому были подключены деловито жужжащие и шипящие аппараты.
— Напрасно, Сара. Они не успокоятся, пока не убьют тебя.
Девушка молчала. В душе ее царила пустота. Сара знала, что никогда не сможет справиться с этой пустотой, если снова предаст Дауда. Так и не дождавшись ответа, Гетман осторожно вышел.
— Я заработала на билет, — прошептала Сара.
3
Лето в Колорадо выдалось жаркое. В воздухе, дрожащем от зноя, словно повисла тоскливая гитарная мелодия.
— Полицейских я уважаю, — сказал Ковбой, — а наемников нет.
Аркадий испытующе взглянул на него, прикрыв глаза от слепящего вечернего солнца, потом кивнул — его устраивал именно такой ответ Ковбоя. Белки глаз у Аркадия отливали желтизной, напоминая слоновую кость изделий Фаберже.
На Ковбоя рыжей волной, словно бархан ненавистного песка, накатило раздражение. Да, ему со всей определенностью не нравился Аркадий с его навязчивой подозрительностью и затаенной ненавистью. Ковбою не терпелось двинуться в путь, но этого человека, похоже, не особенно волнует грандиозность предстоящего, он больше озабочен другим — указать Ковбою его место, лишний раз напомнить, что он не просто его начальник, а большой начальник, и потому Ковбой должен преклонить перед ним колени. Кому такое могло понравиться?
— Верно, черт возьми, — сказал Аркадий, — они предложили свои услуги в Айове и Арканзасе. Нам это ни к чему.
— Если меня обнаружат, я сделаю, что положено. — О таких вещах. Ковбой это знает, всегда говорят недомолвками, не произнося вслух легко подразумевающиеся слова. — Но пусть попробуют сначала найти меня. Мой план поможет мне выйти сухим из воды.
На Аркадии была бледно-фиолетовая шелковая рубашка без воротника, с широкими, стянутыми у запястий рукавами. Талию облегал украшенный вышивкой грузинский пояс, узкие черные штаны с лампасами заправлены в блестящие казацкие сапоги. Волосы у него то и дело вставали дыбом, мерцая искорками электрических разрядов. Свой наряд он недавно приобрел в Гаване, входившей в Свободную Зону Флориды.
— Стиль «крио-макс», — гордо сообщал он всем.
Ковбой улыбнулся про себя: «Ну и идиот!» Его не обманывали показная искренность и фамильярные манеры Аркадия — сердце его столь же холодно, как и ледяные стальные глаза. Только дурак может счесть Аркадия своим другом. Он — посредник, а у посредников не бывает друзей.
Смяв пустой конец экзотической «беломорины», Аркадий закурил. Волосы у него снова встали дыбом, заискрившись оранжевыми огоньками, под цвет пламени спички.
К Ковбою подошел Доджер:
— Иди сам проверь.
— До встречи, Аркадий! — махнул рукой Ковбой и вместе с Доджером направился к машине.
Волосы Аркадия вспыхнули зеленым светом.
— Я видел, как ты показывал ему свой норов, — сказал Доджер, когда они отошли на достаточное расстояние. — Прошу тебя, не зарывайся.
— С этим уродом трудно вести себя нормально, — начал оправдываться Ковбой.
Доджер осуждающе посмотрел на него.
— Он, наверное, смазывает ляжки маслом, когда влезает в свои штаны, — раздраженно добавил Ковбой.
Доджер едва сдержал смех. Он уже немолод. Жизнь изрядно потрепала его, посеребрила густую черную шевелюру над высоким лбом. Под настроение он любил выражаться поэтично. Ковбой испытывал к Доджеру симпатию и настолько доверял ему, что сообщил даже код своего тайного вклада в банке. Доджер иногда казался несколько наивным, но дураком он отнюдь не был.
Ковбой проследил за укладкой груза, потом проверил машину. Ему предстояла трудная дорога. Адская Аллея, как называл ее Доджер.
— Что за груз? — спросил Ковбой, стараясь скрыть подозрительность. — Просто любопытно.
— Хлорамфенилдорфин, — ответил Доджер, отрезая от прессованной плитки кусок жевательного табака. — На Восточном побережье он скоро будет в дефиците. По слухам, больницы дают за него большие деньги, так что у меня есть все основания считать себя благодетелем, ты ведь поможешь многим страдающим людям.
— Лучше бы мы имели право доставлять это легально.
Ковбой рассматривал бронемашину, довольно неуклюжую по сравнению с изящной «дельтой». Может, именно поэтому он до сих пор не дал ей имени, ведь броневик не умел летать.
Теперь Ковбой себя называл «Пони-экспресс», и эти слова вскоре стали его позывными. У машины нет крыльев, так пусть хоть имя из прошлого напоминает о полетах.
Пора. Ковбой устроился на сиденье, воткнул кабель в разъем на правом виске, и поле зрения сразу расширилось, словно к зрительному центру подсоединили третий глаз внешнего обзора. Затем включил компьютер, и на экранах появились карты местности, на которых яркой линией светилась Адская Аллея, точками мерцали замаскированные баки с топливом, старые амбары и глубокие овраги, где можно спрятаться. Все это нанесли на карты разведчики Аркадия.
Ковбой достал из кармана куртки свой собственный инфокубик, вставил его в считывающее устройство, и на экранах возникли новые отметки — места для укрытия, разведанные им самым, больше о них никто не знал. Конечно, Аркадий заинтересован в том, чтобы поход Ковбоя завершился успешно, но кого-нибудь из его окружения могли подкупить каперы. Поэтому Ковбой предпочитал иметь свои собственные тайные укрытия. Так надежнее.
По броне машины забарабанили. В люк заглянул Доджер.
— Пора ехать, Ковбой, — сказал он, выплевывая жевательный табак.
— Сейчас, — отозвался тот, выдернул кабель из разъема на виске, высунулся наружу и взглянул на запад. Где-то там, за горизонтом, остались Скалистые горы цвета красного вина, полевой аэродром, принадлежащий ему и Уоррену. Ковбой почувствовал, как его охватывает странная апатия, смешанная со щемящей тоской.
— Че-ерт возьми, — произнес он, растягивая слова.
— Ничего не поделаешь, — посочувствовал Доджер.
— Вот если бы полететь…
— Ничего, — постарался утешить друга Доджер, — когда-нибудь появятся новые технологии, и способ доставки снова изменится. Ты еще полетаешь.
Заметив Аркадия, истекающего потом в тени дерева рядом с бронированным «паккардом», Ковбой вдруг понял, в чем истинная причина его душевного дискомфорта, и спросил:
— Где он только достает хлорамфенилдорфин?
— Этого нам знать не положено, — пожал плечами Доджер.
— Да еще в таких огромных количествах! Как ты думаешь, правда, что посредниками командуют орбиталы? Говорят, они управляют всем на Земле.
— Тише! — Доджер опасливо покосился в сторону Аркадия.
— Просто я хочу знать, на кого работаю. Если подпольем управляют орбиталы, тогда получается, что мы работаем на тех, с кем боремся. Разве не так?
— А разве мы с кем-то боремся? — не поднимая глаз, спросил Доджер.
— Ты понял, что я имею в виду.
«Если посредники и курьеры, — Ковбой снова взглянул на Аркадия, — всего лишь помогают орбиталам оборачивать деньги, то все разговоры о том, что мы последние свободные американцы на последней свободной дороге, — лишь романтические бредни. Иллюзии. А кто же я тогда на самом деле? Простофиля, шут гороховый на воздушной подушке. И даже еще хуже — инструмент в руках орбиталов».
— Советую тебе сосредоточиться на каперах, это куда важнее, — устало улыбнулся Доджер. — Ты ведь лучший курьер планеты, вот и занимайся своим делом.
Изобразив на лице улыбку, Ковбой захлопнул люк, разделся догола, вставил кабели в разъемы на руках и ногах, прикрепил их к браслетам на запястьях и голенях, присоединил катетер, надел сапоги и противоперегрузочный костюм, устроился в кресле, пристегнувшись к нему ремнями. Теперь его тело надолго останется неподвижным, а чтобы кровь не застаивалась, не затекали конечности, по кабелям будут подаваться электрические импульсы, заставляя мышцы постоянно сокращаться. В прежние времена, когда такой технологии еще не было, у пилотов, лежавших так же неподвижно в пронзающих небо «дельтах», руки и ноги иногда затекали так, что начиналась гангрена. Наконец, Ковбой вставил тонкие гибкие оптоволоконные кабели в разъемы на висках, над ушами, в затылок; осторожно надвинул шлем; на лицо надел резиновую маску, подающую в ноздри анестезирующий газ.
Когда машина станет пробираться сквозь Аллею, тело Ковбоя будет спать, управление возьмет на себя мозг. Все действия давно уже доведены до автоматизма.
Сигналы через пять разъемов на черепе поступали в мозг, и Ковбой мог видеть множество разнообразных вещей. Он словно бы стал душой машины, сердцем ее электронных и механических систем. Ковбой видел все, что происходит вне бронированного кожуха, а также панели управления. Он закрыл глаза и отдал приказ проверить готовность машины. В то же мгновение в мозге вспыхнули сотни индикаторов и датчиков.
Он запустил двигатель. Турбины, разгоняясь, заурчали. Постепенно урчание перешло в громкий вой, из сопла вырвался столб пламени. Не открывая глаз. Ковбой заметил, как Аркадий, Доджер и техники отодвинулись, сквозь дымку выхлопных газов наблюдая за стартом.
Последние несколько дней Уоррен с обычной для него тщательностью проверял все узлы и детали машины. Впрочем, это не совсем машина, есть в ней что-то и от самолета — она движется на воздушной подушке, не касаясь земли.
Ковбой улыбнулся в предвкушении опасной прогулки. Он был уверен, что пройдет со своим зверем через Границу, преодолеет коварную паутину многочисленных ловушек, расставленных по эту сторону Миссисипи. И тем самым еще на одну ступеньку возвысится над остальными знаменитыми курьерами, этими почти мифологическими героями, чьи подвиги давно уже стали легендами, а сами они, со своими глазами-радарами, с телами, напичканными современным оружием, давно превратились в настоящих идолов. Через чувствительные внешние датчики в мозг Ковбоя поступали изображения прерии, освещенной заходящим солнцем. Одновременно он принимал радиосигналы вражеских самолетов-разведчиков. Ковбой почувствовал, как наблюдающие за стартом словно отдаляются от него, уменьшаются в размерах. Теперь они по разные стороны — он может пройти Границу, а они нет. Ковбой смотрел на них с высоты своего величия и славы, жалея и презирая за неспособность испытать радость полета.
Для него уже не имели значения ни больницы в Новой Англии, ни посредники, ни собственное материальное благополучие, ни даже алчные твари, для которых Земля — бесхозный богатый дом, подлежащий скорейшему разграблению. Все это отодвинулось в темное подземелье сознания, и Ковбой полностью сосредоточился на машине. Мучительные подозрения были забыты, настала пора действовать.
Ковбой включил турбонасосы, и сжатый воздух приподнял машину над землей.
В наушниках шлема раздался голос Доджера:
— Ковбой, Аркадий хочет сказать тебе напоследок несколько слов.
— Я уже готов. И-не могу ждать, — недовольно буркнул тот.
— Знаю. Но Аркадий хочет сказать что-то очень важное.
— Ладно, пусть говорит, — неохотно согласился Ковбой.
Аркадий держал микрофон слишком близко к губам, и его голос звучал в голове неприятно громко. «Посидел бы ты сам в этих наушниках, — раздраженно подумал Ковбой, — тогда бы не держал микрофон так близко у своего вонючего хлебальника».
— Это очень ценный груз, — гремел Аркадий, — и я возлагаю на тебя большие надежды.
— Чертовски рад это слышать. — Ковбой знал, что в случае его удачи другие посредники оплатят Аркадию значительную часть расходов, потому что они спят и видят, когда уничтожат миссурийских каперов.
После короткого молчания Аркадий добавил:
— Очень хочу, чтобы ты вернулся. Кроме того, машину оснастили самым дорогим оборудованием, так что постарайся не разбить ее. И не забывай про игрушки. Понимаешь, о чем я говорю? Иначе — от этих чертовых каперов спасу не будет.
— Раз-два, — скомандовал себе Ковбой и машина сорвалась с места.
Вой двигателей заглушил голос Аркадия. Ковбой, представив, как посредник заходится руганью, довольно улыбнулся:
— Пока, ребятки.
Он легко рассмеялся и свернул с дороги. Ничего, местному фермеру заплатят за помятую пшеницу, внакладе не останется. Радиодетекторы показывали, что все пока в порядке и посторонних объектов поблизости нет. Машина ревела, как последний оставшийся в живых динозавр. В мозге Ковбоя весело мерцали синие, зеленые и оранжевые колонки цифр. В душе звучала старинная гитарная мелодия.
На скорости двести километров в час он пересек Границу и помчался по территории Канзаса. Радар, направленный строго вперед, сообщал о попадающихся на пути ямах, рытвинах, домах или автомобилях. Вперед радар посылал предельно слабый сигнал, который можно было обнаружить только с очень близкого расстояния.
Взошла луна. Ковбой сбросил скорость, чтобы не поднимать больших облаков пыли, по которым его могли засечь. Он не хотел ввязываться в драку в самом начале пути. Надо придержать боевые системы для возможных боев в штате Миссури, где в небе хищными коршунами кружат каперы, готовые в любой момент броситься на добычу и растерзать ее.
Скот, напуганный воем турбин, разбегался во все стороны. На полях копошились автоматические уборщики. Роботы медленно двигались в кругах слепящего света, словно охраняющие владения часовые. Но несущаяся машина их не интересовала.
Ковбой усилил сигнал-радара, сориентировал его на север и обнаружил сторожевой самолет. Хотя броню машины покрывал специальный отражающий слой, Ковбой тем не менее свернул в сторону. Самолет, не заметив его, спокойно продолжал свой полет.
Показались чрезвычайно дорогие буровые вышки, похожие на памятники эпохи неолита. Они внедряли в почву специальные бактерии, которые разрушали каменную твердь и создавали плодородный слой. На территории соседнего фермерского хозяйства, закрытого по требованию орбитальных фирм, буровых установок нет — не каждый фермер мог позволить себе подобную роскошь. Ковбой подавил желание протаранить одну из этих башен. Ему следует помнить о главной цели и не отвлекаться на второстепенные дела.
Машина пересекла речушку южнее города Макферсона. Теперь Ковбой был уверен, что проскочит Канзас без осложнений: сторожевые полицейские посты остались позади. Впрочем, сейчас тоже еще можно нарваться, но он считал это маловероятным. И не ошибся. Машина благополучно добралась до окрестностей городка Гридли. Свет ее фар вспугнул сладкие сны водителя заправщика, замершего в сиреневом сумраке у полуразрушенной силосной башни. Здесь Ковбой заправился. Прохладный спирт влился в топливные баки его броневика. Со стороны границы Миссури Ковбой уловил прощупывающие сигналы радаров. Сигналы были сильнее обычных, наверно, каперы плохо подготовились к захвату.
— У них мало денег, Ковбой, — говорил ему Аркадий. — Они не могут позволить себе потерять хоть что-то из своей техники, им позарез нужно захватить какой-нибудь груз.
После Скальной Войны все штаты вдруг потребовали такого суверенитета, о котором раньше не могли даже мечтать. С тех пор так называемое центральное правительство перестало влиять на региональную торговлю, в результате чего штаты Среднего Запада устроили свои собственные таможни, установив непомерные пошлины. На Западе, с его космопортами в Калифорнии и Техасе, куда с орбитальных фабрик доставлялись готовые изделия, границы остались открытыми. Но на Среднем Западе власти решили, что неплохо бы им обогатиться, взимая плату за прохождение товаров через их территорию. Куда бы с тех пор ни доставлялись товары через Средний Запад, они всегда облагались огромными пошлинами.
Поэтому жители Севере-Востока испытывали нехватку всего, что производилось на орбите. Кое-что поступало из Свободной Зоны Флориды. Но эта Свободная Зона находилась под полным контролем орбиталов, которые, сознательно создавая дефицит, не хотели насыщать рынок. В результате Северо-Восток втридорога расплачивался своими скудеющими ресурсами за вечно дефицитные товары с орбиты. Западные штаты могли предложить орбиталам больше ресурсов, поэтому там орбитальные товары были куда дешевле. Настолько дешевле, что оказалось выгодно перевозить их на Северо-восток и получать при этом немалую прибыль. Конечно, при условии, что они доставлялись тайно и беспошлинно.
И контрабанда расцвела пышным цветом. Сначала товары переправлялись на сверхзвуковых «дельтах». Средний Запад ответил на этот вызов самолетами-разведчиками и перехватчиками. Тогда способ доставки изменился — контрабанду стали перевозить на бронемашинах. В ответ власти Среднего Запада учредили сторожевую полицию.
В штате Миссури охотой на контрабандистов, кроме полиции, занимались еще и каперы — наемники, купившие лицензии на отстрел курьеров. С изменением механизма доставки контрабанды власти в одиночку уже не справлялись с потоком машин, поэтому они решили продавать лицензии частным организациям. По конституции только федеральное правительство имело право выдавать каперские свидетельства, но закон здесь давно никто уже не соблюдал, поскольку реальная власть находилась теперь в руках орбиталов, а конституция стала никому не нужной бумажкой.
Каперам разрешили стрелять на поражение, а в качестве награды они получали захваченный груз. Средства массовой информации то и дело сообщали об отличном вооружении наемников — современные радары, чувствительнейшие приборы, способные обнаружить даже самые слабые инфракрасные и звуковые сигналы, самолеты, вооруженные самонаводящимися ракетами и скорострельными пушками.
От Гридли Ковбой неспешно двинулся на северо-восток, помечая на карте летающие радары — беспилотные самолеты, которые управлялись бортовыми компьютерами, снабженными солнечными батареями. С восходом солнца летающие радары автоматически взлетали, а к ночи снижались и парили у самой земли. Раз в два месяца они возвращались на базу, где проходили проверку, а потом снова отправлялись нести свою вахту, постоянно поддерживая связь с базовым компьютером, который при необходимости всегда мог вернуть их обратно. Летающие радары были так малы и легки, что попасть в них было делом практически нереальным.
Ковбой направлялся в гористую местность, расположенную между Нью-Канзас-Сити и плато Озарк. В горах, как он не раз убеждался, люди симпатизировали контрабандистам. У горцев существовала давняя традиция сопротивляться тем, кого они называли «властями». Но гористая местность не позволяла двигаться быстро, а Ковбой любил лихую езду по плоской равнине. К тому же эту часть штата каперы охраняли с особой тщательностью.
Обессиленный закатом, радар медленно парил над землей. Машина спустилась в реку Мере-де-Син и пошла по воде, затем, выпустив направленную антенну, передала зашифрованное сообщение на запад, где Аркадий и Доджер кружили в самолете над восточной частью Колорадо.
Получив сообщение, Аркадий должен отдать приказ своим людям на границе между штатами Канзас и Миссури. Получив команду, они примутся отвлекать внимание каперов, бороздя равнины Миссури, стягивая к себе полицейских и наемников. Когда приманку обнаружат, водители сдадутся без боя. У них ведь нет никакой контрабанды. Заплатят штраф за помятые поля фермеров, и все дела. Риск был невелик, а Аркадий возмещал убытки да к тому же щедро платил водителям. Ну, а если кто-то из них погибал, вдовы и сироты утешались солидной страховкой. Так водители зарабатывали себе и своим семьям на жизнь. Одновременно они еще и тренировались, готовясь к собственным рейсам.
Через минуту после отправки шифрованного сигнала в наушниках Ковбоя раздался голос Доджера:
— Аркадий хотел бы почаще получать от тебя весточки. Он спрашивает, почему ты молчал все это время.
— Они усилили наблюдение и могут засечь наши переговоры.
Некоторое время Доджер молчал. Наверное получал нагоняй от Аркадия. Потом снова заговорил, голос его звучал уже более жестко:
— Ты ведь знаешь, что сигнал почти невозможно обнаружить. Аркадий говорит, что, пройдя заслоны Канзаса, ты обязан был доложить.
— Извини, Доджер, — миролюбиво ответил Ковбой, — но я сейчас нахожусь у самой границы Миссури и не собираюсь с тобой пререкаться. Мне надо работать.
Последовала пауза, видимо, Доджер снова выслушивал нотации босса.
— Аркадий напоминает тебе, что он вложил много средств в твою машину и хочет знать, что с ней происходит.
— Его деньги вернутся с лихвой, а на пустую болтовню у меня нет времени. Я должен ехать, пока меня не засекли. Привет. — Ковбой отключил связь. Нужно будет купить Аркадию какие-нибудь успокаивающие пилюли. Или капли. Он улыбнулся.
Машина выбралась на берег и на большой скорости устремилась на восток. Индикаторы мигнули оранжевыми и красными огоньками. В душе Ковбоя, словно пение ангелов, звучала гитара. Все-таки это — чертовски приятное и увлекательное занятие!
Появление отвлекающих машин вызвало суматоху. В небо внезапно взмыли радары, до того их, видимо, придерживали, надеясь, что они застанут контрабандистов врасплох. Ковбой отбросил предосторожности и увеличил скорость. Машина неслась по полям и холмам, перепрыгивала через препятствия, разрывала проволоку заборов, которая визжала под колесами, словно сумасшедшая женщина. Ковбой умело балансировал на максимальной скорости, от души наслаждаясь бешеной ездой. Ремни Врезались в тело, но Ковбой не замечал боли, внутри у него все так и пело.
Вскоре он миновал Луисбург, проскочил ржавый памятник бойне, происшедшей у Мере-де-Син. Пересохшая земля Миссури, давно не знавшая дождя, пыльным столбом вздымалась там, где проезжала машина.
— Полицейских я уважаю, — сказал Ковбой, — а наемников нет.
Аркадий испытующе взглянул на него, прикрыв глаза от слепящего вечернего солнца, потом кивнул — его устраивал именно такой ответ Ковбоя. Белки глаз у Аркадия отливали желтизной, напоминая слоновую кость изделий Фаберже.
На Ковбоя рыжей волной, словно бархан ненавистного песка, накатило раздражение. Да, ему со всей определенностью не нравился Аркадий с его навязчивой подозрительностью и затаенной ненавистью. Ковбою не терпелось двинуться в путь, но этого человека, похоже, не особенно волнует грандиозность предстоящего, он больше озабочен другим — указать Ковбою его место, лишний раз напомнить, что он не просто его начальник, а большой начальник, и потому Ковбой должен преклонить перед ним колени. Кому такое могло понравиться?
— Верно, черт возьми, — сказал Аркадий, — они предложили свои услуги в Айове и Арканзасе. Нам это ни к чему.
— Если меня обнаружат, я сделаю, что положено. — О таких вещах. Ковбой это знает, всегда говорят недомолвками, не произнося вслух легко подразумевающиеся слова. — Но пусть попробуют сначала найти меня. Мой план поможет мне выйти сухим из воды.
На Аркадии была бледно-фиолетовая шелковая рубашка без воротника, с широкими, стянутыми у запястий рукавами. Талию облегал украшенный вышивкой грузинский пояс, узкие черные штаны с лампасами заправлены в блестящие казацкие сапоги. Волосы у него то и дело вставали дыбом, мерцая искорками электрических разрядов. Свой наряд он недавно приобрел в Гаване, входившей в Свободную Зону Флориды.
— Стиль «крио-макс», — гордо сообщал он всем.
Ковбой улыбнулся про себя: «Ну и идиот!» Его не обманывали показная искренность и фамильярные манеры Аркадия — сердце его столь же холодно, как и ледяные стальные глаза. Только дурак может счесть Аркадия своим другом. Он — посредник, а у посредников не бывает друзей.
Смяв пустой конец экзотической «беломорины», Аркадий закурил. Волосы у него снова встали дыбом, заискрившись оранжевыми огоньками, под цвет пламени спички.
К Ковбою подошел Доджер:
— Иди сам проверь.
— До встречи, Аркадий! — махнул рукой Ковбой и вместе с Доджером направился к машине.
Волосы Аркадия вспыхнули зеленым светом.
— Я видел, как ты показывал ему свой норов, — сказал Доджер, когда они отошли на достаточное расстояние. — Прошу тебя, не зарывайся.
— С этим уродом трудно вести себя нормально, — начал оправдываться Ковбой.
Доджер осуждающе посмотрел на него.
— Он, наверное, смазывает ляжки маслом, когда влезает в свои штаны, — раздраженно добавил Ковбой.
Доджер едва сдержал смех. Он уже немолод. Жизнь изрядно потрепала его, посеребрила густую черную шевелюру над высоким лбом. Под настроение он любил выражаться поэтично. Ковбой испытывал к Доджеру симпатию и настолько доверял ему, что сообщил даже код своего тайного вклада в банке. Доджер иногда казался несколько наивным, но дураком он отнюдь не был.
Ковбой проследил за укладкой груза, потом проверил машину. Ему предстояла трудная дорога. Адская Аллея, как называл ее Доджер.
— Что за груз? — спросил Ковбой, стараясь скрыть подозрительность. — Просто любопытно.
— Хлорамфенилдорфин, — ответил Доджер, отрезая от прессованной плитки кусок жевательного табака. — На Восточном побережье он скоро будет в дефиците. По слухам, больницы дают за него большие деньги, так что у меня есть все основания считать себя благодетелем, ты ведь поможешь многим страдающим людям.
— Лучше бы мы имели право доставлять это легально.
Ковбой рассматривал бронемашину, довольно неуклюжую по сравнению с изящной «дельтой». Может, именно поэтому он до сих пор не дал ей имени, ведь броневик не умел летать.
Теперь Ковбой себя называл «Пони-экспресс», и эти слова вскоре стали его позывными. У машины нет крыльев, так пусть хоть имя из прошлого напоминает о полетах.
Пора. Ковбой устроился на сиденье, воткнул кабель в разъем на правом виске, и поле зрения сразу расширилось, словно к зрительному центру подсоединили третий глаз внешнего обзора. Затем включил компьютер, и на экранах появились карты местности, на которых яркой линией светилась Адская Аллея, точками мерцали замаскированные баки с топливом, старые амбары и глубокие овраги, где можно спрятаться. Все это нанесли на карты разведчики Аркадия.
Ковбой достал из кармана куртки свой собственный инфокубик, вставил его в считывающее устройство, и на экранах возникли новые отметки — места для укрытия, разведанные им самым, больше о них никто не знал. Конечно, Аркадий заинтересован в том, чтобы поход Ковбоя завершился успешно, но кого-нибудь из его окружения могли подкупить каперы. Поэтому Ковбой предпочитал иметь свои собственные тайные укрытия. Так надежнее.
По броне машины забарабанили. В люк заглянул Доджер.
— Пора ехать, Ковбой, — сказал он, выплевывая жевательный табак.
— Сейчас, — отозвался тот, выдернул кабель из разъема на виске, высунулся наружу и взглянул на запад. Где-то там, за горизонтом, остались Скалистые горы цвета красного вина, полевой аэродром, принадлежащий ему и Уоррену. Ковбой почувствовал, как его охватывает странная апатия, смешанная со щемящей тоской.
— Че-ерт возьми, — произнес он, растягивая слова.
— Ничего не поделаешь, — посочувствовал Доджер.
— Вот если бы полететь…
— Ничего, — постарался утешить друга Доджер, — когда-нибудь появятся новые технологии, и способ доставки снова изменится. Ты еще полетаешь.
Заметив Аркадия, истекающего потом в тени дерева рядом с бронированным «паккардом», Ковбой вдруг понял, в чем истинная причина его душевного дискомфорта, и спросил:
— Где он только достает хлорамфенилдорфин?
— Этого нам знать не положено, — пожал плечами Доджер.
— Да еще в таких огромных количествах! Как ты думаешь, правда, что посредниками командуют орбиталы? Говорят, они управляют всем на Земле.
— Тише! — Доджер опасливо покосился в сторону Аркадия.
— Просто я хочу знать, на кого работаю. Если подпольем управляют орбиталы, тогда получается, что мы работаем на тех, с кем боремся. Разве не так?
— А разве мы с кем-то боремся? — не поднимая глаз, спросил Доджер.
— Ты понял, что я имею в виду.
«Если посредники и курьеры, — Ковбой снова взглянул на Аркадия, — всего лишь помогают орбиталам оборачивать деньги, то все разговоры о том, что мы последние свободные американцы на последней свободной дороге, — лишь романтические бредни. Иллюзии. А кто же я тогда на самом деле? Простофиля, шут гороховый на воздушной подушке. И даже еще хуже — инструмент в руках орбиталов».
— Советую тебе сосредоточиться на каперах, это куда важнее, — устало улыбнулся Доджер. — Ты ведь лучший курьер планеты, вот и занимайся своим делом.
Изобразив на лице улыбку, Ковбой захлопнул люк, разделся догола, вставил кабели в разъемы на руках и ногах, прикрепил их к браслетам на запястьях и голенях, присоединил катетер, надел сапоги и противоперегрузочный костюм, устроился в кресле, пристегнувшись к нему ремнями. Теперь его тело надолго останется неподвижным, а чтобы кровь не застаивалась, не затекали конечности, по кабелям будут подаваться электрические импульсы, заставляя мышцы постоянно сокращаться. В прежние времена, когда такой технологии еще не было, у пилотов, лежавших так же неподвижно в пронзающих небо «дельтах», руки и ноги иногда затекали так, что начиналась гангрена. Наконец, Ковбой вставил тонкие гибкие оптоволоконные кабели в разъемы на висках, над ушами, в затылок; осторожно надвинул шлем; на лицо надел резиновую маску, подающую в ноздри анестезирующий газ.
Когда машина станет пробираться сквозь Аллею, тело Ковбоя будет спать, управление возьмет на себя мозг. Все действия давно уже доведены до автоматизма.
Сигналы через пять разъемов на черепе поступали в мозг, и Ковбой мог видеть множество разнообразных вещей. Он словно бы стал душой машины, сердцем ее электронных и механических систем. Ковбой видел все, что происходит вне бронированного кожуха, а также панели управления. Он закрыл глаза и отдал приказ проверить готовность машины. В то же мгновение в мозге вспыхнули сотни индикаторов и датчиков.
Он запустил двигатель. Турбины, разгоняясь, заурчали. Постепенно урчание перешло в громкий вой, из сопла вырвался столб пламени. Не открывая глаз. Ковбой заметил, как Аркадий, Доджер и техники отодвинулись, сквозь дымку выхлопных газов наблюдая за стартом.
Последние несколько дней Уоррен с обычной для него тщательностью проверял все узлы и детали машины. Впрочем, это не совсем машина, есть в ней что-то и от самолета — она движется на воздушной подушке, не касаясь земли.
Ковбой улыбнулся в предвкушении опасной прогулки. Он был уверен, что пройдет со своим зверем через Границу, преодолеет коварную паутину многочисленных ловушек, расставленных по эту сторону Миссисипи. И тем самым еще на одну ступеньку возвысится над остальными знаменитыми курьерами, этими почти мифологическими героями, чьи подвиги давно уже стали легендами, а сами они, со своими глазами-радарами, с телами, напичканными современным оружием, давно превратились в настоящих идолов. Через чувствительные внешние датчики в мозг Ковбоя поступали изображения прерии, освещенной заходящим солнцем. Одновременно он принимал радиосигналы вражеских самолетов-разведчиков. Ковбой почувствовал, как наблюдающие за стартом словно отдаляются от него, уменьшаются в размерах. Теперь они по разные стороны — он может пройти Границу, а они нет. Ковбой смотрел на них с высоты своего величия и славы, жалея и презирая за неспособность испытать радость полета.
Для него уже не имели значения ни больницы в Новой Англии, ни посредники, ни собственное материальное благополучие, ни даже алчные твари, для которых Земля — бесхозный богатый дом, подлежащий скорейшему разграблению. Все это отодвинулось в темное подземелье сознания, и Ковбой полностью сосредоточился на машине. Мучительные подозрения были забыты, настала пора действовать.
Ковбой включил турбонасосы, и сжатый воздух приподнял машину над землей.
В наушниках шлема раздался голос Доджера:
— Ковбой, Аркадий хочет сказать тебе напоследок несколько слов.
— Я уже готов. И-не могу ждать, — недовольно буркнул тот.
— Знаю. Но Аркадий хочет сказать что-то очень важное.
— Ладно, пусть говорит, — неохотно согласился Ковбой.
Аркадий держал микрофон слишком близко к губам, и его голос звучал в голове неприятно громко. «Посидел бы ты сам в этих наушниках, — раздраженно подумал Ковбой, — тогда бы не держал микрофон так близко у своего вонючего хлебальника».
— Это очень ценный груз, — гремел Аркадий, — и я возлагаю на тебя большие надежды.
— Чертовски рад это слышать. — Ковбой знал, что в случае его удачи другие посредники оплатят Аркадию значительную часть расходов, потому что они спят и видят, когда уничтожат миссурийских каперов.
После короткого молчания Аркадий добавил:
— Очень хочу, чтобы ты вернулся. Кроме того, машину оснастили самым дорогим оборудованием, так что постарайся не разбить ее. И не забывай про игрушки. Понимаешь, о чем я говорю? Иначе — от этих чертовых каперов спасу не будет.
— Раз-два, — скомандовал себе Ковбой и машина сорвалась с места.
Вой двигателей заглушил голос Аркадия. Ковбой, представив, как посредник заходится руганью, довольно улыбнулся:
— Пока, ребятки.
Он легко рассмеялся и свернул с дороги. Ничего, местному фермеру заплатят за помятую пшеницу, внакладе не останется. Радиодетекторы показывали, что все пока в порядке и посторонних объектов поблизости нет. Машина ревела, как последний оставшийся в живых динозавр. В мозге Ковбоя весело мерцали синие, зеленые и оранжевые колонки цифр. В душе звучала старинная гитарная мелодия.
На скорости двести километров в час он пересек Границу и помчался по территории Канзаса. Радар, направленный строго вперед, сообщал о попадающихся на пути ямах, рытвинах, домах или автомобилях. Вперед радар посылал предельно слабый сигнал, который можно было обнаружить только с очень близкого расстояния.
Взошла луна. Ковбой сбросил скорость, чтобы не поднимать больших облаков пыли, по которым его могли засечь. Он не хотел ввязываться в драку в самом начале пути. Надо придержать боевые системы для возможных боев в штате Миссури, где в небе хищными коршунами кружат каперы, готовые в любой момент броситься на добычу и растерзать ее.
Скот, напуганный воем турбин, разбегался во все стороны. На полях копошились автоматические уборщики. Роботы медленно двигались в кругах слепящего света, словно охраняющие владения часовые. Но несущаяся машина их не интересовала.
Ковбой усилил сигнал-радара, сориентировал его на север и обнаружил сторожевой самолет. Хотя броню машины покрывал специальный отражающий слой, Ковбой тем не менее свернул в сторону. Самолет, не заметив его, спокойно продолжал свой полет.
Показались чрезвычайно дорогие буровые вышки, похожие на памятники эпохи неолита. Они внедряли в почву специальные бактерии, которые разрушали каменную твердь и создавали плодородный слой. На территории соседнего фермерского хозяйства, закрытого по требованию орбитальных фирм, буровых установок нет — не каждый фермер мог позволить себе подобную роскошь. Ковбой подавил желание протаранить одну из этих башен. Ему следует помнить о главной цели и не отвлекаться на второстепенные дела.
Машина пересекла речушку южнее города Макферсона. Теперь Ковбой был уверен, что проскочит Канзас без осложнений: сторожевые полицейские посты остались позади. Впрочем, сейчас тоже еще можно нарваться, но он считал это маловероятным. И не ошибся. Машина благополучно добралась до окрестностей городка Гридли. Свет ее фар вспугнул сладкие сны водителя заправщика, замершего в сиреневом сумраке у полуразрушенной силосной башни. Здесь Ковбой заправился. Прохладный спирт влился в топливные баки его броневика. Со стороны границы Миссури Ковбой уловил прощупывающие сигналы радаров. Сигналы были сильнее обычных, наверно, каперы плохо подготовились к захвату.
— У них мало денег, Ковбой, — говорил ему Аркадий. — Они не могут позволить себе потерять хоть что-то из своей техники, им позарез нужно захватить какой-нибудь груз.
После Скальной Войны все штаты вдруг потребовали такого суверенитета, о котором раньше не могли даже мечтать. С тех пор так называемое центральное правительство перестало влиять на региональную торговлю, в результате чего штаты Среднего Запада устроили свои собственные таможни, установив непомерные пошлины. На Западе, с его космопортами в Калифорнии и Техасе, куда с орбитальных фабрик доставлялись готовые изделия, границы остались открытыми. Но на Среднем Западе власти решили, что неплохо бы им обогатиться, взимая плату за прохождение товаров через их территорию. Куда бы с тех пор ни доставлялись товары через Средний Запад, они всегда облагались огромными пошлинами.
Поэтому жители Севере-Востока испытывали нехватку всего, что производилось на орбите. Кое-что поступало из Свободной Зоны Флориды. Но эта Свободная Зона находилась под полным контролем орбиталов, которые, сознательно создавая дефицит, не хотели насыщать рынок. В результате Северо-Восток втридорога расплачивался своими скудеющими ресурсами за вечно дефицитные товары с орбиты. Западные штаты могли предложить орбиталам больше ресурсов, поэтому там орбитальные товары были куда дешевле. Настолько дешевле, что оказалось выгодно перевозить их на Северо-восток и получать при этом немалую прибыль. Конечно, при условии, что они доставлялись тайно и беспошлинно.
И контрабанда расцвела пышным цветом. Сначала товары переправлялись на сверхзвуковых «дельтах». Средний Запад ответил на этот вызов самолетами-разведчиками и перехватчиками. Тогда способ доставки изменился — контрабанду стали перевозить на бронемашинах. В ответ власти Среднего Запада учредили сторожевую полицию.
В штате Миссури охотой на контрабандистов, кроме полиции, занимались еще и каперы — наемники, купившие лицензии на отстрел курьеров. С изменением механизма доставки контрабанды власти в одиночку уже не справлялись с потоком машин, поэтому они решили продавать лицензии частным организациям. По конституции только федеральное правительство имело право выдавать каперские свидетельства, но закон здесь давно никто уже не соблюдал, поскольку реальная власть находилась теперь в руках орбиталов, а конституция стала никому не нужной бумажкой.
Каперам разрешили стрелять на поражение, а в качестве награды они получали захваченный груз. Средства массовой информации то и дело сообщали об отличном вооружении наемников — современные радары, чувствительнейшие приборы, способные обнаружить даже самые слабые инфракрасные и звуковые сигналы, самолеты, вооруженные самонаводящимися ракетами и скорострельными пушками.
От Гридли Ковбой неспешно двинулся на северо-восток, помечая на карте летающие радары — беспилотные самолеты, которые управлялись бортовыми компьютерами, снабженными солнечными батареями. С восходом солнца летающие радары автоматически взлетали, а к ночи снижались и парили у самой земли. Раз в два месяца они возвращались на базу, где проходили проверку, а потом снова отправлялись нести свою вахту, постоянно поддерживая связь с базовым компьютером, который при необходимости всегда мог вернуть их обратно. Летающие радары были так малы и легки, что попасть в них было делом практически нереальным.
Ковбой направлялся в гористую местность, расположенную между Нью-Канзас-Сити и плато Озарк. В горах, как он не раз убеждался, люди симпатизировали контрабандистам. У горцев существовала давняя традиция сопротивляться тем, кого они называли «властями». Но гористая местность не позволяла двигаться быстро, а Ковбой любил лихую езду по плоской равнине. К тому же эту часть штата каперы охраняли с особой тщательностью.
Обессиленный закатом, радар медленно парил над землей. Машина спустилась в реку Мере-де-Син и пошла по воде, затем, выпустив направленную антенну, передала зашифрованное сообщение на запад, где Аркадий и Доджер кружили в самолете над восточной частью Колорадо.
Получив сообщение, Аркадий должен отдать приказ своим людям на границе между штатами Канзас и Миссури. Получив команду, они примутся отвлекать внимание каперов, бороздя равнины Миссури, стягивая к себе полицейских и наемников. Когда приманку обнаружат, водители сдадутся без боя. У них ведь нет никакой контрабанды. Заплатят штраф за помятые поля фермеров, и все дела. Риск был невелик, а Аркадий возмещал убытки да к тому же щедро платил водителям. Ну, а если кто-то из них погибал, вдовы и сироты утешались солидной страховкой. Так водители зарабатывали себе и своим семьям на жизнь. Одновременно они еще и тренировались, готовясь к собственным рейсам.
Через минуту после отправки шифрованного сигнала в наушниках Ковбоя раздался голос Доджера:
— Аркадий хотел бы почаще получать от тебя весточки. Он спрашивает, почему ты молчал все это время.
— Они усилили наблюдение и могут засечь наши переговоры.
Некоторое время Доджер молчал. Наверное получал нагоняй от Аркадия. Потом снова заговорил, голос его звучал уже более жестко:
— Ты ведь знаешь, что сигнал почти невозможно обнаружить. Аркадий говорит, что, пройдя заслоны Канзаса, ты обязан был доложить.
— Извини, Доджер, — миролюбиво ответил Ковбой, — но я сейчас нахожусь у самой границы Миссури и не собираюсь с тобой пререкаться. Мне надо работать.
Последовала пауза, видимо, Доджер снова выслушивал нотации босса.
— Аркадий напоминает тебе, что он вложил много средств в твою машину и хочет знать, что с ней происходит.
— Его деньги вернутся с лихвой, а на пустую болтовню у меня нет времени. Я должен ехать, пока меня не засекли. Привет. — Ковбой отключил связь. Нужно будет купить Аркадию какие-нибудь успокаивающие пилюли. Или капли. Он улыбнулся.
Машина выбралась на берег и на большой скорости устремилась на восток. Индикаторы мигнули оранжевыми и красными огоньками. В душе Ковбоя, словно пение ангелов, звучала гитара. Все-таки это — чертовски приятное и увлекательное занятие!
Появление отвлекающих машин вызвало суматоху. В небо внезапно взмыли радары, до того их, видимо, придерживали, надеясь, что они застанут контрабандистов врасплох. Ковбой отбросил предосторожности и увеличил скорость. Машина неслась по полям и холмам, перепрыгивала через препятствия, разрывала проволоку заборов, которая визжала под колесами, словно сумасшедшая женщина. Ковбой умело балансировал на максимальной скорости, от души наслаждаясь бешеной ездой. Ремни Врезались в тело, но Ковбой не замечал боли, внутри у него все так и пело.
Вскоре он миновал Луисбург, проскочил ржавый памятник бойне, происшедшей у Мере-де-Син. Пересохшая земля Миссури, давно не знавшая дождя, пыльным столбом вздымалась там, где проезжала машина.