Уильямс Уолтер Джон. Повелитель плазмы

   — Я заметил на вашем лице следы, — произнес он тихо. — Но подумал, что это ваш любовник…
   — Нет, нет, — быстро возразила она. — Он человек мягкий.
   Константин сначала слегка пожал ее руку своими большими сильными пальцами, потом осторожно погладил ее.
   — Вы многим рисковали, дочь моя, — произнес он громким шепотом. — Значит, для вас это важно.
   — Да, — подтвердила она.
   — Многие гражданские ценности теперь потеряли для меня смысл, — признался он. — А почему они так важны для вас?
   Айя вздохнула. Теплая рука Константина приятно грела ее ладонь.
   — У нас контрактная система трудовых взаимоотношений, — в раздумье сказала она. — А я — иностранка, хотя родилась здесь. Кстати, как и мои родители. И относятся ко мне, как к иностранке. Для многих коренных жителей, в том числе для тех, кто напал на меня, я здесь — нежелательный элемент. Ситуация усложняется тем, что несколько поколений назад мой народ утратил черты нации. А двадцатилетняя гражданская война нанесла сокрушительный удар по семейному укладу. Очень многие так и не опомнились после нее, не нашли себя в новых социальных условиях.
   По лицу Константина пробежала тень. Его пальцы сильнее сжали руку девушки.
   — Неужели я то же самое сделал для своего народа, для челокийцев? — в раздумье тихо произнес он.
   Ей почему-то захотелось пожалеть этого большого и сильного человека, сказать ему что-нибудь ласковое. Но слова застряли где-то в горле.
   — Я не знаю, — только и смогла произнести она. — У барказиан несколько своеобразное представление о себе, поэтому их положение особенно сложное.
   Константин, кажется, ощутил ее душевное стремление, почувствовал желание девушки утешить его. Он отпустил ее руку, поднялся и подошел к перилам. Айя обратила внимание, что впервые за все время их знакомства он поднялся по-стариковски тяжело. Стоя возле перил, Константин неторопливо обводил взглядом бесконечный город.
   — Речь шла не просто о том, чтобы бедные стали богаче, — заговорил он неторопливо и так тихо, что девушке пришлось напрячь слух. — Плохо управляемый метрополис — достаточно заурядное явление, и мне до этого нет никакого дела. Моя цель заключалась в том, чтобы спасти не один метрополис, а весь наш несчастный мир. Только…
   Константин усмехнулся и замолчал. Пауза длилась не менее минуты.
   — Только я не рассчитал самый первый шаг, — продолжил он несколько громче. — А в результате принес только новые несчастья и разрушения. Принес смерть своим сородичам и землякам.
   Он снова на некоторое время умолк, Айя не торопила его, понимая, что Константин сейчас изливал свою душу.
   — Сейчас моя жизненная философия стала иной, — возобновил он размышления вслух. — Я стремлюсь познать себя, постичь возможности плазмы, а не мира… И все же… Все же я не могу забыть прошлое. Мое сердце разрывается на части. Я хочу найти на планете место для своего народа.
   Он вдруг резко обернулся и стремительно подошел к Айе. Она уже поняла, что подобная резкость — черта его натуры. Тем не менее она невольно съежилась внутренне и с опаской посмотрела на огромного, нависшего над ней подобно одной из башен Маг-Тауэрса митрополита. Она ощущала запах его напомаженных волос, тепло его громадного черного тела.
   — Вы поможете мне в этом? — требовательным тоном спросил он.
   Она невольно подняла руку, будто собиралась закрыться ею от гиганта.
   — Я не понимаю, о чем вы просите, — негромко произнесла она, испытывая горячее желание втиснуться в стул, слиться с ним в одно целое.
   — Я хочу, чтобы вы помогли мне воспользоваться этим даром, — прогремел он. — Не просите денег, не убегайте, но помогите мне применить эту силу. Вы сказали, что восхищены моей идеей создать Новый Город, так помогите мне претворить ее в жизнь!
   Айя посмотрела на косичку митрополита и заколку с изображением птицы, парящей в перекрестии лучей плазмы — символ школы Радрита. Девушка изо всех сил пыталась собрать свои разбегающиеся мысли.
   — Я не знаю, чего вы от меня хотите, — упорно повторяла она.
   Неожиданно Константин засмеялся коротким, отрывистым смехом, больше напоминающим лай собаки.
   — Я тоже, — откровенно признался он, сделав шаг назад. — Мне предлагалось много проектов. Я не принимал и не отвергал их. Я даже не знаю, вызывали ли они у меня интерес. Впрочем, возможно, что я просто боялся.
   — Но я не могу придать вам смелости, митрополит, — молитвенно сложила она руки.
   Похоже, сцена стала забавлять его.
   — Разумеется, нет, — произнес он, отходя от нее. — Но вы можете помочь мне советом.
   После того как он сел, она облегченно вздохнула. Напряженность ситуации заметно уменьшилась, и девушка могла позволить себе улыбнуться. Громадный рост митрополита давил на нее почти физически.
   — Мне нужно точно знать, как пользоваться вашей находкой, — произнес он, постукивая костяшками пальцев по столу. — Как найти источник, как лучше подключиться к нему, как транспортировать плазму?
   Айя изумленно посмотрела на него.
   — Но ведь вы — маг, митрополит, — многозначительно произнесла она. — Вы маг, а не я.
   — Понимаете ли, меня никогда не интересовали технические детали, — сказал он, продолжая выстукивать костяшками какую-то неизвестную ей мелодию. — Я овладел использованием плазмы на высоком уровне. Но там, где речь идет о технике…
   Он перестал выстукивать и развел руками.
   — Вот почему мне нужна ваша помощь, — продолжал он. — Вы знаете локальные системы, имеете опыт работы под землей, знаете психологию джасперийцев… Никто из верных мне людей всего этого не знает.
   — Но я же здесь чужая, — напомнила Айя.
   — Это дает определенные преимущества, — наклонился он к ней. — Я хотел бы у вас кое-чему поучиться и надеюсь вас кое-чему научить. Пока мы будем сотрудничать, вы получите неограниченный допуск к плазме на Терминале. И, если захотите, мы с Сорией обучим вас методам ее применения.
   Предложение прозвучало столь неожиданно, что девушка не сразу нашлась, что ответить.
   — Вы это серьезно? — спросила она наконец, после довольно продолжительной паузы.
   — Конечно, — просто ответил Константин. — Вы несомненно обладаете умом и необходимыми данными. Поэтому, уверен, смогу многому научить вас. Причем мы обойдемся без традиционной бессмыслицы мистиков, которую в университете почему-то считают обязательной.
   Айя пришла в себя после того, как получила от митрополита на удивление щедрое предложение, и вернулась к своей главной мысли.
   — Деньги! — произнесла она, пытаясь подавить возникшее чувство тревоги. — Мне все-таки нужны деньги.
   В глазах Константина блеснули озорные искорки.
   — Деньги? — переспросил он. — Хорошо. Давайте поговорим о них. Прошу локти на стол!
   Митрополит положил обе руки на большое блюдо и, улыбаясь, показал ей ладони.
   — Как видите, мне нечего скрывать, — сказал он.
   Эта широко распространенная игра требовала большой сноровки, каждый барказианин постигал ее с колыбели. Словесная перепалка, блеф, уловка, уступка и тут же новое условие…
   Трудно сказать, кто в этой игре — спонсор, а кто — пасколь.
   Константин тоже оказался искушен в игре. Он наслаждался самой возможностью поторговаться и владел солидным набором всевозможных трюков. В конце концов, он имел деньги, которые мог без особого ущерба для себя проиграть. Так что для него игра представляла собой видимость борьбы. Совершенно иначе относилась к ней Айя. Она остро нуждалась в наличности и точно знала, чего стоил каждый клинк. Поэтому каждый шанс выиграть она вырывала зубами. Вот в чем заключалась разница.
   Айя пришла к финишу с двумястами тысячами далдеров; Это значительно превзошло ее самые смелые ожидания. Она отдавала себе отчет в том, что ее первоначальная ставка в один миллион представляла собой чистый блеф.
   Константин постоянно напоминал ей о том, что для сбора такой суммы наличными требуется время. Им нельзя забывать об осторожности, нельзя привлекать к себе внимание. Он также дал ей несколько практических советов насчет того, как надежнее спрятать деньги, чтобы на них не набросилась налоговая полиция.
   — А завтра мы начнем уроки, — сказал на прощание Константин.
   Он вызвал машину, чтобы отвезти Айю домой. Перед тем как уйти с террасы, митрополит, улыбаясь, положил в корзину фрукты и без слов вручил ее гостье.
   Айя чувствовала себя неловко оттого, что он так глубоко проник в ее мысли.

11

   Мартинус припарковал «Эльтон» у северо-западного угла здания Службы Плазмы и, выйдя из машины, величественно возвышался возле нее. Спускаясь к выходу по ступенькам, Айя чувствовала между лопатками легкое покалывание. Не иначе как коллеги провожали ее завистливыми взглядами. Выйдя на улицу, она расправила плечи, подняла голову и с независимым видом направилась к машине, помахивая чемоданчиком. Мартинус распахнул дверцу и склонился в полупоклоне.
   Она подумала, что, будь Константин рядом, он махнул бы на ее коллег рукой, дескать, пусть себе смотрят. А если ему все равно, то с какой стати ей беспокоиться?
   На заднем сиденье девушку ждала корзина с фруктами, сырами и охлажденной бутылкой вина. Айя улыбнулась. Как быстро, оказывается, можно привыкнуть к комфорту! Мартинус занял место водителя, и дверцы закрылись с характерным металлическим клацаньем.
   — Куда мы направляемся, Мартинус? — спросила она.
   — На квартиру митрополита, — ответил он.
   Маховые колеса пришли в движение, и автомобиль тронулся с места. Машина быстро набрала скорость. Девушка удобно устроилась на плюшевом сиденье.
   — Мартинус, вы хорошо отдохнули в воскресенье? — спросила она.
   В зеркальце заднего вида она встретила взгляд усталых глаз водителя. У нее снова возникло ощущение, что лицо Мартинуса заковано в броню, в которой проделаны небольшие отверстия для глаз, рта и носа.
   — Боюсь, что у меня выходной не получился, — безо всяких эмоций ответил он.
   — Жаль, — сочувственно заметила она. — Но, надеюсь, день прошел не впустую?
   — Пришлось работать даже больше, чем в будни, — мягко произнес он.
   «Вот как», — мысленно произнесла она, заложив эту информацию в свой банк.
   Тут из ее кармана высунулся зажим, и девушка затолкала его поглубже. Во время обеденного перерыва она купила несколько зажимов.
   Как обычно, после окончания смены на улице оказалось много машин и пешеходов. Глядя на этот бесконечный поток, Айя с большим удовольствием съела ярко-розовую сливу, кисть винограда и выпила полстакана вина. Вино оказалось сухое. Настолько сухое, что Айе с большим трудом верилось, будто она взяла в рот жидкость. Ей показалось, что она вдохнула некий удивительный воздух. Это волшебное вино еще больше оттенило замечательный вкус фруктов.
   Все-таки как легко привыкаешь к комфорту!
   Она выпила еще полстакана, надеясь, что все же сохранит голову ясной.
   К Константину прибыла группа гостей. Айя встретила их в зеркальной передней, где они ждали лифта. Поднимались потом все вместе, и девушка имела возможность неторопливо рассмотреть каждого. Один из них оказался с крючковатым носом и торчащими из ушей клочками седых волос. Другой, что помоложе, чувствовал себя неловко в скромном синем костюме с кружевами. Третий — благодаря бороде, парчовой круглой шапочке и сутане — очень походил на священника. На его пальцах — кольца, на шее — цепь, камни и другие дорогие украшения в форме незнакомых Айе символов. У всех троих кожа цвета меди, широкие скулы и темные глаза.
   Когда вышли из лифта, незнакомцы вежливо, но без всякого интереса улыбнулись Айе и отступили к стене, давая пройти сопровождавшему ее Мартинусу.
   «Что может быть общего у Константина с этим священником?» — мысленно задала себе вопрос Айя.
   Ей казалось, что им вообще не о чем говорить.
   Через открытую дверь Айя прошла в гостиную мимо охранника в мешковатом костюме, которого хорошо запомнила по первой встрече. Другой охранник стоял у боковой двери, на нее девушка прежде не обратила внимания. Он отвернулся.
   — Здесь эта женщина Айя с Мартинусом, — произнес он в переговорное устройство.
   Повернувшись, он понял, что Айя слышала его доклад. Ему стало неловко.
   — Извините, — пробормотал он.
   — Закройте дверь, — отдал Мартинус указание охраннику таким холодным тоном, что спина девушки подернулась гусиной кожей.
   Охранник мгновенно исчез за дверью. Только тут Айя поняла, почему в помещении зеркальные стены: охранники могли видеть всех, кто выходил из лифта.
   Еще информация в личный банк.
   Вслед за Мартинусом она направилась по спиральной лестнице в длинную комнату, которая выходила на оранжерею. Уже наверху услышала через открытую дверь низкий, глубокий голос Константина.
   — Я им вообще не доверяю, — произнес он.
   — Я на твоем месте поступила бы точно так же, — сказала Сория. — Но тогда зачем ты ведешь с этими людьми переговоры?
   Охранник, открывший было дверь, теперь остановился в нерешительности.
   Айя глазом не моргнув прошла мимо него и вступила в комнату в надежде, что на нее обратят внимание.
   На Константине она увидела мягкий серый костюм с белыми кружевами. Сория красовалась в шелковом жакете с широкими плечами и облегающих брюках ярких тонов. На столике стояли хрустальные вазы с фруктами, напоминая больше предметы искусства. Здесь же сверкали медные подносы, бросали блики бокалы с недопитым вином. Ощущался слабый запах табака.
   Константин и Сория ходили друг за другом вокруг стола.
   — Будь это обычный прием, я велел бы Мартинусу дать им коленкой под зад, да посильнее, — с заметным раздражением произнес Константин. — Но это же не просто прием. Они могут нам помочь.
   — Я дала тебе надежных людей, с которыми можно работать, — шипела Сория. — А ты выбрал этот сброд.
   Тут Сория заметила Айю и в ее глазах сверкнули молнии. Девушка крепче сжала ручку чемоданчика и не отводила глаз от женщины.
   — Если ты хочешь иметь с ними дело, то ты просто сошел с ума, — холодно, но уже несколько спокойнее произнесла Сория.
   Звонко стуча каблуками по мраморным плиткам, она направилась к выходу. Ее обнаженная рука коснулась рукава девушки, и женщина на секунду остановилась.
   — Надеюсь, вы кое-что поняли, — произнесла она.
   Айя перевела взгляд на Константина. Он стоял с опущенной головой, угрюмым выражением лица и… озорным блеском в глазах.
   — Входите, дочь моя, — громко пригласил он Айю. — Считаю, что ваше обучение началось.
   Айя облегченно вздохнула и мысленно призвала себя успокоиться. Пройдя в комнату, она бросила взгляд на грязные тарелки и салфетки.
   — Похоже, мой обед немного затянулся, — произнес Константин.
   С этими словами он снял пиджак, бросил его на стул и закатал рукава рубашки.
   — Если хотите, можете пообедать со мной, — сказал он.
   — Спасибо, я поела в машине, — отказалась девушка.
   Она огляделась и увидела на одном из столиков прекрасную серебряную вазу с экзотическими цветами. Рядом с ней стояла шкатулка с откинутой крышкой. Внутри лежало золотое с платиной ожерелье, сверкавшее бриллиантами.
   Константин проследил направление взгляда Айи. Ленивой походкой он подошел к столику, поднял ожерелье на одном пальце и протянул Айе.
   — Только что я подарил его Сории, — произнес он. — Это работа Форлонга. И мы с ней тут же поссорились. Интересно, почему бы это?
   — Но ведь вы спорили не из-за драгоценностей, — заметила девушка.
   — Слова касались одного, а чувства относились совсем к другому, — произнес он.
   Константин потряхивал ожерельем, свисавшим с его пальца.
   — Похоже, оно пришлось ей не по вкусу, — улыбнулся он. — Если хотите, можете взять себе.
   От его слов у Айи пересохло во рту. В голове зазвенел тонкий нудный голос. Он называл стоимость ожерелья, которая исчислялась сотнями тысяч далдеров. К тому же работа Форлонга.
   «Бери! — звенел этот голосок. — Ну бери же!»
   Айя посмотрела сначала на бриллианты, потом на Константина. На его губах застыла усмешка, в глазах светились искорки презрения.
   «Значит, говоришь, решил испытать? — мысленно произнесла Айя. — Хватит ли духу отказаться от такого предложения? И совсем не случайно обмолвился, что уже подарил это ожерелье Сории».
   Девушка еще раз посмотрела на митрополита. Да, он не шутил, она действительно могла сейчас взять себе украшение. Константину в этот момент нет дела до того, кто станет обладателем ожерелья. Тем не менее Айе стало не по себе. Она почувствовала, как ее вдруг до самых костей пробрал холод. Она облизнула губы.
   — Митрополит, я не думаю, что буду чувствовать себя спокойно с такой дорогой вещью, — с трудом выдавила из себя девушка.
   Он пожал плечами, поискал глазами мусорницу и бросил в нее ожерелье. Оно шлепнулось туда, где находились остатки пищи. Айя отвела глаза в сторону, чтобы не броситься с плачем к мусорнице и не выкопать оттуда свое украшение.
   — Садитесь! — произнес Константин. — Давайте начнем занятие.
   — Здесь? — удивленно посмотрела она на него. — Не на платформе?
   — У меня нет никакого желания забираться в пещеру, — поморщился он. — Плазма Терминала компенсирует затраты, которые мне предстоят здесь.
   «А не продешевила ли я? — подумала Айя. — Может быть, стоило поторговаться? Смотришь, вытянула бы побольше денег».
   Она поставила чемоданчик на пол и села на кожаную софу. Константин взял со стола медный зажим и сел рядом. Только сейчас она заметила, что рядом с софой оборудован трансферный пульт.
   Девушка подняла голову и увидела на стеллаже целый ряд видеоэкранов. Оказалось, что эта комната представляла собой также своего рода командный пункт, где система видео служила для дистанционного управления плазмой. Странно, что Айя не сразу сообразила, где она очутилась.
   Ну что ж, Айя готова приступить к занятию. Она повернулась к Константину и неожиданно для себя обнаружила, что он стал немного ниже ростом.
   «Ясно, у него просто длинные ноги», — подумала девушка.
   Эта информация, конечно, незначительная, но все же…
   Хорошо знай своего спонсора. Так гласит барказианская поговорка.
   Константин посмотрел на Айю.
   — Сория рассказала мне, что на старой пневмостанции вы пользовались для создания экрана плазморучкой, — произнес он. — Это чтобы избежать прямого контакта с источником?
   — Да, — кивнула Айя. — Еще я пользовалась батарейками. Не хотелось бы превратиться в живой факел.
   — Понятно, — произнес он. — Вы поступили разумно. А теперь роль изолятора буду выполнять я. Через зажим я подключусь к источнику и передам вам столько плазмы, сколько вы сможете контролировать. Согласны?
   Она утвердительно кивнула.
   — А могу я воспользоваться своим фокусом? — попросила она разрешения.
   — Если обычно вы им пользуетесь, то, конечно, можете, — разрешил он.
   Айя расстегнула ворот, откинула кружева и извлекла металлический амулет.
   «Интересно, есть ли люди, которые обычно не пользуются фокусом?» — подумала она.
   Константин посмотрел на безделушку, лежавшую на ее бледной ладони, и выражение его лица нисколько не изменилось. Девушка не увидела в его глазах ни жалости, ни снисходительности. Странно, но почему-то от этого ей стало немного легче.
   — Должен предупредить вас, — пристально посмотрел он ей в глаза. — В обмен на обучение и в уплату за использованную плазму вам придется оказать мне некоторые услуги.
   — Стоит ли говорить об этом сейчас? — пожала она плечами. — Давайте подобные вопросы обсудим позже.
   Она ответила так быстро, словно ждала разговора на эту тему. Похоже, что ее реакция понравилась Константину.
   Он взял руку Айи и нащупал пульс. Другой своей рукой он сжал зажим.
   И Айя вдруг ощутила волнующее присутствие плазмы. Она посмотрела в глаза Константина. Его мягкий взгляд вдруг сменился жестким, затем в глазах вспыхнул какой-то необычный, вроде как потусторонний свет, который сначала обжег девушку, а потом стал манить ее. Она почувствовала, как волосы на ее затылке стали подниматься дыбом.

 

 
   Девушка почувствовала себя так, словно ее мозг вдруг осветился изнутри. Мысли приобрели невероятную ясность, рассуждения стали необычайно логичными; то, что прежде казалось непонятным, вдруг прояснилось. Она неожиданно для себя увидела неизвестные ей прежде связи. Факты стали на свои места, завершив единую мозаичную картину. Знания, на приобретение которых люди тратят всю жизнь, ни с того ни с сего оказались преподнесены ей на серебряном подносе.
   С самых первых мгновений и до конца урока Айя постоянно ощущала в своем сознании присутствие Константина. Он непрерывно руководил ее действиями, что-то подсказывал, давал ей энергию. Вместе с тем он оценивал ее выбор и даже хвалил. Айей вдруг овладело чувство полной свободы, той самой свободы, которой ей всегда не хватало и которой она так страстно жаждала.
   В Айе зародилась некая идея, и она поделилась ею с Константином. Их общение проходило без слов. Он обдумал ее предложение и одобрил его.
   Непривычное чудесное ощущение похвалы вдруг повлекло Айю вверх. Она подпрыгнула, а затем, не понимая, как это произошло, вдруг прошла сквозь крышу и стада подниматься все выше и выше. Вот уже рога передающих антенн остались внизу. Она ощутила, что ее разум стал свободен от физической оболочки. Подобное уже случилось с нею однажды, когда она попыталась вызвать Гила, находившегося в Гераде.
   Она поднялась уже высоко над зданием, испытывая непередаваемое ощущение парения. Все силы, притягивавшие ее до тех пор к земле, неожиданно исчезли. Она увидела внизу сеть дорог, представлявшую собой бесконечную решетку с прямоугольными ячейками. Ей припомнилось, что джасперийцы просто обожают прямые углы.
   Город удалялся значительно быстрее, чем в тот раз, когда она поднималась на аэрокаре. Вскоре детали пропали совсем. А вместо этого появилось понимание, осознание того, что под ней сталь и камень, кирпич и бетон. Словом, та самая тяжелая, громоздкая и унылая материя, которая защищает и хранит всю хрупкую жизнь планеты. Та самая, которая сейчас возносит Айю.
   Редкие облака, проплывавшие между Щитом и земной поверхностью, остались уже внизу. Они почему-то напомнили Айе те транспаранты, которыми она пользовалась на работе.
   Девушка продолжала подниматься. Горизонт отступал все дальше и дальше. Город, покрывавший планету сплошной серой массой, стал терять контрастность и превратился в покрытую трещинами необозримо огромную скорлупу.
   Айя посмотрела вверх и едва не лишилась рассудка. Она вовсе не собиралась так близко оказаться возле Щита. А он уже совсем рядом! Он не опаловый, каким кажется с поверхности земли, а раскаленный добела. Таков Щит, источник тепла и света для всей планеты. Айя ощутила его враждебность, его бурлящую энергию, которая имела нечто общее с плазмой и вместе с тем была чужда ей, чужда всему земному. Стоило лишь коснуться ее, и она немедленно уничтожила бы Айю.
   Перед этой яростной, всесокрушающей силой девушка вдруг растерялась и утратила контроль над собой. Ее дух отступил. В тот же момент горизонт накренился и стал куда-то падать, увлекая девушку за собой. Впрочем, она не поняла: падала она или же поднималась. Если она поднималась, то это очень опасно, потому что наверху — Щит. Столкновение с ним равносильно гибели.
   Ее охватила паника.
   «Айя, стабилизируй свое положение! — произнес Константин. — А теперь потихоньку вниз».
   Он находился рядом с ней, он все видел и все понимал.
   Девушка сделала какое-то волевое усилие, и вращение прекратилось. Вместе с Константином она стала плавно опускаться, все больше и больше удаляясь от Щита. Наконец она почувствовала себя в полной безопасности. Теперь ей казалось, что они всего лишь спускаются по лестнице, и он слегка поддерживает ее руку. В этот момент каким-то уголком сознания она понимала, что далеко внизу, в сидящем на мягкой софе теле колотится ее сердце и рвется из горла стон.
   «Такие полеты требуют много плазмы, — сказал Константин. — Она-то и поддерживает живую связь между вашей душой и телом».
   Его голос звучал отчетливо и бодро.
   «В следующий раз мы попробуем подняться из-под земли», — пообещал он.
   — Если хотите, то мы можем вернуться, — нехотя сказала Айя.
   Прямо под ними простерлась серебристая равнина облаков.
   «А можем и задержаться здесь, — отозвался он. — Там, внизу за это время ничего не случится».
   «Плазма представляет собой огромную ценность, — сменил тему разговора Константин. — А вы обратили внимание на то, как мы ее используем? Нужно уменьшить опухоль — в дело идет плазма, рекламировать обувь — снова плазма, вести войну, развлекать детей — все та же плазма. Мы не понимаем той характеристики, которая объединяет плазму со всем, что имеет огромную ценность».
   — Кажется, я вижу то, о чем вы говорите! — неожиданно воскликнула Айя.
   «Кто-нибудь, возможно, скажет, что вот этот наш опыт не что иное, как глупость, — произнес он. — Что это не более чем упражнение в аэронавтике на пределе возможностей плазмы. Но я считаю его полезным хотя бы уж потому, что он помог мне лучше узнать вас. Ведь первое, чего вы захотели, когда обрели свободу, — это летать».
   «Интересно, — подумала Айя. — Там, на софе не зарделись ли мои щеки?»
   «А что может быть лучше желания летать? — продолжал Константин. — В мире много людей, которые отгораживаются от других бетонными и иными стенами. Но вы, к счастью, не принадлежите к их числу. И это делает вам честь».