- Думаю, стоит сразу расставить все точки над "i". Насколько я понимаю, вы надеетесь - полагаю, вопреки вашим же убеждениям - что я смогу представить вам документированную, или по крайней мере, подробную информацию о подобных случаях где-то в другом месте. Что ж, боюсь, ваши убеждения соответствуют истине. Я не могу этого сделать. Я никогда не слышал ни о чем похожем.
- Вы совсем не верите этим молодым женщинам? - с грустью спросил викарий.
Доктор покачал головой.
- Как человек науки, я должен был бы сказать "нет". Но, исходя из того, что я слышал, как врач-практик я склонен поверить, что они говорят правду - настолько, насколько они осознают это сами.
- Рад слышать это от вас, доктор. Очень рад. Но "настолько, насколько они осознают сами" - что это означает? Стирание памяти? Конечно, есть вещи, которые скрываются глубоко в подсознании. Но трудно поверить, чтобы таким образом... Кроме того, их же трое! Может быть, что-то связанное с гипнозом, как вы думаете? Кто-то с помощью гипноза воздействует на память своих жертв и стирает из нее информацию о событии? Такое возможно?
Прежде чем ответить, доктор Уиллерс почти минуту смотрел на огонь, попыхивая трубкой. Потом повернул голову и с серьезным видом взглянул на растерянное лицо преподобного Хьюберта.
- Ну что ж, скажу вам всю правду, мистер Либоди. Все равно придется, рано или поздно. Мне известно, что вы близко знаете многих из своей паствы; вероятно я знаю своих пациентов не столь хорошо, но в силу профессии мне приходится слышать о том, чего, возможно не слышите вы. Так вот, дело касается не только этих трех молодых женщин - в подобной ситуации, если в ближайшее время ничего не предпринять, окажется большая часть поселка, и это сильно ударит всем по нервам, если не хуже.
Викарий удивленно посмотрел на него.
- Большая часть? - слабым голосом переспросил он. - Насколько большая?
Доктор не ответил и продолжал:
- Вы говорили о трех молодых женщинах, которые испугались, хотя они достаточно умны. Но я могу сказать, что есть много и других, столь же напуганных, но менее умных. Некоторые из них оказались в гораздо худшей ситуации, чем те три. Вы слышали о молодой миссис Дорри?
- Я знаю, что с ней не все в порядке. Жена говорила мне. Она?..
Доктор с серьезным видом сказал:
- Я вынужден нарушить профессиональную тайну - думаю это оправдано, чтобы вы поняли, перед лицом чего мы оказались. Около недели назад молодой Том Дорри приехал домой в отпуск с флота. Последний раз он был дома восемнадцать месяцев назад, и что же он видит? Он видит, что жена его страшно расстроена, и, наконец, вытягивает из нее, что она ждет ребенка. Что ж, он не Харриман; он не бьет ее. Вместо этого он молча собирает свои вещи и уходит. Он отправляется к матери и рассказывает ей, почему пришел. К его удивлению, мать принимается защищать девушку и просит его вернуться. Он говорит, что проклянет себя, если сделает это. Некоторое время они спорят, наконец она прибегает к последнему доводу - догадайтесь-ка, что это - да, она тоже беременна. И она понятия не имеет, как это могло случиться. Много лет она была почтенной вдовой, и вот... А если это могло произойти с ней, то может и с другими. Итак, молодой Том совершенно сбит с толку. Он выходит из дома матери и час или два с ошеломленным видом бродит вокруг. Наконец, немного успокаивается и, все еще озадаченный, решает вернуться домой. Там он находит свою жену лежащей на полу, а возле нее пустую аптечную склянку. К счастью, у него хватило ума сразу же прибежать ко мне.
Преподобный Хьюберт горестно покачал головой.
- Бедная девочка, - сказал он. - Бедная девочка... Я и не думал...
- Вообще-то, - продолжал доктор, - она почти сразу пришла в себя, хотя и не изменила своих ужасных намерений. И если есть другие женщины, испытывающие такое же отчаяние, а я почти уверен, что они есть, трагедия может произойти в любой момент...
- Кроме того, - добавил он, - имеется еще один нюанс, не менее тревожный. За последние две недели меня вызывали к двум женщинам, упавшим с лестницы, и к одной, потерявшей сознание в горячей ванне. Я, конечно, не могу быть полностью уверен, но в нынешних обстоятельствах эти случаи следует считать весьма показательными. Есть и другие странности - например, одна молодая женщина вдруг купила велосипед и теперь отчаянно пытается заехать на каждый пригорок в округе. Так что теперь вы видите, почему нам нужно было встретиться. Нельзя позволить этому продолжаться. До сегодняшнего дня нам везло - насколько мне известно - но мы не можем и дальшее рассчитывать на везение. Этому необходимо положить конец.
Викарий побледнел.
- Это ужасно, - сказал он. - Я имею в виду, это не просто ужасно. Это... это... так страшно... непонятно... Как вы думаете, со сколькими это случилось?
Доктор Уиллерс поколебался.
- С определенностью я могу сказать лишь об относительно немногих, но судя по некоторым признакам, по словам медсестры и по наблюдениям моей жены, их достаточно.
Преподобный Хьюберт с раздражением сказал:
- "Достаточно" мне ничего не говорит. Десять, двенадцать? Мы должны иметь какое-то представление о масштабах проблемы, прежде чем пытаться ее решать.
Доктор снова зажег трубку, затем вынул изо ее рта и внимательно осмотрел, после чего перевел взгляд на викария.
- Точно никто не может знать, вы же понимаете, - сказал он. - Но я могу предположить - вероятно, не меньше шестидесяти.
Преподобный Хьюберт уставился на него, не в силах вымолвить ни слова. Он молча застыл с открытым ртом, и, наконец, выговорил:
- Шестидесяти?..
Доктор Уиллерс кивнул.
- Но почему шестьдесят? Почему не пятьдесят, или тридцать, или двадцать?
- Может быть и так, - заметил доктор, - но шестьдесят с небольшим - это, по моим оценкам, количество женщин в поселке, способных иметь детей.
Наступила долгая тишина. Викарий побледнел еще больше и стал нервно потирать ладони и переплетать пальцы.
- Но, Уиллерс, не хотите же вы сказать... Ведь не все же они...
- С научной точки зрения, меня поражает не само количество. Единственный случай я считаю столь же невероятным, как и шестьдесят таких случаев. Если одинаковые условия приводят к одинаковым результатам, тут удивляться нечему. Но, естественно, будет и некоторый процент ошибок.
- Но как вообще такое могло произойти?
- Честно скажу, на этот счет у меня нет никаких идей, - сказал доктор. - Однако с идеями можно и подождать. Главный вопрос сейчас что с этим делать? Больше всего будут страдать незамужние женщины. Как мне кажется, сейчас первое и самое важное - перестать делать из этого тайну, разделить с ними их беду и снять их страхи. Это позволит избавится от неразберихи, чувства вины и тревоги. И я хотел бы начать как можно скорее, пока мои пациентки не стали прыгать с лестниц и тому подобное.
- Да, да, конечно, я понимаю, - согласился викарий. - Но позвольте мне немного подумать. Для меня это слишком большое потрясение.
Доктор Уиллерс, однако, продолжал настаивать на своем.
- Думать некогда. Это крайне срочно. Каждый день промедления опасен. Я и так отложил этот разговор на несколько дней - ждал, пока не состоится свадьба. Мне кажется, что к этому стоит привлечь Зеллаби.
- Зеллаби? - с некоторым сомнением переспросил викарий.
- Речь идет о миссис Зеллаби. Это предложение моей жены, и я думаю, вполне разумное. Миссис Зеллаби - женщина умная, рассудительная, еще молодая, но и достаточно взрослая, чтобы вынести этот груз. Она мыслит здраво, и ее будут слушать - тем более, что она ... э... сама в таком же положении.
Викарий задумался. И хотя он был почти уверен, что миссис Либоди тоже находится "в положении", и ее, как жену, следовало бы посвятить в суть дела, он вынужден был признать, что вряд ли имеет смысл рассчитывать на ее помощь. Что же касается миссис Зеллаби, то она, несомненно, была инициативна, общительна и пользовалась уважением. Он кивнул в знак согласия.
- Хорошо, - одобрительно сказал доктор. - Сегодня Зеллаби беспокоить не стоит, но лучше бы договориться о встрече на завтра. Тогда, если миссис Зеллаби... - Его прервал стук в дверь.
Викарий пошел к двери и быстро вернулся.
- Вас хочет видеть молодой Плэтч, доктор. Он говорит, что его сестре внезапно стало очень плохо, и не могли бы вы немедленно приехать?
Полтора часа спустя доктор Уиллерс снова ехал в поместье Кайл. За время, прошедшее после беседы с викарием, он еще сильнее стал ощущать необходимость безотлагательного принятия мер. Однако, они не учли одного щекотливого момента - наверняка миссис Зеллаби считает свою беременность вполне нормальной, каковой она могла оказаться и на самом деле, но посвятив ее в суть дела и попросив о помощи, они посеяли бы в ее душе сомнения.
Тем не менее, прежде чем предложить миссис Зеллаби принять участие в обсуждении плана действий - а подобное совещание следовало созвать как можно скорее, - нужно было все ей объяснить.
К несчастью, это приходилось делать в спешке, но спешить было необходимо. Как раз в этот момент несколько женщин могли собираться с духом, готовясь к отчаянным поступкам, последствия которых могли бы оказаться намного хуже, чем для бедной перепуганной Рози Плэтч, выпившей полбутылки средства для дезинфекции...
В усадьбе Кайл никто не открыл на его стук, и он вошел внутрь. Конфетти было уже подметено, и холл имел свой нормальный, непраздничный вид. Из дальних комнат доносились женские голоса и звон посуды. Доктор подошел к двери кабинета и постучал. Приглушенный голос сказал: "Войдите". Зеллаби с утомленным видом возлежал в кресле.
- В чем дело? - не оборачиваясь, спросил он. - Свой долг я исполнил, сделал все, что мне было поручено. В холле... а, это вы, доктор. Заходите. Я думал, им опять от меня что-то нужно. Садитесь. Будете свидетелем. Вы видели, проходя через холл, хотя бы один оставшийся символ плодородия? Думаю, нет. Меня до сих пор удивляет, что простое решение мужчины и женщины образовать пару требует подобного беспорядка. Помню, на моей первой свадьбе...
По опыту доктор знал, что, если решительно не перехватить инициативу у Гордона Зеллаби, она останется за ним надолго. Поэтому он сразу же перебил:
- Я пришел по очень серьезному и срочному делу, мистер Зеллаби. Если бы не это, я бы к вам сегодня не врывался. Вы можете уделить мне четверть часа?
- Конечно, мой дорогой друг. Снимайте пальто и садитесь. Хотите выпить? Кое-что еще осталось. Не пропадать же добру...
Доктор отказался.
- Мистер Зеллаби, - твердо продолжал он, - я только что от викария. Возникла ситуация, в которой мы пришли к выводу, что нуждаемся в помощи - более того, в помощи вашей жены - и очень срочно.
Судя по его тону, это действительно было так. Зеллаби оставил поиски шерри и сел.
- Только не говорите мне, будто что-то не в порядке. В конце концов, они законно поженились...
- Конечно-конечно, - нетерпеливо сказал доктор. - Дело совсем в другом. Оно касается всего поселка. Этот вопрос жизненно важен для всех нас.
Зеллаби более внимательно взглянул на него, кивнул и, откинувшись на спинку кресла, приготовился слушать.
- Продолжайте, друг мой, - сказал он.
Доктор рассказал о своих наблюдениях, выводах и страхах, а в заключение добавил:
- Как раз перед тем, как приехать сюда, я отправил в трейнскую больницу девочку. Бедняжка пыталась покончить с собой - в семнадцать лет.
Несколько минут они молча смотрели на огонь. Наконец Зеллаби сказал:
- У меня нет оснований не доверять вам. Вы человек науки, а это значит, что в н е вашего поля деятельности вы можете принимать чтолибо на веру так же, как и все мы, зато в н у т р и него требуете доказательств. Поскольку дело касается вашей профессиональной репутации, вы наверняка сделали все возможное, чтобы опровергнуть свои же собственные наблюдения, и вам это не удалось. Я уже слишком стар, чтобы тратить время на бессмысленные споры. Поэтому перейдем к делу.
Вы говорите, что, по вашему мнению, почти все женщины в Мидвиче, способные иметь детей, беременны - и, более того, все они , за несколькими исключениями, на одном и том же сроке. Это вы считаете, мягко говоря, ненормальным. Но совсем недавно здесь было другое событие, которое тоже нельзя считать нормальным. Таким образом, нынешняя ситуация может быть как-то связана с тем, что в поселке называют Потерянным днем. Вы с викарием пришли именно к этому выводу?
- Сам я считаю, что это весьма вероятно, - заметил доктор Уиллерс, - но о викарии сказать ничего не могу. Полагаю, сейчас он слишком сбит с толку, чтобы вообще делать какие-то выводы.
Зеллаби кивнул.
- Понятно. Этот вопрос так же лежит в сфере его интересов, как и в вашей, но, в отличие от вас, у него нет того утешения, которое дает наука.
- Наука, - сказал доктор, - пока что дает мне слишком мало утешения.
Зеллаби покачал головой.
- Здесь вы ошибаетесь, доктор. Ведь известно, что все имеет свои причины, и рано или поздно они обнаружатся. Викарий же находится в куда более сложном положении. Ему приходится призывать на помощь всевозможные метафизические гипотезы - вроде посещения нас нечистой силой - которые могут наводить его на весьма беспокойные размышления. Стая злых духов или шабаш...
- Наверное, с выяснением причин можно и подождать, - с легким нетерпением предложил доктор. - Меня привели сюда нынешнее положение дел и необходимость немедленных действий. Я хотел спросить, не могла бы миссис Зеллаби... - он замолчал, не зная с какой стороны лучше подойти. Зеллаби терпеливо ждал. Доктор начал с того, что объяснил необходимость прежде всего снять напряжение. - Затем, - сказал он, когда обстановка немного разрядится , мы сможем продумать дальнейшие меры.
- А моя жена? Какое она имеет к этому отношение?
Доктор повторил все, что говорил о ней викарию.
- Видите ли, я считаю, что сейчас это наиболее правильный путь. Я мог бы, конечно, собрать всех и поговорить с ними сам, но мне кажется, что сейчас они нуждаются прежде всего в чувстве солидарности и взаимной поддержке, то есть в том, чего легче будет достичь, если исходить это будет от кого-то из них самих, а не со стороны.
Зеллаби, слегка нахмурившись, взглянул на доктора.
- Кого-то из них самих... - пробормотал он. Потом помолчал задумчиво несколько минут и, наконец, сказал:
- Кажется, понятно. А может и нет... Я полагаю, вы сами не знаете.
- Не знаю, - признался доктор. - Здесь есть и другая трудность. Пока большинство замужних женщин относятся к своей беременности спокойно, но стоит им узнать правду - она окажется для них потрясением. У них неминуемо возникнут сомнения, как только они узнают об остальных. Может быть, вы считаете, что мне лучше самому объяснить все миссис Зеллаби?
Зеллаби кивнул.
- Да, так будет лучше всего, - согласился он. - Но чуть позже. Сейчас мне хотелось бы выпить. Вам, я полагаю, тоже?
На этот раз доктор согласился. Зеллаби налил два бокала бренди с содовой. Он уже поднес свой бокал к губам, как вдруг неожиданно снова поставил его.
- Боже мой! - сказал он. - И Феррелин тоже?..
C минуту он разглядывал ее портрет над камином, а потом с ошеломленным видом медленно покачал головой и отбросил назад свои седые волосы. Затем взял бокал, залпом отпил половину и на несколько минут угрюмо уставился в ковер. Наконец, он встряхнулся, допил оставшееся бренди и заговорил в обычной манере:
- Напрашиваются три - нет, наверное, четыре - возможности. Однако, поскольку вы об этом не упомянули, я буду считать, что все, что могло произойти во время Потерянного дня, не является тем, что первым пришло бы в голову как нормальному человеку, так и извращенцу... Мы можем это исключить?
- Со всей определенностью, - согласился доктор.
Зеллаби кивнул.
- Итак. У некоторых низших форм жизни можно вызвать партеногенез, не так ли?
- Но, насколько известно, ни у млекопитающих, ни у любых высших форм этого сделать нельзя.
- Понятно. Запомним эти слова - "насколько известно". Далее, есть возможность искусственного осеменения.
- Есть, - согласился доктор.
- Но вы так не думаете?
- Не знаю. Это кажется невероятным.
- Далее, - продолжал с мрачным видом Зеллаби, - возможна имплантация, которая приводит к тому, что кто-то, Хаксли, кажется, называл "ксеногенез", то есть к рождению существа, непохожего на родителя - или, вернее сказать, носителя?
Доктор Уиллерс нахмурился.
- Надеюсь, этого с ними не случилось. Я, конечно, понимаю, почему вы так подумали, так ж, наверняка, думает и кто-то из персонала Фермы, но неужели весь поселок?..
- Да, - сказал Зеллаби. - Возможно, наши предположения и не правомерны, но в нынешних обстоятельствах неизбежно появление самых жутких фантазий.
- Пожалуй, вы правы. Я старался не думать о такой возможности. Доктор Уиллерс плотно сжал губы и покачал головой. - Мы должны сделать все, чтобы это проверить, пока еще не началась паника. Поэтому советую вам с максимальным пренебрежением высмеивать любые подобные гипотезы, если вы их услышите, а я попрошу о том же Кримма и его людей.
- Что ж, не плохой способ мягкой цензуры, - согласился Зеллаби. Трудно представить, как все это ощущает женщина. Могу сказать одно если бы мне предстояло, даже при самых благоприятных обстоятельствах, произвести на свет новую жизнь, такая перспектива внушала бы мне страх. Но если бы у меня были основания подозревать, что на свет появится какая-то необычная форма жизни, я бы, наверное, просто сошел с ума. С большинством женщин этого, конечно, не случится, они более устойчивы психически, но с некоторыми такое случиться может, поэтому лучше всего будет убедительно отмести такую вероятность.
Зеллаби замолчал, размышляя и все более мрачнея.
- О Боже, - внезапно сказал он.
- Что еще? - спросил доктор.
- Я сейчас сообразил, что нам не сохранить этого в тайне - по крайней мере, надолго. Как только наша история попадет в газеты, она станет единственной темой, которую они будут обсуждать. Особенно последнее предположение, оно по-настоящему дьявольское, и вполне способно доставить удовольствие читателям, скажем, "Рефлектора"... Нас будут трепать не меньше шести месяцев, причем сплетни в цене будут только расти. Это их работа, доктор. Подборки статей с различными точками зрения, ежедневные комментарии - они выжмут сенсацию до последней капли, и мы не сможем сделать ничего, чтобы их остановить.
Доктор несколько минут думал, потом тяжело сказал:
- Вы правы, конечно. Этого я не предусмотрел. Есть только один выход - они не должны ничего узнать.
- Гм, -скептически сказал Зеллаби. - Гм.
- Это вполне возможно, - настаивал доктор. Прежде всего, в наши события не так то легко поверить. Они будут подозревать, что это мистификация - ведь их уже не раз мистифицировали. Если же они всетаки заинтересуются темой, им потребуется куча доказательств. Помните, они возьмутся только за что-то стоящее, не второстепенное. Они должны быть уверены, что в конце концов их не поднимут на смех. Кроме того, их будет беспокоить возможность диффамации, и из-за этого их позиция окажется весьма ненадежной - я только сейчас начинаю понимать, насколько ненадежной.
- Вполне разделяю вашу точку зрения, - заметил Зеллаби. - Но это вовсе не обязательно заставит их отказаться от такого шанса.
- Я думаю, способ есть. Конечно, придется привлечь Кримма. Он сможет связаться со Службой Безопасности, если только возникнут какието признаки интереса со стороны прессы. Не забудьте, они все еще занимаются делом Потерянного дня. Но самое главное - это хранить все в тайне. Ни одна душа за пределами Мидвича не должна ничего знать. Тогда у нас будет шанс.
- Несомненно - если только это получится, - согласился Зеллаби.
- Черт возьми, Зеллаби, это необходимо сделать. Наш долг перед этими женщинами - проследить, чтобы было сделано все возможное. Они мои пациентки. И я не хочу, чтобы толпа охотников за сенсациями свела их с ума.
- Мы сделаем все возможное, - согласился Зеллаби и продолжал, внимательно глядя на доктора: - Надеюсь, вы простите меня, доктор, если я скажу о том, о чем вы наверняка уже думали. Вам, конечно, уже приходилось отказываться от всемирной славы?
- Слава бывает разная, - ответил Уиллерс. - Иную и врагу не пожелаешь. Я веду записи, которые, возможно, когда-нибудь опубликую.
Зеллаби кивнул и вернулся к предыдущему вопросу.
- Шесть месяцев, - сказал он. - Все может быть. Мы сделаем все, что в наших силах. Когда наступит развязка, главные страхи окажутся позади.
- И все станет проще, если родятся нормальные дети, - согласился Уиллерс.
- А если нет?
Доктор, побледнев, взглянул на него и покачал головой.
- Тогда не знаю.
Наступившее долгое молчание прервал Зеллаби.
- Я схожу за женой, - сказал он.
Дверь за ним закрылась. Доктор Уиллерс неподвижно сидел в кресле, безвольно положив руки на колени и, сильно наклонившись вперед, невидящим взглядом смотрел куда-то вдаль сквозь красные языки пламени.
10. Хранить в тайне
Подготовка к тому, что было не слишком информативно названо "Специальным Срочным Собранием Особой Важности Для Каждой Женщины Мидвича", проводилось активно и добросовестно. Нам нанес визит Гордон Зеллаби, которому нескольких словах удалось передать драматизм ситуации. Он без труда получил от Джанет обещание придти в мэрию на следующий день.
Зеллаби твердо отклонил все наши попытки что-либо из него вытянуть.
- Прошу меня извинить, - сказал он, - но могу лишь сообщить, что мы организуем небольшой неофициальный комитет, и будем очень рады, если вы согласитесь нам помочь - после того, как ваша жена услышит, что будет там сказано, и вы обсудите это друг с другом.
На собрание пришло удивительно много народу. Присутствовало почти девяносто процентов женского населения Мидвича, и запланированное повторное собрание для тех, кто не смог придти, должно было стать немногочисленным.
Когда люди убедились, что это не очередная компания по гражданской обороне или подобного рода мероприятие, возникло закономерное любопытство: что же заставило доктора, викария, их жен, окружную медсестру и обоих Зеллаби обзвонить весь Мидвич и передать женщинам персональные приглашения.
Два главных организатора собрания сидели на возвышении, по обеим сторонам от немного бледной Антеи Зеллаби. Доктор нервно курил. Викарий, казался погруженным в размышления, от которых он время от времени отрывался, чтобы сказать что-то миссис Зеллаби и выслушать ее рассеянный ответ. Подождав минут десять опоздавших, доктор попросил закрыть двери и кратко, но все еще малопонятно, призвал собрание отнестись к делу со всей серьезностью. Викарий поддержал его, сказав в заключение:
- Я очень прошу вас внимательно выслушать все, что скажет миссис Зеллаби. Мы в неоплатном долгу перед ней за ее согласие выступить перед вами. И я хочу, чтобы вы заранее знали, что все, что она собирается сказать вам, одобрено доктором Уиллерсом и мной. Уверяю вас, мы возложили на нее такое бремя лишь потому, что объяснить суть дела женщинам лучше всего сумеет тоже женщина. Мы с доктором сейчас покинем вас, но останемся поблизости. Когда миссис Зеллаби закончит, мы, если вы пожелаете, вернемся сюда и постараемся ответить на ваши вопросы. А теперь прошу со всем вниманием выслушать миссис Зеллаби.
Он кивнул доктору, и они оба вышли через боковую дверь. Дверь за ними закрылась, однако неплотно.
Антея Зеллаби отпила воды из стакана, и взглянула на свои руки, лежавшие на записях. Потом подняла голову, ожидая, пока утихнут разговоры. Когда наступила тишина, Антея внимательно оглядела зал, будто пытаясь всмотреться в каждое лицо.
- Прежде всего, - сказала она, - должна вас предупредить. Мне будет трудно говорить то, что я собираюсь вам сообщить, а вам трудно будет в это поверить, и всем нам будет трудно это сразу понять.
Она замолчала, опустив глаза, а потом продолжила:
- Я жду ребенка. Я очень, очень рада этому и счастлива. Это естественно для женщины - хотеть детей и радоваться, узнав, что они будут. Бояться этого неестественно и нехорошо. Дети приносят радость и счастье. Но, к сожалению, в Мидвиче есть женщины, которые не могут испытывать сейчас такие чувства. Некоторые из них глубоко несчастны и не ощущают ничего, кроме стыда и страха. Именно ради них мы и собрались - чтобы помочь им и успокоить их.
Она снова оглядела зал. Ее слушали, затаив дыхание.
- У нас произошло нечто очень, очень странное. Причем, не с одной или двумя, но почти со всеми женщинами в Мидвиче, способными иметь детей.
Зал слушал Антею в безмолвном оцепенении. Однако, не успев закончить, она заметила справа какое-то шевеление и шушуканье, и взглянув туда, увидела мисс Латтерли и ее закадычную подругу мисс Лэмб.
Антея прервала свою речь на середине фразы и стала ждать. Она слышала возмущенный голос мисс Латтерли, но слов разобрать не могла.
- Мисс Латтерли, - громко позвала она. - Насколько я понимаю, вы считаете, что тема данного собрания лично вас не касается?
Мисс Латтерли встала и дрожащим от возмущения голосом сказала:
- Вы совершенно правы, миссис Зеллаби. Я никогда в жизни...
- Тогда, поскольку это дело крайней важности для многих из присутствующих, я надеюсь, вы больше не будете мешать мне. Или, может быть, вы предпочитаете покинуть зал?
Мисс Латтерли стояла, твердо глядя на миссис Зеллаби.
- Все это... - начала она, но передумала. - Очень хорошо, миссис Зеллаби. Я заявлю свой протест против вашей неслыханной клеветы на всех нас в другой раз.
Она с негодованием повернулась к выходу, но помедлила, явно ожидая, что мисс Лэмб последует за ней.
- Вы совсем не верите этим молодым женщинам? - с грустью спросил викарий.
Доктор покачал головой.
- Как человек науки, я должен был бы сказать "нет". Но, исходя из того, что я слышал, как врач-практик я склонен поверить, что они говорят правду - настолько, насколько они осознают это сами.
- Рад слышать это от вас, доктор. Очень рад. Но "настолько, насколько они осознают сами" - что это означает? Стирание памяти? Конечно, есть вещи, которые скрываются глубоко в подсознании. Но трудно поверить, чтобы таким образом... Кроме того, их же трое! Может быть, что-то связанное с гипнозом, как вы думаете? Кто-то с помощью гипноза воздействует на память своих жертв и стирает из нее информацию о событии? Такое возможно?
Прежде чем ответить, доктор Уиллерс почти минуту смотрел на огонь, попыхивая трубкой. Потом повернул голову и с серьезным видом взглянул на растерянное лицо преподобного Хьюберта.
- Ну что ж, скажу вам всю правду, мистер Либоди. Все равно придется, рано или поздно. Мне известно, что вы близко знаете многих из своей паствы; вероятно я знаю своих пациентов не столь хорошо, но в силу профессии мне приходится слышать о том, чего, возможно не слышите вы. Так вот, дело касается не только этих трех молодых женщин - в подобной ситуации, если в ближайшее время ничего не предпринять, окажется большая часть поселка, и это сильно ударит всем по нервам, если не хуже.
Викарий удивленно посмотрел на него.
- Большая часть? - слабым голосом переспросил он. - Насколько большая?
Доктор не ответил и продолжал:
- Вы говорили о трех молодых женщинах, которые испугались, хотя они достаточно умны. Но я могу сказать, что есть много и других, столь же напуганных, но менее умных. Некоторые из них оказались в гораздо худшей ситуации, чем те три. Вы слышали о молодой миссис Дорри?
- Я знаю, что с ней не все в порядке. Жена говорила мне. Она?..
Доктор с серьезным видом сказал:
- Я вынужден нарушить профессиональную тайну - думаю это оправдано, чтобы вы поняли, перед лицом чего мы оказались. Около недели назад молодой Том Дорри приехал домой в отпуск с флота. Последний раз он был дома восемнадцать месяцев назад, и что же он видит? Он видит, что жена его страшно расстроена, и, наконец, вытягивает из нее, что она ждет ребенка. Что ж, он не Харриман; он не бьет ее. Вместо этого он молча собирает свои вещи и уходит. Он отправляется к матери и рассказывает ей, почему пришел. К его удивлению, мать принимается защищать девушку и просит его вернуться. Он говорит, что проклянет себя, если сделает это. Некоторое время они спорят, наконец она прибегает к последнему доводу - догадайтесь-ка, что это - да, она тоже беременна. И она понятия не имеет, как это могло случиться. Много лет она была почтенной вдовой, и вот... А если это могло произойти с ней, то может и с другими. Итак, молодой Том совершенно сбит с толку. Он выходит из дома матери и час или два с ошеломленным видом бродит вокруг. Наконец, немного успокаивается и, все еще озадаченный, решает вернуться домой. Там он находит свою жену лежащей на полу, а возле нее пустую аптечную склянку. К счастью, у него хватило ума сразу же прибежать ко мне.
Преподобный Хьюберт горестно покачал головой.
- Бедная девочка, - сказал он. - Бедная девочка... Я и не думал...
- Вообще-то, - продолжал доктор, - она почти сразу пришла в себя, хотя и не изменила своих ужасных намерений. И если есть другие женщины, испытывающие такое же отчаяние, а я почти уверен, что они есть, трагедия может произойти в любой момент...
- Кроме того, - добавил он, - имеется еще один нюанс, не менее тревожный. За последние две недели меня вызывали к двум женщинам, упавшим с лестницы, и к одной, потерявшей сознание в горячей ванне. Я, конечно, не могу быть полностью уверен, но в нынешних обстоятельствах эти случаи следует считать весьма показательными. Есть и другие странности - например, одна молодая женщина вдруг купила велосипед и теперь отчаянно пытается заехать на каждый пригорок в округе. Так что теперь вы видите, почему нам нужно было встретиться. Нельзя позволить этому продолжаться. До сегодняшнего дня нам везло - насколько мне известно - но мы не можем и дальшее рассчитывать на везение. Этому необходимо положить конец.
Викарий побледнел.
- Это ужасно, - сказал он. - Я имею в виду, это не просто ужасно. Это... это... так страшно... непонятно... Как вы думаете, со сколькими это случилось?
Доктор Уиллерс поколебался.
- С определенностью я могу сказать лишь об относительно немногих, но судя по некоторым признакам, по словам медсестры и по наблюдениям моей жены, их достаточно.
Преподобный Хьюберт с раздражением сказал:
- "Достаточно" мне ничего не говорит. Десять, двенадцать? Мы должны иметь какое-то представление о масштабах проблемы, прежде чем пытаться ее решать.
Доктор снова зажег трубку, затем вынул изо ее рта и внимательно осмотрел, после чего перевел взгляд на викария.
- Точно никто не может знать, вы же понимаете, - сказал он. - Но я могу предположить - вероятно, не меньше шестидесяти.
Преподобный Хьюберт уставился на него, не в силах вымолвить ни слова. Он молча застыл с открытым ртом, и, наконец, выговорил:
- Шестидесяти?..
Доктор Уиллерс кивнул.
- Но почему шестьдесят? Почему не пятьдесят, или тридцать, или двадцать?
- Может быть и так, - заметил доктор, - но шестьдесят с небольшим - это, по моим оценкам, количество женщин в поселке, способных иметь детей.
Наступила долгая тишина. Викарий побледнел еще больше и стал нервно потирать ладони и переплетать пальцы.
- Но, Уиллерс, не хотите же вы сказать... Ведь не все же они...
- С научной точки зрения, меня поражает не само количество. Единственный случай я считаю столь же невероятным, как и шестьдесят таких случаев. Если одинаковые условия приводят к одинаковым результатам, тут удивляться нечему. Но, естественно, будет и некоторый процент ошибок.
- Но как вообще такое могло произойти?
- Честно скажу, на этот счет у меня нет никаких идей, - сказал доктор. - Однако с идеями можно и подождать. Главный вопрос сейчас что с этим делать? Больше всего будут страдать незамужние женщины. Как мне кажется, сейчас первое и самое важное - перестать делать из этого тайну, разделить с ними их беду и снять их страхи. Это позволит избавится от неразберихи, чувства вины и тревоги. И я хотел бы начать как можно скорее, пока мои пациентки не стали прыгать с лестниц и тому подобное.
- Да, да, конечно, я понимаю, - согласился викарий. - Но позвольте мне немного подумать. Для меня это слишком большое потрясение.
Доктор Уиллерс, однако, продолжал настаивать на своем.
- Думать некогда. Это крайне срочно. Каждый день промедления опасен. Я и так отложил этот разговор на несколько дней - ждал, пока не состоится свадьба. Мне кажется, что к этому стоит привлечь Зеллаби.
- Зеллаби? - с некоторым сомнением переспросил викарий.
- Речь идет о миссис Зеллаби. Это предложение моей жены, и я думаю, вполне разумное. Миссис Зеллаби - женщина умная, рассудительная, еще молодая, но и достаточно взрослая, чтобы вынести этот груз. Она мыслит здраво, и ее будут слушать - тем более, что она ... э... сама в таком же положении.
Викарий задумался. И хотя он был почти уверен, что миссис Либоди тоже находится "в положении", и ее, как жену, следовало бы посвятить в суть дела, он вынужден был признать, что вряд ли имеет смысл рассчитывать на ее помощь. Что же касается миссис Зеллаби, то она, несомненно, была инициативна, общительна и пользовалась уважением. Он кивнул в знак согласия.
- Хорошо, - одобрительно сказал доктор. - Сегодня Зеллаби беспокоить не стоит, но лучше бы договориться о встрече на завтра. Тогда, если миссис Зеллаби... - Его прервал стук в дверь.
Викарий пошел к двери и быстро вернулся.
- Вас хочет видеть молодой Плэтч, доктор. Он говорит, что его сестре внезапно стало очень плохо, и не могли бы вы немедленно приехать?
Полтора часа спустя доктор Уиллерс снова ехал в поместье Кайл. За время, прошедшее после беседы с викарием, он еще сильнее стал ощущать необходимость безотлагательного принятия мер. Однако, они не учли одного щекотливого момента - наверняка миссис Зеллаби считает свою беременность вполне нормальной, каковой она могла оказаться и на самом деле, но посвятив ее в суть дела и попросив о помощи, они посеяли бы в ее душе сомнения.
Тем не менее, прежде чем предложить миссис Зеллаби принять участие в обсуждении плана действий - а подобное совещание следовало созвать как можно скорее, - нужно было все ей объяснить.
К несчастью, это приходилось делать в спешке, но спешить было необходимо. Как раз в этот момент несколько женщин могли собираться с духом, готовясь к отчаянным поступкам, последствия которых могли бы оказаться намного хуже, чем для бедной перепуганной Рози Плэтч, выпившей полбутылки средства для дезинфекции...
В усадьбе Кайл никто не открыл на его стук, и он вошел внутрь. Конфетти было уже подметено, и холл имел свой нормальный, непраздничный вид. Из дальних комнат доносились женские голоса и звон посуды. Доктор подошел к двери кабинета и постучал. Приглушенный голос сказал: "Войдите". Зеллаби с утомленным видом возлежал в кресле.
- В чем дело? - не оборачиваясь, спросил он. - Свой долг я исполнил, сделал все, что мне было поручено. В холле... а, это вы, доктор. Заходите. Я думал, им опять от меня что-то нужно. Садитесь. Будете свидетелем. Вы видели, проходя через холл, хотя бы один оставшийся символ плодородия? Думаю, нет. Меня до сих пор удивляет, что простое решение мужчины и женщины образовать пару требует подобного беспорядка. Помню, на моей первой свадьбе...
По опыту доктор знал, что, если решительно не перехватить инициативу у Гордона Зеллаби, она останется за ним надолго. Поэтому он сразу же перебил:
- Я пришел по очень серьезному и срочному делу, мистер Зеллаби. Если бы не это, я бы к вам сегодня не врывался. Вы можете уделить мне четверть часа?
- Конечно, мой дорогой друг. Снимайте пальто и садитесь. Хотите выпить? Кое-что еще осталось. Не пропадать же добру...
Доктор отказался.
- Мистер Зеллаби, - твердо продолжал он, - я только что от викария. Возникла ситуация, в которой мы пришли к выводу, что нуждаемся в помощи - более того, в помощи вашей жены - и очень срочно.
Судя по его тону, это действительно было так. Зеллаби оставил поиски шерри и сел.
- Только не говорите мне, будто что-то не в порядке. В конце концов, они законно поженились...
- Конечно-конечно, - нетерпеливо сказал доктор. - Дело совсем в другом. Оно касается всего поселка. Этот вопрос жизненно важен для всех нас.
Зеллаби более внимательно взглянул на него, кивнул и, откинувшись на спинку кресла, приготовился слушать.
- Продолжайте, друг мой, - сказал он.
Доктор рассказал о своих наблюдениях, выводах и страхах, а в заключение добавил:
- Как раз перед тем, как приехать сюда, я отправил в трейнскую больницу девочку. Бедняжка пыталась покончить с собой - в семнадцать лет.
Несколько минут они молча смотрели на огонь. Наконец Зеллаби сказал:
- У меня нет оснований не доверять вам. Вы человек науки, а это значит, что в н е вашего поля деятельности вы можете принимать чтолибо на веру так же, как и все мы, зато в н у т р и него требуете доказательств. Поскольку дело касается вашей профессиональной репутации, вы наверняка сделали все возможное, чтобы опровергнуть свои же собственные наблюдения, и вам это не удалось. Я уже слишком стар, чтобы тратить время на бессмысленные споры. Поэтому перейдем к делу.
Вы говорите, что, по вашему мнению, почти все женщины в Мидвиче, способные иметь детей, беременны - и, более того, все они , за несколькими исключениями, на одном и том же сроке. Это вы считаете, мягко говоря, ненормальным. Но совсем недавно здесь было другое событие, которое тоже нельзя считать нормальным. Таким образом, нынешняя ситуация может быть как-то связана с тем, что в поселке называют Потерянным днем. Вы с викарием пришли именно к этому выводу?
- Сам я считаю, что это весьма вероятно, - заметил доктор Уиллерс, - но о викарии сказать ничего не могу. Полагаю, сейчас он слишком сбит с толку, чтобы вообще делать какие-то выводы.
Зеллаби кивнул.
- Понятно. Этот вопрос так же лежит в сфере его интересов, как и в вашей, но, в отличие от вас, у него нет того утешения, которое дает наука.
- Наука, - сказал доктор, - пока что дает мне слишком мало утешения.
Зеллаби покачал головой.
- Здесь вы ошибаетесь, доктор. Ведь известно, что все имеет свои причины, и рано или поздно они обнаружатся. Викарий же находится в куда более сложном положении. Ему приходится призывать на помощь всевозможные метафизические гипотезы - вроде посещения нас нечистой силой - которые могут наводить его на весьма беспокойные размышления. Стая злых духов или шабаш...
- Наверное, с выяснением причин можно и подождать, - с легким нетерпением предложил доктор. - Меня привели сюда нынешнее положение дел и необходимость немедленных действий. Я хотел спросить, не могла бы миссис Зеллаби... - он замолчал, не зная с какой стороны лучше подойти. Зеллаби терпеливо ждал. Доктор начал с того, что объяснил необходимость прежде всего снять напряжение. - Затем, - сказал он, когда обстановка немного разрядится , мы сможем продумать дальнейшие меры.
- А моя жена? Какое она имеет к этому отношение?
Доктор повторил все, что говорил о ней викарию.
- Видите ли, я считаю, что сейчас это наиболее правильный путь. Я мог бы, конечно, собрать всех и поговорить с ними сам, но мне кажется, что сейчас они нуждаются прежде всего в чувстве солидарности и взаимной поддержке, то есть в том, чего легче будет достичь, если исходить это будет от кого-то из них самих, а не со стороны.
Зеллаби, слегка нахмурившись, взглянул на доктора.
- Кого-то из них самих... - пробормотал он. Потом помолчал задумчиво несколько минут и, наконец, сказал:
- Кажется, понятно. А может и нет... Я полагаю, вы сами не знаете.
- Не знаю, - признался доктор. - Здесь есть и другая трудность. Пока большинство замужних женщин относятся к своей беременности спокойно, но стоит им узнать правду - она окажется для них потрясением. У них неминуемо возникнут сомнения, как только они узнают об остальных. Может быть, вы считаете, что мне лучше самому объяснить все миссис Зеллаби?
Зеллаби кивнул.
- Да, так будет лучше всего, - согласился он. - Но чуть позже. Сейчас мне хотелось бы выпить. Вам, я полагаю, тоже?
На этот раз доктор согласился. Зеллаби налил два бокала бренди с содовой. Он уже поднес свой бокал к губам, как вдруг неожиданно снова поставил его.
- Боже мой! - сказал он. - И Феррелин тоже?..
C минуту он разглядывал ее портрет над камином, а потом с ошеломленным видом медленно покачал головой и отбросил назад свои седые волосы. Затем взял бокал, залпом отпил половину и на несколько минут угрюмо уставился в ковер. Наконец, он встряхнулся, допил оставшееся бренди и заговорил в обычной манере:
- Напрашиваются три - нет, наверное, четыре - возможности. Однако, поскольку вы об этом не упомянули, я буду считать, что все, что могло произойти во время Потерянного дня, не является тем, что первым пришло бы в голову как нормальному человеку, так и извращенцу... Мы можем это исключить?
- Со всей определенностью, - согласился доктор.
Зеллаби кивнул.
- Итак. У некоторых низших форм жизни можно вызвать партеногенез, не так ли?
- Но, насколько известно, ни у млекопитающих, ни у любых высших форм этого сделать нельзя.
- Понятно. Запомним эти слова - "насколько известно". Далее, есть возможность искусственного осеменения.
- Есть, - согласился доктор.
- Но вы так не думаете?
- Не знаю. Это кажется невероятным.
- Далее, - продолжал с мрачным видом Зеллаби, - возможна имплантация, которая приводит к тому, что кто-то, Хаксли, кажется, называл "ксеногенез", то есть к рождению существа, непохожего на родителя - или, вернее сказать, носителя?
Доктор Уиллерс нахмурился.
- Надеюсь, этого с ними не случилось. Я, конечно, понимаю, почему вы так подумали, так ж, наверняка, думает и кто-то из персонала Фермы, но неужели весь поселок?..
- Да, - сказал Зеллаби. - Возможно, наши предположения и не правомерны, но в нынешних обстоятельствах неизбежно появление самых жутких фантазий.
- Пожалуй, вы правы. Я старался не думать о такой возможности. Доктор Уиллерс плотно сжал губы и покачал головой. - Мы должны сделать все, чтобы это проверить, пока еще не началась паника. Поэтому советую вам с максимальным пренебрежением высмеивать любые подобные гипотезы, если вы их услышите, а я попрошу о том же Кримма и его людей.
- Что ж, не плохой способ мягкой цензуры, - согласился Зеллаби. Трудно представить, как все это ощущает женщина. Могу сказать одно если бы мне предстояло, даже при самых благоприятных обстоятельствах, произвести на свет новую жизнь, такая перспектива внушала бы мне страх. Но если бы у меня были основания подозревать, что на свет появится какая-то необычная форма жизни, я бы, наверное, просто сошел с ума. С большинством женщин этого, конечно, не случится, они более устойчивы психически, но с некоторыми такое случиться может, поэтому лучше всего будет убедительно отмести такую вероятность.
Зеллаби замолчал, размышляя и все более мрачнея.
- О Боже, - внезапно сказал он.
- Что еще? - спросил доктор.
- Я сейчас сообразил, что нам не сохранить этого в тайне - по крайней мере, надолго. Как только наша история попадет в газеты, она станет единственной темой, которую они будут обсуждать. Особенно последнее предположение, оно по-настоящему дьявольское, и вполне способно доставить удовольствие читателям, скажем, "Рефлектора"... Нас будут трепать не меньше шести месяцев, причем сплетни в цене будут только расти. Это их работа, доктор. Подборки статей с различными точками зрения, ежедневные комментарии - они выжмут сенсацию до последней капли, и мы не сможем сделать ничего, чтобы их остановить.
Доктор несколько минут думал, потом тяжело сказал:
- Вы правы, конечно. Этого я не предусмотрел. Есть только один выход - они не должны ничего узнать.
- Гм, -скептически сказал Зеллаби. - Гм.
- Это вполне возможно, - настаивал доктор. Прежде всего, в наши события не так то легко поверить. Они будут подозревать, что это мистификация - ведь их уже не раз мистифицировали. Если же они всетаки заинтересуются темой, им потребуется куча доказательств. Помните, они возьмутся только за что-то стоящее, не второстепенное. Они должны быть уверены, что в конце концов их не поднимут на смех. Кроме того, их будет беспокоить возможность диффамации, и из-за этого их позиция окажется весьма ненадежной - я только сейчас начинаю понимать, насколько ненадежной.
- Вполне разделяю вашу точку зрения, - заметил Зеллаби. - Но это вовсе не обязательно заставит их отказаться от такого шанса.
- Я думаю, способ есть. Конечно, придется привлечь Кримма. Он сможет связаться со Службой Безопасности, если только возникнут какието признаки интереса со стороны прессы. Не забудьте, они все еще занимаются делом Потерянного дня. Но самое главное - это хранить все в тайне. Ни одна душа за пределами Мидвича не должна ничего знать. Тогда у нас будет шанс.
- Несомненно - если только это получится, - согласился Зеллаби.
- Черт возьми, Зеллаби, это необходимо сделать. Наш долг перед этими женщинами - проследить, чтобы было сделано все возможное. Они мои пациентки. И я не хочу, чтобы толпа охотников за сенсациями свела их с ума.
- Мы сделаем все возможное, - согласился Зеллаби и продолжал, внимательно глядя на доктора: - Надеюсь, вы простите меня, доктор, если я скажу о том, о чем вы наверняка уже думали. Вам, конечно, уже приходилось отказываться от всемирной славы?
- Слава бывает разная, - ответил Уиллерс. - Иную и врагу не пожелаешь. Я веду записи, которые, возможно, когда-нибудь опубликую.
Зеллаби кивнул и вернулся к предыдущему вопросу.
- Шесть месяцев, - сказал он. - Все может быть. Мы сделаем все, что в наших силах. Когда наступит развязка, главные страхи окажутся позади.
- И все станет проще, если родятся нормальные дети, - согласился Уиллерс.
- А если нет?
Доктор, побледнев, взглянул на него и покачал головой.
- Тогда не знаю.
Наступившее долгое молчание прервал Зеллаби.
- Я схожу за женой, - сказал он.
Дверь за ним закрылась. Доктор Уиллерс неподвижно сидел в кресле, безвольно положив руки на колени и, сильно наклонившись вперед, невидящим взглядом смотрел куда-то вдаль сквозь красные языки пламени.
10. Хранить в тайне
Подготовка к тому, что было не слишком информативно названо "Специальным Срочным Собранием Особой Важности Для Каждой Женщины Мидвича", проводилось активно и добросовестно. Нам нанес визит Гордон Зеллаби, которому нескольких словах удалось передать драматизм ситуации. Он без труда получил от Джанет обещание придти в мэрию на следующий день.
Зеллаби твердо отклонил все наши попытки что-либо из него вытянуть.
- Прошу меня извинить, - сказал он, - но могу лишь сообщить, что мы организуем небольшой неофициальный комитет, и будем очень рады, если вы согласитесь нам помочь - после того, как ваша жена услышит, что будет там сказано, и вы обсудите это друг с другом.
На собрание пришло удивительно много народу. Присутствовало почти девяносто процентов женского населения Мидвича, и запланированное повторное собрание для тех, кто не смог придти, должно было стать немногочисленным.
Когда люди убедились, что это не очередная компания по гражданской обороне или подобного рода мероприятие, возникло закономерное любопытство: что же заставило доктора, викария, их жен, окружную медсестру и обоих Зеллаби обзвонить весь Мидвич и передать женщинам персональные приглашения.
Два главных организатора собрания сидели на возвышении, по обеим сторонам от немного бледной Антеи Зеллаби. Доктор нервно курил. Викарий, казался погруженным в размышления, от которых он время от времени отрывался, чтобы сказать что-то миссис Зеллаби и выслушать ее рассеянный ответ. Подождав минут десять опоздавших, доктор попросил закрыть двери и кратко, но все еще малопонятно, призвал собрание отнестись к делу со всей серьезностью. Викарий поддержал его, сказав в заключение:
- Я очень прошу вас внимательно выслушать все, что скажет миссис Зеллаби. Мы в неоплатном долгу перед ней за ее согласие выступить перед вами. И я хочу, чтобы вы заранее знали, что все, что она собирается сказать вам, одобрено доктором Уиллерсом и мной. Уверяю вас, мы возложили на нее такое бремя лишь потому, что объяснить суть дела женщинам лучше всего сумеет тоже женщина. Мы с доктором сейчас покинем вас, но останемся поблизости. Когда миссис Зеллаби закончит, мы, если вы пожелаете, вернемся сюда и постараемся ответить на ваши вопросы. А теперь прошу со всем вниманием выслушать миссис Зеллаби.
Он кивнул доктору, и они оба вышли через боковую дверь. Дверь за ними закрылась, однако неплотно.
Антея Зеллаби отпила воды из стакана, и взглянула на свои руки, лежавшие на записях. Потом подняла голову, ожидая, пока утихнут разговоры. Когда наступила тишина, Антея внимательно оглядела зал, будто пытаясь всмотреться в каждое лицо.
- Прежде всего, - сказала она, - должна вас предупредить. Мне будет трудно говорить то, что я собираюсь вам сообщить, а вам трудно будет в это поверить, и всем нам будет трудно это сразу понять.
Она замолчала, опустив глаза, а потом продолжила:
- Я жду ребенка. Я очень, очень рада этому и счастлива. Это естественно для женщины - хотеть детей и радоваться, узнав, что они будут. Бояться этого неестественно и нехорошо. Дети приносят радость и счастье. Но, к сожалению, в Мидвиче есть женщины, которые не могут испытывать сейчас такие чувства. Некоторые из них глубоко несчастны и не ощущают ничего, кроме стыда и страха. Именно ради них мы и собрались - чтобы помочь им и успокоить их.
Она снова оглядела зал. Ее слушали, затаив дыхание.
- У нас произошло нечто очень, очень странное. Причем, не с одной или двумя, но почти со всеми женщинами в Мидвиче, способными иметь детей.
Зал слушал Антею в безмолвном оцепенении. Однако, не успев закончить, она заметила справа какое-то шевеление и шушуканье, и взглянув туда, увидела мисс Латтерли и ее закадычную подругу мисс Лэмб.
Антея прервала свою речь на середине фразы и стала ждать. Она слышала возмущенный голос мисс Латтерли, но слов разобрать не могла.
- Мисс Латтерли, - громко позвала она. - Насколько я понимаю, вы считаете, что тема данного собрания лично вас не касается?
Мисс Латтерли встала и дрожащим от возмущения голосом сказала:
- Вы совершенно правы, миссис Зеллаби. Я никогда в жизни...
- Тогда, поскольку это дело крайней важности для многих из присутствующих, я надеюсь, вы больше не будете мешать мне. Или, может быть, вы предпочитаете покинуть зал?
Мисс Латтерли стояла, твердо глядя на миссис Зеллаби.
- Все это... - начала она, но передумала. - Очень хорошо, миссис Зеллаби. Я заявлю свой протест против вашей неслыханной клеветы на всех нас в другой раз.
Она с негодованием повернулась к выходу, но помедлила, явно ожидая, что мисс Лэмб последует за ней.