Уоллес Эдгар Ричард Горацио. Сильнее Скотленд-Ярда

   — Благодаря вот этому приспособлению иголка возвращается на край пластинки и музыка возобновляется. Американское изобретение. В Англии пока мало таких аппаратов.
   Он огляделся и увидел то, что искал. К одной из дверей была прикреплена металлическая вешалка. Он подёргал её, испытывая прочность крепления, затем вынул из кармана толстый шнур и привязал его к вешалке.
   — Великолепно, — прошептал Леон.
   Затем он вынул из портфеля пару наручников и положил их на кровать. Далее из портфеля был извлечён какой-то предмет, походивший на маршальский жезл.
   — Что это, Леон?
   Гонзалес показал надпись, выбитую на рукояти.
   — «Тюремное управление» — прочёл Манфред.
   — Эту игрушку именуют в просторечии «девятихвостой кошкой». Самая настоящая девятихвостая плётка, которую не так легко было раздобыть.
   Он разрезал бечёвку, связывающую хвосты, и взмахнул плетью. Все девять хвостов зловеще просвистели в воздухе.
   Около половины одиннадцатого до их слуха донёсся шум открываемой двери.
   Мистер Лейн возвратился домой.
   — Это вы, Мендес?
   Он включил свет и увидел перед собой просто одетого человека с белой вуалью на лице.
   — Кто вы и что вам нужно? — прохрипел Лейн.
   — Посчитаться с вами, — коротко отрезал Гонзалес. — Кстати, если вы вздумаете кричать, я пристрелю вас на месте, причём с величайшим удовольствием.
   — Что вы хотите от меня?
   И тут Лейн увидел вторую завуалированную фигуру.
   Силы оставили негодяя, и он рухнул на пол.
   Манфред оттащил его в спальню.
   Шторы на окнах были задёрнуты. На ночном столике горела тусклая лампа.
   — Раздевайтесь! — скомандовал Манфред.
   Мистер Лейн повиновался.
   — Живее!
   Молочно-белое обрюзгшее тело Лейна нервно подёргивалось.
   Манфред надел на него наручники.
   Друзья подвели его к двери, на которой была вешалка. Леон пропустил шнур через наручники и подтянул руки Лейна к вешалке.
   — А теперь давайте поболтаем, — сказал Леон. — Мистер Лейн, вы занимаетесь гнуснейшим и постыднейшим ремеслом, отправляя молодых и неопытных девушек в притоны Южной Америки. Как вам известно, это преступление карается тюремным заключением и вот этим.
   Он грозно помахал плетью перед носом обезумевшего от страха Лейна.
   — Клянусь вам… я никогда… я не знал, — простонал Лейн. — Вы не сможете доказать…
   — Я пришёл сюда с единственной целью — доказать вам, что это преступление не останется безнаказанным, — ответил Леон.
   Манфред включил граммофон.
   Комната огласилась рёвом труб и барабанным боем.
 
   Полисмен, незадолго до того разговаривавший с друзьями на улице, проходил в это время мимо дома. Услышав музыку, он усмехнулся и остановился. К нему подошёл один из соседей Лейна.
   — Он опять затеял свой ужасный концерт, — раздражённо заметил сосед.
   — Вы правы, это ужасно. Хоть бы сменил пластинку, — поддержал его полисмен. — Будто кто-то дёргает кошку за хвост и при этом вопит о помощи.
   — Отвратительная музыка! И так каждый вечер, — добавил сосед.
   Полисмен пошёл своей дорогой.
   А из спальни Лейна продолжали доноситься трубы и барабаны, гром и пальба в сочетании с воплями и причитаниями, которые, однако, не имели никакого отношения к Чайковскому.

Глава 8.
Человек, проигравший своё состояние

   Субботними вечерами Мартоус-клуб заполнен элегантной публикой, предпочитающей проводить воскресенье в городе.
   Электрические лампы под изящными абажурами, ослепительно белые скатерти, серебро и хрусталь, экзотические цветы…
   Столики расположены вдоль стен, середина зала пуста, и огромная хрустальная люстра отражается в зеркале паркета мириадами огней. Посетители этого клуба чувствуют себя здесь великолепно, разумеется, при наличии достаточного количества денег, чтобы оплатить это великолепие.
   Мистер Джон Эден был в состоянии оплатить свою причастность к великолепию этого престижного клуба, в котором, кстати, категорически не допускались азартные игры.
   Метрдотель Луи знал в лицо каждого посетителя, мог подробно рассказать его историю и указать точную сумму состояния в пределах последней недели.
   Мистера Джона Эдена он не знает, так как тот появился в клубе впервые.
   Он танцевал с чужой дамой, что противоречило обычаям клуба, но тот факт, что его опекал мистер Уэлби, освобождал его от обвинений в некорректном поведении.
   Мистер Уэлби был завсегдатаем клуба, выглядел весьма элегантно и представительно, занимая, по-видимому, довольно высокое положение в обществе. Рядом с ним Джон чувствовал себя жалким провинциалом, проведя восемь лет в Южной Африке. Познакомились они давно, ещё до отъезда Джона, и встретились сейчас совершенно случайно, но Уэлби был очень внимателен к нему, пригласил в клуб и познакомил с молодой женщиной редкой красоты и элегантности.
   Мегги Вэнс была действительно неотразима в своём роскошном вечернем туалете и в жемчужном ожерелье стоимостью не менее двадцати тысяч фунтов. Джон Эден был буквально ослеплён, и когда царственная красавица предложила поехать к Бинглею, он подумал, что пребывает в волшебном сне.
   В вестибюле метрдотель Луи приблизился к Джону и, Делая вид, что сдувает пылинку с его рукава, едва слышно шепнул:
   — Не нужно ехать к Бинглею…
   Джон изумлённо посмотрел на дерзкого служащего и поспешил за своей ошеломительной спутницей.
   Он пробыл в заведении Бинглея до шести часов утра и оставил там груду чеков на сумму, превышающую все его африканские сбережения, на которые он рассчитывал приобрести в Англии небольшое имение и издать книгу об охоте в Африке.
   Его мечты развеялись в тот момент, когда крупье, грустно улыбаясь, объявил ему, что его ставка бита…
   Джон Эден даже не подозревал, что клуб Бинглея является просто-напросто игорным притоном. В одной из комнат он со своей спутницей присел за карточный столик. Поначалу ставки были небольшие, но потом он вошёл в азарт…
   Когда у него иссякли наличные деньги, ему услужливо предложили чековую книжку с готовыми формулярами, которые ему оставалось лишь заполнить и подписать…
   Джон Эден возвратился домой абсолютно нищим. Его квартира на Джермен-стрит находилась по соседству с квартирой Манфреда и Гонзалеса. Побродив некоторое время из угла в угол, он присел за письменный стол и написал сбивчивое письмо своему брату в Индию. Поставив последнюю точку, он открыл ящик стола…
   Услышав глухой выстрел, Манфред и Гонзалес выскочили на лестницу, где увидели полуодетого владельца дома.
   — Я думал, что стреляли у вас, — сказал он. — Значит, что-то случилось у мистера Эдена.
   Дверь в его квартире оказалась запертой, но у домовладельца был запасной ключ.
   Достаточно было одного беглого взгляда, чтобы всё понять.
   Джон Эден лежал в кресле у письменного стола. Револьвер валялся рядом на ковре.
   Гонзалес быстро осмотрел тело.
   — Он ещё жив!
   Джон выстрелил себе в грудь, но пуля прошла навылет, не задев жизненно важных органов.
   Раненого уложили на диван и наскоро перевязали рану.
   Гонзалес пробежал глазами письмо.
   — Мистер Пиннер, — обратился он к домовладельцу, — полагаю, в ваших интересах не распространяться о подробностях этого происшествия. Ведь если станет известно, что в вашем доме произошло самоубийство, то репутация его…
   — Вы правы, — вздохнул домовладелец.
   — Письмо я пока оставлю у себя. Вы же позвоните в больницу и вызовите карету скорой помощи. Скажете, что ваш квартирант, недавно возвратившийся из Южной Африки, случайно ранил себя, разряжая револьвер.
   Мистер Пиннер кивнул и поспешно вышел.
   В это мгновение Эден раскрыл глаза и в ужасе поглядел на Манфреда и Леона.
   — Дорогой друг, — обратился к нему Леон. — С вами произошло несчастье — вы меня поняли? Неосторожное обращение с оружием. Я буду ежедневно навещать вас в госпитале.
   — Кто вы? — прошептал Эден.
   — Ваш сосед.
   — Да-да… Но письмо…
   Леон положил руку на лоб раненого.
   — Оно у меня в кармане. Когда вы поправитесь, я вам верну его. Запомните главное: с вами произошло несчастье. Вы слышите?
   Джон Эден кивнул.
   Через десять минут карета скорой помощи увезла его в больницу. Друзья спустились к себе.
   — Итак? — спросил Манфред.
   — Наш молодой друг провёл восемь лет в Южной Африке, вследствие чего ему удалось скопить семь тысяч фунтов. Потерял он их в течение одной ночи в каком-то игорном притоне. Мало того, подписанные им чеки даже превышают эту сумму.
   Манфред озадаченно присвистнул.
   — Нам следовало бы ещё раз побывать в его квартире.
   Домовладелец любезно предоставил друзьям возможность побывать в квартире Эдена. Там Леон обнаружил чековую книжку, которую прихватил с собой.
   — Так… Текущий счёт в Лондонском отделении Южно-Африканского банка… На корешках чеков, к сожалению, не проставлены имена получателей… Это случайность или…
   Он тщательно отметил в своей записной книжке номера всех десяти чеков.
   — Нужно немедленно известить банк о приостановлении платежей по этим чекам. Ведь по закону карточные долги подлежат только добровольной оплате. Нам нужно выиграть время.
   В этот же день Леон распорядился, чтобы все посетители, желавшие видеть мистера Эдена, направлялись к нему.
   Утром следующего дня явился элегантный молодой человек.
   — Могу я видеть мистера Эдена?
   — В настоящее время он в отъезде, но я и мой друг уполномочены вести его дела.
   Посетитель недоверчиво нахмурился.
   — В таком случае объясните мне, почему банк не производит выплат по этим чекам? Вчера мой шеф был в банке и…
   — А кто ваш шеф? — вкрадчиво спросил Манфред.
   — Мистер Мортимер Берн.
   — Где находится его контора?
   Молодой человек назвал адрес фирмы, занимающейся различными кредитными операциями. При этом он добавил, что чеки Джона Эдена являются собственностью целого ряда лиц.
   — И, тем не менее, все десять чеков попали в контору вашего шефа. Весьма любопытное совпадение! — заметил Леон.
 
   Контора мистера Берна помещалась в неказистом домике на окраине Лондона. Вывеска отсутствовала. Гонзалес саркастически усмехнулся и толкнул скрипучую дверь.
   В маленькой приёмной никого не было. За дверью, ведущей в кабинет шефа, слышались неясные голоса.
   Гонзалес прислушался.
   — Какого дьявола вы явились? Я ведь говорил вам сотню раз, что она приходит по утрам! — кричал кто-то.
   — Она не знает меня, — послышался неуверенный ответ.
   — Ей достаточно взглянуть на ваши волосы…
   Дверь распахнулась, и из кабинета вышел тот самый молодой человек, который вчера приходил на Джермен-стрит. Леон успел заметить в кабинете двух мужчин. Один из них был невысок и тучен, второй, худой и высокий, носил ярко-рыжую шевелюру. Клерк захлопнул дверь.
   Через некоторое время Гонзалеса пригласили в кабинет мистера Берна. К своему удивлению, он увидел там лишь одного толстяка. Рыжий исчез.
   Толстяк, оказавшийся мистером Берном, был чрезвычайно любезен и улыбчив.
   — Когда собирается мистер Эден произвести выплату по чекам?
   — Боюсь, никогда.
   — Как вас понимать?
   — Карточные долги…
   — Но ведь чек остаётся чеком, — перебил его мистер Берн. — Какая разница — покрывается ли им карточный долг или оплачивается мешок картофеля?
   — Если бы то же самое гласил закон, — вздохнул Леон. — Впрочем, если вы дадите мне письменное подтверждение…
   — О, сию минуту!
   — Будьте столь любезны.
   Но мистер Берн не торопился браться за перо.
   Вместо этого он завёл разговор о суде, об адвокатах, о бесхарактерных молодых людях, не считающих нужным платить долги чести… Взглянув на часы, мистер Берн внезапно оборвал беседу.
   Выходя, Леон заметил в просвете между шторами ещё одну дверь, через которую, вероятно, выходил рыжий посетитель.
   Когда он выходил из подъезда, к дому подкатила элегантная спортивная машина. За рулем сидела молодая женщина редкой красоты. Не удостоив Гонзалеса взглядом, она быстро вошла в подъезд.
   Заинтересованный, он решил подождать прекрасную незнакомку. Минут через двадцать она вышла из подъезда, как показалось Леону, в подавленном состоянии.
   Гонзалес поспешил в больницу проведать раненого, Джон Эден уже чувствовал себя достаточно хорошо, чтобы принять посетителя.
   — Скажите мне, где то письмо? Я был настолько безрассуден…
   — Письмо уничтожено, — сказал Леон. — А теперь расскажите мне всё… В каком притоне вы ухитрились проиграть свои деньги?
   Ему пришлось долго уговаривать Эдена отбросить ложный стыд и поведать все подробности своего ночного приключения.
   — Так… Значит, вас туда доставила дама… — задумчиво проговорил он, выслушав невнятную исповедь потерпевшего.
   — Но она не имеет никакого отношения ко всему этому, — поспешил заверить его Эден. — она была такой же посетительницей, как и я… Она мне сказала, что тоже проиграла… пятьсот фунтов.
   — О, разумеется! — добродушно сказал Леон. — Она блондинка? Большие голубые глаза? Спортивный автомобиль?
   Эден вытаращил на него глаза.
   — Трёхэтажный дом красного кирпича? Паул-стрит, 106? — жёстко продолжал свой допрос Гонзалес.
   — Верно… Но эти люди ни в чём не виноваты! Я сам…
 
   В этот вечер Манфред напрасно ждал Леона к ужину. В половине восьмого пришёл посыльный с письмом, в котором Гонзалес просил выдать подателю сего его смокинг и кое-какие принадлежности туалета. Манфред, нисколько не удивляясь, быстро уложил в саквояж всё требуемое и приготовился к долгому ожиданию своего экстравагантного друга.
   В половине третьего ночи на улице послышалась какая-то возня. Манфред бросился к окну, но в это время на пороге показался Леон.
   На нём был не смокинг, а тот серый костюм, в котором он выходил утром.
   — Ты получил вещи?
   — Да. Всё в порядке.
   Гонзалес вынул из кармана небольшую дубинку из слоновой кожи. Эти дубинки в Африке именуются «сьямбок» и представляют собой довольно грозное оружие. Манфред посылал эту вещицу Гонзалесу вместе со смокингом.
   — Что случилось? — спросил Манфред.
   — Какой-то субъект караулил меня у подъезда. Его-то я успокоил, но, боюсь, нам придётся иметь дело со всей шайкой… Они, видимо, решили, что я — сыщик Скотленд-Ярда…
   — Неслыханное оскорбление, — пробормотал Манфред.
   Леон рассказал о визите к мистеру Берну и об интересном разговоре с раненым.
   — Вечером, получив смокинг, ты отправился в Мартоус-клуб…
   — Именно так. Наклеив весьма впечатляющие чёрные усы, я познакомился с почтеннейшим мистером Уэлби, представившись удачливым предпринимателем из Аргентины, а тот не замедлил познакомить меня с ошеломительной мисс Мегги Вэнс…
   — Ручаюсь, что ты флиртовал с ней!
   — Верх проницательности! Естественно! Совершенно случайно у меня в кармане оказалось кольцо с крупным брильянтом, которое я привёз из Южной Америки. На самом деле я купил его днём у одного ювелира за сто двадцать фунтов. Колечко пришлось красавице по руке, она заметно повеселела и тут же предложила поехать к Бинглею…
   — На её спортивной машине?
   — Естественно. Должен заметить, я там провёл время не без пользы.
   Леон вынул из кармана пухлую пачку банкнот.
   Манфред расхохотался.
   Леон был настоящим виртуозом карточной игры, так что, если бы он когда-либо занялся ремеслом шулера, то мог бы в кратчайший срок стать сказочно богатым.
   — Шулерский притон, — заключил он, — причём, грубый, наглый и… не слишком квалифицированный.
   Он небрежно бросил на стол банкноты.
   — А что касается Мегги Вэнс — она дьявольски красива и столь же опасна.
   — Ты полагаешь, что она играет главную роль?
   Леон рассказал о рыжеволосом субъекте в кабинете Берна.
   — Думаю, они имели в виду именно её, — произнёс он задумчиво, — но это ещё не основание для того, чтобы снять с неё обвинение… Когда игра подходила к концу, я предложил проводить её домой, но она вежливо отклонила эту любезность… Короче, я незаметно поехал следом за её роскошной машиной. Как ты думаешь, где она остановилась? Верно, у дома мистера Берна. Там её ожидал какой-то человек, который принял у неё машину. Потом она вошла в дом, отперев дверь своим ключом.
   — О!
   — Я решил подождать. И что же? Через четверть часа красавица выпорхнула оттуда в совершенно другом наряде! Я отпустил машину и пошёл за ней. Она живёт на Гувер-стрит, 903.
   — Любопытно, — сказал Манфред.
   — Я тоже так думаю.
   Гонзалес ушёл из дома очень рано. Возвратившись к завтраку, он сообщил следующее:
   — Настоящее имя её — Эльза Шоусер. Живёт вместе с парализованным отцом. Раньше они были богаты, теперь ведут жизнь довольно скромную. Отец целыми днями сидит за картами — пытается изобрести особую систему игры. Гостей не принимают. Хозяйка дома уверена, что девушка — артистка… Так вот…
   — Мы раскроем эту тайну.
   — Придётся.
 
   Мистер Берн обычно проводил вечера у себя дома. Сидя в удобном кресле, он курил ароматную сигару и просматривал свою неизменную «Лондонскую газету».
   В одиннадцать к нему вошла экономка, пожилая француженка, давно бывшая у него в услужении, женщина скрытная и угрюмая.
   — Всё в порядке? — равнодушно осведомился Берн.
   — Я хотела попросить вас, сэр, переговорить с Чарльзом.
   Чарльз служил у Берна шофёром и постоянно враждовал с экономкой.
   — Он опять что-нибудь натворил? — нахмурился Берн.
   — Уходя после ужина, он забыл закрыть за собой дверь чёрного хода. Если бы я не проверила…
   — Я поговорю с ним завтра утром, — проворчал Берн. — Вы оставили открытой дверь барышни?
   — Да. Ключ в дверях.
   — Спокойной ночи.
   Мистер Берн снова углубился в газету.
   В половине третьего скрипнула входная дверь. Берн вынул из вмурованного в стену сейфа стальную шкатулку, поставил её на стол и снова опустился в кресло.
   Послышался легкий стук в дверь.
   — Входите, — бросил Берн.
   В комнату вошла молодая женщина, одетая просто, но со вкусом. Строгий костюм выгодно подчёркивал её красоту. Мистер Берн с удовлетворением оглядел её.
   — Присядьте, мисс Шоусер, — сказал он и потянулся за небольшой сумочкой, которую она держала в руках.
   Он вынул из сумки жемчужное ожерелье и неторопливо проверил число жемчужин.
   — Я не украла ни одной! — с обидой сказала красавица.
   Берн равнодушно пожал плечами. Столь же тщательно он проверил кольца, браслеты и броши, после чего уложил все драгоценности в шкатулку и запер её в сейф.
   — Ну, как шла сегодня игра?
   Она пожала плечами.
   — Я не интересуюсь картами.
   Берн рассмеялся.
   — А зря! Зря!
   — Как я мечтаю о том времени, когда у меня не будет необходимости выслушивать ваши замечания! — произнесла она с горькой усмешкой. — Я вам больше не нужна?
   — Задержитесь немного, мисс Шоусер, — повелительно бросил Берн, — В чьём обществе вы провели вечер?
   Она мгновение заколебалась.
   — В обществе господина, с которым меня вчера познакомил мистер Уэлби.
   — А, с южноамериканцем? От него мало пользы. Он ухитрился выиграть вчера у нас четыре тысячи фунтов.
   — За вычетом кольца с брильянтом.
   — То, которое он вам подарил? Оно стоит не больше ста фунтов, — пожал плечами Берн. — Если угодно, можете оставить его себе.
   — Нет, спасибо, — спокойно ответила женщина. — Я не нуждаюсь в подобных подарках.
   — Послушайте! — вырвалось у Берна.
   Он встал и коснулся её руки.
   — Честное слово, Эльза, вы мне нравитесь, и я всегда был вашим другом. Если бы не я, что бы стало с вашим отцом? Его бы ждала виселица!
   Она молча высвободила руку.
   — Будь вы хоть немного разумней, вам не пришлось бы каждый вечер снимать с себя эти роскошные наряды и драгоценности…
   — Я очень устала, мистер Берн…
   — Погодите!
   Он снова открыл сейф и вынул оттуда тщательно завёрнутый в коричневую бумагу и запечатанный сургучом пакет.
   — Здесь находится бриллиантовое колье стоимостью не менее восьми тысяч фунтов. Завтра я сдам его в свой банковский сейф, но если бы вы…
   Она покачала головой.
   — Вам никогда не приходило в голову, мистер Берн, что я, при желании, могла бы иметь не одно такое колье? Нет, благодарю за внимание, но предложите его кому-нибудь другому. Я же хочу только одного — поскорее освободиться от вас.
   — А если мне вздумается задержать вас ещё… на три года? Вам нравится подобная перспектива? Ведь дело вашего отца ещё не закрыто, и он может быть арестован в любой момент. Убийство — это, знаете ли…
   — Я сполна расплатилась за грехи своего отца, — с горечью произнесла она. — Как часто я жалею о том, что приняла ваше предложение! Порой мне приходит в голову мысль рассказать отцу обо всём, чтобы он сам решил, следует ли мне и дальше приносить себя в жертву.
   Берн настороженно посмотрел на неё.
   — Вы не станете делать подобных глупостей… Я пошутил насчёт трёх лет. Отправляйтесь-ка домой, моя дорогая, и хорошенько выспитесь.
   Он проводил её до парадной двери и смотрел вслед её стройному силуэту, растворяющемуся в предрассветном тумане.
   Вернувшись к себе, он налил стакан виски с содовой и сделал несколько жадных глотков.
   — Странный вкус у виски, — поморщился он и грузно свалился на пол.
   Из-за портьеры вышел человек. Он склонился над бесчувственным Берном, потом, открыв дверь в коридор, поманил кого-то.
   Манфред, войдя в комнату, взглянул на неподвижное тело, потом на недопитый стакан.
   — Снотворное, — деловито пояснил Леон. — В преступных кругах эти капли называют «кнок-аутом».
 
   На следующее утро Берн проснулся с отчаянной головной болью.
   Он не мог припомнить, когда лёг спать, как раздевался, как надевал пижаму…
   Он позвонил и с усилием поднялся с постели. Комната поплыла перед глазами, и он еле удержался на ногах.
   — Что со мной было вчера вечером? — спросил он экономку.
   Она удивлённо взглянула на него.
   — Ничего. Когда я простилась с вами, вы читали газету.
   — М-да… Это всё виски, — проворчал он.
   Холодный душ и кофе несколько освежили его, но слабость ещё давала о себе знать.
   Внезапно его пронзила ужасная мысль: а что, если ему подмешали в виски снотворное…
   Он стремглав бросился к сейфу.
   Коричневый свёрток лежал на своём месте.
   Схватив его, он тут же поехал в банк. Там свёрток был помещён в его личное отделение стальной кладовой. Только тогда мистер Берн смог вздохнуть с облегчением. Теперь все его основные ценности находились под надёжной охраной, и его благополучие не зависело от капризов судьбы!
   У себя в конторе он занялся текущими делами.
   Вскоре клерк доложил о приходе некоего посетителя.
   — Кто это?
   — Тот самый господин с Джермен-стрит, который приостановил выплату…
   — А! Пусть войдёт!
   На пороге кабинета показался Гонзалес.
   — Я бы желал переговорить с вами наедине, — сказал он.
   Клерк вышел.
   — Вы приняли решение по выплате долгов мистера Эдена? — спросил Берн.
   — Сначала я бы хотел решить вопрос о долгах мистера Шоусера, — медленно произнёс Леон.
   Берн удивлённо воззрился на него.
   — Я навестил сегодня утром мистера Шоусера, — продолжал посетитель. — Год назад он пережил глубокое потрясение, после которого у него отнялись ноги…
   — Ничего не понимаю… — пробормотал Берн.
   — Несчастный находился в полной уверенности, что он убил рыжеволосого крупье, состоящего у вас на службе. Проиграв своё состояние, он, видимо, потерял голову, когда увидел, что ваш крупье забирает его последние деньги.
   — Мой крупье! — возмутился Берн. — Что вы хотите этим сказать? У меня нет никаких крупье!
   — Он нанёс ему удар по голове, — невозмутимо продолжал Леон. — Утром следующего дня вы явились к мистеру Шоусеру и солгали ему, что ваш крупье мёртв. Вы его шантажировали, уже инвалида… Но вам этого показалось мало. Вы встретились с его красавицей-дочерью и предложили ей работать на вас, чтобы спасти отца от виселицы…
   — Забавная сказка…
   — Весьма! Вы поместили в газете объявление о смерти некоего Дженкинса. Разве не сказка? Страшная сказка, призванная запугать инвалида и его несчастную дочь!
   — Нелепая… ложь!
   — Сегодня утром мистер Шоусер узнал, что Дженкинс жив и здоров, содержит в Брайтоне игорный притон, разумеется, ваш филиал… Да, ещё кое-что для вашего сведения: вы никогда больше не увидите мисс Шоусер…
   — Ну, это ещё… — начал Берн, но осёкся, наткнувшись на стальной взгляд Гонзалеса.
   — Я разорю вас, Берн. До последнего пенса. Потому что на каждом из них — слезы и кровь. Вам не страшно, Берн?
   — Перестаньте пугать меня! — проговорил Берн, не глядя в глаза собеседнику. — В этой стране ещё существует закон! А если вы такой смелый — пожалуйста! В банке у меня хранится около двухсот тысяч фунтов, не считая долговых обязательств и прочих ценных бумаг. Что ж, пойдите и разорите меня! Сейф номер шестьдесят пять! Счастливой дороги!
   Гонзалес встал, загадочно улыбнулся и молча вышел.
   Через два часа Берн был спешно вызван в банк.
   — Я не знаю, что случилось с вашим сейфом, мистер Берн, — сказал ему директор. — Один из наших служащих обратил внимание на странный запах в стальной кладовой. Я тут же поспешил туда и увидел, что из замочной скважины вашего сейфа валит дым.
   — Почему же вы сразу не вскрыли сейф? — вскричал Берн, доставая дрожащей рукой ключи.