Уоллес Эдгар Ричард Горацио. Синяя рука

   При виде полицейского у Стейла родился, как ему показалось, неплохой план. Когда автомобиль остановился рядом с ним, он быстро открыл дверцу и резким движением вытащил на тротуар своего старого знакомого Джексона.
   — И долго вы будете меня преследовать? — закричал он. Полицейский, услышав громкие голоса, стал приближаться к машине.
   — Так вот, Джексон, вернитесь к Гроуту и скажите ему, что в моих руках находится достаточно материала, чтобы отправить его в тюрьму или на эшафот. И не советую ему обращаться за помощью к «тринадцати».
   — Оставьте меня в покое, — шипел Джексон, не в силах вырваться из цепких рук Джима. — Я вас не знаю. Если вы не оставите нас в покое, я обращусь к полицейскому.
   — Ах, к полицейскому? — Джим схватил за шиворот слугу Гроута и направился к блюстителю порядка.
   — Кажется, этот джентльмен хочет пожаловаться на меня!
   — Нет, я этого не хочу!
   — Тогда я вынужден так поступить. Этот человек имеет при себе оружие, не зарегистрированное в полицейском участке. И он покушался на мою жизнь.

Глава 22
Подруга из Сомерсета

   Полицейские участки весьма не поэтичны. Дигби Гроут, который пришёл в один из них, чтобы освободить своих людей из-под ареста, был в такой ярости, что не замечал смешной стороны этого дела. Он отчитал Джексона, называя самыми последними словами. Немало проклятий обрушилось на голову его партнёра — Антонио Фуэнтеса. Дигби чувствовал, что его положение опасно. Он всегда был уверен, что крупные планы рушатся из-за мелких просчётов. Стейлу удалось весьма простым способом обратить внимание полиции на банду. Теперь два её члена были уже под подозрением. Один из них — Джексон — служил у него дворецким, и поэтому заступничество Дигби выглядело вполне логичным. Что же касается Фуэнтеса, то здесь положение дел выглядело иначе. Пришлось объяснить, что это товарищ его слуги. Казалось бы, из-за пустяковой случайности банда «тринадцати» могла засветиться.
   Дигби провёл бессонную ночь. Утром он пригласил к себе Еву.
   — Я должен внести некоторые изменения в нашу обыденную жизнь. Из-за болезни я вынужден на несколько недель отправить мать в деревню.
   — Пожалуйста, это ваше право, но я не смогу сопровождать её туда.
   — Что вы хотите этим сказать? — Он посмотрел на неё испытывающе.
   — Дело в том, что в вашем доме для меня нет секретарской работы. Поэтому я решила вернуться на старое место.
   — Мне очень жаль такое слышать, но я не смею настаивать. Тем более, что в последнее время у нас произошло много неприятных событий. Я вас понимаю, хотя было бы желательно, чтобы мать находилась под вашим присмотром.
   Ева ждала чего угодно от Гроута, но не такого выдержанного тона, абсолютной лояльности.
   — Конечно, я наведу здесь идеальный порядок, — заявила она поспешно. — Поверьте, что я себя чувствовала у вас хорошо.
   — В отличие от мистера Стейла, который ко мне не очень расположен. Не так ли? — спросил он с улыбкой.
   — Мистер Стейл здесь ни при чём. Он не знает моих планов. В последние дни я с ним не говорила.
   Дигби решил, что они расстались. Хотелось бы узнать поподробнее. Но он не стал прямо спрашивать о причинах размолвки, хотя твёрдо был уверен, что в последние дни они не встречались.
   Затем Ева, как всегда, работала в комнате у миссис Гроут. Когда она только переступила порог, старуха сразу попросила запереть дверь и приготовиться записать ряд её мыслей.
   — Я хочу, чтобы вы написали от моего имени письмо Мери Уезер. Она живёт в Сомерсете. Напишите ей, что я очень больна и прошу её забыть нашу старую ссору и навестить меня. Обязательно подчеркните, что за её труды я готова платить 5 фунтов в неделю. А может быть, это слишком много? Нет, вы знаете, ничего не пишите о вознаграждении. Иначе я свяжу себя таким обязательством. Попросите, чтобы она приехала тотчас. Напишите всё, пожалуйста, так, как я просила.
   Ева обещала сделать всё, как её просила миссис Гроут.
   — Но очень важно, чтобы об этом письме ничего не узнал мой сын. Вы сами отнесёте его на почту. И смотрите, чтобы ничего не пронюхал этот ужасный Джексон.
   Ева без труда выполнила поручение и занялась своими делами. А так как их было немного, то она больше размышляла об их отношениях с Джимом. Неужели она так его обидела, что он не может её простить. Сколько прошло дней, а от него ни весточки. Конечно, можно было бы написать ему небольшую почтовую карточку с извинениями, но трудно решиться на такой шаг. Надо набраться терпения и подождать.
   Миссис Уезер приехала уже на следующий день. Это была крепкая, невысокого роста женщина со свежим приятным лицом. Ей никто бы не дал шестидесяти лет. Еву она приветствовала как старую знакомую.
   — Как поживаете, дорогая? Как моя старая бедная Джейн? Мы когда-то были подругами с ней, но она… Ну, да ладно, кто старое помянет, тому глаз вон. Проведи меня, милая, в её комнату.
   — Что с тобой, Джейн? — Почти ужаснулась Уезер при виде своей подруги.
   — Садись, Мери. А вы, мисс, свободны.
   Когда Дигби приехал после обеда, он сразу же обратил внимание на вещи, ещё не убранные из вестибюля.
   — Что это такое? — спросил он, хмуря брови, у Джексона.
   — Приехала подруга миссис Гроут.
   — Какая ещё подруга?
   Узнав её имя, он поспешил наверх. О том, что произошло в комнате больной, можно было только догадываться. Когда Ева увидела миссис Уезер, она поняла, что случилось что-то неладное.
   — Велите позвать извозчика, дорогая, — обратилась она к Еве. — Я возвращаюсь в Сомерсет. Нельзя же так необдуманно отрывать от дел женщину моих лет и моего положения. А этот черт меня выгнал. Я о вас говорю, — крикнула она, увидев появившегося Дигби. — Вы всегда были канальей. И если с вашей матерью что-нибудь случится, я донесу на вас в полицию.
   — Вам лучше уйти раньше, чем я позову блюстителей порядка, — не сдержавшись, закричал Дигби.
   — Я вас хорошо знаю, — погрозила кулаком женщина. — Недаром я столько лет жила с вами под одной крышей. Мальчишки сквернее в мире не было.
   — Вы, право, не разумны, миссис Уезер. Я не могу терпеть, чтобы моя мать имела дела с людьми вашего пошиба. Я отвечаю за всё, что происходит в моём доме. А ваш вкус для меня безразличен.
   Лицо женщины побагровело:
   — Мой вкус! Вы подлый иностранец! Вот видите, я знаю ваш секрет, мистер Гроут.
   Если бы взглядом можно было убить человека, этой ещё крепкой женщины уже не было бы в живых. Дигби повернулся и ушёл, хлопнув дверью.
   — Если хотите знать, что происходит в этой семейке, то спросите у меня. У меня хранятся письма матери подлеца, которого вы сейчас слышали, ещё с того времени, когда он был совсем ребёнком. Он ещё гулял под столом, но совершал поступки, от которых волосы поднимались дыбом.
   Таким образом Ева узнала новую семейную тайну. О многом говорили кости и разнообразные приспособления для пыток, которые Дигби хранил в лаборатории. От мрачных мыслей Еву отвлекло приятное сообщение — наконец-то она получила телеграмму от Джима.

Глава 23
Размолвка между влюблёнными

   — Джим! — Ева бежала к нему навстречу с распростёртыми объятиями, хотя знала, что на неё смотрят гуляющие в парке. Джим держал в своих руках две маленькие ладошки и чувствовал себя счастливым. Нечто подобное испытывала и Ева. Им так много нужно было сказать друг другу, что они начали говорить почти одновременно, не вникая в смысл слов.
   — Джим, я оставляю дом Гроутов.
   — Ну, слава Богу.
   — Вы говорите так торжественно и в то же время так облегчённо, как будто бы мне угрожает серьёзная опасность.
   — Я уверен, что так оно и есть.
   — А вас очень огорчало то, что мы так давно не виделись?
   — То были самые печальные дни в моей жизни, но они канули в Лету.
   — Да, чтобы не забыть, миссис Уезер уже уехала?
   — А кто она такая? Я с нею не знаком.
   Тут Ева вспомнила, что ничего не рассказала Джиму о последних событиях в доме Гроутов. Пришлось наверстать упущенное.
   — Да, Джим, легко было заметить, что миссис Уезер терпеть не может Дигби.
   — А кто вообще в состоянии его любить.
   — Он знает про дело с маркизом Эстремедой. Из-за него завещание окажется недействительным.
   — Нет, тут вы неправы. В завещании не сказано прямо, что Дигби — сын Гроута. А то, что он внебрачный сын миссис Гроут, не меняет сути дела.
   — И когда Гроуты завладеют огромным состоянием Дентона?
   — В следующий четверг. А я до сих пор не имею никаких доказательств, чтобы разрушить незаконную сделку.
   И хотя разговор был несколько несвязный, они прекрасно понимали друг друга.
   — Знаете, Ева, чем, больше материалов попадает ко мне в руки, тем твёрже я уверен, что вы имеете самое непосредственное отношение к делу Дентонов.
   Она засмеялась и крепче опёрлась на руку молодого человека:
   — Если бы от вас зависело, вы бы обязательно сделали меня английской королевой. Но вы бессильны совершить подобное, как и доказать, что я не дочь своих родителей. К тому же, я не хочу быть никем другим. Я так люблю своих покойных мать и отца.
   — На первый взгляд, моя мысль действительно выглядит фантастичной. Но только на первый взгляд. У меня есть друг в Капштадте, который тоже собрал небесполезную информацию о вас.
   Затем разговор приобрёл более интимный характер, Еве удалось уговорить Джима, чтобы он показал ей свою квартиру.
   — Вы меня убеждали, что у вас крошечное жилище. И ввели меня в заблуждение. У вас здесь так уютно и чисто. А кто вам моет посуду?
   — Каждое утро приходит старушка и наводит порядок.
   Джим охотно отвечал на вопросы и с восторгом смотрел на милое его сердцу существо. Ему казалось, что он мог бы всю жизнь вот так сидеть и наблюдать за Евой, слушать её мелодичный голос.
   — А теперь, молодой человек, пожалуйста к столу. Чай уже поспел и закусить есть кое-что.
   Они уже собрались приступить к чаепитию, как вдруг отворилась дверь и вошла женщина. Ева сидела спиной к двери и не сразу заметила вошедшую. Она обратила на неё внимание только тогда, когда она назвала имя Джима. Женщина была очень хороша собой. Небольшая прядь седых волос не только не портила её, а придавала ей своеобразный шарм.
   — Извините, мне очень жаль, что я вам помешала. Я приду несколько позже, — сказала дама и покинула комнату.
   Наступило неловкое молчание. Несколько раз Джим собирался заговорить, чтобы объяснить появление незнакомки, но каждый раз не решался — пока он не мог сказать Еве, что даму зовут леди Мери Дентон.
   — Она вас так просто назвала Джимом. Быть может, это одна из ваших подруг? — спросила Ева, пристально всматриваясь в глаза молодого человека.
   — Не совсем так. Всё проще. Она моя соседка — миссис Фейи.
   — Да, что-то я припоминаю. Но, если мне не изменяет память, миссис Фейи прикована к постели недугом. Она не первый год не выходит из квартиры.
   Джим растерялся, уличённый во лжи. Он не знал, как всё объяснить Еве.
   — К тому же, она очень мило назвала вас Джимом. Вы что с ней очень дружны?
   — Да, мы добрые друзья… Как бы вам объяснить, Ева… Здесь есть небольшая тайна.
   — А каким образом она попала в квартиру? — Не обращая внимания на неуклюжие оправдания молодого человека, продолжала своеобразный допрос Ева. — У неё что собственный ключ имеется?
   — Да, у неё есть ключ. Так получилось, что иногда я оставляю свой ключ в её квартире. Но дело вовсе не в этом.
   — Понимаю, понимаю. Не надо много слов. Вы не находите, что она очень хороша.
   — Да, нахожу. Но, вы знаете, я как-то совсем иначе отношусь к её облику, — что-то лепетал в оправдание Джим, чувствуя себя всё более жалким, а свои доводы неубедительными.
   — Так, всё очень хорошо…
   — Меня часто не бывает дома, а ей нужно воспользоваться телефоном — она поддерживает связь почти со всем миром.
   — Вот как! У неё такие крупные связи! И при этом она вас называет Джимом?
   — А что здесь особенного. Мы просто добрые друзья. Надеюсь, Ева, вы не истолкуете наши отношения как-то иначе, — сказал он почти с отчаянием.
   — Я думаю, что у вас всё будет в порядке, — сухо ответила Ева, отталкивая тарелку. — А мне пора идти. И, пожалуйста, не провожайте меня. Я сама найду дорогу.
   Джим проклинал леди Мери за то, что она выбрала для своего визита такой неудачный момент. А ещё больше проклинал себя за неумение просто и ясно объяснить Еве суть дела, не раскрывая чужой тайны. Своими жалкими попытками оправдаться он только усугубил подозрение девушки.
   Когда Ева вышла в коридор, дверь квартиры миссис Фейи была приоткрыта и оттуда раздался телефонный звонок. Ева грустно взглянула на Джима:
   — Ваша знакомая имеет ключ от вашей квартиры, чтобы воспользоваться телефоном, которого у неё нет. Кажется, так вы говорили, мистер Джим?! Я не думала, что вы можете так лгать.
   Джим молчал, провожая её взглядом, полным мольбы. Он не мог найти слов для своего оправдания. Едва он вернулся к себе, вошла миссис Фейи.
   — Я очень сожалею, что помешала вам. Я не знала, что Ева у вас.
   — Ничего страшного, — сказал Джим, слегка улыбаясь. — Скверно только то, что мне пришлось ей наврать. И она мне не поверила.
   — Врать не нужно было. Это не умно.
   — Ваше мгновенное исчезновение придало разговору какую-то подозрительную окраску.
   — Я не могла остаться по многим причинам. Вы же помните, что, как и вы, я также навела справки о мисс Уэлдон? Она родилась в Рондебоше?
   — Да, — сказал он безразличным тоном. — Она мне рассказала сама.
   Леди Мери подала Джиму телеграмму такого содержания: «Ева Мэй Уэлдон умерла в Капштадте в возрасте двенадцати месяцев и трёх дней. Похоронена на Зоребендском кладбище. Могила номер 7963».

Глава 24
Дочь леди Мери найдена

   Джим прочёл телеграмму ещё раз и не поверил своим глазам.
   — Не может быть. Ведь я знаю Еву. Кроме того, я встречался с лицом, которое знало Уэлдонов в Капштадте и помнит её ещё девочкой. Тут не могло быть подмены одного ребёнка другим?
   — Дело весьма загадочное. Но я хочу вам сказать одно, что человек, приславший мне эту телеграмму, один из наиболее квалифицированных сыщиков. Он заслуживает абсолютного доверия.
   Здесь было над чем задуматься. Ева родилась и умерла, и всё же она жива. И не только жива, но в данный момент чувствовала себя самым несчастным существом на свете. Не лучше чувствовал себя и Джим, размышляя над новым фактом.
   — Я совершенно сбит с толку. Тогда нужно допустить, что родители Евы удочерили другого ребёнка, вместо умершего. Вопрос заключается только в том, откуда взялась другая девочка. По крайней мере, ей самой о себе ничего не известно.
   — Я уже телеграфировала своему агенту с просьбой пролить свет на неясный вопрос. Последние события утверждают, что моё первоначальное предположение вполне может оправдаться.
   Джим внимательно посмотрел на свою собеседницу.
   — Вы думаете, что Ева — ваша дочь?
   Она кивнула головой.
   — Тогда откуда взялся рубец на руке?
   — Он мог появиться впоследствии.
   — А вы не можете сказать точно, когда вы расстались со своей дочерью?
   — Нет, не могу.
   — А угодно ли вам ответить на второй вопрос: знаете ли вы миссис Гроут?
   — Да, знаю.
   — А знакома ли вам миссис Уезер?
   Леди Мери посмотрела на него с удивлением.
   — Да, я знаю и её. Она — дочь фермера. Очень милая женщина, привязанная к Джейн. Я только не понимала, как миссис Гроут удалось заиметь такую подругу.
   Джим рассказал всё, что ему было известно о последних событиях в доме Гроутов.
   — Теперь давайте сверим наши карты. Вы предполагаете, что миссис Гроут имеет прямое отношение к исчезновению моей дочери?
   — Я уверен, а вы?
   — Сначала я думала так же. Но после того, как навела все справки, пришла к выводу, что она ни при чём. Да, действительно, у неё скверный характер, она, пожалуй, самый злой человек, кого я знаю. Но она не дошла до того, чтобы уничтожать мою маленькую Доротею.
   — А вы не можете рассказать мне всё, что знаете?
   Она покачала головой.
   — Но, быть может, вы разъясните то, что поможет в моём поиске?
   — Пока ничего не могу сказать. — Леди Мери, не прощаясь, покинула комнату.
   Джим был в растерянности. Ещё вчера казалась крепкой цепь событий, связанная им, а сегодня под влиянием новой информации рассыпалась, как карточный домик. Без помощи Солтера никак не обойтись. Застать его в такое время можно было только дома. Джон встретил своего секретаря любезнее, чем тот ожидал.
   — Вы, конечно, останетесь у меня до ужина.
   — Нет, благодарю вас, патрон. Я очень тороплюсь. Мне хотелось только спросить вас, знаете ли вы миссис Уезер?
   Адвокат наморщил лоб:
   — По-моему, о ней упомянуто в завещании миссис Гроут. Она оставила ей капитал в несколько тысяч фунтов. А её отец был арендатором у Дентона.
   — Тогда всё совпадает, — и Джим в деталях рассказал адвокату всё, что он узнал о неудачном визите миссис Уезер к Гроутам.
   Джон Солтер оживился:
   — Рассказанное вами только подтверждает, что страшные тайны, которые мы, адвокаты, храним в наших сейфах, известны всему миру. Так послушайте, Джим, Эстремеда — тот самый испанский дипломат, который бывал в доме Дентона, когда Джейн была ещё молодой, красивой девушкой. Он — отец Дигби Гроута, мать которого была страстно влюблена в испанского гранда. Я всегда подозревал, что её имя связано с каким-нибудь скандалом. А теперь мне яснее ясного, почему её отец больше никогда с ней не разговаривал и обошёл её в своём завещании. С другой стороны, я уверен, что её брат Джонатан ничего не знал о проступке сестры, иначе тоже не оставил бы ей ни гроша. В отношении морали он был столь же неумолим, как и старик. Но его отец, очевидно, ничего ему не сказал. Странное дело, очень странное. — Он покачал головой. — И что вы собираетесь делать дальше?
   — Для начала поеду в Сомерсет и поговорю с миссис Уезер. Быть может, от неё я узнаю что-нибудь новое.

Глава 25
Прогулка в Сомерсет

   Будильник зазвенел ровно в шесть. Джиму страшно не хотелось вставать, так крепок был сон. Но, вспомнив о планах, он буквально выскочил из постели, а через час уже ехал в поезде, а ещё через два с минутами вышел на перроне в Сомерсете. У него было такое чувство, точно он попал в совершенно иной мир. Здесь небо казалось более синим, а деревья зеленее. В вышине звонко пели жаворонки, а в траве трещали кузнечики. И вода в ручье казалась особенно чистой и прохладной до такой степени, что в неё хотелось опустить руки.
   Позавтракав в гостинице, Джим разузнал, как добраться до фермы Уезеров. Оказалось, что это не так далеко. Джим застал миссис Уезер за работой — она сбивала масло.
   — Не хочу я говорить о Джейн Гроут. Её сын нанёс мне страшную обиду, которую я ему никогда не прощу. Я оставила свою работу, наняла женщину, чтобы она временно вела хозяйство. И поездка в Лондон тоже чего-нибудь да стоила. А тебя в шею вон.
   — Мне кажется, всё можно легко исправить, — попытался успокоить женщину Джим. — Уверен, что мистер Гроут вам возместит все убытки.
   — А вы что, из его друзей?
   — О нет, я не принадлежу к его друзьям. Скорее наоборот — я его так же люблю, как и вы.
   — Я предпочла бы встречу с дьяволом, чем с такой желторотой обезьяной.
   Женщина вытерла руки о передник и провела Джима в светлую небольшую гостиную.
   — Давайте присядем и поговорим. Прежде всего, чего вы, в сущности, добиваетесь?
   — Я хотел бы узнать кое-что о молодых годах Джейн Гроут. С кем она была дружна, кто её родители? Что вы знаете о Дигби?
   — Откровенно говоря, я не много знаю. Её отец владел Кеннет-Холлом. Видите отсюда ряд зданий? — Она показала рукой на мрачные строения на холме. — Джейн к нам часто приходила. Мой отец владел тогда солидным имением, но проиграл много денег на проклятых бегах. Мы с Джейн были дружны, хотя дружбой в полном понимании этого слова наши отношения и не назовёшь. Она была девушкой из богатого дома, а я простой крестьянкой. Но отношения поддерживали приятельские. У меня хранилось много её писем, но сегодня утром я их все сожгла.
   — Сожгли? — Чуть не крикнул разволнованный Стейл. — Я думал найти в них интересные сведения.
   — Какие там сведения! Там ничего, кроме сумасшедшей болтовни об испанце, в которого она была влюблена, как кошка, не было.
   — Вы имеете в виду маркиза де Эстремеду?
   — Может, он, а может, кто другой. Я не хочу на старости лет сплетничать. Хватит тех глупостей, которых натворили в молодости. И для вас наступит такое же время, мистер… Простите, я забыла ваше имя.
   — Джим Стейл.
   — Я сейчас вспомнила, мистер Стейл, что у них в доме была очень славная девушка. Как Джейн может позволить, чтобы такая красавица находилась рядом с негодяем Дигби? Что касается писем. Я не все успела сжечь. Сохранила несколько, которые доказывают, что люди с годами мало меняют характер. Я имею в виду этого злодея Дигби. Быть может, когда-нибудь за эти сведения репортёры отблагодарят меня.
   Джим весело засмеялся. Приятно было общаться с хорошим человеком. Через несколько минут в его руках было несколько писем. Но он не торопился их читать — разговор только начинался и его не следовало прерывать.
   — А вы ничего не знаете о прежней жизни Дигби?
   — Я его помнила только мальчиком. Злое, ядовитое существо. Его любимое занятие — отрывать у мух ножки. И ещё одно зрелище особенно развлекало молокососа. Каждую пятницу он приходил на ферму Джонсонов и с горящими глазами наблюдал, как режут свиней. Такой уж у него был характер.
   — И на него никто не мог положительно повлиять?
   — Куда там. К нему не подходи. Да вот, дайте мне верхнее письмо, я вам зачитаю только два предложения: «Сегодня я должна была прибить Дигби за то, что он привязал к котёнку фитиль и поджёг его. Бедное животное получило такие ожоги, что его пришлось прикончить».
   — Вот такой Дигби-ребёнок. Во всех своих письмах ко мне мать жалуется на его жестокие игры.
   Затем разговор не раз менялся, но Джим умело поворачивал его в нужное русло. Незаметно старушка разговорилась, и он старался не прерывать её, но, когда миссис Уезер вспомнила, что у Гроутов был ещё один ребёнок, Джим вынужден был прервать рассказчицу.
   — А чей был второй малыш?
   — Его отдали на попечение Джейн.
   — А не принадлежал ли ребёнок её невестке?
   — Конечно, то была дочь леди Мери Дентон. Бедный ребёнок. Ей много пришлось страдать из-за изверга Дигби. Впрочем, вы не подумайте, что я сгущаю краски вокруг моего обидчика. Просто сегодня утром перечитала ещё раз письма его матери и убедилась в своей правоте. Не может из злого ребёнка вырасти добрый взрослый человек. А как он издевался над малышкой! Вот, простите, что пишет Джейн: «Сегодня мне вновь пришлось наказать Дигби. Он страшно жесток. Подумай только, накалил на огне монету в полшиллинга и вдавил её в руку бедной девочки».
   Джим едва подавил в горле крик.
   Так вот откуда рубец на руке Евы! Факт говорил о многом. Теперь ясно, что наследство Дентона не принадлежит ни Дигби, ни его матери, а Еве Уэлдон, которую в действительности звали Доротеей Дентон.

Глава 26
Джим находит последнее звено

   Итак, Ева — дочь леди Мери, в чём нет больше никакого сомнения. Предположения Джима оправдались полностью. Но каким образом она попала в Южную Африку? Эту загадку предстояло решить.
   — А маленькая девочка вскоре исчезла. Одна из нянек, которую наняла Джейн, взяла с собой ребёнка на морскую прогулку. Думают, что лодку опрокинул пароход.
   Джим слушал внимательно, боясь пропустить хотя бы одно слово. Вдруг его осенила идея. Надо срочно узнать, какие пароходы проходили в тот день восточнее Гудвиновской мели, где, как предполагалось, произошло несчастье. С письмами тоже надо познакомить Солтера. Откланявшись, Джим поторопился на ближайший поезд в Лондон. И ещё застал Солтера в конторе.
   — Если всё обстоит именно так, как вы излагаете, — сказал старик, выслушав Джима, — то уверен, что нетрудно будет найти недостающее звено в логической цепи, то есть, выяснить, как появилась маленькая Доротея в Африке. Теперь мы знаем, что Ева Уэлдон умерла в детстве, следовательно, в нашем деле речь идёт совсем о другой девушке. Но вам надо поспешить, так как послезавтра я вручаю имущество Дентона новому поверенному миссис Гроут. И, можете мне поверить, Дигби тотчас же его продаст. Только одно имение оценивается в четыреста тысяч фунтов. А на Дентоновской земле находится двадцать четыре дома и, кроме того, шесть довольно больших имений. Помните, когда Дигби приходил к нам, чтобы узнать, имеет ли он право продать недвижимость? Я сегодня встречался с Беннетом, новым поверенным Гроутов. Он вёл со мной беседу в таком ключе, что нетрудно понять — недвижимость будет продана.