Уоррен Нэнси. Соблазни меня

   Она уже сидела с телефоном в руке, когда в памяти вдруг всплыли слова, что ужин поднимает женщину в собственных глазах, дает ощущение, что она не потаскушка. В собственных, быть может, и поднимает, но не в чужих. Можно поужинать с мужчиной и разойтись по домам, однако весь город будет судачить, что роман в полном расцвете. А можно обойтись без ужина, провести с мужчиной ночь и уберечь свою репутацию… конечно, если партнер умеет хранить тайну. Сама она давно научилась жить двойной жизнью. С пятнадцати лет, если быть точной.
   Уголки губ Алекс приподнялись. Кому-то по душе ужин при свечах и взгляды из-под ресниц, а она без колебаний выберет хороший секс.
   Поскольку визитка так и красовалась на телефонном столике, осталось только набрать номер, что она и проделала твердой рукой. После второго звонка в трубке раздалось сухое «Форбс».
   — Алло! Это Александра Форрест.
   — Алекс! — Тон мгновенно изменился с делового на чувственный.
   — Да, я. — Она возвела глаза к потолку.
   Наступила короткая пауза, видимо, он мысленно взвешивал причину, по которой она могла позвонить. На заднем плане слышались шорох шин и гудки пролетающих авто. Очевидно, она поймала его в дороге. Молчание уже начинало тяготить, когда снова раздался голос:
   — Ваш звонок как-то связан с тогдашним приглашением на ужин?
   Алекс набрала в грудь воздуха и буквально ощутила, как кислород расходится по телу, причем исключительно по эрогенным зонам.
   — Нет, он связан с тогдашним приглашением в постель. Новая пауза стала длиннее первой — явное свидетельство шока. Алекс насладилась каждой ее секундой.
   — Превосходно! Где и когда?
   Как говорится, «прошлое и будущее — иллюзия, есть только настоящий момент».
   — А зачем откладывать?
   — Тогда я у тебя через… пятьдесят секунд.
   — Пятьдесят секунд?!
   Он же должен сейчас подъезжать к гостинице, а оттуда до ее дома добрых пять миль! Если только по такому случаю у него не открылись сверхъестественные способности.
   По улице под окнами прогрохотал к супермаркету тяжелый трейлер. Грохот эхом отдался в телефонной трубке.
   Алекс бросилась к окну, рывками подняла жалюзи и выглянула. На другой стороне припарковалась бежевая машина — та самая, которую она впервые увидела за коттеджем, подбросив Форбса из ресторана домой. Иными словами, его машина. И сам он сидел внутри с телефоном в руке.
   Не то догадавшись, не то ощутив присутствие, он поднял глаза на окна, и через все расстояние, через двойное стекло взгляд обжег Алекс.
   — Как ты здесь оказался?
   — Приехал в гости.
   — Какое интересное совпадение… — начала она, но связь уже оборвалась.
   Стоя у окна, Алекс призадумалась. Претворенная в жизнь идея уже не казалась такой грандиозной.
   Секс с Дунканом Форбсом. Почему она решила, что ей будет здорово? Может, как раз ужасно, а он так и будет отираться в библиотеке, настаивать на новых встречах, и ей придется изворачиваться, чтобы от него избавиться.
   Сама того не замечая, Алекс снова принялась ходить по квартире. Разрываемая противоречиями, она совсем забыла про халат, на который стекала вода с мокрых волос.
   Стук в дверь. Инстинктивный взгляд на часы. Сорок пять секунд.
   Еще столько же прошло за последними лихорадочными приготовлениями: она кое-как вытерла волосы, мазнула по губам помадой, а по шее — духами.
   Однако пора открывать.
   Никогда еще Дункан Форбс не выглядел так потрясающе. Хищный блеск в глазах и аура победителя усиливали впечатление. От него исходили волны сексуальной энергии, мгновенно взвинтившие Алекс и положившие конец сомнениям.
   — Визит вежливости?
   — Нет, деловой.
   — Разве у нас есть совместные дела?
   — Есть одно неоконченное дельце… — Дункан привлек ее к себе и поцеловал.
   С тихим стоном Алекс позволила губам приоткрыться. Она так изголодалась по ласкам. И когда впервые увидела его, подсознательно ожидала их. Его взгляд, пытавшийся проникнуть ей под юбку, каждый раз обжигал ее. Каждый миг, что они проводили вместе, в обществе друг друга и в то же время разделенные жесткими правилами поведения, напоминал крохотный кусочек любовной игры, что предшествует настоящей близости и неумолимо, сладостно к ней приближает. С одинаковым пылом они участвовали в этой игре, дразня друг друга обжигающими взглядами, заряжая воздух сексуальной энергией.
   — Знаешь, я ведь хотел этого с нашей первой встречи… — произнес Дункан.
   — Я тоже, — призналась Алекс.
   После двух недель ежедневной многочасовой любовной игры она возбудилась настолько, что первый же поцелуй разжег ее страсть.
   Дункан развязал пояс халата, в то время как его руки стали ласкать грудь Алекс, а губы длили нетерпеливый, жадный, требовательный поцелуй. Еще не вполне обнаженная, Алекс раскрыла полы его рубашки, залюбовалась мышцами его плоского живота и великолепной порослью на груди. Между тем рука Дункана уже успела пробраться ей между ног.
   — Не спеши так!
   Тем не менее, чисто инстинктивно она переступила ногами, чтобы дать лучший доступ.
   — Как здесь влажно…
   Да уж, подумалось Алекс, но будет гораздо влажнее, если он не перестанет прикасаться к ней таким манером.
   Руки у нее дрожали, нижняя пуговка все никак не хотела расстегиваться, и к тому же она все время отвлекалась на движение пальцев. Хорошо ощущалось, как между ног все набухает и тяжелеет, а пальцы скользили то вдоль, то по кругу, притормаживая в самых нужных точках.
   Так, пожалуй, она сразу кончит, и станет ясно, до чего она изголодалась по мужчине! Должна же у женщины присутствовать кое-какая гордость!
   А-а, черт с ней, с гордостью! Что такое гордость по сравнению с оргазмом, который надвигается волной цунами и будет, конечно, сокрушительным!
   Волна и в самом деле росла. Странное дело, началась она вроде бы с кончиков пальцев ног, прошлась по пяткам, обвила лодыжки, взметнулась по икрам, пощекотала под коленями, расплавила бедра и ляжки. Уже теряясь в ней, ослепленная и оглушенная, Алекс рванула полу рубашки, так что пуговица отпрыгнула в сторону, и прильнула к мужской груди, словно хотела с ней слиться.
   По телу пробежал не трепет и даже не дрожь. Ее трясло с головы до ног, трясло так сильно, что какие-то слова, произносимые ею, не смогли сложиться в фразу и потерялись, исчезли, когда волна взметнула Алекс на своем гребне и понесла. Как будто из бесконечного далека донесся приглушенный выкрик — ее выкрик.
   А хитрый дьявол уже ввел в игру другую руку, которая теперь проникла внутрь. Движение пальцев ощущалось одновременно сверху и снизу самой чувствительной точки.
   Не слишком ли?!
   За всю свою жизнь Алекс ни разу не теряла сознание, но теперь находилась на волосок от беспамятства. Во всей комнате не было столько кислорода, чтобы насытить сразу и жадно дышавшие легкие, и бешено бьющееся сердце, и вулкан между ног, и бедный обезумевший мозг!
   Наслаждение пришло во всей своей мощи, захлестнуло ее, оглушило, ослепило и в буквальном смысле сбило с ног.
   Дункан, однако, обладал стремительной реакцией и отлично развитыми мышцами, потому что не позволил ей мешком осесть на пол. Он не поддержал, а именно подхватил ее на руки с такой легкостью, словно она не женщина, а тряпичная кукла.
   — Попалась! — объявил он с самодовольством, по мнению Апекс, совершенно неуместным в такой момент.
   Однако она чувствовала себя хорошо, просто чудесно. Она казалась себе поплавком, что покачивается на водной зыби, невесомый, от всего отрешенный, и когда реальность вернулась, вышло, что почти так оно и есть. Она в самом деле покачивалась в объятиях Дункана, целеустремленно шагавшего в спальню. Самое время.
   Маниакально аккуратный внутренний библиотекарь не дремал. Алекс успела сдернуть дорогое, заказанное по Интернету покрывало, прежде чем Дункан склонился с ней над кроватью.
   Прохладная ткань простыней из чистого египетского хлопка коснулась лишь пяток и икр. Странно.
   Алекс сообразила, что халат по-прежнему на ней, а, сообразив, не пошевелила и пальцем, пребывая в слишком дремотно-ленивом состоянии, чтобы суетиться по поводу одежды. Ну, его, этот халат. Пусть остается.
   Куда занятнее наблюдать за тем, как раздевается Дункан Форбс, освобождаясь от одежды в невероятной и лестной для нее спешке. Очевидно, ему не терпелось оказаться внутри ее, как ей — его принять.
   Рубашка спланировала на пол, как белый флаг капитуляции. Алекс воспользовалась моментом, чтобы получше разглядеть своего любовника. Мышцы, сплошные мышцы. Не как у чистого культуриста, как раз наоборот. Мышцы, что нарастают сами, от постоянных физических усилий. Возникали серьезные сомнения, что он вообще бывает в аудитории, не говоря уже о том, чтобы читал там лекции.
   — Как тебе удается?.. — лениво полюбопытствовала она. Дункан усмехнулся, не отрываясь от своего занятия:
   — Я убежденный скалолаз. Отчасти потому и оказался здесь.
   Оставшись теперь в одних трусах, он заинтриговывал Алекс, которой не терпелось проникнуть под них взглядом. Чтобы не показаться слишком нетерпеливой, Алекс решила вернуться к разговору. О чем, бишь, они говорили? Ах да, о скалолазании.
   — Что-то я не заметила, чтобы ты лазал по скалам.
   — Радость моя, я был занят только одной мыслью — как бы забраться к тебе в святая святых.
   — Как прикажешь понимать твои слова? — Она надменно приподняла ухоженную бровь.
   — Мечтал, что буду тебя трахать, пока челюсть не отпадет. Так понятнее?
   — Я не терплю вульгарности! — Алекс безуспешно пыталась сохранить серьезное выражение лица.
   В конце концов, она не выдержала и улыбнулась, но улыбка застыла на губах, когда полосатые трусы полетели на стул.
   Природа воистину одарила богатством этого мужика.
   Она не могла оторвать взгляд, даже сознавая, что таращится, как девчонка, впервые в жизни увидевшая голого мужчину. Смотреть на него она могла бесконечно, наслаждаясь увиденным.
   — Давай сразу к делу! — Дункан перехватил ее завороженный взгляд.
   Алекс неуклюже выпуталась из остатков одежды. Вместо того чтобы галантно помочь, мистер Великий Обольститель стоял и таращил глаза.
   — Спасибо, вы очень любезны! — буркнула она, отбрасывая халат.
   — Ты еще роскошнее, чем я мог вообразить в самых диких фантазиях… — ответил он, и она тотчас простила его.
   По натуре не склонная к ложной скромности, Алекс гордилась своей фигурой и ногами, но никогда еще ее гордость не расцветала таким пышным цветом, как под восхищенным взглядом Дункана Форбса.
   Дункан помедлил.
   — Чертовы презервативы! Я о них совсем забыл.
   — Пошарь в тумбочке.
   В мгновение ока «резиновый друг» оказался у него в руке. Но только в руке. Алекс не позволила его натянуть — только когда будет абсолютно необходимо! Грех скрывать от женских глаз такую красоту.
   — Тебе когда-нибудь говорили, что твой член прекрасен?
   — За последние две недели — ни разу.
   Алекс сомкнула ладонь вокруг тяжелой горячей колонны члена и сжала его. Боже, он великолепен! Скульптурная вещь, которую так и хочется ласкать, целовать, пробовать на вкус, что она не замедлила проделать и с удовольствием прислушалась к мужским стонам.
   Минуты ее власти над ним. После первого, самого необходимого оргазма она уже не чувствовала себя такой беспомощно покорной. Можно и потянуть время, немного помучить своего партнера. Разумеется, недолго, потому что ей тоже причиталась определенная доля внимания. Но подразнить было приятно.
   Время его оргазма еще не подошло. Ему полагалось исходить от напряженного, мучительного и сладостного напряжения страсти. Пару мгновений Алекс любовалась телом Дункана.
   Однако через некоторое время Дункан опрокинул ее и навалился сверху, не давая шевельнуться. Глаза его горели. Понимая, что принять в себя такую громадину не так-то просто, Алекс пошире развела ноги, обхватила ими торс и приподняла бедра.
   Первый момент проникновения был упоителен. Она так долго ждала, так предвкушала, что без всякого усилия открывалась для него, а он… он осторожно продвигался вперед без всякой спешки, выжидая, когда ее тело естественным образом приспособится. Никогда еще Алекс не приходилось сталкиваться с такими размерами.
   Казалось, она уже заполнена до отказа, но он все двигался вперед. На миг Алекс охватил страх, что они просто не подходят друг другу физически. Роскошной штуковины у него между ног слишком много!
   Дункан приостановился — не то, услышав мысленный крик «Довольно!», не то ощутив панический спазм мышц — и замер на несколько мгновений.
   Губы его двигались, касаясь лица и шеи легкими поцелуями. Рука протиснулась между телами и начала поглаживать круговыми движениями, так взвинтившими ее совсем недавно. Завороженная лаской, Алекс расслабилась. С невнятным возгласом удовольствия, сама того не сознавая, она рывком приподняла бедра и теперь приняла в себя всю его длину, так глубоко, что тазовые косточки соприкоснулись. Сколько же, однако, в ней места!
   — Все в порядке?
   — О да! — Она слегка подтолкнула его бедрами, давая понять, что пора двигаться.
   Сжав руками плечи, Алекс подчинилась взятому им ритму.
   — Вот что я называю «любовной мушкой», — заметил Дункан, целуя маленькую темную родинку рядом с левым соском.
   Темп немного возрос, и с ним возросло сладостное напряжение между ног. Алекс задышала чаще.
   Быстрее. Еще быстрее. Ладони соскальзывали с влажных плеч, перед глазами все плыло…
   Яростная схватка тел продолжалась, выражаясь во влажных шлепках плоти о плоть. Алекс выгибалась дугой, упиваясь каждой секундой. До чего же он все-таки здоровенный!
   Запрокинув голову, как спринтер в финальном рывке, Алекс напрягла мышцы таза и резко расслабилась, уносясь навстречу полному забвению и срываясь на крик. Волна внутри шла во всей своей мощи, стискивая и отпуская до предела напряженный член, пока, наконец, и Дункан не содрогнулся от наслаждения.
   В груди, к которой Алекс прижималась ухом, раздался довольный смешок.
   — Мы друг другу под стать!
   — Что верно, то верно…

Глава 10

   Дункану приснился эротический сон. Он вскочил, тяжело дыша, и первую пару секунд не мог понять, где находится. Однако когда последние обрывки сладких видений растаяли, стало ясно, что их породило: он лежал в постели с женщиной. Алекс уютно посапывала, свернувшись калачиком и прижавшись ягодицами к его паху. Благодарный поцелуй в шею заставил ее повозиться во сне. Как результат, его здоровая (во всех отношениях) утренняя эрекция превзошла все рекорды, словно никакой бурной ночи и не существовало, словно он не выложился целиком не далее чем пару часов назад.
   Дункан улыбнулся, думая: ведь не солгала в тот день в машине — она и в самом деле обожает секс. Обожает самым бесстыдным образом. Кто бы мог подумать, что в медвежьем углу можно откопать такой клад!
   Напряжение в паху навело Дункана на мысль о небольшой исследовательской операции. Он тотчас воплотил ее в жизнь: спустился губами по гибкой женской спине до крепких круглых ягодиц и ласково куснул каждую по очереди. От первого укуса Алекс только поежилась, второй ее разбудил.
   — Чем ты занимаешься? — осведомилась она с притворным недовольством, больше похожим на поощрение.
   — Да вот решил разбудить тебя романтическим поцелуем.
   — Рот у меня немного выше.
   — Вообще-то я к нему и двигался, но заблудился. С детства плохо ориентируюсь на местности. Все время терялся в лесу и выбирался только по тропинкам. Ага, вот как раз одна! — Дункан прижал палец к началу развилки ягодиц. — Очень многообещающая. Ну-ка, посмотрим, куда она ведет…
   Он кожей ощутил беззвучное хихиканье Алекс и возросший жар ее тела. С довольной улыбкой он повернул ее на спину, и попытка «разбудить романтическим поцелуем» кончилась упоенной возней в постели.
   — Как думаешь, можно скончаться от избытка секса? — слабым голосом спросила Алекс, когда он поймал губами ее последние содрогания.
   — То-то была бы славная кончина… — рассеянно ответил Дункан, проникая в нее с осторожностью, на случай если и впрямь переусердствовал.
   Однако Алекс обвила его торс ногами, теснее привлекая к себе, и задала такой темп, что об осторожности уже не шло и речи.
   Когда объятия разжались и оба, мокрые от пота, перекатились на спину, у Дункана наконец появился шанс для романтического утреннего приветствия.
   — С добрым утром! — поцеловал он Алекс в губы. Пронзительный вопль Алекс заставил его изумленно отшатнуться.
   — Боже мой, я опаздываю на работу!
   — Ты не на военной службе, — с неудовольствием заметил Дункан, бесцеремонно отодвинутый с дороги. — Никто не понизит тебя в чине за опоздание.
   — Ничего не значит! Я упаду в собственных глазах.
   Дункан нашел трогательной подобную скрупулезность на фоне смятых простыней. Когда Алекс забегала по комнате, он сначала приподнялся на локте, а потом и вовсе подложил под голову пару подушек, чтобы без помех насладиться шоу ее сборов.
   И надо признать, шоу того стоило. Вряд ли нашелся бы другой такой эксперт по отработанной до миллисекунд утренней рутине.
   Ни единого движения она не потратила зря с самого первого прыжка на пол чуть ли не через его голову. Кухня, туалет, ванная, кухня, ванная. Шум душа навел его на мысль о совместном омовении, но пока Дункан лениво прикидывал, соваться ли в горнило торнадо, вода перестала течь, и ноздри защекотал аромат горячего кофе.
   Появилась Алекс с двумя дымящимися кружками на подносе, но вместо того чтобы снова забраться в постель и мирно, плечом к плечу насладиться напитком, со стуком водрузила одну кружку на столик рядом с Дунканом, а со второй бросилась к встроенному платяному шкафу.
   Когда двери раздвинулись, у него вырвался непочтительный смешок.
   — Ты сортируешь одежду по цветам?
   — А ты разве нет? — От удивления она даже приостановилась.
   — Боже упаси!
   — Я сортирую еще и по сезонам, и по назначению, что сильно экономит время.
   Алекс в считанные секунды подобрала очередной потрясающий наряд: пронзительно-голубые брюки-стрейч, шелковую белую блузку и жакетик в тон.
   Затем она склонилась к… Дункан даже привстал, отказываясь верить своим глазам. Склонилась к аккуратно пронумерованной шеренге коробок на полу шкафа.
   — Коробки в самом деле пронумерованы или мне мерещится?!
   — Да, а что? Могу себе представить твой подход! Две пары на все про все: поношенные кроссовки на выход и очень поношенные — для прогулок, — надменно проговорила она.
   — По крайней мере я обхожусь без каталога, — отпарировал Дункан, созерцая ровный, словно его вымеряли по линейке, ряд коробок.
   Как раз когда он задумался о сверх аккуратности и последствиях таковой, Алекс начала свой утренний туалет с нижнего белья, и он чуть не захлебнулся слюной. Намеренно спиной к нему и извиваясь всеми формами, она натянула трусики и слегка развела ягодицы, чтобы приспособить между ними узкий кружевной ремешок.
   — Ты нарочно так делаешь, да? Из мести?
   Она хмыкнула, повернулась и показала ему кончик языка. За трусиками последовал бюстгальтер — нелепое приспособление, самым очевидным образом скроенное для того, чтобы выставлять напоказ то, что должно скрывать. Не то, что в старину, когда женский лифчик поддерживал грудь и не позволял ей призывно покачиваться.
   Независимо от сложности белья Алекс управилась с ним менее чем за минуту, а еще через десять была полностью одета для выхода на работу. Глядя на нее, можно подумать, что она поднялась с рассветом и провела несколько часов перед зеркалом. Обычной женщине не под силу за полчаса принять душ, приготовить и съесть завтрак, прибрать за собой, одеться, подкраситься и причесаться. При всем негативном отношении Дункана к армейскому порядку ее умение и скорость впечатляли.
   Когда опасность подвернуться ей под ноги уменьшилась, он выбрался из постели и сладко потянулся в надежде, что Алекс передумает идти на работу. Надежда не оправдалась. Пришлось втиснуться в несвежую одежду, коротавшую время горой на полу.
   Алекс молча следила за тем, как он одевается, решая, оставить его одного в квартире или выпроводить. В свою очередь, Дункана разбирало любопытство: какова степень ее доверия к нему?
   — Тебе совсем не обязательно спешить. Если хочешь, оставайся. Прими душ, съешь что-нибудь. Только, уходя, не забудь захлопнуть дверь.
   Поскольку в этот момент Дункан нагнулся за джинсами, Алекс не заметила у него на лице торжества. Доверяет! Что, собственно говоря, и требовалось.
   Не настолько педант, чтобы непременно мыться по утрам, он не собирался злоупотреблять гостеприимством, но надеялся при случае заглянуть сюда для быстрой ревизии. Раз уж дверь можно просто захлопнуть, значит, еще проще отпереть, если вздумалось зайти в отсутствие хозяйки. А что такого? Когда среди предков имеется криминальный элемент, надо этим пользоваться.
   — Я лучше пойду. Не хочется после душа надевать мятое барахло. В гостинице можно будет сразу и переодеться, а перекушу по дороге.
   Он выудил из под кровати куртку и оделся, потом привлек к себе Алекс для прощального поцелуя. Она проводила его до дверей, как после светского визита.
   — Слушай, — заметил он, чтобы избавиться от нелепого положения, — все прошло впечатляюще!
   Королева секса в дверном проеме адресовала ему светскую полуулыбку. Ни дать ни взять гранд-дама в дверях особняка. Но ее манеры уже ничего не меняли.
 
   — «Потребность в кокаине является одной из наиболее трудно искоренимых привычек», — вслух прочла Джиллиан. — Да неужели!
   Она отбросила брошюру и уронила голову на подушку (бывали дни, когда казалось, что на шее у нее висит тяжеленный булыжник).
   Кокаин. Наркотик, загубивший лучшие годы ее жизни.
   И лучшие годы жизни мужа.
   Джиллиан смахнула с постели на пол брошюры, полные благих намерений. С усилием поднялась. Пора начинать новый одинокий день.
   Одиночество.
   Она никогда толком не умела жить одна. У каждого свои недостатки, свои фобии, идиосинкразии, свои физические и нравственные увечья. Она родилась с неспособностью к одиночеству.
   Есть у людей и свои достоинства. Одни могут похвастаться храбростью, другие — силой, третьи — независимостью. Ей ничего не дано. Она должна, просто обязана на кого-то опираться. Или на что-то. На сильного мужчину. На алкоголь. На наркотики. И то, и другое, и третье дает одинаковую иллюзию безопасности.
   Но если отбросить все три подпорки сразу — что тогда? Как удержаться на ногах?
   Отвернув кран так, что загудели трубы, Джиллиан ступила под душ и впала в раздумье.
   Взять, к примеру, Алекс. Она всегда и во всем поступает так, как надо. Умница, образованная, ко всем приветливая, всеми любимая. Ее, Джиллиан, прежде тоже любили. Ей от рождения дано мастерство куртизанки. Из-за нее соперничали.
   На переменах, пока Алекс обсуждала с одноклассницами план работы того или иного кружка, Джиллиан наводила красоту, заигрывала с ребятами, а порой и не только заигрывала.
   Тогда сестры помогали друг другу: она учила Алекс флиртовать, а та натаскивала ее по предметам и в конце концов написала за нее сочинение на аттестат зрелости. Джиллиан кое-как окончила школу, однако дальше дело не пошло.
   Алекс вскоре расцвела и превратилась в секс-бомбу. Недолговременное равенство накренилось, как качели, когда с них соскакивает один из играющих детей. Второй нередко валится на землю, и так случилось с Джиллиан.
   Не странно ли, что теперь приходится снова обращаться к сестре за помощью? Странно и неприятно, но что делать! Запасы того, на что можно опереться, иссякли. Алекс умеет задирать нос, а ее успехи будут раздражать чем дальше, тем больше, но, может, не настолько, чтобы стало невмоготу. В конце концов, они одна семья. Если не к ней, к кому еще обращаться?
   Алекс, Алекс. Думает, что Джиллиан не замечает, как сестра за ней наблюдает. Интересно почему? Боится, что она насует кокаина в детские книжки? Нанюхается и станет корчить рожи во время чтения вслух? Или пройдется по библиотеке в нижнем белье?
   Джиллиан припомнила единственный раз, когда ей разрешили почитать малышам. С тех пор она только и мечтала о том времени, когда это станет ее обязанностью. У нее неплохо получилось! Вообще детишки намного занятнее взрослых, и заниматься с ними, даже просто наблюдать за их возней, приятнее, чем любое другое занятие. Вот почему при каждом удобном случае она заглядывает в детский уголок. Мамаши всегда готовы спихнуть ей своих чад, чтобы вволю посплетничать или пошарить по полкам с женскими романами. А ей и в радость. Только детишки и не считают ее пропащей, не бросают косых взглядов, не стараются держаться подальше, как от зачумленной. У них такие круглые, румяные, довольные мордашки. Их так легко порадовать. Каждое яркое пятно для них — целый мир, а уж если увидят в книжке что-то знакомое: лошадку, корову, собачку, — то от счастья заливаются смехом…
   Утром звонил Эрик. Он ее разбудил, и спросонок знакомый голос в трубке прозвучал так, словно ничего не изменилось. На миг ей показалось, что все в полном порядке…
   Джиллиан вылила на ладонь немного шампуня и взбила обильную пену на волосах, которые так и не подрезала, хотя уход отнимал много времени и сил. Эрик любил ее длинные волосы. Когда-то это имело значение и для нее, а теперь все равно. Где та веселая, полная надежд девчонка?