Страница:
— Мы следуем через ваш город в Тейшу.
Стражник внимательно оглядел Сланта и Эннау. Заметив, что взгляд его задержался на девушке, киборг почему-то почувствовал себя оскорбленным.
Наконец стражник отступил на шаг назад и крикнул:
— Все в порядке.
Из укрытия вышли остальные, за исключением одного лучника, который, настороженно разглядывая путников, остался на месте. Всего их было пятеро.
— Ты не хочешь вызвать мага для проверки? — спросил один.
— К чему? Их только двое.
— Это могут быть шпионы.
— Ну и что? Это не наше дело. Нам платят не за шпионов, а чтобы мы останавливали грабителей и мародеров.
— Лучше бы ты вызвал мага. Зачем нам лишние неприятности, — голос принадлежал юноше, едва достигшему двадцати лет.
— У магов и без того есть чем заняться, — ответил коротышка.
— Да пропустите их, — вмешался единственный из всех, исключая лучника, кто еще не высказался. — Какой вред могут принести эти мужчина и женщина?
— И все же лучше бы вызвать мага для проверки, — продолжал настаивать другой голос.
Дебаты продолжались еще некоторое время и разрешились, наконец, голосованием два к трем в пользу того, чтобы их пропустить. Лучник не произнес ни слова.
— Езжайте, — коротышка вышел на дорогу и жестом показал Сланту, где проезд.
— Спасибо, — отозвался тот. — Там, впереди, Праунс?
— Да, конечно.
— Вы охраняете границу?
— Границу? Глигош, нет! Границу вы должны были пересечь несколько дней назад. Она слишком длинна, чтобы охранять ее как полагается, хотя у нас есть патрули. Мы — внутренняя охрана, а эти ворота обозначают пределы города. Граница проходила здесь сто лет назад.
— Ага, — Слант не совсем понял, что значат слова «пределы города», но не видел смысла в объяснениях.
— Спасибо, — еще раз поблагодарил он и пришпорил коня; за ним последовали Эннау и лошадь без всадника.
Оглянувшись через несколько минут, он увидел, как четверо из пятерых стражников снова лениво расположились у ворот, переговариваясь между собой. Лучник, наконец, опустил лук и вернул стрелу в колчан, но все еще настороженно стоял у дерева, глядя на удаляющихся Эннау и Сланта.
Более часа они ехали в ненарушаемом молчании среди лоскутов золота и зелени полей. Иногда Слант различал вдалеке небольшие домишки, разбросанные по полям, но нигде не было ни души.
Перед ними на горизонте вырастал город Праунс.
По мере приближения башни все увеличивались, и Слант понял, что его первые впечатления оказались недалеки от истины. Башни были огромны.
Теперь он мог догадаться, что самая высокая из них поднимается в высоту более чем на сто пятьдесят метров. Городских стен все еще видно не было, но вокруг башен уже вырос лес построек, простираясь до непонятной темной массы у горизонта.
Именно там, к югу от города, Слант увидел нечто очень странное.
Слишком неправильное, чтобы быть делом рук человеческих, это «нечто» казалось совсем не на месте среди мягко переходящих друг в друга холмов.
То была гигантская выступающая из земли скала, причем на юг смотрел пологий склон, а северная сторона представляла собой гигантский, под невероятным углом отвес. Слант не мог на глазок определить ее размеры, но она была чудовищно велика, поскольку тень ее накрывала здания города на южной окраине — а ведь солнце стояло высоко над головой. Поверхность скалы была гладкой, за исключением нависающего края, который почему-то напомнил ему шрам от удара ножом.
Переведя взгляд дальше, Слант различил другие, более мелкие обломки скал и выходы породы. Большая часть их располагалась к югу от Праунса и, насколько он мог судить, к востоку от дороги, по которой они сейчас ехали.
С юго-запада город окружали еще три странных обломка скал. Каждый из них имел форму неправильного тетраэдра, наклоненного под каким-то немыслимым углом к земле. Различались они по направлению — один указывал прямо на юг, и навес его приходился к северу, другие были повернуты приблизительно на северо-восток. Изучив их, Слант пришел к выводу, что все они лежат в одной четвертой круга, указывая вовне. Интересно, что за выверт сейсмологии мог произвести подобное.
Через час после того, как путники покинули лес и миновали стражников у ворот, они увидели, что смотрят вниз, на небольшой поселок, и что перед ними открывается великолепный вид на неглубокую широкую долину.
Как и все возделанные земли, по которым они проезжали, она была мелко разлинована на участки, с точками крестьянских домов и фермами тут и там.
Но в отличие от земель более западных ее покрывали странные пятна.
Это решительно озадачило Сланта. Некоторые из пятен казались плоскими скалами, но окружал их, очевидно, чернозем. Еще большее недоумение вызывало то, что они отчетливо поблескивали на солнце. И эти пятна явно не были водой, поскольку легкий бриз не поднял на них рябь. Более того, и цвет у них был загадочный. Одни отсвечивали серебром, другие были иссиня-черными, а по крайней мере одно было окрашено в красный цвет.
Разбросаны они были как попало, вперемежку большие и маленькие — от пятен не более метра в диаметре до мертвых пространств примерно двадцати метров в поперечнике. На юге они встречались чаще, чем на севере.
За долиной начинался Праунс. Разбросанные домишки постепенно терялись в беспорядочных окраинах, которые дальше к востоку складывались в улицы и переулки. Постепенно улицы становились все прямее и шире, деревянные дома все чаще перемежались каменными постройками.
Эта часть города внезапно обрывалась у высокой стены из черного камня, а за ней Слант мог видеть только все те же башни и высокие постройки, на которые он глядел уже полдня.
Его удивили две вещи: во-первых, это было первое среди встреченных им на планете сообщество, разместившее окраины за пределами городских стен, а во-вторых, размеры города просто подавляли. Сланта обучали определять численность населения — одно из элементарных требований, предъявляемых киборгу-разведчику, — и он прикинул, что число жителей колеблется где-то между полумиллионом и миллионом — гораздо больше, чем он ожидал встретить на этой варварской планете.
До города все еще было далеко — долина действительно была широкой, и вряд ли у них есть шанс достичь его до наступления темноты.
Стало быть, уснуть на обочине дороги им не удастся. Здесь нет ни деревьев, чтобы укрыться в их тени, ни опавшей листвы для импровизированной постели, да и местным жителям это может не понравиться.
Киборг решил отыскать постоялый двор в поселке. Это должно порадовать Эннау.
Поселок вытянулся вдоль ведущей в город дороги, которую пересекала дорога поменьше, ведущая куда-то на северо-восток, и состоял из двух улиц.
По обеим сторонам их располагались дома и лавки. Стен вокруг поселка не было. На перекрестке, где пересекались дороги, стояло трехэтажное сооружение с огромными окнами разноцветного стекла. Слант догадался, что это или здание местного управления, или гостиница, а может, и то и другое.
Как выяснилось при ближайшем рассмотрении, это был постоялый двор.
Здесь даже была конюшня, прилепившаяся сзади к основному зданию, где за небольшую плату можно было накормить лошадей и оставить их на ночь. Хотя до сумерек было далеко, Слант решил остановиться и заночевать здесь.
Покинув гостиницу на рассвете, они без труда достигнут города к полудню.
К его удивлению, хозяин заявил, что на первых этажах свободных комнат нет. Сланту и его спутнице не встречалось других путешественников, и было еще слишком рано искать крова на ночь. И конюшня была пуста. Заметив удивление первых своих постояльцев, хозяин объяснил Сланту, что с минуты на минуту ожидает очередного каравана на запад. Караван этот проходит здесь раз в месяц, и купцы с охраной занимают полностью весь второй этаж.
Они всегда останавливаются в этой гостинице.
Слант согласился, что не стоит ссориться с такими важными клиентами, и принял ключ от комнаты в юго-восточном крыле третьего этажа.
Золотого, заплаченного за комнату и конюшню, хватило еще и на завтрак и обед. Издерганный ожиданием каравана хозяин поспешил накормить путников и избавиться от них. Эннау понесла наверх седельные сумки. Потом они отыскали столик в общей зале и позволили слуге принести им эль, хлеб, фрукты, сыр и мясо с густой подливой.
Они сидели друг напротив друга и не торопясь наслаждались горячим мясом. При этом Слант успевал поглядывать в окно на спешащих мимо горожан, а Эннау наблюдала за Слантом. Утолив первый голод, она вдруг спросила:
— Сколько тебе лет?
Слант вздрогнул от неожиданности.
— Не знаю.
— Как это? Ты же должен знать, когда родился.
— Да, конечно, только со мной не так просто. Я родился примерно триста лет назад. Когда точно, я не знаю — потому что родился на Древней Земле, а здесь другое летоисчисление. Мне было восемнадцать, когда я покинул Древнюю Землю, и девятнадцать, когда вылетел с Марса.
— Не понимаю. Это просто бессмыслица — то, что ты говоришь. Я думала, ты из Тейши.
— Я сказал, что из Тейши, потому что так проще. И безопаснее. Я с Древней Земли.
Он и сам не знал, с чего вдруг разоткровенничался перед Эннау. Раньше он избегал таких вопросов. С тех пор как он покинул Марс, ему всегда приходилось лгать, чтобы поддерживать свою легенду. Если бы он сказал кому-нибудь правду, компьютер убил бы его или, по меньшей мере, настоял на убийстве собеседника.
Его желание говорить, развивал он свою теорию дальше, в очередной раз почти забыв об Эннау за своими мыслями, в сущности, реакция на долгое подавление со стороны компьютера. Наконец-то он свободен говорить все что ему заблагорассудится и пользоваться этой свободой, как самый обычный человек.
— Древняя Земля — это одна из звезд, маленьких огоньков на небе, да?
— Более или менее.
— Легенды говорят, что когда-то давно все пришли с Древней Земли. Это и есть твоя родина? Ты хочешь сказать, что твои предки оттуда?
— Я хочу сказать, что я родился на этой самой Древней Земле. Я прилетел сюда на корабле, который ты видела поблизости от Олмеи.
— Годы там короче, чем здесь?
— Нет. Я даже думаю, длиннее.
— Тогда как тебе может быть триста лет?
Поставленный перед необходимостью объяснять что-то, чего сам не понимал, Слант ограничился коротким:
— Ты права. Мне тридцать три.
— Так ты покинул Древнюю Землю пятнадцать лет назад?
Слант помедлил.
— Нет, — сказал он, наконец, — я покинул Древнюю Землю в Тяжелые Времена, более трехсот лет назад, если тебе это о чем-нибудь говорит.
— Нет, я не понимаю, как такое возможно.
— Я тоже, — он залпом допил свой эль.
Какое-то время над столом висело молчание, нарушаемое лишь доносившимся через открытое окно гомоном с улицы: у гостиницы остановилось несколько всадников. Хозяин поспешил на улицу, приветствовать их, из чего Слант заключил, что караван наконец прибыл.
— Ты действительно пришел из прошлого?
Слант в окно разглядывал вновь прибывших. К всадникам присоединились две огромные повозки, потом подошли еще две. Он не был уверен, но ему показалось, что на подходе и другие. Не думая о том, что говорит, он ответил:
— Да.
— Тебя привел тот демон, который, как ты говоришь, владеет тобой?
— Можно сказать и так.
— А как он смог тобой завладеть?
Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо сосредоточиться. Слант отвернулся от окна и перевел взгляд на Эннау:
— Зачем тебе это?
Эннау неопределенно пожала плечами:
— Не знаю.
— Что ты знаешь о Тяжелых Временах?
— О, не много. Думаю, то же, что и все.
— Ты знаешь, что была война?
— Да... кажется. Пришли корабли со звезд и разрушили все города...
— Верно. Корабли пришли с Древней Земли. Другие миры не захотели, чтобы она вечно управляла ими. И поэтому с Земли были высланы боевые корабли уничтожать все, пока восставшие миры не перестанут сопротивляться.
Это было наиболее краткое изложение войны, которое ему удалось из себя выдавить.
— Легенды говорят иначе!
— Да, я знаю. Война началась за два года до моего рождения, когда колонии перестали посылать необходимое нам продовольствие.
— Ой, — тихонько воскликнула Эннау.
— Древняя Земля выслала корабли, чтобы разрушить все противостоящие ей миры, и ваша планета оказалась одним из них. Тем не менее оставались планеты, о которых не было известно, на чьей они стороне. Чтобы выяснить это. Древняя Земля выслала целый флот кораблей с одним лишь человеком на каждом из них. Эти люди должны были посещать разные планеты и отправлять сообщения на базу, домой.
И все же власти боялись, что после долгих лет путешествий в полном одиночестве в космосе их посланники переменят образ мыслей или даже присоединятся к врагу. Чтобы обезопасить себя от этого, командование Древней Земли встроило в каждый корабль компьютер и частичку этого электронного мозга внедрило в летчика, пилотирующего корабль-разведчик.
Именно эта частичка несет гибель пилоту в случае его неповиновения.
Я и был одним из таких пилотов, а компьютер — это то, что маги зовут демоном.
— Ох! Значит, если бы ты его не послушался, он убил бы тебя?
— Да, именно так. В моей голове есть такая штука, которая взорвется, если ей прикажет компьютер.
— Но ведь демон теперь мертв, и ты в безопасности. Да?
— Да. Но все же мне бы хотелось удалить эту штуку из головы. Тогда я смогу оживить компьютер, но он уже не причинит мне никакого вреда. Я буду контролировать его, а не наоборот.
— А это возможно? И не опасно?
— Скорее всего нет, — не задумываясь, ответил Слант, но, произнося эти слова, он не был до конца уверен, что прав. Действительно, сможет ли он управлять компьютером?
— А демон делал с тобой еще что-нибудь, кроме как заставлял слушаться его?
Слант пожал плечами.
— Иногда, — но вопрос показался ему странным. — А почему ты спрашиваешь об этом?
— О, не знаю. Ты вел себя совсем по-другому до того, как Фуринар убил демона.
— Конечно. Мне приходилось делать, что говорят, иначе демон разнес бы меня на куски.
В общую залу стали входить по двое, по трое люди из каравана, и с подносами и кружками засновали туда-сюда слуги гостиницы.
С минуту они молчали. Слант наблюдал за караванной толпой, а Эннау задумалась.
— Почему, — спросила она несколько минут спустя, — ты пришел на Дест?
— Мне приказал компьютер.
— Но почему? Ведь наши города уже были разрушены.
— Да, конечно. Компьютер хотел удостовериться, что выжившие не предпринимают ничего, что могло бы повредить Древней Земле.
— Ох! А зачем он заставил тебя убить Курао?
— Ему нужна была голова мага. Он считал, что маги опасны. Мы ни разу не находили их на других планетах.
— О, — Эннау снова задумалась.
Слант почувствовал вдруг безотчетную тревогу и, оглядевшись, заметил, что один из караванщиков рассматривает его в упор, и особенно внимательно — шею. Как же он забыл — ведь гнездо разъема все еще там. А это, что ни говори, отличает его от обычного человеческого существа.
Ему совсем не улыбалось привлекать к себе внимание, и тем более ввязываться в неприятности. Он отодвинул стул и встал.
— Здесь становится слишком людно, — сказал Слант. — Пойдем наверх.
Эннау удивленно взглянула на него снизу вверх, а потом опустила глаза.
— Хорошо.
Слант с раздражением понял, что она услышала в его словах приглашение к любви, о чем он сейчас и не помышлял. Ему нужно как можно быстрее и незаметнее покинуть общую залу, а там он приструнит эту девушку.
Они поднялись наверх.
18
19
Стражник внимательно оглядел Сланта и Эннау. Заметив, что взгляд его задержался на девушке, киборг почему-то почувствовал себя оскорбленным.
Наконец стражник отступил на шаг назад и крикнул:
— Все в порядке.
Из укрытия вышли остальные, за исключением одного лучника, который, настороженно разглядывая путников, остался на месте. Всего их было пятеро.
— Ты не хочешь вызвать мага для проверки? — спросил один.
— К чему? Их только двое.
— Это могут быть шпионы.
— Ну и что? Это не наше дело. Нам платят не за шпионов, а чтобы мы останавливали грабителей и мародеров.
— Лучше бы ты вызвал мага. Зачем нам лишние неприятности, — голос принадлежал юноше, едва достигшему двадцати лет.
— У магов и без того есть чем заняться, — ответил коротышка.
— Да пропустите их, — вмешался единственный из всех, исключая лучника, кто еще не высказался. — Какой вред могут принести эти мужчина и женщина?
— И все же лучше бы вызвать мага для проверки, — продолжал настаивать другой голос.
Дебаты продолжались еще некоторое время и разрешились, наконец, голосованием два к трем в пользу того, чтобы их пропустить. Лучник не произнес ни слова.
— Езжайте, — коротышка вышел на дорогу и жестом показал Сланту, где проезд.
— Спасибо, — отозвался тот. — Там, впереди, Праунс?
— Да, конечно.
— Вы охраняете границу?
— Границу? Глигош, нет! Границу вы должны были пересечь несколько дней назад. Она слишком длинна, чтобы охранять ее как полагается, хотя у нас есть патрули. Мы — внутренняя охрана, а эти ворота обозначают пределы города. Граница проходила здесь сто лет назад.
— Ага, — Слант не совсем понял, что значат слова «пределы города», но не видел смысла в объяснениях.
— Спасибо, — еще раз поблагодарил он и пришпорил коня; за ним последовали Эннау и лошадь без всадника.
Оглянувшись через несколько минут, он увидел, как четверо из пятерых стражников снова лениво расположились у ворот, переговариваясь между собой. Лучник, наконец, опустил лук и вернул стрелу в колчан, но все еще настороженно стоял у дерева, глядя на удаляющихся Эннау и Сланта.
Более часа они ехали в ненарушаемом молчании среди лоскутов золота и зелени полей. Иногда Слант различал вдалеке небольшие домишки, разбросанные по полям, но нигде не было ни души.
Перед ними на горизонте вырастал город Праунс.
По мере приближения башни все увеличивались, и Слант понял, что его первые впечатления оказались недалеки от истины. Башни были огромны.
Теперь он мог догадаться, что самая высокая из них поднимается в высоту более чем на сто пятьдесят метров. Городских стен все еще видно не было, но вокруг башен уже вырос лес построек, простираясь до непонятной темной массы у горизонта.
Именно там, к югу от города, Слант увидел нечто очень странное.
Слишком неправильное, чтобы быть делом рук человеческих, это «нечто» казалось совсем не на месте среди мягко переходящих друг в друга холмов.
То была гигантская выступающая из земли скала, причем на юг смотрел пологий склон, а северная сторона представляла собой гигантский, под невероятным углом отвес. Слант не мог на глазок определить ее размеры, но она была чудовищно велика, поскольку тень ее накрывала здания города на южной окраине — а ведь солнце стояло высоко над головой. Поверхность скалы была гладкой, за исключением нависающего края, который почему-то напомнил ему шрам от удара ножом.
Переведя взгляд дальше, Слант различил другие, более мелкие обломки скал и выходы породы. Большая часть их располагалась к югу от Праунса и, насколько он мог судить, к востоку от дороги, по которой они сейчас ехали.
С юго-запада город окружали еще три странных обломка скал. Каждый из них имел форму неправильного тетраэдра, наклоненного под каким-то немыслимым углом к земле. Различались они по направлению — один указывал прямо на юг, и навес его приходился к северу, другие были повернуты приблизительно на северо-восток. Изучив их, Слант пришел к выводу, что все они лежат в одной четвертой круга, указывая вовне. Интересно, что за выверт сейсмологии мог произвести подобное.
Через час после того, как путники покинули лес и миновали стражников у ворот, они увидели, что смотрят вниз, на небольшой поселок, и что перед ними открывается великолепный вид на неглубокую широкую долину.
Как и все возделанные земли, по которым они проезжали, она была мелко разлинована на участки, с точками крестьянских домов и фермами тут и там.
Но в отличие от земель более западных ее покрывали странные пятна.
Это решительно озадачило Сланта. Некоторые из пятен казались плоскими скалами, но окружал их, очевидно, чернозем. Еще большее недоумение вызывало то, что они отчетливо поблескивали на солнце. И эти пятна явно не были водой, поскольку легкий бриз не поднял на них рябь. Более того, и цвет у них был загадочный. Одни отсвечивали серебром, другие были иссиня-черными, а по крайней мере одно было окрашено в красный цвет.
Разбросаны они были как попало, вперемежку большие и маленькие — от пятен не более метра в диаметре до мертвых пространств примерно двадцати метров в поперечнике. На юге они встречались чаще, чем на севере.
За долиной начинался Праунс. Разбросанные домишки постепенно терялись в беспорядочных окраинах, которые дальше к востоку складывались в улицы и переулки. Постепенно улицы становились все прямее и шире, деревянные дома все чаще перемежались каменными постройками.
Эта часть города внезапно обрывалась у высокой стены из черного камня, а за ней Слант мог видеть только все те же башни и высокие постройки, на которые он глядел уже полдня.
Его удивили две вещи: во-первых, это было первое среди встреченных им на планете сообщество, разместившее окраины за пределами городских стен, а во-вторых, размеры города просто подавляли. Сланта обучали определять численность населения — одно из элементарных требований, предъявляемых киборгу-разведчику, — и он прикинул, что число жителей колеблется где-то между полумиллионом и миллионом — гораздо больше, чем он ожидал встретить на этой варварской планете.
До города все еще было далеко — долина действительно была широкой, и вряд ли у них есть шанс достичь его до наступления темноты.
Стало быть, уснуть на обочине дороги им не удастся. Здесь нет ни деревьев, чтобы укрыться в их тени, ни опавшей листвы для импровизированной постели, да и местным жителям это может не понравиться.
Киборг решил отыскать постоялый двор в поселке. Это должно порадовать Эннау.
Поселок вытянулся вдоль ведущей в город дороги, которую пересекала дорога поменьше, ведущая куда-то на северо-восток, и состоял из двух улиц.
По обеим сторонам их располагались дома и лавки. Стен вокруг поселка не было. На перекрестке, где пересекались дороги, стояло трехэтажное сооружение с огромными окнами разноцветного стекла. Слант догадался, что это или здание местного управления, или гостиница, а может, и то и другое.
Как выяснилось при ближайшем рассмотрении, это был постоялый двор.
Здесь даже была конюшня, прилепившаяся сзади к основному зданию, где за небольшую плату можно было накормить лошадей и оставить их на ночь. Хотя до сумерек было далеко, Слант решил остановиться и заночевать здесь.
Покинув гостиницу на рассвете, они без труда достигнут города к полудню.
К его удивлению, хозяин заявил, что на первых этажах свободных комнат нет. Сланту и его спутнице не встречалось других путешественников, и было еще слишком рано искать крова на ночь. И конюшня была пуста. Заметив удивление первых своих постояльцев, хозяин объяснил Сланту, что с минуты на минуту ожидает очередного каравана на запад. Караван этот проходит здесь раз в месяц, и купцы с охраной занимают полностью весь второй этаж.
Они всегда останавливаются в этой гостинице.
Слант согласился, что не стоит ссориться с такими важными клиентами, и принял ключ от комнаты в юго-восточном крыле третьего этажа.
Золотого, заплаченного за комнату и конюшню, хватило еще и на завтрак и обед. Издерганный ожиданием каравана хозяин поспешил накормить путников и избавиться от них. Эннау понесла наверх седельные сумки. Потом они отыскали столик в общей зале и позволили слуге принести им эль, хлеб, фрукты, сыр и мясо с густой подливой.
Они сидели друг напротив друга и не торопясь наслаждались горячим мясом. При этом Слант успевал поглядывать в окно на спешащих мимо горожан, а Эннау наблюдала за Слантом. Утолив первый голод, она вдруг спросила:
— Сколько тебе лет?
Слант вздрогнул от неожиданности.
— Не знаю.
— Как это? Ты же должен знать, когда родился.
— Да, конечно, только со мной не так просто. Я родился примерно триста лет назад. Когда точно, я не знаю — потому что родился на Древней Земле, а здесь другое летоисчисление. Мне было восемнадцать, когда я покинул Древнюю Землю, и девятнадцать, когда вылетел с Марса.
— Не понимаю. Это просто бессмыслица — то, что ты говоришь. Я думала, ты из Тейши.
— Я сказал, что из Тейши, потому что так проще. И безопаснее. Я с Древней Земли.
Он и сам не знал, с чего вдруг разоткровенничался перед Эннау. Раньше он избегал таких вопросов. С тех пор как он покинул Марс, ему всегда приходилось лгать, чтобы поддерживать свою легенду. Если бы он сказал кому-нибудь правду, компьютер убил бы его или, по меньшей мере, настоял на убийстве собеседника.
Его желание говорить, развивал он свою теорию дальше, в очередной раз почти забыв об Эннау за своими мыслями, в сущности, реакция на долгое подавление со стороны компьютера. Наконец-то он свободен говорить все что ему заблагорассудится и пользоваться этой свободой, как самый обычный человек.
— Древняя Земля — это одна из звезд, маленьких огоньков на небе, да?
— Более или менее.
— Легенды говорят, что когда-то давно все пришли с Древней Земли. Это и есть твоя родина? Ты хочешь сказать, что твои предки оттуда?
— Я хочу сказать, что я родился на этой самой Древней Земле. Я прилетел сюда на корабле, который ты видела поблизости от Олмеи.
— Годы там короче, чем здесь?
— Нет. Я даже думаю, длиннее.
— Тогда как тебе может быть триста лет?
Поставленный перед необходимостью объяснять что-то, чего сам не понимал, Слант ограничился коротким:
— Ты права. Мне тридцать три.
— Так ты покинул Древнюю Землю пятнадцать лет назад?
Слант помедлил.
— Нет, — сказал он, наконец, — я покинул Древнюю Землю в Тяжелые Времена, более трехсот лет назад, если тебе это о чем-нибудь говорит.
— Нет, я не понимаю, как такое возможно.
— Я тоже, — он залпом допил свой эль.
Какое-то время над столом висело молчание, нарушаемое лишь доносившимся через открытое окно гомоном с улицы: у гостиницы остановилось несколько всадников. Хозяин поспешил на улицу, приветствовать их, из чего Слант заключил, что караван наконец прибыл.
— Ты действительно пришел из прошлого?
Слант в окно разглядывал вновь прибывших. К всадникам присоединились две огромные повозки, потом подошли еще две. Он не был уверен, но ему показалось, что на подходе и другие. Не думая о том, что говорит, он ответил:
— Да.
— Тебя привел тот демон, который, как ты говоришь, владеет тобой?
— Можно сказать и так.
— А как он смог тобой завладеть?
Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо сосредоточиться. Слант отвернулся от окна и перевел взгляд на Эннау:
— Зачем тебе это?
Эннау неопределенно пожала плечами:
— Не знаю.
— Что ты знаешь о Тяжелых Временах?
— О, не много. Думаю, то же, что и все.
— Ты знаешь, что была война?
— Да... кажется. Пришли корабли со звезд и разрушили все города...
— Верно. Корабли пришли с Древней Земли. Другие миры не захотели, чтобы она вечно управляла ими. И поэтому с Земли были высланы боевые корабли уничтожать все, пока восставшие миры не перестанут сопротивляться.
Это было наиболее краткое изложение войны, которое ему удалось из себя выдавить.
— Легенды говорят иначе!
— Да, я знаю. Война началась за два года до моего рождения, когда колонии перестали посылать необходимое нам продовольствие.
— Ой, — тихонько воскликнула Эннау.
— Древняя Земля выслала корабли, чтобы разрушить все противостоящие ей миры, и ваша планета оказалась одним из них. Тем не менее оставались планеты, о которых не было известно, на чьей они стороне. Чтобы выяснить это. Древняя Земля выслала целый флот кораблей с одним лишь человеком на каждом из них. Эти люди должны были посещать разные планеты и отправлять сообщения на базу, домой.
И все же власти боялись, что после долгих лет путешествий в полном одиночестве в космосе их посланники переменят образ мыслей или даже присоединятся к врагу. Чтобы обезопасить себя от этого, командование Древней Земли встроило в каждый корабль компьютер и частичку этого электронного мозга внедрило в летчика, пилотирующего корабль-разведчик.
Именно эта частичка несет гибель пилоту в случае его неповиновения.
Я и был одним из таких пилотов, а компьютер — это то, что маги зовут демоном.
— Ох! Значит, если бы ты его не послушался, он убил бы тебя?
— Да, именно так. В моей голове есть такая штука, которая взорвется, если ей прикажет компьютер.
— Но ведь демон теперь мертв, и ты в безопасности. Да?
— Да. Но все же мне бы хотелось удалить эту штуку из головы. Тогда я смогу оживить компьютер, но он уже не причинит мне никакого вреда. Я буду контролировать его, а не наоборот.
— А это возможно? И не опасно?
— Скорее всего нет, — не задумываясь, ответил Слант, но, произнося эти слова, он не был до конца уверен, что прав. Действительно, сможет ли он управлять компьютером?
— А демон делал с тобой еще что-нибудь, кроме как заставлял слушаться его?
Слант пожал плечами.
— Иногда, — но вопрос показался ему странным. — А почему ты спрашиваешь об этом?
— О, не знаю. Ты вел себя совсем по-другому до того, как Фуринар убил демона.
— Конечно. Мне приходилось делать, что говорят, иначе демон разнес бы меня на куски.
В общую залу стали входить по двое, по трое люди из каравана, и с подносами и кружками засновали туда-сюда слуги гостиницы.
С минуту они молчали. Слант наблюдал за караванной толпой, а Эннау задумалась.
— Почему, — спросила она несколько минут спустя, — ты пришел на Дест?
— Мне приказал компьютер.
— Но почему? Ведь наши города уже были разрушены.
— Да, конечно. Компьютер хотел удостовериться, что выжившие не предпринимают ничего, что могло бы повредить Древней Земле.
— Ох! А зачем он заставил тебя убить Курао?
— Ему нужна была голова мага. Он считал, что маги опасны. Мы ни разу не находили их на других планетах.
— О, — Эннау снова задумалась.
Слант почувствовал вдруг безотчетную тревогу и, оглядевшись, заметил, что один из караванщиков рассматривает его в упор, и особенно внимательно — шею. Как же он забыл — ведь гнездо разъема все еще там. А это, что ни говори, отличает его от обычного человеческого существа.
Ему совсем не улыбалось привлекать к себе внимание, и тем более ввязываться в неприятности. Он отодвинул стул и встал.
— Здесь становится слишком людно, — сказал Слант. — Пойдем наверх.
Эннау удивленно взглянула на него снизу вверх, а потом опустила глаза.
— Хорошо.
Слант с раздражением понял, что она услышала в его словах приглашение к любви, о чем он сейчас и не помышлял. Ему нужно как можно быстрее и незаметнее покинуть общую залу, а там он приструнит эту девушку.
Они поднялись наверх.
18
Как только с глухим стуком за ними захлопнулась тяжелая деревянная дверь, Эннау бросилась ему на шею. Чисто автоматически рука Сланта скользнула вверх, а потом вниз — в смертельном ударе. Сделав над собой отчаянное усилие, он чуть-чуть придержал руку прежде чем удар достиг незащищенной шеи девушки, но только чуть-чуть. Удар пришелся как раз в тот момент, когда она подняла лицо, чтобы поцеловать его.
— О! — Эннау в ужасе отскочила назад. — Ты меня ударил?!
— Прости. Ты застала меня врасплох. Я не хотел...
Она потерла шею, и Слант перевел дух: кажется, обошлось. Интересно, что бы она сказала, если бы узнала, что таким ударом можно сломать позвоночник. Но к чему ей знать об этом. Он вынужден провести в ее обществе ночь как минимум, и незачем нарываться на объяснения.
— Я думала, ты хочешь... — она посмотрела на него с сожалением.
— Прости, нет.
— Тогда зачем ты попросил меня уйти из залы?
— Ты когда-нибудь видела мою шею со спины? — ответил Слант вопросом на вопрос.
— Нет, — складка у нее на лбу исчезла. На лице появилась вымученная, неуверенная улыбка. — На ней такой же синяк, как на моей теперь?
— Нет. Взгляни.
Он отодвинул волосы на шее и повернулся к ней спиной, так, чтобы ей был виден разъем. Киборг физически чувствовал, как ее взгляд уперся ему в спину. Помолчав, она спросила:
— Что это? Это как будто часть тебя.
— Так оно и есть, — он повернулся к ней лицом, позволив волосам упасть на место. — Именно через это я был соединен с компьютером.
— Ты хочешь сказать, что через эту штуку демон входил в тебя?
— Вот именно.
Ее улыбка исчезла совсем.
— Это же ужасно! Как могли люди сделать с тобой такое?
— Я сам согласился.
— Но как ты мог?!
Слант пожал плечами.
— Не понимал, что делаю.
— Но все-таки — ты просил меня подняться наверх?
— Я просто хотел уйти из общей залы. Кто-то пялился на меня сзади, а я предпочитаю не привлекать внимания.
— Ты думаешь, он это видел?
— Не знаю. Но уйти я хотел именно поэтому. Боюсь, к тебе это не имеет никакого отношения.
— О!
Эннау застыла, обдумывая сказанное, а Слант, сев на край единственной кровати, принялся разуваться. Покончив с этим, киборг аккуратно поставил башмаки у края кровати и критически оглядел узкий матрас. Он не оговорил с хозяином, сколько кроватей ему нужно, и тот, естественно, предположил, что одной достаточно. Но Слант отнюдь не был уверен в этом. Его так влекло к Эннау, что он боялся не устоять, оказавшись с ней в одной кровати. Слант решил, что предоставит кровать Эннау, а сам изобразит себе какую-нибудь подстилку на полу.
Он уже собирался осуществить свое намерение, когда Эннау вдруг произнесла сдавленным голосом, почти простонала:
— Ну почему, почему я тебе не нравлюсь?
— Что? — он глядел на нее, растерявшись.
— Чем я тебе не нравлюсь? Почему ты меня не хочешь? Что ты за человек?
Слант видел, что девушка вот-вот расплачется, но он понятия не имел, что делать в таких случаях. Что-то шевельнулось в его подсознании, он встал и вдруг понял, что не контролирует собственное тело, а лишь наблюдает себя со стороны.
Всплыла на поверхность одна из его личностей, о которой он и не подозревал до сих пор. Это был не воин, и не пилот, и не любая другая из тех масок, которыми он пользовался неоднократно.
Киборг почувствовал, как лицо его смягчается, на губах возникает непроизвольная улыбка, и услышал со стороны собственный голос с новой, успокаивающей интонацией.
Эннау бросилась к нему. Наклонившись, он поцеловал ее в лоб, осторожно отвел упавшую на глаза прядь. Она прижалась к нему крепче, он потерял равновесие и упал с ней на кровать.
Откуда-то из подсознания Слант в бессильном раздражении наблюдал, как со знанием дела ласкает девушку эта новая для него функция-персоналия.
Проходя через всю программу действий в тщательно вычисленных откликах и реакциях на слова и чувства Эннау, сам он оставался не более чем отстраненным наблюдателем.
Наконец Сланта осенило. За шпионами всегда тянулась слава великолепных любовников. Действительно, были времена, когда адюльтер считался превосходным средством для получения той или иной информации. С точки зрения Командования не имело никакого значения, что думал при этом киборг, и уж тем более — что думала или чувствовала соблазненная жертва.
Важен был результат, и только.
Сланту никогда не говорили, сколько личностей в нем запрограммировано и что они из себя представляют. Все они создавались во время долгих сеансов под гипнозом, после которых он ничего не помнил. Интересно, как они проводили тренинг конкретно именно этого "я"-любовника.
Его бесило, что, когда дело дошло до принятия решения, он, Слант, опять оказался ни при чем. И как выяснить, отключились ли регулирующие механизмы или именно они привели в действие его гормоны, чтобы подготовить тело для новой роли — героя-любовника? Скорее всего, несмотря на то, что компьютер мертв, он все-таки марионетка со встроенными в него механизмами.
Немного погодя Слант стал удивляться уверенности собственного тела.
Ему захотелось побыть в нормальном состоянии, почувствовать его и самому контролировать собственные движения. Прошлый опыт подобного рода ограничивался краткими интрижками, объятиями в кино и подворотнях в последний год гражданской жизни да несколькими ночами перед вылетом. И он, как и большинство новичков, был нетерпелив и неловок. Теперь он действовал с плавной, отточенной уверенностью, и пылкость, которой отвечала ему Эннау, вытеснила воспоминания о тех давних женщинах.
Может быть, потом ему удастся вспомнить хотя бы что-то из этого...
Когда его основная личность вернула себе контроль над телом, Слант оказался на краю кровати, расслабленный и спокойный. Эннау домчала рядом с ним, улыбаясь во сне, и простыня под ней была влажной от пота. Снаружи стояла глубокая ночь, в ближайшее к ним-окно виднелись звезды.
Осторожно, стараясь не потревожить девушку, Слант сел и огляделся, пытаясь сообразить, все ли в порядке. Необходимость спать на полу отпала, на смятой постели достаточно места для обоих.
Припасы сложены в углу, о лошадях он позаботился раньше, оставалось только закрыть ставни и лечь.
Подойдя к окну, выходившему на юг, Слант помедлил, прежде чем закрыть его, и выглянул в ночь.
Что-то было не так. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы уловить, в чем дело — в голубом свечении за постройками через улицу.
Он находился на верхнем этаже самого высокого в поселке здания, и открывающаяся перед ним перспектива в основном являла собой крыши соседних домов. Слант не мог разобрать, откуда исходит свечение.
На этой планете, насколько ему известно, нет городов, освещаемых чем-то большим, чем факелы. И даже тысячи тысяч факелов не горели бы столь ярко, и свет у них совсем другой — желтый, а не голубовато-синий.
Может быть, в Праунсе, спросил он себя, газовое освещение? Он не помнил, чтобы нечто подобное было зарегистрировано с орбиты, но, в конце концов, они могли и проглядеть один-единственный город, если Праунс находился на дневной стороне, когда проводилось сканирование.
И все же это объяснение едва ли было удовлетворительным, и он быстро понял почему: Праунс лежал к востоку, а он глядел на юг. А к югу не было ничего, кроме крестьянских ферм, пятен пустошей и тех странных, вздымающихся под невозможными углами обломков скал.
Внезапно он вспомнил дракона и то, что Террел рассказывал о Праунсе — городе, построенном на руинах, где немало странностей. Ну конечно! Слант разом догадался, что именно испускало голубое свечение, и что такое эти странные скалы, и почему по полям разбросаны блестящие разноцветные пятна.
Бомба, чей взрыв проделал все это, была действительно адской, подумал он, уже догадавшись, что скалы появились, когда выплеснулась из воронки расплавленная лава, а сверкающие пятна — брызги той же раскаленной лавы или застывший металл.
Но как же люди решаются жить так близко к кратеру? Если это свечение — радиоактивное, странно, что здесь все еще теплится жизнь. И как столь обширный город мог вырасти на месте эпицентра ядерного взрыва?
Внезапно Слант обнаружил, что следующий вопрос, неизбежно встающий вслед за этим, впрямую относится к нему самому: действительно ли он хочет ехать в этот город? У местных жителей мог выработаться какой-то иммунитет.
Среди населения в два миллиона человек наверняка нашлось несколько десятков со сверхвысоким уровнем толерантности к радиации. Они-то и пережили первоначальную катастрофу и стали родоначальниками нынешней цивилизации.
Возможно, местные жители настолько же отдалились от генетического кода человеческой расы, как и он сам. Три сотни лет — всего лишь мгновение в процессе эволюции, но радиация неизбежно порождает сложнейшие проблемы с естественным отбором.
Тут Слант решил, что забегает вперед. Это все домыслы пока. Хотя фоновый уровень радиации на этой планете ненормально высок, здесь все-таки длится жизнь.
А может, жители Праунса просто не знают ничего иного? Никакой другой жизни?
Такая мысль кого угодно приведет в уныние. Закрыв ставни, Слант лег рядом с Эннау и попытался уснуть.
Последней мыслью его было: как жаль, что он не догадался захватить дозиметры с корабля.
— О! — Эннау в ужасе отскочила назад. — Ты меня ударил?!
— Прости. Ты застала меня врасплох. Я не хотел...
Она потерла шею, и Слант перевел дух: кажется, обошлось. Интересно, что бы она сказала, если бы узнала, что таким ударом можно сломать позвоночник. Но к чему ей знать об этом. Он вынужден провести в ее обществе ночь как минимум, и незачем нарываться на объяснения.
— Я думала, ты хочешь... — она посмотрела на него с сожалением.
— Прости, нет.
— Тогда зачем ты попросил меня уйти из залы?
— Ты когда-нибудь видела мою шею со спины? — ответил Слант вопросом на вопрос.
— Нет, — складка у нее на лбу исчезла. На лице появилась вымученная, неуверенная улыбка. — На ней такой же синяк, как на моей теперь?
— Нет. Взгляни.
Он отодвинул волосы на шее и повернулся к ней спиной, так, чтобы ей был виден разъем. Киборг физически чувствовал, как ее взгляд уперся ему в спину. Помолчав, она спросила:
— Что это? Это как будто часть тебя.
— Так оно и есть, — он повернулся к ней лицом, позволив волосам упасть на место. — Именно через это я был соединен с компьютером.
— Ты хочешь сказать, что через эту штуку демон входил в тебя?
— Вот именно.
Ее улыбка исчезла совсем.
— Это же ужасно! Как могли люди сделать с тобой такое?
— Я сам согласился.
— Но как ты мог?!
Слант пожал плечами.
— Не понимал, что делаю.
— Но все-таки — ты просил меня подняться наверх?
— Я просто хотел уйти из общей залы. Кто-то пялился на меня сзади, а я предпочитаю не привлекать внимания.
— Ты думаешь, он это видел?
— Не знаю. Но уйти я хотел именно поэтому. Боюсь, к тебе это не имеет никакого отношения.
— О!
Эннау застыла, обдумывая сказанное, а Слант, сев на край единственной кровати, принялся разуваться. Покончив с этим, киборг аккуратно поставил башмаки у края кровати и критически оглядел узкий матрас. Он не оговорил с хозяином, сколько кроватей ему нужно, и тот, естественно, предположил, что одной достаточно. Но Слант отнюдь не был уверен в этом. Его так влекло к Эннау, что он боялся не устоять, оказавшись с ней в одной кровати. Слант решил, что предоставит кровать Эннау, а сам изобразит себе какую-нибудь подстилку на полу.
Он уже собирался осуществить свое намерение, когда Эннау вдруг произнесла сдавленным голосом, почти простонала:
— Ну почему, почему я тебе не нравлюсь?
— Что? — он глядел на нее, растерявшись.
— Чем я тебе не нравлюсь? Почему ты меня не хочешь? Что ты за человек?
Слант видел, что девушка вот-вот расплачется, но он понятия не имел, что делать в таких случаях. Что-то шевельнулось в его подсознании, он встал и вдруг понял, что не контролирует собственное тело, а лишь наблюдает себя со стороны.
Всплыла на поверхность одна из его личностей, о которой он и не подозревал до сих пор. Это был не воин, и не пилот, и не любая другая из тех масок, которыми он пользовался неоднократно.
Киборг почувствовал, как лицо его смягчается, на губах возникает непроизвольная улыбка, и услышал со стороны собственный голос с новой, успокаивающей интонацией.
Эннау бросилась к нему. Наклонившись, он поцеловал ее в лоб, осторожно отвел упавшую на глаза прядь. Она прижалась к нему крепче, он потерял равновесие и упал с ней на кровать.
Откуда-то из подсознания Слант в бессильном раздражении наблюдал, как со знанием дела ласкает девушку эта новая для него функция-персоналия.
Проходя через всю программу действий в тщательно вычисленных откликах и реакциях на слова и чувства Эннау, сам он оставался не более чем отстраненным наблюдателем.
Наконец Сланта осенило. За шпионами всегда тянулась слава великолепных любовников. Действительно, были времена, когда адюльтер считался превосходным средством для получения той или иной информации. С точки зрения Командования не имело никакого значения, что думал при этом киборг, и уж тем более — что думала или чувствовала соблазненная жертва.
Важен был результат, и только.
Сланту никогда не говорили, сколько личностей в нем запрограммировано и что они из себя представляют. Все они создавались во время долгих сеансов под гипнозом, после которых он ничего не помнил. Интересно, как они проводили тренинг конкретно именно этого "я"-любовника.
Его бесило, что, когда дело дошло до принятия решения, он, Слант, опять оказался ни при чем. И как выяснить, отключились ли регулирующие механизмы или именно они привели в действие его гормоны, чтобы подготовить тело для новой роли — героя-любовника? Скорее всего, несмотря на то, что компьютер мертв, он все-таки марионетка со встроенными в него механизмами.
Немного погодя Слант стал удивляться уверенности собственного тела.
Ему захотелось побыть в нормальном состоянии, почувствовать его и самому контролировать собственные движения. Прошлый опыт подобного рода ограничивался краткими интрижками, объятиями в кино и подворотнях в последний год гражданской жизни да несколькими ночами перед вылетом. И он, как и большинство новичков, был нетерпелив и неловок. Теперь он действовал с плавной, отточенной уверенностью, и пылкость, которой отвечала ему Эннау, вытеснила воспоминания о тех давних женщинах.
Может быть, потом ему удастся вспомнить хотя бы что-то из этого...
Когда его основная личность вернула себе контроль над телом, Слант оказался на краю кровати, расслабленный и спокойный. Эннау домчала рядом с ним, улыбаясь во сне, и простыня под ней была влажной от пота. Снаружи стояла глубокая ночь, в ближайшее к ним-окно виднелись звезды.
Осторожно, стараясь не потревожить девушку, Слант сел и огляделся, пытаясь сообразить, все ли в порядке. Необходимость спать на полу отпала, на смятой постели достаточно места для обоих.
Припасы сложены в углу, о лошадях он позаботился раньше, оставалось только закрыть ставни и лечь.
Подойдя к окну, выходившему на юг, Слант помедлил, прежде чем закрыть его, и выглянул в ночь.
Что-то было не так. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы уловить, в чем дело — в голубом свечении за постройками через улицу.
Он находился на верхнем этаже самого высокого в поселке здания, и открывающаяся перед ним перспектива в основном являла собой крыши соседних домов. Слант не мог разобрать, откуда исходит свечение.
На этой планете, насколько ему известно, нет городов, освещаемых чем-то большим, чем факелы. И даже тысячи тысяч факелов не горели бы столь ярко, и свет у них совсем другой — желтый, а не голубовато-синий.
Может быть, в Праунсе, спросил он себя, газовое освещение? Он не помнил, чтобы нечто подобное было зарегистрировано с орбиты, но, в конце концов, они могли и проглядеть один-единственный город, если Праунс находился на дневной стороне, когда проводилось сканирование.
И все же это объяснение едва ли было удовлетворительным, и он быстро понял почему: Праунс лежал к востоку, а он глядел на юг. А к югу не было ничего, кроме крестьянских ферм, пятен пустошей и тех странных, вздымающихся под невозможными углами обломков скал.
Внезапно он вспомнил дракона и то, что Террел рассказывал о Праунсе — городе, построенном на руинах, где немало странностей. Ну конечно! Слант разом догадался, что именно испускало голубое свечение, и что такое эти странные скалы, и почему по полям разбросаны блестящие разноцветные пятна.
Бомба, чей взрыв проделал все это, была действительно адской, подумал он, уже догадавшись, что скалы появились, когда выплеснулась из воронки расплавленная лава, а сверкающие пятна — брызги той же раскаленной лавы или застывший металл.
Но как же люди решаются жить так близко к кратеру? Если это свечение — радиоактивное, странно, что здесь все еще теплится жизнь. И как столь обширный город мог вырасти на месте эпицентра ядерного взрыва?
Внезапно Слант обнаружил, что следующий вопрос, неизбежно встающий вслед за этим, впрямую относится к нему самому: действительно ли он хочет ехать в этот город? У местных жителей мог выработаться какой-то иммунитет.
Среди населения в два миллиона человек наверняка нашлось несколько десятков со сверхвысоким уровнем толерантности к радиации. Они-то и пережили первоначальную катастрофу и стали родоначальниками нынешней цивилизации.
Возможно, местные жители настолько же отдалились от генетического кода человеческой расы, как и он сам. Три сотни лет — всего лишь мгновение в процессе эволюции, но радиация неизбежно порождает сложнейшие проблемы с естественным отбором.
Тут Слант решил, что забегает вперед. Это все домыслы пока. Хотя фоновый уровень радиации на этой планете ненормально высок, здесь все-таки длится жизнь.
А может, жители Праунса просто не знают ничего иного? Никакой другой жизни?
Такая мысль кого угодно приведет в уныние. Закрыв ставни, Слант лег рядом с Эннау и попытался уснуть.
Последней мыслью его было: как жаль, что он не догадался захватить дозиметры с корабля.
19
Следующим утром Слант проснулся с таким чувством, будто ночью видел какие-то очень неприятные сны, но какие именно, он вспомнить не мог. А потому не позволил этому ощущению беспокоить себя более чем несколько минут.
Не желая оттягивать минуту, когда он надеялся, наконец, достичь Праунса, он сразу же разбудил Эннау, которая, проснувшись со счастливой улыбкой, потянулась обнять его.
Не желая оттягивать минуту, когда он надеялся, наконец, достичь Праунса, он сразу же разбудил Эннау, которая, проснувшись со счастливой улыбкой, потянулась обнять его.