Уотт-Эванс Лоуренс. Ночь Безумия

   Вот соседям-то радость, подумала она. Впрочем, вряд ли они посмеют жаловаться: живешь рядом с магом — будь готов к неприятностям, но и добрососедских чувств им это не прибавит.
   — И все время вот так жужжит?
   — Нет, хозяйка. Оно свалилось с неба и полетело к дому, и Старый Валун его прогнал, как ты нам велела, если лезут в сад. Оно не послушалось, тогда Валун и Искра спустились и пуганули его. Оно отступило и устроилось там, где сидит сейчас, и начало тебя звать. Когда ты не откликнулась, оно перестало звать и начало жужжать.
   Старый Валун и Искра были теми изваяниями, которые следили за предметом и сейчас. Итиния взглянула на нишу Старого Валуна на юго-восточном углу дома.
   — Видели вы, откуда оно явилось?
   Нет, хозяйка. Оно прилетело от солнца, когда мы медитировали.
   — Спали вы, а не медитировали, — сказала Итиния. — Сколько можно повторять: не пытайтесь меня морочить. Камни должны спать — и скрывать это незачем.
   — Да, хозяйка, — смутилась горгулья.
   — Оно называло мое имя? А что-нибудь еще сказало?
   — Сказало, что ему нужно поговорить с тобой.
   Итиния вздохнула. Еще один.
   — Сейчас разберемся, — проговорила она и, приподняв подол мантии, чтобы он не запылился на давно нехоженых плитах, пошла по дорожке к стене.
   Искра и Старый Валун расступились, пропуская ее, и Итиния задержалась, чтобы похлопать Валуна по гладкой гранитной макушке меж точеных изогнутых рогов.
   — Молодец, — ласково сказала она. — И ты тоже, Искра. Хорошо поработали. А теперь возвращайтесь к себе.
   Пасть Искры была настолько забита клыками и языком, что и говорить она не могла; но Валун прорычал:
   — Благодарим, хозяйка. — После чего обе статуи вepнyлись на свои места.
   Когда они убрались, Итиния резко сказала:
   — Ну ладно, я здесь. Прекрати жужжать и говори, что тебе надо.
   Жужжание не смолкло.
   — Прекрати! — рявкнула Итиния; ладонь ее легла на рукоять атамэ.
   Жужжание оборвалось.
   — Магистр?.. — послышался голос из черного предмета.
   — Да, — сердито подтвердила Итиния. Голос звучал знакомо — без сомнения, этшарец, судя по интонациям — богатый и знатный. Узнать его она не смогла, а настроения быть вежливой не имела. — Кто ты?
   — Прошу прощения, магистр, — произнес голос. — Я — лорд Фаран, бывший главный советник лорда Азрада.
   Итиния закрыла глаза.
   — Кровь и смерть!.. — вырвалось у нее.
   Она уже получила послание лорда Азрада: правитель желал как можно скорее посоветоваться с Гильдией по срочному делу, что означало требование к Гильдии предпринять что-нибудь по поводу чародеев. Итиния отложила встречу до завтра — имея дело с Азрадом-Сиднем, всегда было полезно немного потянуть время, чтобы его природная лень взяла свое. Остыв, Азрад становился куда менее требовательным, что бы ни взволновало его. Встреча ранним утром еще больше смягчала его, а потому Итиния намеревалась прибыть во дворец не позднее, чем через час после восхода. Завтра... или послезавтра.
   Кроме всего прочего, за это время она успеет обо всем разузнать и подумать, что и как сделать.
   Однако послание лорда Фарана осложняло ситуацию. «Бывший главный советник» означало, что среди правителей города серьезный раскол, и Итиния заподозрила, что Гильдия магов, хочет она того или нет, окажется втянутой в эти дрязги.
   Одной из причин, почему гильдейские правила запрещали магам участвовать в правлении, а правителям — развлекаться магией, было как раз то, что Гильдия не желала оказываться втянутой в подобные склоки. Правда, на сей раз участники склоки явно пожелали ее втянуть.
   По-видимому, дело как-то связано с чародеями.
   И случилось еще кое-что: лорд Фаран обратился к ней при помощи магии. Он отлично знал, что Гильдия никогда не одобрит подобного использования чар любым из сановников; значит, он сделал это с особой целью.
   С какой целью, хотелось бы знать? Итинии приходилось уже иметь дело с лордом Фараном; она не понимала его изворотливого ума, да и не хотела понимать. Он оказался совершенно не способен воспринимать самый ясный ответ Гильдии и при любых обстоятельствах начинал искать скрытый смысл. Это раздражало Итинию, поскольку она всегда старалась говорить с правителями Гегемонии прямо и открыто. Она предпочла бы никогда больше ничего не обсуждать с Фараном.
   Однако ей, судя по всему, все-таки придется снова иметь с ним дело. Если даже он больше не правая рука правителя — он, похоже, сохранил немалую власть и, очевидно, умеет пользоваться колдовством.
   И еще: похоже, он решил ткнуть в это Гильдию носом. Если бы речь шла о ком угодно другом, Итиния сочла бы это просто-напросто дурацкой выходкой; когда же дело касается лорда Фарана, нельзя быть уверенной абсолютно ни в чем.
   — Слушаю, милорд, — обратилась Итиния к маленькому черному талисману, стараясь, чтобы голос ее прозвучал как можно ровнее. — Чем могу служить?
   — Уверен, ты знаешь о событиях прошлой ночи и вспышке того, что является совершенно новым видом магии.
   — Знаю. — Она проглотила естественное «разумеется».
   — Думаю, лорд Азрад захочет получить совет представителей Гильдии магов, дабы решить, что делать. Мне известно, что он уже вас призвал, и встреча, если еще не состоялась, состоится в ближайшие дни.
   — Скорее всего да. Время еще не согласовано.
   — Само собой, — сказал талисман. — Но, когда бы ни произошла встреча, думаю, вам было бы небезынтересно узнать о планах правителя, высказанных более откровенно, чем он рискнет сказать вам при встрече сам. Кроме того, мне также хотелось бы встретиться с руководством Гильдии — как представителю противоположной стороны.
   — И что же это за сторона?
   — Чародеи.
   С минуту Итиния смотрела на талисман, потом прикрыла глаза, положила ладони на лоб и принялась пальцами массировать виски.
   Этого ей только и не хватало. Чародеи объединились и обрели вождя, возможно, лучшего и самого опытного политика города.
   — Магистр? — окликнул голос из талисмана.
   — Я здесь. — Она открыла глаза, но рук со лба не убрала. — Я просто задумалась. — Она вздохнула. — Хорошо, милорд, ты желаешь видеть меня или просто поговорим через этот запретный аппарат, что ты запустил в мой сад?
   — Магистр, я более не вхожу в правительство Азрада. Не думаю, что теперь колдовство запретно для меня.
   — Прекрасно, — проговорила Итиния. — Обсудим и это — в свое время. Так мы встретимся?
   — В этом нет необходимости, но как пожелаешь. Возможно, так будет удобнее.
   — Возможно. Однако пока что давай поговорим так.
   — Воля твоя.
   — Так скажи, каковы намерения правителя.
   — Он намерен, магистр, объявить чародейство вне закона и приказать истребить всех чародеев, виновных и невинных равно, в пределах городских стен, ибо они угрожают порядку и покою города. Далее он намерен возложить всю ответственность за данное решение и за его осуществление на Гильдию магов, присвоившую себе власть во всем, что касается магии. Должен ли я говорить, как станут относиться к Гильдии горожане, когда паника схлынет и станет известно, кто приказал уничтожить сотни невинных?
   Итиния снова закрыла глаза.
   — Нет! — прошептала она. И добавила громче: — Могу представить.
   — Вчера ночью, магистр, как вы, должно быть, слышали, несколько новоиспеченных чародеев не присоединились к ночным безумствам, грабежам и насилию, а попытались помешать разрушителям и предложили свою службу правителю. Однако перетрусивший лорд Азрад отказался пустить их во дворец. Ныне я принял этот отряд под свою команду, где мы все — известно лишь избранным, и я говорю с вами от их имени. Мы не видим причин, по которым должны нести наказание за беспорядки минувшей ночи — мы не участвовали в них, мы делали все возможное, чтобы прекратить их, и передали четверых чародеев-преступников на суд в управу Старого Торгового квартала. Мы не защищаем тех чародеев, что творили беззакония, но сами мы невинны, и все же лорд Азрад дал мне понять совершенно ясно, что намерен требовать смертного приговора не только преступникам, но и нам. Я обращаюсь ныне к вам, магистр, чтобы просить Гильдию магов отказаться от участия в этой вопиющей несправедливости. Я прошу всех вас прийти на помощь таким же, как вы, магам...
   — Вы не маги, — гневно перебила Итиния. — Вы не обучены, не проходили ученичества, не принадлежите ни к одной из признанных школ. Вы — люди, зачарованные каким-то неведомым доныне заклятием; это не делает вас магами.
   — Хорошо, пусть не маги, но люди, наделенные магической силой, причем не по своей воле и совершенно безвинно.
   — Да, конечно, — сказала Итиния. — Я понимаю вас.
   Но, к сожалению, она понимала и правителя — если Фаран верно изложил его точку зрения. Итиния сама видела дюжину трупов людей, убитых чародеями; видела мальчика, утыканного чародеем осколками выбитого стекла: жрица пыталась призвать бога Блакроса, чтобы исцелить дитя, а ведьма унимала его боль — но даже если бог отозвался и вернул мальчику телесное здоровье, кто исцелит его дух от памяти об ужасах и страданиях, которые он перенес?..
   Итинии не хотелось больше говорить с Фараном: голос его звучал через талисман спокойно и мягко, но ей он стал вдруг ужасно неприятен.
   — Мне нужно переговорить с остальными, — сказала она. — Если ты более не живешь во дворце, как нам связаться с тобой? Полагаю, ты предпочтешь обойтись без заклинания Наведенных Грез и не захочешь, чтобы мы узнали о вашем тайном убежище.
   — Мне едва ли удастся скрыть от Гильдии место, где я нахожусь, — ответил Фаран, — но, чтобы не обременять тебя, позволь предложить вот что: возьми этот талисман и помести его в безопасное место. Когда захочешь поговорить со мной, коснись его — и тепло твоей руки пробудит его и призовет меня.
   — Умно, — признала Итиния. Вообще-то она была невысокого мнения о колдовстве, которое имело странные ограничения и имело свойство подводить в самый неподходящий момент, но этот талисман — если действительно он работает, как сказано, — мог оказаться весьма полезным.
   — Разумеется, может случиться, что я откликнусь не сразу, — предупредил голос Фарана.
   — Конечно, — согласилась Итиния. А так ли уж хорош талисман, в любое мгновение способный потребовать внимания, подумалось ей. В который уже раз она порадовалась, что из всех видов магии избрала именно волшебство. — Так я свяжусь с вами.
   — Благодарю, — ответил голос Фарана.
   Итиния взяла талисман, сунула его в поясной кошель и, повернувшись, направилась в дом.

Глава 21

   Утром шестого дня летнежара Мави вышла во двор за отцовским домом — вроде бы для того, чтобы выбросить помои в общественную бочку, на самом же деле — чтобы послушать утренние сплетни и похвастать собственными вчерашними приключениями.
   Вечером четвертого, укладываясь в постель, она мечтала, что вечерняя прогулка по городу с лордом Ханнером и прощальный поцелуй перед дверью дома станут достойной темой для обсуждения пятого утром. Вместо этого утром все только и говорили, что о ночном безумии, так что Мави не удалось даже помянуть о своих новостях.
   Сегодня, однако, ее рассказ о приключениях в обществе Ханнера и его отряда чародеев должен был стать гвоздем программы — что бы там ни понаговорили Тетта, Аниара или Ория. Она летала по воздуху, встречалась с чародеями, провела целый день с лордом Ханнером и лордом Фараном да еще слышала все эти предательские речи, которые вел лорд Фаран...
   Мави широко улыбнулась от такой мысли. А Ханнер снова провожал ее домой, и на сей раз они поцеловали друг друга и, кстати, не просто чмокнули один другого в щечку.
   Теперь, после Ночи Безумия, когда его дядюшка перестал быть лордом-советником, а сделался просто изгоем-чародеем, лорд Ханнер был не такой уж хорошей добычей, но Мави в общем-то было это безразлично. Он оставался все тем же симпатичным молодым человеком, отзывчивым, искренним, услужливым, и Мави не могла не радоваться его обществу. Он был чуть-чуть слишком мягок и толст, немного не уверен в себе но в целом Мави находила его вполне приятным. Ей нравились его темные глаза, вьющиеся черные волосы, обаятельная улыбка.
   Если бы он к тому же занимал приличное положение, а не просто был помощником своего дядюшки, она охотно вышла бы за него замуж.
   Мави откинула крышку бочки, выбросила туда мусор и положила крышку на место. Выпрямившись, она огляделась и увидела Орию.
   Девушки помахали друг другу, потом Ория освободилась от ноши, и юные дамы устроились поболтать на скамеечке под древним камедным деревом у стены курятника старухи Скиг.
   Поначалу, как водится, болтали о всякой чепухе: кто мог забеременеть, у кого сорвалась свадьба, кто, наоборот, обручился, и все такое прочее. Все более интересное приберегалось до общего сбора.
   А потом появилась Тетта — почти бегом.
   — Что стряслось? — спросила Ория, когда Тетта с разбегу рухнула на скамью.
   — Слыхали про Панчу? — Тетта пристроилась подле Ории.
   — А что с ней? — поинтересовалась Мави. Панча была сводной старшей сестрой Аниары.
   — Она чародейка!
   — Шутишь! — потрясенно выдохнула Ория.
   Мави, которая провела весь прошлый день в окружении почти одних только чародеев, поразилась куда меньше, тем более что Аниара вчера помянула, как Панча проснулась ночью, захлебываясь криком.
   Однако по улицам Панча не бегала и окон не била.
   — С ней все в порядке? — спросила Мави.
   — С Анкарой? Волнуется, конечно, но...
   —Я про Панчу.
   — О!.. — Тетта на миг смутилась, потом сказала: — Думаю, да. Ее заперли в комнате и послали за жрецом.
   —З а жрецом? Зачем?
   — Чтобы попытаться ее вылечить, конечно! — Через голову Орин Тетта взглянула на Мави.
   — А как Аниара? — вмешалась Ория. — Она-то не чародейка?
   — Говорит — нет, — отвечала Тетта. — Она неплохо держится, но не может уйти из дому, пока там жрец.
   — Значит, сегодня ее не будет? — уточнила Мави.
   — Нет. — Тетта оглядела подруг. — Думаю, нам стоило бы сходить туда и успокоить ее.
   — Конечно же, сходим! — согласилась Ория. Она зябко повела плечами. — Ну надо же, собственная сестра — чародейка! Вот ужас-то.
   — Не такой уж и ужас на самом деле, -возразила Мави.
   —Ты-то откуда знаешь? — фыркнула Тетта.
   Мави улыбнулась и принялась объяснять, как она провела вчерашний день. Подружки были поражены — что и ожидалось.
   — Может, стоило бы рассказать Панче об этом доме чародеев, — задумчиво предложила Ория, когда Мави закончила свой рассказ.
   — Но ее же лечат! — возразила Тетта.
   — Но вряд ли вылечат, — с сомнением покачала головой Мави. — Не верю я, что чародеев можно вылечить.
   — Пойдем посмотрим? — Ория вскочила. — Только сперва отнесем все домой...
   Подружки закивали, и уже через полчаса троица беседовала с Аниарой и ее матушкой в гостиной их дома, изо всех сил делая вид, что не слышат несущегося сверху бормотания.
   — Надеюсь, сработает. — Аниара взглянула вверх.
   — На самом деле быть чародеем вовсе не так ужасно, сказала Мави. — Кое-кто в доме лорда Фарана просто гордится этим. И, думаю, порой это очень удобно — владеть такой силой.
   Аниара содрогнулась.
   — От нее мороз по коже, — призналась она. — Что, если сестра обезумеет, как те, другие? И начнет ломать вещи? Или вокруг нее станут исчезать люди? А что, если...
   В этот миг солнечный свет померк, а Мави и всех остальных будто придавило чем-то.
   Мави сглотнула.
   — Кажется, молитвы жреца подействовали, — сказала она. Мысль о том, что наверху, в комнате Панчи, присутствует бог или какое-то его воплощение, заставила ее волноваться не меньше, чем полный дом чародеев.
   — Интересно, кого он призывает?.. — Ория смотрела наверх.
   — Помнится, когда болел Дириэль, жрица призывала Блакроса, — отозвалась Тетта. — Она сказала тогда, что Блакрос — бог-целитель.
   — А мне кажется, чародейство в исцелении не нуждается, -с сомнением произнесла Мави. Она взглянула на мать Аниары — и Панчи: та с несчастным видом сидела в углу в кресле-качалке.
   Женщины помолчали; в доме был бог, и это действовало на всех, хоть и по-разному. Наконец Аниара попросила:
   — Мави, расскажи еще про лорда Фарана!
   Радуясь, что можно отвлечься, Мави принялась подробно описывать, что и как делал и говорил накануне лорд Фаран. Она как раз дошла до его колдовского разговора с Итинией, когда воздух колыхнулся и незримая плита поднялась с их плеч.
   Все взоры обратились к лестнице.
   — Должно быть, кончилось, — сказала Ория.
   Мгновением позже наверху растворилась дверь, послышалось всхлипывание Панчи, и на лестнице, оправляя белое одеяние, появился жрец.
   — Как там? — Аниара вскочила.
   Жрец глубоко вздохнул и лишь потом ответил:
   — Я советовался с богиней Унниэль Проницательной. Боюсь, результат не тот, на какой вы рассчитывали.
   — О чем ты говоришь?
   Жрец снова вздохнул.
   — Богиня не признала в твоей сестре человека. — Не дав никому ничего сказать, он поднял руку и продолжал: — Само по себе это значит немного: боги видят не так, как мы, и часто не признают магов — кроме жрецов — людьми. Кое-кого из людей они не видят вообще; мы не понимаем почему, а боги не утруждают себя внятными объяснениями. Унниэль видит Панчу, но не как человека; она сказала: Панча — творение, для которого в этшарском названия нет.
   Аниара издала полупридушенный стон.
   — Унниэль не смогла поведать мне ничего достойного внимания и про сами чары, — вновь заговорил жрец. — Она не может снять их и уверила меня, что этого не сможет никто, ни боги, ни демоны. Она сказала, вряд ли какая-то иная магия может обратить превращение Панчи, мешает что-то у той в голове — богиня назвала это урсеттор фуал, — однако она напомнила мне, что даже боги не вполне разбираются в магии и не знают точно, чего можно добиться с ее помощью.
   — Так Панча по-прежнему чародейка? — потребовала ответа мать Аниары. Мави в удивлении обернулась: старая дама перестала раскачиваться и пожирала жреца глазами.
   — Она осталась чародейкой, — подтвердил жрец. — Больше, чем сделал, я сделать не могу.
   — В моем доме чародеям не место, — решительно заявила старуха.
   — Мама, она твоя дочь! — воскликнула Аниара.
   — Уже нет. Ты слышала, что сказал жрец, Аниара: она теперь даже не человек! Она — тварь, которая притворяется моей дочкой.
   — Я не говорил... — начал жрец.
   — Человек или нет — но чудовищем она вот-вот станет, — заявила старуха. — Кто-нибудь уже слышал про дом в Морском районе — там, где Варрин-Ткач в мгновение ока снес верхний этаж? Едва собственную жену не пришиб!
   Девушки переглянулись.
   — Прошу тебя, мама, это же ее дом, — сказала Аниара. — Куда ей еще идти?
   Мави уже знала, что будет дальше; и точно — Тетта и Ория повернулись и уставились на нее. Мать Панчи ткнула в нее пальцем, и Аниара тоже обернулась.
   Озадаченный жрец тоже смотрел на нее — просто потому, что смотрели другие.
   — Ну ладно, — сдалась их безмолвному напору Мави. — Я отведу ее туда. — Правду сказать, согласилась она не только из сочувствия к Панче, но и потому, что могла лишний раз повидать лорда Ханнера и убедиться, что он все еще принадлежит ей.
   — Могу я узнать — куда? — спросил жрец.
   — Объясни ты. — Аниара уже шла к лестнице. — Я пока помогу Панче собраться.

* * *

   Обрабатывая толпу на площади — срезая с поясов кошельки и опуская их в собственную суму, — Танна-Воровка не переставала размышлять, с кем ей поговорить об Элькене. И надо ли вообще о нем с кем-нибудь говорить. Она пришла сюда, чтобы предупредить городскую стражу насчет чародеев, но сразу же поняла, что им уже все известно. Гвардейцы у входа во дворец, шумящая толпа — дураку понятно, про чародеев знают все.
   И за ее сведения никто ей и гроша не даст.
   Она пожалела, что потратила день, хороня Элькена; а еще ведь надо было отмыться, украсть чистую одежку и хоть немного успокоиться. Приди она сюда вчера да расскажи все — глядишь, ей и перепало бы несколько медяков.
   Само собой, она и так внакладе не останется: заработает обычным манером, и не медяки. Толпа большая и злая, а значит, народ куда более неосмотрителен, чем всегда, так что с полдюжины кошельков ей обеспечены точно. Однако тут дело принципа: у нее есть что продать, а она не может выручить за это деньги.
   Как еще посмотреть, сказала себе Танна, деньги-то она все равно получила, ведь просто так она никогда бы сюда не пришла: площадь перед дворцом, стражи полно, да еще и маги могут следить... Так что нет, не было бы ее здесь — и толпу эту с ее дармовыми кошельками она бы прозевала.
   Она отвлеклась, и зря; рядом тут же раздался вопль: «Мой кошель!.. Где мой кошель?!»
   Танна обернулась посмотреть, кто вопит, готовая задать деру, если на нее укажут. Возможно, люди были все же не так беззаботны, как ей казалось.
   Пожилой человек смотрел на перерезанные шнурки, что болтались на его поясе; потом поднял голову и оглядел толпу.
   — Кто это сделал? — проревел он. — Видел кто-нибудь, кто срезал мой кошель?
   Повинуясь внезапному озарению, Танна выкрикнула:
   — Чародеи!
   Голова старика повернулась, и он уставился прямо на девушку.
   — Он исчез, — объяснила Танна. — Я видела! Просто исчез. Чародеи это, больше некому!
   — Чародеи?.. — повторил старик. — Сперва забрали у меня сына, а теперь деньги? — Он повернулся взглянуть на стражников у северного края площади. — Гори оно все, пора же хоть что-нибудь с этим делать!
   — Скажите это им! — С этими словами Танна ловко скользнула за широкую спину какого-то верзилы.
   Мигом позже она пробиралась сквозь толпу подальше от сердитого старика, который уже ругался с одним из стражников Самое время сматываться, сказала она себе. Она попыталась исполнить гражданский долг, сообщив про Элькена — как он хотел захватить Стофутовое поле, и собрала несколько толстых кошельков для собственных нужд; пора убираться, а то как бы удача не повернулась к ней задом.
   Десятью минутами позже она трусила вниз по Аренной улице, стараясь не слышать рева толпы за спиной.
   Кеннан был в бешенстве. Стражники отослали его к капитану, тот терпеливо выслушал его рассказ, а потом велел убираться.
   — Но они украли мой кошель! — возмутился он.
   — Твой кошелек, господин, украли не чародеи, — возразил капитан. — Похоже, тут поработал обычный вор.
   — Но девочка видела!..
   — Вот она-то скорее всего его и срезала.
   — Капитан, у меня похитили сперва сына, потом — деньги, и я требую, чтобы вы сделали что-нибудь с ворами!
   — Правитель совещается с помощниками и магами, они должны решить, что предпринять.
   — Что предпринять? Да просто взять их всех, и пусть возвращают украденное! — яростно выкрикнул Кеннан. — Они все там, в большом черном каменном доме на углу Высокой и Коронной!
   —Сэр, сомнительно, чтобы там были все чародеи!
   — Ну, некоторые-то уж точно там! — злобно заявил Кеннан. — Лорд Фаран ушел туда, и тот толстяк, и рыжая девка...
   — Сэр, у меня приказ, — сказал капитан. — Я должен охранять площадь и дворец. Если только у вас нет явных доказательств, что именно эти чародеи похитили вашего сына и ваш кошелек, я не стану арестовывать их. Если у вас действительно есть свидетель — приведите ее сюда на допрос.
   Кеннан пылающим взглядом смерил солдата, повернулся и стал высматривать тоненькую длинноволосую девушку в коричневой тунике.
   Ее нигде не было.
   С минуту он молча злился, потом, прорычав:
   — С меня хватит! — тяжело зашагал прочь.
   — Прости, — сказал кто-то.
   Кеннан повернулся: перед ним стоял плотный крепыш в светлой тупике.
   — Да?
   — Я не ослышался, ты скапал, что знаешь, где живут чародеи?
   — Знаю, — кивнул Кеннан. — И что?
   — Они забрали моего брата, — сказал крепыш. — Не мог бы ты показать мне то место?
   Кеннан снова всмотрелся в толпу, но девица как в воду кинула. Похоже, тут ему ничего добиться не удастся.
   — Ладно, — решился он. — Пойдем вместе. Хоть проследим за домом на худой конец.

Глава 22

   Магу Манрину, магистру Этшара-на-Песках, в чьи обязанности входило наблюдать за всеми теми магами, что живут вне городских стен на расстоянии двух дней пути, и представлять их интересы, было не до веселья. Даже более не до веселья, чем за день до того его коллеге Итинии в Этшаре Пряностей до разговора с лордом Фараном.
   Ночь Безумия, как ее теперь называли, ударила по Этшару-на-Песках едва ли не сильнее, чем по его брату Этшару Пряностей. Сотни людей пропали, дюжины — погибли, лавки и дома были разграблены и сожжены. К тому же в отличие от беспорядков в соседнем городе безумства в Этшаре-на-Песках длились до рассвета. Тут не было законопослушных чародеев, чтобы патрулировать улицы, усмиряя взбесившихся собратьев; Эдерд IV не стал призывать стражников защищать дворец, как сделал это его собрат Азрад VI, вместо этого он отправил их на улицы, что зачастую только подливало масла а огонь.
   Тем не менее не до веселья Манрину было отнюдь не из-за всего этого.
   Люди Эдерда IV рыскали по всей улице Волшебников, допрашивая каждого попавшегося им на глаза волшебника: таким образом они надеялись найти объяснение странному взрыву неведомой волшебной силы. Сам Эдерд во дворце держал совет с несколькими весьма уважаемыми магами разных школ, а его супруга Зарреа отправилась в город, дабы организовать, где можно, восстановительные работы, если надо — с помощью магов.