Страница:
– Они ваши родители? – восхищенно предположил мальчик.
– Этого мы не знаем, – вздохнула Смерть. – Слишком много древних знаний утеряно, и память наша стерлась за тысячи прошедших лет. Точно я помню только одно – из всех демиургов ныне в нашем мире сохранилось лишь одно существо, называемое Оружейницей. Но мы даже приблизительно не догадываемся, как выглядит он, она или оно и где его искать. Впрочем, мы уже пришли, сейчас ты все узнаешь.
Путь, скрашенный беседой, закончился. Барон поднял глаза и увидел, что они стоят у одной из стен пещеры, вернее, у ее подводного основания. Мальчик затруднился бы сказать, какие силы – природные или искусственные – и из какого материала сотворили эту твердыню. Генрих осторожно прикоснулся к тому, что внешне напоминало гранит с золотистыми прожилками, а на деле оказалось удивительным веществом, мягко спружинившим и оттолкнувшим руку сильфа.
– В древних книгах написано, что это называется силовым полем, – пояснила Смерть, – и его функционирование поддерживает какая-то Машина демиургов, находящаяся под Озером.
– А кто-нибудь пытался спуститься ниже уровня Озера?
– Мы не знаем, под силу ли это кому-то, кроме самих демиургов. – Смерть выглядела растерянной. Видно, такая мысль раньше не приходила ей в голову.
На уровне плеч мальчика в стене виднелся небольшой округлый проход, служивший входом в тоннель, откуда струился неяркий свет. Сам вход окружала ажурная арка, которую украшали несколько слов на неизвестном Генриху языке.
– Обитель света и тьмы, – медленно, с трудом перевела Смерть и первая шагнула в тоннель.
У следовавшего за ней Генриха возникло ощущение, что вход затянут тонкой, невидимой пленкой, которая неохотно поддалась нажиму его тела и вновь сомкнулась у него за спиной. И в следующий миг легкие мальчика пронзила острая боль от неожиданной струи свежего воздуха, наполнившего их, и он снова обрел способность дышать. Мучительная судорога беспощадно скрутила его конечности, заставив упасть на гладкий белый пол. Генрих до крови прикусил губу, сдерживая стон. Смерть помогла ему подняться на ноги и сочувственно погладила по щеке:
– Нелегко рождаться на свет. Рождаться повторно – тяжелее вдвойне.
– Что вы сделали со мной тогда, когда я задыхался под водой? – спросил мальчик, с трудом переводя дух.
– Провела через Портал смерти. – Смерть говорила об этом как о чем-то простом и обыденном. – Но ш-ш-ш, сейчас нас ждет что-то более интересное.
Они шли по длинному прямому коридору, видимо ведущему куда-то в глубь горы. Генрих с удивлением рассматривал высокие ровные стены, освещенные странными светильниками, имеющими форму полусферы и закрепленными на стене через равные промежутки. Светильники излучали яркий холодный свет. «Какая магия позволяет им не гаснуть уже тысячи лет?» – думал сильф, вслушиваясь, как перестук высоких каблучков Смерти рождает эхо под сводами коридора. Тоннель закончился огромным залом. Смерть повелительно взмахнула рукой, пропуская мальчика вперед. Генрих перешагнул невысокий порог и очутился в помещении, казавшемся бесконечным. В центре располагался помост, утопающий в бесценных мехах. На пушистых белых шкурах стояло четыре хрустальных саркофага.
Генрих испуганно замер, а потом даже попятился назад, но твердая рука Смерти толкнула его в спину, заставив буквально влететь в погребальный зал. На дрожащих ногах барон благоговейно подошел к помосту, чувствуя, как оживают легенды, которые маг-учитель рассказывал ему долгими, скучными вечерами. Три гроба, большего размера, расставленные в форме треугольника, образовали контур, в центре которого находился четвертый саркофаг, опутанный золотыми цепями. Три могучих воина с благородными и суровыми лицами лежали в тех гробах. Голову каждого венчала золотая диадема. Все трое были неотличимы – как близнецы, вышедшие из одной утробы.
– Вот этот, – Смерть указала на первого воина, ладони которого крепко сжимали толстую книгу, – мой брат Мудрость. Второй, с мечом, – Справедливость. А третий, в руках у которого зеркальный щит, – Благородство. Когда трое божественных братьев правили земным миром – они оценивали и взвешивали поступки каждого разумного существа, дозволяя ему получить причитающиеся почести при жизни и уготавливая смерть, достойную его деяний. С тех пор как по воле проклятой Ринецеи они погрузились в колдовской сон, на земле царят подлость и беззаконие… А теперь подойди сюда. – Смерть направила Генриха к четвертому, центральному саркофагу.
В нем покоилась юная, удивительно хрупкая и изящная девушка, облаченная в белоснежные одежды, обшитые золотой каймой. Нежные ладони трогательно перекрещивались на груди, оберегая пурпурный розовый бутон, уютно притаившийся в ложбинке между маленьких, округлых грудей. Крупные завитки медно-рыжих волос рассыпались по плечам юной богини, а высокое чело венчала царская корона из золота и алмазов. И с полным правом можно было бы сказать, что в мире больше не существует подобной красоты, если бы на лице спящей богини не было видно следов преступной руки, дерзнувшей кощунственно изуродовать его совершенство. Кожа на лице отсутствовала, только мышцы. Сердце Генриха содрогнулась от горя и гнева. Гроб девушки опутывали толстые золотые цепи, словно кто-то неведомый опасался, что богиня может вырваться из своего волшебного сна и покарать злобных врагов, сумевших одолеть ее не силой, а коварством.
Смерть склонилась к саркофагу и через слой хрусталя любовно погладила изуродованное лицо спящей:
– Моя младшая сестра. Дарующая жизнь. Мать всего сущего – Пресветлая богиня Аола. Подлая Ринецея сумела обманом втереться в доверие к своей наставнице и погрузила ее и братьев в сон, вызванный черными чарами. Она лишила сестру лица и приняла ее облик. А троих божественных братьев подменила своими демонами, и теперь эта шайка правит миром, вводя в заблуждение многих и принуждая их служить себе.
– Каким образом демоны смогли победить и самих богов, и армию, в рядах которой сражались мои соплеменники? – изумился Генрих.
– Все случившееся предопределено задолго до нас. Смотри. – Смерть подвела мальчика к стене, густо испещренной надписями все на том же, не ведомом сильфу языке. – Здесь описано все содеянное. Но, – она указала в самый низ стены, заканчивающийся кривым сколом, оборвавшим летопись, – мы не можем знать, что произойдет дальше.
Ведя пальцем вдоль строк, Смерть нараспев читала:
– Но я еще слишком молод, – запротестовал Генрих, – как я могу совершить все эти подвиги?
– Здесь сказано, что ты пройдешь сквозь время, а значит, что-то в тебе изменится по не зависящим от нас причинам. – Смерть, очевидно, была абсолютно убеждена в собственной правоте. – Жизнь моей сестры, да и вообще всего живого в этом мире, в твоих руках. Подумай о своем народе. Неужели ты хочешь, чтобы последние представители племени сильфов бесславно сгинули в лабиринтах Пещеры Безвременья, а твой благородный род угас навсегда? После того как Ринецее удалось усыпить мою сестру и завладеть ее лицом, она заставила отважного короля Грея, твоего предка, опустить хрустальные саркофаги на дно Озера. А весь твой народ наказала, наложив заклятие уродства на ваши лица, испытывая ко всем вам смертельную ненависть за храбрость и преданность Истинным богам. Великий король исполнил волю демоницы, да так и остался навечно где-то в глубине пещеры. Но Ринецея перестаралась, обманув саму себя. Так же как богиня Аола не может подняться из вод озера, пробудившись от страшного сна, так и сама демоница не может войти в Озеро, являющееся сгустком магии великих демиургов. А теперь еще и ты замкнул защитные плиты, проникнуть через которые неспособно ни одно волшебство и ни одна сила.
– Так, значит, король Грей до сих пор жив? – Генрих вспомнил, что подобное он вроде бы слышал совсем недавно.
– Я не знаю. – Смерть покачала головой. – Он не проходил через Портал смерти, поэтому в мире мертвых его нет. Но и среди живых его не видели уже очень давно. Он не принадлежит ни одному из миров.
– А может ли кто-нибудь из умерших пройти Портал смерти в обратном направлении и вернуться к жизни? – Мальчик не понимал, почему он сам не умер на дне Озера.
– Может, – улыбнулась Смерть. – Если при этом я держу его за руку. Или если к этому человеку каким-то образом попал один из артефактов демиургов. А теперь хватит пустых разговоров, время дорого. – Смерть повелительно хлопнула в ладоши, и на ее зов незамедлительно явились уже знакомые Генриху девы Озера, до тех пор тихонько сидевшие в уголке зала. – Девочки, вы исполнили свой долг и привели к вашей Повелительнице того, кто должен свершить уготованное судьбой. Выведите его обратно на берег, все остальное будет зависеть только от его отваги и везения.
– Милый мальчик, – теперь Смерть обращалась к барону, – все ли ты понял? Готов ли ты послужить моей семье и своему народу?
Генрих поклонился, стараясь скрыть охватившее его волнение:
– Ваше величество, я готов исполнить волю богов. Я попробую отыскать выход из пещеры, а если мне это удастся, то и меч, названый Разящей Иглой, и девушку из проклятого рода.
– Да будет так. – Смерть смахнула слезы радости и вновь поцеловала Генриха в лоб. – Я же в свою очередь как смогу постараюсь оберегать тебя от происков Ринецеи.
На обратном пути мальчику еще два раза пришлось пережить болезненные ощущения, вызванные процессом перехода через Портал смерти. В ответ на вопрос – остается ли он после всех пройденных трансформаций обычным сильфом – Смерть лукаво усмехнулась, но ничего не ответила. Три прекрасные девы Озера взирали на Генриха с молчаливым благоговением как на существо, приближенное к тайнам мироздания намного больше их самих. Уже у самого берега волшебные создания послали барону прощальные воздушные поцелуи и тихо скрылись в водах Озера, – наверно, для того, подумал сильф, чтобы продолжить охранять покой своей спящей Повелительницы. Смерть проводила мальчика до ступеней лестницы, поднимающейся к пещере Совета, где нашли приют последние сильфы, выжившие после нападения горгулий.
– Помни, – она прижала палец к губам Генриха, призывая соблюдать обет молчания, – никто не должен узнать о том, что тебе довелось увидеть сегодня. Все мы окружены тайными соглядатаями Ринецеи. Самый близкий друг может оказаться шпионом и доносчиком. И слишком многое поставлено на кон в той игре богов, в которую ты оказался втянутым против своей воли, и вступил отнюдь не простой пешкой, а одной из важнейших фигур. Будь осторожен. Повинуйся не скоропалительным эмоциям, но всегда лишь трезвому расчету и незамутненному рассудку. Старайся просчитывать последствия своих поступков. Прислушивайся к интуиции. Не принижай достоинства врагов, которых тебе придется встретить на пути, и не преувеличивай возможности друзей, которых ты еще приобретешь. Верь в себя, но оценивай свои силы объективно. Помни, правда и ложь не всегда так просты и однозначны, как нам этого хотелось бы. И не всегда добро побеждает… – Смерть вздохнула. – Понятия добра и зла так условны…
– Ладно, иди, – она подтолкнула мальчика к ступеням лестницы, ведущим вверх, – вряд ли ты сейчас способен прочувствовать все, о чем я тебе говорю. Ибо никакие рассуждения не заменят опыта собственных побед и ошибок. Мы еще встретимся… – Попрощавшись с ним легким кивком, Смерть бесшумно исчезла, словно растворившись в воздухе.
Генрих недоуменно пожал плечами, действительно совершенно не осознав смысла ее последних речей. Он медленно брел по лестнице, мечтая только об одном – немного перекусить и свернуться клубком возле теплого огня. И вполне вероятно, что одна его мечта близилась к осуществлению: ведь он увидел яркий костер, пылающий в центре пещеры Совета. Но вот об отдыхе можно было позабыть. Потому что все маги Совета собрались вокруг огня и громко переругивались. Кажется, они занялись обсуждением важных вопросов, по поводу которых резко разошлись во мнениях. Эмоциональный спор велся на повышенных тонах и, того и гляди, грозил перейти в драку. Престарелые маги оказались так увлечены выяснением отношений, что ни один из них не обратил ни малейшего внимания на своего юного Повелителя, который незаметно вошел в пещеру. Генрих выбрал наименее освещенное место, куда не проникали отблески костра, прислонился к стене и, сложив руки на груди, внимательно наблюдал за разыгрывающимся перед ним спектаклем, собираясь неожиданно появиться из-за кулис в самый кульминационный момент.
ГЛАВА 6
– Этого мы не знаем, – вздохнула Смерть. – Слишком много древних знаний утеряно, и память наша стерлась за тысячи прошедших лет. Точно я помню только одно – из всех демиургов ныне в нашем мире сохранилось лишь одно существо, называемое Оружейницей. Но мы даже приблизительно не догадываемся, как выглядит он, она или оно и где его искать. Впрочем, мы уже пришли, сейчас ты все узнаешь.
Путь, скрашенный беседой, закончился. Барон поднял глаза и увидел, что они стоят у одной из стен пещеры, вернее, у ее подводного основания. Мальчик затруднился бы сказать, какие силы – природные или искусственные – и из какого материала сотворили эту твердыню. Генрих осторожно прикоснулся к тому, что внешне напоминало гранит с золотистыми прожилками, а на деле оказалось удивительным веществом, мягко спружинившим и оттолкнувшим руку сильфа.
– В древних книгах написано, что это называется силовым полем, – пояснила Смерть, – и его функционирование поддерживает какая-то Машина демиургов, находящаяся под Озером.
– А кто-нибудь пытался спуститься ниже уровня Озера?
– Мы не знаем, под силу ли это кому-то, кроме самих демиургов. – Смерть выглядела растерянной. Видно, такая мысль раньше не приходила ей в голову.
На уровне плеч мальчика в стене виднелся небольшой округлый проход, служивший входом в тоннель, откуда струился неяркий свет. Сам вход окружала ажурная арка, которую украшали несколько слов на неизвестном Генриху языке.
– Обитель света и тьмы, – медленно, с трудом перевела Смерть и первая шагнула в тоннель.
У следовавшего за ней Генриха возникло ощущение, что вход затянут тонкой, невидимой пленкой, которая неохотно поддалась нажиму его тела и вновь сомкнулась у него за спиной. И в следующий миг легкие мальчика пронзила острая боль от неожиданной струи свежего воздуха, наполнившего их, и он снова обрел способность дышать. Мучительная судорога беспощадно скрутила его конечности, заставив упасть на гладкий белый пол. Генрих до крови прикусил губу, сдерживая стон. Смерть помогла ему подняться на ноги и сочувственно погладила по щеке:
– Нелегко рождаться на свет. Рождаться повторно – тяжелее вдвойне.
– Что вы сделали со мной тогда, когда я задыхался под водой? – спросил мальчик, с трудом переводя дух.
– Провела через Портал смерти. – Смерть говорила об этом как о чем-то простом и обыденном. – Но ш-ш-ш, сейчас нас ждет что-то более интересное.
Они шли по длинному прямому коридору, видимо ведущему куда-то в глубь горы. Генрих с удивлением рассматривал высокие ровные стены, освещенные странными светильниками, имеющими форму полусферы и закрепленными на стене через равные промежутки. Светильники излучали яркий холодный свет. «Какая магия позволяет им не гаснуть уже тысячи лет?» – думал сильф, вслушиваясь, как перестук высоких каблучков Смерти рождает эхо под сводами коридора. Тоннель закончился огромным залом. Смерть повелительно взмахнула рукой, пропуская мальчика вперед. Генрих перешагнул невысокий порог и очутился в помещении, казавшемся бесконечным. В центре располагался помост, утопающий в бесценных мехах. На пушистых белых шкурах стояло четыре хрустальных саркофага.
Генрих испуганно замер, а потом даже попятился назад, но твердая рука Смерти толкнула его в спину, заставив буквально влететь в погребальный зал. На дрожащих ногах барон благоговейно подошел к помосту, чувствуя, как оживают легенды, которые маг-учитель рассказывал ему долгими, скучными вечерами. Три гроба, большего размера, расставленные в форме треугольника, образовали контур, в центре которого находился четвертый саркофаг, опутанный золотыми цепями. Три могучих воина с благородными и суровыми лицами лежали в тех гробах. Голову каждого венчала золотая диадема. Все трое были неотличимы – как близнецы, вышедшие из одной утробы.
– Вот этот, – Смерть указала на первого воина, ладони которого крепко сжимали толстую книгу, – мой брат Мудрость. Второй, с мечом, – Справедливость. А третий, в руках у которого зеркальный щит, – Благородство. Когда трое божественных братьев правили земным миром – они оценивали и взвешивали поступки каждого разумного существа, дозволяя ему получить причитающиеся почести при жизни и уготавливая смерть, достойную его деяний. С тех пор как по воле проклятой Ринецеи они погрузились в колдовской сон, на земле царят подлость и беззаконие… А теперь подойди сюда. – Смерть направила Генриха к четвертому, центральному саркофагу.
В нем покоилась юная, удивительно хрупкая и изящная девушка, облаченная в белоснежные одежды, обшитые золотой каймой. Нежные ладони трогательно перекрещивались на груди, оберегая пурпурный розовый бутон, уютно притаившийся в ложбинке между маленьких, округлых грудей. Крупные завитки медно-рыжих волос рассыпались по плечам юной богини, а высокое чело венчала царская корона из золота и алмазов. И с полным правом можно было бы сказать, что в мире больше не существует подобной красоты, если бы на лице спящей богини не было видно следов преступной руки, дерзнувшей кощунственно изуродовать его совершенство. Кожа на лице отсутствовала, только мышцы. Сердце Генриха содрогнулась от горя и гнева. Гроб девушки опутывали толстые золотые цепи, словно кто-то неведомый опасался, что богиня может вырваться из своего волшебного сна и покарать злобных врагов, сумевших одолеть ее не силой, а коварством.
Смерть склонилась к саркофагу и через слой хрусталя любовно погладила изуродованное лицо спящей:
– Моя младшая сестра. Дарующая жизнь. Мать всего сущего – Пресветлая богиня Аола. Подлая Ринецея сумела обманом втереться в доверие к своей наставнице и погрузила ее и братьев в сон, вызванный черными чарами. Она лишила сестру лица и приняла ее облик. А троих божественных братьев подменила своими демонами, и теперь эта шайка правит миром, вводя в заблуждение многих и принуждая их служить себе.
– Каким образом демоны смогли победить и самих богов, и армию, в рядах которой сражались мои соплеменники? – изумился Генрих.
– Все случившееся предопределено задолго до нас. Смотри. – Смерть подвела мальчика к стене, густо испещренной надписями все на том же, не ведомом сильфу языке. – Здесь описано все содеянное. Но, – она указала в самый низ стены, заканчивающийся кривым сколом, оборвавшим летопись, – мы не можем знать, что произойдет дальше.
Ведя пальцем вдоль строк, Смерть нараспев читала:
– Местами текст стерт, а дальше, – Смерть показала на скол, – и совсем оборван. Но ясно, что речь идет именно о тебе. Ты должен как-то выйти из пещеры, отыскать меч, называемый Разящей Иглой, и передать его деве из проклятого рода, которая носит на лице золотую маску.
Так суждено от среза лет,
Он мир от злобы охранит,
Он примет воина обет,
Как рода долг ему велит.
Сумеет выход он найти,
Сокрытый от враждебных глаз,
Сквозь время должен он пройти,
Избегнув гибели не раз.
Он покорит и мрак, и мглу,
Он не опустит гордых плеч,
Найдет Разящую Иглу —
Мир возродит волшебный меч.
Он деву должен повстречать, —
Лишь в ней победа и успех.
На ней – проклятия печать,
А на лице – златой доспех.
Они родятся и…………………….
Они смешают жизнь и кровь,
Они величье обретут,
Они найдут свою………………….
– Но я еще слишком молод, – запротестовал Генрих, – как я могу совершить все эти подвиги?
– Здесь сказано, что ты пройдешь сквозь время, а значит, что-то в тебе изменится по не зависящим от нас причинам. – Смерть, очевидно, была абсолютно убеждена в собственной правоте. – Жизнь моей сестры, да и вообще всего живого в этом мире, в твоих руках. Подумай о своем народе. Неужели ты хочешь, чтобы последние представители племени сильфов бесславно сгинули в лабиринтах Пещеры Безвременья, а твой благородный род угас навсегда? После того как Ринецее удалось усыпить мою сестру и завладеть ее лицом, она заставила отважного короля Грея, твоего предка, опустить хрустальные саркофаги на дно Озера. А весь твой народ наказала, наложив заклятие уродства на ваши лица, испытывая ко всем вам смертельную ненависть за храбрость и преданность Истинным богам. Великий король исполнил волю демоницы, да так и остался навечно где-то в глубине пещеры. Но Ринецея перестаралась, обманув саму себя. Так же как богиня Аола не может подняться из вод озера, пробудившись от страшного сна, так и сама демоница не может войти в Озеро, являющееся сгустком магии великих демиургов. А теперь еще и ты замкнул защитные плиты, проникнуть через которые неспособно ни одно волшебство и ни одна сила.
– Так, значит, король Грей до сих пор жив? – Генрих вспомнил, что подобное он вроде бы слышал совсем недавно.
– Я не знаю. – Смерть покачала головой. – Он не проходил через Портал смерти, поэтому в мире мертвых его нет. Но и среди живых его не видели уже очень давно. Он не принадлежит ни одному из миров.
– А может ли кто-нибудь из умерших пройти Портал смерти в обратном направлении и вернуться к жизни? – Мальчик не понимал, почему он сам не умер на дне Озера.
– Может, – улыбнулась Смерть. – Если при этом я держу его за руку. Или если к этому человеку каким-то образом попал один из артефактов демиургов. А теперь хватит пустых разговоров, время дорого. – Смерть повелительно хлопнула в ладоши, и на ее зов незамедлительно явились уже знакомые Генриху девы Озера, до тех пор тихонько сидевшие в уголке зала. – Девочки, вы исполнили свой долг и привели к вашей Повелительнице того, кто должен свершить уготованное судьбой. Выведите его обратно на берег, все остальное будет зависеть только от его отваги и везения.
– Милый мальчик, – теперь Смерть обращалась к барону, – все ли ты понял? Готов ли ты послужить моей семье и своему народу?
Генрих поклонился, стараясь скрыть охватившее его волнение:
– Ваше величество, я готов исполнить волю богов. Я попробую отыскать выход из пещеры, а если мне это удастся, то и меч, названый Разящей Иглой, и девушку из проклятого рода.
– Да будет так. – Смерть смахнула слезы радости и вновь поцеловала Генриха в лоб. – Я же в свою очередь как смогу постараюсь оберегать тебя от происков Ринецеи.
На обратном пути мальчику еще два раза пришлось пережить болезненные ощущения, вызванные процессом перехода через Портал смерти. В ответ на вопрос – остается ли он после всех пройденных трансформаций обычным сильфом – Смерть лукаво усмехнулась, но ничего не ответила. Три прекрасные девы Озера взирали на Генриха с молчаливым благоговением как на существо, приближенное к тайнам мироздания намного больше их самих. Уже у самого берега волшебные создания послали барону прощальные воздушные поцелуи и тихо скрылись в водах Озера, – наверно, для того, подумал сильф, чтобы продолжить охранять покой своей спящей Повелительницы. Смерть проводила мальчика до ступеней лестницы, поднимающейся к пещере Совета, где нашли приют последние сильфы, выжившие после нападения горгулий.
– Помни, – она прижала палец к губам Генриха, призывая соблюдать обет молчания, – никто не должен узнать о том, что тебе довелось увидеть сегодня. Все мы окружены тайными соглядатаями Ринецеи. Самый близкий друг может оказаться шпионом и доносчиком. И слишком многое поставлено на кон в той игре богов, в которую ты оказался втянутым против своей воли, и вступил отнюдь не простой пешкой, а одной из важнейших фигур. Будь осторожен. Повинуйся не скоропалительным эмоциям, но всегда лишь трезвому расчету и незамутненному рассудку. Старайся просчитывать последствия своих поступков. Прислушивайся к интуиции. Не принижай достоинства врагов, которых тебе придется встретить на пути, и не преувеличивай возможности друзей, которых ты еще приобретешь. Верь в себя, но оценивай свои силы объективно. Помни, правда и ложь не всегда так просты и однозначны, как нам этого хотелось бы. И не всегда добро побеждает… – Смерть вздохнула. – Понятия добра и зла так условны…
– Ладно, иди, – она подтолкнула мальчика к ступеням лестницы, ведущим вверх, – вряд ли ты сейчас способен прочувствовать все, о чем я тебе говорю. Ибо никакие рассуждения не заменят опыта собственных побед и ошибок. Мы еще встретимся… – Попрощавшись с ним легким кивком, Смерть бесшумно исчезла, словно растворившись в воздухе.
Генрих недоуменно пожал плечами, действительно совершенно не осознав смысла ее последних речей. Он медленно брел по лестнице, мечтая только об одном – немного перекусить и свернуться клубком возле теплого огня. И вполне вероятно, что одна его мечта близилась к осуществлению: ведь он увидел яркий костер, пылающий в центре пещеры Совета. Но вот об отдыхе можно было позабыть. Потому что все маги Совета собрались вокруг огня и громко переругивались. Кажется, они занялись обсуждением важных вопросов, по поводу которых резко разошлись во мнениях. Эмоциональный спор велся на повышенных тонах и, того и гляди, грозил перейти в драку. Престарелые маги оказались так увлечены выяснением отношений, что ни один из них не обратил ни малейшего внимания на своего юного Повелителя, который незаметно вошел в пещеру. Генрих выбрал наименее освещенное место, куда не проникали отблески костра, прислонился к стене и, сложив руки на груди, внимательно наблюдал за разыгрывающимся перед ним спектаклем, собираясь неожиданно появиться из-за кулис в самый кульминационный момент.
ГЛАВА 6
Весь отчаянный, томительно долгий день Крон, маг-хранитель, прожил со смутным ожиданием чуда. Каждую минуту, занимаясь многочисленными делами, он подсознательно прислушивался ко всему окружающему – людям, стенам пещеры, спокойной глади Озера – и говорил себе: «Ну вот еще чуть-чуть, еще немного терпения – и чудо произойдет!» Или даже не чудо, а что-нибудь попроще. Но обязательно то, что хоть немного прояснит сложившуюся запутанную ситуацию. Он молился Истинным богам, ходил на берег Озера и долго стоял, вглядываясь в мерцающую поверхность воды. Но боги не снисходили к его мольбам. А безмятежность волшебного Озера совершенно не подходила к смятению, царившему в душе старого мага. В первое мгновение, после того как он смог обратить свою восстановленную силу на оказание помощи юному Повелителю и опустить защитные заслоны, преградив тем самым путь чудовищам, маг испытал бурную радость. Народ сильфов был спасен. Теперь уже ничто не угрожало беззащитным детям и израненным воинам. Крон поспешил донести благую весть до своих измученных соплеменников. Народ ликовал. Может, они сделают длительную передышку в этой ужасной, изматывающей войне и займутся восстановлением основательно растраченных сил. Великие маги давно уже научились с помощью искусных заклинаний производить необходимые продукты, а обилие пещерных источников с пресной водой надежно оберегало сильфов от жажды. И лишь позднее до мага дошло, что они оказались в роли жертв, навсегда заживо погребенных в недрах огромной горы.
Народ сильфов никогда больше не сможет выйти на поверхность. Дети их детей никогда не увидят солнечного света, не услышат пения птиц, не почувствуют дуновения ветра, не насладятся ароматом цветов. Их будущий удел – участь жалких пещерных червей, медленно ползающих в холодных, темных лабиринтах. Отныне Гора Смерти в полной мере станет достойной своего мрачного названия. Осознав все это, Крон взвыл в ужасе и, вцепившись обеими руками в остатки поредевших волос, вырвал полные пригоршни длинных седых прядей. Он собственноручно погубил свой народ. Возможно, быстрая смерть в лапах проклятой демоницы стала бы не такой страшной, как долгое, мучительное угасание и вырождение. И еще одно происшествие напугало старого мага почти до потери сознания: юный Повелитель пропал. Крон знал, что барон выжил после гибели своих спутников и даже сумел с его помощью, вернее, с помощью богов, вовремя вернувших магическую силу и направивших руку мага-хранителя, разрушить замыслы Ринецеи. Во всем случившемся Крон стал всего лишь слепым орудием, послушным воле богов. Маг также помнил, что после поворота потайного рычага Генрих оказался внутри защитного периметра.
Размышления Хранителя о том, откуда мальчик мог знать о существовании рычага и опускающихся плит, – так и не привели его к какому-либо результату. Но после этого Генрих пропал. Уже миновали целые сутки, а Повелитель так и не появился, и Крон даже не представлял, где он мог находиться в настоящее время. Народ волновался. Многие начали задавать Крону вопросы, на которые не находилось ответа. Старый маг откровенно рассказал обо всем случившемся своим преданным друзьям, входившим в Совет магов, не утаив ни одной, самой малой подробности. Но и объединенными усилиями маги так и не смогли выдвинуть хоть какой-то правдоподобной версии, объяснявшей исчезновение их Повелителя.
Наступил поздний вечер. Двенадцать убеленных сединами магов собрались в пещере Совета, вокруг ярко пылавшего огня. У сильфов давно вошло в привычку совместно проводить подобные вечера, когда дело касалось важных вопросов, имеющих отношение ко всему народу. И всегда их Повелитель, пусть даже совсем юный, совсем еще ребенок, сидел на почетном месте, возглавляя собрание мудрецов. В роду Повелителей текла древняя кровь, сквозь многие поколения связывавшая очередного барона с великим прародителем – могучим королем, дерзнувшим первым встать на защиту истинных богов, которым испокон веков поклонялись и сильфы, и их ближайшие родственники – эльфы. Но если хитроумные эльфы предпочли нейтралитет, абсолютно отказавшись от какого-либо участия в войне богов, то для сильфов именно титул последнего из рода де Грей оставался немеркнущим символом неминуемого торжества добрых сил. А кроме того, древние летописи, трепетно хранимые великими магами, несли в себе смутные намеки на то, что именно воину из рода де Грей предстоит сыграть решающую роль в последней схватке, в которой и будет определена участь не только простых смертных, но даже самих бессмертных богов.
А теперь, впервые за многие сотни лет, Повелителя не стало. Род де Грей прервался. Надежда на избавление угасла. Великие маги беспомощно смотрели друг на друга покрасневшими от бессонницы глазами. Ни у одного из них в настоящее время не осталось и малой толики прежней магической мощи, которая позволяла бы приподнять пелену неведомого.
– Братья, – маг-хранитель с кряхтением поднялся на ноги, морщась от боли в ноющих коленях, – настали тяжелые времена! Наш Повелитель пропал. Не исключено, что великий род прервался. Наш народ замурован в этой пещере. Помощи ждать неоткуда. Что будем делать?
Улод, маг-учитель последнего, юного Повелителя, ничего не слышал. Сгорбившись, обхватив себя руками, он раскачивался из стороны в сторону:
– Не уберегли, не уберегли мальчика! – Скорбные слова срывались с губ старого мага, крупные слезы непрерывно текли на длинную бороду.
Крон наклонился к магу-учителю, заглянул в мутные, белесые глаза и разочарованно поморщился. Кажется, на Улода больше не приходилось рассчитывать.
Тяжело опираясь на магический посох, вперед вышел Ирн, великий летописец и архивариус:
– Я думаю, нам нужно выждать некоторое время. Магические силы вернутся. Возможно, их окажется достаточно для того, чтобы совместно попытаться поднять защитные плиты.
– И что дальше? – резонно возразили ему с другой стороны круга. – Там нас ждут не дождутся тысячи демонов. Кого мы можем противопоставить им – горстку израненных воинов? Лучшие наши бойцы уже погибли.
– Если бы Повелитель был с нами, он нашел бы решение! – запальчиво выкрикнул Шеас, самый молодой из магов.
– Повелитель всего лишь мальчик! – скептично усмехнулся Крон.
– Да, – не сдавался Шеас, – но мальчик, несущий в себе великую силу, благословленный Истинными богами!
При упоминании Генриха маг-учитель застонал еще громче.
– Нужно просить помощи у богини Аолы! – предложил Адус, маг-врачеватель.
– Богиня сама нуждается в помощи, – хором ответили несколько голосов.
– Лучше попросим прощения у Ринецеи и сдадимся на ее милость! – отчаянно выкрикнул Рен, боевой маг.
– Предатель! Да как ты смеешь предлагать нам такое! – гневно взревел Крон, замахиваясь посохом.
Рен угрожающе выставил вперед руку, на ладони которой вместо боевого пульсара сейчас плясал всего лишь слабенький язычок пламени:
– Умерь свой пыл, Крон. Я не позволю тебе угробить народ сильфов ради удовлетворения глупых амбиций и жажды власти. Мы все видели, как ты не хотел делиться ею даже с самим Повелителем. Если мы сумеем договориться с Ринецеей, то у нас появится хотя бы слабый шанс на спасение…
– Правильно! – поддержал чей-то голос.
Все маги вскочили, размахивая руками, изо всех сил стараясь перекричать друг друга.
– Вы сегодня больше всего похожи на испуганных куриц, а не на могущественных магов! – громко, с явным сарказмом произнес молодой голос, и Генрих неожиданно вступил в круг света, излучаемого пламенем костра. – Готовы передраться при первой же возможности. Да Ринецея только и ждет, когда вы ослабеете, поссоритесь и начнете совершать промашки. Я это понимаю, несмотря на свой юный возраст. Почему же вы не в силах осознать то, что так очевидно?
Пораженные маги сначала замерли на месте, а потом все одновременно бросились обнимать воскресшего Повелителя. Худой, бледный, израненный и исцарапанный, в мокрой, порванной одежде, с синяками под ввалившимися глазами, это все же был Генрих, по какой-то неведомой милости судьбы возвращенный к ним. Маг-учитель радостно рыдал в голос, повиснув на плече у своего рослого ученика, а барон поглаживал Улода по плечу с таким видом, словно не он сам, а престарелый маг стал в этот миг несмышленым ребенком.
Одним отрицательным движением головы отметя прочь все ненужные вопросы, мальчик решительно заявил:
– Из пещеры есть другой выход, я в этом уверен. Я найду его, выйду на поверхность и приведу помощь. А вы до тех пор будете ждать меня здесь и оберегать наш народ. За время своего отсутствия я узнал много необычного, чего, к сожалению, не могу открыть вам, ибо связан клятвой молчания. Но вы должны запастись терпением и ждать моего возвращения. Обещаю вам, – он обвел взглядом притихших магов, – я вернусь и выведу мой народ из этой пещеры к яркому дневному свету, где ему уже ничто не будет угрожать.
– Можно мне пойти с тобой? – страстно воскликнул Шеас.
– Нет. – Генрих постарался вложить побольше разочарования в свои интонации, дабы не обидеть отважного мага. – Каждому из нас уготована собственная участь. Ты должен остаться в пещере и помочь остальным выжить. Как и все вы! – Барон властно вздернул подбородок, и такая сила светилась в глазах десятилетнего мальчика, что все маги послушно кивнули, готовые исполнить волю своего Повелителя.
Генрих спал. Вернее, пробовал уснуть, чтобы хоть немного отдохнуть после случившегося. Но стоило ему только закрыть глаза и начать проваливаться в таинственную страну спасительных сновидений, как в его усталый мозг немедленно врывались какие-то бесформенные обрывки мыслей, явно ему не принадлежащие. Сначала мальчику казалось, что это странные картины, увиденные им на дне волшебного Озера, пытаются выстроиться во что-то логичное и более реальное. Но потом понял – это кто-то чужой и незваный упрямо пытается проникнуть в его разум. И Генрих не понимал, радоваться или остерегаться постороннего воздействия.
Крон заметил, что юный Повелитель полуобморочно мечется на скромном ложе, то всплывая из кошмарного сна, то вновь окунаясь в его пучину. Он осторожно прикоснулся ко лбу мальчика. Генрих пылал огнем. Тогда старый маг заварил пучок сухих трав и, приготовив освежающее питье, осторожно поднес чашу к губам Повелителя.
– Что это? – спросил барон, приоткрывая один глаз.
– Пейте. Напиток поможет вам расслабиться и прогонит прочь видения, терзающие вашу душу.
Генрих, не раздумывая долго, выпил все до последней капли и, откинувшись назад, незамедлительно погрузился в глубокий сон. Ему снилось, что он спустился на берег Озера и бродит по белому песку, глядя себе под ноги, словно надеясь отыскать что-то потерянное. Из воды выглядывают три девы Озера, внимательно следящие за его поисками. Генрих разочарованно пожимает плечами, сетуя на тщетность своего занятия, но девы жестами подбадривают его, призывая не бросать начатое. Внезапно под сводами белого купола, прикрывающего Озеро, появляется прекрасное женское лицо с глазами, пылающими пронзительным, алым пламенем. Женщина широко раскрывает яркие губы, к ужасу мальчика обнажая при этом огромные острые клыки, и глумливо хохочет, не издавая ни звука. Звуки отсутствуют в этом непонятном сне. От безудержного смеха лицо женщины сначала покрывается глубокими трещинами, из которых начинает сочиться черная кровь, а потом и вовсе принимается разваливаться на куски. С проклятиями женщина хватается за свои щеки и исчезает из поля зрения Генриха…
Барон проснулся внезапно и рывком вскочил со своего убогого ложа. От резкого пробуждения сон не забылся, а, наоборот, стал еще четче и символичнее. Что он искал на берегу Озера? Кто эта зловещая женщина, чье лицо сползало с нее, словно не подходя ей по размеру? Выдернув факел из кольца, прикрепленного к стене пещеры, Генрих осветил тела старых магов, вповалку храпевших вокруг его кровати. «Бедолаги, – подумал мальчик, – боятся, что их неразумный Повелитель опять куда-нибудь запропастится». Он осторожно перешагнул через две фигуры, но третья вдруг схватила его за край плаща. От неожиданности Генрих чуть не закричал, с трудом превозмогая нервное напряжение.
Народ сильфов никогда больше не сможет выйти на поверхность. Дети их детей никогда не увидят солнечного света, не услышат пения птиц, не почувствуют дуновения ветра, не насладятся ароматом цветов. Их будущий удел – участь жалких пещерных червей, медленно ползающих в холодных, темных лабиринтах. Отныне Гора Смерти в полной мере станет достойной своего мрачного названия. Осознав все это, Крон взвыл в ужасе и, вцепившись обеими руками в остатки поредевших волос, вырвал полные пригоршни длинных седых прядей. Он собственноручно погубил свой народ. Возможно, быстрая смерть в лапах проклятой демоницы стала бы не такой страшной, как долгое, мучительное угасание и вырождение. И еще одно происшествие напугало старого мага почти до потери сознания: юный Повелитель пропал. Крон знал, что барон выжил после гибели своих спутников и даже сумел с его помощью, вернее, с помощью богов, вовремя вернувших магическую силу и направивших руку мага-хранителя, разрушить замыслы Ринецеи. Во всем случившемся Крон стал всего лишь слепым орудием, послушным воле богов. Маг также помнил, что после поворота потайного рычага Генрих оказался внутри защитного периметра.
Размышления Хранителя о том, откуда мальчик мог знать о существовании рычага и опускающихся плит, – так и не привели его к какому-либо результату. Но после этого Генрих пропал. Уже миновали целые сутки, а Повелитель так и не появился, и Крон даже не представлял, где он мог находиться в настоящее время. Народ волновался. Многие начали задавать Крону вопросы, на которые не находилось ответа. Старый маг откровенно рассказал обо всем случившемся своим преданным друзьям, входившим в Совет магов, не утаив ни одной, самой малой подробности. Но и объединенными усилиями маги так и не смогли выдвинуть хоть какой-то правдоподобной версии, объяснявшей исчезновение их Повелителя.
Наступил поздний вечер. Двенадцать убеленных сединами магов собрались в пещере Совета, вокруг ярко пылавшего огня. У сильфов давно вошло в привычку совместно проводить подобные вечера, когда дело касалось важных вопросов, имеющих отношение ко всему народу. И всегда их Повелитель, пусть даже совсем юный, совсем еще ребенок, сидел на почетном месте, возглавляя собрание мудрецов. В роду Повелителей текла древняя кровь, сквозь многие поколения связывавшая очередного барона с великим прародителем – могучим королем, дерзнувшим первым встать на защиту истинных богов, которым испокон веков поклонялись и сильфы, и их ближайшие родственники – эльфы. Но если хитроумные эльфы предпочли нейтралитет, абсолютно отказавшись от какого-либо участия в войне богов, то для сильфов именно титул последнего из рода де Грей оставался немеркнущим символом неминуемого торжества добрых сил. А кроме того, древние летописи, трепетно хранимые великими магами, несли в себе смутные намеки на то, что именно воину из рода де Грей предстоит сыграть решающую роль в последней схватке, в которой и будет определена участь не только простых смертных, но даже самих бессмертных богов.
А теперь, впервые за многие сотни лет, Повелителя не стало. Род де Грей прервался. Надежда на избавление угасла. Великие маги беспомощно смотрели друг на друга покрасневшими от бессонницы глазами. Ни у одного из них в настоящее время не осталось и малой толики прежней магической мощи, которая позволяла бы приподнять пелену неведомого.
– Братья, – маг-хранитель с кряхтением поднялся на ноги, морщась от боли в ноющих коленях, – настали тяжелые времена! Наш Повелитель пропал. Не исключено, что великий род прервался. Наш народ замурован в этой пещере. Помощи ждать неоткуда. Что будем делать?
Улод, маг-учитель последнего, юного Повелителя, ничего не слышал. Сгорбившись, обхватив себя руками, он раскачивался из стороны в сторону:
– Не уберегли, не уберегли мальчика! – Скорбные слова срывались с губ старого мага, крупные слезы непрерывно текли на длинную бороду.
Крон наклонился к магу-учителю, заглянул в мутные, белесые глаза и разочарованно поморщился. Кажется, на Улода больше не приходилось рассчитывать.
Тяжело опираясь на магический посох, вперед вышел Ирн, великий летописец и архивариус:
– Я думаю, нам нужно выждать некоторое время. Магические силы вернутся. Возможно, их окажется достаточно для того, чтобы совместно попытаться поднять защитные плиты.
– И что дальше? – резонно возразили ему с другой стороны круга. – Там нас ждут не дождутся тысячи демонов. Кого мы можем противопоставить им – горстку израненных воинов? Лучшие наши бойцы уже погибли.
– Если бы Повелитель был с нами, он нашел бы решение! – запальчиво выкрикнул Шеас, самый молодой из магов.
– Повелитель всего лишь мальчик! – скептично усмехнулся Крон.
– Да, – не сдавался Шеас, – но мальчик, несущий в себе великую силу, благословленный Истинными богами!
При упоминании Генриха маг-учитель застонал еще громче.
– Нужно просить помощи у богини Аолы! – предложил Адус, маг-врачеватель.
– Богиня сама нуждается в помощи, – хором ответили несколько голосов.
– Лучше попросим прощения у Ринецеи и сдадимся на ее милость! – отчаянно выкрикнул Рен, боевой маг.
– Предатель! Да как ты смеешь предлагать нам такое! – гневно взревел Крон, замахиваясь посохом.
Рен угрожающе выставил вперед руку, на ладони которой вместо боевого пульсара сейчас плясал всего лишь слабенький язычок пламени:
– Умерь свой пыл, Крон. Я не позволю тебе угробить народ сильфов ради удовлетворения глупых амбиций и жажды власти. Мы все видели, как ты не хотел делиться ею даже с самим Повелителем. Если мы сумеем договориться с Ринецеей, то у нас появится хотя бы слабый шанс на спасение…
– Правильно! – поддержал чей-то голос.
Все маги вскочили, размахивая руками, изо всех сил стараясь перекричать друг друга.
– Вы сегодня больше всего похожи на испуганных куриц, а не на могущественных магов! – громко, с явным сарказмом произнес молодой голос, и Генрих неожиданно вступил в круг света, излучаемого пламенем костра. – Готовы передраться при первой же возможности. Да Ринецея только и ждет, когда вы ослабеете, поссоритесь и начнете совершать промашки. Я это понимаю, несмотря на свой юный возраст. Почему же вы не в силах осознать то, что так очевидно?
Пораженные маги сначала замерли на месте, а потом все одновременно бросились обнимать воскресшего Повелителя. Худой, бледный, израненный и исцарапанный, в мокрой, порванной одежде, с синяками под ввалившимися глазами, это все же был Генрих, по какой-то неведомой милости судьбы возвращенный к ним. Маг-учитель радостно рыдал в голос, повиснув на плече у своего рослого ученика, а барон поглаживал Улода по плечу с таким видом, словно не он сам, а престарелый маг стал в этот миг несмышленым ребенком.
Одним отрицательным движением головы отметя прочь все ненужные вопросы, мальчик решительно заявил:
– Из пещеры есть другой выход, я в этом уверен. Я найду его, выйду на поверхность и приведу помощь. А вы до тех пор будете ждать меня здесь и оберегать наш народ. За время своего отсутствия я узнал много необычного, чего, к сожалению, не могу открыть вам, ибо связан клятвой молчания. Но вы должны запастись терпением и ждать моего возвращения. Обещаю вам, – он обвел взглядом притихших магов, – я вернусь и выведу мой народ из этой пещеры к яркому дневному свету, где ему уже ничто не будет угрожать.
– Можно мне пойти с тобой? – страстно воскликнул Шеас.
– Нет. – Генрих постарался вложить побольше разочарования в свои интонации, дабы не обидеть отважного мага. – Каждому из нас уготована собственная участь. Ты должен остаться в пещере и помочь остальным выжить. Как и все вы! – Барон властно вздернул подбородок, и такая сила светилась в глазах десятилетнего мальчика, что все маги послушно кивнули, готовые исполнить волю своего Повелителя.
Генрих спал. Вернее, пробовал уснуть, чтобы хоть немного отдохнуть после случившегося. Но стоило ему только закрыть глаза и начать проваливаться в таинственную страну спасительных сновидений, как в его усталый мозг немедленно врывались какие-то бесформенные обрывки мыслей, явно ему не принадлежащие. Сначала мальчику казалось, что это странные картины, увиденные им на дне волшебного Озера, пытаются выстроиться во что-то логичное и более реальное. Но потом понял – это кто-то чужой и незваный упрямо пытается проникнуть в его разум. И Генрих не понимал, радоваться или остерегаться постороннего воздействия.
Крон заметил, что юный Повелитель полуобморочно мечется на скромном ложе, то всплывая из кошмарного сна, то вновь окунаясь в его пучину. Он осторожно прикоснулся ко лбу мальчика. Генрих пылал огнем. Тогда старый маг заварил пучок сухих трав и, приготовив освежающее питье, осторожно поднес чашу к губам Повелителя.
– Что это? – спросил барон, приоткрывая один глаз.
– Пейте. Напиток поможет вам расслабиться и прогонит прочь видения, терзающие вашу душу.
Генрих, не раздумывая долго, выпил все до последней капли и, откинувшись назад, незамедлительно погрузился в глубокий сон. Ему снилось, что он спустился на берег Озера и бродит по белому песку, глядя себе под ноги, словно надеясь отыскать что-то потерянное. Из воды выглядывают три девы Озера, внимательно следящие за его поисками. Генрих разочарованно пожимает плечами, сетуя на тщетность своего занятия, но девы жестами подбадривают его, призывая не бросать начатое. Внезапно под сводами белого купола, прикрывающего Озеро, появляется прекрасное женское лицо с глазами, пылающими пронзительным, алым пламенем. Женщина широко раскрывает яркие губы, к ужасу мальчика обнажая при этом огромные острые клыки, и глумливо хохочет, не издавая ни звука. Звуки отсутствуют в этом непонятном сне. От безудержного смеха лицо женщины сначала покрывается глубокими трещинами, из которых начинает сочиться черная кровь, а потом и вовсе принимается разваливаться на куски. С проклятиями женщина хватается за свои щеки и исчезает из поля зрения Генриха…
Барон проснулся внезапно и рывком вскочил со своего убогого ложа. От резкого пробуждения сон не забылся, а, наоборот, стал еще четче и символичнее. Что он искал на берегу Озера? Кто эта зловещая женщина, чье лицо сползало с нее, словно не подходя ей по размеру? Выдернув факел из кольца, прикрепленного к стене пещеры, Генрих осветил тела старых магов, вповалку храпевших вокруг его кровати. «Бедолаги, – подумал мальчик, – боятся, что их неразумный Повелитель опять куда-нибудь запропастится». Он осторожно перешагнул через две фигуры, но третья вдруг схватила его за край плаща. От неожиданности Генрих чуть не закричал, с трудом превозмогая нервное напряжение.