Страница:
Неожиданно правая нога Генриха неловко подвернулась, наступив на гладкий, шаткий камушек. Беглец тяжело ударился виском о выступ скалы и мгновенно погрузился в темное небытие.
– Генрих, Генрих! – Зов, подобный колокольному набату, гулко звучал в голове мальчика. – Вставай, сын мой, еще не время сдаваться.
Усталый Повелитель с усилием разлепил мокрые ресницы:
– Кто? – Вопрос походил на стон. – Кто на этот раз тревожит меня? У меня совсем не осталось сил, позвольте мне разделить участь моих погибших друзей.
В полумраке тоннеля Генрих с трудом различал некий неясный образ, казалось сотканный из дымки или марева и колышущийся невысоко над полом. Субстанция, увиденная бароном, выглядела настолько бледной и расплывчатой, что мальчик потер веки, отказываясь верить собственным глазам.
– Я слышал, что перед смертью многим являются призраки, призванные сопровождать наш переход в царство мертвых.
– Я не призрак, – громогласно возвестило видение. Потом помолчало и добавило задумчиво: – Хотя чем гоблин не шутит…
– Вот те на! – Генрих даже ущипнул себя за ухо, но призрак не исчезал. – Ты сам не знаешь, жив ты или мертв?
– Я не уверен. – Видение печально вздохнуло.
– М-да, однако… – подвел итог барон.
Странный разговор подействовал на Генриха отрезвляюще. Он поднялся, осторожно наступая на правую ступню. Нога отозвалась резкой болью. Туманный призрак заинтересованно взирал на действия мальчика.
– Силен! – довольно изрек трубный голос. – Сразу видно, в меня пошел.
– То есть как это – в тебя? – опешил барон. – Насколько я помню генеалогию, в нашем роду привидений не было.
– Зато появился дурак, – насмешливо поддел голос. – Собраться умирать в двух шагах от спасения может только дурак…
– Э? – ошарашенно вопросил Генрих.
– Не «э», а два шага назад и поворот в коридор, мимо которого ты пропахал носом из-за мелкого камушка, – добродушно усмехнулся голос. – А ведь я старался, подсказывал, показывал тебе…
У Генриха не нашлось сил и желания задумываться над тем, кем может оказаться его загадочный собеседник. Он сделал два судорожных прыжка и буквально ввалился в незаметный боковой коридор. Синие светящиеся стены возвышались прямо перед ним. И рычаг… Мальчик сразу же заметил внушительный, покрытый ржавчиной стержень, торчавший из стены. Вцепившись в древний металл, барон повис на нем всем своим весом. Проклятый рычаг даже не двинулся с места.
– Помоги, – просипел Генрих, обращаясь к видению, все так же настырно маячившему поблизости.
– Увы, – откликнулся голос, – здесь я бессилен…
– Помогите, – отчаянно закричал мальчик, – хоть кто-нибудь!
Ответом ему стал дикий вой, волной прокатившийся по тоннелю.
– Поторопись, – посоветовал голос, – они приближаются.
– Сам слышу, – сквозь зубы выдохнул Генрих и снова повис на рычаге. Рычаг заскрипел, но остался неподвижен. – Именем Истинных богов, помогите же кто-нибудь!
Крик сильфа породил гулкое эхо.
– Я помогу тебе, мой Повелитель! – раздался нежданный ответ.
Мальчик узнал голос Крона, мага-хранителя.
– Великие боги осенили меня своей благодатью. – Голос мага выдавал переполняющую его силу, сотрясая своды пещеры. – Боги подсказали мне, что ты нуждаешься в их помощи…
Генрих почувствовал невидимую горячую ладонь, легшую на рычаг поверх его слабой детской руки. Металл негодующе заскрипел, и рычаг с громким лязганьем рухнул вниз. Синие плиты вздрогнули раз, другой – и начали медленно, бесшумно сближаться, перекрывая путь нескольким шустрым демонам, выскочившим из-за поворота. Один из них успел-таки достигнуть каменных створок, и юный Повелитель имел возможность с огромным удовольствием понаблюдать, как плиты сомкнулись, раздавив проклятую тварь словно гнилой орех. И после этого даже малейшего зазора не осталось между мгновенно потухшими плитами. Позади них бесновалась свора Ринецеи. Негромкий, бессильный шум доносился до слуха Генриха. И больше ничего. На этот раз демоница проиграла.
– Здесь моя магия бессильна, – раздался затихающий голос призрака-видения, – но мы еще увидимся…
Генрих равнодушно пожал плечами и опустился на пол прямо там, где стоял, съехав по холодной стене. «Увидимся, если суждено», – подумал он. Впрочем, в судьбу Генрих не верил. Он, словно реликвию, хранил книгу, на одном из листов которой рука его далекого предка сделала приписку, что сила воли позволяет управлять и судьбой, и предназначением. И что порой даже сами Великие боги вынуждены отступать перед давлением разума обычного человека. То, что нас не убивает сразу, делает нас сильнее. Генрих не помнил, то ли это он тоже вычитал в какой-то умной книге, то ли фраза стала начальной в той книге жизни, которую он сам невольно начал писать сегодня.
Еще несколько полупрыжков-полушагов вывели его, как он и предвидел уже давно, на берег Озера. Это место разительно отличалось от того, на котором оканчивался путь из пещеры Совета. Здесь не имелось широких каменных ступеней, лестницей спускающихся под воду, а раскинулся уютный, пологий бережок, усыпанный толстым слоем мелкого песка, напоминающий берег обычной реки. Но здесь, так же как и на привычном берегу, не было видно края молочно-белой воды, теряющегося вдали. Высокие колонны из дорогого мрамора вырастали прямо из светящихся вод, подпирая выгнутые арки хрустального свода. Все дышало тишиной и покоем. Генрих доковылял до кромки Озера и, не задумываясь о последствиях, зачерпнул несколько пригоршней волшебной влаги. Легкие волны, словно ластясь, тихо обвивали его пропитанные кровью сапоги. Мальчик умылся, а потом и напился прохладной озерной воды. Может быть, воздействие колдовской воды, а может, просто череда событий сегодняшнего дня вызвали в нем чувство необоримой сонливости. Он еще немного посидел не теплом песочке, предоставляя отдых израненному телу и бездумно любуясь сиянием хрустальных сводов, но затем веки его сомкнулись и он тихонько улегся на бок, погрузившись в целительный сон.
– Хи-хи-хи! – Нежный голосок, ворвавшийся в сон Генриха, несомненно, принадлежал женщине. – Лучше ты подойди к нему, сестрица.
Легкие, почти невесомые шажки опасливо проскрипели вокруг головы мальчика. Очевидно, кто-то осторожно приблизился к нему и почти в тот же миг вновь отбежал на безопасное расстояние.
– Ой, сестрица… – Генрих подумал, что такой голосок, безусловно, должен принадлежать не просто женщине, а женщине молодой и очень красивой. – Это и правда воин, только совсем молоденький.
– Как вы думаете, сестрицы, – прожурчал уже третий взволнованный девичий голосок, – может он являться тем самым принцем, которого и ждет наша Повелительница?
– Не принцем, а бароном! – поправила первая.
– А на вид он настоящий принц! – слегка разочарованно промурлыкала самая щедрая на титулы девушка.
– Прошу, посмотри, посмотри на него еще раз, сестрица, – уже хором начали упрашивать два голоска.
«Кажется, их три!» – подумал Генрих, старательно зажмуриваясь и притворяясь спящим.
Тихие шажки снова зашуршали рядом с его головой. Наверно, смелая разведчица наклонилась к нему слишком близко, потому что носа барона коснулось что-то легкое, напоминающее кисею, и, не сдержавшись, мальчик громко чихнул. Ему ответил звонкий девичий визг. Понимая, что в дальнейшем притворстве уже нет никакого смысла, Генрих открыл глаза и вскочил на ноги. В нескольких шагах от него робко сбились в кучку три самые красивые юные девицы, которых он когда-либо видел в своей недолгой жизни. Вернее, молодой барон даже не мог представить себе, что на свете существует подобная красота. Все три девушки оказались невысокими и очень стройными, белокурыми и белокожими, облаченными в серебристые, полупрозрачные одежды. Вот только неестественная бледность красавиц и их огромные, льдисто-голубые глаза сразу наводили на мысль о колдовской природе прекрасных существ. Прижавшись друг к другу, девушки самозабвенно визжали на самой высокой ноте, не сводя испуганных глаз с фигуры мальчика. Правда, с такими красивыми голосами их визг скорее напоминал волшебную песню.
Генрих склонился в глубоком церемонном поклоне:
– Барон Генрих де Грей к вашим услугам, прекрасные леди!
Визг смолк.
– Это он, это он! – радостно захлопала в ладоши первая.
– И как он учтив! – кокетливо прикрылась вуалью вторая. – Все-таки я настаиваю, что он и есть самый настоящий принц!
– А кто же вы, прекрасные незнакомки? – вежливо поинтересовался Генрих.
– Разве ты не знаешь? – удивилась одна из девушек. – Мы девы Озера!
– Мы дочери короля Грея! – уточнила другая.
– О, – изумился Повелитель сильфов, – тогда вы могли бы быть моими прапрапрабабушками!
– «Бабушками», ну ты и придумал! – притворно возмутились три красавицы. – Какие же мы бабушки, если мы вечно молодые и прекрасные девы!
– Самые прекрасные! – галантно поддакнул Генрих, и ему показалось, что бледные щеки дев чуть порозовели от удовольствия.
«Будь неизменно вежлив с женщинами – и добьешься успеха», – частенько говаривал его учитель. Жаль, что сейчас он не мог порадоваться успехам своего воспитанника.
Все это изрядно смахивало на одну из тех красивых эльфийских историй, которые во множестве хранились в пещерном архиве магов. Израненный и смелый герой встречает прекрасных девушек, которые врачуют его раны, но при этом похищают влюбленное сердце. Или усыпляют его бдительность своими чарами и губят доверчивого героя… Подобные мысли вполне к месту появились в голове Генриха, потому что волшебные девы отбросили напускную скромность и, подхватив его под руки, начали усиленно подталкивать к воде, тараторя наперебой:
– Как возрадуется наша бесценная Повелительница, когда узнает, что ожидание окончилось и ее рыцарь наконец-то появился!
– Мы помним обещание нашего батюшки – прислать к нам одного из своих потомков…
– Повелительница ждет тебя на дне Озера…
– Где? – В ужасе сильф уперся каблуками сапог в мягкий песок, но настырные девицы упрямо волокли его к кромке воды с отнюдь не девичьей силой, пропахивая на рыхлом песке глубокие борозды. – Простите, прекрасные дамы, но вы, кажется, только что сказали – на дне?
– Ну да! – спокойно ответила одна из девушек. – А что в этом такого?
Генриху все-таки удалось вырваться из цепких женских ручек. Он с сомнением посмотрел на пологий песчаный берег, контуры которого терялись под белесой водой уже в паре шагов от его ног, и отрицательно покачал головой:
– Жаль, прекрасные дамы, но я не волшебник и даже не рыба. Поэтому перспектива длительной прогулки под водой, даже в таком приятном обществе, как ваше, меня не прельщает.
Девицы сбились в кружок и взволнованно зашушукались. После недолгого совещания самая смелая из дев и, как подозревал Генрих, самая старшая, хотя выглядели девушки абсолютно одинаково, подошла к мальчику и вперила в него пристальный взгляд своих странных глаз. Барон почувствовал, как тончайшие холодные иглы впиваются в его тело, а душу наполняют безразличие и спокойствие. В тот же миг девушка отвела в сторону неподвижные мертвенные зрачки, и Повелитель удивленно помотал головой, стряхивая необъяснимое наваждение.
– Вот видишь, – довольно улыбнулась дева, – мы могли бы заставить тебя следовать за нами, даже не спрашивая твоего согласия. Но только одна жестокая Ринецея способна убивать душу в живом теле, превращая мертвую оболочку в бездумного исполнителя своей воли. Наша Повелительница – Светлая богиня Аола – понимает, какой силой обладает живая душа, стремящаяся к выполнению великой цели. Поэтому прошу тебя, – дева приглашающе взмахнула рукой, ступая в искрящуюся воду, – следуй за нами с чистыми помыслами и верой в собственные силы.
Генрих постоял немного, вглядываясь в мерцающую воду. Его величество случай подкинул ему очередную загадку, отгадать которую можно было, лишь последовав за девушками. Уже не в первый раз за последние несколько дней мальчик находился на волосок от гибели. И все-таки он выживал. Для чего-то, во имя чего-то или же с помощью чего-то.
Все мы приходим в этот мир, неся в себе частицу высшего предназначения. Жизнь порой сурово испытывает нас на прочность, воздвигая на нашем пути преграды и вынуждая нас выбирать тихую, беззаботную долю и спокойную, полную благочестия кончину в собственной кровати в окружении выводка детей и внуков. Или предпочти совсем другой путь – полный опасности и приключений. Путь, пройдя по которому человек получает право называться не только героем, но и вершителем судьбы человечества в целом. Очень многие, испытав приступ осторожности или здравомыслия, которые нередко являются всего лишь респектабельной формой трусости, сознательно отказываются от своего предназначения, одним поступком убивая каплю божественной силы, отмеренную им при рождении. Другие же, наоборот, изо дня в день, от подвига к подвигу раздувают эту хрупкую искру, в итоге превращая ее в бушующее пламя, дарующее своему носителю ореол полубога, о котором слагают легенды и баллады. Возможно, для этого нужно совершить так немного, но одновременно и так много – всего лишь поверить в себя…
«Двум смертям не бывать, а от одной – не убежать», – с усмешкой подумал мальчик и шагнул в воду. Девушки сильно опередили его, отойдя от берега на значительное расстояние. Барон наблюдал, как маленькими шажками озерные девы уходили все дальше и дальше, без малейшего испуга погружаясь в глубины зачарованного Озера. Сначала мерцающая вода окутала их до колен. Потом поднялась до талии, скрыв пышные юбки и серебряные пояса. Затем девушки погрузились до плеч и их прекрасные локоны распластались по воде. А вот волны уже доходят до нежных губ, на которых играют призывные улыбки. И вскоре волшебные воды мягко сомкнулись над головами дев, оставив Генриха наедине со своими сомнениями.
На что может быть похоже медленное преодоление страха смерти? Когда рассудок громко кричит о невообразимой противоестественности совершаемого поступка? Каждый шаг, сделанный юным Повелителем, напоминал медленное отмирание не только чувств, но и всех частей его тела. Сначала ноги. Они погрузились по щиколотку, потом до колен и дальше, до бедер. И словно перестали существовать. После этого – тело до пояса. Вода поднималась все выше и выше. Шаги по мягкому, проваливающемуся песку поневоле стали принужденно медленными, заставляющими в полной мере прочувствовать весь мучительный процесс погружения. Теплая вода поднялась до уровня сердца, сжав его неожиданно ледяными объятиями, и оно словно остановилось, заставив Генриха еще тверже сжать губы и еще упрямее идти вперед. Затем вода поднялась до уровня ноздрей, и мальчик задержал дыхание. Потом глаза барона оказались ниже кромки воды, почти ничего не различая в окружающем его мерцании. И вот вода мягко сомкнулась над макушкой мальчика.
Еще несколько шагов – и запасенный в легких воздух неизбежно закончился. Тысячи колючих иголок впились в грудь Генриха, в голове загудело, красная пелена застила взор. Ты сейчас умрешь от удушья, обреченно кричал разум. Это смерть, неизбежная мучительная смерть, содрогалась от ужаса душа мальчика. Но это то, что ты должен совершить, диктовала воля. Руки барона, словно выйдя из-под контроля, уже готовились совершить движения, помогающие всплыть на поверхность. Но титаническим усилием воли он вновь подчинил их себе, прижав к бокам. Задыхаясь, теряя сознание от недостатка кислорода, юный Повелитель осознавал, что он умирает. Но вдруг губы его удивленно приоткрылись, испуская тихий возглас. Сквозь кровавую пелену он увидел величественное, полное сострадания лицо прекрасной женщины в черной одежде. Женщина ласково улыбнулась и по-матерински прикоснулась устами ко лбу Генриха. Мальчик ощутил мимолетный ледяной поцелуй и открыл глаза. Он стоял на дне Озера. Он не дышал, но был жив.
ГЛАВА 5
– Генрих, Генрих! – Зов, подобный колокольному набату, гулко звучал в голове мальчика. – Вставай, сын мой, еще не время сдаваться.
Усталый Повелитель с усилием разлепил мокрые ресницы:
– Кто? – Вопрос походил на стон. – Кто на этот раз тревожит меня? У меня совсем не осталось сил, позвольте мне разделить участь моих погибших друзей.
В полумраке тоннеля Генрих с трудом различал некий неясный образ, казалось сотканный из дымки или марева и колышущийся невысоко над полом. Субстанция, увиденная бароном, выглядела настолько бледной и расплывчатой, что мальчик потер веки, отказываясь верить собственным глазам.
– Я слышал, что перед смертью многим являются призраки, призванные сопровождать наш переход в царство мертвых.
– Я не призрак, – громогласно возвестило видение. Потом помолчало и добавило задумчиво: – Хотя чем гоблин не шутит…
– Вот те на! – Генрих даже ущипнул себя за ухо, но призрак не исчезал. – Ты сам не знаешь, жив ты или мертв?
– Я не уверен. – Видение печально вздохнуло.
– М-да, однако… – подвел итог барон.
Странный разговор подействовал на Генриха отрезвляюще. Он поднялся, осторожно наступая на правую ступню. Нога отозвалась резкой болью. Туманный призрак заинтересованно взирал на действия мальчика.
– Силен! – довольно изрек трубный голос. – Сразу видно, в меня пошел.
– То есть как это – в тебя? – опешил барон. – Насколько я помню генеалогию, в нашем роду привидений не было.
– Зато появился дурак, – насмешливо поддел голос. – Собраться умирать в двух шагах от спасения может только дурак…
– Э? – ошарашенно вопросил Генрих.
– Не «э», а два шага назад и поворот в коридор, мимо которого ты пропахал носом из-за мелкого камушка, – добродушно усмехнулся голос. – А ведь я старался, подсказывал, показывал тебе…
У Генриха не нашлось сил и желания задумываться над тем, кем может оказаться его загадочный собеседник. Он сделал два судорожных прыжка и буквально ввалился в незаметный боковой коридор. Синие светящиеся стены возвышались прямо перед ним. И рычаг… Мальчик сразу же заметил внушительный, покрытый ржавчиной стержень, торчавший из стены. Вцепившись в древний металл, барон повис на нем всем своим весом. Проклятый рычаг даже не двинулся с места.
– Помоги, – просипел Генрих, обращаясь к видению, все так же настырно маячившему поблизости.
– Увы, – откликнулся голос, – здесь я бессилен…
– Помогите, – отчаянно закричал мальчик, – хоть кто-нибудь!
Ответом ему стал дикий вой, волной прокатившийся по тоннелю.
– Поторопись, – посоветовал голос, – они приближаются.
– Сам слышу, – сквозь зубы выдохнул Генрих и снова повис на рычаге. Рычаг заскрипел, но остался неподвижен. – Именем Истинных богов, помогите же кто-нибудь!
Крик сильфа породил гулкое эхо.
– Я помогу тебе, мой Повелитель! – раздался нежданный ответ.
Мальчик узнал голос Крона, мага-хранителя.
– Великие боги осенили меня своей благодатью. – Голос мага выдавал переполняющую его силу, сотрясая своды пещеры. – Боги подсказали мне, что ты нуждаешься в их помощи…
Генрих почувствовал невидимую горячую ладонь, легшую на рычаг поверх его слабой детской руки. Металл негодующе заскрипел, и рычаг с громким лязганьем рухнул вниз. Синие плиты вздрогнули раз, другой – и начали медленно, бесшумно сближаться, перекрывая путь нескольким шустрым демонам, выскочившим из-за поворота. Один из них успел-таки достигнуть каменных створок, и юный Повелитель имел возможность с огромным удовольствием понаблюдать, как плиты сомкнулись, раздавив проклятую тварь словно гнилой орех. И после этого даже малейшего зазора не осталось между мгновенно потухшими плитами. Позади них бесновалась свора Ринецеи. Негромкий, бессильный шум доносился до слуха Генриха. И больше ничего. На этот раз демоница проиграла.
– Здесь моя магия бессильна, – раздался затихающий голос призрака-видения, – но мы еще увидимся…
Генрих равнодушно пожал плечами и опустился на пол прямо там, где стоял, съехав по холодной стене. «Увидимся, если суждено», – подумал он. Впрочем, в судьбу Генрих не верил. Он, словно реликвию, хранил книгу, на одном из листов которой рука его далекого предка сделала приписку, что сила воли позволяет управлять и судьбой, и предназначением. И что порой даже сами Великие боги вынуждены отступать перед давлением разума обычного человека. То, что нас не убивает сразу, делает нас сильнее. Генрих не помнил, то ли это он тоже вычитал в какой-то умной книге, то ли фраза стала начальной в той книге жизни, которую он сам невольно начал писать сегодня.
Еще несколько полупрыжков-полушагов вывели его, как он и предвидел уже давно, на берег Озера. Это место разительно отличалось от того, на котором оканчивался путь из пещеры Совета. Здесь не имелось широких каменных ступеней, лестницей спускающихся под воду, а раскинулся уютный, пологий бережок, усыпанный толстым слоем мелкого песка, напоминающий берег обычной реки. Но здесь, так же как и на привычном берегу, не было видно края молочно-белой воды, теряющегося вдали. Высокие колонны из дорогого мрамора вырастали прямо из светящихся вод, подпирая выгнутые арки хрустального свода. Все дышало тишиной и покоем. Генрих доковылял до кромки Озера и, не задумываясь о последствиях, зачерпнул несколько пригоршней волшебной влаги. Легкие волны, словно ластясь, тихо обвивали его пропитанные кровью сапоги. Мальчик умылся, а потом и напился прохладной озерной воды. Может быть, воздействие колдовской воды, а может, просто череда событий сегодняшнего дня вызвали в нем чувство необоримой сонливости. Он еще немного посидел не теплом песочке, предоставляя отдых израненному телу и бездумно любуясь сиянием хрустальных сводов, но затем веки его сомкнулись и он тихонько улегся на бок, погрузившись в целительный сон.
– Хи-хи-хи! – Нежный голосок, ворвавшийся в сон Генриха, несомненно, принадлежал женщине. – Лучше ты подойди к нему, сестрица.
Легкие, почти невесомые шажки опасливо проскрипели вокруг головы мальчика. Очевидно, кто-то осторожно приблизился к нему и почти в тот же миг вновь отбежал на безопасное расстояние.
– Ой, сестрица… – Генрих подумал, что такой голосок, безусловно, должен принадлежать не просто женщине, а женщине молодой и очень красивой. – Это и правда воин, только совсем молоденький.
– Как вы думаете, сестрицы, – прожурчал уже третий взволнованный девичий голосок, – может он являться тем самым принцем, которого и ждет наша Повелительница?
– Не принцем, а бароном! – поправила первая.
– А на вид он настоящий принц! – слегка разочарованно промурлыкала самая щедрая на титулы девушка.
– Прошу, посмотри, посмотри на него еще раз, сестрица, – уже хором начали упрашивать два голоска.
«Кажется, их три!» – подумал Генрих, старательно зажмуриваясь и притворяясь спящим.
Тихие шажки снова зашуршали рядом с его головой. Наверно, смелая разведчица наклонилась к нему слишком близко, потому что носа барона коснулось что-то легкое, напоминающее кисею, и, не сдержавшись, мальчик громко чихнул. Ему ответил звонкий девичий визг. Понимая, что в дальнейшем притворстве уже нет никакого смысла, Генрих открыл глаза и вскочил на ноги. В нескольких шагах от него робко сбились в кучку три самые красивые юные девицы, которых он когда-либо видел в своей недолгой жизни. Вернее, молодой барон даже не мог представить себе, что на свете существует подобная красота. Все три девушки оказались невысокими и очень стройными, белокурыми и белокожими, облаченными в серебристые, полупрозрачные одежды. Вот только неестественная бледность красавиц и их огромные, льдисто-голубые глаза сразу наводили на мысль о колдовской природе прекрасных существ. Прижавшись друг к другу, девушки самозабвенно визжали на самой высокой ноте, не сводя испуганных глаз с фигуры мальчика. Правда, с такими красивыми голосами их визг скорее напоминал волшебную песню.
Генрих склонился в глубоком церемонном поклоне:
– Барон Генрих де Грей к вашим услугам, прекрасные леди!
Визг смолк.
– Это он, это он! – радостно захлопала в ладоши первая.
– И как он учтив! – кокетливо прикрылась вуалью вторая. – Все-таки я настаиваю, что он и есть самый настоящий принц!
– А кто же вы, прекрасные незнакомки? – вежливо поинтересовался Генрих.
– Разве ты не знаешь? – удивилась одна из девушек. – Мы девы Озера!
– Мы дочери короля Грея! – уточнила другая.
– О, – изумился Повелитель сильфов, – тогда вы могли бы быть моими прапрапрабабушками!
– «Бабушками», ну ты и придумал! – притворно возмутились три красавицы. – Какие же мы бабушки, если мы вечно молодые и прекрасные девы!
– Самые прекрасные! – галантно поддакнул Генрих, и ему показалось, что бледные щеки дев чуть порозовели от удовольствия.
«Будь неизменно вежлив с женщинами – и добьешься успеха», – частенько говаривал его учитель. Жаль, что сейчас он не мог порадоваться успехам своего воспитанника.
Все это изрядно смахивало на одну из тех красивых эльфийских историй, которые во множестве хранились в пещерном архиве магов. Израненный и смелый герой встречает прекрасных девушек, которые врачуют его раны, но при этом похищают влюбленное сердце. Или усыпляют его бдительность своими чарами и губят доверчивого героя… Подобные мысли вполне к месту появились в голове Генриха, потому что волшебные девы отбросили напускную скромность и, подхватив его под руки, начали усиленно подталкивать к воде, тараторя наперебой:
– Как возрадуется наша бесценная Повелительница, когда узнает, что ожидание окончилось и ее рыцарь наконец-то появился!
– Мы помним обещание нашего батюшки – прислать к нам одного из своих потомков…
– Повелительница ждет тебя на дне Озера…
– Где? – В ужасе сильф уперся каблуками сапог в мягкий песок, но настырные девицы упрямо волокли его к кромке воды с отнюдь не девичьей силой, пропахивая на рыхлом песке глубокие борозды. – Простите, прекрасные дамы, но вы, кажется, только что сказали – на дне?
– Ну да! – спокойно ответила одна из девушек. – А что в этом такого?
Генриху все-таки удалось вырваться из цепких женских ручек. Он с сомнением посмотрел на пологий песчаный берег, контуры которого терялись под белесой водой уже в паре шагов от его ног, и отрицательно покачал головой:
– Жаль, прекрасные дамы, но я не волшебник и даже не рыба. Поэтому перспектива длительной прогулки под водой, даже в таком приятном обществе, как ваше, меня не прельщает.
Девицы сбились в кружок и взволнованно зашушукались. После недолгого совещания самая смелая из дев и, как подозревал Генрих, самая старшая, хотя выглядели девушки абсолютно одинаково, подошла к мальчику и вперила в него пристальный взгляд своих странных глаз. Барон почувствовал, как тончайшие холодные иглы впиваются в его тело, а душу наполняют безразличие и спокойствие. В тот же миг девушка отвела в сторону неподвижные мертвенные зрачки, и Повелитель удивленно помотал головой, стряхивая необъяснимое наваждение.
– Вот видишь, – довольно улыбнулась дева, – мы могли бы заставить тебя следовать за нами, даже не спрашивая твоего согласия. Но только одна жестокая Ринецея способна убивать душу в живом теле, превращая мертвую оболочку в бездумного исполнителя своей воли. Наша Повелительница – Светлая богиня Аола – понимает, какой силой обладает живая душа, стремящаяся к выполнению великой цели. Поэтому прошу тебя, – дева приглашающе взмахнула рукой, ступая в искрящуюся воду, – следуй за нами с чистыми помыслами и верой в собственные силы.
Генрих постоял немного, вглядываясь в мерцающую воду. Его величество случай подкинул ему очередную загадку, отгадать которую можно было, лишь последовав за девушками. Уже не в первый раз за последние несколько дней мальчик находился на волосок от гибели. И все-таки он выживал. Для чего-то, во имя чего-то или же с помощью чего-то.
Все мы приходим в этот мир, неся в себе частицу высшего предназначения. Жизнь порой сурово испытывает нас на прочность, воздвигая на нашем пути преграды и вынуждая нас выбирать тихую, беззаботную долю и спокойную, полную благочестия кончину в собственной кровати в окружении выводка детей и внуков. Или предпочти совсем другой путь – полный опасности и приключений. Путь, пройдя по которому человек получает право называться не только героем, но и вершителем судьбы человечества в целом. Очень многие, испытав приступ осторожности или здравомыслия, которые нередко являются всего лишь респектабельной формой трусости, сознательно отказываются от своего предназначения, одним поступком убивая каплю божественной силы, отмеренную им при рождении. Другие же, наоборот, изо дня в день, от подвига к подвигу раздувают эту хрупкую искру, в итоге превращая ее в бушующее пламя, дарующее своему носителю ореол полубога, о котором слагают легенды и баллады. Возможно, для этого нужно совершить так немного, но одновременно и так много – всего лишь поверить в себя…
«Двум смертям не бывать, а от одной – не убежать», – с усмешкой подумал мальчик и шагнул в воду. Девушки сильно опередили его, отойдя от берега на значительное расстояние. Барон наблюдал, как маленькими шажками озерные девы уходили все дальше и дальше, без малейшего испуга погружаясь в глубины зачарованного Озера. Сначала мерцающая вода окутала их до колен. Потом поднялась до талии, скрыв пышные юбки и серебряные пояса. Затем девушки погрузились до плеч и их прекрасные локоны распластались по воде. А вот волны уже доходят до нежных губ, на которых играют призывные улыбки. И вскоре волшебные воды мягко сомкнулись над головами дев, оставив Генриха наедине со своими сомнениями.
На что может быть похоже медленное преодоление страха смерти? Когда рассудок громко кричит о невообразимой противоестественности совершаемого поступка? Каждый шаг, сделанный юным Повелителем, напоминал медленное отмирание не только чувств, но и всех частей его тела. Сначала ноги. Они погрузились по щиколотку, потом до колен и дальше, до бедер. И словно перестали существовать. После этого – тело до пояса. Вода поднималась все выше и выше. Шаги по мягкому, проваливающемуся песку поневоле стали принужденно медленными, заставляющими в полной мере прочувствовать весь мучительный процесс погружения. Теплая вода поднялась до уровня сердца, сжав его неожиданно ледяными объятиями, и оно словно остановилось, заставив Генриха еще тверже сжать губы и еще упрямее идти вперед. Затем вода поднялась до уровня ноздрей, и мальчик задержал дыхание. Потом глаза барона оказались ниже кромки воды, почти ничего не различая в окружающем его мерцании. И вот вода мягко сомкнулась над макушкой мальчика.
Еще несколько шагов – и запасенный в легких воздух неизбежно закончился. Тысячи колючих иголок впились в грудь Генриха, в голове загудело, красная пелена застила взор. Ты сейчас умрешь от удушья, обреченно кричал разум. Это смерть, неизбежная мучительная смерть, содрогалась от ужаса душа мальчика. Но это то, что ты должен совершить, диктовала воля. Руки барона, словно выйдя из-под контроля, уже готовились совершить движения, помогающие всплыть на поверхность. Но титаническим усилием воли он вновь подчинил их себе, прижав к бокам. Задыхаясь, теряя сознание от недостатка кислорода, юный Повелитель осознавал, что он умирает. Но вдруг губы его удивленно приоткрылись, испуская тихий возглас. Сквозь кровавую пелену он увидел величественное, полное сострадания лицо прекрасной женщины в черной одежде. Женщина ласково улыбнулась и по-матерински прикоснулась устами ко лбу Генриха. Мальчик ощутил мимолетный ледяной поцелуй и открыл глаза. Он стоял на дне Озера. Он не дышал, но был жив.
ГЛАВА 5
Вода мягко светилась. Легкое сияние очерчивало изящную фигуру женщины, находившейся перед Генрихом. Незнакомка прищурила огромные черные глаза, представляющие разительный контраст с беломраморной кожей и нежными, бледно-розовыми губами. Барон заметил маленькую серебряную корону, полускрытую в черных густых локонах женщины, и преклонил колено:
– Ваше величество!
Женщина благосклонно улыбнулась:
– И как это я посмела сомневаться в выборе моей сестры? Но теперь я вижу – ты не только могучий воин, но и весьма учтивый мужчина.
– Мужчина? – удивился Генрих. – Может быть, вас ввел в заблуждение мой рост?
Королева вновь улыбнулась и игриво шлепнула его по губам полураспустившейся черной розой, которую до этого вертела в пальцах.
– Я вовсе не наивная девушка вроде моей внучки, которая пока еще ничего не понимает в людях. Но мы обе не можем устоять перед обаянием сильфских мужчин. Видимо, такова наша семейная слабость…
Мальчику показалось, что эти слова разбудили какие-то печальные воспоминания в душе удивительной незнакомки, потому что голос ее предательски дрогнул, а уголки прекрасных губ страдальчески опустились. Генрих ощутил неожиданный прилив нежности и, протянув руку, сочувственно пожал точеные пальцы собеседницы. Пальцы оказались холодны как лед. Барон вздрогнул и отдернул руку.
– Испугался? – насмешливо поинтересовалась женщина. – А ведь я только что спасла тебе жизнь…
Генрих виновато потупился.
– Ну-ну. – Тонкие пальцы ухватили его за подбородок, заставляя поднять лицо. – В твоем поступке нет ничего неучтивого. Мало у кого из известных мне людей хватит смелости, чтобы разгуливать по дну Озера Безвременья под ручку с самой Смертью!
При последнем слове женщина запрокинула голову и ехидно расхохоталась.
– Вы и есть Смерть? – В голосе мальчика послышались недоверчивые нотки. – Я думал, что вы совсем не такая…
– А какая? – перебила Смерть. – Такая?
Неуловимым движением она подняла руку с зажатой в ней черной розой и провела цветком перед собой. Генрих удивленно вскрикнул. Черты Смерти дернулись и словно потекли. Прекрасное лицо уподобилось оплывающей свече. Плоть сползала с костей, обнажая жуткий череп, шикарные локоны поседели и поредели, роскошное платье из черной парчи превратилось в балахон с капюшоном, а роза – в серп с длинной рукоятью. Мальчик содрогнулся от ужаса. Но в следующий же миг Смерть снова взмахнула рукой и вернула себе прежний облик.
– Неужели ты хотел видеть меня такой?
– Никакое из ваших обличий не является желанным для меня. – Мальчик смотрел прямо в глаза своей страшной спасительницы, храбро не отводя взгляда. – Но если вы явились к моим умирающим друзьям именно в облике прекрасной дамы, то моя благодарность не имеет границ!
– Ах! – пораженно вскрикнула Смерть. – Пусть все проклятия мира падут на голову коварной Ринецеи, смеющей губить молодых и столь благородных! Ну ничего, – тут в ее голосе явственно прозвучало злорадство, – когда-нибудь она сполна ответит за все свои злодеяния! – Знай, мальчик мой, – проникновенно продолжила Смерть, дружески обнимая Генриха за плечи, – я прихожу к каждому в том обличье, которого он заслуживает. Ведь именно момент смерти и становится чаще всего отображением сути краткого земного существования ваших физических оболочек. Крайне редко человек способен принять смерть достойно, если жизнь его была подобна прозябанию жалкой, пресмыкающейся твари. А яркий миг смерти, по сути, лишь способ высвобождения бессмертной души и является началом нового витка нашего развития. Запомни, – тут Смерть перешла на едва слышный шепот, – величайшая тайна жизни состоит в том, что даже истинные боги жили когда-то в облике простых смертных. А значит, в каждом из вас дремлет потенциальный бог…
Генрих недоуменно внимал этим откровениям, едва понимая их смысл. Но в следующий миг Смерть опомнилась и, пытаясь скрыть неловкость, вызванную собственной болтливостью, шутливо потрепала мальчика по голове, взъерошив его и без того спутанные волосы:
– Ты действительно почти не уступаешь ростом взрослому мужчине. Впрочем, им ты станешь намного раньше, чем тебе этого хочется.
И опять Генрих не смог постичь потаенного смысла услышанных им слов.
Зачастую пластичный детский разум, как губка впитывающий все новое и необычное, не в силах успеть за форсированным развитием своего физического тела. Но возможно, именно эта способность разума и является той защитной реакцией, которая спасает от губительного перегрева хрупкую субстанцию, называемую человеческой душой. Будь Генрих взрослым человеком, он, скорее всего, не сумел бы устоять перед натиском суровых испытаний, обрушившихся на его неокрепший детский рассудок. Детям свойственно значительно проще воспринимать многое из того, от чего сходят с ума взрослые люди. Но, несмотря на преждевременную физическую зрелость и огромную ответственность перед своим народом, которую налагали на него унаследованные имя и титул, барон оставался всего лишь наивным десятилетним ребенком. Поэтому произнесенный им вопрос прозвучал вполне естественно.
– Так, значит, я умер? – доверчиво спросил Генрих.
– Хм, с чего это ты решил? – в свою очередь удивилась Смерть.
– Но вы же не приходите к живым.
– Логично! – усмехнулась Смерть. – Однако для тебя я решила сделать исключение. Ты должен помочь моей сестре…
– А кто она, ваша сестра?
– Я думала, что такой умный мальчик мог бы и сам догадаться. – Смерть не скрывала своего разочарования. – Конечно, богиня Аола…
– Дарующая жизнь? – Юный Повелитель сильфов не. верил собственным ушам.
– А что в этом такого? – Смерть пожала плечами. – Это вполне очевидно. Ночь и день, свет и тьма, добро и зло, красота и уродство, жизнь и смерть – всего лишь две ипостаси одного и того же явления. Силы, неразрывно связанные между собой и не имеющие возможности существовать друг без друга. Пойдем же. – Смерть показала в сторону светящегося тоннеля, слабо угадывающегося сквозь толщу воды. – Ты должен все увидеть сам.
Генрих повиновался.
Смерть легко шла по белому песку, покрывающему дно озера. Казалось, никакие законы природы не распространялись на ее поступки и движения. Да разве не являлась сама Смерть тем высшим законом, который властвует не только над живой, но и над неживой материей. Следовавший за ней Генрих оказался вовсе не таким ловким, и его сапоги утопали в вязком песке по самую лодыжку. Первое время мальчику было вовсе не до окружающих чудес, все его силы сосредоточились на усилии не отставать от удивительной проводницы. Но вскоре он приноровился к неторопливой поступи Смерти и начал с любопытством оглядываться по сторонам. Он обратил внимание, что путь их лежал в сторону светящегося тоннеля, уже замеченного им ранее. Свет немного оживлял запустение мрачных глубин. Ни рыбы, ни даже простейшие водоросли не скрашивали унылого ландшафта озерного дна.
Смерть заметила интерес мальчика:
– Озеро не имеет ничего общего со скоплением обычной воды. Точнее, оно состоит не из воды даже, а из чистейшей магии в своем первозданном виде. Лишь в такой среде тела моей сестры и братьев могли пребывать долгое время без ущерба для себя, практически лишенные жизненных и колдовских сил. Но ничто не может противостоять разрушительной силе времени, поэтому даже летаргический сон не должен продолжаться бесконечно. Если не разбудить их в ближайшее время, то физическая оболочка начнет подвергаться необратимым изменениям и даже я не могу предсказать, что произойдет после этого с их бессмертными душами.
Широко распахнув глаза, Генрих внимал тайным знаниям, не ведомым не только простым смертным, но даже величайшим сильфским и эльфийским магам.
Увлекшаяся собственными мыслями, Смерть продолжала излагать неумолимые факты:
– Все произошедшее с моей семьей предсказано в древней легенде, начертанной на стенах этой пещеры. К сожалению, даже мы не совсем понимаем язык тех ушедших мудрецов, написавших это пророчество.
– Кем же они были? – Генрих старался не упустить ни слова из услышанного сегодня. – Неужели есть кто-то, чья власть и сила превышают возможности не только богов, но и самой Смерти?
– Есть! – раздосадован но развела руками Смерть. – Они оказались не только создателями великих пророчеств, но и демиургами, сотворившими этот мир.
– Ваше величество!
Женщина благосклонно улыбнулась:
– И как это я посмела сомневаться в выборе моей сестры? Но теперь я вижу – ты не только могучий воин, но и весьма учтивый мужчина.
– Мужчина? – удивился Генрих. – Может быть, вас ввел в заблуждение мой рост?
Королева вновь улыбнулась и игриво шлепнула его по губам полураспустившейся черной розой, которую до этого вертела в пальцах.
– Я вовсе не наивная девушка вроде моей внучки, которая пока еще ничего не понимает в людях. Но мы обе не можем устоять перед обаянием сильфских мужчин. Видимо, такова наша семейная слабость…
Мальчику показалось, что эти слова разбудили какие-то печальные воспоминания в душе удивительной незнакомки, потому что голос ее предательски дрогнул, а уголки прекрасных губ страдальчески опустились. Генрих ощутил неожиданный прилив нежности и, протянув руку, сочувственно пожал точеные пальцы собеседницы. Пальцы оказались холодны как лед. Барон вздрогнул и отдернул руку.
– Испугался? – насмешливо поинтересовалась женщина. – А ведь я только что спасла тебе жизнь…
Генрих виновато потупился.
– Ну-ну. – Тонкие пальцы ухватили его за подбородок, заставляя поднять лицо. – В твоем поступке нет ничего неучтивого. Мало у кого из известных мне людей хватит смелости, чтобы разгуливать по дну Озера Безвременья под ручку с самой Смертью!
При последнем слове женщина запрокинула голову и ехидно расхохоталась.
– Вы и есть Смерть? – В голосе мальчика послышались недоверчивые нотки. – Я думал, что вы совсем не такая…
– А какая? – перебила Смерть. – Такая?
Неуловимым движением она подняла руку с зажатой в ней черной розой и провела цветком перед собой. Генрих удивленно вскрикнул. Черты Смерти дернулись и словно потекли. Прекрасное лицо уподобилось оплывающей свече. Плоть сползала с костей, обнажая жуткий череп, шикарные локоны поседели и поредели, роскошное платье из черной парчи превратилось в балахон с капюшоном, а роза – в серп с длинной рукоятью. Мальчик содрогнулся от ужаса. Но в следующий же миг Смерть снова взмахнула рукой и вернула себе прежний облик.
– Неужели ты хотел видеть меня такой?
– Никакое из ваших обличий не является желанным для меня. – Мальчик смотрел прямо в глаза своей страшной спасительницы, храбро не отводя взгляда. – Но если вы явились к моим умирающим друзьям именно в облике прекрасной дамы, то моя благодарность не имеет границ!
– Ах! – пораженно вскрикнула Смерть. – Пусть все проклятия мира падут на голову коварной Ринецеи, смеющей губить молодых и столь благородных! Ну ничего, – тут в ее голосе явственно прозвучало злорадство, – когда-нибудь она сполна ответит за все свои злодеяния! – Знай, мальчик мой, – проникновенно продолжила Смерть, дружески обнимая Генриха за плечи, – я прихожу к каждому в том обличье, которого он заслуживает. Ведь именно момент смерти и становится чаще всего отображением сути краткого земного существования ваших физических оболочек. Крайне редко человек способен принять смерть достойно, если жизнь его была подобна прозябанию жалкой, пресмыкающейся твари. А яркий миг смерти, по сути, лишь способ высвобождения бессмертной души и является началом нового витка нашего развития. Запомни, – тут Смерть перешла на едва слышный шепот, – величайшая тайна жизни состоит в том, что даже истинные боги жили когда-то в облике простых смертных. А значит, в каждом из вас дремлет потенциальный бог…
Генрих недоуменно внимал этим откровениям, едва понимая их смысл. Но в следующий миг Смерть опомнилась и, пытаясь скрыть неловкость, вызванную собственной болтливостью, шутливо потрепала мальчика по голове, взъерошив его и без того спутанные волосы:
– Ты действительно почти не уступаешь ростом взрослому мужчине. Впрочем, им ты станешь намного раньше, чем тебе этого хочется.
И опять Генрих не смог постичь потаенного смысла услышанных им слов.
Зачастую пластичный детский разум, как губка впитывающий все новое и необычное, не в силах успеть за форсированным развитием своего физического тела. Но возможно, именно эта способность разума и является той защитной реакцией, которая спасает от губительного перегрева хрупкую субстанцию, называемую человеческой душой. Будь Генрих взрослым человеком, он, скорее всего, не сумел бы устоять перед натиском суровых испытаний, обрушившихся на его неокрепший детский рассудок. Детям свойственно значительно проще воспринимать многое из того, от чего сходят с ума взрослые люди. Но, несмотря на преждевременную физическую зрелость и огромную ответственность перед своим народом, которую налагали на него унаследованные имя и титул, барон оставался всего лишь наивным десятилетним ребенком. Поэтому произнесенный им вопрос прозвучал вполне естественно.
– Так, значит, я умер? – доверчиво спросил Генрих.
– Хм, с чего это ты решил? – в свою очередь удивилась Смерть.
– Но вы же не приходите к живым.
– Логично! – усмехнулась Смерть. – Однако для тебя я решила сделать исключение. Ты должен помочь моей сестре…
– А кто она, ваша сестра?
– Я думала, что такой умный мальчик мог бы и сам догадаться. – Смерть не скрывала своего разочарования. – Конечно, богиня Аола…
– Дарующая жизнь? – Юный Повелитель сильфов не. верил собственным ушам.
– А что в этом такого? – Смерть пожала плечами. – Это вполне очевидно. Ночь и день, свет и тьма, добро и зло, красота и уродство, жизнь и смерть – всего лишь две ипостаси одного и того же явления. Силы, неразрывно связанные между собой и не имеющие возможности существовать друг без друга. Пойдем же. – Смерть показала в сторону светящегося тоннеля, слабо угадывающегося сквозь толщу воды. – Ты должен все увидеть сам.
Генрих повиновался.
Смерть легко шла по белому песку, покрывающему дно озера. Казалось, никакие законы природы не распространялись на ее поступки и движения. Да разве не являлась сама Смерть тем высшим законом, который властвует не только над живой, но и над неживой материей. Следовавший за ней Генрих оказался вовсе не таким ловким, и его сапоги утопали в вязком песке по самую лодыжку. Первое время мальчику было вовсе не до окружающих чудес, все его силы сосредоточились на усилии не отставать от удивительной проводницы. Но вскоре он приноровился к неторопливой поступи Смерти и начал с любопытством оглядываться по сторонам. Он обратил внимание, что путь их лежал в сторону светящегося тоннеля, уже замеченного им ранее. Свет немного оживлял запустение мрачных глубин. Ни рыбы, ни даже простейшие водоросли не скрашивали унылого ландшафта озерного дна.
Смерть заметила интерес мальчика:
– Озеро не имеет ничего общего со скоплением обычной воды. Точнее, оно состоит не из воды даже, а из чистейшей магии в своем первозданном виде. Лишь в такой среде тела моей сестры и братьев могли пребывать долгое время без ущерба для себя, практически лишенные жизненных и колдовских сил. Но ничто не может противостоять разрушительной силе времени, поэтому даже летаргический сон не должен продолжаться бесконечно. Если не разбудить их в ближайшее время, то физическая оболочка начнет подвергаться необратимым изменениям и даже я не могу предсказать, что произойдет после этого с их бессмертными душами.
Широко распахнув глаза, Генрих внимал тайным знаниям, не ведомым не только простым смертным, но даже величайшим сильфским и эльфийским магам.
Увлекшаяся собственными мыслями, Смерть продолжала излагать неумолимые факты:
– Все произошедшее с моей семьей предсказано в древней легенде, начертанной на стенах этой пещеры. К сожалению, даже мы не совсем понимаем язык тех ушедших мудрецов, написавших это пророчество.
– Кем же они были? – Генрих старался не упустить ни слова из услышанного сегодня. – Неужели есть кто-то, чья власть и сила превышают возможности не только богов, но и самой Смерти?
– Есть! – раздосадован но развела руками Смерть. – Они оказались не только создателями великих пророчеств, но и демиургами, сотворившими этот мир.