Валенти Джастин. Любовники

   – Это не твои мысли, Пол, – хмуро отозвалась она. – Я догадываюсь, откуда они у тебя. Она постоянно науськивает тебя, настраивает против меня, хочет оторвать от матери, чтобы окончательно привязать к себе. Она боится, что ты бросишь ее в конце концов, и делает все возможное, чтобы не допустить этого.
   – Мама, выбирай слова! Николь не имеет к этому абсолютно никакого отношения, и оставь ее в покое.
   – Не могу! – чуть не плача, запричитала Энн. – Она намного старше тебя, умнее, опытнее, хитрее. Неужели ты не понимаешь, что она легко обведет тебя вокруг пальца? В ней больше коварства, чем кажется. Конечно, она ни за что на свете не станет демонстрировать тебе свою ненависть ко мне. Она это сделает по-другому, ты даже не заметишь…
   – Я сказал, чтобы ты оставила ее в покое! – грозно повторил Пол. – Ты и так уже проявила недюжинный талант по части шантажа и клеветы на Николь. А то, что ты пошла к Эдварду, оскорбило прежде всего меня.
   – А кто тебе сказал, что я была у Эдварда?
   – Он сам и сказал. И вообще он доставил мне массу неприятностей, но речь сейчас не о том. Если тебе интересно, я не набил ему морду, как он того заслуживает. Все закончилось чинно и благородно.
   Ты хотел набить ему морду?! – взбеленилась Энн. – Да это он должен был расквасить твою физиономию! Ведь он брошенный женой муж, то есть потерпевшая сторона. Да он вправе просто-напросто убить тебя, не дай, конечно, Бог, и присяжные наверняка оправдают его.
   – Я не хочу больше говорить об этом, – отмахнулся от нее Пол. – Ты считаешь Эдварда порядочным мужчиной, но, к твоему сведению…
   – Меня это не интересует! – истерично выпалила Энн, обхватив голову руками. – Ты оспариваешь каждое мое предложение и даже осмелился отказаться от моей помощи в качестве агента. Ты все делаешь назло…
   – Совершенно верно, но только не назло, а в соответствии со своими собственными интересами и представлениями о порядочности. И твоя Патрисия мне совершенно не нужна. Если ты надеешься, что она соблазнит меня, затащит в постель и таким образом оторвет от Николь, то тебя постигнет страшное разочарование. Все твое сводничество ни к чему хорошему не приведет.
   – Да как ты смеешь! – заорала Энн на сына. – Как у тебя язык повернулся сказать такое про свою мать! Мне и в голову никогда не приходило заниматься подобными вещами! Какая грязная инсинуация! Я никогда не прощу тебе такого хамства.
   Пол сообразил, что переборщил, и немного поостыл.
   – Ну ладно, беру свои слова обратно. Похоже, у тебя это происходит на уровне подсознания.
   Не надо вешать на меня своего дурацкого Фрейда! – Продолжала неистовствовать Энн. – Я не узнаю тебя, Пол. Ты перестал быть моим сыном с тех самых пор, как эта шлюха вцепилась в тебя своими когтями. Эта сексуально озабоченная маньячка опустила тебя до своего уровня и планомерно уничтожает все твои лучшие качества.
   – Мама, если ты еще раз назовешь Николь шлюхой, я уйду из твоего дома и больше ноги моей здесь не будет!
   – Нет, это я уйду из собственного дома, так как это по моей вине ты занялся музыкой и встретился с моей бывшей подругой. Кем бы ты был сейчас без меня? Полным ничтожеством!
   Пол недоуменно уставился на мать.
   – Если ты и впрямь так думаешь, то мне придется поразмышлять над тем, в какой степени я действительно ничтожество.
   – Ты позволил ей обвести себя вокруг пальца! На этом свете миллионы и миллионы прекрасных девушек твоего возраста. Почему, скажи, пожалуйста, ты связался со старухой, которая тебе в матери годится? Неужели тебе не хватало одной матери?
   – Она не мать для меня…
   – А кто же, по-твоему? – глумливо спросила Энн. – Другого объяснения просто нет и быть не может.
   Пол вдруг пришел в дикую ярость.
   – Николь – моя любовница, а ты, мама, могла быть чем угодно, но только не любовницей!
   Энн подскочила к сыну, размахнулась и отвесила ему звонкую пощечину.
   – Я всегда осуждала вульгарность в твоем отце и вот теперь вижу, что ты многое перенял от него.
   Пол молча повернулся и направился к двери, но Энн опередила его.
   – Нет, я уйду первая! Я вполне серьезно, Пол! Как говорится, умываю руки и больше никогда и ни при каких обстоятельствах не буду вмешиваться в твою личную жизнь И в твою музыкальную карьеру. Отныне тебе придется самому искать себе фотографа, зал для репетиций, приглашать журналистов и все такое прочее. Я отзываю все свои предыдущие предложения, отказываюсь помогать тебе и лишаю тебя стабильных доходов. Ты не заслуживаешь всего этого, неблагодарный ублюдок! – С этими словами она выбежала из дома, громко хлопнув дверью.
   Пол застыл как вкопанный, дрожа то ли от гнева, то ли от жалости к матери. Его лицо так и пылало, а перед глазами плыли темные круги. Он ожидал от матери чего угодно, но только не этого. На какое-то время он словно впал в забытье и даже не мог бы сказать определенно, как долго стоял у двери своего некогда родного дома. Конечно, он и сам виноват в произошедшем. Николь была права, когда просила его не вступать в спор с матерью и не доводить тем самым конфликт до крайней степени накала.
   Очнулся он, только услышав надрывный звонок в дверь. Растерянно оглядевшись, Пол увидел, что никого рядом нет, и решил сам открыть дверь. На пороге стоял невысокого роста человек в темном костюме, белой рубашке и галстуке.
   – Добрый вечер, – улыбнулся он. – Я Бернард Лэсситер.
   Пол пожал ему руку и впустил в дом. Он неоднократно читал критические заметки Лэсситера и понял, что это и есть главный сюрприз матери.
   – Располагайтесь, мистер Лэсситер, – пригласил его Пол. – К сожалению, мою мать вызвали по делам, и я понятия не имею, когда она вернется. Не откажите в любезности немного подождать.
   – Нет проблем, – спокойно отреагировал тот. – А мы тем временем могли бы приступить к интервью, мистер Лурье.
   – Извините, я не очень хорошо себя чувствую, – с трудом выдавил Пол и опрометью бросился в ванную, где его тут же стошнило от недавнего потрясения.
   Бернард Лэсситер неловко переминался с ноги на ногу, чувствуя себя полным идиотом. Сперва эта истеричная мамаша уговорила его прийти на обед и взять интервью у сына, а теперь вот куда-то сбежала, позволив своему сыночку так нагло и бесцеремонно отказаться от интервью. Лэсситер невероятно разозлился и вскоре почувствовал приступ мигрени, что всегда бывало у него в минуты крайнего разочарования. Как они посмели отнестись к нему как к какому-то слуге, не пригласив даже в гостиную?! Схватившись за голову, Лэсситер пулей вылетел из дома, дав себе слово никогда больше не связываться с этой семейкой. А за нанесенное оскорбление они еще поплатятся!

***

   Энн медленно брела по шумной улице Вест-Энда, не ощущая ничего, кроме острой боли в груди. Она бы ничуть не удивилась, если бы ей сказали, что у нее сердечный приступ. Да и как ему не быть после всего случившегося? Она отдала сыну лучшие годы своей жизни, пожертвовала ради него своей музыкальной карьерой – и вот вам благодарность! Двадцать два года и девять месяцев она души в нем не чаяла и делала все, чтобы он был счастлив. Пол, Пол, Пол. Он всегда был у нее на первом месте и оттеснил даже своего отца. Причем началось все еще с беременности.

***

   Когда Энн обнаружила, что у нее прекратились месячные, она поначалу не придала этому большого значения. У нее вообще часто бывали сбои с этим делом, а в последнее время, когда они с Элом как-то незаметно перешли от обычных ласк к активной половой жизни, она совершенно перестала заботиться о возможных последствиях. Конечно, она чувствовала себя в последние дни не очень хорошо, заметно потеряла в весе, а на еду и вовсе смотреть не могла, но это ей даже нравилось, так как она уже давно сидела на диете, пытаясь держаться в форме. А потом она стала вдруг замечать, что все ее юбки и платья стали тесноваты в талии, и запаниковала. Пришлось срочно покупать дешевое обручальное кольцо и идти к гинекологу.
   Подтвердив свои худшие опасения, она с ужасом посмотрела на доктора.
   – Мне только семнадцать лет. Я еще учусь в музыкальном колледже, а мой муж не работает…
   – Сожалею, но ничем помочь не могу! – отрезал тот. – Слишком поздно. Боюсь, что родов вам не избежать.
   Энн вышла из клиники с чувством обреченного на вечные муки человека. Вся жизнь вдруг показалась ей совершенно бессмысленной и пустой. Конечно, можно выброситься с одиннадцатого этажа или проглотить целую упаковку аспирина, но это отнюдь не выход из положения. С каждым днем ей становилось все хуже и хуже. По утрам рвало и тошнило, а потом она весь день мучилась от головной боли и боли в спине. Николь, конечно, все видела, но Энн поначалу боялась открыться подруге. Да и чем та могла ей помочь? Только сочувствием. Энн попыталась найти недорогого подпольного врача, который сделал бы ей аборт, но все безуспешно.
   Однажды вечером она вернулась из школы домой и, к ужасу своему, обнаружила там мать.
   – Ах ты шлюха! – зло прошипела та, покраснев от негодования.
   – Что ты хочешь этим сказать? – тихо прошептала Энн.
   – Никогда не думала, что ты зайдешь так далеко в своих развлечениях. Ты же беременна, не так ли?
   Энн внезапно разрыдалась.
   – Мама, не сердись, пожалуйста!
   – А почему я должна сердиться на тебя? – назидательным тоном спросила та. – Потому что ты исковеркала себе жизнь? Или потому что я надрывалась днями и ночами, чтобы ты могла учиться в колледже?
   – Кто тебе сказал об этом?
   – Никто мне не говорил, я и сама не слепая. Прокладки лежат нетронутыми уже больше месяца, а каждое утро тебя выворачивает наизнанку.
   – О, мама, что мне теперь делать?
   – Что делать? Выходить замуж за этого кретина и немедленно отправляться в Париж. Будешь учиться там в консерватории, а мы с отцом постараемся оплатить все твои расходы. А когда через годик вернешься домой, вряд ли кто вспомнит, когда был рожден ребенок.
   – Я не хочу ребенка, – заревела Энн навзрыд. – И не хочу выходить замуж за Эла.
   – Надо было раньше об этом думать.
   – Нет, пожалуйста…
   – Перестань хныкать и не спорь со мной, проститутка Несчастная! Надо было думать, что тебе придется отвечать за свои поступки. Легкомысленным поведением ты, возможно, погубила всю свою карьеру. Но даже если ты готова разрушить свою жизнь, у тебя нет никакого права убивать ребенка.
   – Но многие девочки делают аборты, и ничего страшного…
   – Да, но только не в нашем роду. У нас так не принято. К тому же ребенок может оказаться гениальным музыкантом. Я уже все решила, Энн, и давай оставим этот разговор.
   Эл же был безумно счастлив и согласен на все. В Париже они жили безбедно, но предстоящие роды постоянно портили настроение, к тому же играть на виолончели Энн уже не могла. Кто потерпит на сцене беременную женщину? С тех пор Энн ненавидела Париж, этот сырой и промозглый город, в котором муж постоянно выставлял ее на посмешище, приглашая друзей. Роды были нелегкими, да и ребенок оказался слишком требовательным и беспокойным. Через полтора года они вернулись в Нью-Йорк и стали жить в дешевой квартире в восточной части. Вскоре Энн уже воротило от вонючих пеленок, распашонок и всего, что так или иначе было связано с ребенком.
   Эл зарабатывал немного, постоянно играя в каких-то ресторанах на Бродвее, но на первое время денег хватало. А потом появилась Генриэтта и перетащила их ближе к себе, почти в центральную часть города. Она же помогла Элу устроиться в большой оркестр, где он стал получать намного больше.

***

   Стряхнув с себя тяжкий груз воспоминаний, Энн с удивлением обнаружила, что дошла пешком почти до Линкольн-центра. На часах было пятнадцать минут первого. Энн отыскала телефон-автомат и набрала домашний номер.
   – Мой сын еще дома? – спросила она девушку, которую наняла обслуживать обед. – Уже ушел? Понятно. Ну ладно, если придут гости, извинись перед ними и скажи, что обед отменяется. Скажи, что в семье кто-то умер или что-нибудь в этом роде.
   Повесив трубку, она долго еще не могла избавиться от невыносимо тягостного чувства бессилия и глухой ярости. Уж лучше бы она сделала аборт в том промозглом Париже, чем мучиться сейчас со взрослым сыном!

***

   Маршалл Фэйбер позвонил Николь и сообщил приятную новость о том, что некая нефтяная компания в Хьюстоне решила выделить ей некоторую сумму для выполнения специального заказа.
   – Сколько? – воодушевилась Николь, подумав, что наконец-то ей улыбнулось счастье.
   – Сто десять тысяч, – последовал ответ. – Но работа должна быть выполнена в срок и поражать воображение своей мощью и высотой. По меньшей мере тридцать футов. Ты же знаешь техасцев: для них чем крупнее скульптура, тем она лучше.
   Откровенно говоря, Николь испытала какое-то смешанное чувство. С одной стороны, она страшно ненавидела работу на заказ, где всегда приходилось учитывать чьи-то интересы или капризы и приспосабливаться к уже существующей обстановке. А с другой – ей очень нужны были деньги, что и предопределило в конце концов ее быстрое согласие. Впервые за последние несколько недель она начала трудиться в полную силу.
   Но вот на пороге появился Пол, и по его виду она поняла, что произошло нечто ужасное.
   – Неужели все так плохо? – нахмурилась Николь, поцеловав его в щеку.
   – Хуже не придумаешь, – уклончиво ответил Пол и отвернулся. – Знаешь, я вообще не хотел бы сейчас говорить об этом.
   Николь нежно обняла его и посмотрела в глаза.
   – Хочешь, я приготовлю тебе спагетти со свежим томатным соусом?
   На лице его появилась слабая улыбка.
   – Я очень ценю твое желание повкуснее накормить меня, но путь к моему сердцу лежит отнюдь не через желудок. У тебя сейчас полно работы, и не стоит отвлекаться на какие-то мелочи.
   Николь не удержалась и рассказала ему о неожиданном предложении Фэйбера.
   – Если все будет нормально, Пол, мы скоро сможем подыскать себе новое место жительства.
   Пол, однако, снова насупился, и Николь поняла, что он глубоко переживает свой разрыв с матерью. В тот день она делала все возможное, чтобы облегчить его страдание, но его глаза еще долго излучали необъяснимую тревогу и печаль. Наконец он решил объяснить ей суть произошедшего:
   – Я сказал матери, что отныне буду сам заботиться о себе, и отказался от ее помощи.
   – А тебе не кажется, что ты действовал чересчур поспешно? – попыталась вразумить его Николь. – Ведь она действительно помогала тебе, а сейчас все свалит на меня и обвинит меня во всех смертных грехах.
   – Как знать? И где искать выход? С этим нужно кончить как можно скорее. – Пол сник и задумался. – Понимаешь, она слишком уж вникала во все мои дела и именно поэтому расценила наши отношения как утрату своего влияния на меня, как поведение неблагодарного сына.
   Пол умолк, а Николь не решилась расспросить его подробнее. После обеда она собиралась заняться своими делами, но потом передумала и решила посвятить этот вечер любимому. Ведь он сейчас очень нуждался в ее помощи и поддержке. Налив ему стакан бренди, Николь подвела его к дивану и, уложив на спину, погладила по голове.
   – Ты необыкновенно асимметричный человек, – нежно прошептала она.
   – Спасибо, я тоже люблю тебя, – отшутился он.
   – Глупый, это же комплимент. – Она наклонилась и поцеловала его в кончик носа. – С тебя можно лепить Адониса, только вот лицо твое не совсем симметрично. В зависимости от точки зрения оно кажется наблюдателю совершенно другим, ранее неизвестным. Знаешь, я могу определить развитие структуры лица любого человека с раннего детства. Твое лицо, к примеру, оформилось еще в Двухлетнем возрасте. – Она снова поцеловала его. – А Форма твоих щек сложилась примерно к десяти годам. Что же касается подбородка, то полностью он сформировался совсем недавно и обрел наконец завершенность, как, впрочем, и твои глаза.
   Пол улыбнулся, обнял ее за шею и притянул к себе, чтобы поцеловать.
   – Мне кажется, мы слишком перегружены одеждой по такому случаю.
   – Да, это чувствуется, – согласилась она и потянулась к молнии на его брюках. А Пол тем временем расстегнул ее бюстгальтер, а потом опустился на колени, поцеловал живот и стянул с нее трусики. Она перешагнула через них и взяла его за руки. В студии было довольно прохладно, и Пол сообразил, что Николь специально, с целью экономии, отключает обогреватель.
   – Дорогая, как мне хочется заработать много денег, чтобы ты ни в чем не нуждалась!
   – У меня и сейчас есть все, что нужно, – возразила Николь, еще крепче прижимаясь к нему. – Я тебя так сильно люблю, что иногда с трудом переживаю свалившееся на меня счастье.
   Они зажгли свечи, что делали всегда, когда собирались заняться любовью, и улеглись на широкую кровать.
   – Может быть, оставим несколько свечей на следующий раз? – спросила Николь, запрокинув голову.
   – Конечно, но не раньше, чем я прикоснусь губами ко всем частям твоего тела, – пошутил Пол, осыпая ее поцелуями.
   Когда они в конце концов полностью насытились друг другом и уснули, утомленные любовными ласками, мир уже не казался им таким враждебным и неприветливым.

***

   – Эл, это Энн.
   – Знаю, дорогая. Твой чудный голос я слышу уже больше двадцати пяти лет. Как дела, малышка?
   – Ужасно.
   – Милая, в один прекрасный день ты позвонишь мне рано утром и скажешь наконец, что у тебя все прекрасно, все хорошо.
   – Дай Бог, чтобы эта мечта осуществилась. Но дело не в этом, мне нужно срочно повидаться с тобой, – добавила она после небольшой паузы. – Если, конечно, у тебя есть время.
   – Дорогая, ради тебя я готов бежать хоть на край света, только свистни. – Эл повернулся к хорошенькой брюнетке и жестом попросил ее выйти из комнаты. – Я сейчас же хватаю галстук и буду у тебя, скажем, в четверть шестого. А по пути куплю что-нибудь перекусить.
   – Нет, не надо, мне сейчас не до еды. В горло не лезет, настолько я расстроена.
   Но Эл прекрасно знал свою жену и решил не отступать.
   – А как "насчет китайской кухни? Я мог бы заскочить в «Сечуань», что на Бродвее.
   – Хорошо, бери что угодно, только приезжай побыстрее.
   – Разумеется, дорогая, уже лечу. Неужели я когда-нибудь подводил тебя, Энни?
   Конечно, она и сама знала, что ее муж всегда держит слово. Он, правда, был порой невыносим в шумной компании, но наедине с ней всегда оставался джентльменом.
   – Итак, выкладывай, что произошло, – попросил ее Эл, когда они уселись друг против друга, взяв по бокалу виски с содовой.
   – Боже мой, не знаю, с чего и начать! Ты не поверишь, что сегодня сделал со мной Пол!
   Эл слушал ее не перебивая.
   – Эл, я чуть было с ума не сошла, – продолжала меж тем Энн. – Я даже влепила ему пощечину, чего не допускала никогда в жизни, понимаешь? И во всем виновата Николь. Я готова разорвать ее на части. Это она настроила его против меня! Весь мой званый обед пошел насмарку. Мне пришлось извиняться перед Лэсситером и придумывать черт знает что, чтобы объяснить ему свое отсутствие.
   – Все к этому шло, – спокойно заметил Эл. – Пол всю свою жизнь занимался музыкой и практически ничего не делал собственными руками. А сейчас у него появилась женщина. И он решил пожить самостоятельно, вот и все. Думаю, ничего страшного пока не произошло.
   – Значит, ты на его стороне? – угрожающе придвинулась к нему Энн. – И это после всего, что я тебе только что рассказала?
   Я предпочитаю держать нейтралитет, дорогая, – невозмутимо парировал тот. – Конечно, я в состоянии понять твои чувства, но также могу поставить себя на его место. Послушай, Энни, если ты действительно любишь сына, оставь его в покое. Пусть живет как хочет и с кем хочет.
   – Нет, Эл, я и в мыслях не допускаю, что он останется с ней. Она обвела его вокруг пальца, встречалась с ним в Лондоне и даже не заикнулась об этом. Да еще привезла мне подарок, как будто осталась моей лучшей подругой! Как тебе это нравится?
   – Да, с этим трудно спорить, дорогая, но все же…
   – Нет, ты стараешься все объяснить и всех оправдать, – продолжала наступать Энн. – Пол еще ребенок, а она взрослая женщина, которая нагло обманула его, обольстила и продолжает удерживать возле себя. Любовь! Это же смешно в самом деле.
   – Не думаю, – мягко возразил Эл. – Люди могут влюбиться в любом возрасте. – Он взял ее руку и сжал со значением.
   – Нет, я никогда не прощу Пола за то, что он сделал и наговорил мне сегодня.
   – Ты серьезно?
   – Разумеется, мне вовсе не до шуток. Он сделал из меня дуру набитую, идиотку, насмехался надо мной. Ну что ж, посмотрим, как долго он продержится без моей помощи и поддержки.
   – А тебе не кажется, дорогая, что это уж слишком? Ведь он как-никак наш сын и вправе рассчитывать на нашу Помощь.
   – Надо было думать об этом раньше, а не говорить мне всякие мерзости. В конце концов, это мои деньги, и я сама решаю, как ими распорядиться. Пусть теперь его содержит любовница.
   Эл притянул Энн к себе, пригладил ее волосы и поцеловал в щеку.
   – Я знаю, что это очень обидно, но если ты немного успокоишься и хорошенько все обдумаешь, то, несомненно, придешь к разумному решению. А оно заключается в том, что вы оба должны пожать друг другу руки и простить всяческие обиды.
   – И пальцем не пошевелю, чтобы с ним помириться! – вспыхнула Энн. – Это он меня оскорбил, пусть первый и делает шаг навстречу. Извинится передо мной, попросит прощения за свои мерзкие поступки. Я сделала все возможное, чтобы наш сын добился успеха в жизни, а он отплатил мне черной неблагодарностью!
   – Послушай, Энн, – неожиданно прервал ее Эл, – если я попрошу тебя, ты не откажешься со мной отобедать? Ну хотя бы немного перекусить? Я просто помираю с голоду. Соглашайся, я тут прихватил с собой жареных цыплят.
   Энн ела без аппетита, хотя и чувствовала себя крайне истощенной в связи с событиями последних дней.
   – Знаешь, небольшие неприятности всегда благотворно сказываются на фигуре, – попытался пошутить Эл, и она слабо улыбнулась. – Боже мой, неужели я вижу улыбку на твоих устах? Возьми еще кусочек цыпленка, и все будет нормально. А если запьешь его кружкой пива, то и вовсе никаких проблем не будет.
   Энн действительно почувствовала себя намного лучше. Они вместе посмотрели по телевизору «Волшебную флейту», хотя Эл с трудом выносил оперу, а потом долго слушали музыку.
   – Эл, тебе обязательно нужно сегодня домой?
   – Нет, я бы с удовольствием остался здесь, с моей бесподобной малышкой.
   Энн, уставшая от неурядиц, позволила ему заняться с ней любовью, чего не было уже очень-очень давно. Он был нежен и предупредителен и старался доставить ей такое же удовольствие, какое получал сам.
   Наутро Эл позвонил Полу из своего офиса.
   – У тебя найдется время отобедать со своим стариком? Разумеется, за мой счет.
   – Конечно, в чем вопрос? Буду рад поговорить с тобой.
   Они нашли тихий, спокойный ресторан и устроились за дальним столиком.
   – Ты же знаешь, мой мальчик, – кивнул Эл, – мне много не надо: кусок мяса, жареный картофель – и я рад и счастлив.
   Пол уже догадался, что отец виделся с матерью и теперь пытается восстановить их отношения. Интересно, каким образом?
   – Послушай, сынок, – продолжал Эл, – твоя мать очень расстроена и места себе не находит. Думаю, тебе тоже сейчас нелегко. А ведь все проблемы можно решить с помощью одного-единственного телефонного звонка.
   Пол упрямо поджал губы.
   – Я не буду этого делать, отец. Она наговорила мне кучу гадостей, пусть теперь сама и выкручивается.
   – Да, конечно, я нисколько не сомневаюсь, – охотно согласился с ним Эл. – Но и ты тоже наговорил ей бог знает чего, согласись. Это самая обыкновенная ссора, в ходе которой люди делают массу глупостей.
   – Не просто ссора, – возразил Пол. – Мать пыталась убедить меня в том, что я без нее полное ничтожество.
   – Но ты же, надеюсь, понимаешь, что это все сгоряча? Вряд ли она так думает на самом деле.
   – Нет, я думаю, она сказала это вполне серьезно. Она вообще не уважает меня, считает ленивым, неприспособленным и негодным человеком. Поэтому мне нужно самому организовать свою премьеру или навсегда забыть о карьере.
   – Понимаю, что ты имеешь в виду. А как считает Николь?
   – Я еще не говорил ей об этом и не хочу без надобности волновать ее. Правда, она с самого начала предупреждала меня, чтобы я не ссорился с матерью. – Пол тяжело вздохнул.
   – Послушай, Пол, мать уже окончательно решила отказать тебе в любой поддержке, но на меня ты можешь рассчитывать. Я тебе помогу.
   Пол с благодарностью посмотрел на отца.
   – Спасибо, но я не вправе принять твое предложение. Есть вещи, которые человек должен сделать сам, своими собственными руками.
   – Конечно, ты и будешь делать все собственными руками. Неужели ты думаешь, что я припрусь к тебе на репетицию со своим саксофоном? Послушай меня внимательно. Время сейчас – самый дорогой ресурс. Нельзя допускать, чтобы твои музыканты шатались без дела в ожидании работы. Откладывать концерт тоже было бы неразумно, так как это обойдется тебе в копеечку. Так что подумай и не отказывайся.
   Пол на мгновение задумался.
   – Ну хорошо, если я и приму твою помощь, то только в качестве долга, который непременно будет возвращен.
   – Конечно, – радостно согласился Эл. – В любое удобное для тебя время. Когда станешь богатым и преуспевающим композитором, ты все вернешь сполна. Пол, ты же мой сын, и я горжусь тобой. Для меня большая радость помочь тебе.
   – Отец, ты всегда помогал мне, и я перед тобой в неоплатном долгу.
   – Значит, договорились. Несколько баксов тебе сейчас не помешают, вернешь их, когда будут деньги.