Валенти Джастин. Любовники

   Наконец-то секретарша выкрикнула его имя.
   – Мистер Фрай задерживается, но он дал свой адрес и просит вас подъехать к нему. – Она протянула Льюису лист бумаги. – Он встретит вас там.
   Льюис с превеликим трудом добрался до нужного дома, постоянно чертыхаясь и проклиная все на свете. Но и это было еще не все. В вестибюле огромного и шикарного дома его встретил неподкупного вида швейцар и решительно преградил дорогу, с нескрываемым подозрением оглядывая неизвестного посетителя. Все уговоры Льюиса не произвели на него абсолютно никакого впечатления, как, впрочем, и знакомая фамилия жильца, которую Льюис повторил несколько раз. Если бы сам Фрай не появился через некоторое время, то он вполне бы мог оказаться на улице без цента в кармане.
   Фрай выглядел изрядно помятым и взъерошенным, но это не помешало ему всучить Льюису в руку скомканные купюры и вытолкать за дверь. На этом все закончилось, но, доковыляв до угла, Льюис почувствовал жуткое отвращение к себе и ко всему миру. Он сделал дело, ему за это заплатили, а потом самым хамским образом вышвырнули на улицу. Конечно, он заработал себе на хлеб, и не только на хлеб, но дальше-то что? Деньги все равно исчезнут, а в душе по-прежнему останется этот жуткий холод и совершенно невыносимое разочарование. Откровенно говоря, сейчас ему даже хуже, чем до этой сделки. Видимо, он просто-напросто не способен на подобные интриги, причем в буквальном смысле этого слова.
   Айвор Льюис был весьма неплохим музыкантом и когда-то учился в престижной музыкальной школе Истмен, что в Рочестере. Все шло нормально до того момента, пока один из преподавателей не посоветовал ему вплотную заняться композицией. Льюис мгновенно переключился на новую стезю, но вскоре обнаружилось, что у него нет ни соответствующих способностей, ни даже самого элементарного желания. Вот тогда-то он и попробовал улучшить свои творческие потенции с помощью наркотиков. Поначалу ему казалось, что все идет прекрасно. После небольшой дозы в голове роились замечательные идеи, но для поддержания этого процесса требовалось все больше и больше, и в конце концов он основательно подсел на иглу. Занятия он послал ко всем чертям, музыка стала средством добывания денег, и к концу последнего курса он неожиданно бросил школу и отправился на вольные хлеба в Нью-Йорк, где и прозябал в жуткой нищете, пока не наткнулся на Фрая.
   Черт возьми, как он был счастлив, играя на гобое в том самом оркестре, куда его послал этот негодяй Фрай! Конечно, он не мог не ощущать всю мерзость своего положения, но все же было очень приятно поработать с хорошо известным ему музыкальным инструментом, да еще в приличном коллективе. Одно было неясно – зачем понадобилось Фраю посылать его в этот замечательный ансамбль?
   – Все очень просто, – инструктировал его Фрай перед «заданием». – Поиграешь в оркестре, запишешь музыку и принесешь мне кассету. И за все это получишь свои пять кусков.
   Конечно, этот мерзавец Фрай не сказал ему самого главного – что его планы идут намного дальше простого любопытства. И вот теперь в голове Льюиса роились страшные мысли, а в душе – гадкие предчувствия. Червь сомнения сжирал остатки его души, каким-то чудом уцелевшей после продолжительного употребления наркоты.
   Острая боль в животе напомнила ему, что уже пора принимать зелье, и желательно побыстрее. Но где его взять? Хорошо, хоть есть на что купить, а то пришлось бы биться в конвульсиях в какой-нибудь сточной канаве. Деньги весомо отягощали его карман, но почему-то жгли как раскаленные угли. Странно, такого еще никогда не было!

***

   – Привет, Энни, как дела?
   Не очень хорошо, Эл. Вся беда в том, что меня по-прежнему волнует будущее Пола. Собственно говоря, именно поэтому я и звоню тебе. Я не слышала от него за последнее время ни единого слова и очень волнуюсь, как бы с ним чего не случилось.
   – С ним все в порядке, дорогая.
   Энн ощутила в душе гнетущее беспокойство.
   – Что происходит? Он уже подготовился к предстоящей премьере?
   – Разумеется. Все уже на мази и оформлено самым надлежащим образом.
   – А на чьи же деньги он все сделал? – не унималась Энн. – На ее?
   – Нет. Я снабдил его небольшой суммой. Правда, он предпочел взять деньги в долг, но если у него все хорошо пойдет, то когда-нибудь он наверняка вернет мне эту сумму. А пока можно называть сие финансовое вливание своеобразным подарком.
   Энн задумалась, не зная, как быть – выразить благодарность бывшему мужу за своевременную помощь Полу или, напротив, выплеснуть на него всю накопившуюся за последнее время ярость за то, что он избавил ее сына от жестокой необходимости обратиться за помощью к матери. И все же пусть лучше так, чем бесстыдная и оттого еще более отвратительная материальная поддержка Николь.
   – Значит, Пол все еще с ней?
   – Да. Советую, дорогуша, смириться наконец с его решением и принять все как есть. Если честно, то им очень хорошо друг с другом и Пол, на мой взгляд, вполне счастлив.
   – Он будет хорохориться даже тогда, когда все будет хуже некуда! – огрызнулась Энн. – Я лучше знаю своего сына. Он всегда был упрямым и до невозможности тупоголовым.
   – Боже мой, а мне-то казалось, что он в меня!
   – Эл, я уже давно не обращаю внимания на твои дурацкие шуточки. Лучше расскажи, как у него идут дела с новой музыкальной пьесой. Помнится, у него были большие проблемы с ударными инструментами.
   – Ничего не могу сказать, дорогая, так как не слышал ни единой ноты. И вообще я ни разу не был на репетиции. Пол намерен проявить полную самостоятельность, и если хочешь знать мое мнение, то это, по-моему, не самый плохой выход из положения. Послушай, все эти телефонные разговоры вызывают у меня головную боль. Что, если я подскочу к тебе…
   – Нет-нет, в этом нет абсолютно никакой необходимости! – затараторила Энн и даже замахала руками. – Спасибо, я просто хотела узнать, как у него дела, не более того. – Она повесила трубку и в отчаянии закрыла глаза. Глубокая душевная боль и неизбывная обида на сына, казалось, разрывали ее на части. Он действительно оказался слишком бессердечным и упрямым, чтобы понять материнское горе. Плевать он хотел на все ее страдания. Теперь уже совершенно ясно, что он не отступится, по крайней мере до тех пор, пока у него будут деньги. А вот если вдруг споткнется и упадет в грязь лицом, то это, возможно, подействует на него отрезвляюще.
   И все же горько думать, что его может постигнуть неудача. Ведь она столько сделала для его блестящей карьеры, что теперь сама мысль о провале рвет на куски ее душу. Нет, надо как-то исправить положение. Но как? Должен же быть какой-то выход. Не зря же в ее измученной душе теплится надежда на какое-то чудо, свершение которого разрушит эту порочную связь и оторвет ее сына от Николь. Ну почему этот кретин Эдвард не вышвырнул их из студии, как она предлагала некоторое время назад? Почему, наконец, эти две артистические натуры не сожрали друг друга, как ей казалось в самом начале их романа? О, как же она в этот момент ненавидела свою бывшую лучшую подругу, так предательски вырвавшую любимого и единственного сына из рук матери! Ну ничего, она сделает все возможное и невозможное, чтобы выдернуть его из цепких когтей этой стервы!

***

   Джулия внимательно оглядела Первую авеню в поисках свободного такси. Бесполезно. Было уже шесть вечера, а в это время люди либо возвращаются домой, либо спешат по своим делам. Это все мать виновата, что задержала ее до самого вечера! Надо было выйти пораньше. Да еще папаша все время ходил возле ее комнаты и постоянно донимал дурацкими расспросами типа того, куда идешь, когда вернешься и все такое прочее. А сам то и дело проводит ночи с девочками, а то и вообще не появляется дома до утра. В последнее время Джулия часто просыпается по ночам, чтобы чего-нибудь выпить, и прекрасно слышит гнусное хихиканье в комнате отца.
   До сих пор она занималась своими делами в дневное время, так как он опекал ее только ночью, но с сегодняшнего дня все будет по-другому. Джулию охватило необыкновенно приятное чувство – восторг, нет, скорее даже триумф. Наконец-то она высказала матери все, что думает, и вообще выставила ее за дверь! Это была хоть и небольшая, но весьма примечательная победа, от которой даже дух захватывало. Конечно, если бы Джулия продолжала вести себя как благовоспитанный и послушный ребенок, то мать, вероятно, уделяла бы ей больше внимания, но такое поведение ей уже порядком осточертело.
   Повернув голову, она вдруг заметила неподалеку какого-то парня примерно ее возраста. Он стоял на противоположной стороне улицы в рваных джинсах и в летнем пиджаке поверх майки. Его башмаки были до такой степени стоптаны и изношены, что наружу торчали грязные пальцы. Но больше всего Джулию заинтересовал взгляд – взгляд голодного человека, хотя он и не производил впечатления нищего попрошайки. Вытянутое исхудавшее лицо парня поражало какой-то удивительной напряженностью, характерной для людей с интеллектом.
   Не долго думая Джулия перешла улицу и приблизилась к незнакомцу.
   – Если ты поймаешь такси, я отвезу тебя куда скажешь.
   Он окинул ее усталым взглядом.
   – Я и сам отвезу тебя куда угодно, если удастся найти свободную тачку.
   Джулии понравилось его произношение, характерное для образованных людей.
   – Откуда ты родом?
   – Из Техаса.
   – Не бойся, я не кусаюсь, – широко улыбнулась она. пытаясь добиться ответной улыбки. – То есть кусаюсь, конечно, но не до крови.
   Парень слегка ухмыльнулся и оглядел незнакомку внимательнее. В этот момент она заметила свободное такси и махнула ему рукой.
   – Поехали. Мне нужно в Сохо.
   Парень какое-то время раздумывал, глядя на ее дорогую одежду, а потом быстро забрался в машину с видом человека, которому абсолютно нечего терять.
   – Где ты живешь? – с нескрываемым любопытством спросила Джулия, когда такси тронулось с места.
   – Да так, где придется.
   В районе Западного Бродвея она расплатилась с таксистом, и они вышли из машины, оставив дверцу открытой.
   – Может быть, выпьем?
   Они зашли в небольшое кафе и остановились у стойки бара.
   – Что взять? – по-деловому поинтересовалась Джулия, скосив глаза на парня. – Марихуану, кокаин, гашиш, виски или водку?
   . Тот равнодушно пожал плечами:
   – Что угодно, только не спиртное.
   Джулия весело засмеялась:
   – Жаль! Лично я предпочитаю в качестве отравы что-нибудь покрепче. Ладно, с большим удовольствием угощу тебя травкой. – Она томно зыркнула на него и слегка погладила по руке, намекая на возможность продолжения знакомства.
   – Я не прочь нюхнуть кокаина.
   – Ладно, получишь ты свою отраву.
   Она заказала себе немного водки, а потом что-то шепнула на ухо бармену и ловко сунула тому в руку стодолларовую купюру за грамм порошка. Внешне все выглядело так, словно она встретила давнего приятеля и решила поделиться с ним своими секретами. Джулия уже наловчилась добывать нужное зелье и очень гордилась недавно обретенными навыками. Многие ее новые друзья употребляли наркотики, и она охотно пользовалась своим умением доставать их в любое время и в любом месте.
   Вскоре они вышли из кафе, и Джулия повела очередного приятеля в комнату, которую снимала с подругой на Бликкер-стрит – так, на всякий случай. Ее подруга была лесбиянкой и появлялась в комнате где-то под утро, давая возможность Джулии приглашать туда своих новых знакомых. Больше всего ей нравилось проводить время с серьезными женатыми мужчинами, которых дома ждали постылые жены. Ей казалось, что она дает им нечто большее. Она все делала открыто, никогда не скрывала своего имени и даже втайне желала, чтобы молва о ней наконец Докатилась до круга ее родителей и старых друзей.
   – Ну вот мы и пришли, – сказала она, закрывая за парнем дверь. Затем вынула из сумки пакетик и швырнула его наркоману.
   – Благодарствую, – игриво поклонился тот, – ложку не надо. Я всегда ношу с собой свою. Хочешь нюхнуть?
   Джулия решительно покачала головой:
   – Нет, я не люблю, когда у меня заложен нос. – Она подошла к столику, взяла чистый стакан и наполнила его доверху прозрачной жидкостью из бутылки с этикеткой «Столичная». – За лучшие времена! – прозвучал ее тост.
   – Да, за лучшие времена, – охотно поддержал ее парень, взмахнув ложкой. Джулии понравилась его открытая и слегка натянутая улыбка, которая, судя по всему, свидетельствовала о его беспомощности и ранимости. И вообще он смахивал на человека, который вырос в хорошей семье и получил неплохое образование, но потом что-то не заладилось и жизнь пошла наперекосяк, вышвырнув его на обочину.
   Осушив стакан, Джулия не спеша подошла к широкой кровати, улеглась на нее и слегка расставила ноги, чтобы он оценил ее черное кружевное белье. Но уловка оказалась преждевременной: парень был полностью поглощен белым порошком и глубоко втягивал в себя последние крохи.
   – Интересно, сколько тебе нужно для полного кайфа? – поинтересовалась она.
   – Этой дозы вполне достаточно. Я чувствую себя грандиозно.
   – А чем ты занимаешься?
   Он недоуменно пожал плечами:
   – Ничем определенным. То есть делаю все, что под руку подвернется.
   – Почему ты уехал из Техаса?
   – Давай без дальнейших расспросов, о'кей?
   – О'кей. – Джулия с каждой минутой испытывала все большую симпатию к этому парню. Она и сама не очень-то любила, когда ей задавали глупые вопросы. К тому же ответы на них были настолько очевидны, что и говорить-то не стоило. – По-моему, у тебя не сложились отношения с родителями.
   – Не то слово.
   – Мне со своими тоже не повезло. Ты слышал когда-нибудь о Николь Ди Кандиа? Известный скульптор.
   Парень вытер ложку и спрятал ее в карман.
   – Смутно.
   – Так вот, это моя мать. А мой отец богаче самого Господа Бога.
   – Похоже, он дает тебе кое-что на жизнь. А мои предки – ни цента. Тебе крупно повезло.
   – Да, но я сама заставила его выплачивать мне определенную сумму, – с горечью проронила Джулия. – Сейчас он откупается от меня тысячей долларов в месяц, чтобы я не мешала ему жить как заблагорассудится.
   Круто! – присвистнул тот, не сводя глаз с ее стройных ног, которые стали медленно и оттого еще более соблазнительно раздвигаться, приглашая его к активным Действиям. Он начал лихорадочно расстегивать молнию на брюках, а когда последние тряпки полетели на пол, нырнул к ней в постель и стал неистово срывать с нее одежду.
   Она чувствовала, что он уже достаточно возбужден, и это доставляло ей необыкновенное удовольствие. Жаль только, что он оказался таким неопытным и неповоротливым!
   – Надеюсь, ты не боишься меня? Почему ты так нерешителен?
   – Знаешь, откровенно говоря, я забыл, как это делается. Давно уже не спал с женщиной.
   – Давно?! Как давно?
   – Ну, что-то около двух-трех месяцев.
   Джулия крепко прижалась к нему и взяла инициативу в свои многоопытные руки. Он уже был почти готов, но, к ее удивлению, никак не мог расслабиться. Через некоторое время, устало опустившись рядом, он виновато потупился.
   – Извини, я уже замучил тебя. Вот, бывают иногда подобные проблемы. Почему-то никак не могу кончить.
   – Какое это имеет значение? Хочешь, я что-нибудь придумаю?
   – Нет, только помоги мне поскорее забыть об этом.
   Для Джулии мужчина, который не в состоянии кончить, приравнивался к невозделанной территории, которую во что бы то ни стало надо освоить. Она с энтузиазмом взялась за дело и продемонстрировала незаурядные познания в этой области. Отыскав два полотенца, она прикрепила руки Льюиса к кровати, а потом села ему на грудь И стала елозить волосами по лицу. Парень визжал от восторга, стонал и почти со слезами на глазах умолял развязать его. А когда он был доведен до исступления, она опустилась пониже, и через несколько минут он вскрикнул от долгожданного расслабления.
   Затем она еще несколько раз заставила его выплеснуть сексуальную энергию, перемежая любовную игру с непродолжительным сном. А он никак не мог уснуть от перевозбуждения и с благодарностью оберегал ее сон. Она действительно была красивой женщиной и самой талантливой любовницей из всех, кого ему доводилось встречать.
   Во время очередного бодрствования он долго смотрел на нее, а она, как будто почувствовав на себе его взгляд, неожиданно открыла глаза и улыбнулась.
   – Знаешь, я хочу на какое-то время скрыться в Париже. Один мой друг сказал, что там на улице Джекоба есть очень недорогие отели.
   Джулия с интересом взглянула на него.
   – И у тебя хватит денег?
   – Да.
   – А я могу поехать с тобой?
   – Естественно, но только за свой счет.
   После этого короткого разговора Джулия снова задремала, а парню вдруг захотелось покурить. Вообще говоря, он бросил курить еще тогда, когда пришлось выбирать между сигаретами и едой, но сейчас приступ никотинового голода вконец одолел его. Может быть, у этой сексуальной дивы есть где-нибудь сигареты?
   Конечно, раньше парнишка сто раз подумал бы, прежде чем лезть в чужую сумку, но сейчас он мог себе позволить подобную роскошь. Порывшись в ее сумке из дорогой красной кожи, он вздрогнул при виде пачки стодолларовых купюр, но, к сожалению, никаких сигарет не нашел. Значит, эта смазливая девчонка вовсе не врала насчет своих богатых родителей. Обычно все заканчивается лишь пустыми разговорами да желанием выдать себя за крутую. И тут его сердце замерло от страха: он вынул из сумки красивый членский билет Лиги студентов художественных школ.
   – Боже мой! – в ужасе воскликнул парень. – Меня выследили! Какой кошмар! И как они ухитрились? – Не мешкая ни секунды, он натянул свои потертые джинсы и пулей вылетел из комнаты, пребывая в убеждении, что сама судьба преследует его по пятам.

Глава 10

   – Как прошла репетиция?
   Ужасно. Я уже готов послать все это ко всем чертям. Боюсь, нам не удастся подготовиться к следующей неделе. Партия гобоя еще далека от совершенства, ударные требуют особого внимания, а партию виолончели вообще неплохо бы переписать.
   Пол плюхнулся на диван, Николь тотчас прижалась к нему и обхватила его голову руками.
   – Как приятно! – Он закрыл от удовольствия глаза. – Потри немного виски, а то голова просто раскалывается. Знаешь, все было бы иначе, если бы я мог сконцентрироваться только на музыке, но все эти сопутствующие дела – рассылка рекламных проспектов, оформление заказов на рекламу в газетах и на радио, пошив нового фрака и все такое прочее – отнимают массу драгоценного времени и напрочь лишают меня сил.
   – А что случилось с твоим старым фраком?
   – Он слишком мал в груди, да и рукава стали чересчур короткими.
   Николь грустно улыбнулась.
   – Ты все еще быстро растущий мальчик.
   – Да, но я расту вширь, а не вверх, как раньше, – возразил Пол. – А все из-за того, что ты кормишь меня как на убой.
   – Нет, это растут твои мышцы. Ты же занимаешься физическими упражнениями.
   Пол рассмеялся и шутливо схватил ее за грудь.
   – Я имею в виду, что ты много работаешь в студии и часто помогаешь мне перетаскивать с место на место мои неподъемные скульптуры, – пояснила Николь.
   – Кстати, – спохватился Пол, – а у тебя как дела?
   – Все нормально. На следующей неделе у Джулии день рождения, и я почти весь Божий день ломала голову над тем, что ей подарить. Хочется найти что-нибудь такое, чтобы она заметила и оценила мою любовь.
   Пол благоразумно промолчал, поэтому Николь решила не забивать ему голову мыслями о своей дочери, тем более что подобного рода разговоры неизбежно выливались в совершенно ненужные споры.
   – Ты уже отправил матери пригласительный билет?
   – Да. Кроме того, я написал ей письмо, в котором выразил сожаление по поводу нашей недавней ссоры и заверил, что буду рад видеть ее на концерте. Знаешь, за последние два месяца я понял, какую громадную работу она проделывала. Даже трудно представить, как ей все это удавалось. А с другой стороны, мне очень приятно сознавать, что теперь я сам со всем управляюсь, хотя и не без труда. Разумеется, без отцовских денег ничего бы не получилось, и я очень благодарен ему за это.
   Николь старалась изо всех сил, чтобы хоть как-то облегчить Полу финансовое бремя предстоящего концерта, но денег все равно не хватало. В настоящее время у нее было только двадцать пять тысяч долларов, а для аренды более или менее приличной студии требовалось гораздо больше. Она привыкла к большим и просторным помещениям, значит, нужно было купить приличный участок земли. Если бы она могла поскорее закончить свою нынешнюю работу, то все было бы по-другому. Но сейчас ее на каждом шагу подстерегали весьма серьезные, а порой и вообще неразрешимые проблемы. Как же тяжело без посторонней и надежной помощи! Помимо всего прочего, ей приходилось каждый Божий день заниматься уборкой помещения, готовить пищу, ходить по магазинам, стирать и делать массу других дел, которые в результате отнимали у нее уйму времени. Правда, Пол по возможности помогал ей в хозяйственных делах, но беда в том, что она сама не имела абсолютно никакого опыта в решении бытовых проблем и тратила на это уйму времени.
   И все же она ни за что на свете не поменяла бы свои нынешние трудности на безбедное и совершенно беззаботное существование с Эдвардом. О такой эмоциональной, интеллектуальной и в особенности физиологической полноте жизни до встречи с Полом она и мечтать не смела. Николь гладила его по голове до тех пор, пока вдруг не обнаружила, что он умиротворенно дремлет у нее на плече. А когда он проснулся минут через пять, она наклонилась к нему и нежно поцеловала в лоб.
   – Ты так устал, бедняжка! Сейчас я приготовлю тебе ужин.
   – Нет, давай лучше сходим куда-нибудь. Я знаю одно чудное местечко неподалеку…
   – Итальянский ресторанчик? – догадалась Николь и улыбнулась. – Тот самый, в котором все столики накрыты клетчатыми скатертями, а владелец постоянно повторяет: «Мамма миа»?
   Пол шутливо оттолкнул ее от себя.
   – Нет, это замечательный японский ресторанчик, где рыба всегда такая же свежая и вкусная, как ты.
   На улице шел сильный снег. Пол удивленно посмотрел на небо и попятился назад.
   – Не могу тащить свою любимую женщину в ресторан в такую погоду.
   – А меня это совершенно не пугает, трус несчастный! – весело отреагировала Николь. – Я уже ощущаю изумительный вкус суши и сэшими, обильно приправленных имбирным соусом…
   – В тебе и так предостаточно пряностей.
   – Ну ладно, пошли. – Николь стремглав бросилась на улицу, зачерпнула там пригоршню снега и швырнула его в Пола.
   – Ну, мадам, вы просто толкаете меня на тропу войны!
   Они вели себя как подростки, которые впервые в жизни вышли вместе на улицу и обезумели от внезапно выпавшего снега. С веселыми шутками и в постоянной разудалой беготне они добрались наконец до Второй авеню, где находился желанный ресторан.
   – Ты выглядишь неподражаемо, моя прекрасная белоснежка! – шутливо заметил Пол, стряхивая с нее хлопья снега. – Как бы не пришлось держать тебя за окном нашей студии всю зиму, чтобы сохранить таким образом твою неописуемую красоту!
   – А я прижмусь к окну носом, потру заиндевевшие щеки и тем самым заставлю тебя горько сожалеть о содеянном.
   – Нет, уж лучше я сейчас потру твои щеки, поцелую их, а потом попытаюсь разогреть с помощью бутылочки превосходного саке.
   А потом они долго боролись с палочками, с помощью которых пытались насладиться по-японски приготовленным рисом.
   – Ты единственное живое существо на этой грешной земле, – неожиданно произнес Пол, пристально глядя на нее, – которое доставляет мне такую радость. – Он был так возбужден, что в его сиявших любовью глазах появились слезы. Николь была растрогана до глубины души и ответила ему так же страстно. Они, словно две грозовые тучи, казалось, вот-вот разразятся молнией и громовыми раскатами. Вдруг Пол полез в карман куртки, вынул оттуда блокнот и ручку и стал что-то быстро писать. Николь догадалась, что он записывает ноты.
   – Наконец-то я нашел! – воскликнул он через минуту. – Вот она, та музыкальная фраза, которая весь день сегодня вертелась у меня в голове, но прорвалась только сейчас.
   – Я очень рада, – тихо шепнула Николь. – Знаешь, порой удается добиться такого вдохновения, что сознание совершенно освобождается, а воображение просто не знает границ.
   – Что касается моего собственного, то оно плывет в одном и том же направлении – к твоему прекрасному телу, – так же тихо прошептал Пол, прижимаясь под столом коленкой к ее ногам. – Я безумно тебя хочу.
   Николь даже вздрогнула от страстного блеска его глаз и нежного прикосновения под столом.
   – Гм-м-м, – томно простонала она, – я тоже.
   Подгоняемые жаждой любви, они вышли из ресторана и попытались поймать такси. Поскольку это оказалось отнюдь не минутным делом, Пол не выдержал и, прижав Николь к стене огромного серого здания, впился в ее губы необыкновенно долгим поцелуем, не обращая никакого внимания на медленно падающий с неба снег.
   Домой они ехали молча, крепко обнявшись, как перед длительным расставанием.
   – Водитель наверняка подумал, что мы сумасшедшие, – уже дома усмехнулась Николь.
   – И он был, в сущности, прав, – серьезно заметил Пол. – Я поймал его завистливый взгляд и понял, что он был готов пожертвовать своей выручкой ради твоих обольстительных объятий.