Валенти Джастин. Любовники

   Каждый очередной отказ она воспринимала как обрыв какой-то очень важной ниточки, связывающей ее с миром художественного творчества. Денег на новые материалы у нее уже не было, а готовые произведения не находили спроса. Она была близка к отчаянию, в голове ее все чаще появлялись мысли о тщетности всех попыток пробиться самостоятельно.
   На дворе уже был октябрь, а Николь все сидела в студии и предавалась грустным размышлениям о своей творческой судьбе. Скоро должна была приехать Джулия, и матери очень не хотелось представать перед ней в качестве забытой и никому не нужной неудачницы. Наряду с этим ее все чаще посещали грустные мысли о любимом, которые неизбежно превращались в бесплодные мечты о возрождении их некогда крепкого союза. Стоило ей представить себе Пола с другой, как в душе у нее все переворачивалось и наступала такая жгучая боль, что впору было бежать куда глаза глядят. В такие жуткие моменты она практически ничего не ела, не пила и решительно отказывалась следить за собой. Ее всю трясло мелкой дрожью, лоб покрывался испариной. Предыдущая жизнь казалась сплошным обманом и фальсификацией, а непродолжительный роман с Полом – неудачной попыткой бегства от надвигающейся старости.
   Не выдержав подобного испытания, она в конце концов сняла трубку и позвонила Джанет.
   – Николь, Боже мой! Мы с Томом уже стали всерьез беспокоиться.
   – У меня все нормально, – выдавила Николь надтреснутым голосом. – Хотя, не стану скрывать, переживаю далеко не лучшие времена. Мне надо как-то преодолеть кризис. Боюсь, что для этого понадобится немало времени и сил. – В порыве откровенности она рассказала подруге о своем последнем разговоре с Эдвардом.
   – Могу представить, что ты сейчас испытываешь, – сочувственно произнесла Джанет. – Но не стоит отчаиваться. Ника, я абсолютно убеждена, что ты найдешь выход из положения и обойдешься без помощи Эдварда.
   – Да, я пытаюсь делать все возможное, но пока безрезультатно. Ну ладно, привет Тому. – Она положила трубку и посмотрела на свои дрожащие от нервного перенапряжения руки. Ее охватил панический страх, причем такой сильный, что даже во рту пересохло.

***

   – Послушай, Том, Ника в таком ужасном состоянии, что и представить себе трудно. Она полностью оторвана от внешнего мира и замкнулась на своих неудачах.
   – Понятно, – задумчиво произнес тот, покусывая губы. – Не понимаю только, почему она так настырно пытается пробиться в художественные галереи. Неужели она не знает, что все они одним миром мазаны? Абсолютная бессмыслица.
   – Думаю, нам нужно во что бы то ни стало отыскать ее новую квартиру. Джулия сказала, что дала слово не разглашать тайну матери, но ведь надо же что-то делать!
   – А если поговорить с Полом?
   – Он-то чем поможет? Ведь прошло уже столько времени!
   – Захочет – так непременно поможет. Он найдет ее и обязательно вытащит из этой дыры. – Том нежно обнял жену и поцеловал в лоб. – Истинная любовь всегда подсказывает людям выход из самых затруднительных положений.

***

   В тот день, когда Николь должна была вносить арендную плату за свою студию, на ее банковском счету оказалась только тысяча долларов. После погашения всех долгов там не останется практически ничего. А надо еще как-то жить и работать. Конечно, обстоятельства последних недель весьма огорчительны, но надо набраться сил и продолжать свое дело невзирая ни на какие трудности. Самое же главное – ни в коем случае не отказываться от своего псевдонима и не поддаваться искушению вновь вернуться к привычному и широко известному имени Николь Ди Кандиа.

***

   Эдвард Харрингтон сидел в своем офисе и мирно беседовал с Луиджи Бьянки.
   – Ты неплохо выглядишь, – небрежно бросил тот, похлопав его по руке. – Похоже, холостяцкая жизнь пошла тебе на пользу.
   Эдвард широко ухмыльнулся и весело подмигнул приятелю.
   – Не могу жаловаться. Вместе одной сварливой супруги я получил целую дюжину смазливых женщин, готовых пожертвовать ради меня чем угодно.
   – Еще бы! – расхохотался Луиджи. – С твоей внешностью грех жаловаться. Ты выглядишь лет на пятнадцать моложе. А что касается энергии и интереса к жизни, то даже я могу позавидовать. Кстати, ты вроде бы что-то хотел мне показать?
   – Совершенно верно, – подтвердил Эдвард и загадочно ухмыльнулся. – Я тут нашел очень интересного и перспективного скульптора. Нора Рэмбло. Творит такие чудеса! – С этими словами он начал настраивать проектор для демонстрации слайдов.
   В этот момент в офис вошла молодая девушка в больших очках и с кипой бумаг в руке.
   – Ваша почта, сэр. Думаю, вам будет интересно. Во всяком случае, лично я была заинтригована.
   Мужчины снисходительно ухмыльнулись.
   – Оставь почту здесь, Джилл. Как его зовут?
   – Фрэнсис Грэй.
   – Ну ладно, Джилли, я посмотрю.
   – Какая милашка! – причмокнул языком Эдвард, когда она ушла.
   – Да. – Бьянки стал быстро просматривать слайды. – И к тому же умница. Никогда не догадаешься, кто ее отец. Свенсон.
   Эдвард даже присвистнул от удивления. Свенсон был крупным коллекционером произведений искусства, миллионером шведского происхождения, с которым ему неоднократно приходилось иметь дело.
   – Очень интересно, – произнес Бьянки, продолжая просматривать слайды на свет. – И к тому же весьма оригинально, как мне кажется. Во всяком случае, мне никогда раньше не приходилось видеть работы из такого необычного материала. Этот парень совсем не новичок в этом деле. Нет, не парень, женщина. Впрочем, не важно. Что скажешь?
   Эдвард взял один из слайдов и пригляделся повнимательнее.
   – По-моему, ничего стоящего. Обычная посредственность. – Он быстро просмотрел еще несколько слайдов. – Конечно, в мастерстве ей не откажешь, но нет изюминки, в отличие от Норы Рэмбло. Давно я уже не испытывал такого удовольствия от скульптур. Есть все основания надеяться, что из нее получится новая Николь Ди Кандиа.

***

   Потерпев неудачу в центре города, Николь вынуждена была отослать слайды в Сохо, в тот самый район, где было много небольших галерей для начинающих и не совсем удачливых художников и скульпторов. Конечно, ей было крайне неприятно начинать все сызнова, но другого выхода просто нет. К ее неописуемому ужасу, и оттуда стали поступать отказы.
   Проснувшись однажды утром, она обнаружила, что ей нечем даже заплатить за квартиру. Немного подумав, она собрала свои старые, но почти не ношенные и когда-то очень модные платья и костюмы, аккуратно сложила их в большую сумку и отправилась на автобусе в магазин «секонд хэнд». Дверь была заперта, и ей пришлось ждать у входа, переминаясь с ноги на ногу. Вскоре дверь открыла какая-то толстая женщина, осмотрела ее с головы до ног и презрительно ухмыльнулась. В таких местах часто околачиваются подозрительные люди с крадеными вещами, и, вероятно, Николь производила на нее именно такое впечатление.
   Небрежно осмотрев все вещи, приемщица предложила ей смехотворно малую сумму и даже отвернулась, всем своим видом показывая, что разговор окончен.
   – Это все, что я могу вам предложить. Ваше тряпье уже давно вышло из моды, и вряд ли кто даст за это больше. Так что либо соглашайтесь, либо забирайте свое барахло и уходите.
   Пережив несколько минут невиданного для нее унижения, Николь оставила содержимое сумки, стиснула в кулаке полученные деньги и вышла из магазина с покрасневшим от стыда лицом. Свежий прохладный воздух слегка взбодрил ее, и она решила сэкономить пятьдесят центов и пройтись до дома пешком. Это была ее очередная ошибка. Сначала она размышляла о своей несчастной судьбе и о необходимости найти хоть какую-то работу и потому совершенно не замечала холода, потом ощутимо продрогла, но все же решила пройти этот путь до конца.
   Дома Николь поняла, что простудилась, и к тому же очень сильно. Щеки ее горели, голова стала тяжелой, а перед глазами поплыли темные круги. Она быстро разделась, залезла под одеяло и мгновенно уснула. Однако сон ее оказался настолько беспокойным, что она проснулась посреди ночи от ужасной головной боли и невыносимого жара во всем теле. Попытка встать с постели и добраться до ванной окончилась тем, что она обессиленно рухнула на пол.

***

   – Папа, – обратился Пол к отцу во время их традиционного совместного обеда в одном из ресторанов, – ты знал, что Николь оставила Эдварда и переехала в свою собственную квартиру?
   – Да, то есть я слышал, что она развелась с мужем, но понятия не имею, где она сейчас.
   – Черт возьми, почему ты не сказал мне раньше?
   Эл скорчил гримасу удивления и посмотрел сыну в глаза.
   – Да я сам об этом узнал только на прошлой неделе.
   – А мать уверяла меня, что Николь вполне счастлива со своим мужем.
   Эл нервно заерзал, слегка смутился и отвел взгляд в сторону.
   – Значит, это неправда? Значит, она специально солгала мне, чтобы как можно дальше отбросить от Николь?
   Эл тяжело вздохнул:
   – Пол, твоя мать во многих отношениях замечательная женщина, но она слишком категорична в своих поступках и непреклонна в ошибках. К тому же я просто не выношу ее истерик и не хочу видеть несчастной. Знаешь, сынок, мне очень неприятно, но ничего не могу с собой поделать.
   Пол посмотрел на отца и даже скривился от сожаления.
   – И это несмотря на то что она всегда унижала и оскорбляла тебя?
   Эл недовольно поморщился и взмахнул рукой.
   – Нет, не всегда. Она по-своему добрая и заботливая женщина, а я, может быть, слишком мягкий, чтобы противиться ей. И вообще, она моя жена до гробовой доски, это мой крест, и я несу его со всей ответственностью, на которую только способен.
   – Я тоже! – резко отреагировал Пол, подаваясь вперед и впериваясь в отца внезапно потемневшими от боли глазами. – Николь – моя любимая женщина, и– я хочу знать, где она сейчас.
   – Я не знаю, Пол. Честное слово, не знаю. Я услышал об этом совершенно случайно, когда встретился на улице с другом твоей матери Максом Ферстом. Он достал меня своими досужими сплетнями, а в конце сообщил по секрету, что Николь развелась с Эдвардом и живет отдельно.
   Мне нужно во что бы то ни стало отыскать ее! Недавно мне звонила Джанет Маркхэм, но она, к сожалению, не знает ни ее телефона, ни адреса. Правда, она сказала, что ее квартира где-то в районе Сохо, но этого мало. Я пытался связаться с Маршаллом Фэйбером, но тот тоже ничего не знает. – Пол залпом осушил стакан и пригладил волосы. – Отец, я чувствую, что она нуждается в помощи. Я должен найти ее, понимаешь? Черт возьми, ну где же она может быть?!

***

   Джулия медленно шла по длинному коридору клиники, прислушиваясь к изредка доносящимся из палат стонам. В конце коридора она посмотрела на большие настенные часы. Люк должен позвонить ей после дежурства. Как ей все-таки повезло что она встретила такого замечательного парня, самого лучшего и самого доброго в мире! Он заезжает за ней каждый день, несмотря на свои многочисленные занятия И нечеловеческую усталость.
   Вдруг она услышала неподалеку сдавленный стон. Подойдя к больничной койке, она наклонилась и увидела перед собой широко открытые глаза какой-то старушки.
   – Что случилось? – шепотом спросила она. – Не можете уснуть? Может быть, позвать сестру, чтобы она дала вам что-нибудь?
   – Нет, не надо. Просто посиди со мной несколько минут.
   Джулия присела на край кровати и взяла старушку за руку. Сколько же ей, интересно, лет?
   – Девяносто семь, – с гордостью ответила та. – И почти никогда не болела. Четверо детей, девять внуков и пятнадцать правнуков.
   – Как здорово! – восхищенно произнесла Джулия и улыбнулась.
   – Ты, должно быть, хорошая девушка, – тихо пробормотала бабуля, – если решила работать в больнице. Такая красавица вполне могла бы быть актрисой.
   Джулия сжала ее руку.
   – Нет, это не по мне. Я счастлива, что наконец-то могу помогать людям, которые оказались в беде. Мне ведь тоже когда-то помогли. И вообще я хочу стать врачом.
   Бабушка молча кивнула.
   – А как тебя зовут?
   – Джулия.
   – Ну что ж, доктор Джулия, спасибо, что посидела со мной. Теперь мне будет не так одиноко. – Вскоре она уснула, а Джулия направилась в ординаторскую, где уже вовсю трезвонил телефон.
   – Люк, это ты?
   – Нет, Джулия, это Пол Лурье, – послышалось в трубке.
   – О, Пол, привет!
   – Джулия, когда ты в последний раз разговаривала с матерью?
   – На прошлой неделе, а что? – встревожилась она.
   – Джулия, умоляю, дай мне ее телефон! Я никак не Могу отыскать ее. Никто не знает ни телефона, ни адреса, даже Джанет Маркхэм. Пожалуйста, это очень важно!
   – Пол, я сейчас же позвоню ей и спрошу разрешения. Понимаешь, я не могу дать тебе ее телефон без ее согласия. Извини, но я дала ей честное слово.
   – Боже мой! – В трубке послышался глухой стон. – Ну ладно, только скажи ей, что мне нужно срочно переговорить. И сразу же позвони мне, хорошо?
   Джулия тотчас набрала номер матери и долго прислушивалась к сигналам, но так и не дождалась ответа. Либо она с мужчиной, либо ее вообще нет дома. Повесив трубку, она решила позвонить рано утром.

***

   Николь потеряла счет времени и не могла вспомнить, сколько времени она пролежала в постели без еды и питья. Подняв голову, она посмотрела на свои дрожащие руки и снова забылась беспокойным сном, стараясь ни о чем не думать. Ей сейчас все равно, и совершенно незачем напрягать себя ради этой несчастной жизни. Николь Ди Кандиа. Миф, созданный усилиями Эдварда Харрингтона. Какое-то время он подпитывался его деньгами, а сейчас преспокойно умирает естественной смертью. И она тоже умрет вместе с этим мифом такой же естественной смертью.
   А в дверь все звонили и звонили, пока наконец не послышались громкие голоса.
   – Ника, открой, – беспрестанно звала ее мать. – Мне нужно разогреть тебе еду. Я специально поставила будильник.
   А ей очень не хотелось вставать и помогать матери на кухне. Ей хотелось бросить все и отправиться на задний дворик вместе с братом и отцом, где можно плести венки из красивых полевых цветов.
   – Что с тобой? – продолжала расспрашивать мать грудным низким голосом. – Я же просила тебя замесить тесто, а ты ходишь вокруг как сонная. Когда же ты наконец-то научишься готовить?
   – Я не хочу готовить, мама, – отвечала она слабым голосом. – Я хочу варить каминные решетки, как это делает Винцент.
   – Я говорила тебе тысячу раз, что девушки не занимаются сваркой.
   – Почему?
   – Потому что… Не задавай мне глупых вопросов. Лучше помоги на кухне.
   Николь проснулась в холодном поту, попыталась вспомнить свой сон, а потом рухнула на подушку и снова уснула. На этот раз ей приснилось, что мать всячески убеждала ее в том, что девочки не бывают врачами, а только медсестрами.
   Наутро она очнулась с легкой головой, осторожно встала с постели и включила радио. Пятница, двадцать третье ноября. Не может быть! Значит, она пролежала в беспамятстве почти девять дней! Она посмотрела в зеркало и не узнала себя в исхудавшей и почерневшей от болезни женщине. Слегка освежившись в ванной, она пошла на кухню, сварила себе кофе, пару яиц и поджарила несколько тостов.
   После завтрака Николь порылась в бумажнике и отыскала там шестьдесят семь долларов и сорок восемь центов. Значит, она уже два месяца не платила за телефон и за квартиру. Скоро сюда нагрянут судебные исполнители и вышвырнут ее на улицу. Надо во что бы то ни стало найти работу. Но как? Какую? Ведь она не может даже на машинке печатать. И все же работа нужна позарез, иначе конец всему. Впрочем, зачем ей такая огромная квартира? Работать здесь она больше не будет, ее жуткие скульптуры никому не нужны, стало быть, терять ей нечего. Когда принц наряжается бедняком, никто не верит, что он принц. Увы, такова жизнь, и ничего тут не поделаешь. Вряд ли стоит уповать на чудо. Чудес не бывает.
   Николь быстро оделась, слегка накрасилась и, открыв дверь, застыла в нерешительности. Что же делать? Броситься вон в поисках работы или остаться дома и ждать у моря погоды? Ее взгляд упал на покрывшиеся пылью макеты скульптур, и по всему телу пробежала противная дрожь. Нет, с этим покончено раз и навсегда. Она опрометью выскочила из квартиры и уже на лестнице услышала телефонный звонок, но решила не возвращаться.

Глава 8

   Пол сидел за своим рабочим столом, склонившись над разложенными нотными листами. Все его попытки приступить к работе успехом не увенчались. В голову не лезло ничего, кроме грустных мыслей о Николь. Надо во что бы то ни стало отыскать ее. Если бы он не был таким по-идиотски гордым, то давно бы уже попытался написать ей или просто позвонить. Когда зазвонил телефон, он даже вздрогнул от неожиданности.
   – Пол, это Джулия. Я несколько раз пыталась дозвониться до матери, но она почему-то не отвечает.
   – Джулия, дай мне ее адрес. Меня не покидает ощущение, что с ней что-то случилось.
   – Не могу, Пол. Я же пообещала ей никому не говорить ни слова.
   – Господи, Джулия, никто не знает, как ее найти! А с Маршаллом Фэйбером она, как выяснилось, уже не работает. У нее есть другой дилер?
   Джулию этот вопрос поставил в тупик.
   – Я вообще не в курсе этих дел.
   – Послушай, я готов взять на себя всю ответственность, только скажи мне ее адрес!
   – Знаешь что, я все-таки попытаюсь ей дозвониться и думаю, к вечеру все выяснится.
   Пол положил трубку и задумался. Как странно, что дочь, которая совсем недавно стояла у них на пути и ненавидела мать, теперь из кожи вон лезет, чтобы сдержать данное слово! А может быть, она все еще пытается таким образом окончательно разъединить их? И тут его посетила невыносимо горькая мысль: а что, если у Николь сейчас другой мужчина? Именно поэтому она могла развестись с Эдвардом и строго-настрого приказать Джулии держать в секрете ее новый адрес. Мысль была настолько ужасной, что он просто не мог усидеть на месте. Быстро одевшись, Пол стремглав выскочил из квартиры.

***

   Николь стояла на углу Хаустона и Салливан, ломая голову над тем, что делать дальше. Конечно, нужно искать работу, но в голове был такой туман, что создавалось впечатление, будто все это происходит во сне. Надо бросить монету. Если выпадет орел, то, стало быть, нужно искать работу, а если решка… Да, но как это делается? Достав из кармана монету достоинством в четверть доллара, она подбросила ее, но не поймала, и та закатилась под кучу мусора в сточной канаве.
   – Николь!
   Она повернулась на голос и увидела какого-то странного мужчину с большой окладистой бородой.
   – Нет, это все-таки сон, – едва слышно прошептала она. – Со мной такое часто бывает в последнее время.
   Пол подошел поближе, долго смотрел на нее, а потом осторожно положил ей руки на плечи.
   – Нет, к счастью, это не сон.
   – Пол? – недоверчиво осведомилась она.
   – Николь. – Он крепко прижал ее к себе.
   – Пол, Пол… – бессвязно повторяла Николь, все еще не веря себе.
   – Давай поскорее выпьем немного бренди, – сообразил он и, крепко схватив за руку, потащил ее в ближайший бар.
   Николь молча потягивала горячительный напиток и все еще с недоверием поглядывала на Пола, как будто желая лишний раз убедиться, что это не сон. А он безотрывно смотрел на нее и с трудом сдерживал наворачивающиеся на глаза слезы. Она была мертвенно-бледной, с почти прозрачной кожей и синими кругами под глазами.
   – Как ты себя чувствуешь?
   – Сейчас мне тепло, – выдавила она и слабо улыбнулась. – Похоже, у меня был жуткий грипп, и теперь одолевает слабость.
   – Хочешь, я отвезу тебя домой?
   – Нет! – невольно выкрикнула она, вспомнив про те ужасные скульптуры, которые пылились на рабочем столе.
   А для Пола это был дурной знак. Почему она так противится? Неужели всему виной любовник? Он подозвал официанта и заказал еще немного бренди.
   После второго стакана Николь заметно оживилась и даже почувствовала интерес к жизни.
   – Я… я слышала, ты пишешь музыку для какого-то балета. Очень рада за тебя.
   – Спасибо. Мне действительно повезло с этим балетом.
   Пол стал рассказывать ей о своей жизни в последнее время, надеясь в душе, что этим успокоит ее и вызовет на откровенность. Она ведет себя так, словно не общалась с людьми в течение длительного времени. А Николь в этот момент молча наблюдала за ним и сделала неожиданное для себя открытие. Перед ней был не тот юный Пол Лурье, красотой которого она восхищалась одиннадцать месяцев назад, а вполне зрелый мужчина с грустными глазами, исхудавшим лицом и морщинами на лбу. А густая борода лишь усиливала это впечатление, придавая его внешности этакую романтичность.
   Николь опустила голову, чтобы он ненароком не заметил слез у нее в глазах. Если он сейчас выглядит гораздо старше, то как, интересно, смотрится она? Совершенно древней старухой. Он был сильным, красивым и уверенным в себе мужчиной, а она? Кто она такая? Что собой представляет? Как она хотела видеть его все эти месяцы, а сейчас ее преследовало только одно желание – поскорее уйти прочь.
   А Пол в это время пристально смотрел на любимую и ощущал гнетущую боль.
   – Николь, пожалуйста, не молчи, поговори со мной! Я же по-прежнему твой… друг.
   Она украдкой взглянула на него и смущенно улыбнулась. Что она может ему сказать? Что ее жизнь пошла кувырком? Конечно, когда-то Пол восхищался ее талантом, но что он в этом понимает? Скорее всего– он был просто очарован ее известностью, не более того. А сейчас между ними выросла стена отчуждения. Он стремительно поднимается вверх, добивается славы, а она столь же стремительно катится вниз без какой бы то ни было надежды восстать из пепла. Хорошо, что их уже больше ничего не связывает, а то ему пришлось бы тащить ее на плечах своего успеха! Только сейчас она со всей отчетливостью поняла всю абсурдность их романтической связи.
   – Прошло так много времени, – грустно заметил Пол. – Целая вечность. Так много хочется сказать, что даже не знаешь, с чего начать.
   Она снова улыбнулась, но на этот раз улыбка, казалось, разорвала ее на части. Сейчас он стал еще более привлекательным, чем прежде, более зрелым и более совершенным в своей красоте.
   – Насколько я знаю, ты переехала на новую квартиру.
   – Да.
   – Я рад, что Джулия наконец-то поправилась и собирается стать врачом.
   – Да.
   Пол решительно не хотел признавать свое поражение и предпринимал отчаянные попытки наладить с ней контакт.
   – Почему ты никогда не отвечала на мои письма? – поинтересовался он, наклоняясь к ней. – И на мои звонки?
   – Ты… ты писал мне письма? – удивленно переспросила Николь и даже поежилась от неожиданности.
   – Конечно. Много месяцев назад, когда впервые услышал о критическом состоянии Джулии.
   – Странно, я никогда не получала от тебя никаких писем и даже записок. – Николь нервно сглотнула и насупилась. – Вероятно, это проделки Эдварда.
   – Боже мой, значит, все это время ты думала, что я забыл тебя и всячески избегаю контактов? Николь, я очень сожалею о случившемся и готов взять вину на себя. Я ошибался насчет Джулии и ужасно раскаиваюсь. Это было по-детски наивно и в высшей степени эгоистично. Если можешь, прости меня.
   – Конечно, – невнятно пробормотала она, не находя в себе сил взглянуть ему в глаза. Она боялась, что если поднимет голову, то не выдержит и кинется ему на шею.
   – Я слышал, что ты бросила работу и полностью посвятила себя дочери. Ты наверняка с трудом решилась на такое, и я горько сожалею, что перестал искать встречи с тобой. Но пойми и ты меня: я очень боялся быть отвергнутым. Мне казалось, что ты не хочешь иметь со мной никаких дел, да еще мать все время талдычила, что ты вернулась к Эдварду и вполне счастлива с ним.
   – Правда? Она действительно так сказала? – Губы Николь скривились в грустной улыбке. – Узнаю свою старую подругу. Не случайно Эл когда-то назвал ее киллером.
   – Это ложь? Но ведь ты действительно какое-то время жила в его доме.
   – Да, в гостиной, и к тому же по настоятельной рекомендации лечащего врача Джулии. Впрочем, какая сейчас разница?! Как бы то ни было, Джулия теперь в полном порядке, Эдвард тоже, а у меня так просто все великолепно. Мне пора домой.
   У Пола было такое ощущение, будто ему влепили звонкую пощечину. Возможно, ее враждебность вызвана болезнью и прошлыми страданиями, но он все воспринимал на свой счет и не мог смириться с подобным исходом. Николь же тем временем всеми силами старалась скрыть свои чувства и потому решила уйти как можно скорее.
   – Я отвезу тебя домой на такси, – не терпящим возражений тоном предложил Пол. – Идет снег, и я просто не могу отпустить больного человека в такую погоду.
   Почувствовав, что у нее из глаз вот-вот польются предательские слезы, Николь схватила сумочку и бросилась к выходу. Пол метнулся за ней и уже на улице поймал за руку.
   – Николь, неужели мы не можем быть просто друзьями?
   – Не сейчас. Может быть, когда ты женишься, а я стану совсем древней старухой.