Варшавский Илья Иосифович. Контактов не будет (сборник)

   Клинч рассмеялся:
   - Вы всегда знаете больше, чем вам полагается.
   - Ничего не поделаешь! - вздохнул Шнайдер. - Каждый детектив должен знать больше, чем полагается.
   4 - Так с чего мы начнем, мистер Клинч? - спросила мадемуазель Лоран.
   "С поцелуя, детка, - подумал Клинч. - Тогда нам будет легче определить, чем мы кончим".
   Он огляделся по сторонам. Обстановка явно не располагала к поцелуям.
   Белый пульт со множеством кнопок, стереоэкран, шкафы с какими-то хитроумными приспособлениями. В таком окружении мадемуазель Лоран хотя и не потеряла своей привлекательности, но казалась более недоступной, чем тогда, когда сидела, поджав ножку, на диване.
   - Ну, хотя бы с личности убитого, - ответил он.
   - Хорошо! - Она нажала кнопку на пульте, взяла выскочившую на лоток кассету и вставила ее в зев аппарата. - Вот он, полюбуйтесь!
   Клинч взглянул на стереоэкран. Там красовалась типичная физиономия неврастеника. Худое, изможденное лицо, длинный, слегка свернутый на сторону нос, оттопыренные уши, левая бровь заметно выше правой, редкие волосы, зачесанные так, чтобы по возможности скрыть недостаток их на темени.
   Пожалуй, такой и мог бы пустить себе пулю в лоб.
   Лоран нажала новую кнопку, и динамик заговорил бесстрастным голосом:
   - "Эдуард Майзель, швейцарец, сорок два года. Холост. Окончил механический факультет Цюрихского политехнического института. Специальная подготовка на Высших курсах КОСМОЮНЕСКО. Эксплуатация горнодобывающих механизмов. Двухгодичная стажировка на Урании. Направлен инженером в составе экспедиционной группы на Мези. Родственников не имеет. От страхования жизни отказался".
   Голос умолк.
   - Это все? - спросил Клинч.
   - А что бы вам хотелось еще?
   Тут снова бес шепнул на ухо Клинчу нечто совсем фривольное, но он усилием воли отогнал искусителя прочь.
   - Какие-нибудь сведения, так сказать, более: - Клинч замялся под изучающим взглядом ее глаз.
   - Интимные? - пришла она ему на помощь.
   - Вот именно.
   - Есть данные психоневрологического исследования. Хотите послушать?
   - Пожалуй.
   - Обычно мы их не оглашаем, но, думаю, здесь можно сделать исключение, не так ли?
   - Конечно! - подтвердил Клинч.
   Лоран нажала красную кнопку.
   - "Эмоционально возбудим, - забубнил голос. - Сексуальный индекс сорок три по шкале Кранца, коэффициент общительности - ноль тридцать шесть, показатели вхождения в норму после шокового возбуждения - два пятнадцать, критерий дружбы по Шмальцу и Рождественскому..."
   - Постойте! - взмолился Клинч. - У меня и так уже мозги вверх тормашками. Что такое сексуальный индекс?
   - Есть специальная формула. Если хотите...
   - Не хочу. Скажите только, сорок три по шкале Кранца - это много или мало?
   - Смотря по тому, с какими требованиями подходить, - улыбнулась Лоран.
   - С самыми жесткими.
   - Тогда - мало.
   Не успел Клинч подумать, как бес сам задал за него вопрос:
   - А какой, по-вашему, может быть индекс у меня?
   - О, у вас! Судя по тому, как вы на меня все время смотрите, не меньше ста.
   Клинч проглотил слюну. Если бы не полученный аванс... Впрочем, что сейчас об этом думать. Все же он не удержался и самодовольно произнес:
   - Ирландская кровь!
   - Представляю себе, - сказала Лоран. - Однако вам не кажется, что мы несколько отвлеклись от темы?
   - Гм... Простите, мадемуазель! Итак, с Эдуардом Майзелем мы покончили.
   Кстати, почему его кремировали там, на Мези?
   - Так предписывает устав. Во избежание переноса инфекции. Мы снабжаем экспедицию специальными портативными печами, и врач обязан производить эту операцию лично.
   - Понятно. А дальше?
   - Дальше контейнер с прахом отправляют на Землю.
   - И куда он попадает?
   - В похоронную службу. Там они переносят прах в новую урну. Приходится иметь дело с родственниками. Обязанность не из приятных.
   - Я думаю. Но ведь в этом случае никаких родственников не было?
   - Да, он одинокий. Его похоронили тут, в Космополисе.
   - Кто-нибудь присутствовал на похоронах?
   - Мистер Роу, Шнайдер и я.
   - Негусто.
   Мадемуазель Лоран нахмурилась:
   - Вы понимаете, что после находки оболочки пули мы не могли... Словом, покойнику все равно, а интересы дела...
   - Короче, в газеты ничего не сообщили и надеялись все скрыть?
   - Да. Пока все не выяснится.
   - Кто же должен был это выяснить?
   - Вы, мистер Клинч. Я настояла, чтобы пригласили именно вас, потому что мне казалось, что лучше вас никто не сможет во всем разобраться. Я так и сказала мистеру Роу.
   Клинч привычным жестом расправил усы. Не каждый день приходится выслушивать комплименты из таких очаровательных уст. И все же в бальзаме, изливавшемся в его душу, была какая-то горчинка. Девочка, видно, здорово предана этому сухарю Роу.
   - Что ж, попробуем во всем разобраться... - сказал он. - Итак, Майзеля собственноручно сожгла Долорес...
   - Сальенте.
   - Долорес Сальенте. Давайте посмотрим, что за Долорес.
   Мадемуазель Лоран соткала из света объемный портрет.
   - Н-да... - задумчиво произнес Клинч.
   - Хороша?
   - Хороша - не то слово! Да будь я самим сатаной, я бы не мечтал ни о чем лучшем!
   - Вы думаете, у сатаны тоже ирландская кровь? - насмешливо спросила Лоран.
   - Несомненно! Все ирландцы - потомки сатаны. По его совету Адам в первом варианте был рыжим. Бог испугался и сразу выгнал его из рая.
   - Сатану или Адама?
   - Обоих.
   - Без Евы?
   - Конечно. Поэтому мы всегда ищем женщину.
   Лоран улыбнулась и включила динамик.
   - "Долорес Сальенте, мексиканка, двадцать семь лет. Разведена. Девичья фамилия - Гарсиа. Бывший муж - Хозе Сальенте - фабрикант. Родители: мать Анна-Мария Гарсиа, отец - Христофор Гарсиа, местожительство - Мехико.
   Долорес Сальенте окончила медицинский факультет Мадридского университета.
   Специальность - космическая медицина. Стажировка - в санитарном отделе КОСМОЮНЕСКО. Направлена врачом в составе экспедиционной группы на Мези.
   Страхование жизни - двести тысяч долларов".
   - Я полагаю, что индекс по шкале Кранца не нужен? - спросила Лоран.
   - Нет. И вам было не жалко загнать такую красотку к черту на рога?
   Лоран подавила зевок.
   - О таких вещах нужно думать, когда выбираешь профессию, - равнодушно сказала она. - Мы не только не делаем скидку на красоту, а скорее, наоборот.
   - Не понял.
   - Тут нечего понимать. Всегда стараемся включить в группу красивую женщину. Мужчины очень быстро опускаются в космосе, а присутствие женщины их подтягивает. Невольное соревнование, свойственное сильному полу.
   "Которое иногда приводит к самоубийствам, смахивающим на уголовное преступление", - мысленно добавил Клинч.
   - Так с кем же приходилось соревноваться покойнику? - спросил он.
   Мадемуазель очень выразительно пожала плечами:
   - Там один другого лучше. Посмотрите хотя бы на Милна.
   Томас Милн, обладатель университетского диплома химика и розовой поросячьей рожицы (не то Наф-Наф, не то Нуф-Нуф), не производил впечатления заядлого сердцееда. Восемьдесят килограммов нежнейшего бекона. По виду такого за уши не оторвешь от вкусной еды и мягкой постели, однако на счету три космические экспедиции. Премия имени Роулинса. Жена и трое детей. Либо фанатик науки, решил Клинч, либо копит денежки на старость. Трудно было представить себе Милна стоящим в засаде с пистолетом. Впрочем, кто его знает. Бывает всякое.
   Зато Энрико Лоретти, биолог, был идеальным любовником, воплощенной мечтой семнадцатилетних девиц. Возраст Иисуса Христа, черные глаза и профиль гондольера. Так и просится гитара в руки. "Санта Лючия, санта Лючия!" К тому же незаурядная биография. Два развода по-итальянски. Первая жена утонула во время купания, вторая отравилась жареной камбалой. Скандальная история с несовершеннолетней дочерью миллионера. Причин вполне достаточно, чтобы плюнуть на университетскую карьеру и отсидеться несколько лет в космосе.
   Занятный тип. "Стоп! - прервал себя Клинч. - Слишком очевидная версия.
   Противоречит классическим традициям детективного романа. Так все-таки кто же из трех? Ладно, не будем торопиться".
   - Все? - спросила мадемуазель Лоран.
   Клинч взглянул на часы. Половина десятого. Свинья, задержал девочку до позднего вечера.
   - Еще один вопрос.
   - Какой? - Лоран скорчила гримаску.
   - Не согласится ли мадемуазель поужинать со мной?
   - Слава богу! Наконец-то догадались! И бросьте, пожалуйста, это дурацкое "мадемуазель", меня зовут Жюли.
   5 Джек Клинч не зря прожил несколько лет во Франции. Сейчас он был при деньгах, и заказанный им ужин не вызвал бы замечаний самого изысканного гурмана. Устрицы по-марсельски, лангуст а ля кокот, петух в вине и седло дикой козы с трюфелями. На десерт - салат из фруктов с березовым соком и бланманже. Что же касается вин, то даже видавший виды метрдотель дышал, как загнанная лошадь, когда наконец Клинч выбрал подходящий ассортимент.
   Жюли, видно, проголодалась и с нескрываемым удовольствием уписывала все, что подкладывал ей на тарелку Клинч. От нескольких бокалов вина она стала очень оживленной и еще более соблазнительной.
   Когда подали кофе. Клинч, как бы невзначай, положил свою ладонь на ее руку и сказал:
   - А теперь, Жюли, расскажите, что же вас привело на работу в КОСМОЮНЕСКО.
   Жюли сразу как-то сникла. От ее былого оживления не осталось и следа.
   - Это очень грустная история, Джек.
   - Простите, - смутился Клинч. - Право же, я не хотел... Если вам неприятно...
   - Нет, отчего же. Иногда даже становится легче, если кому-нибудь расскажешь. Итак, слушайте сентиментальную повесть о несчастной девушке. Мой отец был коммерсантом, сколотившим состояние на поставках бразильского кофе.
   Он женился на моей матери, когда ему было сорок лет, а ей - двадцать. Я у них была единственным ребенком. У нас был очаровательный домик в пригороде Парижа, три автомобиля и все такое. Меня они очень баловали. Я окончила одну из лучших частных школ и поступила в Сорбонну. Отец всегда устраивал свои дела так, чтобы мы могли проводить каникулы всей семьей где-нибудь на море.
   Я была на втором курсе, когда случилось несчастье. Отец с матерью вылетели на Гавайи, а я должна была присоединиться к ним через несколько дней, когда сдам последний экзамен. И вот нелепая катастрофа при посадке самолета. Отец и мать погибли. После смерти отца выяснилось, что дела его совсем запутаны. Он в последнее время крупно играл на бирже, и неудачно. Я продала все наше имущество, но его еле хватило на покрытие долгов. С университетом пришлось расстаться и подыскивать какую-нибудь работу. Друзья отца устроили меня в управление личного состава секретарем. Однако доктор Роу очень хорошо ко мне отнесся, и, как видите...
   - Да... История не из веселых. Роу знал вашего отца?
   - Нет, они не были знакомы.
   "Так, так, - подумал Клинч. - Старая история о мягкосердечном старикане и девочке, оказавшейся в затруднительном положении. Лакомый кусочек, никому не хочется упустить".
   В это время в ресторане появился вездесущий Макс Дрейк. Он насмешливо поклонился Клинчу, а Жюли помахал рукой.
   - Вы уже успели познакомиться с Дрейком? - спросила она.
   - Да, этот тип меня везде преследует.
   - Представьте себе, меня тоже.
   - В таком случае, я вас на минутку оставлю одну. - Клинч поднялся и направился к Дрейку.
   - Вы мне нужны для небольшого разговора.
   Дрейк усмехнулся и пошел за Клинчем в уборную. Апперкот - страшный удар, особенно если противник едва достает вам до плеча. Клинч поднял бесчувственное тело и сунул его головой под кран.
   - Сплюнь хорошенько кровь, сынок, - сказал он, когда Дрейк наконец открыл глаза. - Не забывай впредь, что ни мадемуазель Лоран, ни я не желаем видеть твою рожу. Понятно?
   В ответ Дрейк пробормотал что-то совсем маловразумительное.
   Клинч вернулся к своему столику:
   - Простите, Жюли! Мне нужно было уладить с Дрейком одно дельце. Думаю, он вам надоедать больше не будет.
   - Вы истинный рыцарь, Джек. В награду вам разрешается проводить меня домой.
   Они шли по ночному бурлящему Космополису. Гостеприимно распахнутые двери ресторанов, кафе и просто забегаловок, спотыкающиеся синкопы джаза, огни световых реклам - все это напомнило Клинчу родное Сохо. Ему стало грустно при мысли, что через несколько дней придется расстаться со всеми радостями жизни на щедрой Земле и отправиться в совершенно чуждый мир, где кто-то подло, из засады всадил пулю в ничего не подозревающего человека.
   Ослепительный фиолетовый свет затопил город. На мгновение поблекли огни реклам. Исполинская стартовая ракета прочертила огненный след в небе. Клинч взглянул на Жюли. Ее лицо показалось ему скорбным и озабоченным. Он крепко сжал ее руку и почувствовал слабое ответное пожатие.
   На перекрестке черный "олдсмобил" вынырнул из-за угла и стал у них на пути. От резкой вспышки Клинч непроизвольно закрыл глаза. "Олдсмобил" рванул с места. Клинчу показалось, что за рулем сидел Дрейк. В руке у него был фотоаппарат.
   Клинч тихонько выругался.
   - Вы видели? - спросила Жюли.
   Он кивнул.
   - Дрейк что-то пронюхал, - задумчиво сказала она. - Это такой тип, который может здорово напакостить.
   - В следующий раз я сверну ему шею!
   - Будьте осторожны! - сказала Жюли, и Клинч снова почувствовал пожатие ее руки.
   Все же настроение было испорчено. Они шли молча, думая каждый о чем-то своем.
   - Вот здесь, на двадцатом этаже, я коротаю в одиночестве свой век, неожиданно сказала Жюли. - Может быть, вы зайдете выпить чашку чая?
   Сердце у Клинча провалилось куда-то вниз, а затем заработало с перебоями, как мотор, у которого засорился карбюратор.
   - Почту за честь! - Его хриплый голос был вполне под стать этой напыщенной фразе.
   Оставшиеся до отлета дни были предельно насыщены делами. Клинч изучал все донесения экспедиции, рылся в накладных управления снабжения, звонил в Мехико-Сити и в Рим. По его заданию Шнайдер куда-то летал с каким-то таинственным поручением. Привезенные им сведения привели Клинча в отличное настроение. Он принадлежал к тому типу людей, которые чувствуют себя счастливыми, только когда перед ними стоят головоломные задачи.
   Все вечера он проводил с Жюли. Она оказалась очаровательной подружкой, веселой и нежной. Они бродили по улицам, заходили поужинать в маленькие кабачки, ездили на машине Жюли в окрестности Космополиса.
   Наконец настал день, когда Клинч, снабженный удостоверением инспектора КОСМОЮНЕСКО, выписанным на имя того же мифического Юджина Коннели, должен был взойти на борт "Гермеса".
   До космопорта его проводили Жюли и Шнайдер. Вилли молча пожал ему руку, а Жюли шепнула нечто такое, что явно не предназначалось для посторонних ушей.
   Часть вторая 1 Джек Клинч с трудом отвернул стопоры почтовой капсулы. У него было такое чувство, будто он подвергся четвертованию. Капсула явно не была рассчитана на пассажиров его роста. Ломило шею, онемели руки, а ноги, казалось, навсегда останутся в согнутом положении. Он сначала выбросил в люк мешок с почтой, а затем, превозмогая боль в коленях, сам вылез из капсулы и огляделся. Пейзажик не радовал. Голые скалы бурого цвета, ни деревца, ни травинки. На горизонте - темно-красный диск какого-то светила. Порывистый, холодный ветер доносил глухой рев. Клинч вспомнил, что почти вся поверхность планеты покрыта океаном, и это никак не улучшило его настроения. Мысленно (уже в который раз!) он обругал Роу. Тому, конечно, хорошо, сидя в кабинете, рассуждать о вполне подходящих условиях работы.
   Клинч еще раз ругнулся, на этот раз вслух, достал из капсулы свой рюкзак и начал спускаться в ущелье, ориентируясь по световому маяку. Скалолаз он был никудышный, к тому же мешал рюкзак за спиной и мешок с почтой в руках.
   Судя по описанию, где-то рядом проходила тропа, но в сумерках Клинчу так и не удалось ее разыскать. Он несколько раз оступался, больно ударился коленом и чуть не сломал шею, сорвавшись вниз с одного из уступов. В результате окончательно сбился с маршрута и вышел в ущелье в районе шахты, примерно в полутора километрах от базы.
   Небольшое пространство между скалами было сплошь уставлено зачехленными механизмами. В центре располагалась бурильная установка. Атомная электростанция находилась в искусственной пещере, металлические ворота оказались запертыми. Клинч решил отложить детальное знакомство с местом работы. Он изнемогал от усталости.
   Здесь, в ущелье, ветер дул, как в аэродинамической трубе. Хотя он и подгонял Клинча в спину, легче от этого не становилось. Объемистый рюкзак выполнял роль паруса, а крупные камни на дне ущелья напоминали подводные рифы, грозившие в любой момент вызвать кораблекрушение.
   Когда Клинч наконец добрался до базы, вид у него был совсем неважный.
   Мокрые от пота усы свисали вниз жалкими сосульками, одежда заляпана грязью, правая штанина разорвана на колене. Шлем он потерял в скалах, и ветер раздувал кудри совсем как у короля Лира, ищущего ночного пристанища.
   Дверь алюминиевого домика оказалась на запоре.
   "Странно! - подумал Клинч. - От кого здесь нужно запираться?"
   Он постучал. Никакого эффекта. Постучал сильнее. Казалось, база покинута людьми. Окна закрыты ставнями, через которые невозможно что-либо разглядеть.
   Клинч забарабанил в дверь ногами. Неожиданно она распахнулась. На пороге, протирая глаза, стоял Томас Милн. Видимо, он только что поднялся с постели.
   Мятая пижама, стоптанные шлепанцы. К тому же лауреат премии Роулинса благоухал винным перегаром. Он изумленно глядел на Клинча, пытаясь сообразить, откуда тот взялся.
   Клинч представился. Инспектор отдела полезных ископаемых Юджин Коннели, и все такое.
   Милн почесал затылок.
   - Привезли приказ об эвакуации?
   - Нет, должен определить, что требуется для продолжения работ.
   Химик рассмеялся:
   - Продолжения работ? Интересно, как они себе это представляют? Разве вы не знаете, что шахта затоплена?
   - Знаю.
   - И что же?
   - Может, вы меня впустите? - раздраженно сказал Клинч. - Я не собираюсь обсуждать дела, стоя на этом чертовом ветру.
   - Простите! - Милн посторонился и пропустил Клинча. - Есть хотите?
   - Не откажусь.
   Клинч проследовал за Милном по полутемному коридору.
   - Жить вам придется здесь. - Милн открыл одну из дверей. - Если вы, конечно, не боитесь привидений.
   - Это комната Майзеля?
   - Да. Мы тут все оставили, как было.
   Клинч осмотрелся. Комната как комната, похожа на номер во второразрядном кемпинге. Кровать, стол, кресло, убирающаяся в стену ванна. Раковина с двумя кранами. Горячая вода, видно, поступает от атомной электростанции. В общем, жить можно.
   На столе, рядом с толстой тетрадью, лежал пистолет "хорн". Клинч сделал вид, что не заметил его. Великолепная улика, если проверить отпечатки пальцев.
   - Кают-компания - в конце коридора, - сказал Милн. - Я буду там. А это что, почта?
   - Совсем забыл, пожалуйста, возьмите! - Клинч подал ему мешок.
   На то, чтобы принять ванну и привести в порядок одежду, ушло около сорока минут.
   Когда Клинч появился в кают-компании, там уже все были в сборе.
   - Знакомьтесь! Мистер Коннели, инспектор КОСМОЮНЕСКО, - представил его Милн. - Сеньора Сальенте - врач и Энрико Лоретти - биолог.
   Прекрасная Долорес одарила Клинча ослепительной улыбкой. Лоретти оторвался на миг от газеты и небрежно кивнул.
   Милн поставил на стол перед Клинчем банку саморазогревающихся консервов, пачку галет и термос.
   - Вы прибыли вместо Майзеля? - спросила Долорес.
   Клинч дожевал твердую галету и ответил:
   - Нет, с инспекторской целью.
   - Вот как? С какой же именно?
   Клинч налил себе из термоса чуть тепловатый кофе.
   - Мне поручено выяснить, как быстро можно начать работы в шахте.
   Лоретти неожиданно расхохотался.
   - Бросьте врать! - Он протянул Клинчу газету. - Никакой вы не инспектор Коннели, а полицейская ищейка Джек Клинч. Вот, полюбуйтесь!
   Клинч развернул газету. Это были "Космические новости". На первой странице красовалась большая фотография его особы под заголовком:
   "Детектив Джек Клинч отправляется на Мези для расследования предполагаемого убийства Эдуарда Майзеля".
   Да... Видимо, у Дрейка был настоящий нюх репортера. Только подумать, что Клинч сам доставил этот номер газеты в мешке с почтой. Такого промаха он ни разу еще не допускал в своей работе.
   Лоретти встал и демонстративно вышел из кают-компании.
   Милн впился своими поросячьими глазками в Клинча:
   - Так что, Пинкертон, придется выложить карты на стол?
   - Придется, - усмехнулся Клинч. - Однако не забывайте, что я еще к тому же наделен инспекторскими полномочиями.
   - Постараемся не забыть.
   Милн поднялся и вместе с Долорес покинул кают-компанию, оставив Клинча допивать холодный кофе.
   2 ИЗ ДНЕВНИКА ДЖЕКА КЛИНЧА 21 марта.
   Итак, по воле нелепой случайности я превратился из детектива в следователя. Весь разработанный план пошел насмарку. Приходится вести игру в открытую. Вся надежда на то, что убийца непроизвольно сам себя выдаст. Нужно перейти к тактике выжидания, ничего не предпринимать, ждать, пока у преступника сдадут нервы и он начнет делать один ошибочный ход за другим.
   Впрочем, кое-что уже есть. Пистолет "хорн". Кто-то промыл его спиртом, смыл отпечатки пальцев. При этом так спешил, что не заметил нескольких волокон ваты, прилипших к предохранителю. Все это было проделано, пока я в одиночестве пил кофе. Когда я вернулся в комнату, запах спирта еще не выветрился.
   В обойме не хватает одного патрона, в стволе - следы выстрела. Обшарил всю комнату в поисках стреляной гильзы. Безрезультатно. Либо выстрел был произведен в другом месте, либо гильзу предусмотрительно убрали. Первая версия более вероятна. Комната слишком мала, чтобы пуля 35-го калибра не прошла навылет. Вероятно, выстрел был сделан с расстояния 20 - 30 метров.
   Ладно, не будем торопиться с выводами, а пока - спать!
   22 марта.
   Спал отвратительно. Всю ночь мерещились шаги в коридоре и какой-то шепот. Несколько раз вставал и подходил к двери, шаги смолкали. На всякий случай запер дверь на ключ и сунул под подушку пистолет. У меня нет никакого желания прибыть на Землю в кремированном виде.
   Утром завтракал в одиночестве. Опять консервы и кофе, который сам сварил на плитке. Обитатели базы не показывались.
   Просмотрел тетрадь, лежавшую на столе. В ней - данные геофизической разведки с многочисленными пометками, сделанными другой рукой. Видимо, это почерк Майзеля. Очень характерный почерк, неразборчивый и с наклоном в левую сторону. Жаль, что я не графолог, с этим почерком стоило бы повозиться.
   Если затопление шахты - диверсия, то проделана она со знанием дела.
   Рядом с главным стволом - подземное озеро, миллионы кубометров воды. Галерея шахты должна была идти в другом направлении. Очевидно, взрыв разрушил перемычку между стволом и озером. Если так, то откачать воду вряд ли удастся.
   Листая тетрадь, сделал любопытное открытие: на полях, в нескольких местах, - женский профиль. Рисунок не очень искусный, но все же улавливается нечто общее с профилем прекрасной Долорес. Чернила те же, что и на пометках, сделанных Майзелем. Любопытно! Сразу складывается версия: ревнивец, стреляющий по счастливому сопернику. Впрочем, чушь! Не такая была внешность у Майзеля, чтобы взять приз на подобных скачках. Тогда что же? Неразделенная любовь. Опять-таки повод для самоубийства. Но самоубийства не было, значит... Значит, гипотеза не подходит.
   Около двух часов пополудни услышал, как кто-то топает по коридору.
   Открыл дверь и столкнулся с ученейшим Томасом Милном. Он был настолько пьян, что шел, держась за стены.
   Я спросил его, когда здесь обедают.
   Он подтянул сползающие брюки и ответил:
   - Когда захотят. Что касается меня, то постараюсь проделывать это в такое время, когда вас там не будет. Ясно?
   Яснее выразиться трудно. Как говорится, благодарю за комплимент.
   Обедал в одиночестве. На кухне, примыкающей к кают-компании, холодильная камера. Большой набор продуктов, но не чувствуется, чтобы ими пользовались. Сковородки и кастрюли покрыты толстым слоем пыли. Разыскал замороженное мясо и зажарил себе бифштекс весом в два фунта. Запил пивом.
   После этого стало как-то веселее жить.
   Вымыл посуду и направился восвояси.
   В кают-компании обнаружил Энрико Лоретти, поглощающего консервы. Увидев меня, он вздрогнул и выронил вилку.
   Я спросил его, почему никто не готовит обед.
   Он пожал плечами:
   - Так безопасней.
   - В каком отношении?
   - В запаянную банку труднее подсыпать яд.
   Я почувствовал, как у меня в животе перевернулся съеденный бифштекс.
   Впрочем, разговор принял занятное направление, и я решил его продолжить:
   - Чепуха! Кто же тут может подсыпать яд?
   - Не беспокойтесь, желающие найдутся.
   Он бросил в мусоропровод банку и, не поднимая глаз, вышел из кают-компании.
   Я вернулся в свою комнату и сразу почувствовал, что в ней что-то изменилось. Тетрадь на столе была немного сдвинута, а в воздухе витал чуть уловимый запах духов.
   Я снова просмотрел тетрадь. Один лист оказался вырванным. К сожалению, в прошлый раз я ее только перелистал и сейчас никак не мог вспомнить, что же могло быть на этих страницах.
   Пересмотрел заново все записи. Ничего интересного, если не считать рисунков на полях.