Васильева Ксения. Извини, парень

   В.Н. замялся. - Боюсь, что клиент несколько в горячительном состоянии... Вчера ему пришлось выпить. И, предупреждаю - он прост, как правда! Но, по-моему, чистый брильянт. Лепи, - что хочешь. - Вы так оправдываетесь и оправдываете, что мне не терпится посмотреть!
   В.Н. тяжко вздохнул и вышел.
   Леха подремывал на скамейке, и Владимиру Николаевичу пришлось его протрясти.
   Тот сначала не понял, где он, и кто и зачем его трясет. Лицо его налилось агрессией и он пробормотал. - Ну ты, фраер, чего надо?!
   Но тут же Леха вспомнил, что к чему, и пробормотал извинительно. Прости, Николаич, заспался...
   Владимир Николаевич решил все сразу поставить на свои места. - Я тебе не "Николаич", не дворник при "Плетне", так что прошу запомнить: Владимир Николаевич.
   Леха даже встал со скамейки и мотнул усердно головой: понял.
   Они прошли в дом и вошли в зал.
   Вдали, у окна, сидела Лина, на платье которой падали лучи солнца, не достигающие даже середины этой огромной темноватой комнаты, где предметы лишь угадывались по очертаниям.
   И Леха заробел.
   Если бы ещё выпить, то все было б нипочем, но хмель сошел, и начиналась тоска, и чуть-чуть потряхивать стало, - а в такое время он нервный и ему страшно.
   Сейчас ему тоже стало страшно и ещё обидно на этого Николаича: ничего не сказал, куда, чего? Разве корефаны так поступают?
   Глаза привыкли к полутьме, и только тогда Леха у окна разлядел бабу, ну, женщину, он понял, что это не баба, как сказал в натуре Николаич, тьфу-ты, Владимир Николаевич. - Здрасьте, - сказал Леха громко, чтобы ТА услышала.
   ОНА ЕМУ НЕ ОТВЕТИЛА, А ПРИКАЗАЛА. - Подойдите сюда. Садитесь (сразу видно, интеллигенция, подумал с осуждением Леха, - не говорят нормальные люди - "садись", сидеть никому неохота - надо говорить: присаживайся... Чтобы не накликать).
   Сам Леха не сидел, но очень хотел, чтоб другие так думали, даже татуировку себе на плече выколол: два крыла и подпись - не забуду!.
   Леха подошел и сел напротив дамы (так он уже её про себя называл).
   Она была немолодая, но красивая, шикарная и непонятная.
   Он знавал всяких, с ним спала и генеральша там, в армии, когда слух об его успехах прошел среди гарнизонных дам. Она тоже была шикарная, пошикарнее этой - вся в золоте - и потелеснее, и помоложе, но простая, как все те женщины, к каким он привык с детства, - мамины подружки с фабрики.
   Эта была совсем другая, и Леха опять заробел, однако глаза не опускал, а также её рассматривал, как и она его. - Вам Владимир Николаевич рассказывал о нашем деле? - спросила она его, и Леха промолчал, потому что не помнил, о чем они вчера на "Плетне" говорили.
   Она продолжала. - Так вот, мы хотим, чтобы вы поработали у нас, вы ведь не работаете? - Это Лина сказала по наитию.
   Он кивнул. - Деньги вам не лишние. У вас семья? - Мама... - прохрипел вдруг Леха.
   Это "мама" примирило несколько Лину с дубоватым парнем, который почему-то так понравился В.Н. и она более внимательно присмотрелась к нему. ... Да, в нем что-то есть: подростковость, приятная улыбка, зубы, мощная и стройная фигура, все это есть, но - темен! Ничего, и такие нужны, вдруг подумала она, и маму свою, видимо, обожает... Пусть пока поживет здесь, и не надо его пускать в ремонт, сопьется. Пусть книжки читает, с нами беседует, Ирине помогает.
   Так мгновенно была завязана и предрешена история судеб.
   В.Н. впрямую спросил у Лехи насчет выпивки, когда они вышли снова во дворик.
   Леха честно ответил, что да, выпивает. ... Раньше - каждый день. Теперь поменьше, потому что денег нет. Раньше мама давала, а как увидела, что он пьет - давать перестала и деньги прячет, Леха найти не может. - Так ты, что, подворовываешь? - Спросил с испугом В.Н. (Вора привел!.. Ну, Владимир Николаевич! Ну, проницательный олух!). - Когда карман пустой приходится, - беспечно сообщил Леха. Но я по малости. Книжек пару у кого скоммуниздю на бутылку... У матери раз пять килограмм сахара увел, она на варенье копила, вот это мне стыдно. И у одной своей женщины фигурку китайскую или какую-то ещё - мужик такой толстый лысый сидит, гладкий весь... - Будда, наверное? - спросил обречено В.Н. - Ага, он, - откликнулся Леха, - она так его и называла. Догадалась, что мои дела. Ругалась, орала, а потом простила, говорит, сам не ведаешь, что творишь, мозги у тебя, как у пятилетнего, только пьющего... Я на неё обиделся и ушел. А мать за сахар выгнала, вот я и пристал к мордвину. У него денег - навалом, и он не жадный. Вчера он тебя все искал: где, говорит, тот фраер, он мне понравился: интеллигентный, не то, что вы - ворье и пьяницы. Велел тебя найти. У него какое-то дело большое, думаю, наркота...
   Несчастный В.Н.! Он готов был сам, своими руками, задушить этого "обаяшку", но сделать этого он, конечно же, не мог, а расстаться с Лехой уже не имел права: Леха знал телефон, дом, его, Лину - это слишком много. Что-то надо придумывать...
   И он решил рассказать парню почти обо всем, как в последнее время делал, а потом, естественно, жалел.
   В.Н. рассказал Лехе о Клубе, особенно напирая на то, что Леха должен стать цивилизованным человеком. Не получится, не захочет, начнет пьянствовать и обирать клиентуру - сразу же вылетит. - А матери позвони и скажи, что уезжаешь на заработки. Понял? И по городу не шляйся... Если согласен на все, скажи, ну через час, нет - разойдемся, и никому ни звука, у нас, знаешь, везде есть люди. Хозяйку видел?
   Леха кивнул, мол, понятно, какая она... - Вот так-то, но если с нами останешься - жалеть не станешь.
   Владимир Николаевич пошел пройтись. И думал о своих двух первых "работниках". ... Леха, конечно, пьянь, но все равно он лучше Стаса, он дитя природы, романтичное и вороватое, нежное и агрессивное, но все это естество и правда его натуры, нетронутой цивилизацией, а Стас - её продукт, причем - не из холодильника, а с солнцепека.
   Войдя во двор, он нигде Леху не увидел, но в доме его сразу встретила Ирина Андреевна и прижала палец к губам, улыбнувшись и кивнув на дверь залы.
   Там, оказалось, спал, свернувшись калачиком на диване и сняв только туфли, в своем шикарном "Сафари" Леха.
   Ирина Андреевна сказала, ласково глядя на Леху. - Такой вежливый мальчик, сказал, что у вас будет работать и попросил позволения вздремнуть, очень устал. Я видела, он водочки немного купил, закуску ему сделала, а он ничего не съел.
   В.Н. расстроено подумал: вот так и будет, наверное...
   Но ему было приятно, что Ириша не рассердилась, а отнеслась по-доброму к Лехе, видно что-то в нем почуяла, как и он сам.
   Вернулась Лина - как всегда в последнее время веселая и боевитая.
   В.Н. подумал, глядя на нее, что при всем своем уме Лина все же очень часто напоминает ему восторженную девчонку. - Я, кстати, подумала, говорила меж тем она, - ведь я - актриса, а не только "прораб"... И мне тоже надо поискать наших "гейш" среди актерской молодежи, которая нынче, говоря нежно, живет не сладко. А сегодня посмотрим ещё одного вашего, Володечка. Ириша, хочешь поприсутствовать? (Умница! В.Н. только что хотел это предложить!).
   Ирина Андреевна смутилась, покраснела, и стало видно, что и она думала об этом и боялась, что её отстранят, как ничего не понимающую, теперь просто повариху - и сказала. - Если вы не против, я бы очень хотела... Этот мальчик, Леша, показался мне милым...
   Лина с иронией глянула на В.Н. - Вот тут с Володечкой вы выступаете в паре - ему этот Леха тоже очень симпатичен.
   В.Н. обиделся, а Лина (то ли не заметив его обиды, то ли не придала ей значения) продолжила. - Я быстренько чего-нибудь перехвачу и пойдем приберем у нашей старушки, там будем принимать этого Стаса.
   Дамы ушли к старушке ( они теперь снимали квартиру у девяностолетней Анны Семеновны, решив потом, после ремонта, переехать в клубные их личные комнаты, а сюда, в огромную квартиру поселить "гейш".)
   В.Н. остался один.
   Почему-то именно сейчас, в разгар работ, затея с Клубом высветилась как безумная и порочная, ( каковой и была) и ему стало страшно. Казалось, что тетка видит все и осуждает его.
   Проснулся Леха.
   Потянулся, осмотрелся, ничего не понимая...
   Увидел В.Н.
   Видимо, что-то пробрезжило в его головенке, и он спросил. - Я, чего, у тебя?
   Это вовсе не говорило о том, что он именно Владимира Николаевича имеет в виду, просто Леха привык ночевать, где придется, и хотел узнать: хозяин ли тот мужик, что сидит за столом и на Леху не по-доброму смотрит. - У меня. - Отозвался В.Н. сухо, - а зовут меня Владимиром Николаевичем. Я беру тебя на работу, вспомнил? В клуб... Ну, как?
   Леха молча сидел на диване, имея весьма прискорбный вид. - Слышь... Наконец прохрипел он (как зовут мужика он опять забыл), муторно, трясучка, блевать буду... Сходи, будь друг, век не забуду, за бутылкой, только денег у меня - нема. ... Что делать? Читать полупьяному, несоображающему, где он и что с ним, - проповедь? Глупее трудно придумать. Откачивать его? Придется Владимиру Николаевичу бежать за бутылкой и потом уж, завтра, что-то с этим ублюдком делать.
   Пришлось В.Н. бежать на угол в коммерческую палатку.
   Когда он вернулся, Лехи не было, появился он через минут пять из туалета, утирая слезы. - Блевал, - сообщил он, - вроде полегче стало, и тут же спросил. - Принес?
   В.Н. молча дал ему бутылку. Что говорить?..
   У Лехи загорелись глаза, и он тут же набухал стакан и почти одним глотком выхлестал водку.
   В.Н. передернуло. ... Нет, хватит благодеяний! Завтра он его выгонит, но сегодня не может же В.Н. отпустить его на четыре стороны! - Вот что, Леша, - сказал он, - я-то думал, ты - нормальный, а ты - алкоголик запойный. Зачем ты нам? Но сегодня ты побудешь здесь (у Лехи радостью засветились глаза!), а завтра - попрощаемся. Я дам тебе немного денег, у меня самого их не так много, я, как понимаешь, не миллионер... У тебя осталась бумажка с моим телефоном?
   Леха полез в карман, достал клочок бумаги и подал Владимиру Николаевичу.
   В.Н. злобно порвал бумажку на мелкие кусочки - сдерживаться он уже не мог, хорошо, что этот придурок ничего не будет помнить.
   С Лехой покончено.
   Уходя В.Н. ещё предупредил. - Я выйду минут на пять, а наверху (Леха со страхом глянул наверх и, видимо, впервые увидев лестницу и так испугался, что у него по-детски дрогнули губы. В.Н. опять чуть не расхохотался. Или не заплакал.) отдыхает ТА дама, так что ты - тихо. И из дома - никуда.
   Леха с тем же испугом кивнул. Кажется, проняло, особенно второй этаж и отдыхающая ТА дама.
   И тут раздался звонок в дверь. Стас!
   Уж он выпендрился!
   Хотел, наверное, в самое сердце поразить Владимира Николаевича, которого считал мелкотой, но ждал, что будет ещё кто-то, рыба покрупнее.
   На нем был серый шелковый пиджак и светлосерая в полоску рубашка, с невероятным галстуком, брюки были вообще неизвестно из чего и спускались на легкие черные туфли.
   На руке висели на золотой браслетке часы и золотая цепь, перевитая два раза.
   В.Н. усмехнулся про себя: новый русский!
   Голубые льдистые глаза, светло-русый жесткий пробор, мягкие черты лица, но жесткая складка у рта со странно тонкими губами.
   Лицо и вроде бы интеллигента, и, в то же время, - убийцы.
   Стас вошел, широко, обаятельно улыбнулся, показав все свои белые зубы, с чуть выдающимися клыками, и спросил. - Я, кажется, туда?.. - Взглянул приветливо на В.Н., - добрый вечер, дамы и господа (владел он собой безупречно и был как хорошо отлаженный чуткий электронный аппарат.)... - Я - Стас, Станислав Викторович Ждан.
   В.Н. заметил, что он, войдя, быстрым цепким взглядом успел окинуть и комнату, и всех находящихся в ней.
   А В.Н. почувствовал, что вот не может он забыть, как этот "приличный" молодой человек, чавкая жвачкой, требовал деньги и вел себя, как скотина. Стас - хамелеон, человек - невидимка, который приобретает видимость соответствующую тому обществу и месту, где в данный момент находится...
   Посмотрим, что скажут дамы.
   Проницательная Лина и Ирина Андреевна, человек без затей.
   Сначала, как водится, поговорили о погоде, чуть - о политике, чуть - о ценах, наконец, прекратили эту невыносимую тоску и Лина взялась. - Стас, вы, конечно, понимаете, что разговор у нас пойдет серьезный и о серьезном деле, мы уже не в том возрасте, чтобы болтать безответственно (В.Н. решил не вмешиваться в разговор, пусть его ведет Лина, а он тихонько посидит-понаблюдает, честолюбие в нем не играло).
   Стас наклонил голову в знак того, что вполне понимает и полностью согласен. - Так вот, - продолжала Лина, - мы затеяли очень интересное дело... Пока оно в стадии детальной разработки, и о нем мы говорить не будем. Но ремонт здания, его перестройка - уже на носу, то есть, фактически завтра придут рабочие со своим бригадиром... И нам бы хотелось, чтобы там был ответственный человек, который бы следил за всем. Вот наше предложение.
   У Стаса дернулась губа - видно, не очень понравилась ему роль "смотрителя", но он больше ничем не проявил своего отношения, а совершенно спокойно сказал. - Кстати, я ведь заканчиваю архитектурный и мог бы помочь вам не только как надсмотрщик...
   В последнем заключалась некоторая насмешка, которая исходила из попранной гордости "творческой личности" (так подумал В.Н. и был совершенно прав).
   Но Лина была человеком без комплексов, она радостно воскликнула. - Это же замечательно! Вот мы вас сейчас и нагрузим! Покажем наш проект, и вы нам, наверняка, что-нибудь интересное подскажете!
   В.Н. вскочил. - Я принесу разработки плана! - и, чтобы никто его не остановил, выскочил метеором из комнаты. Главное, что его свербило: Леха.
   Леха спал.
   Бутылка почти пуста.
   В.Н. стоял над ним с горестным видом человека, глядящего на любимое тяжелобольное дитя. ... Ну, что с ним делать? Не вызывать же нарколога?..
   В.Н. горестно усмехнулся, вздохнул, взял их расчерченные планы и пошел к компании.
   А там было весело.
   Стас что-то смешное рассказывал дамам.
   У Лины глаза сверкали - Стас ей явно понравился.
   Но, когда пришел В.Н., атмосфера как-то сразу скукожилась, застыла.
   Он отдал план, и Стас с Линой склонились над ним.
   Ирина и он сам оказались как бы не у дел.
   Ирина встала и сказала, что пойдет готовить ужин.
   В.Н., вспомнив, что не убрал пустую бутылку, забормотал о делах...
   Никто их и не задерживал.
   В.Н. промчался довольно невежливо впереди Ирины и успел только забросить бутылку под диванчик, как вошла она. Посмотрела на Леху с сожалением. - Бедненький, мается, наверное, на какой-нибудь тяжелой работе. Где он работает, Владимир Николаевич? - Грузчиком, - брякнул первое попавшее на ум и был недалек от истины - иногда Леха этим подрабатывал.
   Через часок-полтора вернулась Лина.
   В.Н. был рад, что Стас не приволокся сюда распивать чаи.
   Лина объяснила, что звала его, но он не пошел, поскольку Владимир Николаевич его похоже недолюбливает и прав: познакомились они при неприятных обстоятельствах, и Стас никоим образом себя не оправдывает... Ему приходится отдавать долги за квартиру и тут уж делаешь, что приказывают...
   Рассказывал, наверное, со слезой в глазу, подумал Владимир Николаевич, а "крепкий орешек" Лина взяла и растаяла!
   Но В.Н. не мог не признать, что Стас был сегодня вежлив и хорош собой.
   Владимир Николаевич сказал, что сегодня устроится в зале,. Не хочется ему оставлять Леху одного, не потому что тот что-нибудь возьмет, а встанет среди ночи в незнакомом месте, - может что-то побить или поломать.
   Всю ночь В.Н. спал в полглаза и Леха ворочался, вздыхал, кашлял, чихал подряд раз десять и, когда засветлело, тихо подошел к Владимиру Николаевичу, тот притворился, что спит, залез к нему в пиджак, в карман...
   В.Н. замер.
   У него в пиджаке лежал кошелек, примерно, с лимоном деревянных.
   Леха достал кошелек, посмотрел, что в нем, взял две десятки, остальное снова уложил в кошелек и тихо направился к двери.
   Владимир Николаевич лихорадочно соображал: что делать? Схватить Леху за руку?.. Или не шевельнуться, хрен с десятками?..
   Пусть уходит и не приходит!
   Да и не вспомнит он, - ни кто они такие, ни где живут. ... Иди, бедный Леха, к своему концу.
   Когда утром он рассказал дамам, что Леха ночью поднялся и ушел, обе вздохнули свободно, даже Ирина.
   Но проницательная Лина спросила. - А ничего ваш ваш Леха не прихватил?
   На что В.Н., честно глядя ей в глаза, ответил. - Нет, он ничего не прихватил.
   На этом история Лехи, ко всеобщему удовольствию, закончилась (АГА! РАЗМЕЧТАЛИСЬ!).
   Отступление. Стас. Как он есть.
   Стас приехал в свою однокомнатную квартиру (за которую, кстати, не был никому должен, так как организовалась она от обмена: родители решили, что мальчик уже взрослый, без пяти минут архитектор, и ему нужна своя собственная квартира) раздраженным.
   И ещё больше раздражился, когда ему на шею кинулось существо женского пола шестнадцати лет от роду, из города Бологое, прибывшее покорять Москву, и главное, конечно, Мосфильм или как он там теперь называется, то есть, стать знаменитой звездой кинотеатров.
   Существо это, называемое Аленой (на самом же деле - просто Таней, но из безумной любви к певице Алене Апиной, назвавшееся её именем...), встретилось Стасу случайно в каком-то занюханном "Быстро" и приглянулось своими юными пышными формами и абсолютно глупым личиком, румяным и яркогубастым.
   Существо должно было остановиться у дяди с тетей - железнодорожных рабочих, но на звонок по телефону в общежитие, где они проживали, ответили, что они "приходют припознивши", и существо по имени Таня-Алена пошло ждать свою судьбу в ближайшую кафешку, где судьбу свою нашло в виде высоченного белокурого красавца с медовой улыбкой, деньгами и квартирой, куда он её в тот же вечер отвез, резонно объяснив, что здесь ей будет лучше, а к тете она как-нибудь зайдет и скажет, что подружилась с хорошей девчонкой и пока у неё поживет.
   Стаса очень устраивало словечко "пока", а существо по имени Таня-Алена попросту не знало, что каждое слово несет свой, иногда очень весомый и важный, смысл. Узнает.
   И вот уже месяц проживало существо у своего обожаемого героя, который знал всех киношных и эстрадных звезд и работал на самом телевидении, куда Таня-Алена очень хотела попасть, но Стас говорил, что ещё рано, таких малышек туда не пускают.
   Итак, Стас разозлился и шарахнул бедное, ничего не понимающее существо в угол, на тахту.
   Оно ударилось головенкой и заныло.
   Злиться Стасу было от чего.
   Во-первых, его брали на временную работу, а этот ханурик говорил о заме...
   Но ещё он понял, что ханурик там никто и звать никак.
   Главная - эта Лина!
   Везет ему на старых баб, которых он на дух не выносит!
   Но если он прихватит эту Линку и покажет на что способен, тогда другие пироги. Но как же неохота! Хотя когда-то она была красотка... А теперь: краска на замазку - чистый Илья Глазунов!
   То ли дело - пышка-дура, которая валяется рядом.
   Ее и выгнать можно в секунду и забыть о ней, ещё дверь закрывая.
   Таких он любил.
   Сильно сказано: любил! Он и не знал, что это такое.
   И вдруг Стас подумал, что пышку Аленку пора гнать.
   Не к месту ей подходить к телефону. Раз. Он не знает, насколько крута та Линка (вон она какая из себя - серьги в тысячу баксов в ушах), насколько поверила в его покаянный рассказ, да и ханурик там этот. А вдруг они будут следить за его хатой и поймут, что эта Алена-фулена с ним, тем более, что она Стасу приелась.
   А бабок ему для личных планов надо много.
   Никто его за бугром, нищего, не ждет.
   Нужны огромные бабки, а их он сможет достать только там, только с той старой грымзюшкой! Он это чувствует!
   Стас повернулся к разлегшейся на постели Тане-Алене, похлопал её по довольно-таки жирному пузику и сказал печально. - Киска (она ещё не знала, что так намечается вечное расставание... И обрадовалась - редко баловал её принц из сказки ласковым словом), тебе придется съехать к дядюшке с тетушкой. Ко мне переезжает мама. К ним наехала куча родственников из Белоруссии, с детьми, а у мамы - сердце, она, бедняжка, встать не может.
   Бедное глупенькое существо аж подскочило на постельке, сотрясаясь всем своим жирненьким розовеньким тельцем. - Так я маме помогу! Я за ней ухаживать буду! Я умею! У нас бабушка лежала год недвижная, так я за ней ходила!
   Стас уничтожающе посмотрел на нее. - Ты думаешь, мама понадеется на... нас (о ней мама и знать не знала! Как не знала и того, что у неё в Белоруссии столько родни)? Никогда! Она приедет с моей теткой. Где мы поместимся? Соображаешь?
   Существо соображало слабо, но до него все же дошло, - теперь им негде будет видеться, кроме как в кафе...
   И она спросила. - А к тебе в гости я могу приходить? - Ты что? Мама о тебе знает так, слегка... Я же пообещал им, что женюсь только тогда, когда закончу институт! - Это через сколько? - упавшим голоском спросило существо. ... Убил бы, если бы не боязно, что найдут...
   И Стас буркнул. - Через два года. Тебе как раз исполнится восемнадцать.
   Существо разрыдалось.
   Этого терпеть было нельзя.
   Стас быстро стал кидать её вещички в сумку.
   Она же смотрела на эти сборы со страхом. - Но ведь поздно... пролепетала она. - Ничуть, - ответил он, - ты же знаешь, что твои "припоздняются", в самый раз. Давай одевайся, я тебя посажу в машину и дам денег. - Как? Ты не довезешь меня сам?.. - спросила она, ещё не веря, что её выставляют. - Интересно, - с уже нескрываемой злобой сказал он, - как это я поеду, когда выпил в фирме коньяку? Ты что, хочешь чтобы меня замели? Давай - давай, не тяни резину, мама может приехать и сегодня... - А когда мы увидимся? - смиренно спросило существо. ... Никогда, хотелось ответить ему, но он побоялся.
   Эта оказалась липучкой, не то, что другие.
   Надо прекращать эти эксперименты. Что-то искать другое. "Другое" у тебя скоро будет, подумал он и скривился. - Увидимся, - отрезал он, но тут же добавил, - Я тебе сам позвоню, ты не звони! Слышишь? Мама будет недовольна. - Но у тебя же нет их телефона! - сказала она со слезами в голосе, которые вот-вот перейдут к глазам и тогда!.. Пиши - пропало. Есть, - сказал он быстро, - а если и потерялся, то напиши вот тут, на сигаретной коробке, я перепишу.ж
   Она, всхлипывая, написала номер телефона и уже через пятнадцать минут неслась с каким-то мужиком за рулем в сторону Орехова-Кокосова, уливаясь слезами и не замечая вокруг себя ничего: ни куда её везут ( Москву она не знала...), ни что говорит ей этот дядька за рулем, лохматый и бородатый.
   Страшный.
   А в это время её Прекрасный Принц лежал на своей одинокой постели и отдыхал.
   Как хорошо бывает одному после того, как выпрешь очередную сосиску!
   Он знает, что ему нужно и что ему предназначено.
   Все будет идти по плану: сначала - бабки, большие, потом отвал за кордон, в Америку - страну возможностей и миллионеров.
   Там у него есть маленькая зацепка: дочка одного среднего бизнесмена, которая училась у них некоторое время по своей прихоти.
   Но она для него не величина. Как трамплин - да! И собой не очень тощая, черная, безгрудая, и баксов не сильно, - на его мерку.
   Вот там он будет жить!
   Придумает какой-нибудь такой крутой проект, что все закачаются! И станет новым Корбюзье!
   О том, что в институт он уже давно не ходил и не собирался идти, и даже азы архитектуры знал хило, он не думал.
   Стас сладко заснул, не помня уже, естественно, ни о старухе Лине, ни о молодухе Тане-Алене.
   А "старуха" Лина о нем думала. ... Почему её всю жизнь тянет на подонков? Красивеньких, вроде бы воспитанных и интеллигентных, даже интеллектуалов, но - подонков.
   Она же не идиотка и все очень ясно видит, хотя и спорила с В.Н. и оправдывала Стаса в их с Ириной глазах... А почему? Да потому, что она хотела (хоть ты растрескайся!), чтобы он был рядом, чтобы... чтобы переспать с ним, сказала она себе, что ты крутишься вокруг да около!
   Себе-то можно признаться откровенно.
   Редко встречались ей прекраснодушные романтики и, что характерно, она их не выносила.
   А чуть только появится такая вот сладкоголосая птичка с железными когтями, убранными на время, - она уже сдалась.
   Вот с этим заснула "старуха" Лина, не догадываясь о том, какое отвращение вызывает у Стаса мысль об их будущих интимностях.
   Наверное, тогда бы она отрезвела, потому что о такой степени низости она не могла додуматься.
   Часть четвертая. Двери открываются
   Ремонт длился не очень долго.
   Парни, которых нашла Лина, оказались действительно непьющие, негулящие.
   И надо признаться, что Стас вел себя отменно, ни разу нельзя было что-то поставить ему в упрек.
   Стас и Лина сидели в зальце-кафе и попивали пиво с креветками. - Стас, я предлагаю вам дальнейшее сотрудничество с нами, - торжественно возвестила она.
   Он не удивился, был уверен, что так и будет. ... Но надо послушать, что она будет квакать.
   А "квакала" Лина следующее: скоро нам будет нужен главный администратор (он не нужен и, вероятнее всего, нужен не будет, и так их трое. Но для Стаса она это место выбьет из своих собратьев. Вышибет!), а пока я хочу вам предложить стать у нас главным по охране.
   Лина внимательно посмотрела на Стаса, - как он?
   И заметила некую тень, промелькнувшую по его лицу: не хочет!
   В общем-то, он прав. Что это для него за место? Главным по вышибалам? Главным над вахтерами? Хотя таковых сейчас нет, но суть! Он хочет быть "гейшем", вдруг поняла она с горечью, удивившей саму. - Хорошо, Стас, я вас поняла. Тогда, если вы не против, можете совмещать с "гейшем", вас это устроит? - И гордо и холодно, как она умела, посмотрела ему в глаза.
   Стас дрогнул.
   Не так проста, стервоза, что-то заметила, а он расслабился.