Страница:
— Вот как?
— Дело в том, что они наносят удары в основном по военным объектам и с тактической точки зрения действуют безукоризненно. У них мало тяжелого снаряжения, и благодаря этому они быстро перемещаются по пересеченной местности. На данный момент половина их оружия — трофейная. Каждый раз, отправляя отделение или взвод пехотинцев на помощь гвардейцам Синода, я, можно сказать, вооружаю отделение или взвод противника! — с горечью добавил Фраймак.
— Я понимаю вас, полковник, но не забывайте, что мы находимся здесь, чтобы защищать Церковь.
Полковник кивнул, и Ланту отложил нож для бумаг.
— Вы не думали о том, чтобы перенести наши объекты подальше от гор?
— Это невозможно. Ширина прибрежной полосы не более двухсот километров. К тому же она покрыта густыми лесами, в которых растут совершенно невероятные деревья. Остролистный дуб имеет высоту более девяноста метров, а его листва настолько густа, что не пропускает лучи термических сканеров. У партизан нет тяжелого снаряжения, которое испускало бы электронные сигналы. Магнитные детекторы тоже не помогают. Небольшие группы партизан пробираются между деревьями, собираются в определенном месте, наносят удар по выбранной цели и снова исчезают. Пытаться поймать их — все равно что с завязанными глазами ловить рыбу в мутной воде.
Ланту прекрасно понимал полковника, страшно расстроенного тем, что партизаны водят его за нос, как зеленого первогодка. Покойный архиепископ распылил немногочисленные подразделения фиванской армии по всем Новым Гебридам, и террористы — то есть партизаны, поправил самого себя Ланту, вспомнив замечание полковника, — перехватили у них инициативу. Фраймаку остается только огрызаться, получив очередной пинок под зад!
— Полагаю, у них есть базы. Мы не можем их обнаружить?
— Полковник гвардии Синода Хуарк уже поднимал этот вопрос, — уныло ответил Фраймак. — К сожалению, это невозможно. В горах полно пещер и глубоких ущелий. У нас недостаточно сканирующих спутников. Нам известно далеко не все из того, что происходит в долинах, не говоря уже о пещерах под тридцатью-сорока метрами гранита.
— Полковник Хуарк тоже об этом говорил? — удивился Ланту. Полковник гвардии Синода, встречавший его у трапа космического челнока, не произвел на адмирала впечатления талантливого стратега.
— Так точно, — уныло отрапортовал Фраймак. — Насколько я знаю, он предложил провести ядерную бомбардировку горной местности.
«Вот это уже похоже на правду! — подумал Ланту. — До такого мог додуматься только гвардеец Синода. Как это он еще не предложил накрыть все Новые Гебриды бомбовым ковром?!»
Ланту хотел было поделиться этой мыслью с Фраймаком, но опять передумал. К чему пытаться заронить в душу полковника зерно сомнения?! Кроме того, у Фраймака было такое лицо, словно он как раз хотел признаться в том, что любимый тактический прием Хуарка именно ковровое бомбометание.
— Я полагаю, — сказал Ланту, — что, рационально используя силы, мы сможем справиться с партизанами, не прибегая к столь радикальным мерам.
— Совершенно верно, господин адмирал первого ранга! Услышав облегчение в голосе Фраймака, Ланту не удержался и улыбнулся:
— Ну вот и отлично! Полагаю, в первую очередь мы уведомим полковника Хуарка о том, что охрана лагерей является исключительно его обязанностью. Соберите в одно место всех ваших людей и организуйте из них несколько отрядов быстрого реагирования численностью до батальона. Затем разработайте схему дислокации, позволяющую им в кратчайшие сроки прибывать на наши военные объекты.
— Слушаюсь!
Полковник замолчал. Было видно, что ему очень хочется что-то сказать, но он не решается.
Через несколько секунд Фраймак все-таки собрался с духом и заговорил:
— Господин адмирал первого ранга, я полностью согласен с предложенными вами мерами, но считаю своим долгом указать на то, что они создадут нам серьезные трудности. По крайней мере поначалу.
— Почему?
— Дело в том что гвардейцы Синода… Ну, в общем, они не очень хорошие бойцы, а партизаны ненавидят их лютой ненавистью. Особенно тех, кто служит в батальонах смерти.
— В каких батальонах? — еле слышно спросил Ланту, и Фраймак судорожно сглотнул.
— В батальонах смерти. Это такие особые подразделения.
— Я понимаю… И в чем же состоят их особые задачи?
— Они проводят карательные операции, — пряча глаза, ответил Фраймак.
— Карательные операции? — мрачно переспросил Ланту.
— Так точно. Это такие ответные меры…
Ланту задумчиво пошевелил пальцами, приглашая полковника продолжать.
— Дело в том, что партизаны стараются наносить удары по военным объектам рядом с лагерями, где в последнее время казнили наибольшее число новогебридцев. При этом партизаны пленных не берут! Вот поэтому-то полковник гвардии Синода Хуарк и отец Шамар организовали батальоны смерти. Каждый раз, когда по нам наносят удар, они берут заложников или целый поселок, жители которого еще не на перевоспитании, ну и… уничтожают их.
Лапту закрыл глаза. А он тут твердит о защите Церкви! Разве батальоны смерти могут быть угодны Святой Матери-Земле?! Несколько мгновений он неподвижно сидел с закрытыми глазами.
— Полковник Фраймак, вы подчиняетесь мне, а не полковнику Хуарку и будете выполнять мои приказания. Разместите отряды быстрого реагирования так, чтобы они прикрывали наши военные и гражданские объекты, а батальонам смерти придется самим позаботиться о своей безопасности.
— Слушаюсь!
Полковник с мрачным удовлетворением взглянул в глаза адмиралу, браво отдал честь и удалился.
Ланту посмотрел на закрывшуюся за Фраймаком дверь и покачал головой. Подумать только! Батальоны смерти! Неудивительно, что на этой планете творится черт знает что!
Лишь много позже до Ланту дошло, что полковник Фраймак ни разу не назвал обитателей Новых Гебрид язычниками.
— Господин адмирал первого ранга!
Ланту услышал приятный мелодичный голос своей секретарши и улыбнулся. Среди фиванок Ханата считалась высокой. Ее голова доходила адмиралу почти до груди. Ланту сразу понял, что именно благодаря ей дела в его управлении идут как по маслу. В Ханате любопытным образом сочетались современная деловитость и традиционная скромность.
— Слушаю вас, Ханата!
— Старший военный капеллан уже десять минут ждет вас у себя.
— Что?! — Ланту взглянул на хронометр и состроил гримасу. — Хан-Сатана!.. Простите! — автоматически извинился он, и Ханата звонко рассмеялась. — К счастью, мы с капелланом давно знаем друг друга. Надеюсь, он не поставит меня к стенке за опоздание. По крайней мере пока.
Ланту встал и с недовольным видом нацепил ремень с кобурой. Ну что это за жизнь, когда в собственном штабе приходится ходить с оружием!
— И не забудьте, что в полтретьего у вас встреча с полковником Хуарком, — заботливо напомнила адмиралу Ханата.
— О таком, пожалуй, забудешь! — Ланту не давал себе труда скрывать от Ханаты свое отношение к Хуарку. — Вы передали капеллану цифры, которые я вам сообщил?
— Да, — ответила Ханата и содрогнулась. Вот поэтому-то Ланту и не пытался скрывать от нее, что презирает полковника гвардии Синода. — Знаете, а ведь Хуарк расстрелял на двенадцать процентов больше новогебридцев, чем архиепископ Танюк.
— Святая Мать-Земля! — пробормотал Ланту. — Хорошо, я еще раз изучу эти цифры, когда вернусь. Пока меня не будет, скопируйте их мне в компьютер.
— Будет сделано! — Ханата протянула руку и поправила на Ланту ремень с пистолетом. — Ну вот! Теперь у меня самый хорошенький начальник на всей планете!
Ланту широко улыбнулся и, мурлыча песенку, вышел из кабинета.
— Садись, — приказал Манак, и адмирал плюхнулся в кресло. Кобура зацепилась за подлокотник, и он долго бранился, высвобождая ее, — Спокойно, сын мой! Спокойно!
От доброй улыбки Манака Ланту полегчало. После приговора Синода старый капеллан долго отмалчивался и с угрюмым видом прятался по углам. Даже теперь его глаза чаще всего были пустыми и безжизненными. Иногда адмирал с тревогой думал, что жизненные силы вот-вот оставят старика. Ланту еще в младенчестве остался сиротой, и военный капеллан вырастил его как собственного сына. Нынешнее состояние Манака лишь усугубляло тревогу адмирала.
— Извините, Святой Отец, — сказал он, потом отцепил пистолет и облегченно вздохнул. — Святая Мать-Земля! Как я ненавижу эту штуковину!
— А я! — Манак нахмурился и огляделся по сторонам. Они сидели в бывшем кабинете архиепископа Танюка. Военный капеллан переделал его некогда роскошную обстановку в соответствии со своим спартанским вкусом, и теперь Ланту чувствовал себя здесь гораздо уютнее.
— Я получил постановление Синода, — продолжал Манак. — Они согласились — по крайней мере временно — назначить меня исполняющим обязанности новогебридского архиепископа. — Капеллан хмыкнул: — Пожалуй, остальные епископы не очень-то рвались на эту должность.
— Могу их понять, — сказал Ланту, стараясь, чтобы его замечание прозвучало не слишком язвительно.
— К сожалению, я тоже. Однако из этого вытекает, что теперь общие направления нашей работы определяю я. Именно об этом мне и хочется с тобой поговорить. Полковник Хуарк и отец Шамар протестуют против твоего плана дислокации наших подразделений.
— Меня это не удивляет, Святой Отец. Но если они хотят раз и навсегда положить конец нападениям, а не просто огрызаться в ответ на них!..
— Спокойно, сын мой. Я прекрасно тебя знаю и не сомневаюсь в правильности твоих решений… Но кое-кто думает иначе! — Лицо капеллана на мгновение исказила недовольная гримаса, но он тряхнул головой и улыбнулся: — Я сказал им, что полностью поддерживаю тебя. И надеюсь, что в ответ ты поддержишь меня.
— Каким образом, Святой Отец?
— Я ознакомился с цифрами, которые мне передала твоя очаровательная секретарша, — сказал Манак с лукавой усмешкой, и Ланту улыбнулся ему в ответ.
Уже много лет старый священник докучал адмиралу вопросами о том, когда же тот наконец женится, как того требует Святая Мать-Земля!
Впрочем, Манак тут же посерьезнел.
— Ты прав. Даже за вычетом жертв карательных операций, на Новых Гебридах казнят слишком много жителей. Если твоя информация верна — а я в этом не сомневаюсь, — мы уже уничтожили почти тринадцать процентов местного населения. Такими методами в истинную веру никого не обратить.
Ланту энергично закивал.
— Однако ты, возможно, не знаешь, — продолжал Манак, — что мы пока обратили в истинную веру, а точнее, якобы в нее обратили меньше пяти процентов местных жителей. Это просто ни в какие ворота не лезет! Я думал, что язычники будут хотя бы притворяться, что приняли веру Святой Матери-Земли, чтобы избежать казни.
— Это упрямый народ, Святой Отец, — негромко сказал Ланту.
— Так-то оно так, но все равно я очень обеспокоен.
— Святой Отец, — осторожно начал Ланту, — мне кажется, что инквизиция проявила, так сказать, излишнее рвение, по крайней мере в вопросе карательных мер.
— Ты, конечно, имеешь в виду пытки, — с горечью Уточнил Манак, и у Ланту немного отлегло от сердца. Он начал узнавать прежнего Манака, которого глубоко уважал. — Не следует дурно говорить о покойниках и особенно о мучениках во славу Святой Матери-Земли, но без чужой подсказки Танюк не был способен принять ни одного правильного решения.
— Я не был знаком с архиепископом…
— Ты ничего не потерял, сын мой. Его вера была сильна, но он не отличался терпимостью. Крестовый Поход — одно, а истребление язычников из-за чувства собственной беспомощности — совсем другое. А именно этим сейчас и занимается здесь инквизиция. Если язычников не удастся вернуть в лоно Святой Матери-Земли, у нас может не оказаться иного выбора, но сейчас у инквизиции было бы намного больше новообращенных, приди она сюда не с мечом, а с любовью. Кроме того, в каких бы гнусных отступников ни превратились эти несчастные, это все же народ Святого Посланника. Хотя бы из любви к нему мы должны постараться вернуть их в истинную веру.
— Я с вами согласен, Святой Отец, но полагаю, что наша проблема не просто в том, чтобы, как вы говорите, вернуть их в истинную веру.
— Что ты имеешь в виду?
— Святой Отец! — начал Ланту, очень тщательно подбирая слова. — С момента прибытия я изучаю все базы данных на этой планете. В них много говорится о Святой Матери-Земле, но лишь как о другом мире, откуда родом предки всех местных жителей. Там нет ничего о ее божественной сущности. Может, язычники говорят правду, утверждая, что ничего не знают об истинной вере и, уж конечно, никогда не отрекались от нее?
— Разумеется, они говорят правду, — с легким удивлением ответил Манак. — Я думал, ты сам все понимаешь, сын мой. Здесь повсюду видна рука Хана-Сатаны. Он искоренил все упоминания об истинной вере.
— Но, Святой Отец, — осторожно продолжал Ланту, — я не нахожу в базах данных никаких пробелов или противоречий. Неужели столь важную вещь в жизни народа, как целое вероучение, можно искоренить из его истории так, чтобы от нее не осталось ни малейшего следа?
— Ланту, эту планету колонизовали через десять лет после того, как отступники подписали договор в системе Тихо. Поверь мне, совсем нетрудно стереть все упоминания об истинной вере из колониальной базы данных и не допустить, чтобы они когда-нибудь в ней снова возникли.
Когда мы освободим Святую Мать-Землю, мы найдем там предостаточно упоминаний об истинной вере.
Манак говорил так убежденно, что Ланту оставалось только кивнуть. Впрочем, непоколебимая уверенность капеллана насторожила адмирала. Церковь всегда ревностно защищала свою паству от малейших ростков ереси. Вот почему доступ к Священному Бортовому Журналу в компьютерах «Бегущей среди звезд» был строго ограничен. Однако уверенность Манака говорила еще кое о чем. А что если он знал о том, как просто манипулировать базами данных, потому что уже…
Ланту тут же отогнал эту кощунственную мысль.
— Возвращаясь к нашему разговору, — продолжал Манак. — Я собираюсь расформировать батальоны смерти, хотя Хуарку это ужасно не понравится. И я намереваюсь сократить количество казней в лагерях вдвое по сравнению с тем, что было при Танюке. А это не понравится Шамару. Еще больше ему не понравится, когда я отправлю в его лагеря капелланов-инспекторов, чтобы они не допускали необоснованного применения пыток и следили за количеством казней. У Хуарка с Шамаром есть влиятельные друзья в Синоде. Поэтому-то мне и нужна твоя поддержка.
— Разумеется, я поддержу вас. Чем я могу вам помочь?
— Ты должен делать вид, что все идет как надо, — серьезно сказал Манак. — Я обосновываю свои действия военной необходимостью, указывая, что свертывание «карательных мер» и сокращение казней лишит террористов мотивов для вооруженного сопротивления.
— Понятно! — Ланту задумчиво почесал свою продолговатую морду. — Но мне кажется, что так просто они оружия не сложат.
— Знаю. Зато, может быть, тем временем увеличится число новообращенных. А ничего другого мне и не нужно.
— Понятно, — повторил Ланту, с уважением взглянув на капеллана. — А если мне к тому же удастся провести парочку успешных боевых операций…
— Вот именно, сын мой, — сказал Манак и улыбнулся Ланту.
— Елки-моталки! — Ангус МакРори бросился ничком на землю. Прямо у него над головой пронесся очередной автожир, совсем рядом вверх по склону с ревом, напоминавшим брачные крики квазибегемотов, продиралась сквозь кустарник колонна бронетранспортеров, а по проложенной ими дороге тарахтели пехотные мотоциклы.
— Согласна с предыдущим оратором, — пробормотала Кэтрин, осторожно приподнялась и взглянула на склон. — По-моему, они еще не добрались до нашего сборного пункта.
— Пусть не торопятся! — Ангус вынул бронебойный заряд из гранатомета и вставил на его место зажигательную гранату.
Бронетранспортеру ее вполне хватит, если, конечно, попасть между защитными отражателями у него на броне!
Густые облака дыма у подножия склона поднимались там, где раньше стоял фиванский лагерь смерти. Ангусу оставалось надеяться, что освобожденные заложники успели унести ноги. Помощники партизан уже ждали беглецов, чтобы тайно провести их на заброшенные фермы за пределами оккупированных зон, где они будут в безопасности, если, конечно, сумеют добраться туда!
Сила и быстрота реакции фиванцев на этот удар партизан ошарашила Ангуса. У них было по меньшей мере две роты, возникшие невесть откуда еще до того, как партизаны отошли на пятнадцать километров от уничтоженного лагеря. Слава Богу, что один из скалистых отрогов Грампианских гор подходит здесь к самому морю!..
Ангус услышал в воздухе свист, поднял голову и увидел, как к неуклюжему автожиру несется захваченная партизанами у фиванцев зенитная ракета. Ее дистанционный взрыватель сработал рядом с машиной. Из левого двигателя валил дым, и автожир боком шел на снижение.
«Тут нет солнечных полянок, чтобы посадить вашу корягу!» — злорадно подумал Ангус.
Впрочем, ему тут же стало не до смеха, когда прямо на зенитный расчет партизан спикировал бронированный штурмовой вертолет. Он дал залп из бортовых ракетных установок, и в воздухе замелькали трассирующие пули. Потом вертолет резко ушел вверх, и между разнесенными в щепки стволами деревьев поднялось оранжевое зарево напалма.
Если только партизанам-зенитчикам не сопутствовало невероятное везение, им точно пришел конец. Ангус не сомневался, что новые мощные силы быстрого реагирования фиванцев еще попортят немало крови.
— Ну ладно! Давай двигай! — вздохнул Ангус, махнул Кэтрин, а сам остался лежать, прикрывая ее отход. Девушка перебежала за следующее прикрытие. Ангус встал и не спеша потрусил за ней.
Это все штучки нового «павианьего» начальника по имени Ланту! Фиванские радисты наконец научились элементарным мерам предосторожности — наверняка у того же проклятого Ланту! — но бойцы Сопротивления по-прежнему перехватывали достаточно сообщений, чтобы знать, с кем теперь имеют дело.
«Надо прикинуть, как бы отправить этого Ланту вслед за их попом!» — подумал Ангус, шлепнувшись за поваленное дерево, чтобы из-за его ствола прикрывать отход Кэтрин.
Кровь воинов
— Дело в том, что они наносят удары в основном по военным объектам и с тактической точки зрения действуют безукоризненно. У них мало тяжелого снаряжения, и благодаря этому они быстро перемещаются по пересеченной местности. На данный момент половина их оружия — трофейная. Каждый раз, отправляя отделение или взвод пехотинцев на помощь гвардейцам Синода, я, можно сказать, вооружаю отделение или взвод противника! — с горечью добавил Фраймак.
— Я понимаю вас, полковник, но не забывайте, что мы находимся здесь, чтобы защищать Церковь.
Полковник кивнул, и Ланту отложил нож для бумаг.
— Вы не думали о том, чтобы перенести наши объекты подальше от гор?
— Это невозможно. Ширина прибрежной полосы не более двухсот километров. К тому же она покрыта густыми лесами, в которых растут совершенно невероятные деревья. Остролистный дуб имеет высоту более девяноста метров, а его листва настолько густа, что не пропускает лучи термических сканеров. У партизан нет тяжелого снаряжения, которое испускало бы электронные сигналы. Магнитные детекторы тоже не помогают. Небольшие группы партизан пробираются между деревьями, собираются в определенном месте, наносят удар по выбранной цели и снова исчезают. Пытаться поймать их — все равно что с завязанными глазами ловить рыбу в мутной воде.
Ланту прекрасно понимал полковника, страшно расстроенного тем, что партизаны водят его за нос, как зеленого первогодка. Покойный архиепископ распылил немногочисленные подразделения фиванской армии по всем Новым Гебридам, и террористы — то есть партизаны, поправил самого себя Ланту, вспомнив замечание полковника, — перехватили у них инициативу. Фраймаку остается только огрызаться, получив очередной пинок под зад!
— Полагаю, у них есть базы. Мы не можем их обнаружить?
— Полковник гвардии Синода Хуарк уже поднимал этот вопрос, — уныло ответил Фраймак. — К сожалению, это невозможно. В горах полно пещер и глубоких ущелий. У нас недостаточно сканирующих спутников. Нам известно далеко не все из того, что происходит в долинах, не говоря уже о пещерах под тридцатью-сорока метрами гранита.
— Полковник Хуарк тоже об этом говорил? — удивился Ланту. Полковник гвардии Синода, встречавший его у трапа космического челнока, не произвел на адмирала впечатления талантливого стратега.
— Так точно, — уныло отрапортовал Фраймак. — Насколько я знаю, он предложил провести ядерную бомбардировку горной местности.
«Вот это уже похоже на правду! — подумал Ланту. — До такого мог додуматься только гвардеец Синода. Как это он еще не предложил накрыть все Новые Гебриды бомбовым ковром?!»
Ланту хотел было поделиться этой мыслью с Фраймаком, но опять передумал. К чему пытаться заронить в душу полковника зерно сомнения?! Кроме того, у Фраймака было такое лицо, словно он как раз хотел признаться в том, что любимый тактический прием Хуарка именно ковровое бомбометание.
— Я полагаю, — сказал Ланту, — что, рационально используя силы, мы сможем справиться с партизанами, не прибегая к столь радикальным мерам.
— Совершенно верно, господин адмирал первого ранга! Услышав облегчение в голосе Фраймака, Ланту не удержался и улыбнулся:
— Ну вот и отлично! Полагаю, в первую очередь мы уведомим полковника Хуарка о том, что охрана лагерей является исключительно его обязанностью. Соберите в одно место всех ваших людей и организуйте из них несколько отрядов быстрого реагирования численностью до батальона. Затем разработайте схему дислокации, позволяющую им в кратчайшие сроки прибывать на наши военные объекты.
— Слушаюсь!
Полковник замолчал. Было видно, что ему очень хочется что-то сказать, но он не решается.
Через несколько секунд Фраймак все-таки собрался с духом и заговорил:
— Господин адмирал первого ранга, я полностью согласен с предложенными вами мерами, но считаю своим долгом указать на то, что они создадут нам серьезные трудности. По крайней мере поначалу.
— Почему?
— Дело в том что гвардейцы Синода… Ну, в общем, они не очень хорошие бойцы, а партизаны ненавидят их лютой ненавистью. Особенно тех, кто служит в батальонах смерти.
— В каких батальонах? — еле слышно спросил Ланту, и Фраймак судорожно сглотнул.
— В батальонах смерти. Это такие особые подразделения.
— Я понимаю… И в чем же состоят их особые задачи?
— Они проводят карательные операции, — пряча глаза, ответил Фраймак.
— Карательные операции? — мрачно переспросил Ланту.
— Так точно. Это такие ответные меры…
Ланту задумчиво пошевелил пальцами, приглашая полковника продолжать.
— Дело в том, что партизаны стараются наносить удары по военным объектам рядом с лагерями, где в последнее время казнили наибольшее число новогебридцев. При этом партизаны пленных не берут! Вот поэтому-то полковник гвардии Синода Хуарк и отец Шамар организовали батальоны смерти. Каждый раз, когда по нам наносят удар, они берут заложников или целый поселок, жители которого еще не на перевоспитании, ну и… уничтожают их.
Лапту закрыл глаза. А он тут твердит о защите Церкви! Разве батальоны смерти могут быть угодны Святой Матери-Земле?! Несколько мгновений он неподвижно сидел с закрытыми глазами.
— Полковник Фраймак, вы подчиняетесь мне, а не полковнику Хуарку и будете выполнять мои приказания. Разместите отряды быстрого реагирования так, чтобы они прикрывали наши военные и гражданские объекты, а батальонам смерти придется самим позаботиться о своей безопасности.
— Слушаюсь!
Полковник с мрачным удовлетворением взглянул в глаза адмиралу, браво отдал честь и удалился.
Ланту посмотрел на закрывшуюся за Фраймаком дверь и покачал головой. Подумать только! Батальоны смерти! Неудивительно, что на этой планете творится черт знает что!
Лишь много позже до Ланту дошло, что полковник Фраймак ни разу не назвал обитателей Новых Гебрид язычниками.
— Господин адмирал первого ранга!
Ланту услышал приятный мелодичный голос своей секретарши и улыбнулся. Среди фиванок Ханата считалась высокой. Ее голова доходила адмиралу почти до груди. Ланту сразу понял, что именно благодаря ей дела в его управлении идут как по маслу. В Ханате любопытным образом сочетались современная деловитость и традиционная скромность.
— Слушаю вас, Ханата!
— Старший военный капеллан уже десять минут ждет вас у себя.
— Что?! — Ланту взглянул на хронометр и состроил гримасу. — Хан-Сатана!.. Простите! — автоматически извинился он, и Ханата звонко рассмеялась. — К счастью, мы с капелланом давно знаем друг друга. Надеюсь, он не поставит меня к стенке за опоздание. По крайней мере пока.
Ланту встал и с недовольным видом нацепил ремень с кобурой. Ну что это за жизнь, когда в собственном штабе приходится ходить с оружием!
— И не забудьте, что в полтретьего у вас встреча с полковником Хуарком, — заботливо напомнила адмиралу Ханата.
— О таком, пожалуй, забудешь! — Ланту не давал себе труда скрывать от Ханаты свое отношение к Хуарку. — Вы передали капеллану цифры, которые я вам сообщил?
— Да, — ответила Ханата и содрогнулась. Вот поэтому-то Ланту и не пытался скрывать от нее, что презирает полковника гвардии Синода. — Знаете, а ведь Хуарк расстрелял на двенадцать процентов больше новогебридцев, чем архиепископ Танюк.
— Святая Мать-Земля! — пробормотал Ланту. — Хорошо, я еще раз изучу эти цифры, когда вернусь. Пока меня не будет, скопируйте их мне в компьютер.
— Будет сделано! — Ханата протянула руку и поправила на Ланту ремень с пистолетом. — Ну вот! Теперь у меня самый хорошенький начальник на всей планете!
Ланту широко улыбнулся и, мурлыча песенку, вышел из кабинета.
— Садись, — приказал Манак, и адмирал плюхнулся в кресло. Кобура зацепилась за подлокотник, и он долго бранился, высвобождая ее, — Спокойно, сын мой! Спокойно!
От доброй улыбки Манака Ланту полегчало. После приговора Синода старый капеллан долго отмалчивался и с угрюмым видом прятался по углам. Даже теперь его глаза чаще всего были пустыми и безжизненными. Иногда адмирал с тревогой думал, что жизненные силы вот-вот оставят старика. Ланту еще в младенчестве остался сиротой, и военный капеллан вырастил его как собственного сына. Нынешнее состояние Манака лишь усугубляло тревогу адмирала.
— Извините, Святой Отец, — сказал он, потом отцепил пистолет и облегченно вздохнул. — Святая Мать-Земля! Как я ненавижу эту штуковину!
— А я! — Манак нахмурился и огляделся по сторонам. Они сидели в бывшем кабинете архиепископа Танюка. Военный капеллан переделал его некогда роскошную обстановку в соответствии со своим спартанским вкусом, и теперь Ланту чувствовал себя здесь гораздо уютнее.
— Я получил постановление Синода, — продолжал Манак. — Они согласились — по крайней мере временно — назначить меня исполняющим обязанности новогебридского архиепископа. — Капеллан хмыкнул: — Пожалуй, остальные епископы не очень-то рвались на эту должность.
— Могу их понять, — сказал Ланту, стараясь, чтобы его замечание прозвучало не слишком язвительно.
— К сожалению, я тоже. Однако из этого вытекает, что теперь общие направления нашей работы определяю я. Именно об этом мне и хочется с тобой поговорить. Полковник Хуарк и отец Шамар протестуют против твоего плана дислокации наших подразделений.
— Меня это не удивляет, Святой Отец. Но если они хотят раз и навсегда положить конец нападениям, а не просто огрызаться в ответ на них!..
— Спокойно, сын мой. Я прекрасно тебя знаю и не сомневаюсь в правильности твоих решений… Но кое-кто думает иначе! — Лицо капеллана на мгновение исказила недовольная гримаса, но он тряхнул головой и улыбнулся: — Я сказал им, что полностью поддерживаю тебя. И надеюсь, что в ответ ты поддержишь меня.
— Каким образом, Святой Отец?
— Я ознакомился с цифрами, которые мне передала твоя очаровательная секретарша, — сказал Манак с лукавой усмешкой, и Ланту улыбнулся ему в ответ.
Уже много лет старый священник докучал адмиралу вопросами о том, когда же тот наконец женится, как того требует Святая Мать-Земля!
Впрочем, Манак тут же посерьезнел.
— Ты прав. Даже за вычетом жертв карательных операций, на Новых Гебридах казнят слишком много жителей. Если твоя информация верна — а я в этом не сомневаюсь, — мы уже уничтожили почти тринадцать процентов местного населения. Такими методами в истинную веру никого не обратить.
Ланту энергично закивал.
— Однако ты, возможно, не знаешь, — продолжал Манак, — что мы пока обратили в истинную веру, а точнее, якобы в нее обратили меньше пяти процентов местных жителей. Это просто ни в какие ворота не лезет! Я думал, что язычники будут хотя бы притворяться, что приняли веру Святой Матери-Земли, чтобы избежать казни.
— Это упрямый народ, Святой Отец, — негромко сказал Ланту.
— Так-то оно так, но все равно я очень обеспокоен.
— Святой Отец, — осторожно начал Ланту, — мне кажется, что инквизиция проявила, так сказать, излишнее рвение, по крайней мере в вопросе карательных мер.
— Ты, конечно, имеешь в виду пытки, — с горечью Уточнил Манак, и у Ланту немного отлегло от сердца. Он начал узнавать прежнего Манака, которого глубоко уважал. — Не следует дурно говорить о покойниках и особенно о мучениках во славу Святой Матери-Земли, но без чужой подсказки Танюк не был способен принять ни одного правильного решения.
— Я не был знаком с архиепископом…
— Ты ничего не потерял, сын мой. Его вера была сильна, но он не отличался терпимостью. Крестовый Поход — одно, а истребление язычников из-за чувства собственной беспомощности — совсем другое. А именно этим сейчас и занимается здесь инквизиция. Если язычников не удастся вернуть в лоно Святой Матери-Земли, у нас может не оказаться иного выбора, но сейчас у инквизиции было бы намного больше новообращенных, приди она сюда не с мечом, а с любовью. Кроме того, в каких бы гнусных отступников ни превратились эти несчастные, это все же народ Святого Посланника. Хотя бы из любви к нему мы должны постараться вернуть их в истинную веру.
— Я с вами согласен, Святой Отец, но полагаю, что наша проблема не просто в том, чтобы, как вы говорите, вернуть их в истинную веру.
— Что ты имеешь в виду?
— Святой Отец! — начал Ланту, очень тщательно подбирая слова. — С момента прибытия я изучаю все базы данных на этой планете. В них много говорится о Святой Матери-Земле, но лишь как о другом мире, откуда родом предки всех местных жителей. Там нет ничего о ее божественной сущности. Может, язычники говорят правду, утверждая, что ничего не знают об истинной вере и, уж конечно, никогда не отрекались от нее?
— Разумеется, они говорят правду, — с легким удивлением ответил Манак. — Я думал, ты сам все понимаешь, сын мой. Здесь повсюду видна рука Хана-Сатаны. Он искоренил все упоминания об истинной вере.
— Но, Святой Отец, — осторожно продолжал Ланту, — я не нахожу в базах данных никаких пробелов или противоречий. Неужели столь важную вещь в жизни народа, как целое вероучение, можно искоренить из его истории так, чтобы от нее не осталось ни малейшего следа?
— Ланту, эту планету колонизовали через десять лет после того, как отступники подписали договор в системе Тихо. Поверь мне, совсем нетрудно стереть все упоминания об истинной вере из колониальной базы данных и не допустить, чтобы они когда-нибудь в ней снова возникли.
Когда мы освободим Святую Мать-Землю, мы найдем там предостаточно упоминаний об истинной вере.
Манак говорил так убежденно, что Ланту оставалось только кивнуть. Впрочем, непоколебимая уверенность капеллана насторожила адмирала. Церковь всегда ревностно защищала свою паству от малейших ростков ереси. Вот почему доступ к Священному Бортовому Журналу в компьютерах «Бегущей среди звезд» был строго ограничен. Однако уверенность Манака говорила еще кое о чем. А что если он знал о том, как просто манипулировать базами данных, потому что уже…
Ланту тут же отогнал эту кощунственную мысль.
— Возвращаясь к нашему разговору, — продолжал Манак. — Я собираюсь расформировать батальоны смерти, хотя Хуарку это ужасно не понравится. И я намереваюсь сократить количество казней в лагерях вдвое по сравнению с тем, что было при Танюке. А это не понравится Шамару. Еще больше ему не понравится, когда я отправлю в его лагеря капелланов-инспекторов, чтобы они не допускали необоснованного применения пыток и следили за количеством казней. У Хуарка с Шамаром есть влиятельные друзья в Синоде. Поэтому-то мне и нужна твоя поддержка.
— Разумеется, я поддержу вас. Чем я могу вам помочь?
— Ты должен делать вид, что все идет как надо, — серьезно сказал Манак. — Я обосновываю свои действия военной необходимостью, указывая, что свертывание «карательных мер» и сокращение казней лишит террористов мотивов для вооруженного сопротивления.
— Понятно! — Ланту задумчиво почесал свою продолговатую морду. — Но мне кажется, что так просто они оружия не сложат.
— Знаю. Зато, может быть, тем временем увеличится число новообращенных. А ничего другого мне и не нужно.
— Понятно, — повторил Ланту, с уважением взглянув на капеллана. — А если мне к тому же удастся провести парочку успешных боевых операций…
— Вот именно, сын мой, — сказал Манак и улыбнулся Ланту.
— Елки-моталки! — Ангус МакРори бросился ничком на землю. Прямо у него над головой пронесся очередной автожир, совсем рядом вверх по склону с ревом, напоминавшим брачные крики квазибегемотов, продиралась сквозь кустарник колонна бронетранспортеров, а по проложенной ими дороге тарахтели пехотные мотоциклы.
— Согласна с предыдущим оратором, — пробормотала Кэтрин, осторожно приподнялась и взглянула на склон. — По-моему, они еще не добрались до нашего сборного пункта.
— Пусть не торопятся! — Ангус вынул бронебойный заряд из гранатомета и вставил на его место зажигательную гранату.
Бронетранспортеру ее вполне хватит, если, конечно, попасть между защитными отражателями у него на броне!
Густые облака дыма у подножия склона поднимались там, где раньше стоял фиванский лагерь смерти. Ангусу оставалось надеяться, что освобожденные заложники успели унести ноги. Помощники партизан уже ждали беглецов, чтобы тайно провести их на заброшенные фермы за пределами оккупированных зон, где они будут в безопасности, если, конечно, сумеют добраться туда!
Сила и быстрота реакции фиванцев на этот удар партизан ошарашила Ангуса. У них было по меньшей мере две роты, возникшие невесть откуда еще до того, как партизаны отошли на пятнадцать километров от уничтоженного лагеря. Слава Богу, что один из скалистых отрогов Грампианских гор подходит здесь к самому морю!..
Ангус услышал в воздухе свист, поднял голову и увидел, как к неуклюжему автожиру несется захваченная партизанами у фиванцев зенитная ракета. Ее дистанционный взрыватель сработал рядом с машиной. Из левого двигателя валил дым, и автожир боком шел на снижение.
«Тут нет солнечных полянок, чтобы посадить вашу корягу!» — злорадно подумал Ангус.
Впрочем, ему тут же стало не до смеха, когда прямо на зенитный расчет партизан спикировал бронированный штурмовой вертолет. Он дал залп из бортовых ракетных установок, и в воздухе замелькали трассирующие пули. Потом вертолет резко ушел вверх, и между разнесенными в щепки стволами деревьев поднялось оранжевое зарево напалма.
Если только партизанам-зенитчикам не сопутствовало невероятное везение, им точно пришел конец. Ангус не сомневался, что новые мощные силы быстрого реагирования фиванцев еще попортят немало крови.
— Ну ладно! Давай двигай! — вздохнул Ангус, махнул Кэтрин, а сам остался лежать, прикрывая ее отход. Девушка перебежала за следующее прикрытие. Ангус встал и не спеша потрусил за ней.
Это все штучки нового «павианьего» начальника по имени Ланту! Фиванские радисты наконец научились элементарным мерам предосторожности — наверняка у того же проклятого Ланту! — но бойцы Сопротивления по-прежнему перехватывали достаточно сообщений, чтобы знать, с кем теперь имеют дело.
«Надо прикинуть, как бы отправить этого Ланту вслед за их попом!» — подумал Ангус, шлепнувшись за поваленное дерево, чтобы из-за его ствола прикрывать отход Кэтрин.
Кровь воинов
Все осталось позади: удар электромагнитной катапульты, легкая дурнота в момент расставания с искусственной силой тяжести, головокружительный переход сквозь энергетическое поле, мгновения дезориентации в пустоте космического пространства, знакомый рывок двигателя, управлявшего ускорениями и мгновенными поворотами космического истребителя. Ктаар'Зартан потянулся, насколько ему позволяла спроектированная в расчете на человека кабина, потом постепенно расслабился и с довольным видом протяжно зашипел.
Несколько месяцев назад люди модифицировали кабину его истребителя так, чтобы там было удобно Ктаару в его орионском скафандре. Он совершил на этой машине так много тренировочных вылетов в Редвинге, что теперь она слушалась его, как часть собственного тела. Ему не нужен был «прямой автоматический интерфейс управления», который уже несколько веков старательно разрабатывали орионские и — как это ни было смешно Ктаару — земные специалисты, неспособные побороть в нем «досадные маленькие недоработки», которые в условиях реального боя тут лее погубили бы любого пилота.
При этой мысли Ктаар, совсем как человек, возмущенно фыркнул, а потом издал пронзительный визг, на который не было способно ни одно человеческое существо. Он согласится летать с этим интерфейсом не раньше, чем один из тупых «дорошкол'мизохарлешей», с энтузиазмом пропагандирующих это электронное устройство, согласится рискнуть собственной шкурой, лично опробовав его в бою! Да и в этом случае ласково поглаживавший штурвал Ктаар постарался бы отвертеться от этой автоматической системы. Что может сравниться с ощущением того, как маленькая быстроходная машина повинуется любому движению твоей когтистой руки! А какое удовольствие он скоро получит, умерщвляя убийц своего двоюродного брата! Даже люди — по крайней мере некоторые из них — в состоянии это понять!
Ох уж эти люди! Ктаар прищелкнул языком. (Так орионцы выражают те чувства, при которых люди грустно покачивают головами.) Кто их поймет! Он видел их в бою и сурово отчитает любого молокососа из своего клана, осмелившегося назвать их «шофаками». Да что там — отчитает, он просто всыплет ему по первое число! И все-таки понять людей с их противоречивой моралью и с их удручающей склонностью предаваться иллюзиям положительно невозможно! Говард Андерсон однажды процитировал Ктаару слова одного землянина, сказавшего: «Узрев врага, мы узнали в нем себя». Мудрые слова! Человечество — раса, раздираемая бесконечными внутренними противоречиями, которые в то же время дарят ей источник удивительной жизнеспособности и тягу к прогрессу… Народ Зеерлику'Валханайи прекрасно понимает, что он собой представляет. Он видит Вселенную такой, какая она есть! Неразумные поступки орионцев проистекают из их неспособности побороть свою природу и заставить себя хладнокровно взвешивать все «за» и «против», а не из-за склонности видеть окружающий мир совершенно невероятным образом и планировать свои действия исходя из этой ложной картины. Конечно, и среди землян есть исключения, например Иван Антонов!
Было и еще одно препятствие, не позволявшее народу Зеерлику'Валханайи испытывать симпатию к людям, о котором ни один воспитанный орионец не стал бы говорить вслух. Ктаар же вообще был космополитом и давно научился преодолевать чувство физического отвращения, естественное для любого нормального существа при виде людей. Какие они мерзкие на вид! Хоть бы у них вообще не росло волос! Редкая растительность, торчащая у них на теле пучками, кажется положительно нездоровой. Ладно, им хватает ума прикрывать свои тела тканью… Да и то не всегда!
Ктаар узнал, что еще во времена научно-технической революции земляне побороли стыд перед обнаженным телом.
«По крайней мере, большинство из них побороло», — поправил себя Ктаар, вновь поразившись невероятному количеству несхожих систем ценностей, существующих среди людей. С ума сойти! Каждый раз, когда ему казалось, что он вот-вот поймет, что представляют собой люди, он обнаруживал противоречия на каком-то новом уровне чудовищной смеси культур, из которых состоит человечество. Ктаар до сих пор не мог понять, как люди сами во всем этом не путаются и как вообще разумные существа могут так жить. А ведь те из людей, которые отказались от традиционного религиозного представления о непристойности обнаженного тела, умудряются этим гордиться! Почему?!
Отвратительнее всего были плоские, как блин, человеческие лица. Глаза и рты, окруженные омерзительно влажной на вид абсолютно голой кожей, тоже не вызывали ничего, кроме отвращения. Человеческие существа мужского пола, подчиняясь требованиям господствующей моды, извращенным образом усугубляли свое уродство, сбривая растительность у себя на лице.
Впрочем, надо отдать людям должное! Не понимая собственной непривлекательности, они все-таки признавали красоту орионцев, которая, по мнению Ктаара, не могла ускользнуть от глаз любого существа, не лишенного чувства прекрасного. Впрочем, Ктаар был поражен, узнав, что положительная реакция людей на облик орионцев отчасти объясняется внешним сходством народа Зеердику'Валханайи с какими-то милыми и ласковыми домашними животными с прародины Земли!
Ктаар отогнал эти мысли и вывел истребитель на позицию, отведенную ему в строю штурмовой группы.
Чрезмерное внимание к своей внешности — ребячество, от которого большинство орионцев с трудом избавляется лишь в зрелом возрасте!
Ктаар подумал, что такое существо, как Иван Антонов, вызывало бы у него восхищение в любом обличье, и вспомнил о штабном совещании, благодаря которому он и оказался в кабине истребителя…
— Нет, адмирал Беренсон, — отрезал Антонов, — давайте больше не будем об этом. Разведывательные роботы обнаружили, что узел пространства стерегут только легкие корабли. Там нет ничего мощнее линейных крейсеров. Мы используем беспилотные носители стратегических ракет только для атаки на узел пространства, защищенный тяжелыми единицами противника.
— Осмелюсь заметить, — сказал командующий легкими авианосцами Второго флота, не обнаруживая ни малейших признаков робости, — что, прежде чем добраться до такого узла пространства, нам надо с боем пройти всю беззвездную систему QR-107. Не обещаю, что мои корабли внесут достойный вклад в это сражение после потерь, которые они неизбежно понесут, при нынешнем плане использования наших вооружений. — Беренсон набрал побольше воздуха в грудь: — Господин адмирал, я считаю, что надо использовать все имеющееся оружие. Как вы сами упомянули, мы точно знаем, какие фиванские корабли ожидают нас по ту сторону узла пространства. Такая ситуация идеальна для использования беспилотных носителей стратегических ракет, так как мы можем запрограммировать ракеты на поражение конкретных целей.
Несколько месяцев назад люди модифицировали кабину его истребителя так, чтобы там было удобно Ктаару в его орионском скафандре. Он совершил на этой машине так много тренировочных вылетов в Редвинге, что теперь она слушалась его, как часть собственного тела. Ему не нужен был «прямой автоматический интерфейс управления», который уже несколько веков старательно разрабатывали орионские и — как это ни было смешно Ктаару — земные специалисты, неспособные побороть в нем «досадные маленькие недоработки», которые в условиях реального боя тут лее погубили бы любого пилота.
При этой мысли Ктаар, совсем как человек, возмущенно фыркнул, а потом издал пронзительный визг, на который не было способно ни одно человеческое существо. Он согласится летать с этим интерфейсом не раньше, чем один из тупых «дорошкол'мизохарлешей», с энтузиазмом пропагандирующих это электронное устройство, согласится рискнуть собственной шкурой, лично опробовав его в бою! Да и в этом случае ласково поглаживавший штурвал Ктаар постарался бы отвертеться от этой автоматической системы. Что может сравниться с ощущением того, как маленькая быстроходная машина повинуется любому движению твоей когтистой руки! А какое удовольствие он скоро получит, умерщвляя убийц своего двоюродного брата! Даже люди — по крайней мере некоторые из них — в состоянии это понять!
Ох уж эти люди! Ктаар прищелкнул языком. (Так орионцы выражают те чувства, при которых люди грустно покачивают головами.) Кто их поймет! Он видел их в бою и сурово отчитает любого молокососа из своего клана, осмелившегося назвать их «шофаками». Да что там — отчитает, он просто всыплет ему по первое число! И все-таки понять людей с их противоречивой моралью и с их удручающей склонностью предаваться иллюзиям положительно невозможно! Говард Андерсон однажды процитировал Ктаару слова одного землянина, сказавшего: «Узрев врага, мы узнали в нем себя». Мудрые слова! Человечество — раса, раздираемая бесконечными внутренними противоречиями, которые в то же время дарят ей источник удивительной жизнеспособности и тягу к прогрессу… Народ Зеерлику'Валханайи прекрасно понимает, что он собой представляет. Он видит Вселенную такой, какая она есть! Неразумные поступки орионцев проистекают из их неспособности побороть свою природу и заставить себя хладнокровно взвешивать все «за» и «против», а не из-за склонности видеть окружающий мир совершенно невероятным образом и планировать свои действия исходя из этой ложной картины. Конечно, и среди землян есть исключения, например Иван Антонов!
Было и еще одно препятствие, не позволявшее народу Зеерлику'Валханайи испытывать симпатию к людям, о котором ни один воспитанный орионец не стал бы говорить вслух. Ктаар же вообще был космополитом и давно научился преодолевать чувство физического отвращения, естественное для любого нормального существа при виде людей. Какие они мерзкие на вид! Хоть бы у них вообще не росло волос! Редкая растительность, торчащая у них на теле пучками, кажется положительно нездоровой. Ладно, им хватает ума прикрывать свои тела тканью… Да и то не всегда!
Ктаар узнал, что еще во времена научно-технической революции земляне побороли стыд перед обнаженным телом.
«По крайней мере, большинство из них побороло», — поправил себя Ктаар, вновь поразившись невероятному количеству несхожих систем ценностей, существующих среди людей. С ума сойти! Каждый раз, когда ему казалось, что он вот-вот поймет, что представляют собой люди, он обнаруживал противоречия на каком-то новом уровне чудовищной смеси культур, из которых состоит человечество. Ктаар до сих пор не мог понять, как люди сами во всем этом не путаются и как вообще разумные существа могут так жить. А ведь те из людей, которые отказались от традиционного религиозного представления о непристойности обнаженного тела, умудряются этим гордиться! Почему?!
Отвратительнее всего были плоские, как блин, человеческие лица. Глаза и рты, окруженные омерзительно влажной на вид абсолютно голой кожей, тоже не вызывали ничего, кроме отвращения. Человеческие существа мужского пола, подчиняясь требованиям господствующей моды, извращенным образом усугубляли свое уродство, сбривая растительность у себя на лице.
Впрочем, надо отдать людям должное! Не понимая собственной непривлекательности, они все-таки признавали красоту орионцев, которая, по мнению Ктаара, не могла ускользнуть от глаз любого существа, не лишенного чувства прекрасного. Впрочем, Ктаар был поражен, узнав, что положительная реакция людей на облик орионцев отчасти объясняется внешним сходством народа Зеердику'Валханайи с какими-то милыми и ласковыми домашними животными с прародины Земли!
Ктаар отогнал эти мысли и вывел истребитель на позицию, отведенную ему в строю штурмовой группы.
Чрезмерное внимание к своей внешности — ребячество, от которого большинство орионцев с трудом избавляется лишь в зрелом возрасте!
Ктаар подумал, что такое существо, как Иван Антонов, вызывало бы у него восхищение в любом обличье, и вспомнил о штабном совещании, благодаря которому он и оказался в кабине истребителя…
— Нет, адмирал Беренсон, — отрезал Антонов, — давайте больше не будем об этом. Разведывательные роботы обнаружили, что узел пространства стерегут только легкие корабли. Там нет ничего мощнее линейных крейсеров. Мы используем беспилотные носители стратегических ракет только для атаки на узел пространства, защищенный тяжелыми единицами противника.
— Осмелюсь заметить, — сказал командующий легкими авианосцами Второго флота, не обнаруживая ни малейших признаков робости, — что, прежде чем добраться до такого узла пространства, нам надо с боем пройти всю беззвездную систему QR-107. Не обещаю, что мои корабли внесут достойный вклад в это сражение после потерь, которые они неизбежно понесут, при нынешнем плане использования наших вооружений. — Беренсон набрал побольше воздуха в грудь: — Господин адмирал, я считаю, что надо использовать все имеющееся оружие. Как вы сами упомянули, мы точно знаем, какие фиванские корабли ожидают нас по ту сторону узла пространства. Такая ситуация идеальна для использования беспилотных носителей стратегических ракет, так как мы можем запрограммировать ракеты на поражение конкретных целей.