Вебер Дэвид Марк. Крестовый поход

   Ланту понимал, что своими действиями наносит ущерб партизанам, но не знал, насколько он серьезен. Явно не слишком! Доказательством тому служило уничтожение базы гвардейцев Синода в Новом Перте, из-за которого он, собственно говоря, и вылетел сегодня на охоту за партизанами. Впрочем, на жилища фиванцев партизаны в последнее время нападали всего два раза. Этого хватило, чтобы Манак убедился в правильности своего решения вести перевоспитание менее жесткими способами.
   Ланту откинулся в кресле, стал разглядывать верхушки деревьев и невесело усмехнулся. Он летает здесь в надежде прикончить нескольких партизан, чтобы у Манака был повод уничтожать меньше их соплеменников в лагерях инквизиции! У Святой Матери-Земли, в существовании которой Ланту в последнее время начал сомневаться, очень странное чувство юмора!
   Ангус МакРори сидел в не пропускающем тепловое излучение шатре, обливаясь потом, и смотрел в бинокль на автожир. У него был примитивный старый бинокль, не оснащенный электронными сканерами, излучение которых можно было бы засечь, и Ангус надеялся, что вооруженные «скорпионами» ребята из его отряда удержатся, не откроют огня и не обнаружат себя. Конечно, жизнь пяти-шести человек не очень высокая цена за сбитый летательный аппарат, напичканный датчиками и тяжелым оружием, но у Ангуса не было лишних бойцов.
   Он опустил бинокль и прикусил свой длинный ус. Новые фиванские методы борьбы с партизанами его сильно тревожили. За последние два месяца отряд Ангуса потерял пятьдесят одного бойца. Дивизия космического десанта их бы даже не заметила, но для партизан это был ощутимый удар. А еще у него в отряде было двадцать тяжело— и сорок легкораненых. Слава Богу, что полевой лазарет доктора МакБрайда, спрятанный в глубокой пещере, павианам не обнаружить!
   Партизаны из его отряда все еще возвращались маленькими группками с места схватки на сборный пункт. Теперь они могли бы поучить скрытному передвижению на местности спецназ космического десанта. Павианы засекут кого-нибудь из них, только если его людям страшно не повезет! Поэтому Ангус уже считал свой последний рейд удачным. Однако при этом он отдавал себе отчет в том, что Новый Перт был выбран им для нападения не потому, что имел большое стратегическое значение, а в связи с тем, что атака на него не была сопряжена с особыми трудностями. Ангус понимал, что у адмирала Ланту есть задачи поважнее защиты гвардейцев Синода, слишком тупых, чтобы постоять за себя, и, хотя Ангус с особым наслаждением истреблял эту наиболее гнусную разновидность павианьего рода, все это наводило его на невеселые мысли. Пройдет немного времени, и Ланту начнет использовать гвардейцев Синода в качестве приманки. А может, он уже это делает! Что-то уж больно быстро на этот раз появилась группа быстрого реагирования!
   Ангус отдавал должное своему противнику. До прибытия Ланту инициатива была в руках бойцов Сопротивления. Хотя Ангус никогда не рассчитывал единолично освободить родной мир, он намеревался не давать фиванцам ни минуты покоя до возвращения ВКФ Земной Федерации. Теперь же ему приходилось так тщательно планировать операции своего отряда, что захватчики тем временем могли вытворять в оккупированных зонах все, что им заблагорассудится.
   Нет, так не пойдет! Потери среди бойцов можно пополнить, но новичков приходится долго обучать, и у партизан мало оружия. Конечно, они и сегодня кое-что захватили у гвардейцев Синода в Новом Перте, но в скором времени им явно придется взять какой-нибудь склад оружия. А такие склады Ланту бережет как зеницу ока! Впрочем, павианы недавно отремонтировали разрушенный склад оружия в Мейдстоне, а там как раз течет речка под названием Новый Тей. Хорошо бы отвлечь какой-нибудь диверсией отряд быстрого реагирования из Найтсбриджа!..
   Ангус задумчиво нахмурился. Да, в принципе это возможно… Конечно, лучше бы прикончить самого Ланту, но на безрыбье…
   Адмирал Ланту утомленной походкой прошел к себе в кабинет, повесил на крючок бронекостюм и устало улыбнулся Ханате.
   — Ну как? — спросила она.
   — Иногда, — с чувством сказал Ланту, — я склонен согласиться с отцом Шамаром, который считает, что здесь не обошлось без самого Хана-Сатаны!
   — Значит, опять ничего, — сказала Ханата и налила адмиралу чашку горячего «чадана». Он с благодарным видом принял напиток, целомудренно чмокнул свою секретаршу в роговой щиток у нее на черепе и плюхнулся за стол.
   — Да! Ничего! Их командир знает свое дело.
   — А ведь среди людей, — теперь, как и полковник Фраймак, Ханата больше не называла новогебридцев «язычниками», — командиром партизан вполне может быть женщина.
   — Конечно… А тебе что, тоже хочется командовать отрядом?
   — Почему бы и нет? — ответила Ханата и рассмеялась. — Впрочем, я не смогла бы удержать винтовку. Наши женщины не такие рослые, как у них, но я уверена, что справилась бы со многими вещами не хуже любого мужчины.
   — Ну да… — неуверенно проговорил Ланту, обдумывая эту фантастическую гипотезу. — Конечно… Но…
   — Но Святая Мать-Земля желает, чтобы фиванские женщины рожали детей. Желательно сыновей для Крестового Похода, — язвительным тоном проговорила Ханата.
   — Знаешь, — очень серьезно сказал Ланту, — ты можешь говорить такие вещи мне, потому что мои люди ежедневно проверяют, нет ли у меня в кабинете подслушивающих устройств, но никогда не говори ничего подобного там, где это может услышать полковник Хуарк.
   — Хорошо! — Ханата наклонилась над письменным столом и стала деловито раскладывать на нем компьютерные записи. — Вот донесения, которые вы просили подобрать, господин адмирал первого ранга. И не забудьте, что в пятнадцать ноль-ноль у вас встреча со старшим военным капелланом.
   Ланту кивнул, и Ханата направилась было к двери, но ее остановил звук его голоса:
   — Знаешь, Ханата, я не сомневаюсь, что ты смогла бы делать множество вещей не хуже любого мужчины… А ты действительного этого хочешь?
   — Да, — не оборачиваясь, сказала Ханата. — Но хотеть мало.
   Она открыла дверь и вышла.
   — Как бы мне хотелось, — негромко проговорил Ланту, глядя на тихо закрывшуюся дверь, — чтобы твое желание сбылось.
   — …А вы ударите по складу горючего у залива МакИннеса! — Кэтрин МакДагал постучала кончиком штыка по ламинированной карте зон рыболовства Новых Гебрид и посмотрела прямо в глаза нахмурившемуся Таллоху МакЭндрю. — Обстреляйте бочки из миномета и уничтожьте ракетами караульное помещение. Ваша задача — наделать там побольше шума, чтобы батальон быстрого реагирования из Найтсбриджа бросился за вами в погоню. После этого закопайте минометы и ракетные установки, спрячьте всю амуницию и углубитесь в оккупированную зону. Не пытайтесь пробиваться к горам! Если все пройдет гладко, они бросятся искать вас именно там. Понятно?
   — Понятно-то понятно, да вот не нравится мне это. Если нам надо отвлечь этих уродов, давай ударим по ним вот здесь! — Таллох постучал по карте в одном месте еще дальше от Мейдстона, но Ангус покачал головой:
   — Нет, Таллох! Если павианы распускают свои батальоны смерти, мы не будем нападать на их жилища.
   — Ну и зря! — Таллох, как и сам Ангус, был простым прямолинейным новогебридским парнем. — Я знаю, что они прекратили карательные операции, но в лагерях-то наших по-прежнему убивают!
   — Это верно, да вот только казнят там куда реже, чем раньше, — вставила Кэтрин.
   — Это хорошо, Кэти, — согласился Таллох. — Но пока они убивают наших, я тоже буду их убивать.
   — Я тебя понимаю, Таллох, — негромко проговорил Ангус. — Но сегодня ты выполнишь мой приказ. А я пока пораскину мозгами, как нам лучше действовать дальше.
   С этими словами Ангус взглянул прямо в глаза Таллоху и смотрел в них, пока тот не кивнул ему в ответ.
   Лейтенант Дархан съежился в своем окопе. У него над головой просвистели еще четыре девяностомиллиметровые мины язычников. Они перелетели через стоянку автотранспорта и с характерным треском взорвались. Язычники стреляли из фиванского оружия с такой точностью, словно лейтенант сам обучал их обращению с этими минометами.
   Террористы хорошо знали расположение построек склада. Возможно, они тайно наблюдали за его строительством! Первые же ракеты поразили оба барака с радиостанциями и командный бронетранспортер с устройством для спутниковой связи. Капитан Кихар взлетел на воздух вместе с этим бронетранспортером, и теперь командовать обороной склада надо ему, Дархану! При этом лейтенант не знал, успел ли капитан перед смертью отправить сигнал о нападении. Впрочем, он прекрасно понимал, что с помощью маленьких коммуникационных устройств, оставшихся в его распоряжении, такой сигнал не подать.
   Двух имевшихся у него взводов было мало для защиты обширного периметра склада, а ракеты и мины язычников с дьявольской точностью уничтожали фиванское тяжелое оружие. Одному из пулеметных расчетов удалось изрешетить нескольких язычников-подрывников, слишком рано бросившихся к проволочному заграждению, но в тот же момент этот пулемет накрыло миной.
   В воздухе что-то зашипело. Лейтенант выругался и осторожно поднял голову. Над проволочным заграждением появились управляемые по проводам ракеты со штурмовыми зарядами, которые отделились от своих носителей и с оглушительным грохотом взорвались. Их взрывчатка не только смела проволоку, но и заставила сдетонировать закопанные в песок мины. В тот же миг минометы открыли огонь дымовыми и зажигательными минами. Перед фиванскими окопами повисло наполненное густым дымом марево, скрывшее проходы, образовавшиеся в заграждении.
   — Они подорвали заграждение в секторе «альфа»! — выкрикнул Дархан в коммуникационное устройство. — Резерв! Немедленно в «альфу-два»!
   Солдаты небольшого резервного отряда помчались к нему на своих коротких, но сильных ногах, перепрыгивая через обуглившиеся трупы своих товарищей, а Дархан лежал в окопе и молотил по песку кулаком, мысленно их подгоняя. Если язычники прорвутся сквозь проволоку, они подавят его солдат своим числом!
   Дымовая завеса рассеялась, и Дархан посмотрел в сторону бреши в проволочном заграждении. Ни одного язычника! Где же они?!
   Где-то снова загрохотали штурмовые заряды, и Дархан в ужасе завертел головой.
   «Сектор „гамма“! Они подорвали заграждение в секторе „гамма“!» — кричал в коммуникационное устройство сержант Тарган. Дархан уже бежал к нему со всех ног, делая руками знаки приближавшемуся резервному отряду. Внезапно в коммуникационном устройстве что-то загрохотало, и сержант замолчал на полуслове. Дархан спотыкался об изуродованные трупы и корчившихся раненых. Дым ел ему глаза. Наконец он добежал до сектора, над которым во всполохах огня летали тучи земли, поднятой взрывами. Внезапно перед лейтенантом выросла чья-то высокая фигура с невероятно длинными ногами. Лейтенант нажал на спусковой крючок автомата, и язычник рухнул на землю. Но на его месте тут же вырос новый, и лейтенант получил страшный удар в грудь, защищенную бронекостюмом. Оглушенный Дархан, хватая воздух ртом, рухнул на спину. В тот же момент из дыма появился очередной язычник. Это была сравнительно невысокая женщина, голову которой венчала огромная копна черных волос. Лейтенант почувствовал, как ему в горло уперся острый конец фиванского штыка.
   — Не двигаться, мерзкая обезьяна! — прошипела женщина с винтовкой, и Дархан обмяк, уже не понимая, отчего ему так больно — от синяков на теле или от горечи поражения.
   Полковник Фраймак с недоуменным видом потирал морду. Залив МакИннеса дальше от гор, чем обычные цели партизан, а действуют они как-то странно. Сначала они подвергли склад горючего непродолжительному, но интенсивному минометному и ракетному обстрелу, выведя из строя треть охранявших его солдат и спалив тысячи литров топлива, но потом нападавшие куда-то исчезли, не воспользовавшись плодами своей победы. Может, у них что-то произошло и им пришлось отойти? Но рядом с заливом МакИннеса нет леса. Патрули обязательно засекли бы отдельных партизан, пробиравшихся под защиту деревьев!
   — По-прежнему ничего?
   — Ничего, — покачал головой майор Вантак. — Я отправил туда дополнительный отряд из Нового Берна. Не понимаю, почему мы не увидели, как они пробираются к лесу!
   Фраймак удивился тому, насколько мысли майора совпадают с его собственными, и снова задумался. Неужели?
   — Хан-Сатана! — внезапно прошипел сквозь зубы полковник. Услышав это страшное проклятье, Вантак отшатнулся, но Фраймак тут же взял себя в руки. — Это же диверсия! Они решили отвлечь к заливу МакИннеса наши отряды быстрого реагирования!
   Вантак задумчиво склонил голову, и роговой щиток у него на черепе заблестел в лучах лампы дневного света.
   — От чего же они нас отвлекают, господин полковник? Ведь пока не поступило сообщений о других нападениях.
   — Пока нет, — наклонившись над столом, подтвердил Фраймак. Он лихорадочно листал атлас, пока не нашел сектор Найтсбридж. — Не знаю, какова их цель, но сначала они отвлекли отряд подполковника Шемака к заливу МакИннеса.
   Фраймак задумчиво барабанил пальцами по столу и пристально разглядывал карту прищуренными желтыми глазами. В этом секторе с десяток привлекательных для партизан целей, начиная с лагерей для перевоспитания и заканчивая складом оружия в Мейдстоне.
   — Свяжитесь по спутниковой связи со всеми нашими подразделениями в Найтсбридже и узнайте, как у них дела!
   Лейтенант Дархан вместе с уцелевшими солдатами из его подразделения сидел на корточках прямо в пыли. Большинство язычников уже скрылись в поросшем густым лесом ущелье реки Тей. Они вели за собой выносливых мулов с прародины Земли и полосатых новогебридских волов, нагруженных боеприпасами, стрелковым оружием, ракетными установками и гранатометами. Лейтенант видел, как оружие на спинах у животных покрыли фиванской камуфляжной тканью, и проклял тот день, когда интенданты прислали ее к нему на склад с горючим. Она не позволяла магнитным и термическим детекторам засечь то, что под ней скрыто!
   Последние партизаны окружили пленных, и лейтенант не мог понять, почему их до сих пор не застрелили. Насколько ему было известно, партизаны никогда не брали пленных. Конечно, обычно они нападают на гвардейцев Синода, но какая, в сущности, разница?!
   Двое язычников подошли к нему, огибая воронки. Мужчина был высоким, мускулистым и смуглым. Дархан уже повидал достаточно язычников, чтобы понять, что он старше сопровождавшей его почти такой же рослой женщины. Когда они подошли поближе, лейтенант заметил, что у мужчины на воротнике поблескивают начищенные шевроны.
   — Ты старший по званию? — спросил мужчина, и Дархан кивнул. — Отлично! Мы уходим, но я хочу, чтобы ты кое-что передал адмиралу Ланту!
   Дархан заморгал сразу обеими парами век. Так, значит, их не расстреляют?!
   — На!
   Ничего не соображавший Дархан механически взял протянутый конверт. Мужчина браво отдал ему честь, поднеся ладонь к потрепанному берету, как это делают военнослужащие из числа язычников. Лейтенант автоматически ответил на его приветствие. Мужчина усмехнулся, сделал знак своим спутникам, и все они скрылись среди деревьев за спинами ошеломленных фиванцев.
   А еще через сорок пять минут с юга раздались воинственные крики, и появились первые солдаты батальона подполковника Шемака.
   — Все могло быть намного хуже, — со вздохом сказал Манак. — По крайней мере, они не перебили пленных.
   — Это верно, Святой Отец, — ответил Ланту, снова думая, стоит ли рассказывать своему старому учителю о послании, которое язычники передали ему с лейтенантом Дарханом. Раньше он не задумываясь сделал бы это, но Манак с каждым днем нервничал все больше и больше, а естественное нежелание идти по стопам архиепископа Танюка боролось в нем с чувством отчаяния. К примеру, яростные нападки Манака на адмирала Яханака были совсем не в его прежнем духе. Казалось, капеллан старается спрятаться от суровой действительности в кокон своей веры и срывает на военных горечь от неудач в деле перевоспитания язычников.
   — Может, наша сдержанность все-таки чему-то их научила, — рассуждал вслух капеллан.
   — Возможно, — согласился Ланту. Он заложил руки за спину и задумчиво скривил рот. — Святой Отец, я хотел бы предложить кое-что такое, что явно будет не по душе отцу Шамару и полковнику Хуарку.
   — Какая разница?! — со своим прежним юмором воскликнул Манак. — Им и так ничего не нравится.
   — В таком случае, Святой Отец, я хотел бы временно приостановить казни за нежелание вернуться в лоно истинной веры.
   — Что?! — воскликнул Манак и поднял глаза на адмирала. — Сын мой, обращение язычников в истинную веру — наша главная цель!
   — Я это прекрасно понимаю, — осторожно начал Лан-ту. — Но в этой связи у нас возникает две проблемы. Во-первых, мы должны обратить язычников, — Ланту почти с трудом выговорил это слово, от которого уже отвык, — в истинную веру. И во-вторых, чтобы сделать это, мы должны удержать этот мир в наших руках, не истребив при этом все его население. Теперь, когда, по нашему настоянию, инквизиция действует менее жесткими методами, партизаны тоже свирепствуют меньше, чем раньше. По крайней мере, они реже нападают на наши жилые районы и не расстреляли лейтенанта Дархана и его подчиненных. Полагаю, в ближайшем будущем нашему военно-космическому флоту понадобится восполнить поредевшие экипажи кораблей и нам вряд ли пришлют большие подкрепления. Думаю, что бремя, легшее на плечи нашего контингента, будет существенно облегчено, если мы постановим, что язычников можно казнить только за нарушение тех или иных конкретных правил.
   — Гм…
   У Ланту холодок пробежал по коже, когда он увидел, что Манак смотрит себе на руки со скрещенными пальцами. Еще несколько месяцев назад старый священнослужитель не только понял бы, какую цель Ланту преследует своим предложением, но и помог бы достичь ее. Теперь же мысль о том, что на расстрелы язычников будут наложены ограничения, даже расстроила его. Наконец капеллан медленно кивнул:
   — Ну хорошо, сын мой. Я поставлю отца Шамара в известность о том, что — исключительно по соображениям военной целесообразности — язычников отныне можно казнить только за конкретные проступки. Однако, — с этими словами Манак посмотрел в глаза Ланту пронзительным взглядом, — я сам составлю список этих проступков. А если террористы, — продолжал Манак, сделав особое ударение на слове «террористы», — снова начнут нападения на гражданские объекты, я отменю это постановление.
   — Очень мудрое решение, Святой Отец!
   — Ты добрый человек, сын мой, — негромко проговорил Манак. — Но я не хочу, чтобы доброта мешала тебе выполнять долг.
   При этих словах Манака у Ланту ёкнуло сердце, но он лишь покорно склонил голову и молча вышел.
   Ханата с нетерпением ожидала его в кабинете. В отличие от остальных работников штаба она ознакомилась с содержанием послания партизан. Теперь она пристально смотрела на Ланту своими красивыми золотистыми глазами.
   — Он согласился прекратить казни местных жителей за то, что они еще не приняли истинную веру, — негромко сказал Ланту, но Ханата не успокоилась. Вместо этого она еще больше напряглась.
   — Ты уверен, что это правильное решение, Ланту? Ханата впервые назвала адмирала просто по имени, и он ласково обнял ее за плечи длинной рукой.
   — Не вполне, — сказал он, стараясь скрыть беспокойство. — Я уверен лишь в том, что мне надо было это сделать. Кроме того, мы теперь знаем, кто командует партизанами.
   Ханата с печальным видом кивнула, и Ланту снова обнял ее. Потом он сел за стол и потянулся за ручкой и бумагой, потому что не мог доверить компьютеру послание, которое ему предстояло написать.
   — Ну что ж, — пробормотал Ангус, складывая письмо, принесенное Таллохом МакЭндрю. Этот дюжий мужчина до сих пор недоуменно поводил густыми бровями, поражаясь тому, что еще жив и вдобавок находится среди друзей. Его по чистой случайности задержали на фиванском блокпосту, но отпустили, вручив письмо, написанное адмиралом для Ангуса, который понял, что содержание этого послания подкрепляется тем, что Таллоха отпустили.
   — Он согласен? — спросила Кэтрин.
   — Да. Он пишет, что может остановить расправы в лагерях, если мы будем нападать только на военные объекты. А еще, — с усмешкой добавил Ангус, — он ни словом не упоминает гвардейцев Синода.
   Собравшиеся вокруг Ангуса партизанские командиры кровожадно засмеялись.
   — Думаешь, он сдержит слово? — с недоверчивым видом спросил Шон Баллок.
   — Пожалуй, да, — ответил Ангус. — Этот Ланту отличный боевой командир, и, по-моему, ему можно доверять. И вообще, он не так уж и плох… для павиана, конечно!

«Все мы должны выполнить свой долг, адмирал Беренсон!»

   — Прежде всего, — заявил Антонов, оглядывая своих офицеров, — мы заслушаем коммандера Тревейн, которая обобщит для нас последние разведывательные данные… Прошу вас, коммандер!
   — Благодарю вас, господин адмирал! Недавно повышенная в звании начальница разведывательного отдела штаба Антонова поднялась на ноги. До изобретения биохимической коррекции зрения на носу у Виннифред Тревейн обязательно красовались бы очки, поверх которых она смотрела бы на своих коллег-офицеров, как строгая учительница на младшеклассников.
   — Как вы знаете, фиванцы всегда уничтожают свои корабли, если те могут попасть к нам в руки. В тех редких случаях, когда им этого не сделать, они совершают коллективное самоубийство, предварительно автоматически уничтожив всю информацию в своих компьютерах. Поэтому до сих пор нам было известно только строение их тел, а также то, что по какой-то загадочной причине они говорят на стандартном английском и присваивают своим кораблям имена земных исторических личностей.
   Однако недавно нам повезло. Один из дивизионов фиванских эсминцев, оказавшийся запертым в беззвездной системе QR-107, довольно долго скрывался от наших кораблей, прячась в неожиданном месте: в глубинах пространства за узлом, ведущим в Редвинг. Эти эсминцы и до сих пор сидели бы там, если бы их командир не совершил самоубийственное нападение на один из конвоев наших транспортных кораблей. Фиванские эсминцы напоролись прямо на корабли эскорта и немедленно были почти полностью уничтожены. Однако один из них получил очень удачное попадание, вызвавшее ряд поломок в его электронных системах. Так, у него автоматически отключился термоядерный реактор двигателя и вышли из строя системы уничтожения данных в бортовых компьютерах. С неработающим двигателем этому эсминцу было от нас не уйти, и наши космические десантники взяли его на абордаж. Кстати, господин адмирал, — повернувшись к Антонову, сказала Тревейн, — в полученном донесении особо отмечен командир абордажной команды космических десантников капитан М'Бото, который сразу приказал взять под охрану термоядерный реактор, чтобы фиванцы не попытались его починить, и отправил своих лучших людей прямо в компьютерный отсек, где команда эсминца хотела разнести вдребезги свои компьютеры. Как обычно, фиванцы не сдались в плен, но в нашем распоряжении оказалась бесценная информация. Разумеется, мы знаем еще далеко не все, но теперь я могу объяснить вам, ради чего фиванцы затеяли эту войну.
   Послышались оживленные восклицания, которые, впрочем, тут же затихли, потому что офицерам не терпелось выслушать Тревейн, а Антонов смерил их строгим взглядом. Конечно, они все уже знали о захвате фиванского эсминца, но Тревейн долго молчала о захваченной информации. Отчасти это объяснялось ее молчаливым характером и обязанностью начальника разведывательного отдела держать язык за зубами, а отчасти тем, что она сама не могла поверить в то, что узнала. Лишь Антонову уже было известно о том, что остальным предстояло услышать впервые.
   Тревейн начала издалека: с хорошо известной всем истории о флоте колонистов, вылетевшем к Новейшим Новым Гебридам в самый разгар Первой галактической войны и почти полностью уничтоженном в звездной системе Лорелея; об уцелевших кораблях этого флота, искавших спасение в узле пространства, прозванном Вратами Преисподней, потому что из него не вернулся ни один корабль ни до исчезновения в нем беглецов, ни после него. Впрочем, в конце рассказа об этих событиях Тревейн сообщила кое-что новенькое.
   — Теперь мы знаем, почему разведывательные корабли не возвращались из Врат Преисподней, — ровным голосом заявила она и на мгновение замолчала, невольно накалив напряжение до предела. Потом Тревейн включила голографический дисплей, на котором взорам собравшихся офицеров впервые предстало изображение звездной системы Фивы. — Как вы видите, эта система имеет только один узел пространства, который с фиванской стороны упирается в пояс астероидов. — Тревейн подняла руку, успокаивая хор удивленных возгласов. — Да, я сама понимаю, что это редчайший случай. Возможно, единственный во всей Галактике.