Страница:
— Ах, Мазириан, ты бродишь по лесу далеко от дома, — послышался негромкий голос чёрного существа.
Мазириан знал, что деоданд стремится пожрать его. Он всегда хочет мяса.
Как же удалось девушке спастись? Её след проходит прямо здесь.
— Я ищу, деоданд. Ответь на мой вопрос, и я дам тебе много мяса.
Глаза деоданда сверкнули, он осмотрел тело Мазириана.
— Ты можешь это сделать прямо сейчас, Мазириан. Или с тобой сегодня могучие заклинания?
— Да. Скажи, давно ли проходила здесь девушка? Шла она быстро или медленно, одна или со спутниками? Отвечай, и я дам тебе столько мяса, сколько ты захочешь.
Губы деоданда насмешливо скривились.
— Слепой волшебник! Она не покинула прогалину. — Он показал, и Мазириан повернулся в ту сторону. Но успел отпрыгнуть, когда деоданд бросился на него. Изо рта Мазириана полились звуки Заклятия Вращателя Фандаала. Деоданда сбило с ног и подбросило высоко в воздух, где тот повис, вертясь, то выше, то ниже, то быстрее, то медленнее, то над вершинами деревьев, то над самой землёй. Мазириан с лёгкой улыбкой следил за ним. Через какое-то время он опустил деоданда и приказал вращению замедлиться.
— Хочешь ли ты умереть сразу или медленно? — спросил Мазириан. — Помоги мне, и я сразу убью тебя. А иначе ты поднимешься высоко, туда, где летают пелгрейны.
Деоданд задыхался от ярости и страха.
— Пусть тёмный Тиал выколет тебе глаза! Пусть Краан держит твой живой мозг в кислоте! — И он добавил такие проклятия, что Мазириан почувствовал необходимость в противочарах.
— Тогда вверх, — сказал наконец Мазириан и взмахнул рукой. Чёрное тело взлетело высоко над вершинами деревьев и медленно завертелось на фоне красного солнца. Через мгновение пятнистое существо, похожее на летучую мышь, с клювастым рылом, пронеслось рядом и рвануло чёрную ногу, прежде чем кричащий деоданд смог отпихнуть его. Все новые и новые фигуры замелькали на фоне солнца.
— Опусти меня, Мазириан! — послышался слабый зов. — Я расскажу все, что знаю.
Мазириан опустил пленника к земле.
— Она прошла одна перед самым твоим появлением. Я напал на неё, но она отогнала меня пригоршней тайл-пыли. Она прошла по прогалине в сторону реки. Этот след ведёт мимо логова Транга. Я думаю, она погибла: Транг будет высасывать её, пока она не умрёт.
Мазириан потёр подбородок.
— Какие заклятия были с ней?
— Не знаю. Ей понадобятся сильные заклятия, чтобы спастись от демона Транга.
— У тебя есть ещё что сказать?
— Ничего.
— Тогда можешь умереть. — И Мазириан проклял существо, заставив его вращаться все быстрее, пока оно не слилось в сплошное вертящееся пятно.
Послышался приглушённый вопль, и тело деоданда разорвалось на части. Голова, как пуля, полетела вниз, руки, ноги, внутренности — во всех направлениях.
Мазириан пошёл дальше. В конце прогалины след круто спускался по уступам темно-зеленого серпентина к реке Дёрне. Солнце садилось, и тень заполняла долину. Мазириан дошёл до реки и направился вниз по течению к далёкому сверкающему Санру, Озеру Сновидений.
Тяжёлый запах гнили висел в воздухе. Мазириан пошёл вперёд осторожнее: поблизости находилось логово вампира-медведя Транга, и в воздухе пахло колдовством — сильным грубым колдовством, которое его собственные более тонкие заклинания могли и не победить.
До него донёсся звук голосов — хриплый рёв Транга и женские вопли. Мазириан выглянул из-за скалы, чтобы понять, что там происходит.
Логово Транга располагалось в расщелине скалы. Грязная груда травы и шкур служила ему постелью. Он построил грубый загон, в котором находились три женщины, на телах которых виднелось множество кровоподтёков, а на лицах — ужас. Транг похитил их из племени, живущего на завешенных шёлком плотах на мелководье озера. Теперь они смотрели, как вампир пытается справиться ещё с одной, только что захваченной женщиной. Грубое круглое человекоподобное лицо Транга было искажено, крепкими пальцами он сорвал с женщины куртку. Но она с удивительным проворством увёртывалась от его огромных рук. Глаза Мазириана сузились. Магия, магия!..
Он смотрел, раздумывая, как бы уничтожить Транга, не причинив вреда женщине. Но та увидела колдуна над плечом Транга.
— Смотри! — выдохнула она. — Мазириан пришёл, чтобы убить тебя!
Транг обернулся. Он увидел Мазириана и бросился к нему на всех четырех лапах, испуская дикий рёв. Мазириан подумал, не бросил ли на него вурдалак какое-то заклятие, потому что мозг волшебника охватил странный паралич. А может, на него так подействовал вид огромной морды Транга, его мощных лап?
Мазириан стряхнул с себя заклятие, если оно было, и произнёс собственное. Вся прогалина озарилась огненными стрелами, летящими в Транга со всех направлений. Это был Великолепный Призматический Разбрызгиватель — многоцветные рубящие лучи. Транг умер почти мгновенно, пурпурная кровь хлынула из бесчисленных ран, открывшихся там, где огненный дождь пронзил его тело.
Мазириан не обратил на это внимания. Девушки не было. Мазириан видел, как она бежит вдоль реки к озеру, и пошёл за ней, не слушая жалобных криков женщин в клетке.
Вскоре перед ним открылось озеро, дальний край которого едва виднелся на горизонте. Мазириан спустился на песчаный берег и долго стоял, глядя на тёмные воды Озера Сновидений. Была уже тёмная ночь, на небе горели звезды. Вода была холодной и неподвижной, лишённая приливов, как все воды на Земле после ухода с неба Луны.
Где же женщина? Вот она — светлая фигура в тени речного берега. Мазириан встал у воды, высокий и могучий. Лёгкий ветерок развевал его плащ.
— Эй, девушка, — позвал он. — Это я, Мазириан, я спас тебя от Транга.
Подойди ближе, чтобы я мог поговорить с тобой.
— Я слышу тебя и на таком расстоянии, волшебник, — ответила она. — Чем ближе я подойду, тем дальше потом придётся убегать.
— А зачем тебе бежать? Иди ко мне, и ты станешь хозяйкой многих тайн, обладательницей большой власти.
Она засмеялась.
— Если бы я хотела этого, Мазириан, разве стала бы я бежать так долго?
— Кто же ты, не желающая постигнуть тайны магии?
— Для тебя, Мазириан, я безымянна, чтобы ты не смог проклясть меня. А теперь я пойду туда, куда ты не сможешь последовать. — Она подбежала к воде, медленно вошла в неё по пояс, нырнула и исчезла.
Мазириан в нерешительности подождал. Неразумно тратить столько заклинаний и тем самым лишать себя сил. Что может находиться под поверхностью озера? Тут чувствовалась спокойная магия, и хотя колдун не враждовал с повелителем озера, другие существа могли бы воспротивится его проникновению. Однако, когда голова девушки так и не появилась на поверхности, он произнёс Заклинание Неистощимого Питания и вошёл в холодную воду.
Он глубоко нырнул и, встав на дне озера, не чувствуя под защитой чар никакого неудобства для лёгких, смотрел на местность вокруг себя. Его окружало зеленоватое свечение. Вода была почти такая же прозрачная, как и воздух. Придонные растения тянулись по течению, вместе с ними двигались озёрные цветы, красные, синие и жёлтые. Вокруг вяло плавали большеглазые рыбы разнообразных форм.
Скальные ступени вели к подводной равнине, на которой росли высокие водоросли, их стройные стволы поддерживали узорную листву и пурпурные плоды. Водоросли терялись в туманной дымке. Потом колдун увидел женщину, белую водяную нимфу. Чёрные волосы струились за её спиной, как тёмное облако. Она полуплыла, полубежала по песчаному дну, изредка оглядываясь через плечо. Мазириан устремился за ней, вспенивая воду плащом.
Возбуждённый колдун догонял её. Он должен наказать непокорную за то, что она завела его так далеко… Стёртые каменные ступени в его жилище вели из мастерской вниз, в комнаты, которые по мере спуска становились все обширнее. Мазириан нашёл однажды в одной из комнат проржавевшую клетку.
Неделя или две в темноте обуздают упрямство гордячки… А когда-то он уменьшил женщину, сделал её размером в палец и посадил в стеклянную бутылку вместе с двумя большими мухами…
Сквозь зелень проступил разрушенный белый храм. В нем было множество колонн. Некоторые уже упали, другие продолжали поддерживать фронтон. Женщина вошла в большой портик. Может, она пытается сбить его со следа? Белое тело мелькнуло в дальнем конце нефа, сверкнуло над кафедрой и пропало в полукруглом алькове за ней.
Мазириан, как мог быстро, последовал за нею, полуидя, полуплывя в мрачных сумерках. Он всматривался в темноту, где малые колонны поддерживали купол, из которого выпал ключевой камень. Неожиданный страх охватил его, он вдруг все понял, увидев быстрое движение вверху. Со всех сторон на него рушились колонны, и лавина мраморных блоков падала ему на голову.
Колдун в панике отпрыгнул…
Волнение прекратилось, белая пыль древней штукатурки расплылась. На фронтоне главного храма женщина стояла на коленях, всматриваясь вниз, чтобы убедиться, что она убила Мазириана.
Но она его не убила. Две колонны по чистой случайности упали по обе стороны от его тела, а лёгшая сверху плита защитила его от камнепада. Он болезненно повернул голову. Через щель в дрожащем мраморе он видел рассматривавшую его женщину. Значит она хотела убить его? Его, Мазириана, прожившего больше лет, чем он сам может припомнить? Тем сильнее будет она ненавидеть и бояться его впоследствии. Он произнёс заклинание Всемогущей Сферы. Силовое поле окружило его тело, расталкивая все окружающее.
Когда мраморные руины раздвинулись, колдун убрал сферу, встал на ноги и осмотрелся в поисках женщины. Та была уже почти не видна. В чаще длинных пурпурных водорослей, она взбиралась по откосу на берег. Мазириан бросился в преследование.
Т'саин выползла на берег. Волшебник Мазириан по-прежнему шёл за ней, его магия разрушила все её планы. Девушка вспомнила его лицо и вздрогнула.
Усталость и отчаяние замедлили её шаг. У неё было лишь два заклинания — Чары Неистощимого Питания и заклятие, придающее силу рукам, благодаря ему она удержала Транга и обрушила храм на Мазириана. Оба заклинания теперь истрачены; она беззащитна; но, с другой стороны, и у Мазириана могло больше ничего не остаться.
Может быть, он не знает о траве-вампире? Она побежала по склону и перескочила через полоску бледной, избитой ветром травы. Теперь из озера выбрался и Мазириан, тощая фигура, хорошо заметная на фоне воды.
Девушка отступала, оставляя между собой и преследователем невинную полоску травы. А если и трава не поможет? — Сердце её дрогнуло при мысли о том, что ей придётся тогда сделать.
Мазириан вошёл в траву. Чахлые травинки превратились в мускулистые пальцы. Одни обвились вокруг ног колдуна, удерживая его мёртвой хваткой, а другие в это время пробирались под одежду, к коже.
И тогда Мазириан истратил свой последний заговор — заклятие обездвиживания. Трава-вампир расслабилась и вяло легла на землю. Т'саин в отчаянии следила за ним. Теперь волшебник был совсем рядом, плащ развевался за его спиной. Неужели у него нет слабостей? Разве его плоть не болит, разве его дыхание не становится прерывистым? Она повернулась и побежала по лугу к роще чёрных деревьев. Ей стало холодно в глубокой мрачной тени.
Прежде чем вся роща проснётся, она должна убежать как можно дальше.
Щелчок! Её хлестнула плеть. Она продолжала бежать. Ещё один удар и ещё — она упала. Её ударил ещё один тяжёлый ремень, и ещё один. Шатаясь, девушка поднялась, закрывая руками лицо. Плети свистели в воздухе, последний удар развернул её. Она увидела Мазириана.
Он боролся. Когда на него обрушились удары, он схватил хлысты и попытался разорвать их. Но они были слишком гибкими и пружинистыми, они вырывались из рук и обрушивали на человека все новые удары. Раздражённые его сопротивлением, деревья сосредоточились на несчастном Мазириане, который боролся с необыкновенной яростью. Т'саин смогла уползти на край рощи и спастись.
Она посмотрела назад, поражаясь жизненной силе Мазириана. Тот шатался под градом ударов, его яростная упрямая фигура смутно виднелась в зарослях. Он ослаб, попытался бежать, упал. Удары сыпались на его голову, плечи, на длинные ноги. Он попытался встать, но снова рухнул на землю.
Т'саин устало закрыла глаза. Она чувствовала, как кровь сочится из её исхлёстанного тела. Но оставалось ещё самое главное. Она встала и, покачиваясь, пошла прочь, ещё долго слыша за спиной тупые звуки ударов.
Сад Мазириана прекрасен ночью. Широко раскрылись цветы-звезды, каждая совершённой формы, и мотыльки летали над ними взад и вперёд. Фософресцирующие водяные лилии, как прекрасные лица, плыли по поверхности пруда, а куст, который Мазириан привёз из далёкого Олмери на юге, наполнял воздух сладким фруктовым ароматом.
Т'саин, усталая, тяжело дыша ощупью пробиралась по саду. Некоторые цветы проснулись и с любопытством разглядывали её. Гибрид животного и растения сонно защебетал, приняв её за Мазириана. Слышалась слабая музыка белых цветов-флейт, они пели о древних ночах, когда в небе ещё плыла белая луна, а временами года правили бури, тучи и громы.
Т'саин ни на что не обращала внимания. Она вошла в дом Мазириана, отыскала его мастерскую, где горел вечный жёлтый свет. Неожиданно в чане село золотоволосое создание Мазириана и посмотрело на неё прекрасными пустыми глазами.
Она отыскала в ящике ключи и открыла люк. Здесь ей пришлось подождать, пока не рассеется красный туман перед глазами. У неё начались галлюцинации — Мазириан, высокий и надменный, склоняется, убивая Транга; странно раскрашенные цветы озера; Мазириан, потерявший своё волшебство, борется с плетями деревьев… Из забытья её вывело существо из чана, оно робко трогало её волосы.
Девушка пришла в себя и полуспустилась, полуупала вниз по лестнице. Она открыла все три замка на двери и, последним усилием распахнув её, взобралась на пьедестал, где стоял ящик с лабиринтом, в котором продолжали свою отчаянную гонку Туржан и дракон. девушка разбила стекло, мягко взяла Туржана и поставила на пол.
От прикосновения руны на её запястье чары развеялись, и Туржан снова стал человеком. Ошеломлённый, он смотрел на почти неузнаваемую Т'саин.
Она попыталась улыбнуться ему.
— Туржан… ты свободен…
— А где Мазириан?
— Он мёртв, — девушка устало опустилась на каменный пол и затихла. Туржан со странным выражением в глазах осмотрел её.
— Т'саин, моё дорогое создание, — прошептал он, — более благородная, чем я. Ты отдала свою единственную жизнь за мою свободу.
Он поднял её тело.
— Я восстановлю тебя в чане. Ты станешь такой же прекрасной и здоровой, как прежде!.
И он понёс её по каменным ступеням.
Т'САИС
Мазириан знал, что деоданд стремится пожрать его. Он всегда хочет мяса.
Как же удалось девушке спастись? Её след проходит прямо здесь.
— Я ищу, деоданд. Ответь на мой вопрос, и я дам тебе много мяса.
Глаза деоданда сверкнули, он осмотрел тело Мазириана.
— Ты можешь это сделать прямо сейчас, Мазириан. Или с тобой сегодня могучие заклинания?
— Да. Скажи, давно ли проходила здесь девушка? Шла она быстро или медленно, одна или со спутниками? Отвечай, и я дам тебе столько мяса, сколько ты захочешь.
Губы деоданда насмешливо скривились.
— Слепой волшебник! Она не покинула прогалину. — Он показал, и Мазириан повернулся в ту сторону. Но успел отпрыгнуть, когда деоданд бросился на него. Изо рта Мазириана полились звуки Заклятия Вращателя Фандаала. Деоданда сбило с ног и подбросило высоко в воздух, где тот повис, вертясь, то выше, то ниже, то быстрее, то медленнее, то над вершинами деревьев, то над самой землёй. Мазириан с лёгкой улыбкой следил за ним. Через какое-то время он опустил деоданда и приказал вращению замедлиться.
— Хочешь ли ты умереть сразу или медленно? — спросил Мазириан. — Помоги мне, и я сразу убью тебя. А иначе ты поднимешься высоко, туда, где летают пелгрейны.
Деоданд задыхался от ярости и страха.
— Пусть тёмный Тиал выколет тебе глаза! Пусть Краан держит твой живой мозг в кислоте! — И он добавил такие проклятия, что Мазириан почувствовал необходимость в противочарах.
— Тогда вверх, — сказал наконец Мазириан и взмахнул рукой. Чёрное тело взлетело высоко над вершинами деревьев и медленно завертелось на фоне красного солнца. Через мгновение пятнистое существо, похожее на летучую мышь, с клювастым рылом, пронеслось рядом и рвануло чёрную ногу, прежде чем кричащий деоданд смог отпихнуть его. Все новые и новые фигуры замелькали на фоне солнца.
— Опусти меня, Мазириан! — послышался слабый зов. — Я расскажу все, что знаю.
Мазириан опустил пленника к земле.
— Она прошла одна перед самым твоим появлением. Я напал на неё, но она отогнала меня пригоршней тайл-пыли. Она прошла по прогалине в сторону реки. Этот след ведёт мимо логова Транга. Я думаю, она погибла: Транг будет высасывать её, пока она не умрёт.
Мазириан потёр подбородок.
— Какие заклятия были с ней?
— Не знаю. Ей понадобятся сильные заклятия, чтобы спастись от демона Транга.
— У тебя есть ещё что сказать?
— Ничего.
— Тогда можешь умереть. — И Мазириан проклял существо, заставив его вращаться все быстрее, пока оно не слилось в сплошное вертящееся пятно.
Послышался приглушённый вопль, и тело деоданда разорвалось на части. Голова, как пуля, полетела вниз, руки, ноги, внутренности — во всех направлениях.
Мазириан пошёл дальше. В конце прогалины след круто спускался по уступам темно-зеленого серпентина к реке Дёрне. Солнце садилось, и тень заполняла долину. Мазириан дошёл до реки и направился вниз по течению к далёкому сверкающему Санру, Озеру Сновидений.
Тяжёлый запах гнили висел в воздухе. Мазириан пошёл вперёд осторожнее: поблизости находилось логово вампира-медведя Транга, и в воздухе пахло колдовством — сильным грубым колдовством, которое его собственные более тонкие заклинания могли и не победить.
До него донёсся звук голосов — хриплый рёв Транга и женские вопли. Мазириан выглянул из-за скалы, чтобы понять, что там происходит.
Логово Транга располагалось в расщелине скалы. Грязная груда травы и шкур служила ему постелью. Он построил грубый загон, в котором находились три женщины, на телах которых виднелось множество кровоподтёков, а на лицах — ужас. Транг похитил их из племени, живущего на завешенных шёлком плотах на мелководье озера. Теперь они смотрели, как вампир пытается справиться ещё с одной, только что захваченной женщиной. Грубое круглое человекоподобное лицо Транга было искажено, крепкими пальцами он сорвал с женщины куртку. Но она с удивительным проворством увёртывалась от его огромных рук. Глаза Мазириана сузились. Магия, магия!..
Он смотрел, раздумывая, как бы уничтожить Транга, не причинив вреда женщине. Но та увидела колдуна над плечом Транга.
— Смотри! — выдохнула она. — Мазириан пришёл, чтобы убить тебя!
Транг обернулся. Он увидел Мазириана и бросился к нему на всех четырех лапах, испуская дикий рёв. Мазириан подумал, не бросил ли на него вурдалак какое-то заклятие, потому что мозг волшебника охватил странный паралич. А может, на него так подействовал вид огромной морды Транга, его мощных лап?
Мазириан стряхнул с себя заклятие, если оно было, и произнёс собственное. Вся прогалина озарилась огненными стрелами, летящими в Транга со всех направлений. Это был Великолепный Призматический Разбрызгиватель — многоцветные рубящие лучи. Транг умер почти мгновенно, пурпурная кровь хлынула из бесчисленных ран, открывшихся там, где огненный дождь пронзил его тело.
Мазириан не обратил на это внимания. Девушки не было. Мазириан видел, как она бежит вдоль реки к озеру, и пошёл за ней, не слушая жалобных криков женщин в клетке.
Вскоре перед ним открылось озеро, дальний край которого едва виднелся на горизонте. Мазириан спустился на песчаный берег и долго стоял, глядя на тёмные воды Озера Сновидений. Была уже тёмная ночь, на небе горели звезды. Вода была холодной и неподвижной, лишённая приливов, как все воды на Земле после ухода с неба Луны.
Где же женщина? Вот она — светлая фигура в тени речного берега. Мазириан встал у воды, высокий и могучий. Лёгкий ветерок развевал его плащ.
— Эй, девушка, — позвал он. — Это я, Мазириан, я спас тебя от Транга.
Подойди ближе, чтобы я мог поговорить с тобой.
— Я слышу тебя и на таком расстоянии, волшебник, — ответила она. — Чем ближе я подойду, тем дальше потом придётся убегать.
— А зачем тебе бежать? Иди ко мне, и ты станешь хозяйкой многих тайн, обладательницей большой власти.
Она засмеялась.
— Если бы я хотела этого, Мазириан, разве стала бы я бежать так долго?
— Кто же ты, не желающая постигнуть тайны магии?
— Для тебя, Мазириан, я безымянна, чтобы ты не смог проклясть меня. А теперь я пойду туда, куда ты не сможешь последовать. — Она подбежала к воде, медленно вошла в неё по пояс, нырнула и исчезла.
Мазириан в нерешительности подождал. Неразумно тратить столько заклинаний и тем самым лишать себя сил. Что может находиться под поверхностью озера? Тут чувствовалась спокойная магия, и хотя колдун не враждовал с повелителем озера, другие существа могли бы воспротивится его проникновению. Однако, когда голова девушки так и не появилась на поверхности, он произнёс Заклинание Неистощимого Питания и вошёл в холодную воду.
Он глубоко нырнул и, встав на дне озера, не чувствуя под защитой чар никакого неудобства для лёгких, смотрел на местность вокруг себя. Его окружало зеленоватое свечение. Вода была почти такая же прозрачная, как и воздух. Придонные растения тянулись по течению, вместе с ними двигались озёрные цветы, красные, синие и жёлтые. Вокруг вяло плавали большеглазые рыбы разнообразных форм.
Скальные ступени вели к подводной равнине, на которой росли высокие водоросли, их стройные стволы поддерживали узорную листву и пурпурные плоды. Водоросли терялись в туманной дымке. Потом колдун увидел женщину, белую водяную нимфу. Чёрные волосы струились за её спиной, как тёмное облако. Она полуплыла, полубежала по песчаному дну, изредка оглядываясь через плечо. Мазириан устремился за ней, вспенивая воду плащом.
Возбуждённый колдун догонял её. Он должен наказать непокорную за то, что она завела его так далеко… Стёртые каменные ступени в его жилище вели из мастерской вниз, в комнаты, которые по мере спуска становились все обширнее. Мазириан нашёл однажды в одной из комнат проржавевшую клетку.
Неделя или две в темноте обуздают упрямство гордячки… А когда-то он уменьшил женщину, сделал её размером в палец и посадил в стеклянную бутылку вместе с двумя большими мухами…
Сквозь зелень проступил разрушенный белый храм. В нем было множество колонн. Некоторые уже упали, другие продолжали поддерживать фронтон. Женщина вошла в большой портик. Может, она пытается сбить его со следа? Белое тело мелькнуло в дальнем конце нефа, сверкнуло над кафедрой и пропало в полукруглом алькове за ней.
Мазириан, как мог быстро, последовал за нею, полуидя, полуплывя в мрачных сумерках. Он всматривался в темноту, где малые колонны поддерживали купол, из которого выпал ключевой камень. Неожиданный страх охватил его, он вдруг все понял, увидев быстрое движение вверху. Со всех сторон на него рушились колонны, и лавина мраморных блоков падала ему на голову.
Колдун в панике отпрыгнул…
Волнение прекратилось, белая пыль древней штукатурки расплылась. На фронтоне главного храма женщина стояла на коленях, всматриваясь вниз, чтобы убедиться, что она убила Мазириана.
Но она его не убила. Две колонны по чистой случайности упали по обе стороны от его тела, а лёгшая сверху плита защитила его от камнепада. Он болезненно повернул голову. Через щель в дрожащем мраморе он видел рассматривавшую его женщину. Значит она хотела убить его? Его, Мазириана, прожившего больше лет, чем он сам может припомнить? Тем сильнее будет она ненавидеть и бояться его впоследствии. Он произнёс заклинание Всемогущей Сферы. Силовое поле окружило его тело, расталкивая все окружающее.
Когда мраморные руины раздвинулись, колдун убрал сферу, встал на ноги и осмотрелся в поисках женщины. Та была уже почти не видна. В чаще длинных пурпурных водорослей, она взбиралась по откосу на берег. Мазириан бросился в преследование.
Т'саин выползла на берег. Волшебник Мазириан по-прежнему шёл за ней, его магия разрушила все её планы. Девушка вспомнила его лицо и вздрогнула.
Усталость и отчаяние замедлили её шаг. У неё было лишь два заклинания — Чары Неистощимого Питания и заклятие, придающее силу рукам, благодаря ему она удержала Транга и обрушила храм на Мазириана. Оба заклинания теперь истрачены; она беззащитна; но, с другой стороны, и у Мазириана могло больше ничего не остаться.
Может быть, он не знает о траве-вампире? Она побежала по склону и перескочила через полоску бледной, избитой ветром травы. Теперь из озера выбрался и Мазириан, тощая фигура, хорошо заметная на фоне воды.
Девушка отступала, оставляя между собой и преследователем невинную полоску травы. А если и трава не поможет? — Сердце её дрогнуло при мысли о том, что ей придётся тогда сделать.
Мазириан вошёл в траву. Чахлые травинки превратились в мускулистые пальцы. Одни обвились вокруг ног колдуна, удерживая его мёртвой хваткой, а другие в это время пробирались под одежду, к коже.
И тогда Мазириан истратил свой последний заговор — заклятие обездвиживания. Трава-вампир расслабилась и вяло легла на землю. Т'саин в отчаянии следила за ним. Теперь волшебник был совсем рядом, плащ развевался за его спиной. Неужели у него нет слабостей? Разве его плоть не болит, разве его дыхание не становится прерывистым? Она повернулась и побежала по лугу к роще чёрных деревьев. Ей стало холодно в глубокой мрачной тени.
Прежде чем вся роща проснётся, она должна убежать как можно дальше.
Щелчок! Её хлестнула плеть. Она продолжала бежать. Ещё один удар и ещё — она упала. Её ударил ещё один тяжёлый ремень, и ещё один. Шатаясь, девушка поднялась, закрывая руками лицо. Плети свистели в воздухе, последний удар развернул её. Она увидела Мазириана.
Он боролся. Когда на него обрушились удары, он схватил хлысты и попытался разорвать их. Но они были слишком гибкими и пружинистыми, они вырывались из рук и обрушивали на человека все новые удары. Раздражённые его сопротивлением, деревья сосредоточились на несчастном Мазириане, который боролся с необыкновенной яростью. Т'саин смогла уползти на край рощи и спастись.
Она посмотрела назад, поражаясь жизненной силе Мазириана. Тот шатался под градом ударов, его яростная упрямая фигура смутно виднелась в зарослях. Он ослаб, попытался бежать, упал. Удары сыпались на его голову, плечи, на длинные ноги. Он попытался встать, но снова рухнул на землю.
Т'саин устало закрыла глаза. Она чувствовала, как кровь сочится из её исхлёстанного тела. Но оставалось ещё самое главное. Она встала и, покачиваясь, пошла прочь, ещё долго слыша за спиной тупые звуки ударов.
Сад Мазириана прекрасен ночью. Широко раскрылись цветы-звезды, каждая совершённой формы, и мотыльки летали над ними взад и вперёд. Фософресцирующие водяные лилии, как прекрасные лица, плыли по поверхности пруда, а куст, который Мазириан привёз из далёкого Олмери на юге, наполнял воздух сладким фруктовым ароматом.
Т'саин, усталая, тяжело дыша ощупью пробиралась по саду. Некоторые цветы проснулись и с любопытством разглядывали её. Гибрид животного и растения сонно защебетал, приняв её за Мазириана. Слышалась слабая музыка белых цветов-флейт, они пели о древних ночах, когда в небе ещё плыла белая луна, а временами года правили бури, тучи и громы.
Т'саин ни на что не обращала внимания. Она вошла в дом Мазириана, отыскала его мастерскую, где горел вечный жёлтый свет. Неожиданно в чане село золотоволосое создание Мазириана и посмотрело на неё прекрасными пустыми глазами.
Она отыскала в ящике ключи и открыла люк. Здесь ей пришлось подождать, пока не рассеется красный туман перед глазами. У неё начались галлюцинации — Мазириан, высокий и надменный, склоняется, убивая Транга; странно раскрашенные цветы озера; Мазириан, потерявший своё волшебство, борется с плетями деревьев… Из забытья её вывело существо из чана, оно робко трогало её волосы.
Девушка пришла в себя и полуспустилась, полуупала вниз по лестнице. Она открыла все три замка на двери и, последним усилием распахнув её, взобралась на пьедестал, где стоял ящик с лабиринтом, в котором продолжали свою отчаянную гонку Туржан и дракон. девушка разбила стекло, мягко взяла Туржана и поставила на пол.
От прикосновения руны на её запястье чары развеялись, и Туржан снова стал человеком. Ошеломлённый, он смотрел на почти неузнаваемую Т'саин.
Она попыталась улыбнуться ему.
— Туржан… ты свободен…
— А где Мазириан?
— Он мёртв, — девушка устало опустилась на каменный пол и затихла. Туржан со странным выражением в глазах осмотрел её.
— Т'саин, моё дорогое создание, — прошептал он, — более благородная, чем я. Ты отдала свою единственную жизнь за мою свободу.
Он поднял её тело.
— Я восстановлю тебя в чане. Ты станешь такой же прекрасной и здоровой, как прежде!.
И он понёс её по каменным ступеням.
Т'САИС
Т'саис выехала из рощи и в нерешительности остановила лошадь. Она сидела, глядя на зелёный луг, уходивший к реке… Затем сжала колени, и лошадь двинулась дальше.
Она ехала в глубокой задумчивости, А над ней небо, покрытое облачной рябью, отбрасывало на землю от горизонта до горизонта глубокие тени.
Лившийся сверху, отражённый и преобразованный свет заливал местность тысячами оттенков. На Т'саис вначале упал зелёный луч, затем ультрамариновый, топазовый, рубиново-красный. Окружающий ландшафт окрашивался соответственно.
Т'саис закрыла глаза, чтобы не видеть эти меняющиеся цвета. Они раздражали её нервы, не давали ей ясно видеть окружающее. Красный ослеплял, зелёный душил, синий и пурпурный намекали на недоступные её разумению загадки. Как будто вся вселенная была создана специально, чтобы ошеломлять её своим видом, вызывать в ней ярость… Бабочка с крыльями, расцвеченными, как драгоценный ковёр, пролетела мимо, и Т'саис захотелось ударить её своим мечом. С огромный усилием девушка сдержалась: Т'саис была страстной натурой и не привыкла к самоограничению. Она взглянула на цветы под ногами лошади — бледные маргаритки, колокольчики, вьюнки и оранжевые «золотые шары». Больше она не будет давить их, вырывать с корнем. Ей было высказано предположение, что порок заключён не во вселенной, а в ней самой. Подавив непримиримую враждебность к бабочке, цветам и меняющимся оттенкам света на небе, она поехала дальше по лугу.
Перед ней поднималась роща высоких деревьев, дальше виднелись заросли тростника и блестел ручей, тоже изменявший цвет своих струй в соответствии с цветом неба. Т'саис свернула и вдоль речного берега направилась к длинному низкому дому.
Она спешилась и медленно подошла к двери чёрного дымчатого дерева, на которой было изображено сардоническое лицо. Она потянула за язык, и внутри зазвучал колокол.
Ответа не было.
— Панделум! — позвала она.
Вскоре послышался приглушённый ответ:
— Входи.
Девушка распахнула дверь и вошла в комнату с высоким потолком, увешанную коврами и лишённую мебели, если не считать небольшого дивана.
— Чего ты хочешь? — донёсся из-за стены голос, густой, сочный и бесконечно печальный.
— Панделум, сегодня я узнала, что убийство — это зло, что мои глаза обманывают меня и там, где я вижу только резкие краски и отвратительные очертания, на самом деле живёт красота.
Некоторое время Панделум молчал; затем снова послышался его приглушённый голос, отвечавший на невысказанную мольбу о знании.
— По большей части это правда. Живые существа имеют право на жизнь. Это их единственное подлинно драгоценное достояние, и отнятие жизни есть злейшее преступление… Что касается остального, то вина не твоя. Красота есть повсюду, все могут видеть её, все — кроме тебя. Это внушает мне печаль, потому что тебя создал я. Я вырастил тебя из первичной клетки; я дал звучание струнам жизни в твоём теле и мозге. И несмотря на все мои старания, я допустил ошибку; когда ты вышла из чана, я обнаружил, что в твоём мозгу есть порок: вместо красоты ты видишь безобразие и вместо добра — зло. Подлинное безобразие, подлинное зло ты никогда не видела, потому что на Эмбелионе нет ничего злого и мерзкого… Если бы тебе не повезло и ты встретилась бы с таким, я опасался бы за твой разум.
— Не можешь ли ты изменить меня? — воскликнула Т'саис. — Ты волшебник.
Неужели я и впредь должна жить слепой к радости?
Тень вздоха донеслась из-за стены.
— Я действительно волшебник, я знаю все до сих пор созданные заговоры, знаю хитрость рун, заклинаний, волшебных изображений, экзорцизма, талисманов. Я Владыка Математики, лучший после Фандаала, но я ничего не могу сделать с твоим мозгом, не уничтожив твой разум, твою личность, твою душу — потому что я не бог. Бог может вызвать предметы к существованию, а я опираюсь только на магию, и её заговоры способны лишь изменять и переделывать пространство.
Надежда растаяла во взгляде Т'саис.
— Я хочу на Землю, — сказала она немного погодя. — Небо на Земле постоянного голубого цвета, и в нем царит красное солнце. Я устала от Эмбелиона, где нет никаких голосов, кроме твоего.
— Земля, — задумчиво сказал Панделум. — Тусклое место, древность которого превосходит всякое знание. Когда-то это был высокий мир облачных гор, ярких рек, а солнце его было белым сверкающим шаром. Века дождя и ветра избили и сгладили гранит, а солнце теперь слабое и красное. Тонули и вставали вновь континенты. Миллионы городов вздымали свои башни, потом распадались в пыль. Теперь на месте прежних людей живут несколько тысяч странных созданий. На Земле гнездится зло, зло, отцеженное временем…
Земля умирает, она в сумерках… — колдун замолчал.
Т'саис с сомнением ответила:
— Но я слышала, что Земля прекрасна, а я хочу постигнуть красоту, даже если ради этого придётся умереть.
— Но как ты узнаешь красоту, увидев её?
— Все люди знают красоту… Разве я не человек?
— Конечно, ты — человек.
— Тогда я найду красоту, а может быть, даже и… — Т'саис запнулась перед следующим словом, настолько чуждо оно было её разуму, но в то же время полно беспокойных возможностей.
Панделум молчал. Наконец промолвил:
— Ты отправишься, куда хочешь. Я помогу тебе, чем смогу. Я дам тебе руны, которые спасут тебя от злой магии. Я дам жизнь твоему мечу; и я дам тебе следующий совет: берегись мужчин, которые грабят красоту, чтобы насытить свою похоть. Не допускай близости ни к кому… Я дам тебе мешочек драгоценностей, это большое богатство на Земле. С ними ты можешь многого достичь. Но — опять-таки — никому их не показывай, потому что для некоторых людей убийство дешевле медной монеты.
Наступило тяжёлое молчание, и в воздухе перестало ощущаться присутствие Панделума.
— Панделум, — негромко позвала Т'саис. Ответа не было.
Спустя какое-то время Панделум вернулся, она ощутила вновь его присутствие.
— Через мгновение, — сказал он, — ты можешь войти в соседнюю комнату.
Т'саис ждала, затем, по его разрешению, вошла в следующую комнату.
— На скамье слева, — послышался голос Панделума, — ты найдёшь амулет и маленький мешочек с драгоценностями. Надень амулет на правое запястье: он обращает любое направленное на тебя заклинание против того, кто его произнёс. Это очень мощная руна, береги её.
Т'саис повиновалась и спрятала мешочек в сумку.
— Положи на скамью свой меч, встань на руну, что начертана на полу, и крепко зажмурь глаза. Я должен войти в комнату. Предупреждаю: не смотри на меня — последствия будут ужасны.
Т'саис сняла меч, встала на металлическую руну, закрыла глаза. Она услышала лёгкие шаги, звон металла, потом — высокий резкий крик.
— Теперь твой меч жив, — странно громко прозвучал голос Панделума, который теперь находился рядом. — Он будет убивать твоих врагов сознательно.
Протяни руку и возьми его.
Т'саис вложила в ножны свой стройный клинок, тёплый и дрожащий.
— Где на Земле хочешь ты оказаться? — спросил Панделум. — В местности, населённой людьми, или в великой разрушенной пустыне?
— В Асколайсе, — ответила Т'саис, — потому что тот, кто говорил мне о красоте, произнёс только это название.
— Как хочешь, — сказал Панделум. — А теперь слушай! Если захочешь вернуться в Эмбелион…
— Нет! — быстро ответила Т'саис. — Лучше умереть.
— Подумай хорошенько.
Т'саис промолчала.
— Сейчас я коснусь тебя. У тебя на мгновение закружится голова — а затем ты откроешь глаза уже на Земле. Сейчас там почти ночь, а во тьме скрываются ужасные существа. Поэтому побыстрее отыщи убежище.
Охваченная возбуждением, Т'саис почувствовала прикосновение Панделума, ощутила дрожь, лёгкое затмение сознания, быстрый полет… Незнакомая почва под ногами, незнакомый воздух со странным запахом. Она открыла глаза.
Местность незнакомая и новая для неё. Темно-голубое небо, распухшее древнее солнце. Она стояла на лугу, окружённом высокими мрачными деревьями. Эти деревья не были похожи на спокойных гигантов Эмбелиона: нахмуренные, с густой листвой. Под ними лежали загадочные тени. Все окружающее: почва, деревья, скала, торчащая на лугу, — все было выработано временем, сглажено, выровнено, смягчено. Свет солнца придавал каждому предмету на Земле, скалам, деревьям, неподвижной траве и цветам одинаковый оттенок древности, старинных воспоминаний.
В ста шагах поднимались покрытые мхом руины давно обрушившегося замка.
Его камни почернели от лишайников, дыма и возраста; сквозь обломки пробивалась трава — все это представляло собой странную и дикую картину в косых лучах солнца.
Т'саис медленно приблизилась. Некоторые стены ещё стояли, сложенные из выветрившегося камня, с давно исчезнувшей известью. Она удивлённо обошла большую разрушенную статую, почти погрузившуюся в землю; на мгновение задумалась над письменами, высеченными на камне. Широко открытыми глазами смотрела она на то, что осталось от лица, — жестокие глаза, насмешливый рот, отбитый нос. Т'саис содрогнулась. Здесь ей искать нечего; она повернулась, собираясь уходить.
Смех, высокий, радостный, послышался на поляне. Т'саис, помня предупреждение Панделума, ждала в укрытии. Какое-то движение среди деревьев; в солнечном свете показались мужчина и женщина; потом — весело посвистывающий молодой человек. В руке он держал меч, которым время от времени подталкивал первых двоих. Т'саис разглядела, что эти двое были связаны.
Трое остановились перед руинами, невдалеке от Т'саис, и та могла рассмотреть их. Связанный мужчина с худым лицом, неровной рыжей бородой и мечущимся взглядом; в глазах его виднелось отчаяние. Женщина была полная, невысокого роста. Пленившим их был Лайан-Странник. Его каштановые волосы были разбросаны, черты лица подвижны и приятны. Красивые карие глаза изучали местность. На нем были красные кожаные башмаки с загнутыми вверх острыми носками, красно-зелёный костюм, такой же плащ и остроконечная шляпа с багровым пером.
Т'саис смотрела, не понимая, что происходит. Все трое были ей одинаково отвратительны, казались грязными снаружи и изнутри. Лайан, может быть, чуть менее подл и низок — он все-таки проворнее и элегантнее.
Пленник негромко застонал, женщина заскулила.
Лайан весело взмахнул шляпой и исчез среди руин. Не далее чем в двадцати футах от Т'саис он скользнул за древнюю каменную плиту, вернулся с огнивом и трутом, разжёг костёр. Из сумки он извлёк кусок мяса, поджарил на костре и с аппетитом съел, облизывая пальцы.
Не было сказано ни слова. Наконец Лайан встал, потянулся и взглянул на небо. Солнце уходило за тёмную стену деревьев, поляну уже заполнили синеватые тени.
— К делу! — воскликнул Лайан. Голос его звучал резко и ясно, как призыв флейты.
Она ехала в глубокой задумчивости, А над ней небо, покрытое облачной рябью, отбрасывало на землю от горизонта до горизонта глубокие тени.
Лившийся сверху, отражённый и преобразованный свет заливал местность тысячами оттенков. На Т'саис вначале упал зелёный луч, затем ультрамариновый, топазовый, рубиново-красный. Окружающий ландшафт окрашивался соответственно.
Т'саис закрыла глаза, чтобы не видеть эти меняющиеся цвета. Они раздражали её нервы, не давали ей ясно видеть окружающее. Красный ослеплял, зелёный душил, синий и пурпурный намекали на недоступные её разумению загадки. Как будто вся вселенная была создана специально, чтобы ошеломлять её своим видом, вызывать в ней ярость… Бабочка с крыльями, расцвеченными, как драгоценный ковёр, пролетела мимо, и Т'саис захотелось ударить её своим мечом. С огромный усилием девушка сдержалась: Т'саис была страстной натурой и не привыкла к самоограничению. Она взглянула на цветы под ногами лошади — бледные маргаритки, колокольчики, вьюнки и оранжевые «золотые шары». Больше она не будет давить их, вырывать с корнем. Ей было высказано предположение, что порок заключён не во вселенной, а в ней самой. Подавив непримиримую враждебность к бабочке, цветам и меняющимся оттенкам света на небе, она поехала дальше по лугу.
Перед ней поднималась роща высоких деревьев, дальше виднелись заросли тростника и блестел ручей, тоже изменявший цвет своих струй в соответствии с цветом неба. Т'саис свернула и вдоль речного берега направилась к длинному низкому дому.
Она спешилась и медленно подошла к двери чёрного дымчатого дерева, на которой было изображено сардоническое лицо. Она потянула за язык, и внутри зазвучал колокол.
Ответа не было.
— Панделум! — позвала она.
Вскоре послышался приглушённый ответ:
— Входи.
Девушка распахнула дверь и вошла в комнату с высоким потолком, увешанную коврами и лишённую мебели, если не считать небольшого дивана.
— Чего ты хочешь? — донёсся из-за стены голос, густой, сочный и бесконечно печальный.
— Панделум, сегодня я узнала, что убийство — это зло, что мои глаза обманывают меня и там, где я вижу только резкие краски и отвратительные очертания, на самом деле живёт красота.
Некоторое время Панделум молчал; затем снова послышался его приглушённый голос, отвечавший на невысказанную мольбу о знании.
— По большей части это правда. Живые существа имеют право на жизнь. Это их единственное подлинно драгоценное достояние, и отнятие жизни есть злейшее преступление… Что касается остального, то вина не твоя. Красота есть повсюду, все могут видеть её, все — кроме тебя. Это внушает мне печаль, потому что тебя создал я. Я вырастил тебя из первичной клетки; я дал звучание струнам жизни в твоём теле и мозге. И несмотря на все мои старания, я допустил ошибку; когда ты вышла из чана, я обнаружил, что в твоём мозгу есть порок: вместо красоты ты видишь безобразие и вместо добра — зло. Подлинное безобразие, подлинное зло ты никогда не видела, потому что на Эмбелионе нет ничего злого и мерзкого… Если бы тебе не повезло и ты встретилась бы с таким, я опасался бы за твой разум.
— Не можешь ли ты изменить меня? — воскликнула Т'саис. — Ты волшебник.
Неужели я и впредь должна жить слепой к радости?
Тень вздоха донеслась из-за стены.
— Я действительно волшебник, я знаю все до сих пор созданные заговоры, знаю хитрость рун, заклинаний, волшебных изображений, экзорцизма, талисманов. Я Владыка Математики, лучший после Фандаала, но я ничего не могу сделать с твоим мозгом, не уничтожив твой разум, твою личность, твою душу — потому что я не бог. Бог может вызвать предметы к существованию, а я опираюсь только на магию, и её заговоры способны лишь изменять и переделывать пространство.
Надежда растаяла во взгляде Т'саис.
— Я хочу на Землю, — сказала она немного погодя. — Небо на Земле постоянного голубого цвета, и в нем царит красное солнце. Я устала от Эмбелиона, где нет никаких голосов, кроме твоего.
— Земля, — задумчиво сказал Панделум. — Тусклое место, древность которого превосходит всякое знание. Когда-то это был высокий мир облачных гор, ярких рек, а солнце его было белым сверкающим шаром. Века дождя и ветра избили и сгладили гранит, а солнце теперь слабое и красное. Тонули и вставали вновь континенты. Миллионы городов вздымали свои башни, потом распадались в пыль. Теперь на месте прежних людей живут несколько тысяч странных созданий. На Земле гнездится зло, зло, отцеженное временем…
Земля умирает, она в сумерках… — колдун замолчал.
Т'саис с сомнением ответила:
— Но я слышала, что Земля прекрасна, а я хочу постигнуть красоту, даже если ради этого придётся умереть.
— Но как ты узнаешь красоту, увидев её?
— Все люди знают красоту… Разве я не человек?
— Конечно, ты — человек.
— Тогда я найду красоту, а может быть, даже и… — Т'саис запнулась перед следующим словом, настолько чуждо оно было её разуму, но в то же время полно беспокойных возможностей.
Панделум молчал. Наконец промолвил:
— Ты отправишься, куда хочешь. Я помогу тебе, чем смогу. Я дам тебе руны, которые спасут тебя от злой магии. Я дам жизнь твоему мечу; и я дам тебе следующий совет: берегись мужчин, которые грабят красоту, чтобы насытить свою похоть. Не допускай близости ни к кому… Я дам тебе мешочек драгоценностей, это большое богатство на Земле. С ними ты можешь многого достичь. Но — опять-таки — никому их не показывай, потому что для некоторых людей убийство дешевле медной монеты.
Наступило тяжёлое молчание, и в воздухе перестало ощущаться присутствие Панделума.
— Панделум, — негромко позвала Т'саис. Ответа не было.
Спустя какое-то время Панделум вернулся, она ощутила вновь его присутствие.
— Через мгновение, — сказал он, — ты можешь войти в соседнюю комнату.
Т'саис ждала, затем, по его разрешению, вошла в следующую комнату.
— На скамье слева, — послышался голос Панделума, — ты найдёшь амулет и маленький мешочек с драгоценностями. Надень амулет на правое запястье: он обращает любое направленное на тебя заклинание против того, кто его произнёс. Это очень мощная руна, береги её.
Т'саис повиновалась и спрятала мешочек в сумку.
— Положи на скамью свой меч, встань на руну, что начертана на полу, и крепко зажмурь глаза. Я должен войти в комнату. Предупреждаю: не смотри на меня — последствия будут ужасны.
Т'саис сняла меч, встала на металлическую руну, закрыла глаза. Она услышала лёгкие шаги, звон металла, потом — высокий резкий крик.
— Теперь твой меч жив, — странно громко прозвучал голос Панделума, который теперь находился рядом. — Он будет убивать твоих врагов сознательно.
Протяни руку и возьми его.
Т'саис вложила в ножны свой стройный клинок, тёплый и дрожащий.
— Где на Земле хочешь ты оказаться? — спросил Панделум. — В местности, населённой людьми, или в великой разрушенной пустыне?
— В Асколайсе, — ответила Т'саис, — потому что тот, кто говорил мне о красоте, произнёс только это название.
— Как хочешь, — сказал Панделум. — А теперь слушай! Если захочешь вернуться в Эмбелион…
— Нет! — быстро ответила Т'саис. — Лучше умереть.
— Подумай хорошенько.
Т'саис промолчала.
— Сейчас я коснусь тебя. У тебя на мгновение закружится голова — а затем ты откроешь глаза уже на Земле. Сейчас там почти ночь, а во тьме скрываются ужасные существа. Поэтому побыстрее отыщи убежище.
Охваченная возбуждением, Т'саис почувствовала прикосновение Панделума, ощутила дрожь, лёгкое затмение сознания, быстрый полет… Незнакомая почва под ногами, незнакомый воздух со странным запахом. Она открыла глаза.
Местность незнакомая и новая для неё. Темно-голубое небо, распухшее древнее солнце. Она стояла на лугу, окружённом высокими мрачными деревьями. Эти деревья не были похожи на спокойных гигантов Эмбелиона: нахмуренные, с густой листвой. Под ними лежали загадочные тени. Все окружающее: почва, деревья, скала, торчащая на лугу, — все было выработано временем, сглажено, выровнено, смягчено. Свет солнца придавал каждому предмету на Земле, скалам, деревьям, неподвижной траве и цветам одинаковый оттенок древности, старинных воспоминаний.
В ста шагах поднимались покрытые мхом руины давно обрушившегося замка.
Его камни почернели от лишайников, дыма и возраста; сквозь обломки пробивалась трава — все это представляло собой странную и дикую картину в косых лучах солнца.
Т'саис медленно приблизилась. Некоторые стены ещё стояли, сложенные из выветрившегося камня, с давно исчезнувшей известью. Она удивлённо обошла большую разрушенную статую, почти погрузившуюся в землю; на мгновение задумалась над письменами, высеченными на камне. Широко открытыми глазами смотрела она на то, что осталось от лица, — жестокие глаза, насмешливый рот, отбитый нос. Т'саис содрогнулась. Здесь ей искать нечего; она повернулась, собираясь уходить.
Смех, высокий, радостный, послышался на поляне. Т'саис, помня предупреждение Панделума, ждала в укрытии. Какое-то движение среди деревьев; в солнечном свете показались мужчина и женщина; потом — весело посвистывающий молодой человек. В руке он держал меч, которым время от времени подталкивал первых двоих. Т'саис разглядела, что эти двое были связаны.
Трое остановились перед руинами, невдалеке от Т'саис, и та могла рассмотреть их. Связанный мужчина с худым лицом, неровной рыжей бородой и мечущимся взглядом; в глазах его виднелось отчаяние. Женщина была полная, невысокого роста. Пленившим их был Лайан-Странник. Его каштановые волосы были разбросаны, черты лица подвижны и приятны. Красивые карие глаза изучали местность. На нем были красные кожаные башмаки с загнутыми вверх острыми носками, красно-зелёный костюм, такой же плащ и остроконечная шляпа с багровым пером.
Т'саис смотрела, не понимая, что происходит. Все трое были ей одинаково отвратительны, казались грязными снаружи и изнутри. Лайан, может быть, чуть менее подл и низок — он все-таки проворнее и элегантнее.
Пленник негромко застонал, женщина заскулила.
Лайан весело взмахнул шляпой и исчез среди руин. Не далее чем в двадцати футах от Т'саис он скользнул за древнюю каменную плиту, вернулся с огнивом и трутом, разжёг костёр. Из сумки он извлёк кусок мяса, поджарил на костре и с аппетитом съел, облизывая пальцы.
Не было сказано ни слова. Наконец Лайан встал, потянулся и взглянул на небо. Солнце уходило за тёмную стену деревьев, поляну уже заполнили синеватые тени.
— К делу! — воскликнул Лайан. Голос его звучал резко и ясно, как призыв флейты.