Вэнс Джек Холбрук. Умирающая Земля

   Он снова нырнул в своё укрытие под плитой и принёс оттуда четыре крепких прута. Один из них он положил на бедра мужчины, второй поперёк, через промежность, так что при небольшом усилии мог сжимать бедра и поясницу.
   Он испытал своё приспособление и рассмеялся, когда мужчина закричал от боли. Такое же приспособление он приспособил и на женщине.
   Т'саис смотрела в растерянности. Очевидно, молодой человек собирался причинить своим пленникам боль. Неужели таковы обычаи Земли? Но как она может их судить, она, не отличающая добра от зла?
   — Лайан! Лайан! — воскликнул мужчина. — Пощади мою жену! Она ничего не знает! Пощади её и забери все, чем я владею! Я буду тебе служить всю жизнь!
   — Хо! — рассмеялся Лайан, и перо на его шляпе задрожало. — Спасибо, спасибо за предложение, но Лайану не нужны ни ваш хворост, ни ваша репа.
   Лайан любит шёлк и золото, любит блеск кинжалов и стоны любви, издаваемые девушками. Поэтому благодарю тебя — но я ищу брата твоей жены, и когда твоя жена закричит и завизжит, ты расскажешь мне, где он скрывается.
   Для Т'саис сцена начинала приобретать смысл. Двое пленников скрывали сведения, нужные молодому человеку; поэтому тот будет причинять им боль, пока они не расскажут все, что ему нужно. Хитро придумано, вряд ли она до этого додумалась бы сама.
   — А теперь, — продолжал Лайан, — я должен вас заверить, что ложь плохо совмещается с правдой. Видите ли, когда человека подвергают пытке, он слишком занят, чтобы что-то выдумывать, поэтому и говорит правду. — Он выхватил из огня головешку, закрепил её между связанными лодыжками мужчины и прыгнул к женщине, чтобы начать пытку.
   — Я ничего не знаю, Лайан! — завопил мужчина. — Я ничего не знаю, ничего…
   Лайан разочарованно отошёл. Женщина потеряла сознание. Лайан снял с мужчины головешку и раздражённо швырнул её обратно в костёр.
   — Что за напасть! — сказал он, но вскоре хорошее настроение вернулось к нему. — А, ладно, у нас много времени. — И погладил свой заострённый подбородок. — Может быть, ты и говоришь правду, — рассуждал он вслух. — Может быть, сведения даст твоя добрая жена? — Он привёл женщину в себя несколькими пощёчинами. Пленница тупо смотрела на него, лицо её было искажено и почернело от сажи.
   — Будьте внимательны! — сказал Лайан. — Я начинаю вторую серию вопросов.
   Я рассуждаю, думаю, теоретизирую. Я думаю: если муж не знает, куда бежал тот, кого я ищу, может, знает жена?
   Женщина приоткрыла рот.
   — Он мой брат… пожалуйста…
   — Ага! Итак, ты знаешь! — торжествующе воскликнул Лайан и прошёлся взад-вперёд возле костра. — Ты знаешь! Мы возобновляем испытание. Теперь будь внимательна. При помощи этого приспособления я превращаю ноги твоего мужа в желе, а его позвоночник будет торчать сквозь живот — если ты не заговоришь, конечно!
   И он начал.
   — Ничего не говори… — выдохнул мужчина и потерял сознание от боли.
   Женщина проклинала, вопила, умоляла. И, наконец, не выдержала:
   — Я скажу, я все скажу! — закричала она. — Диллар уехал в Эфред!
   Лайан ослабил свои усилия.
   — Эфред. Так. Значит, он в стране Падающей Стены. — Он поджал губы. — Возможно, это правда. Но я не верю. Ты должна сказать это ещё раз, под действием извлекателя правды. — Он взял из костра пылающее полено, прижал к лодыжкам женщины — и снова занялся мужчиной. Женщина молчала.
   — Говори, женщина! — тяжело дыша, рявкнул Лайан. — Я весь вспотел от работы. — Она молчала. Глаза её, широко раскрытые, стеклянно смотрели в небо.
   — Она умерла! — закричал муж. — Умерла! Моя жена умерла! Лайан, ты дьявол, ты сама подлость! Проклинаю тебя! Тиалом! Крааном! — голос его дрожал в истерике.
   Т'саис была обеспокоена. Женщина умерла. Разве убийство не злое дело?
   Так сказал Панделум. Если женщина хорошая, как говорит этот бородатый человек, значит Лайан — зло. Конечно, все существа из плоти изначально грязны. Но все же отнимать жизнь у живого — большое зло.
   Не зная страха, она вышла из укрытия и подошла к костру. Лайан поднял голову и вскочил. Но увидел всего лишь незнакомую девушку поразительной красоты. Он принялся весело напевать и приплясывать.
   — Добро пожаловать! Добро пожаловать! — Он с отвращением взглянул на лежащие на земле тела. — Как неприятно. Не будем обращать на них внимания.
   — Он одёрнул плащ, нежно поглядывая на Т'саис блестящими карими глазами, и с напыщенным видом, как петух, направился к ней.
   — Ты прекрасна, моя дорогая… а я… я настоящий мужчина — ты увидишь.
   Т'саис положила руку на рукоять меча, и тот сам по себе выскочил из ножен. Лайан отшатнулся, встревоженный видом лезвия и блеском глаз девушки.
   — Что это значит? Ну, ну, — раздражённо сказал он. — Убери свою сталь.
   Она слишком остра. Я добрый человек, но не выношу угроз.
   Т'саис стояла над распростёртыми телами. Мужчина лихорадочно ощупывал её взглядом. Женщина продолжала мертво смотреть в тёмное небо.
   Лайан прыгнул вперёд, пытаясь схватить девушку, пока та отвлеклась. Меч сам собой метнулся вперёд, пронзив в полёте проворное тело.
   Лайан-Странник опустился на колени, кашляя кровью. Т'саис вытащила меч, вытерла о его зелёный плащ и с трудом убрала в ножны. Мечу хотелось бить, пронзать, убивать.
   Лайан лежал без сознания. Т'саис, испытывая тошноту, отвернулась. Послышался слабый голос:
   — Развяжи меня…
   Т'саис подумала, потом разрезала путы. Мужчина захромал к своей жене, погладил её, развязал верёвки, позвал её. Ответа не было. Он в безумии выпрямился и завыл в ночь. Подняв обвисшее тело на руки, он побежал в темноту, хромая, падая, выкрикивая проклятия.
   Т'саис вздрогнула, перевела взгляд с лежавшего Лайана на тёмный лес.
   Медленно, много раз оглядываясь, она покинула руины. Истекающее кровью тело Лайана осталось возле угасающего костра.
   Блеск костра погас, затерялся в темноте. Т'саис ощупью пробиралась между деревьями. В Эмбелионе никогда не бывает ночи, только светящиеся сумерки. Т'саис продолжала идти по лесу, подавленная, угнетённая и не подозревающая о существах, которых может встретить, — о деодандах, пелгрейнах, рыщущих эрбах и демонах, о гидах, которые выпрыгивают из почвы и впиваются в жертву.
   Т'саис, невредимая, продолжала идти и вскоре вышла на опушку леса. Местность поднималась, деревья становились тоньше, и Т'саис наконец оказалась на безграничном тёмном пространстве. Это была пустошь Модавна Мур — древний тракт, на котором отпечатались следы множества ног и пролитой крови. Во время знаменитой бойни Голикан-Завоеватель согнал сюда население двух больших городов: Г'Васана и Баутику, сжал людей в круг в три мили шириной и постепенно со всех сторон теснил все больше, все больше, своей дьявольской кавалерией испугал людей, заставил их со всех сторон стремиться к центру, пока не получилось огромное колеблющееся возвышение в полтысячи футов вышиной, пирамида кричащей плоти. Говорят, Голикан десять минут наслаждался зрелищем этого памятника, потом повернулся и направился в Лайденур, землю, из которой явился.
   Призраки древнего населения давно растворились и побледнели, и Модавна Мур казался менее зловещим, чем лес. Как уродливые кляксы, повсюду были разбросаны кусты. Линия скалистых утёсов резко вырисовывалась на горизонте на фоне вечерней зари. Т'саис шла вперёд, радуясь открытому небу над головой. Через несколько минут она набрела на древнюю дорогу из каменных плит, растрескавшихся и разбитых, ограниченную канавой, в которой росли светящиеся цветы в форме звёзд. С болот подул ветер и освежил её разгорячённое лицо. Она осторожно двигалась по дороге. Никакого убежища не было видно, а ветер становился все холоднее.
   Топот бегущих ног, несколько неясных фигур — и Т'саис забилась в чьих-то крепких руках. Она пыталась выхватить меч, но руки её были зажаты.
   Кто-то высек огонь, зажёг факел, чтобы осмотреть добычу. Т'саис увидела трех бородатых, покрытых шрамами, разбойников с болот. На них были серые одежды, все в болотной грязи.
   — Да ведь это девушка! — насмешливо воскликнул один из них.
   — Сейчас поищу у неё серебро, — сказал другой, и его руки бесстыдно зашарили по телу Т'саис. Он нащупал мешочек с драгоценностями и поднёс их на ладони к огню. — Смотрите! Королевское богатство!
   — Или колдовское! — возразил третий. В неожиданном страхе разбойники ослабили хватку. Но девушка по-прежнему не могла дотянуться до меча.
   — Кто ты, женщина в ночи? — спросил один из них с некоторым уважением. — Ты ведьма? Не зря ведь у тебя такие драгоценности и ты одна ночью едешь по Модавна Муру.
   У Т'саис не было ни хитрости, ни опыта, чтобы красиво солгать.
   — Я не ведьма! Отпустите меня, вонючие животные!
   — Не ведьма? Тогда что же ты за женщина? Откуда ты?
   — Я Т'саис из Эмбелиона! — гневно воскликнула она. — Меня создал Панделум, и я ищу на Земле любви и красоты. Уберите руки, мне нужно идти дальше!
   Первый бродяга захохотал:
   — Хо! Хо! Ищешь любви и красоты? Ну, кое-что ты уже нашла, девушка, — конечно, мы не красавцы: Тагман покрыт коростой, у Лазарда не хватает зубов и ушей, но у нас скопилось много неистраченной любви, верно, парни? Мы дадим тебе столько любви, сколько захочешь! Эй, парни!
   И они потащили кричащую Т'саис по болоту к каменной хижине.
   Когда вошли, один разжёг огонь, остальные двое тем временем отобрали у Т'саис меч и швырнули его в угол. Большим железным ключом заперли дверь и освободили Т'саис. Она прыгнула к своему оружию, но грубый толчок отправил её на грязный пол.
   — Успокойся, кошка! — выдохнул Тагман. — Ты будешь довольна, — и они возобновили свои насмешки. — Конечно, мы не красавцы, но дадим тебе столько любви, сколько захочешь.
   Т'саис скорчилась в углу.
   — Я не знаю, что такое любовь, — сказала она. — Но я не хочу вашей!
   — Как можно? — насмехались они. — Неужели ты девственница?.. — Т'саис с горящими глазами слушала, как они расписывают своё грязное представление о любви.
   Т'саис выскочила из своего угла в ярости, пинаясь, кусаясь, колотя кулаками болотных людей, и когда её, полумёртвую, избитую, в синяках и царапинах, снова швырнули в угол, мужчины вытащили большую фляжку с мёдом, чтобы подкрепиться перед удовольствием.
   Потом они бросили жребий, кому первому доставить удовольствие девушке.
   Жребий был брошен, и началась ссора: проигравшие утверждали, что выигравший мошенничал. Раздались гневные выкрики, и под взглядами Т'саис, находившейся в таком ужасе, какого не выдержать обыкновенному мозгу, бродяги начали драться, как лоси в период гона. Т'саис подползла к своему мечу и, как только дотронулась до него, тот прыгнул в воздух, как птица и бросился в бой, таща за собой Т'саис. Трое хрипло закричали, сверкнула сталь — вперёд, назад, быстрее глаза. Крики, стоны — и на земляном полу уже лежат три трупа с разинутыми ртами. Т'саис отыскала ключ, открыла дверь и без памяти побежала в ночь.
   Она бежала по тёмному болоту, не замечая дороги, упала в канаву, выползла на холодную грязную обочину и опустилась на колени… И это Земля! Она вспомнила Эмбелион, где самыми злыми созданиями были цветы и бабочки. Какую они вызывали в ней ненависть!
   Эмбелион утрачен, отвергнут. И Т'саис заплакала.
   Её насторожило шуршание в вереске. Испуганная, она подняла голову, прислушалась. Что за новая напасть? Снова зловещие звуки, осторожные шаги.
   Она в ужасе всматривалась в тьму.
   Из темноты появилась тёмная фигура, осторожно крадущаяся вдоль канавы.
   При свете светляков она увидела, что это деоданд, вышедший из леса, безволосое человекоподобное существо, с угольно-чёрной кожей и прекрасным лицом, которое портили два клыка, длинных и острых, которые торчали над нижней губой. Деоданд был одет в кожаные доспехи, и его раскосые глаза голодно устремились к Т'саис. С возбуждённым криком он прыгнул на девушку.
   Т'саис вырвалась, упала, вскочила на ноги. С криком побежала она по болоту, не обращая внимания на царапины и ушибы. Деоданд с дикими воплями бежал следом.
   Они бежали по болоту, по лугу, по лесистым холмам, по кустарникам и через ручьи. Девушка бежала, широко раскрыв глаза и почти ничего не видя вокруг, преследователь продолжал испускать жалобные стоны.
   Впереди показался свет в чьём-то окне. Т'саис с рыданиями взбежала на крыльцо. Дверь милосердно подалась. Т'саис упала внутрь, захлопнув дверь и задвинув засов. Деоданд всем своим весом ударился в дверь.
   Дверь оказалась крепкой, окна — маленькими и забранными решётками. Она в безопасности. Т'саис опустилась на колени — дыхание разрывало ей горло — и немедленно потеряла сознание…
   Хозяин дома встал из своего глубокого кресла у огня, высокий, широкоплечий мужчина, движущийся с необычной медлительностью. Возможно, он был молод, но судить об этом было затруднительно, так как его лицо и голову закрывал чёрный капюшон. В разрезах капюшона виднелись спокойные голубые глаза.
   Человек постоял над Т'саис, которая, как кукла, лежала на красном кирпичном полу. Наклонился, поднял её и перенёс на широкую удобную скамью у огня. Снял с неё сандалии, возбуждённо дрожащий меч, грязный плащ. Принёс мазь и смазал царапины и кровоподтёки на её теле. Потом завернул её в мягкое фланелевое одеяло, подсунул под голову подушку и, убедившись, что ей удобно лежать, снова сел у огня.
   Все это сквозь забранные решётками окна видел деоданд. Он постучал в дверь.
   — Кто там? — спросил человек в чёрном капюшоне, поворачиваясь.
   — Мне нужна та, что вошла. Я жажду её плоти, — произнёс деоданд мягким голосом.
   Человек в капюшоне резко ответил:
   — Уходи, или я сожгу тебя заклинанием. Уходи и никогда не возвращайся!
   — Ухожу, — ответил деоданд, который очень боялся магии, и растворился в ночи.
   А человек отвернулся от окна и стал смотреть в огонь.
 
   Т'саис почувствовала во рту тёплую ароматную жидкость и открыла глаза.
   Рядом с ней на коленях стоял высокий человек в чёрном капюшоне. Одной рукой он поддерживал её за плечи и голову, другой — подносил серебряную ложку ко рту.
   Т'саис отпрянула.
   — Тише, — сказал человек. — Тебе нечего бояться.
   Медленно, недоверчиво она расслабилась и лежала неподвижно.
   В окна струились солнечные лучи, в доме было тепло. Стены покрыты панелями из золотистого дерева, вдоль потолка деревянная резьба, раскрашенная красным, синим и коричневым. Человек принёс ещё похлёбки, достал из ящика хлеб и поставил перед ней. После недолгого колебания Т'саис поела.
   Неожиданно на неё нахлынули воспоминания; она задрожала и испуганно оглянулась. Человек заметил её напряжённое лицо. Он наклонился и положил руку ей на голову. Т'саис лежала спокойно, как загипнотизированная.
   — Ты здесь в безопасности, — сказал человек. — Ничего не бойся.
   Сонливость навалилась на Т'саис. Веки её отяжелели. Она уснула.
   Когда она проснулась, дом был пуст. Темно-бордовые солнечные лучи лились из окна. Девушка потянулась и, заложив руки за голову, лежала, размышляя. Человек в чёрном капюшоне, кто он? Злой ли он? Все остальное на Земле недоступно её разуму. Но незнакомец не сделал ей ничего плохого…
   Она увидела на полу свою одежду. Встала со скамьи и оделась. Подошла к двери и отворила её. Перед ней к далёкому горизонту тянулась болотистая равнина. Слева выдавался скалистый утёс красного камня, покрытый тёмными тенями. Справа чернел край леса.
   Прекрасно ли это? Т'саис задумалась. Её поражённый мозг видел только унылость в линии болот, в резких изломах утёса и монотонности леса — ужас.
   И это красота? В недоумении она повернула голову, сощурилась. Услышала шаги, вздрогнула, напряглась с широко открытыми глазами, ожидая чего угодно. Но это был человек в чёрном капюшоне, и Т'саис прислонилась к дверной раме.
   Он остановился около неё.
   — Есть хочешь?
   Она на мгновение задумалась.
   — Да.
   — Сейчас поедим.
   Он вошёл в дом, разжёг огонь и поджарил мясо. Т'саис неуверенно стояла поблизости. До сих пор она всегда сама готовила себе пищу.
   Вскоре вкусно запахло пищей, и они сели за стол есть.
   — Расскажи мне о себе, — немного погодя сказал незнакомец. И Т'саис, которая так и не научилась не быть простодушной, поведала ему свою историю в следующих словах:
   — Я Т'саис. Я пришла на Землю из Эмбелиона, где меня создал волшебник Панделум.
   — Эмбелион? А где это? И кто такой Панделум?
   — Где Эмбелион? — удивлённо повторила она. — Не знаю. Это место, которое не на Земле. Не очень большое, и свет с неба многоцветный. В Эмбелионе живёт Панделум. Он величайший из живущих волшебников — так он сам мне говорил.
   — Ага, — сказал человек. — Возможно, я понимаю…
   — Панделум создал меня, — продолжала Т'саис, — но при сотворении была допущена ошибка. — Т'саис посмотрела в огонь. — Я вижу мир только как место отчаяния и ужаса, все звуки кажутся мне резкими, все живые существа — в разной степени отвратительными и внутренне грязными. В начале своей жизни я думала только о том, чтобы уничтожать, разрушать, топтать.
   Я не знала ничего, кроме ненависти. Потом я встретила сестру-близнеца, которая во всем подобна мне, но лишена моего порока. Она рассказала мне о любви, о красоте и о счастье. В поисках всего этого я явилась на Землю.
   Серьёзные голубые глаза изучали её.
   — И ты нашла то, что искала?
   — Пока, — рассеянно ответила Т'саис, — я встретила только такое зло, которое не встречала даже в кошмарах. — Неторопливо она рассказала ему о своих приключениях.
   — Бедняжка, — сказал он, продолжая рассматривать её.
   — Я думаю, мне нужно убить себя, — продолжала Т'саис все тем же рассеянным тоном, — то, что я ищу, навсегда потеряно. — И человек, наблюдая, увидел, как солнечные лучи превратили её кожу в медь, заметил её распущенные чёрные волосы, большие задумчивые глаза.
   — Нет! — резко сказал он. Т'саис удивлённо посмотрела на него. Ведь жизнь принадлежит только живущему, и он может сам распоряжаться ею.
   — Неужели ты ничего не нашла на Земле, — спросил он, — что тебе жаль было бы оставить?
   Т'саис сморщила лоб.
   — Не могу ничего припомнить — кроме этого мирного дома.
   Человек рассмеялся.
   — Пусть он будет твоим, пока ты этого хочешь, а я постараюсь показать тебе, что в мире есть и хорошее, хотя по правде говоря, — голос его изменился, — сам я в этом не уверен.
   — Скажи мне, как тебя зовут? И почему ты носишь этот капюшон?
   — Как меня зовут? Этарр, — слегка охрипшим голосом ответил он. — Достаточно этого имени. А маску я ношу из-за самой злобной женщины Асколайса — да что Асколайса — Олмери, Каучика — всего мира. Она сделала моё лицо таким, что я сам не переношу его вида.
   Он успокоился и сухо усмехнулся.
   — Сердиться нет смысла.
   — Она жива, эта женщина?
   — Да, жива и, несомненно, все ещё приносит зло каждому встречному. — Он сидел, глядя в огонь. — Когда-то я об этом ничего не знал. Она была молода, прекрасна, украшена тысячью ароматов и шаловливой игривостью. Я жил на берегу океана — в белой вилле среди тополей. Над заливом Тенеброза выступает в океан мыс Печальных Воспоминаний, и когда солнце окрашивает небо в красный цвет, а горы в чёрный, мыс, кажется, спит на воде, как древний земной бог… Всю свою жизнь я провёл здесь и был доволен, как только можно быть довольным в эти дни, когда Земля описывает последние витки вокруг умирающего Солнца.
   Однажды утром я оторвался от своих звёздных карт и увидел идущую через портал Джаванну. Она была прекрасна и стройна, как ты. Волосы — удивительного рыжего цвета, и пряди их падали ей на плечи. Она была прекрасна и — в своём белом платье — чиста и невинна.
   Я полюбил её, и она говорила, что любит меня. И дала мне полоску чёрного металла, чтобы я носил её. В своей слепоте я надел полоску на запястье, не зная, что на ней злая руна. Прошли недели величайшей радости. Но вскоре я узнал тёмные побуждения Джаванны, которые не могла подавить никакая любовь. Однажды ночью я застал её в объятиях обнажённого чёрного демона, и это зрелище чуть не свело меня с ума.
   Я стоял в дверях ошеломлённый. Она меня не заметила, и я медленно ушёл.
   Утром она прибежала на террасу, смеющаяся и счастливая, как ребёнок.
   «Уходи, — сказал я ей. — Ты безгранично зла». — Она произнесла заклинание, и руна на моей руке поработила меня. Мозг оставался моим, но тело с той минуты принадлежало только ей и должно было ей повиноваться.
   Она заставляла меня рассказывать все, что я видел, насмехалась и наслаждалась. Она подвергла меня грязным унижениям, созвала сотни мерзких существ из Калу, из Фаувуна, из Джелдреда, чтобы издеваться надо мной и осквернять моё тело. Заставила меня смотреть, как сама она играет с этими существами, а когда я указал на самое отвратительное существо, она при помощи магии дала мне его лицо, и это лицо стало моим.
   — Может ли такая женщина существовать? — удивилась Т'саис.
   — Сам удивляюсь. — Серьёзные голубые глаза внимательно изучали её. — …Наконец, однажды ночью, когда демоны таскали меня по утёсам за холмами, острый край камня случайно разрезал полоску с руной на моей руке. Я освободился, произнёс заклинание, которое отправило этих существ далеко в небо, вернулся на виллу, и встретил рыжеволосую Джаванну в большом зале, и глаза у неё были холодными и невинными. Я извлёк нож, чтобы ударить её в горло, но она сказала: «Подожди! Если ты убьёшь меня, ты вечно будешь носить демонское обличье, потому что только я знаю, как его с тебя снять». И она беспечно убежала из виллы, а я, неспособный переносить вид этого места, ушёл жить на болота. Теперь я всюду ищу её, чтобы вернуть себе своё лицо.
   — А где она сейчас? — спросила Т'саис, чьи беды казались ничтожными рядом с несчастьем Этарра.
   — Я знаю, где она будет завтра ночью — ночью Чёрного Шабаша. С детства Земли ночь посвящена злым силам.
   — И ты отправишься на шабаш?
   — Не как участник — хотя по правде говоря, — печально сказал Этарр, — без капюшона я сошёл бы за одно из страшилищ и на меня там никто не обратил бы внимания.
   Т'саис задрожала и прижалась к стене. Этарр увидел этот жест и вздохнул.
   Т'саис пришла в голову другая мысль.
   — После всего, что ты испытал, ты все ещё можешь находить в этом мире прекрасное?
   — Конечно, — ответил Этарр. — Посмотри, как широко и привольно расстилаются эти болота, как прекрасен их цвет. Посмотри, как великолепно возвышаются утёсы — хребет нашего мира. А ты, — он посмотрел ей в лицо, — ты прекраснее всего в этом мире.
   — Прекраснее Джаванны? — спросила Т'саис и удивлённо посмотрела на засмеявшегося Этарра.
   — Прекраснее Джаванны, — заверил он её.
   А Т'саис продолжала размышлять.
   — Ты хочешь отомстить Джаванне?
   — Нет, — ответил Этарр, глядя на болота. — Что такое месть? Меня она не интересует. Скоро, когда солнце погаснет, люди увидят вечную ночь и умрут, а Земля понесёт свои руины, свои горы, стёршиеся до корней, в бесконечную тьму. К чему месть?
   Скоро они вышли из дома и пошли по болотам, Этарр старался показать ей красоту — медленную реку Скаум, текущую среди зелёных тростников, облака, греющиеся на тусклом солнце над утёсами, птицу, парящую на широких крыльях, широкие туманные просторы Модавна Мура. Т'саис напрягалась, стараясь увидеть в этом красоту, и ей, как всегда, это не удавалось. Но она научилась сдерживать дикий гнев, который вызывал в ней окружающий мир, её желание убивать уменьшилось, а лицо стало менее напряжённым.
   Так бродили они, погруженные каждый в свои мысли, наблюдали печальное великолепие заката, и видели, как на небе расцветают безмолвные белые звезды.
   — Разве звезды не прекрасны? — шептал Этарр из-под своего чёрного капюшона.
   А Т'саис, находившая в солнечном закате только тоску и видевшая в звёздах лишь бессмысленный узор маленьких искорок, ничего не могла ему ответить.
   — Двух более несчастных людей нет на свете, — вздыхала она.
   Этарр ничего не отвечал. Они шли молча. Неожиданно он схватил её за руку и потянул в заросли утесника. Три большие тени, хлопая крыльями, пронеслись по небу.
   — Пелгрейны!
   Твари пролетели над самой головой — химеры с крыльями, скрипящими, как ржавые оконные петли. Т'саис мельком увидела жёсткое кожистое тело, большой клюв в форме топора, жестокие глаза на сморщенной морде. Она прижалась к Этарру. Пелгрейны скрылись в лесу.
   Этарр хрипло рассмеялся.
   — Тебя испугал вид пелгрейнов. Но моя внешность заставила бы самих пелгрейнов бежать.
   На следующее утро он опять повёл её в лес, и она нашла деревья, напомнившие ей Эмбелион. Они рано вернулись домой, и Этарр занялся своими книгами.
   — Я не волшебник, — с сожалением сказал он ей. — Я знаю лишь несколько простейших заклинаний. Но иногда я использую магию, и она поможет мне спастись от опасности сегодня ночью.
   — Сегодня ночью? — рассеянно переспросила.
   — Сегодня ночь Чёрного Шабаша, и я должен отыскать Джаванну.
   — Я пойду с тобой, — сказала Т'саис. — Хочу увидеть Чёрный Шабаш и Джаванну.
   Этарр уверял, что вид и звуки Шабаша ужаснут её и приведут в смятение её мозг. Но Т'саис настаивала, и в конце концов Этарр согласился взять её с собой, когда через два часа после захода солнца он направился в сторону утёсов.
   Через заросли вереска, через скальные выступы отыскивал Этарр путь во тьме, и стройная тень Т'саис следовала за ним. Крутой откос лежал у них на пути. Через чёрную щель они вышли на длинную каменную лестницу, вырубленную в скалах в незапамятные времена; по этой лестнице они поднялись на верх утёса, и Модавна Мур остался лежать внизу чёрным океаном.