— Вы собирались показать мне сумочку Энн.
Он наполовину отвернулся от окна, раздраженно дернув плечами:
— Там ничего нет.
— И тем не менее я хотела бы на нее взглянуть. Вы ведь забрали ее из Чантриза, верно?
— О да, забрал. Но там ничего нет — кроме денег.
— Мне хотелось бы посмотреть.
— Говорю вам, там не на что смотреть!
Мисс Силвер замолчала, перебирая спицами. В другой, менее напряженный момент, она непременно высказала бы свое неодобрение. Но сейчас было не время для упреков. Но и разговор, начатый лишь для того, чтобы скрасить томительные часы ожидания, но едва не обернувшийся ссорой, она теперь не могла оставить неоконченным. Набравшись терпения, мисс Силвер проговорила обычным сдержанным тоном:
— Мистер Фэнкорт, не хочу показаться навязчивой, но я была бы вам крайне признательна, если бы вы позволили мне взглянуть на ту сумочку.
На сей раз Джим полностью повернулся к ней.
— В сумочке ничего нет!
— Позвольте мне убедиться в этом лично. Мне очень жаль лишний раз утруждать вас, однако будьте так добры…
Джима вдруг охватило отчаянное желание немедленно покинуть этот дом, столь же сильное, как и недавнее намерение во что бы то ни было здесь остаться. Теперь ему казалось, что любое движение лучше этого мучительного подсчета бесчисленных секунд, складывающихся в бесконечность.
Мисс Силвер же продолжала вязать. На то, чтобы съездить к себе и взять сумочку, ему понадобится по крайней мере час. Лучше уж провести час в разъездах, чем торчать тут, изводя себя тревогой и бесплодными размышлениями.
Примерно час спустя Эмма Медоуз открыла дверь, снова впуская Джима в квартиру. Мисс Силвер мысленно поздравила себя. Даже если это путешествие окажется безрезультатным, его благотворное воздействие на Джима несомненно.
На руке у Джима болталась сумочка.
— Здесь ничего нет, — выпалил он, едва Эмма успела притворить за собой дверь. — Я с самого начала это знал.
Опустив почти готовый свитер на колени, мисс Силвер протянула руку:
— Можно взглянуть?
— Здесь пусто, — повторил Джим, отдал ей сумочку и рухнул в кресло, развернутое спинкой к окну.
Мисс Силвер раскрыла сумочку, про себя повторяя, что не ожидает здесь ничего найти. Однако едва ее пальцы коснулись замка, она почувствовала абсолютную, совершенно необъяснимую уверенность в том, что сейчас непременно что-то отыщет. Створки сумочки распахнулись. На первый взгляд казалось, что они и в самом деле таили за собой всего лишь пустоту — Джим успел вынуть банкноты и мелочь. Да, похоже, сумочка и вправду была пуста — черная сумочка с серой подкладкой и внутренним отделением, разбитым надвое. Одна половина из той же серой ткани, вторая же, предназначенная для пуховки, подбита белой лайкой. Маленький боковой кармашек тоже пуст. Раньше в нем лежали медяки и серебро. Мисс Силвер вспомнилось, как Энн рылась в этих банкнотах и монетах в надежде отыскать хоть какой-нибудь ключ к своему прошлому. И между боковым и центральным отделениями обнаружила письмо. Теперь же здесь было пусто.
Мисс Силвер с чувством глубокого разочарования уронила сумочку на колени. И в ту же секунду осознала, что интуиция не подвела ее: сквозь кожу сумки она слабо, но отчетливо ощутила очертания какого-то маленького предмета.
— Да нет там ничего, я уже смотрел! — раздраженно воскликнул Джим.
Но мисс Силвер снова подняла сумочку со словами:
— Я в этом не уверена.
Она вывернула подкладку, и поначалу увидела лишь несколько комочков пыли и бумажных обрывков, забившихся в складки ткани. Но затем, на самом дне, на конце бокового шва, обнаружила маленькое отверстие. Это была не дыра в материи, а следствие небрежной работы: подкладку загладили, но не прошили до конца. Огрех был таким незначительным, что можно было осмотреть сумочку сотню раз и не заметить его.
И именно там, в том случайном тайнике прятался скрученный в трубочку клочок бумаги. Джим, вскочив с кресла, не отрываясь следил за действиями мисс Силвер, которая старалась подцепить находку концом спицы. Наконец ей это удалось. Листок был совсем крохотным, и все его содержание составляли два адреса, один — нанесенный с помощью штемпеля, второй — написанный от руки. Слова «Отель „Худ“, Мэйвил-стрит» были оттиснуты на бумаге, под ними же рукой Энн было приписано: «Мисс Энн Форест, коттедж „Тисовая роща“, Свон-Итон, Сассекс».
— Как, ради всего святого… — начал Джим и замолчал.
Мисс Силвер не отрывала глаз от находки. Энн Форест, коттедж «Тисовая роща», Свон-Итон, Сассекс… это же имя и адрес пропавшей Энн! Но каким образом очутился этот листок в чужой сумочке? Ведь сумочка эта принадлежала другой девушке, той самой, которую убили в подвале пустого дома. Какое отношение имеют к ней имя и адрес другой Энн?
Серьезно взглянув на Джима, она произнесла:
— Полагаю, нам следует позвонить в этот отель.
— Что все это значит? — запинаясь проговорил Джим в ответ.
— Это значит, что теперь нам известна настоящая фамилия Энн и, полагаю, ее адрес.
— Вы думаете, это ее фамилия?
— Да, я так думаю. Видимо, убитая девушка останавливалась в том же отеле, и Энн Форест дала ей этот адрес.
— Не представляю, как такое возможно.
— В настоящий момент мы не можем составить четкого представления о происшедших событиях. Но, позвонив в отель, мы узнаем немного больше. — Мисс Силвер подошла к письменному столу, подняла трубку и продиктовала телефонистке номер отеля «Худ».
Джим стоял рядом с ней, прислушиваясь к неясному бормотанию, доносящемуся с другого конца провода. Время от времени бормотание прекращалось, прерываемое вопросами мисс Силвер. Именно такие вопросы задал бы и сам Джим. То, что он не мог разобрать ответов, приводило его в бешенство.
— Скажите, проживала ли у вас около двух недель назад постоялица по имени мисс Энн Форест? — таков был первый вопрос.
Выслушав ответ, мисс Силвер кивнула Джиму. Да, в отеле проживала некая мисс Энн Форест. Ее багаж и до сих пор там. Однажды она просто ушла и не вернулась.
Они, конечно, встревожились, однако леди упоминала о намерении навестить друзей, поэтому ничего предпринимать они не решились. И то же самое…
— А не было ли среди ваших постояльцев некоей миссис Фэнкорт? — задала мисс Силвер следующий вопрос.
Нет, миссис Фэнкорт у них не проживала.
Это был настоящий удар. Если Энн Фэнкорт не поселилась в том же отеле, как иначе могли столкнуться две эти девушки? Оставалась лишь еще одна возможность. Мисс Силвер решила проверить и ее, не питая, впрочем, особой надежды. Она задала следующий вопрос:
— А может быть, в вашем отеле жила мисс Энн Бородейл?
К ее великому изумлению, голос в трубке живо отозвался:
— О да, мисс Бородейл у нас была. И пропала в один день с мисс Форест. Собственно, именно поэтому нас не слишком беспокоило исчезновение мисс Форест. Они с мисс Бородейл подружились, и мы подумали, что они куда-то вместе отправились. Надеюсь, ничего не случилось?
— Я тоже надеюсь, — мрачно ответила мисс Силвер. — И все же меня больше интересует миссис Фэнкорт.
После нескольких заключительных вопросов она повесила трубку и обернулась к Джиму.
— Обе девушки останавливались в «Худе».
— Как? Почему?
— Не знаю. Видимо, к этому привело какое-то случайное стечение обстоятельств. Энн — та, которую потом убили, — поселилась там. А вторая Энн, живая, совсем недавно прилетела из Америки, буквально на днях. И это тоже причина того, что в отеле никого особенно не встревожило ее внезапное исчезновение. Девушка, с которой я только что беседовала, сообщила мне, что Энн вернулась из кругосветного путешествия, которое совершала вместе с подругой. Подруга же осталась в Америке, так как вышла там замуж. Не сомневаюсь, служащие взволновались бы куда больше, не оставь Энн в отеле весь свой багаж — великое множество чемоданов и коробок. Вскоре после ее исчезновения с горничной, обслуживавшей ее номер, произошел несчастный случай, и она оказалась в больнице. В отеле не исключают, что Энн Форест поведала девушке нечто, что могло бы пролить свет на ее исчезновение. Это соображение и в самом деле не лишено оснований. Что же касается второй Энн, той, что была убита, то у нее багажа было совсем немного.
— Я вообще не понимаю, как она могла очутиться в отеле! Я ведь послал ее к Бердстокам ждать письмо от Лилиан.
Мисс Силвер секунду помолчала.
— Если она была той девушкой, что приходила к миссис Бердсток за письмом от вашей тетки, — а я полагаю, так оно и есть, — она действовала по собственной воле.
Она говорила с акцентом?
Джим задумался.
— Нет… я не замечал.
На несколько минут воцарилось молчание. Затем мисс Силвер снова потянулась к телефону.
— Думаю, мы должны все сообщить инспектору Эбботту.
Глава 48
Энн почувствовала, как в голове у нее все завертелось, а потом наступило просветление. Теперь она помнит все.
Как хорошо, что рядом оказался стул, иначе она могла бы упасть. Стул помог ей удержаться на ногах, а головокружение сейчас пройдет. Росс с ней не разговаривает и даже не смотрит. Ему стыдно. А тот, второй, отошел к плите и стоит к ней спиной, переворачивая вилкой куски колбасы.
Все события последних недель всплыли в ее памяти с ужасающей ясностью. Прибытие в отель, номер, горничная — бледная, довольно хорошенькая. Энн даже вспомнила, что ела на обед в тот вечер. Она устала и рано легла, но спала плохо. Ночь была такая странная, полная обрывочных снов и неясных образов. А утром появилась девушка. Энн отчетливо вспомнила, как вошла в столовую позавтракать и стала оглядываться, ища свободное место. У окна стоял столик на двоих, и за ним сидела девушка. Что-то в ее лице наводило на мысль о несчастном потерявшемся котенке. Ноги Энн сами зашагали в ее сторону.
— Ничего, если я здесь сяду? — спросила Энн, отодвигая стул.
Лицо девушки просветлело:
— О, садитесь! Пожалуйста, садитесь.
Как внезапно рассеялась завеса тумана! Девушка, чье бездыханное тело лежало в темном подвале, как живая стояла перед глазами Энн. Голос ее снова звенел в ее ушах — нежный голос с еле уловимым оттенком акцента…
Энн поднялась со стула и двинулась к выходу, не в силах спокойно сидеть под напором этой лавины воспоминаний.
Она стояла уже у самой двери, когда Росс вдруг обернулся:
— Куда это ты? Через пять минут будем завтракать.
— Я ненадолго. Не ждите меня, — ровно проговорила Энн.
Второй мужчина рассмеялся. Поднимаясь по лестнице, она все еще слышала его хохот.
Вернувшись в спальню, Энн опустилась на кровать и вновь отдалась потоку воспоминаний. Бедная маленькая глупышка… Она была такой невежественной и неосторожной! Выпалила свою историю на одном дыхании, лишь только Энн успела сесть:
— Меня зовут Энн Бородейл. Хотя, может быть, мне уже следует называть себя Энн Фэнкорт. Не знаю. Звучит смешно, правда? — И она засмеялась, словно над удачной шуткой. А потом продолжила свой бессвязный, сумбурный рассказ, и едва уловимый оттенок акцента слышался в ее речи. — Понимаете, я точно не знаю, замужем я или нет. Мой отец… он погиб. — Голос ее вдруг прервался рыданием. Она судорожно схватила Энн за руки, уже видя в ней друга. — Там был взрыв, и на него упал огромный камень. Джим сказал, что отец подошел слишком близко. Не знаю, как это случилось! Отец был весь изранен и искалечен. Когда он понял, что умирает, он захотел, чтобы Джим на мне женился. Приехал священник и обвенчал нас. И отец умер. — Голос ее стал тише, отголоски прежней боли уже не звучали в нем. — А потом там приземлился самолет. — Девушка всплеснула руками. — Американский самолет сбился с курса и предпринял вынужденную посадку. Мы смотрели, как он снижается. Вы не представляете, как это было волнующе! На борту было двое молодых людей. Джим попросил их забрать меня с собой. Они сначала отказались, но потом все-таки сказали «да» — после того как Джим с ними поговорил. Он сказал, что я его жена и что вывезти меня из страны — вопрос жизни и смерти. Русские очень следят за тем, чтобы их граждане не пересекали границу, а ребенок русской женщины считается русским вне зависимости от национальности его отца. Власти меня ни за что не выпустили бы, а Джим обещал отцу, что увезет меня. И он уговорил тех американцев взять меня на борт, — заключила она, стиснув руки.
Энн вспомнилось и собственное удивление, и тон, каким она спросила:
— А что же вы делаете в этом отеле?
Девушка рассмеялась. Энн мысленно отметила, как легко переходит она от слез к радости.
На кошачьем личике девушки появилась забавная гримаска.
— Ну, я подумала… Мне теперь всю жизнь придется делать то, что велит Джим. Он ведь мой муж. Но отец оставил мне деньги, много денег. Так почему бы часть их не истратить, совсем немножко? Зачем мне идти в дом к какой-то старой горничной? И я решила не ходить. Решила отправиться в отель, который всегда расхваливал мой отец.
Можно же чуть-чуть себя побаловать! Я теперь замужняя дама, значит, ничего неприличного в этом нет. Письмо Джима к его тетке Лилиан, которая живет в Чантризе, Хэйликотт, я отправила. А теперь вот думаю, чем бы себя развлечь.
Так она болтала — весело и непринужденно. Примерно посередине разговора какая-то смутная мысль начала беспокоить Энн.
— Как, вы сказали, звали вашего отца? — внезапно вырвалось у нее.
Девушка остановилась.
— Моего отца? — на лице ее вновь появилось трагическое выражение. — О, бедный папа! Какая ужасная участь!
Простите, что вы спросили?
— Как его звали?
— Я ведь уже говорила — Бородейл.
— А его имя? Или фамилия?
В глазах девушки вдруг засветилось подозрение:
— А что?
— Мне кажется… может быть, мы с вами родственницы.
— О…
— Я буду знать точно, если вы назовете мне его полное имя.
— Леонард Морис Форест Бородейл.
— Меня зовут Энн Форест. Думаю, мы с вами кузины.
Как она разволновалась, как обрадовалась! Вся она была, словно бурливый ручеек — горе, смех, улыбки, слезы… Воспоминания о ней до сих пор причиняли Энн нестерпимую боль.
С нижнего этажа донеслись мужские шаги.
— Что ты там делаешь? Ты что, завтракать не собираешься?
Они ей не доверяют. Вот она, расплата за злодеяние: тот, кто совершил убийство, уже больше никому не доверяет.
— Приду, когда закончу одно дело, — откликнулась Энн.
Она спустится, когда закончит вспоминать. А под взглядами тех двоих это невозможно. Интересно, оба они повинны в убийстве? Трудно сказать…
— Твой бекон остынет, — снова закричал Росс и направился в столовую. Но дверь за собой не закрыл, чтобы услышать, если Энн станет спускаться. Ей не доверяют.
Это и понятно, ведь между ними стоит убийство.
Энн снова погрузилась в воспоминания…
Девушка вдруг перестала радостно щебетать, прижав ладонь ко рту. На лице ее появилось виноватое выражение.
— О… — выдохнула она, испуганно глядя на Энн.
— В чем дело?
— Я совсем забыла!
— Что забыла?
— Я не должна была никому рассказывать… мне не велели болтать! Что же теперь делать?
Энн вспомнила, как в ответ рассмеялась и произнесла беззаботно:
— Что ж, теперь уже поздно! Но если мы и в самом деле кузины, то ничего страшного, не переживайте.
Как они узнали, что эта девочка представляет для них опасность? Догадаться они не могли… Но ведь бедняжка могла разговориться с кем угодно. Она была такой простодушной, такой беззащитной! Откуда же им стало известно, что ее некому защитить?
— Знаете, я теперь замужем, — снова зазвучал в ушах Энн детский голосок. — Но здесь я решила назваться мисс Бородейл. — Она звонко рассмеялась. — А в книге регистрации записано все как положено — Энн Форест Бородейл. Смотрелось великолепно! — И в воздухе снова зазвенел ее легкий смех.
Воспоминания разрывали Энн сердце, но остановить их она не могла. Энн Форест Бородейл… Имена пронеслись перед ее глазами обжигающей вспышкой. Росс Форест Крэнстон… ее кузен, а значит, и кузен той несчастной девочки. И ее собственное имя — Энн Форест… Она начинала понимать. Мысли ее закружились безумным вихрем, а когда вихрь утих, осталась лишь убийственная, ледяная уверенность. Надо было лишь еще раз взглянуть в лицо неумолимым фактам.
О своем возвращении в Англию она написала в отель, чтобы зарезервировать номер, и еще Крэнстонам — их с Россом кузенам. Значит, о ее скором приезде Росс узнал от них. Энн пыталась понять, каким образом и когда в этой истории появился тот, второй человек, Макстон.
Когда с ним познакомился Росс? Сразу видно, что отъявленный мерзавец. Сам Росс тоже далеко не ангел. С ним всегда происходили всякие истории. Тетя Летти о нем сильно тревожилась. Будь она сейчас жива, она бы слегла в постель от таких потрясений. Но тетя Летти умерла…
Энн вдруг пришло в голову, что Росс, возможно, знает, почему погибла тетя Летти — и по чьей вине. Нет, не вдруг… Энн поняла, что мысль эта уже давным-давно таилась в глубине ее сознания. Она просто не решалась выпустить ее на волю, вновь и вновь отмахиваясь от нее.
Теперь же Энн наконец заставила себя додумать ее до конца. И снова обратилась к прошлому…
Вот она спрашивает свою маленькую кузину, как та очутилась в «Худе». И снова бурный поток смеха и слез, сквозь которые наконец пробился ответ:
— О, мой отец… он часто говорил о «Худе». Мы с ним строили такие чудесные планы! Как приедем в Лондон, остановимся в «Худе» и пойдем в театр, а потом еще будем ходить на экскурсии, посмотрим все-все!
Теперь Энн было ясно все, кроме конца этой истории.
Как им удалось заставить эту бедняжку тайком от нее отправиться в тот дом? В тот самый, где потом Энн нашла ее бездыханное тело. И зачем нужно было ее убивать! Одно было ей ясно: смерть Энн Бородейл была каким-то образом связана с ее собственным возвращением из Америки.
Но как, как?
Энн стала вспоминать, что делала в то утро… Ходила в банк, зашла в несколько магазинов. А потом так устала, что ей пришлось… Что же? Но, как Энн ни старалась, она не могла вспомнить, что же сделала дальше.
«Надо отвлечься, иначе точно не вспомнится», — подумала она, и в ту же секунду воспоминание всплыло из глубин памяти. Перед ее глазами снова был гостиничный коридор и дверь ее номера. Она вставила ключ в скважину, вошла и на туалетном столике нашла записку:
Мне надо кое-кого повидать. А иду я… нет, не буду говорить с кем. Расскажу вечером. Все это так интересно! Я буду в доме номер сто девять по Грейвилл-роуд.
Энн.
Энн прочла записку трижды. Должно быть, ее принесла в номер та милая горничная… На обороте листка, в углу, Энн обнаружила еще несколько неровных строчек:
Пожалуй, скажу тебе сейчас. Одного из моих новых знакомых зовут Макстон. Он довольно неприятный. А второй — наш с тобой кузен Росс Крэнстон. Это с ними я там встречаюсь.
Да, она встретилась с ними в том доме. И там же встретилась со своей смертью.
А куда же делась та записка? Энн вспомнила, как прячет ее куда-то. Но куда? После посещения того дома на Грейвилл-роуд записки у нее с собой не было. Но ведь она выронила там свою сумочку. Вот откуда они узнали, что она пришла в тот дом следом за Энн. И так Крэнстон смог отыскать ее в Хэйликотте, у теток Джима. Но записки в сумочке не было, это точно. И вдруг Энн вспомнила, что убрала ее в ящик для носовых платков.
Она не знала, почему спрятала ее именно туда, однако ясно представляла открытый ящик комода, а в нем — записку. А потом, несмотря на усталость, она снова вышла на улицу и на углу поймала такси. Теперь она ясно помнила даже то, как спросила шофера, знает ли он Грейвилл-роуд, а получив утвердительный ответ, попросила высадить ее на повороте. Почему именно там? В тот момент это представлялось ей самым разумным. Нужно только вспомнить, по какой причине. Может быть, она хотела, чтобы ее действия не выглядели откровенной слежкой? Да, именно так. На углу она расплатилась с шофером, прошла пешком до сто девятого дома, поднялась по ступенькам к парадной двери и обнаружила, что она не.. заперта. Почему же? Ответ явился в ту же секунду: потому что ее кузина Энн лежала мертвая в подвале. Это был их последний и самый циничный трюк. Открытая дверь была приманкой: кто бы ни зашел в нее — честный человек или вор, — он неизбежно оказывался втянутым в дело об убийстве.
И в эту ловушку попалась она.
Глава 49
Энн поднялась на ноги. Теперь она должна спуститься. До чего же это было трудно — сойти вниз, к этим людям, и сесть завтракать, не показывая и вида, что к ней вернулась память. Теперь Энн удивлялась, почему они привезли ее именно сюда. Впрочем, куда-то же им надо было ее отвезти, но они и не подозревали, какой эффект произведут на нее родные стены. Откуда было им знать, что дома к ней вернется память! Но они не должны ни о чем догадаться. Надо идти, иначе они что-то заподозрят. Теперь она должна следить за каждым своим словом, каждым взглядом. Даже за мыслями. Энн ощутила внезапную решительность. И, не давая себе времени задуматься или испугаться, она двинулась вниз, в столовую.
Росс не отрывал глаз от двери.
— Долго же ты! — неожиданно жалобно произнес он.
— Мне было нехорошо, — отозвалась Энн. — Но теперь все в порядке. Думаю, могу даже позавтракать.
Макстон помахал ей рукой, в которой был зажат горячий тост с маслом:
— Мы не собираемся уморить вас голодом. Садитесь и ешьте!
Энн была озадачена. Ее похитители даже и не думали кормить ее отдельно. Она могла отрезать себе хлеба, могла сварить яйцо. Могла налить себе чаю и молока. Еда была вкусной и сытной, и после завтрака Энн почувствовала себя гораздо лучше. Что же дальше?
Что они задумали? У них же должен быть план!
За завтраком Энн не проронила ни слова, но, закончив есть, оттолкнула стул и поднялась.
— Зачем вы привезли меня сюда?
Макстон резко обернулся к ней, но продолжал сидеть, — так что Энн могла бы смотреть на него сверху вниз. Однако она устремила взгляд на Росса, на своего кузена Росса Фореста Крэнстона. В этом было ее единственное преимущество: он и не догадывался, что ей известно, кто он и как его фамилия. Что он ее родственник. Она должна держать себя в руках и не показывать им, что к ней вернулась память. Что она просто случайно услышала его имя.
То, что они знают, кто она такая, уже достаточно опасно, но если они поймут, что она все вспомнила — наступит конец. Для нее.
Эти мысли в одну секунду пронеслись у нее в голове…
Первым заговорил Макстон. Энн не смотрела на него, по знала, что он улыбается.
— Зачем мы привезли вас сюда? Да я уж и сам не понимаю.
Энн провела рукой по глазам.
— Зачем? — повторила она, и голос ее невольно задрожал. Она этого не хотела, но впоследствии ей не раз приходило в голову, что ничего не могло быть уместнее в тот момент.
Макстон засмеялся.
— Мы подумали, что в таком милом спокойном местечке вам будет легче определиться. Знаете, вам невероятно повезло: перед вами — двое мужчин, есть из кого выбрать И выбирай" можно не торопясь, в тишине и покое.
— О чем вы говорите? — слишком торопливо и нервно выпалила она.
Теперь взгляд ее был устремлен на Макстона. Вид его был ей настолько отвратителен, что она едва сдерживалась, чтобы не запустить чем-нибудь в его улыбающуюся физиономию. Но стоит ей утратить контроль над собой — она пропала… Их взгляды сшиблись, высекая искры, словно два клинка. И Энн отвела глаза, стала смотреть на росса. Он сидел, потупившись, и мрачно ковырял вилкой скатерть.
— О чем это он? — обратилась к нему Энн.
Но ответил ей снова Макстон:
— О том, что вы очень везучая девушка: у вас есть выбор. Можете выбрать одного из нас, того, кто вам больше нравится, а после медового месяца — или чуть позже, если будете упрямиться, — мы получим лицензию, и вы сочетаетесь со своим избранником законным браком в вашей родной приходской церкви. И счастливый супруг — кто бы он ни был — покажет себя настоящим мужчиной, чтобы вы ни о чем не жалели. Итак, кто же это будет?
Ваш кузен Росс или я? Даем вам день на размышления. И не думайте, что мы позволим вам сбежать. Мы слишком дорожим очень редким шансом на счастье, мы оба будем начеку.
Энн отступила назад, прижимая руки к груди и не сводя глаз с Росса. Он по-прежнему терзал скатерть.
— О чем говорит этот человек? — пролепетала Энн.
Росс вовсе отвернулся от нее и поглядел на Макстона.
— Сказал же я, что она ничего не знает!
Энн удалось немного успокоиться. Росса она боялась гораздо меньше, чем его сообщника. Может быть, ей удастся…
— Вы — мой кузен? — с робким испугом спросила она, поворачиваясь к Россу.
— Да.
— Что хочет сказать этот человек?
Росс не отвечал, глядя на Макстона. Энн сделала еще один шаг назад. Макстон небрежно кивнул:
— Пойдите и хорошенько подумайте. Ваш кузен Росс или я — решайте. Видите, какой богатый выбор мы вам предоставляем! Немногим так везет. У вас есть я, Росс и целый день на раздумья — но не больше. Если сами не выберете, мы вас разыграем в карты.
Пока он говорил, Энн продолжала пятиться к выходу. Вид этого человека наполнял ее таким страхом и отвращением, что она боялась лишиться чувств. Снова взглянув на Росса, Энн убедилась, что от него помощи ждать нечего. Надеяться она могла лишь на себя. Добравшись до двери, Энн нашарила за спиной дверную ручку и вышла, по-прежнему пятясь. И лишь у лестницы она медленно и очень осторожно развернулась. Очутившись наконец в своей комнате, Энн заперлась на ключ.
Он наполовину отвернулся от окна, раздраженно дернув плечами:
— Там ничего нет.
— И тем не менее я хотела бы на нее взглянуть. Вы ведь забрали ее из Чантриза, верно?
— О да, забрал. Но там ничего нет — кроме денег.
— Мне хотелось бы посмотреть.
— Говорю вам, там не на что смотреть!
Мисс Силвер замолчала, перебирая спицами. В другой, менее напряженный момент, она непременно высказала бы свое неодобрение. Но сейчас было не время для упреков. Но и разговор, начатый лишь для того, чтобы скрасить томительные часы ожидания, но едва не обернувшийся ссорой, она теперь не могла оставить неоконченным. Набравшись терпения, мисс Силвер проговорила обычным сдержанным тоном:
— Мистер Фэнкорт, не хочу показаться навязчивой, но я была бы вам крайне признательна, если бы вы позволили мне взглянуть на ту сумочку.
На сей раз Джим полностью повернулся к ней.
— В сумочке ничего нет!
— Позвольте мне убедиться в этом лично. Мне очень жаль лишний раз утруждать вас, однако будьте так добры…
Джима вдруг охватило отчаянное желание немедленно покинуть этот дом, столь же сильное, как и недавнее намерение во что бы то ни было здесь остаться. Теперь ему казалось, что любое движение лучше этого мучительного подсчета бесчисленных секунд, складывающихся в бесконечность.
Мисс Силвер же продолжала вязать. На то, чтобы съездить к себе и взять сумочку, ему понадобится по крайней мере час. Лучше уж провести час в разъездах, чем торчать тут, изводя себя тревогой и бесплодными размышлениями.
Примерно час спустя Эмма Медоуз открыла дверь, снова впуская Джима в квартиру. Мисс Силвер мысленно поздравила себя. Даже если это путешествие окажется безрезультатным, его благотворное воздействие на Джима несомненно.
На руке у Джима болталась сумочка.
— Здесь ничего нет, — выпалил он, едва Эмма успела притворить за собой дверь. — Я с самого начала это знал.
Опустив почти готовый свитер на колени, мисс Силвер протянула руку:
— Можно взглянуть?
— Здесь пусто, — повторил Джим, отдал ей сумочку и рухнул в кресло, развернутое спинкой к окну.
Мисс Силвер раскрыла сумочку, про себя повторяя, что не ожидает здесь ничего найти. Однако едва ее пальцы коснулись замка, она почувствовала абсолютную, совершенно необъяснимую уверенность в том, что сейчас непременно что-то отыщет. Створки сумочки распахнулись. На первый взгляд казалось, что они и в самом деле таили за собой всего лишь пустоту — Джим успел вынуть банкноты и мелочь. Да, похоже, сумочка и вправду была пуста — черная сумочка с серой подкладкой и внутренним отделением, разбитым надвое. Одна половина из той же серой ткани, вторая же, предназначенная для пуховки, подбита белой лайкой. Маленький боковой кармашек тоже пуст. Раньше в нем лежали медяки и серебро. Мисс Силвер вспомнилось, как Энн рылась в этих банкнотах и монетах в надежде отыскать хоть какой-нибудь ключ к своему прошлому. И между боковым и центральным отделениями обнаружила письмо. Теперь же здесь было пусто.
Мисс Силвер с чувством глубокого разочарования уронила сумочку на колени. И в ту же секунду осознала, что интуиция не подвела ее: сквозь кожу сумки она слабо, но отчетливо ощутила очертания какого-то маленького предмета.
— Да нет там ничего, я уже смотрел! — раздраженно воскликнул Джим.
Но мисс Силвер снова подняла сумочку со словами:
— Я в этом не уверена.
Она вывернула подкладку, и поначалу увидела лишь несколько комочков пыли и бумажных обрывков, забившихся в складки ткани. Но затем, на самом дне, на конце бокового шва, обнаружила маленькое отверстие. Это была не дыра в материи, а следствие небрежной работы: подкладку загладили, но не прошили до конца. Огрех был таким незначительным, что можно было осмотреть сумочку сотню раз и не заметить его.
И именно там, в том случайном тайнике прятался скрученный в трубочку клочок бумаги. Джим, вскочив с кресла, не отрываясь следил за действиями мисс Силвер, которая старалась подцепить находку концом спицы. Наконец ей это удалось. Листок был совсем крохотным, и все его содержание составляли два адреса, один — нанесенный с помощью штемпеля, второй — написанный от руки. Слова «Отель „Худ“, Мэйвил-стрит» были оттиснуты на бумаге, под ними же рукой Энн было приписано: «Мисс Энн Форест, коттедж „Тисовая роща“, Свон-Итон, Сассекс».
— Как, ради всего святого… — начал Джим и замолчал.
Мисс Силвер не отрывала глаз от находки. Энн Форест, коттедж «Тисовая роща», Свон-Итон, Сассекс… это же имя и адрес пропавшей Энн! Но каким образом очутился этот листок в чужой сумочке? Ведь сумочка эта принадлежала другой девушке, той самой, которую убили в подвале пустого дома. Какое отношение имеют к ней имя и адрес другой Энн?
Серьезно взглянув на Джима, она произнесла:
— Полагаю, нам следует позвонить в этот отель.
— Что все это значит? — запинаясь проговорил Джим в ответ.
— Это значит, что теперь нам известна настоящая фамилия Энн и, полагаю, ее адрес.
— Вы думаете, это ее фамилия?
— Да, я так думаю. Видимо, убитая девушка останавливалась в том же отеле, и Энн Форест дала ей этот адрес.
— Не представляю, как такое возможно.
— В настоящий момент мы не можем составить четкого представления о происшедших событиях. Но, позвонив в отель, мы узнаем немного больше. — Мисс Силвер подошла к письменному столу, подняла трубку и продиктовала телефонистке номер отеля «Худ».
Джим стоял рядом с ней, прислушиваясь к неясному бормотанию, доносящемуся с другого конца провода. Время от времени бормотание прекращалось, прерываемое вопросами мисс Силвер. Именно такие вопросы задал бы и сам Джим. То, что он не мог разобрать ответов, приводило его в бешенство.
— Скажите, проживала ли у вас около двух недель назад постоялица по имени мисс Энн Форест? — таков был первый вопрос.
Выслушав ответ, мисс Силвер кивнула Джиму. Да, в отеле проживала некая мисс Энн Форест. Ее багаж и до сих пор там. Однажды она просто ушла и не вернулась.
Они, конечно, встревожились, однако леди упоминала о намерении навестить друзей, поэтому ничего предпринимать они не решились. И то же самое…
— А не было ли среди ваших постояльцев некоей миссис Фэнкорт? — задала мисс Силвер следующий вопрос.
Нет, миссис Фэнкорт у них не проживала.
Это был настоящий удар. Если Энн Фэнкорт не поселилась в том же отеле, как иначе могли столкнуться две эти девушки? Оставалась лишь еще одна возможность. Мисс Силвер решила проверить и ее, не питая, впрочем, особой надежды. Она задала следующий вопрос:
— А может быть, в вашем отеле жила мисс Энн Бородейл?
К ее великому изумлению, голос в трубке живо отозвался:
— О да, мисс Бородейл у нас была. И пропала в один день с мисс Форест. Собственно, именно поэтому нас не слишком беспокоило исчезновение мисс Форест. Они с мисс Бородейл подружились, и мы подумали, что они куда-то вместе отправились. Надеюсь, ничего не случилось?
— Я тоже надеюсь, — мрачно ответила мисс Силвер. — И все же меня больше интересует миссис Фэнкорт.
После нескольких заключительных вопросов она повесила трубку и обернулась к Джиму.
— Обе девушки останавливались в «Худе».
— Как? Почему?
— Не знаю. Видимо, к этому привело какое-то случайное стечение обстоятельств. Энн — та, которую потом убили, — поселилась там. А вторая Энн, живая, совсем недавно прилетела из Америки, буквально на днях. И это тоже причина того, что в отеле никого особенно не встревожило ее внезапное исчезновение. Девушка, с которой я только что беседовала, сообщила мне, что Энн вернулась из кругосветного путешествия, которое совершала вместе с подругой. Подруга же осталась в Америке, так как вышла там замуж. Не сомневаюсь, служащие взволновались бы куда больше, не оставь Энн в отеле весь свой багаж — великое множество чемоданов и коробок. Вскоре после ее исчезновения с горничной, обслуживавшей ее номер, произошел несчастный случай, и она оказалась в больнице. В отеле не исключают, что Энн Форест поведала девушке нечто, что могло бы пролить свет на ее исчезновение. Это соображение и в самом деле не лишено оснований. Что же касается второй Энн, той, что была убита, то у нее багажа было совсем немного.
— Я вообще не понимаю, как она могла очутиться в отеле! Я ведь послал ее к Бердстокам ждать письмо от Лилиан.
Мисс Силвер секунду помолчала.
— Если она была той девушкой, что приходила к миссис Бердсток за письмом от вашей тетки, — а я полагаю, так оно и есть, — она действовала по собственной воле.
Она говорила с акцентом?
Джим задумался.
— Нет… я не замечал.
На несколько минут воцарилось молчание. Затем мисс Силвер снова потянулась к телефону.
— Думаю, мы должны все сообщить инспектору Эбботту.
Глава 48
Энн почувствовала, как в голове у нее все завертелось, а потом наступило просветление. Теперь она помнит все.
Как хорошо, что рядом оказался стул, иначе она могла бы упасть. Стул помог ей удержаться на ногах, а головокружение сейчас пройдет. Росс с ней не разговаривает и даже не смотрит. Ему стыдно. А тот, второй, отошел к плите и стоит к ней спиной, переворачивая вилкой куски колбасы.
Все события последних недель всплыли в ее памяти с ужасающей ясностью. Прибытие в отель, номер, горничная — бледная, довольно хорошенькая. Энн даже вспомнила, что ела на обед в тот вечер. Она устала и рано легла, но спала плохо. Ночь была такая странная, полная обрывочных снов и неясных образов. А утром появилась девушка. Энн отчетливо вспомнила, как вошла в столовую позавтракать и стала оглядываться, ища свободное место. У окна стоял столик на двоих, и за ним сидела девушка. Что-то в ее лице наводило на мысль о несчастном потерявшемся котенке. Ноги Энн сами зашагали в ее сторону.
— Ничего, если я здесь сяду? — спросила Энн, отодвигая стул.
Лицо девушки просветлело:
— О, садитесь! Пожалуйста, садитесь.
Как внезапно рассеялась завеса тумана! Девушка, чье бездыханное тело лежало в темном подвале, как живая стояла перед глазами Энн. Голос ее снова звенел в ее ушах — нежный голос с еле уловимым оттенком акцента…
Энн поднялась со стула и двинулась к выходу, не в силах спокойно сидеть под напором этой лавины воспоминаний.
Она стояла уже у самой двери, когда Росс вдруг обернулся:
— Куда это ты? Через пять минут будем завтракать.
— Я ненадолго. Не ждите меня, — ровно проговорила Энн.
Второй мужчина рассмеялся. Поднимаясь по лестнице, она все еще слышала его хохот.
Вернувшись в спальню, Энн опустилась на кровать и вновь отдалась потоку воспоминаний. Бедная маленькая глупышка… Она была такой невежественной и неосторожной! Выпалила свою историю на одном дыхании, лишь только Энн успела сесть:
— Меня зовут Энн Бородейл. Хотя, может быть, мне уже следует называть себя Энн Фэнкорт. Не знаю. Звучит смешно, правда? — И она засмеялась, словно над удачной шуткой. А потом продолжила свой бессвязный, сумбурный рассказ, и едва уловимый оттенок акцента слышался в ее речи. — Понимаете, я точно не знаю, замужем я или нет. Мой отец… он погиб. — Голос ее вдруг прервался рыданием. Она судорожно схватила Энн за руки, уже видя в ней друга. — Там был взрыв, и на него упал огромный камень. Джим сказал, что отец подошел слишком близко. Не знаю, как это случилось! Отец был весь изранен и искалечен. Когда он понял, что умирает, он захотел, чтобы Джим на мне женился. Приехал священник и обвенчал нас. И отец умер. — Голос ее стал тише, отголоски прежней боли уже не звучали в нем. — А потом там приземлился самолет. — Девушка всплеснула руками. — Американский самолет сбился с курса и предпринял вынужденную посадку. Мы смотрели, как он снижается. Вы не представляете, как это было волнующе! На борту было двое молодых людей. Джим попросил их забрать меня с собой. Они сначала отказались, но потом все-таки сказали «да» — после того как Джим с ними поговорил. Он сказал, что я его жена и что вывезти меня из страны — вопрос жизни и смерти. Русские очень следят за тем, чтобы их граждане не пересекали границу, а ребенок русской женщины считается русским вне зависимости от национальности его отца. Власти меня ни за что не выпустили бы, а Джим обещал отцу, что увезет меня. И он уговорил тех американцев взять меня на борт, — заключила она, стиснув руки.
Энн вспомнилось и собственное удивление, и тон, каким она спросила:
— А что же вы делаете в этом отеле?
Девушка рассмеялась. Энн мысленно отметила, как легко переходит она от слез к радости.
На кошачьем личике девушки появилась забавная гримаска.
— Ну, я подумала… Мне теперь всю жизнь придется делать то, что велит Джим. Он ведь мой муж. Но отец оставил мне деньги, много денег. Так почему бы часть их не истратить, совсем немножко? Зачем мне идти в дом к какой-то старой горничной? И я решила не ходить. Решила отправиться в отель, который всегда расхваливал мой отец.
Можно же чуть-чуть себя побаловать! Я теперь замужняя дама, значит, ничего неприличного в этом нет. Письмо Джима к его тетке Лилиан, которая живет в Чантризе, Хэйликотт, я отправила. А теперь вот думаю, чем бы себя развлечь.
Так она болтала — весело и непринужденно. Примерно посередине разговора какая-то смутная мысль начала беспокоить Энн.
— Как, вы сказали, звали вашего отца? — внезапно вырвалось у нее.
Девушка остановилась.
— Моего отца? — на лице ее вновь появилось трагическое выражение. — О, бедный папа! Какая ужасная участь!
Простите, что вы спросили?
— Как его звали?
— Я ведь уже говорила — Бородейл.
— А его имя? Или фамилия?
В глазах девушки вдруг засветилось подозрение:
— А что?
— Мне кажется… может быть, мы с вами родственницы.
— О…
— Я буду знать точно, если вы назовете мне его полное имя.
— Леонард Морис Форест Бородейл.
— Меня зовут Энн Форест. Думаю, мы с вами кузины.
Как она разволновалась, как обрадовалась! Вся она была, словно бурливый ручеек — горе, смех, улыбки, слезы… Воспоминания о ней до сих пор причиняли Энн нестерпимую боль.
С нижнего этажа донеслись мужские шаги.
— Что ты там делаешь? Ты что, завтракать не собираешься?
Они ей не доверяют. Вот она, расплата за злодеяние: тот, кто совершил убийство, уже больше никому не доверяет.
— Приду, когда закончу одно дело, — откликнулась Энн.
Она спустится, когда закончит вспоминать. А под взглядами тех двоих это невозможно. Интересно, оба они повинны в убийстве? Трудно сказать…
— Твой бекон остынет, — снова закричал Росс и направился в столовую. Но дверь за собой не закрыл, чтобы услышать, если Энн станет спускаться. Ей не доверяют.
Это и понятно, ведь между ними стоит убийство.
Энн снова погрузилась в воспоминания…
Девушка вдруг перестала радостно щебетать, прижав ладонь ко рту. На лице ее появилось виноватое выражение.
— О… — выдохнула она, испуганно глядя на Энн.
— В чем дело?
— Я совсем забыла!
— Что забыла?
— Я не должна была никому рассказывать… мне не велели болтать! Что же теперь делать?
Энн вспомнила, как в ответ рассмеялась и произнесла беззаботно:
— Что ж, теперь уже поздно! Но если мы и в самом деле кузины, то ничего страшного, не переживайте.
Как они узнали, что эта девочка представляет для них опасность? Догадаться они не могли… Но ведь бедняжка могла разговориться с кем угодно. Она была такой простодушной, такой беззащитной! Откуда же им стало известно, что ее некому защитить?
— Знаете, я теперь замужем, — снова зазвучал в ушах Энн детский голосок. — Но здесь я решила назваться мисс Бородейл. — Она звонко рассмеялась. — А в книге регистрации записано все как положено — Энн Форест Бородейл. Смотрелось великолепно! — И в воздухе снова зазвенел ее легкий смех.
Воспоминания разрывали Энн сердце, но остановить их она не могла. Энн Форест Бородейл… Имена пронеслись перед ее глазами обжигающей вспышкой. Росс Форест Крэнстон… ее кузен, а значит, и кузен той несчастной девочки. И ее собственное имя — Энн Форест… Она начинала понимать. Мысли ее закружились безумным вихрем, а когда вихрь утих, осталась лишь убийственная, ледяная уверенность. Надо было лишь еще раз взглянуть в лицо неумолимым фактам.
О своем возвращении в Англию она написала в отель, чтобы зарезервировать номер, и еще Крэнстонам — их с Россом кузенам. Значит, о ее скором приезде Росс узнал от них. Энн пыталась понять, каким образом и когда в этой истории появился тот, второй человек, Макстон.
Когда с ним познакомился Росс? Сразу видно, что отъявленный мерзавец. Сам Росс тоже далеко не ангел. С ним всегда происходили всякие истории. Тетя Летти о нем сильно тревожилась. Будь она сейчас жива, она бы слегла в постель от таких потрясений. Но тетя Летти умерла…
Энн вдруг пришло в голову, что Росс, возможно, знает, почему погибла тетя Летти — и по чьей вине. Нет, не вдруг… Энн поняла, что мысль эта уже давным-давно таилась в глубине ее сознания. Она просто не решалась выпустить ее на волю, вновь и вновь отмахиваясь от нее.
Теперь же Энн наконец заставила себя додумать ее до конца. И снова обратилась к прошлому…
Вот она спрашивает свою маленькую кузину, как та очутилась в «Худе». И снова бурный поток смеха и слез, сквозь которые наконец пробился ответ:
— О, мой отец… он часто говорил о «Худе». Мы с ним строили такие чудесные планы! Как приедем в Лондон, остановимся в «Худе» и пойдем в театр, а потом еще будем ходить на экскурсии, посмотрим все-все!
Теперь Энн было ясно все, кроме конца этой истории.
Как им удалось заставить эту бедняжку тайком от нее отправиться в тот дом? В тот самый, где потом Энн нашла ее бездыханное тело. И зачем нужно было ее убивать! Одно было ей ясно: смерть Энн Бородейл была каким-то образом связана с ее собственным возвращением из Америки.
Но как, как?
Энн стала вспоминать, что делала в то утро… Ходила в банк, зашла в несколько магазинов. А потом так устала, что ей пришлось… Что же? Но, как Энн ни старалась, она не могла вспомнить, что же сделала дальше.
«Надо отвлечься, иначе точно не вспомнится», — подумала она, и в ту же секунду воспоминание всплыло из глубин памяти. Перед ее глазами снова был гостиничный коридор и дверь ее номера. Она вставила ключ в скважину, вошла и на туалетном столике нашла записку:
Мне надо кое-кого повидать. А иду я… нет, не буду говорить с кем. Расскажу вечером. Все это так интересно! Я буду в доме номер сто девять по Грейвилл-роуд.
Энн.
Энн прочла записку трижды. Должно быть, ее принесла в номер та милая горничная… На обороте листка, в углу, Энн обнаружила еще несколько неровных строчек:
Пожалуй, скажу тебе сейчас. Одного из моих новых знакомых зовут Макстон. Он довольно неприятный. А второй — наш с тобой кузен Росс Крэнстон. Это с ними я там встречаюсь.
Да, она встретилась с ними в том доме. И там же встретилась со своей смертью.
А куда же делась та записка? Энн вспомнила, как прячет ее куда-то. Но куда? После посещения того дома на Грейвилл-роуд записки у нее с собой не было. Но ведь она выронила там свою сумочку. Вот откуда они узнали, что она пришла в тот дом следом за Энн. И так Крэнстон смог отыскать ее в Хэйликотте, у теток Джима. Но записки в сумочке не было, это точно. И вдруг Энн вспомнила, что убрала ее в ящик для носовых платков.
Она не знала, почему спрятала ее именно туда, однако ясно представляла открытый ящик комода, а в нем — записку. А потом, несмотря на усталость, она снова вышла на улицу и на углу поймала такси. Теперь она ясно помнила даже то, как спросила шофера, знает ли он Грейвилл-роуд, а получив утвердительный ответ, попросила высадить ее на повороте. Почему именно там? В тот момент это представлялось ей самым разумным. Нужно только вспомнить, по какой причине. Может быть, она хотела, чтобы ее действия не выглядели откровенной слежкой? Да, именно так. На углу она расплатилась с шофером, прошла пешком до сто девятого дома, поднялась по ступенькам к парадной двери и обнаружила, что она не.. заперта. Почему же? Ответ явился в ту же секунду: потому что ее кузина Энн лежала мертвая в подвале. Это был их последний и самый циничный трюк. Открытая дверь была приманкой: кто бы ни зашел в нее — честный человек или вор, — он неизбежно оказывался втянутым в дело об убийстве.
И в эту ловушку попалась она.
Глава 49
Энн поднялась на ноги. Теперь она должна спуститься. До чего же это было трудно — сойти вниз, к этим людям, и сесть завтракать, не показывая и вида, что к ней вернулась память. Теперь Энн удивлялась, почему они привезли ее именно сюда. Впрочем, куда-то же им надо было ее отвезти, но они и не подозревали, какой эффект произведут на нее родные стены. Откуда было им знать, что дома к ней вернется память! Но они не должны ни о чем догадаться. Надо идти, иначе они что-то заподозрят. Теперь она должна следить за каждым своим словом, каждым взглядом. Даже за мыслями. Энн ощутила внезапную решительность. И, не давая себе времени задуматься или испугаться, она двинулась вниз, в столовую.
Росс не отрывал глаз от двери.
— Долго же ты! — неожиданно жалобно произнес он.
— Мне было нехорошо, — отозвалась Энн. — Но теперь все в порядке. Думаю, могу даже позавтракать.
Макстон помахал ей рукой, в которой был зажат горячий тост с маслом:
— Мы не собираемся уморить вас голодом. Садитесь и ешьте!
Энн была озадачена. Ее похитители даже и не думали кормить ее отдельно. Она могла отрезать себе хлеба, могла сварить яйцо. Могла налить себе чаю и молока. Еда была вкусной и сытной, и после завтрака Энн почувствовала себя гораздо лучше. Что же дальше?
Что они задумали? У них же должен быть план!
За завтраком Энн не проронила ни слова, но, закончив есть, оттолкнула стул и поднялась.
— Зачем вы привезли меня сюда?
Макстон резко обернулся к ней, но продолжал сидеть, — так что Энн могла бы смотреть на него сверху вниз. Однако она устремила взгляд на Росса, на своего кузена Росса Фореста Крэнстона. В этом было ее единственное преимущество: он и не догадывался, что ей известно, кто он и как его фамилия. Что он ее родственник. Она должна держать себя в руках и не показывать им, что к ней вернулась память. Что она просто случайно услышала его имя.
То, что они знают, кто она такая, уже достаточно опасно, но если они поймут, что она все вспомнила — наступит конец. Для нее.
Эти мысли в одну секунду пронеслись у нее в голове…
Первым заговорил Макстон. Энн не смотрела на него, по знала, что он улыбается.
— Зачем мы привезли вас сюда? Да я уж и сам не понимаю.
Энн провела рукой по глазам.
— Зачем? — повторила она, и голос ее невольно задрожал. Она этого не хотела, но впоследствии ей не раз приходило в голову, что ничего не могло быть уместнее в тот момент.
Макстон засмеялся.
— Мы подумали, что в таком милом спокойном местечке вам будет легче определиться. Знаете, вам невероятно повезло: перед вами — двое мужчин, есть из кого выбрать И выбирай" можно не торопясь, в тишине и покое.
— О чем вы говорите? — слишком торопливо и нервно выпалила она.
Теперь взгляд ее был устремлен на Макстона. Вид его был ей настолько отвратителен, что она едва сдерживалась, чтобы не запустить чем-нибудь в его улыбающуюся физиономию. Но стоит ей утратить контроль над собой — она пропала… Их взгляды сшиблись, высекая искры, словно два клинка. И Энн отвела глаза, стала смотреть на росса. Он сидел, потупившись, и мрачно ковырял вилкой скатерть.
— О чем это он? — обратилась к нему Энн.
Но ответил ей снова Макстон:
— О том, что вы очень везучая девушка: у вас есть выбор. Можете выбрать одного из нас, того, кто вам больше нравится, а после медового месяца — или чуть позже, если будете упрямиться, — мы получим лицензию, и вы сочетаетесь со своим избранником законным браком в вашей родной приходской церкви. И счастливый супруг — кто бы он ни был — покажет себя настоящим мужчиной, чтобы вы ни о чем не жалели. Итак, кто же это будет?
Ваш кузен Росс или я? Даем вам день на размышления. И не думайте, что мы позволим вам сбежать. Мы слишком дорожим очень редким шансом на счастье, мы оба будем начеку.
Энн отступила назад, прижимая руки к груди и не сводя глаз с Росса. Он по-прежнему терзал скатерть.
— О чем говорит этот человек? — пролепетала Энн.
Росс вовсе отвернулся от нее и поглядел на Макстона.
— Сказал же я, что она ничего не знает!
Энн удалось немного успокоиться. Росса она боялась гораздо меньше, чем его сообщника. Может быть, ей удастся…
— Вы — мой кузен? — с робким испугом спросила она, поворачиваясь к Россу.
— Да.
— Что хочет сказать этот человек?
Росс не отвечал, глядя на Макстона. Энн сделала еще один шаг назад. Макстон небрежно кивнул:
— Пойдите и хорошенько подумайте. Ваш кузен Росс или я — решайте. Видите, какой богатый выбор мы вам предоставляем! Немногим так везет. У вас есть я, Росс и целый день на раздумья — но не больше. Если сами не выберете, мы вас разыграем в карты.
Пока он говорил, Энн продолжала пятиться к выходу. Вид этого человека наполнял ее таким страхом и отвращением, что она боялась лишиться чувств. Снова взглянув на Росса, Энн убедилась, что от него помощи ждать нечего. Надеяться она могла лишь на себя. Добравшись до двери, Энн нашарила за спиной дверную ручку и вышла, по-прежнему пятясь. И лишь у лестницы она медленно и очень осторожно развернулась. Очутившись наконец в своей комнате, Энн заперлась на ключ.