Страница:
Впрочем, одно неожиданное обстоятельство освободило всех от всякой заботы на этот счет.
Эти грубые люди сеяли вокруг себя раздоры и ссоры. Благодаря привычке подчинять своей воле всех окружающих, неуважению к чужим правам и невозможному поведению они постоянно попадали в истории. Уже известно, как они вели себя на Форти-Май лье-Крик. Не лучше они стали держать себя и на Бирч-Крик.
В конце концов в дело вмешались власти, и после столкновения Гунтера с полицией он сам и вся его шайка были арестованы и приговорены затем судом к десяти месяцам тюремного заключения. Их посадили в тюрьму Серк-сити.
Таким образом, вопрос о пропитании и жилище разрешился для них сам собой. Вот почему в казино Скагуэя, Доусона и Ванкувера всю эту зиму не слышно было ни о Гунтере, ни о Малоне.
Продолжительное заключение волей-неволей заставило Гунтера и Малона задуматься о будущем. Выйти из тюрьмы им предстояло весной. Что им тогда делать со своими людьми и что предпринять? Без хорошего дела их средств хватило бы ненадолго, так как эксплуатация прииска N 131 сделалась невозможной, а участок у Серк-сити не давал никаких доходов. Их шайка, набранная из подонков самых разных национальностей, была, конечно, в полном подчинении у обоих авантюристов. Она готова была исполнить все, что они ей прикажут. Но для этого нужно было все же иметь цель, план. Сдастся ли им изобрести что-нибудь? Представится ли случай выпутаться из затруднительного положения?
Этот случай подвернулся при следующих обстоятельствах.
В числе заключенных Гунтер заметил одного индейца по имени Крарак, который со своей стороны тоже обратил внимание на Гунтера. Это было нечто вроде взаимной симпатии, вполне естественной между двумя негодяями. Оба они были созданы друг для друга, и очень скоро между ними завязались дружеские отношения.
Крараку было лет сорок. Коренастый, сильный, с хищным взглядом и свирепым лицом, он не мог не понравиться Гунтеру и Малону.
Он был уроженец Аляски и хорошо знал край, в котором жил и странствовал с детства. Он мог бы при своей смышлености служить отличным проводником, если бы не его наружность, которая не могла внушить к нему никакого доверия. Это и оправдалось на деле. Золотоискатели, которым он служил проводником, все жаловались на него, и теперь он сидел в тюрьме за крупную кражу.
В течение первого месяца заключения Гунтер и Крарак до некоторой степени остерегались друг друга. Гунтер, заметив, что Крарак хочет сообщить ему что-то, ждал, чтобы индеец высказался первым.
Однажды, действительно, индеец, очевидно имея что-то в виду, начал рассказывать ему о своих странствиях по неисследованным областям Северной Америки.
Сначала Крарак ограничивался лишь общими замечаниями, чтобы возбудить любопытство Гунтера, но мало-помалу разговорился.
— Вот где много золота, — сказал он однажды, — на севере, у берегов океана! Скоро золотоискатели там появятся тысячами.
— Надо их опередить, вот и все, — заметил Гунтер.
— Конечно, — согласился Крарак, — но для этого надо знать местоположение приисков.
— Ты, наверное, знаешь их?
— Знаю, даже несколько. Но отыскать их трудно. Можно месяцами бродить там и не найти приисков. А есть там один… Ах, если бы я был на свободе!..
Гунтер пристально посмотрел на пего.
— Что же ты сделал бы, если б был свободен? — спросил он.
— Я пошел бы туда, куда уже собирался идти, когда меня арестовали, — ответил Крарак.
— Куда же это?
— Туда, где золото можно собирать целыми тачками! — воскликнул страстно индеец.
Как ни осаждал его Гунтер вопросами, индеец ничего больше не открывал. Впрочем, и того, что он сказал, было достаточно, чтобы возбудить жадность его собеседника.
Гунтер и Малой, убежденные, что Крарак знает прииски, находящиеся вблизи полярного моря, оба решили, ввиду будущей кампании, выведать у индейца все, что он может сообщить по этому поводу. И они вели с ним бесконечные разговоры, которые, однако, не привели ни к чему. Индеец продолжал утверждать, что прииски действительно существуют, но относительно их точного местоположения хранил упорное молчание.
В последних числах апреля, после очень суровой зимы в Доусоне и Серк-сити наступила весна. Арестанты в тюрьме очень страдали. Они с нетерпением ждали, когда их наконец выпустят, твердо решив предпринять экспедицию в полярные области Американского материка.
Для этой цели им необходима была помощь Крарака. Последний, по-видимому, не имел ничего против такого плана, но власти Аляски думали, очевидно, иначе. Дело в том, что если Гунтер и Малон с их товарищами должны были вскоре быть освобождены из заключения, то с индейцем обстояло иначе: за свои старые грехи он должен был провести в тюрьме еще несколько лет.
Ему оставалось одно: бежать. Это было возможно только при помощи подкопа под стеной тюремного двора, находившегося на самой границе города. Изнутри сделать этот подкоп, не возбудив внимания стражи, было невозможно. Но снаружи, ночью, при известной осторожности, такая работа не представила бы больших трудностей.
Таким образом, Гунтер в свою очередь был нужен индейцу. Сделка между обоими мошенниками состоялась быстро. Гунтер должен был после своего освобождения прийти на помощь Крараку, а последний после бегства из тюрьмы обязывался вести техасца и его спутников на известные ему прииски в северной части Клондайка.
Тринадцатого мая срок заключения Гунтера и его шайки окончился. Индейцу оставалось только быть настороже. Так как он не находился в одиночном заключении, то ему в нужный момент легко было пройти незаметно на тюремный двор.
Так он и сделал в следующую же ночь. Улегшись у основания стены, он прождал до зари. Но ни один звук не долетел до него снаружи. Гунтер и Малон в эту ночь не решились действовать. Боясь, что полиция обратит внимание на то, что они тотчас уехали из города, они решили выждать сутки. Инструменты у них были.
В гостинице, где они остановились, они нашли свои старые лопаты и кирки.
На следующую ночь Крарак с десяти часов вечера снова занял свой пост у основания стены. Ночь была темная, и с севера дул довольно сильный ветер.
Около одиннадцати часов индейцу показалось, что за стеной роются.
Он не ошибся. Гунтер и Малон принялись за его освобождение. Чтобы не разбирать стены, они начали рыть под стену.
В первом часу вырытое отверстие оказалось достаточным, чтобы в него мог пролезть человек среднего роста.
— Иди, — сказал Гунтер.
— Никого нет снаружи? — спросил Крарак.
— Никого.
Через несколько мгновений индеец был на свободе.
За Юконом, на левом берегу которого расположен Серк-сити, он увидел обширную равнину, еще покрытую снегом. На реке начался уже ледоход, и по ней плыли льдины. Лодка, если бы Гунтеру и удалось достать ее, не возбудив подозрения полиции, не могла бы перебраться через реку. Но индеец не был человеком, которого могло бы остановить подобное препятствие. Он мог перейти на другую сторону реки, прыгая с льдины на льдину. А очутившись на другом берегу, он уже будет в безопасности. Когда откроют его бегство, он будет уже далеко.
Необходимо, однако, было торопиться и скрыться до рассвета. Времени терять было нельзя.
Гунтер сказал ему:
— Все условлено?
— Все, — ответил Крарак.
— Где мы встретимся?
— Как было сказано: в десяти милях от Юкона, на левом берегу Поркьюпайна.
Так было условлено между ними. Через два-три дня Гунтер и его шайка должны были покинуть Серк-сити и направиться к форту Юкон, расположенному к северо-западу. Оттуда они должны были подняться по течению реки Поркюпайн к северо-востоку. Индеец же, перебравшись через реку, должен был идти прямо на север до самого притока.
— Все условлено? — повторил свой вопрос при расставании Гунтер.
— Все.
— И ты будешь нашим проводником? — сказал Малон.
— Да, я проведу вас прямо на прииски.
Гунтер все еще, однако, сомневался.
— Ну иди, — сказал он наконец. — Если же ты нас обманешь, то не думай скрыться от нас. Тебя будут разыскивать тридцать человек, которые сумеют тебя найти.
— Я вас не обману, — сказал спокойно Крарак.
И, протянув руку по направлению к северу, он прибавил:
— Громадное богатство ждет там нас всех.
Индеец подошел к берегу.
— Место, куда я вас поведу, — заметил он с некоторой торжественностью,
— не прииск. Это — Золотая яма, вернее, Золотая гора. Вам останется только наполнить ваши повозки. Если бы вас была сотня, даже тысяча, вы все же могли бы уделить мне часть, не уменьшив своей.
Одним прыжком Крарак очутился на льдине, которую тотчас же понесло течением дальше. Некоторое время Гунтер и Малон видели, как он, перепрыгивая с одной льдины на другую, удалялся к противоположному берегу. Затем индеец исчез в темноте.
Тогда техасцы вернулись в свою гостиницу, а на следующий день начали готовиться к новому предприятию.
Само собой разумеется, что утром исчезновение индейца из тюрьмы было замечено. Но поиски полицаи не дали никакого результата. Соучастие Гунтера в бегстве Крарака тоже осталось нераскрытым.
Три дня спустя техасцы и их товарищи, всего около тридцати человек, сели на шаланду, которая должна была доставить их вниз по течению реки до форта Юкон.
Двадцать второго мая, запасшись в этом поселке провизией, которую нагрузили на запряженные собаками сани, отряд стал подниматься по левому берегу реки Поркьюпайн к северо-востоку. Если индеец сдержал слово, то они должны были найти его в условленном пункте к вечеру того же дня.
— Только бы он был там! — сказал Малон.
— Будет, — ответил Гунтер. — Если он солгал, он все же придет из трусости; если же сказал правду, то придет из-за собственной выгоды.
Действительно, ипдеец оказался на своем посту, и под его руководством шайка двинулась дальше по левому берегу Порквюпайна, направляясь к ледяным пустыням Крайнего Севера.
Эти грубые люди сеяли вокруг себя раздоры и ссоры. Благодаря привычке подчинять своей воле всех окружающих, неуважению к чужим правам и невозможному поведению они постоянно попадали в истории. Уже известно, как они вели себя на Форти-Май лье-Крик. Не лучше они стали держать себя и на Бирч-Крик.
В конце концов в дело вмешались власти, и после столкновения Гунтера с полицией он сам и вся его шайка были арестованы и приговорены затем судом к десяти месяцам тюремного заключения. Их посадили в тюрьму Серк-сити.
Таким образом, вопрос о пропитании и жилище разрешился для них сам собой. Вот почему в казино Скагуэя, Доусона и Ванкувера всю эту зиму не слышно было ни о Гунтере, ни о Малоне.
Продолжительное заключение волей-неволей заставило Гунтера и Малона задуматься о будущем. Выйти из тюрьмы им предстояло весной. Что им тогда делать со своими людьми и что предпринять? Без хорошего дела их средств хватило бы ненадолго, так как эксплуатация прииска N 131 сделалась невозможной, а участок у Серк-сити не давал никаких доходов. Их шайка, набранная из подонков самых разных национальностей, была, конечно, в полном подчинении у обоих авантюристов. Она готова была исполнить все, что они ей прикажут. Но для этого нужно было все же иметь цель, план. Сдастся ли им изобрести что-нибудь? Представится ли случай выпутаться из затруднительного положения?
Этот случай подвернулся при следующих обстоятельствах.
В числе заключенных Гунтер заметил одного индейца по имени Крарак, который со своей стороны тоже обратил внимание на Гунтера. Это было нечто вроде взаимной симпатии, вполне естественной между двумя негодяями. Оба они были созданы друг для друга, и очень скоро между ними завязались дружеские отношения.
Крараку было лет сорок. Коренастый, сильный, с хищным взглядом и свирепым лицом, он не мог не понравиться Гунтеру и Малону.
Он был уроженец Аляски и хорошо знал край, в котором жил и странствовал с детства. Он мог бы при своей смышлености служить отличным проводником, если бы не его наружность, которая не могла внушить к нему никакого доверия. Это и оправдалось на деле. Золотоискатели, которым он служил проводником, все жаловались на него, и теперь он сидел в тюрьме за крупную кражу.
В течение первого месяца заключения Гунтер и Крарак до некоторой степени остерегались друг друга. Гунтер, заметив, что Крарак хочет сообщить ему что-то, ждал, чтобы индеец высказался первым.
Однажды, действительно, индеец, очевидно имея что-то в виду, начал рассказывать ему о своих странствиях по неисследованным областям Северной Америки.
Сначала Крарак ограничивался лишь общими замечаниями, чтобы возбудить любопытство Гунтера, но мало-помалу разговорился.
— Вот где много золота, — сказал он однажды, — на севере, у берегов океана! Скоро золотоискатели там появятся тысячами.
— Надо их опередить, вот и все, — заметил Гунтер.
— Конечно, — согласился Крарак, — но для этого надо знать местоположение приисков.
— Ты, наверное, знаешь их?
— Знаю, даже несколько. Но отыскать их трудно. Можно месяцами бродить там и не найти приисков. А есть там один… Ах, если бы я был на свободе!..
Гунтер пристально посмотрел на пего.
— Что же ты сделал бы, если б был свободен? — спросил он.
— Я пошел бы туда, куда уже собирался идти, когда меня арестовали, — ответил Крарак.
— Куда же это?
— Туда, где золото можно собирать целыми тачками! — воскликнул страстно индеец.
Как ни осаждал его Гунтер вопросами, индеец ничего больше не открывал. Впрочем, и того, что он сказал, было достаточно, чтобы возбудить жадность его собеседника.
Гунтер и Малой, убежденные, что Крарак знает прииски, находящиеся вблизи полярного моря, оба решили, ввиду будущей кампании, выведать у индейца все, что он может сообщить по этому поводу. И они вели с ним бесконечные разговоры, которые, однако, не привели ни к чему. Индеец продолжал утверждать, что прииски действительно существуют, но относительно их точного местоположения хранил упорное молчание.
В последних числах апреля, после очень суровой зимы в Доусоне и Серк-сити наступила весна. Арестанты в тюрьме очень страдали. Они с нетерпением ждали, когда их наконец выпустят, твердо решив предпринять экспедицию в полярные области Американского материка.
Для этой цели им необходима была помощь Крарака. Последний, по-видимому, не имел ничего против такого плана, но власти Аляски думали, очевидно, иначе. Дело в том, что если Гунтер и Малон с их товарищами должны были вскоре быть освобождены из заключения, то с индейцем обстояло иначе: за свои старые грехи он должен был провести в тюрьме еще несколько лет.
Ему оставалось одно: бежать. Это было возможно только при помощи подкопа под стеной тюремного двора, находившегося на самой границе города. Изнутри сделать этот подкоп, не возбудив внимания стражи, было невозможно. Но снаружи, ночью, при известной осторожности, такая работа не представила бы больших трудностей.
Таким образом, Гунтер в свою очередь был нужен индейцу. Сделка между обоими мошенниками состоялась быстро. Гунтер должен был после своего освобождения прийти на помощь Крараку, а последний после бегства из тюрьмы обязывался вести техасца и его спутников на известные ему прииски в северной части Клондайка.
Тринадцатого мая срок заключения Гунтера и его шайки окончился. Индейцу оставалось только быть настороже. Так как он не находился в одиночном заключении, то ему в нужный момент легко было пройти незаметно на тюремный двор.
Так он и сделал в следующую же ночь. Улегшись у основания стены, он прождал до зари. Но ни один звук не долетел до него снаружи. Гунтер и Малон в эту ночь не решились действовать. Боясь, что полиция обратит внимание на то, что они тотчас уехали из города, они решили выждать сутки. Инструменты у них были.
В гостинице, где они остановились, они нашли свои старые лопаты и кирки.
На следующую ночь Крарак с десяти часов вечера снова занял свой пост у основания стены. Ночь была темная, и с севера дул довольно сильный ветер.
Около одиннадцати часов индейцу показалось, что за стеной роются.
Он не ошибся. Гунтер и Малон принялись за его освобождение. Чтобы не разбирать стены, они начали рыть под стену.
В первом часу вырытое отверстие оказалось достаточным, чтобы в него мог пролезть человек среднего роста.
— Иди, — сказал Гунтер.
— Никого нет снаружи? — спросил Крарак.
— Никого.
Через несколько мгновений индеец был на свободе.
За Юконом, на левом берегу которого расположен Серк-сити, он увидел обширную равнину, еще покрытую снегом. На реке начался уже ледоход, и по ней плыли льдины. Лодка, если бы Гунтеру и удалось достать ее, не возбудив подозрения полиции, не могла бы перебраться через реку. Но индеец не был человеком, которого могло бы остановить подобное препятствие. Он мог перейти на другую сторону реки, прыгая с льдины на льдину. А очутившись на другом берегу, он уже будет в безопасности. Когда откроют его бегство, он будет уже далеко.
Необходимо, однако, было торопиться и скрыться до рассвета. Времени терять было нельзя.
Гунтер сказал ему:
— Все условлено?
— Все, — ответил Крарак.
— Где мы встретимся?
— Как было сказано: в десяти милях от Юкона, на левом берегу Поркьюпайна.
Так было условлено между ними. Через два-три дня Гунтер и его шайка должны были покинуть Серк-сити и направиться к форту Юкон, расположенному к северо-западу. Оттуда они должны были подняться по течению реки Поркюпайн к северо-востоку. Индеец же, перебравшись через реку, должен был идти прямо на север до самого притока.
— Все условлено? — повторил свой вопрос при расставании Гунтер.
— Все.
— И ты будешь нашим проводником? — сказал Малон.
— Да, я проведу вас прямо на прииски.
Гунтер все еще, однако, сомневался.
— Ну иди, — сказал он наконец. — Если же ты нас обманешь, то не думай скрыться от нас. Тебя будут разыскивать тридцать человек, которые сумеют тебя найти.
— Я вас не обману, — сказал спокойно Крарак.
И, протянув руку по направлению к северу, он прибавил:
— Громадное богатство ждет там нас всех.
Индеец подошел к берегу.
— Место, куда я вас поведу, — заметил он с некоторой торжественностью,
— не прииск. Это — Золотая яма, вернее, Золотая гора. Вам останется только наполнить ваши повозки. Если бы вас была сотня, даже тысяча, вы все же могли бы уделить мне часть, не уменьшив своей.
Одним прыжком Крарак очутился на льдине, которую тотчас же понесло течением дальше. Некоторое время Гунтер и Малон видели, как он, перепрыгивая с одной льдины на другую, удалялся к противоположному берегу. Затем индеец исчез в темноте.
Тогда техасцы вернулись в свою гостиницу, а на следующий день начали готовиться к новому предприятию.
Само собой разумеется, что утром исчезновение индейца из тюрьмы было замечено. Но поиски полицаи не дали никакого результата. Соучастие Гунтера в бегстве Крарака тоже осталось нераскрытым.
Три дня спустя техасцы и их товарищи, всего около тридцати человек, сели на шаланду, которая должна была доставить их вниз по течению реки до форта Юкон.
Двадцать второго мая, запасшись в этом поселке провизией, которую нагрузили на запряженные собаками сани, отряд стал подниматься по левому берегу реки Поркьюпайн к северо-востоку. Если индеец сдержал слово, то они должны были найти его в условленном пункте к вечеру того же дня.
— Только бы он был там! — сказал Малон.
— Будет, — ответил Гунтер. — Если он солгал, он все же придет из трусости; если же сказал правду, то придет из-за собственной выгоды.
Действительно, ипдеец оказался на своем посту, и под его руководством шайка двинулась дальше по левому берегу Порквюпайна, направляясь к ледяным пустыням Крайнего Севера.
Глава пятая. УРОК БОКСА
Итак, случаю угодно было, чтобы Сумми Ским отправился с Беном Раддлем в самые северные области Америки. Он противился этому предприятию всеми силами. Он выставил против него все соображения. Но в конце концов достаточно оказалось нескольких слов молодой девушки, чтобы его непреклонное решение в несколько секунд поколебалось.
Не было ли его отступление до некоторой степени добровольным? Решился ли бы Сумми Ским вернуться в Монреаль без Бена Раддля? Хватило ли бы у него терпения остаться ждать его в относительном комфорте Доусона? Сомнительно.
Во всяком случае, эти вопросы должны были остаться без ответа, так как Сумми Ским отправлялся вместе со своим кузеном к Золотой горе.
«Уступить один раз, — говорил он себе, — значит уступать всегда. И в этом виноват я один! Ах, „Зеленая Поляна“! Как ты далеко!»
Нужно ли признаться в этом? Отчасти эти упреки делались себе Сумми Скимом только для очистки совести. Конечно, он тосковал по своей «Зеленой Поляне». Но все-таки что-то, чего он сам не мог объяснить себе, в то же время радовало его и пело в нем. Он чувствовал себя счастливым и беззаботным как ребенок, и перспектива довольно трудного путешествия его нисколько не путала. Оставалось предположить, что это хорошее расположение духа и любовь к авантюрам возбуждали в нем предстоящие в пути развлечения охотой.
Благодаря ранней весне Билль Стелль вернулся в Доусон в первых числах мая, чтобы, согласно условию, сопровождать обоих кузенов обратно в Скагуэй, откуда они должны были сесть на пароход, идущий в Ванкувер.
Билль Стелль не особенно удивился тому, что планы Бена Раддля до такой степени изменились. Он слишком хорошо знал, что прибыть в Клондайк значило рисковать надолго остаться там.
— Так вот как? — сказал Билль Сумми Скиму.
— Да, так, Билль, — ответил только Сумми. Однако последний, узнав, что Билль согласился принять участие в новой кампании, очень был этим доволен.
Это была действительно хорошая мысль. Бен Раддль не побоялся открыть Биллю Стеллю, к которому питал полное доверие, тайну француза Жака Ледена, известную до тех пор лишь ему самому, Сумми Скиму и обеим кузинам Эджертон.
Сначала проводник не поверил в существование Золотой горы. Он слышал об этой легенде, но не придавал ей серьезного значения. Но когда Бен Раддль рассказал ему историю Жака Ледена и показал ему карту, на которой была обозначена эта гора, Билль сделался доверчивее и мало-помалу уступил доводам инженера.
— Там несметные богатства, Билль, — повторял Бен Раддль, — в этом нет никакого сомнения. И если мне удалось убедить вас, то почему бы вам не отправиться с нами, чтобы получить свою часть?
— Вы предлагаете мне сопровождать вас на Золотую гору? — спросил Билль Стелль.
— Нет, не только сопровождать, Билль, но быть нашим проводником. Ведь вы уже посещали северные территории. Если экспедиция не удастся, я щедро заплачу вам за ваши труды, а если она удастся, то почему вам не воспользоваться богатствами этого вулкана?
Несмотря на всю свою философию, Билль Стелль поколебался. Никогда еще ему не представлялся подобный случай.
Путала его главным образом продолжительность путешествия. Лучшая дорога шла по ломаной линии, проходящей через форт Мак-Ферсон, где он когда-то бывал, и длина ее достигала шестисот километров.
— Это почти такое же расстояние, как от Скагуэя до Доусона, — заметил инженер, — а оно вас никогда не путало.
— Конечно, господин Раддль. Я даже прибавлю, что путь от Доусона к Мак-Ферсону легче. Но дальше, по направлению к устью Маккензи, дело обстоит иначе.
— Зачем предполагать худшее? — возразил Бен Раддль. — В общем, шестьсот километров можно сделать в один месяц.
Это было действительно возможно при условии, что не случится никакой непредвиденной задержки, весьма возможной в этих северных странах.
Билль Стелль все-таки колебался.
Но это продолжалось недолго. К настояниям Бена Раддля присоединились просьбы Нелуто, Сумми Скима и Жанны Эджертон. Все они убеждали проводника самым красноречивым образом и приходили к одному и тому же заключению: раз путешествие уже решено, участие в нем Билля становилось чрезвычайно ценным и увеличивало шансы на успех.
Что касается Нелуто, то экспедиция, настоящей цели которой он не знал, ему очень улыбалась. Какую великолепную охоту можно было предвидеть на этих территориях!
— Остается узнать, кто там будет охотиться? — заметил Сумми Ским.
— Да мы, — ответил Нелуто, несколько удивленный этим замечанием.
— Если только не будут охотиться за нами, — ответил Сумми.
В самом деле, эти полярные области посещаются в летнее время индейцами, от которых нельзя было ожидать ничего хорошего.
Приготовления к отъезду были быстро окончены. Билль Стелль запасся всем необходимым для путешествия: повозками, складными лодками, палатками и мулами, пропитание которых на обильных травой равнинах не представляет затруднений и которые вообще предпочитаются собакам. Что касается провизии, то, не говоря об охоте и рыбной ловле, ею, легко было запастись в Доусоне, где для этой цели существуют специальные компании, обслуживающие прииски Клондайка. В оружии и амуниции недостатка тоже не было.
Возглавляемый Биллем Стеллем караван состоял из обоих кузенов, Жанны Эджертон, Нелуто с его повозкой и лошадью, Патрика Ричардсона, девяти канадцев, которые работали на прииске N 129, и шестерых служащих Билля Стелля. Всего, таким образом, было двадцать один человек. Этого небольшого числа людей было совершенно достаточно для эксплуатации Золотой горы, так как, по словам Жака Ледена, вся работа заключалась лишь в том, чтобы собирать золото в потухшем кратере вулкана.
Приготовления к отъезду велись с такой энергией, что 6 мая можно уже было двинуться в путь.
Прежде чем покинуть Доусон, Бен Раддль захотел еще раз увидеть, в каком положении находятся прииски на Форти-Майльс-Крик. По его распоряжению Лорик и Нелуто были отправлены туда справиться об этом.
Положение было все то же. Прииск N 129, как и другие, был совершенно затоплен. Река, сделавшаяся от землетрясения вдвое шире, укрепилась в своем новом русле. Отвести ее на старое русло было, может быть, если и не совсем невозможно, то все же настолько трудно и дорого, что никто об этом не думал. Во всяком случае, Лорик вернулся с полным убеждением, что какую-либо надежду на эксплуатацию этих приисков надо оставить навсегда.
Пятого мая приготовления к отъезду были закончены. После обеда Сумми Ским и Бен Раддль отправились в госпиталь прощаться с Эдитой и доктором.
Там была и Жанна, проводившая последний день вместе со своей кузиной. Эдита, по обыкновению, имела совершенно спокойный вид. Что она думала об этом путешествии? Трудно было угадать это.
— У меня нет никакого мнения на этот счет, — ответила она на вопрос Бена Раддля. — Каждый живет как умеет. Главное в том, чтобы хорошо делать то, за что принимаешься.
Беседа продолжалась более двух часов. И, странная вещь, в ней почти исключительно принимали участие Сумми и Жанна. Эдита же и Бен Раддль, точно чем-то подавленные, хранили молчание.
Некоторую веселость проявил лишь Сумми при самом расставании.
— Наша программа, — сказал он, — не унывать! Итак, будем веселы. Еще до зимы мы вернемся, согнувшись под тяжестью золота!
— Будем надеяться, — пробормотал Бен Раддль с какой-то усталостью.
Эдита пожала ему с чувством руку. Когда они вышли за дверь и направились к доктору Пилькоксу, Сумми с живостью обратился к Бепу.
— Что с тобой? — спросил он его. — У тебя такой вид, точно ты собрался на похороны, и Эдита, кажется, берет с тебя пример. Нельзя сказать, чтобы такое поведение нас ободряло. Или тебе уже больше не улыбается это путешествие?
Бен Раддль сделал над собой усилие, точно прогонял какую-то докучливую мысль, и сказал:
— Ты шутишь!
Что касается доктора Пилькокса, то вот каково было его мнение об этой экспедиции:
— Вы сделаете великолепное путешествие, так как местность там должна быть еще прекраснее, чем в Клондайке. Если бы вы поехали к югу, это значило бы, что вы направляетесь обратно в Монреаль, и мы больше не увидели бы вас. Теперь же по крайней мере мы увидимся по вашем возвращении в Доусон.
Остаток дня Бен Раддль посвятил совещанию с Лориком. К счастью, Сумми не узнал, о чем они говорили между собой. Он очень рассердился бы, если бы узнал намерения своего кузена.
После долгих бесед с Лориком в продолжение нескольких месяцев инженер в конце концов действительно заразился той золотой лихорадкой, которой так боялся Сумми. Лорик был отъявленным золотоискателем, вся его жизнь прошла на приисковых работах, и мало-помалу он втянул в свои интересы Бена Раддля. Таким образом, отъезд в Монреаль был мысленно отложен инженером на долгий срок. Все его интересы сосредоточились на Клондайке, этом неисчерпаемом источнике тех возбуждений, которые манили его к себе как игрока по натуре.
Бен Раддль решил, что Лорик не примет участия в экспедиции, которая отправлялась к северу. Он должен будет остаться в Доусоне, чтобы следить за всеми событиями, интересующими золотоискателей. Если бы представился какой-либо благоприятный случай, он был уполномочен воспользоваться им.
После окончания всех этих переговоров, на другой день, в пять часов утра, караван выступил из Доусона и направился к северо-востоку.
Погода стояла отличная. Небо было чистое, ветер чуть-чуть дул, а температура стояла на пяти-шести градусах выше нуля. Снег сильно стаял, и только местами земля была еще покрыта снежным покровом.
Нечего и говорить, что маршрут был выбран самым тщательным образом. Билль Стелль уже делал переходы от Доусона к форту Мак-Ферсон, и в этом отношении на него можно было положиться вполне.
За исключением, может быть, Сумми Скима и Патрика Ричардсона, все участники экспедиции были полны надежды на успех предприятия. Да и сам Сумми Ским скорее беззаботно относился к путешествию, чем беспокоился о его исходе. После долгого вынужденного бездействия он отправлялся в путь — неизвестно отчего счастливый и в отличнейшем настроении.
Что касается Патрика, то у него не было никакого собственного мнения об этой экспедиции. Накануне отъезда Жанна сказала ему.
— Патрик, завтра мы отправляемся.
— Хорошо, господин Жан, — ответил преданный ей великан, который не хотел замечать до сих пор, по-видимому, что его хозяин стал женщиной.
Другие — те по крайней мере, которые были посвящены в секрет, то есть Бен Раддль, Жанна Эджертон, даже Билль Стелль, — признавали существование и Золотой горы, и ее богатства. Остальная же часть каравана, знавшая лишь, что она отправляется на север в поисках прииска, была просто проникнута легковерной надеждой на удачу и уже предвкушала удивительные результаты экспедиции. Говорили о необыкновенных качествах Бена Раддля как инженера. Передавали друг другу на ухо, что Билль Стелль ведет караван к местам со сказочными богатствами, которые инженер уж сумеет извлечь из земли.
В таком настроении караван выступил из Доусона. Выехав из города, повозка Нелуто, в которой разместились оба кузена и Жанна Эджертон, двинулась было довольно быстро. Но вскоре она должна была умерить шаг, так как нагруженные телеги не поспели за ней. Однако все же первые переходы оказалось возможным ускорить, так как гладкая равнина не представляла никаких препятствий для движения. Часто, чтобы облегчить мулов, люди шли пешком. Бен Раддль и Билль Стелль разговаривали тогда о занимавшем их предприятии. Сумми же Ским и Нелуто пользовались этим временем для охоты в окрестностях и благодаря обилию в этих краях дичи не теряли даром пороха. Затем, как только наступали сумерки, караван останавливался на ночлег.
На десятый день после выступления из Доусона, а именно 16 мая, караван перешел полярный круг. За все это время никаких приключений в пути не случилось. Путешественники даже не встретили на этой первой части своей дороги индейских племен, которые служащие Гудзоновской компании оттесняют все дальше и дальше к западу.
Погода стояла хорошая. Привыкшие к усталости люди были здоровы и легко переносили путешествие. Мулы находили себе обильную пищу на зеленеющих равнинах. Что касается ночных стоянок, то их устраивали у берегов речек и на опушках березовых, тополевых и хвойных лесов, которые тянутся здесь бесконечной полосой к северо-востоку.
Вид местности мало-помалу изменялся. На восточном горизонте начал обозначаться хребет Скалистых гор. Эти горы начинаются как раз в этой части Северной Америки и продолжаются затем на всем протяжении материка.
Пройдя полярный крут, караван должен был через несколько километров перейти вброд один из притоков Поркьюпайна.
Вследствие обилия речек и неровности почвы дорога к северу от этой речки стала довольно трудной, и если бы не ловкость Нелуто, ось или колеса повозки сломались бы не раз.
Впрочем, никто этому не удивлялся, так как никто и не ожидал найти в этих заброшенных местах шоссейные дороги, освещенные газовыми фонарями. Лишь один Билль Стелль, который когда-то проезжал этим путем, выражал по этому поводу некоторое удивление.
— Дорога казалась мне лучше, когда я проезжал по ней двадцать лет назад, — сказал он однажды, когда караван вошел в узкое ущелье.
— Однако дорога не должна была измениться с тех пор, — заметил Сумми Ским.
— Может быть, эта перемена объясняется суровостью последней зимы? — сказал инженер.
— Я тоже так думаю, — ответил Билль Стелль. — Холода стояли такие исключительные, что земля промерзла на большую глубину. Поэтому я советую быть настороже ввиду возможных обвалов с гор.
Действительно, таких обвалов произошло несколько. Огромные глыбы кварца и гранита обрушивались на деревья, коверкая и ломая их, и одна из телег едва избежала опасности быть раздавленной такой тяжелой массой.
В течение двух дней переходы были трудные. Давалось проходить лишь небольшие расстояния. Происходили задержки, на которые Бен Раддль сердился, а Сумми Ским смотрел со спокойствием философа. Золото не тянуло его к себе, и раз ему не удалось вернуться на родину, путешествие было для него так же безразлично, как и что-либо другое. К тому же он должен был признаться себе, что вполне счастлив.
— Удивительный человек этот Бен, — говорил иногда Сумми Жанне Эджертон.
— Он точно с цепи сорвался.
— Нисколько, — отвечала Жанна. — Он просто спешит, вот и все.
— Спешит? — повторял Сумми. — Зачем спешить? Он всегда портит настоящее своими заботами о будущем. Я же беру жизнь такой, какая она есть.
— Это оттого, что у господина Раддля есть цель. Он направляется к Золотой горе, и путь, который нужно пройти до нее, является лишь не интересующим его средством.
— Если только Золотая гора существует, — возражал Сумми, — мы доберемся до нее не в восемь, так в пятнадцать дней. К тому же я рассчитываю на заслуженный нами отдых в форте Мак-Ферсон. После такой дороги всякий имеет право растянуться на постели.
— Если только в форте Мак-Ферсон есть гостиницы. Спрошенный по этому поводу Билль объявил, что гостиницы в форте нет.
— Форт Мак-Ферсон, — сказал он, — лишь пост, построенный для агентов компании. Но там есть комнаты.
— Ну, раз есть комнаты, значит, есть и постели, — возразил Сумми Ским,
Не было ли его отступление до некоторой степени добровольным? Решился ли бы Сумми Ским вернуться в Монреаль без Бена Раддля? Хватило ли бы у него терпения остаться ждать его в относительном комфорте Доусона? Сомнительно.
Во всяком случае, эти вопросы должны были остаться без ответа, так как Сумми Ским отправлялся вместе со своим кузеном к Золотой горе.
«Уступить один раз, — говорил он себе, — значит уступать всегда. И в этом виноват я один! Ах, „Зеленая Поляна“! Как ты далеко!»
Нужно ли признаться в этом? Отчасти эти упреки делались себе Сумми Скимом только для очистки совести. Конечно, он тосковал по своей «Зеленой Поляне». Но все-таки что-то, чего он сам не мог объяснить себе, в то же время радовало его и пело в нем. Он чувствовал себя счастливым и беззаботным как ребенок, и перспектива довольно трудного путешествия его нисколько не путала. Оставалось предположить, что это хорошее расположение духа и любовь к авантюрам возбуждали в нем предстоящие в пути развлечения охотой.
Благодаря ранней весне Билль Стелль вернулся в Доусон в первых числах мая, чтобы, согласно условию, сопровождать обоих кузенов обратно в Скагуэй, откуда они должны были сесть на пароход, идущий в Ванкувер.
Билль Стелль не особенно удивился тому, что планы Бена Раддля до такой степени изменились. Он слишком хорошо знал, что прибыть в Клондайк значило рисковать надолго остаться там.
— Так вот как? — сказал Билль Сумми Скиму.
— Да, так, Билль, — ответил только Сумми. Однако последний, узнав, что Билль согласился принять участие в новой кампании, очень был этим доволен.
Это была действительно хорошая мысль. Бен Раддль не побоялся открыть Биллю Стеллю, к которому питал полное доверие, тайну француза Жака Ледена, известную до тех пор лишь ему самому, Сумми Скиму и обеим кузинам Эджертон.
Сначала проводник не поверил в существование Золотой горы. Он слышал об этой легенде, но не придавал ей серьезного значения. Но когда Бен Раддль рассказал ему историю Жака Ледена и показал ему карту, на которой была обозначена эта гора, Билль сделался доверчивее и мало-помалу уступил доводам инженера.
— Там несметные богатства, Билль, — повторял Бен Раддль, — в этом нет никакого сомнения. И если мне удалось убедить вас, то почему бы вам не отправиться с нами, чтобы получить свою часть?
— Вы предлагаете мне сопровождать вас на Золотую гору? — спросил Билль Стелль.
— Нет, не только сопровождать, Билль, но быть нашим проводником. Ведь вы уже посещали северные территории. Если экспедиция не удастся, я щедро заплачу вам за ваши труды, а если она удастся, то почему вам не воспользоваться богатствами этого вулкана?
Несмотря на всю свою философию, Билль Стелль поколебался. Никогда еще ему не представлялся подобный случай.
Путала его главным образом продолжительность путешествия. Лучшая дорога шла по ломаной линии, проходящей через форт Мак-Ферсон, где он когда-то бывал, и длина ее достигала шестисот километров.
— Это почти такое же расстояние, как от Скагуэя до Доусона, — заметил инженер, — а оно вас никогда не путало.
— Конечно, господин Раддль. Я даже прибавлю, что путь от Доусона к Мак-Ферсону легче. Но дальше, по направлению к устью Маккензи, дело обстоит иначе.
— Зачем предполагать худшее? — возразил Бен Раддль. — В общем, шестьсот километров можно сделать в один месяц.
Это было действительно возможно при условии, что не случится никакой непредвиденной задержки, весьма возможной в этих северных странах.
Билль Стелль все-таки колебался.
Но это продолжалось недолго. К настояниям Бена Раддля присоединились просьбы Нелуто, Сумми Скима и Жанны Эджертон. Все они убеждали проводника самым красноречивым образом и приходили к одному и тому же заключению: раз путешествие уже решено, участие в нем Билля становилось чрезвычайно ценным и увеличивало шансы на успех.
Что касается Нелуто, то экспедиция, настоящей цели которой он не знал, ему очень улыбалась. Какую великолепную охоту можно было предвидеть на этих территориях!
— Остается узнать, кто там будет охотиться? — заметил Сумми Ским.
— Да мы, — ответил Нелуто, несколько удивленный этим замечанием.
— Если только не будут охотиться за нами, — ответил Сумми.
В самом деле, эти полярные области посещаются в летнее время индейцами, от которых нельзя было ожидать ничего хорошего.
Приготовления к отъезду были быстро окончены. Билль Стелль запасся всем необходимым для путешествия: повозками, складными лодками, палатками и мулами, пропитание которых на обильных травой равнинах не представляет затруднений и которые вообще предпочитаются собакам. Что касается провизии, то, не говоря об охоте и рыбной ловле, ею, легко было запастись в Доусоне, где для этой цели существуют специальные компании, обслуживающие прииски Клондайка. В оружии и амуниции недостатка тоже не было.
Возглавляемый Биллем Стеллем караван состоял из обоих кузенов, Жанны Эджертон, Нелуто с его повозкой и лошадью, Патрика Ричардсона, девяти канадцев, которые работали на прииске N 129, и шестерых служащих Билля Стелля. Всего, таким образом, было двадцать один человек. Этого небольшого числа людей было совершенно достаточно для эксплуатации Золотой горы, так как, по словам Жака Ледена, вся работа заключалась лишь в том, чтобы собирать золото в потухшем кратере вулкана.
Приготовления к отъезду велись с такой энергией, что 6 мая можно уже было двинуться в путь.
Прежде чем покинуть Доусон, Бен Раддль захотел еще раз увидеть, в каком положении находятся прииски на Форти-Майльс-Крик. По его распоряжению Лорик и Нелуто были отправлены туда справиться об этом.
Положение было все то же. Прииск N 129, как и другие, был совершенно затоплен. Река, сделавшаяся от землетрясения вдвое шире, укрепилась в своем новом русле. Отвести ее на старое русло было, может быть, если и не совсем невозможно, то все же настолько трудно и дорого, что никто об этом не думал. Во всяком случае, Лорик вернулся с полным убеждением, что какую-либо надежду на эксплуатацию этих приисков надо оставить навсегда.
Пятого мая приготовления к отъезду были закончены. После обеда Сумми Ским и Бен Раддль отправились в госпиталь прощаться с Эдитой и доктором.
Там была и Жанна, проводившая последний день вместе со своей кузиной. Эдита, по обыкновению, имела совершенно спокойный вид. Что она думала об этом путешествии? Трудно было угадать это.
— У меня нет никакого мнения на этот счет, — ответила она на вопрос Бена Раддля. — Каждый живет как умеет. Главное в том, чтобы хорошо делать то, за что принимаешься.
Беседа продолжалась более двух часов. И, странная вещь, в ней почти исключительно принимали участие Сумми и Жанна. Эдита же и Бен Раддль, точно чем-то подавленные, хранили молчание.
Некоторую веселость проявил лишь Сумми при самом расставании.
— Наша программа, — сказал он, — не унывать! Итак, будем веселы. Еще до зимы мы вернемся, согнувшись под тяжестью золота!
— Будем надеяться, — пробормотал Бен Раддль с какой-то усталостью.
Эдита пожала ему с чувством руку. Когда они вышли за дверь и направились к доктору Пилькоксу, Сумми с живостью обратился к Бепу.
— Что с тобой? — спросил он его. — У тебя такой вид, точно ты собрался на похороны, и Эдита, кажется, берет с тебя пример. Нельзя сказать, чтобы такое поведение нас ободряло. Или тебе уже больше не улыбается это путешествие?
Бен Раддль сделал над собой усилие, точно прогонял какую-то докучливую мысль, и сказал:
— Ты шутишь!
Что касается доктора Пилькокса, то вот каково было его мнение об этой экспедиции:
— Вы сделаете великолепное путешествие, так как местность там должна быть еще прекраснее, чем в Клондайке. Если бы вы поехали к югу, это значило бы, что вы направляетесь обратно в Монреаль, и мы больше не увидели бы вас. Теперь же по крайней мере мы увидимся по вашем возвращении в Доусон.
Остаток дня Бен Раддль посвятил совещанию с Лориком. К счастью, Сумми не узнал, о чем они говорили между собой. Он очень рассердился бы, если бы узнал намерения своего кузена.
После долгих бесед с Лориком в продолжение нескольких месяцев инженер в конце концов действительно заразился той золотой лихорадкой, которой так боялся Сумми. Лорик был отъявленным золотоискателем, вся его жизнь прошла на приисковых работах, и мало-помалу он втянул в свои интересы Бена Раддля. Таким образом, отъезд в Монреаль был мысленно отложен инженером на долгий срок. Все его интересы сосредоточились на Клондайке, этом неисчерпаемом источнике тех возбуждений, которые манили его к себе как игрока по натуре.
Бен Раддль решил, что Лорик не примет участия в экспедиции, которая отправлялась к северу. Он должен будет остаться в Доусоне, чтобы следить за всеми событиями, интересующими золотоискателей. Если бы представился какой-либо благоприятный случай, он был уполномочен воспользоваться им.
После окончания всех этих переговоров, на другой день, в пять часов утра, караван выступил из Доусона и направился к северо-востоку.
Погода стояла отличная. Небо было чистое, ветер чуть-чуть дул, а температура стояла на пяти-шести градусах выше нуля. Снег сильно стаял, и только местами земля была еще покрыта снежным покровом.
Нечего и говорить, что маршрут был выбран самым тщательным образом. Билль Стелль уже делал переходы от Доусона к форту Мак-Ферсон, и в этом отношении на него можно было положиться вполне.
За исключением, может быть, Сумми Скима и Патрика Ричардсона, все участники экспедиции были полны надежды на успех предприятия. Да и сам Сумми Ским скорее беззаботно относился к путешествию, чем беспокоился о его исходе. После долгого вынужденного бездействия он отправлялся в путь — неизвестно отчего счастливый и в отличнейшем настроении.
Что касается Патрика, то у него не было никакого собственного мнения об этой экспедиции. Накануне отъезда Жанна сказала ему.
— Патрик, завтра мы отправляемся.
— Хорошо, господин Жан, — ответил преданный ей великан, который не хотел замечать до сих пор, по-видимому, что его хозяин стал женщиной.
Другие — те по крайней мере, которые были посвящены в секрет, то есть Бен Раддль, Жанна Эджертон, даже Билль Стелль, — признавали существование и Золотой горы, и ее богатства. Остальная же часть каравана, знавшая лишь, что она отправляется на север в поисках прииска, была просто проникнута легковерной надеждой на удачу и уже предвкушала удивительные результаты экспедиции. Говорили о необыкновенных качествах Бена Раддля как инженера. Передавали друг другу на ухо, что Билль Стелль ведет караван к местам со сказочными богатствами, которые инженер уж сумеет извлечь из земли.
В таком настроении караван выступил из Доусона. Выехав из города, повозка Нелуто, в которой разместились оба кузена и Жанна Эджертон, двинулась было довольно быстро. Но вскоре она должна была умерить шаг, так как нагруженные телеги не поспели за ней. Однако все же первые переходы оказалось возможным ускорить, так как гладкая равнина не представляла никаких препятствий для движения. Часто, чтобы облегчить мулов, люди шли пешком. Бен Раддль и Билль Стелль разговаривали тогда о занимавшем их предприятии. Сумми же Ским и Нелуто пользовались этим временем для охоты в окрестностях и благодаря обилию в этих краях дичи не теряли даром пороха. Затем, как только наступали сумерки, караван останавливался на ночлег.
На десятый день после выступления из Доусона, а именно 16 мая, караван перешел полярный круг. За все это время никаких приключений в пути не случилось. Путешественники даже не встретили на этой первой части своей дороги индейских племен, которые служащие Гудзоновской компании оттесняют все дальше и дальше к западу.
Погода стояла хорошая. Привыкшие к усталости люди были здоровы и легко переносили путешествие. Мулы находили себе обильную пищу на зеленеющих равнинах. Что касается ночных стоянок, то их устраивали у берегов речек и на опушках березовых, тополевых и хвойных лесов, которые тянутся здесь бесконечной полосой к северо-востоку.
Вид местности мало-помалу изменялся. На восточном горизонте начал обозначаться хребет Скалистых гор. Эти горы начинаются как раз в этой части Северной Америки и продолжаются затем на всем протяжении материка.
Пройдя полярный крут, караван должен был через несколько километров перейти вброд один из притоков Поркьюпайна.
Вследствие обилия речек и неровности почвы дорога к северу от этой речки стала довольно трудной, и если бы не ловкость Нелуто, ось или колеса повозки сломались бы не раз.
Впрочем, никто этому не удивлялся, так как никто и не ожидал найти в этих заброшенных местах шоссейные дороги, освещенные газовыми фонарями. Лишь один Билль Стелль, который когда-то проезжал этим путем, выражал по этому поводу некоторое удивление.
— Дорога казалась мне лучше, когда я проезжал по ней двадцать лет назад, — сказал он однажды, когда караван вошел в узкое ущелье.
— Однако дорога не должна была измениться с тех пор, — заметил Сумми Ским.
— Может быть, эта перемена объясняется суровостью последней зимы? — сказал инженер.
— Я тоже так думаю, — ответил Билль Стелль. — Холода стояли такие исключительные, что земля промерзла на большую глубину. Поэтому я советую быть настороже ввиду возможных обвалов с гор.
Действительно, таких обвалов произошло несколько. Огромные глыбы кварца и гранита обрушивались на деревья, коверкая и ломая их, и одна из телег едва избежала опасности быть раздавленной такой тяжелой массой.
В течение двух дней переходы были трудные. Давалось проходить лишь небольшие расстояния. Происходили задержки, на которые Бен Раддль сердился, а Сумми Ским смотрел со спокойствием философа. Золото не тянуло его к себе, и раз ему не удалось вернуться на родину, путешествие было для него так же безразлично, как и что-либо другое. К тому же он должен был признаться себе, что вполне счастлив.
— Удивительный человек этот Бен, — говорил иногда Сумми Жанне Эджертон.
— Он точно с цепи сорвался.
— Нисколько, — отвечала Жанна. — Он просто спешит, вот и все.
— Спешит? — повторял Сумми. — Зачем спешить? Он всегда портит настоящее своими заботами о будущем. Я же беру жизнь такой, какая она есть.
— Это оттого, что у господина Раддля есть цель. Он направляется к Золотой горе, и путь, который нужно пройти до нее, является лишь не интересующим его средством.
— Если только Золотая гора существует, — возражал Сумми, — мы доберемся до нее не в восемь, так в пятнадцать дней. К тому же я рассчитываю на заслуженный нами отдых в форте Мак-Ферсон. После такой дороги всякий имеет право растянуться на постели.
— Если только в форте Мак-Ферсон есть гостиницы. Спрошенный по этому поводу Билль объявил, что гостиницы в форте нет.
— Форт Мак-Ферсон, — сказал он, — лишь пост, построенный для агентов компании. Но там есть комнаты.
— Ну, раз есть комнаты, значит, есть и постели, — возразил Сумми Ским,