Верн Жюль Габриэль. Золотой вулкан

   Высоты, окружавшие Доусон, показались третьего сентября.
   Через несколько минут после полудня караван остановился перед дверями Северного отеля.
   Поход был окончен. Патрик и Нелуто отправились в предместье, где жил их друг Лорик. Стелль повел своих людей и повез всю материальную часть в депо Доусона. Старые горнорабочие прииска N 129 разбрелись по городу, отыскивая себе жилище.
   В это время Жанна Эджертон, Сумми Ским и Бен Раддль приводили в должный вид свой туалет; потребовались баня, парикмахер, портной, швея, прачка и гладильщица белья. К четырем часам дня путешественники встретились в салоне Северного отеля, уже преображенные согласно требованиям общежития.
   В то время как Жанна, сгорая нетерпением повидать свою кузину, торопливо шла в госпиталь. Бен Раддль и Сумми Ским отправились в бюро «Англо-Американского общества транспортирования и торговли», где перед отправлением в экспедицию оставили на текущем счету деньги. Приходилось серьезно позаботиться о денежном вопросе. Какой бы стоимости ни достигала проектированная добыча золота, выбрасываемого Золотым вулканом, в данную минуту ощущалась настоятельная необходимость в разменной монете.
   Сумми представил кассиру в окошко чек. Кассир взял его с небрежным видом, но тотчас же изменился в лице и смутился, едва только прочел подписи на чеке. Кассир быстро закрыл окно, и вслед за тем за решеткой вскоре раздался шум как бы от передвигаемой мебели. Все это крайне заинтриговало обоих кузенок.
   В ожидании, пока будут выполнены все нужные формальности, оба кузена направились к другой кассе, в которую представили слиток золота, добытый при столь драматических обстоятельствах. Заведующий отделением драгоценных металлов, принимая самородок, далеко не выказал того равнодушия, какое обнаружил его сослуживец из отделения технических счетов. Наоборот, он живостью своих движений выразил удивление, которое вызвал у него этот чудный образчик минерального богатства. Вычищенный так тщательно, что на нем не было ни малейшей частички постороннего вещества, он блестел в своем желтом наряде и отражал дневной свет тысячами своих граней.
   Представитель «Англо-Американского общества» взвесил самородок и определил его стоимость.
   — Двадцать тысяч шестьсот тридцать два доллара и пятьдесят центов, — определил он.
   Бен Раддль выразил жестом согласие.
   — За кем записать? — осведомился заведующий, взяв перо в руки.
   — За Сумми Скимом и Беном Раддлем, — ответил инженер.
   Тотчас же заведующий захлопнул окошко, и за решеткой послышался тот же шум передвижения мебели, который еще раньше обратил внимание обоих кузенов.
   Прошло несколько лшнут. Бен Раддль не знал, что подумать; он громко высказал предположение, что над ним насмехаются; но в это самое время один из служащих высшего ранга подошел к нему и попросил его и Сумми Скима зайти к господину Вильяму Бролю, который желает с ними говорить.
   Оба, сильно заинтересованные всем происходящим, отправились к помощнику директора, с которым были уже знакомы.
   — Прошу меня извинить, что я обеспокоил вас, — обратился к ним Вильям Броль, — но прежде всего позвольте вас обоих поздравить с возвращением из экспедиции!
   Сумми Ским и Бен Раддль сухо поклонились, ничем не выражая удивления такой любезной встрече.
   — Вы понимаете, — продолжал помощник директора, — что я не могу не выразить почтения самым солидным клиентам нашего дома…
   Оба кузена с изумлением взглянули на господина Вильяма Броля. Уж не сошел ли он с ума? Или, быть может, «Антло-Американское общество транспортирования и торговли» потерпело крах и в настоящее время для него дороги даже такие ничтожные клиенты, как они?
   — Ах, — продолжал помощник директора, — вы должны над нами смеяться, и в этом случае вы правы. Какой мы сделали промах!.. Хуже! Не промах, а непростительную глупость!.. Оценить ваш прииск в пять тысяч долларов! Впрочем, не вам нас упрекать в этом безумии, не вам, счастливым собственникам прииска номер сто двадцать девять.
   — Сто двадцать девять! — повторили одновременно изумленные Бен Раддль и Сумми Ским.
   — Да, чудесного, небывалого, золотоноснейшего прииска.
   Если выражение восхищения директора ограничилось только этими эпитетами, то лишь потому, что он не находил других.
   — Виноват, но… — начал было взволнованный Сумми Ским.
   Бен Раддль, который никогда не терялся ни при каких обстоятельствах, перебил его.
   — Что вы хотите, господин директор! Во всех предприятиях все зависит от удачи, — сказал он. — Вам может представиться другой случай.
   — Никогда! — твердо заявил Вильям Броль. — Ни в Клондайке, ни в каких других местах таких богатых приисков, как номер сто двадцать девять, не существует!.. Я понимаю, что вы могли в этом сомневаться, но в настоящее время все ваши труды и расходы прекрасно вознаграждены; об этом свидетельствуют ваши посылки, которые вот уже месяц мы получаем каждый день.
   — Каждый день? — пробормотал Сумми Ским.
   — Да, почти каждый день.
   — Ну, уж будто в продолжение целого месяца? — осведомился инженер, стараясь казаться как можно спокойнее.
   — Вот именно! — воскликнул Броль. — Сегодня истек ровно месяц со дня первого получения нами вашего золота.
   — В самом деле? — спросил с самым простодушным видом инженер.
   — Если вы желаете точно установить число, — сказал Вильям Броль, — то можно навести справки по нашим книгам.
   Он нажал кнопку звонка. Немедленно появился один из служащих.
   — Принесите мне счета господ Бена Раддля и Сумми Скима, — распорядился Вильям Броль.
   Служащий исчез.
   — Кстати, выяснится и сумма вашего текущего счета, — заметил помощник директора, широко улыбаясь.
   Принесли книгу. Вильям Броль раскрыл ее.
   — Видите, господа, — сказал он. — Я очень немного ошибся. Сегодня третье сентября, а ваша первая посылка получена пятого августа. Что же касается суммы, числящейся на вашем текущем счету… — продолжал он, пробегая глазами колонну цифр. — Сейчас… А!., вот она! Желаете получить выписку?
   Бен Раддль взял карандаш и стал записывать под диктовку: «Три миллиона триста восемь тысяч четыреста тридцать один доллар восемьдесят центов».
   Инженер старательно записал эти головокружительные цифры. Сумми Ским, жалея свой рассудок, решил просто-напросто не думать, но Бен Раддль продолжал размышлять, слушая рассеянно Вильяма Броля.
   — А ваш сегодняшний взнос — это нечто чудесное, не по цене, а по красоте образчика. Какой замечательный самородок! Я убежден, что он единственный в мире. Только прииск номер сто двадцать девять мог дать такой небывало крупный самородок!
   Размышления Бена Раддля привели его к заключению, что помощник директора сошел с ума, и безнадежно. У него было простое средство вполне в этом убедиться. И он обратился к нему развязным тоном:
   — Мы, — я и мой кузен, — зашли сюда, собственно, чтобы предъявить чек на сумму совсем незначительную. Но так как мы в Доусоне проездом, то считаем, что лучше взять более крупную сумму.
   — К вашим услугам, господа, — ответил Вильям Броль. — Сколько вы желаете получить?
   — Сто тысяч долларов, — сказал спокойно Бен Раддль.
   Теперь предстояло убедиться в верности предположений Скима и Раддля. Если помощник директора сумасшедший, то нельзя же предположить, что и все служащие сошли с ума. Вся комедия сейчас же кончится, когда придется отсчитать такую сумму.
   — К вашим услугам, — повторил Вильям Броль, — только понадобится некоторое время, чтобы отсчитать сто тысяч долларов. Я вас не буду задерживать, деньги вам доставят в отель.
   — Да они нам не к спеху, — сказал Бен Раддль, выходя из директорского кабинета.
   Вильям Броль проводил обоих визитеров до дверей, рассыпаясь в любезностях.
   Сумми Ским поднялся одновременно с кузеном и последовал за ним с покорностью ребенка.
   — Что ты об этом думаешь, Бен? — пробормотал он сквозь зубы, когда они вышли на улицу.
   — Ничего! — ответил Бен Раддль, более пасмурный, чем он хотел казаться.
   Все время они шли молча и пришли в отель, не обменявшись ни словом.
   Войдя в салон, они встретили Жанну Эджертон, которая ждала их с нетерпением. Молодой девушке, в свою очередь, пришлось испытать волнение.
   Лицо ее выражало сильное беспокойство и было заплакано.
   Увидя это, Сумми Ским позабыл про фантастическое свидание с помощником директора «Англо-Американского общества транспортирования и торговли», бросился к Жанне и взял ее за руку.
   — Что с вами, мисс Жанна? — недоумевал он. — Что случилось?
   — Моя кузина исчезла, — ответила девушка, силясь удержать рыдания.
   Теперь пришла очередь встревожиться и инженеру.
   — Мисс Эдита исчезла? — спросил он дрожащим голосом. — Это невозможно!
   — Но это так, — ответила Жанна, — Когда мы разошлись, я отправилась в госпиталь. Там я встретила доктора Пилькокса, и он сообщил мне эту весть.
   — И он вам не говорил никаких подробностей?
   — Он сказал, что Эдита покинула госпиталь совершенно неожиданно двадцать пятого июля, в первом часу дня…
   — Не объясняя причины своего отъезда?
   — Да.
   — Не говоря, куда едет?
   — Она только заявила, что рассчитывает вернуться к началу зимы.
   — И доктор не знает, куда она отправилась?
   — Он просто в недоумении…
   В этот момент слуга вошел в салон и доложил, что кто-то желает видеться и говорить с господами Сумми Скимом и Беном Раддлем.
   — Попросите его войти, — ответил машинально инженер.
   Вошедший держал в руке очень вместительный мешок.
   — Мне поручено, — начал он, — нашим директором господином Вильямом Бролем передать вам сто тысяч долларов и взять от вас расписку в получении денег.
   И служащий «Англо-Американского общества» стал выкладывать из мешка пачки банковских билетов, раскладывая их в порядке на стол.
   — Не желаете ли, господа, проверить? Бен Раддль методично сосчитал билеты.
   — Верно, — сказал он.
   — Будьте любезны выдать мне расписку.
   Бен Раддль взял перо и подписал свое имя. Что же касается Сумми, то инженеру пришлось чуть ли не водить его рукой. Ским был как во сне.
   Бен Раддль провел посланца до дверей и вернулся к Жанне Эджертон и кузену. Они сидели друг против друга, смотря на банковские билеты.
   Сумми Ским сохранял расстроенный вид, а Жанна продолжала плакать и смотрела вопросительно.
   Бен Раддль не был расположен объяснять все происшедшее. До сих пор он сдерживался, но теперь силы оставили его.
   В течение нескольких минут все трое неподвижно простояли в зале. Затем одновременно опустились в кресла и откинули головы к мягким спинкам.
   Долго они оставались в таком положении, тщетно стараясь разгадать эту загадку Сфинкса, которую не разрешил бы и сам Эдип. А над городом уже опускался вечер, и жизнь постепенно замирала.

Глава шестнадцатая. РАЗГАДКА

   Долго ли могло продолжаться угнетенное состояние Бена Раддля? Это было маловероятно, принимая во внимание темперамент инженера. Во всяком случае, обстоятельства не допустили, чтобы реакция наступила самопроизвольно.
   В тот момент, когда улицы Доусона осветились электрическим светом, слуга явился во второй раз и доложил, что какой-то незнакомец желает переговорить с господином Сумми Скимом.
   Визитером оказался Нелуто. Он не принес ни одной новости особой важности, а пришел только для того, чтобы сообщить господину Скиму, что Патрик и он не могут жить в доме, находящемся в предместье, так как этот дом заперт и Лорик покинул его более месяца назад.
   Отъезд Лорика ничуть не удивил Бена Раддля. Он предположил, что этот канадец, очень опытный золотоискатель, нашел подходящий случай обратиться к своей специальной деятельности. Быть может даже, он отправился разыскивать новые прииски для своего прежнего патрона.
   Вдруг Бен Раддль выпрямился, снова готовый к энергичной деятельности.
   — Нелуто! — позвал он, когда индеец собирался уходить.
   — Что прикажете, господин Раддль?
   — Нелуто, мы завтра едем на прииск номер сто двадцать девять.
   — Сто двадцать девять! — повторил изумленный индеец.
   — Да! Что дом в предместье заперт, это не важно, так как тебе сегодняшнюю ночь не придется спать.
   Бен Раддль взял со стола пачку банковских билетов.
   — Вот две тысячи долларов, — сказал он. — Я тебе дам еще столько, сколько понадобится. Не жалей денег. Завтра к шестому часу утра у нашего подъезда должна стоять крытая повозка, в которой мы могли бы все поместиться.
   — Завтра утром! — воскликнул Нелуто. — Но ведь теперь ночь, господин Раддль.
   — Настаивай, проси, угрожай, а главное — рассыпай доллары полными горстями; последнее — наилучшее средство. А затем, — докончил инженер, — устраивай как знаешь, но чтобы завтра к назначенному часу повозка была готова.
   Нелуто вздохнул.
   — Постараюсь, господин Раддль, — ответил он и быстро удалился.
   Едва только вышел индеец, как появился доктор Пилькокс.
   Узнав во время визита Жанны Эджертон о возвращении обоих кузенов, он явился засвидетельствовать свое почтение.
   В качестве врача он первым долгом осведомился об их здоровье.
   — Как ваше здоровье? — спросил он.
   — Как видите, — ответил Сумми Ским.
   — И довольны?
   — Как вы полагаете?
   — Еще бы! — воскликнул доктор. — Такое прекрасное путешествие!
   — Ошиблись!.. Мы довольны, что вернулись.
   Доктор Пилькокс был посвящен во все подробности экспедиции. Он узнал о всех неприятностях; ему рассказали о появлении техасцев, об их нападениях, о вызванном инженером извержении вулкана, о трудах, затраченных напрасно, так как, за исключением одного самородка, все остальные лежат в настоящее время в глубинах Полярного моря.
   — Вот как! — сказал доктор. — Вулкан стал не в ту сторону извергать. Стоило ему после этого давать рвотное!
   Понятно, что под рвотным доктор подразумевал воды реки Руббер, введенные в желудок Золотого вулкана.
   В виде утешения он повторял с некоторой вариацией то, что уже говорил Сумми Ским Бену Раддлю:
   — Будьте философами! Философия — это самое гигиеничное в мире. Гигиена
   — это здоровье. А здоровье — это самый наидрагоценнейший самородок!
   Бен Раддль спросил доктора об Эдите Эджертон. Но ничего нового не узнал. Доктор сообщил Жанне все, что знал, а знал он очень немногое.
   В один прекрасный день Эдита внезапно выехала, обещая, но не наверное, возвратиться до зимы. Доктор должен был примириться с этим. Примирился с этим и глубоко вздохнувший Бен Раддль.
   На следующий день, рано утром, у подъезда отеля остановилась крытая повозка. Нелуто превзошел самого себя. Ни в провизии, ни в багаже, ни в оружии — ни в чем не было недостатка, не говоря уж о том, что запряженная двумя сильными лошадьми повозка оказалась очень комфортабельной.
   Но если деньги, рассыпанные полными горстями, создали удобную обстановку для переезда, то они были бессильны уменьшить число километров. В прошлом году потребовалось три дня, чтобы доехать до прииска N 129, в нынешнем понадобилось лишь немногим меньше времени, чтобы снова переехать то же расстояние по несколько укороченному пути.
   У форта Кудахи надо было переехать Форти-Майльс-Крик, недалеко от его впадения в реку Юкон. По сведениям, добытым от местных жителей, правый берег реки уже больше месяца был непроходим. Ввиду столь авторитетного заявления все четверо путешественников перебрались через реку на ее левый берег, по которому и продолжали путь.
   На всем этом пути, и по преимуществу в Кудахи, местные жители больше всего говорили о приисках, расположенных на Форти-Майльс-Крик. Если верить им, то благодаря разведкам, произведенным в очень недавнее время, открыты такие богатые месторождения золота, о которых до сих пор ни один золотоискатель не имел и представления.
   Напрасно Бен Раддль кипел нетерпением, слушая эти чудесные рассказы: лошади отнеслись безучастно к его нетерпению и не прибавляли шагу. Только 6 сентября, около часа пополудни, путешественники прибыли в местность, смежную с границей.
   Эта местность была решительно неузнаваема. Большую часть своего пути они не заметили какой-либо особой перемены. Пока они ехали, все встречные пейзажи, которые они созерцали на правом берегу реки и которые встречались на левом берегу, очень мало различались между собой. Все оставалось на прежнем месте, как до катастрофы 5 августа.
   Но когда они выехали на высоту участка N 127-бис, в свое время разрабатывавшегося Жанной Эджертон, а затем переехали гребень хребта, шедшего с северо-востока к этому участку и дальше по низовью реки, ландшафт совершенно изменился.
   Вместо того чтобы встретить, как следовало ожидать, разливы реки по участку N 129, они увидели широкое пространство твердой земли, тянувшееся по обе стороны границы, длиной около километра. На этом участке работала масса людей.
   Водная поверхность виднелась на юге и казалась замкнутой между северной и южной границами прииска N 129, за которым шумно протекала изменившая русло речка. Холм, некогда отделявший владение обоих кузенов от владения Жанны Эджертон, больше не препятствовал течению речки. Мысок, который образовывал холм, исчез. Теперь на его месте проходила речка; она, дойдя до скалистой преграды, разделявшей пополам прииск N 127-бис, спускалась каскадом по ступеням; пройдя сто метров, она возвращалась в свое прежнее русло и уже не покидала его до впадения в Юкон.
   Изменение местности произошло, казалось, на очень ограниченном пространстве, в котором часть речки, составлявшая окраину прииска дяди Жозиаса, теперь находилась в центре.
   Повозка продолжала спускаться по дороге, сдерживаемая тормозом; сидевшие в ней могли с удивлением рассматривать необычайное зрелище. Неужели это был участок N 129? Но разрабатываемая площадь намного превосходила установленные для одного участка размеры. С другой стороны, если это был знаменитый участок N 129, который они прекрасно знали по его доходности, то кому он теперь принадлежит, и каким образом могло случиться, что его разрабатывают за счет Сумми Скима и Бена Раддля? Кем и для чего произведены необходимые расходы? Кто нанял людей и распоряжается рабочими?
   Эти вопросы настойчиво рождались в их мозгу, и они не находили ответа ни на один из них, теряясь в море догадок.
   По мере приближения к подошве спуска можно было ясно различить отдельные предметы. Бен Раддль вскоре увидел четыре роккера в двух группах, отстоящих одна от другой примерно на сто метров и снабженных паровым насосом, выкачивающим воду. При этих роккерах, кто копая, кто промывая песок в разных сосудах, суетились, не замечая проезжающих, примерно двести пятьдесят рабочих.
   Один из них, однако, оставил работу, когда повозка очутилась на месте разработки, и вежливо спросил визитеров, что им надобно.
   — Говорить с вашим хозяином, — ответил за себя и своих спутников Бен Раддль.
   — В таком случае идите за мной, господа! — ответил рабочий.
   Сумми Ским, Бен Раддль и Жанна Эджертон вышли из повозки и, следуя за проводником, направились по пологому скату берега реки.
   Пройдя шагов пятьсот, провожатый остановился перед небольшим домиком, построенным у подножия западных склонов высот, вдоль которых следовала повозка, и, взявшись за привешенный молоток, постучал в дверь.
   Дверь тотчас же отворилась. На пороге показалась молодая женщина, которую встретили восклицаниями изумления.
   — Эдита! — воскликнула Жанна Эджертон, сразу узнав ее и бросаясь в ее объятия.
   При встрече с кузиной взгляд Эдиты Эджертон обратился на лица прибывших вместе с ней и остановился на Бене Раддле, который подходил к ней первым.
   — Мисс Эдита! — вскрикнул в высшей степени удивленный инженер.
   — Господин Раддль! — воскликнула Эдита тем же тоном.
   Всем присутствующим было видно, как загорелся ясный взгляд молодой девушки и как ее бледное лицо покрылось легким румянцем.
   Когда кончились взаимные излияния радости по случаю встречи, прекратились горячие пожатия рук и стих шум, так как все говорили сразу, тогда Бен Раддль первым обратился к Эдите с вопросом:
   — Не объясните ли вы нам?..
   — Сейчас! — прервала его Эдита. — Прежде всего потрудитесь войти. Я думаю, у нас найдется достаточно стульев, чтобы усадить вас.
   Они вошли в домик, настолько скромно и просто меблированный, что эта простота смело заслуживала эпитета «спартанской». Сундук, служивший комодом, матрас, набитый сухой травой, стол и несколько стульев — вот и все. Зато вся мебель отличалась изумительной чистотой.
   — Мое объяснение будет донельзя просто, — начала Эдита, когда все уселись. — Вечером двадцать четвертого июля Лорик узнал совершенно случайно, что верховье Форти-Майльс-Крик стало ареной гораздо большего по сравнению с последним годом наводнения. Говорили, что большинство участков покрыто водой. Каким путем могла так быстро дойти эта новость, каким образом могла пройти она в одни сутки расстояние, которое при самых лучших условиях можно пройти в срок не меньше трех дней, я этого не знаю. Но новость передавалась из уст в уста и распространялась как масляное пятно по поверхности моря. Спустя несколько часов после того, как Лорик был оповещен, все в Доусоне знали об этом так же хорошо, как и он.
   — Как же тогда поступил Лорик? — спросил Бен Раддль.
   — Он в тот же вечер пришел меня об этом уведомить, — продолжала Эдита.
   — Так как господин Раддль и господин Ским находились в отсутствии, то приходилось посылать им извещение, а пока — делать все то, что они стали бы делать, если бы находились на месте. Я была свободна — летом у нас в госпитале почти нет больных. Не нуждаясь в деньгах благодаря доверенности господина Раддля, выданной Лорику, мы отправились с ним в путь с раннего утра следующего дня, скрывая из осторожности цель нашего путешествия.
   — И вы здесь с того времени?
   — Да, с двадцать седьмого июля. Слух оказался правдивым. Как вы можете убедиться, старые прииски не выступили из-под воды, а, напротив, наводненные в первый раз поднятием ложа Форти-Майльс-Крик, снова подверглись еще большему наводнению благодаря новому передвижению почвы. Мы теперь работаем в самом русле речки, так как она окончательно избрала новое ложе и течет по местам, где находились прежние участки.
   — В таком случае, — заметил Бен Раддль, — многое становится ясным.
   — Подождите, — прервала Эдита, — вы сейчас поймете все. Когда мы сюда прибыли, мы были первыми; никто нас не опередил. Как вам известно, концессия на речном прииске представляет право эксплуатации реки до берегового контура. Следовательно, часть русла, выступившего наружу, принадлежит концессионерам. Это узаконенные правила, известные всему округу и всегда всеми строго соблюдавшиеся. Мы явились на место, и нашей первой заботой было водвориться там, чтобы тотчас же соединить части, принадлежавшие приискам номер сто двадцать семь и сто двадцать девять, а также и части, принадлежавшие на востоке прииску номер сто двадцать семь, и на западе, по другую сторону границы — прииску номер сто тридцать один. Сделав это, мы приступили к разведкам этой девственной почвы на прежних и новых участках.
   — Я знаком с результатами этих изысканий, — перебил Бен Раддль, — есть от чего смутиться воображению!..
   — Не останавливаясь на подробностях, — продолжала Эдита, — перехожу сейчас к тому выводу, к которому привело нас наше поверхностное исследование. Мы немедленно узнали, что вся поверхность, еще накануне покрытия водой потока, оказалась изумительно богатой месторождениями золота, хотя и неодинаково на ней распределенными. Нам легко было убедиться — и это подтвердилось при начале разработки, — что золотоносный песок повсюду в изобилии, но тем не менее, по мере удаления от центра к окружности, обозначенной у нас кольями, количество содержащегося в песке золота уменьшается. В самом же центре, то есть как раз против старого прииска номер сто двадцать девять, мы были буквально поражены нашими первыми опытами. Что произошло в этой местности? Я недостаточно учена, чтобы ответить. Быть может, понижение почвы было причиной образования в течении Форти-Майльс-Крик водоворотов, которые способствовали отложению золота. Во всяком случае, достоверно то, что в этом месте мы встретили словно склад золотого песка; это месторождение имеет форму эллипса, площадью приблизительно в тридцать пять метров на двадцать; глубина его, как я полагаю, должна быть огромная, но она нам неизвестна.
   Собеседники Эдиты Эджертон слушали как во сне этот феерический рассказ, более похожий на сказку, чем на действительность. Они не могли определить, что их больше всего изумляло — каприз ли природы или прозорливость и энергия той, которая так умело им распорядилась. Их удивлению не было границ.
   — Ввиду этого открытия, — продолжала Эдита, — я не теряла ни одного часа, чтобы закрепить права на эксплуатацию. Один участок был зарегистрирован на имя господина Раддля, другой — на имя господина Скима, а прочие — на имя моей кузины, Лорика и мое.., Чтобы заполучить концессии на имя отсутствующих лиц, быть может, я не избегла некоторых формальных неправильностей, я этого не отрицаю. Но при такого рода обстоятельствах трудно обойтись…
   — Совершенно верно! — подтвердил Бен Раддль.
   — Не знаю, нужно ли добавить, что я ни одной минуты не заблуждалась насчет истинного положения дел. Только с капиталами господина Сумми Скима и господина Бена Раддля эти прииски могут быть разработаны. Следовательно, они им обоим и принадлежат. Я считала себя лицом, от них уполномоченным. Теперь уже все приведено в порядок. Я получила на прииск, находящийся на американской территории, вполне оформленный законный документ.