совершенно другое значение, чем мы обычно это думаем.
Поразительны большевистские приемы и большевистские настроения
среди широких слоев офицерства ДА. С двух сторон озлобление.
Здесь большое негодованье среди офицеров против удобств
сенаторов, требование первенства раненым и больным офицерам.
Казачьи офицеры очень резко и громко - a la большевики -
говорят против "буржуев". По-видимому, рознь очень глубоко
проникла и одновременно неприязненное чувство офицерства к
"интеллигенции" и "интеллигенции" к офицерству. Я думаю, мы
переживаем полное крушение реставрации. С этой точки зрения,
переживаемые сейчас события, в связи с преобладанием казачества,
имеют большое значение.
6/19. I. [1]920
Стоим в Феодосии. Вышли из Новороссийска,16
к утру был сильный ветер. Ночь и день кошмарные. 90%
были больны, без всяких удобств и при невероятной скученности и
некультурности публики. Поражает большевизм в настроении и
приемах офицерства.
Наш пароход "Муравьев-Апостол", бывший "Ксения". Разговор двух
полковников (один из них более образованный, служивший при
Алексееве на Дальн[ем] Востоке и видавший виды) и капитана 2-го
ранга. - Один из полковников спрашивает, что такое
"Муравьев-Апостол", когда пароход "Ксения". Другой отвечает, что
так его перекрестили те, которые теперь за границей. А что такое
"Муравьев-Апостол", никто не знает. Кажется, один из декабристов
- говорит дама-учительница. "Апостол революции" - раздается
из публики...
8/21. I. [1]920.
Ялта Горная Щель. Дача Бакуниной. Ящ. 21
Вчера приехал,
17
встретил здесь и Наташу, и Георгия, и Нину
[Вернадских]. Поселился у Бакуниной Сони, в этой самой Щели,
где провел несколько недель весной 1916 года со стариками
Любощинскими. Так это кажется давно и резко отлично от того, что
мы переживаем теперь. Совершенно отделяет безграничная пропасть.
Тут я как раз написал свои воспоминания о польском вопросе и
пытался подойти ближе к польскому вопросу и его
будущему.18
Возможность восстановления свободной и независимой большой
Польши не рисовалась ни мне, ни одному из реальных мыслителей.
Она только была предметом веры для очень немногих. Но оказались
правы эти немногие.
С Георгием [Вернадским] разговор о его работах. Он сошелся с
С. Н. Булгаковым и глубже уходит в формальное православие. Тут
видно и влияние Нины [Ильинской], и его природы. На окружающее он
смотрит во многом через призму веры. И для него верой является
возрождение русской монархии.
Сегодня Соне [Бакуниной] привез деньги от М. А. Бакунина молодой
офицер Влад. Ник. Александрович. Он смотрит трезво и спокойно.
Считает, что при лучшем командовании они могли бы дойти до Москвы
- но положение было столь же непрочно и, м[ожет] б[ыть], лучше,
что это теперь разразилось. Т. к. можно исправить. Смотрит не
безнадежно. Выдвигает новую идеологию: федерацию и движение на
большевизм, исходя из объединения всех частей России и
новообразований, стоящих на этой платформе. У себя устраиваются
сами. Добровольческая армия превратилась в Добровольческий
корпус. Крым думают защищать.
Решил написать о выезде в славянские земли. Георгий [Вернадский]
отвезет и поведет там дело.
В Таврич[еском] унив[ерситете] вопрос об Академии в Киеве
провалился, и образование новой академии признано
ненужным.19
Андрусов болен, у Палладина заболела жена - он не пришел.
Защищал Тарановский, Гурвич и др. Восставали Байковы и т. п.
Теперь это имеет исторический интерес. Причина - страх
украинства.
Ужасна болезнь Андрусова - становится инвалидом и в самом
дорогом - в работе мысли. Как мой отец.20
Вот конец, которого я хотел бы избавиться. Мне кажется
предвидение такого конца - оправдание самоубийства.
9/22. I. [1]920
Самые разнообразные слухи. Газеты дают мало данных. Большинство
не верит, что удастся удержать Крым: исчезла сила сопротивления.
Вчера большой разговор с Георгием [Вернадским] о его работе.
Любопытно православное религиозное течение. В университете
сошлись ищущие религии православные профессора -
С. Н. Булгаков, Ф. В. Тарановский, Кадлубовский и мой сын. Я говорю
Георгию, что невольно из этого в конце концов выйдет какая-нибудь
ересь. Странен Булгаков с его апологетическим православием,
связывающий его с конструкцией государства. Георгий говорит, что
Б[улгаков] считает, что он поддерживает традицию того
религиозного содержания масонства, которое сказалось и выявлено
в книге Георгия.21
Вчера написал записку о выезде профессоров в Югославию, которую
Г[еоргий] должен сообщить профессорам в Симферополе; написал
письмо Кузнецову о своем согласии войти в состав профессоров
университета в случае, если я не становлюсь на дороге Попову.
Днем вчера зашел Вл. С. Елпатьевский. Маленький, трусливый
человечек; типичный "левый", обделывающий свои дела. Я с ним
столкнулся еще в Бати-Лиманском деле, где он вел себя не первый
сорт. От Чирикова, с которым я разговаривал на пароходе, он
узнал о возможности ехать, м[ожет] б[ыть], в Югославию. Очень
хочет, но боится взять на себя инициативу и оставить какой-нибудь
письменный след своего участия. Рядом рассказывает о своих
подвигах оппозиции при большевиках... Говорят, его роль при
прибытии англичан после ухода большевиков была очень печальна;
он в качестве городского головы протестовал против прихода
крейсера и вышла целая история с капитаном, который ушел, не
подав ему руки.
Здесь читаю Тэна: Les origines de la Fr. cont 22
- Сохранились остатки библиотеки П. А. Бакунина - Чаннинг,
Гете, Гюйо, Лейбниц, Мальбранш, Каро и т. д., оттиски Чичерина,
Корнилова и т. п. Ясно, что это обрывки. Куда-то все разошлось
- но ряд книг, сохраняющих свое значение, есть и в Щели, можно
и в этом отношении найти занятие. Но я сейчас чувствую себя очень
свободным, т. к. моя работа всегда со мной и я могу всегда
писать.
Обдумываю и сегодня начну писать для английской публики статью о
живом веществе.23
Как это ни странно, нет бумаги и дорого. Можно
купить исписанную бумагу (на одной стороне) Георгий [Вернадский]
пишет в Симферополе на такой.
10/23. I. [1]920, утро
Вчера в городе довольно яркая перемена настроений. Говорят об
улучшении положения. Странным образом те же сведения на базаре,
хотя вчера не удалось купить хлеба - не было. Базар и здесь,
как в Киеве, в общем более верно отражает положение по отношению
к большевикам, чем городские другие слухи. Низы имеют сношения с
большевиками и передают соответствующие настроения и
предположения, хотя бы и в искаженных и преувеличенных формах.
Имеет это городское настроение основание? В "Ялт[инском]
курьере" указание на движение махновцев и крестьянск[ие] волнения
среди большевиков, на развал их армии; на базаре сведения, что
они режутся между собой. Действительно происходит что-нибудь
подобное? Может быть, начинается внутренний распад в его
окончательной форме. Ведь мы здесь - в Крыму, где тепло, не
можем даже представить всех ужасов этой зимы в средней и северной
и даже южной России.
Начал было писать статью для англ[ийского] журн[ала] - Some
thoughts on living matter from geochemic point of view. Пишу
по-русски. Хочу [послать] в Королев[ское] общ[ество] и попытаюсь
этим путем устроить себе возможность работы. Много думаю о ней,
но писать трудно - нездоровится и не свежая тяжелая голова.
М[ожет] б[ыть], такая переработка и попытка изложить все в
связной форме вновь очень полезна.
Читаю с увлечением Тэна. Как многое теперь понимается иначе.
Я когда-то - в молодости - читал Äncien Regime" и первые
тома "La Revolution".24
Тогда все их ругали: мое отношение и тогда было иное. Для меня
непреодолимым препятствием признания революции являлась ее борьба
с наукой после окончательной ее победы: наука служанка народа или
государства, как раньше служанка теологии. Кончаю Äncien
Regime".
Вчера заходил к С. П. Попову, который потом пришел ко мне. Он в
очень тяжелом настроении. Хочет уезжать за границу. Говорит, что
невмоготу жить при большевиках; поднимал об этом вопрос еще
больше года назад в Харькове, но тогда не встретил сочувствия.
Считает русский народ никуда не годным, азиатским. Когда-то и я
считал это; сейчас у меня многое изменилось: я считаю главным
виновником русскую интеллигенцию с ее легкомысленным отношением к
государственности, бесхарактерностью и продажностью и имущие
классы. Народ хочет быть теми же имущими классами и у него те же
идеалы.
Георгий [Вернадский] сегодня уехал. Вчера в разговоре со мной,
он говорил то же, что и Зеньковский: считает, что в православии,
в дух[овных] академиях, среди отдельных лиц духовенства и мирян
была настоящая живая работа мысли в области, напр[имер],
религиозно-философской, морали, богословия. Мы ее не знаем и не
учитываем. В связи с занятиями своими XVIII в. он хочет
ознакомиться с[о] "святителями" - Тихоном Задонским и др.
Научная мысль не подходила к их изучению. Кроме своих
специальных работ он читал Булгакова, Хомякова. Я вспоминаю свой
интерес к Хомякову, Самарину и т. п., когда я был еще гимназистом
и студентом 1-ых курсов. Мне давал тогда книги свящ[енник]
Соколов - учитель 1-й гимназии, и я перечитал тогда - и не
напрасно - немало. Читал стихотворения Гете.
11/24. 1. [1]920, утро
Вчера Ниночка ходила в Кр[асный] Крест и приняла решение
поступить сестрой милосердия в англ[ийский] госпиталь. Требуются
знающие англ[ийский] язык и их очень мало. Едет в Каир и в
восторге. У нее такое чувство, что она дезертир. Я рад, что она
уедет от этих мест. Что здесь ждет всех впереди? Страшно
оставлять ее одну - но пора ей идти в жизнь, а я так верю в
глубину и силу ее личности, очень своеобразной и по-своему
твердой и независимой от любых окружающих.
Наташа дала мне совет непосредственно обратиться к англичанам с
просьбой о моем выезде в качестве почет[ного] члена Англ[ийского]
керамического общества и Британской ассоциации наук. Вчера
написал это письмо и начала переводить Наташа, м[ожет] б[ыть],
действительно вывезут и дадут средства пережить первый момент?
Чем больше я вдумываюсь в значение цикла своих мыслей и в
геохимии, и в живом веществе, и в минералогии, и в силикатах -
тем более я считаю, что я имею право требовать поддержки, т. к.
имею сказать человечеству новое и важное. И надо уйти от
политики. М[ожет] б[ыть] то, что я буду вынужден перейти в новую
среду и обращаться к миру на более распространенном языке, и
правильно, и расширит круг моего общения. Невольно думаешь об
открывающихся возможностях в случае успеха. Я думаю, что стану на
ноги на Западе скоро.
Вчера Соня [Бакунина] рассказывала свои переживания в Тамбове
более года назад. Кошмар такой жизни так стоит ярко. И сейчас
многие остались там жить. Узнаешь о многих, как уже об умерших
- нап[ример], о М. П. Колобове. Вся моя земская деятельность в
Тамбове встает передо мной, как что-[то] далекое, далекое. Мне
временами хочется возобновить и зафиксировать это прошлое. Я так
ярко это почувствовал, когда узнал о смерти А. И. Шингарева. В
Тамб[овском] зем[ском] собрании были в это время крупные и
своеобразные фигуры - князь Н. Н. Чолокаев, А. И. Шингарев, А.
И. Новиков, Б. Н. Чичерин, Ю. А. Ознобишин, кн[язь] Д. Н.
Цертелев, Мансуров, Игнатьев, Давыдов и т. д. Все это исчезло и
теперь исторический пережиток. Что должен испытывать сейчас кн.
Н. Н. Чолокаев, губ[ернский] предв[одитель] двоо[янства],
окончивший Моск[овский] унив[ерситет] по естественному факультету
в 1851 году! А он жив!
Кончил 1-й том Тэна и читаю 2-й. Читал Дриша, Гете.
Нездоровилось вчера, повышенная to и писать с несвежей
головой статью о ж[ивом] в[еществе] не мог. Красивая и глубокая
мысль Ля Рошфуко "Nous n'avons pas assez de force pour suivre
notre raison".25
12/25. I. [1]920
Читал Гете, Гейне, La Rochefoucauld, Бальзака "Les prosediphs".
Головная боль и недомогание мешают писать.
Гете, особенно когда пересматриваешь его мелкие вещи, наброски,
путевые письма - самый глубокий натуралист. Я чувствую что-то в
нем родственное и одинаково понимаю его интерес и к природе, и к
искусству, и к истории.26
Время от времени к нему возвращаюсь и в него углубляюсь.
Систематическое и внимательное [чтение] начал уже давно, когда
жил в Теплице - тогда прочел Белыповского, комментарии к
Фаусту.27
Опять хочется в свои часы досуга обращаться к изучению
произведений и литературы о них, великих творцов человечества.
Я много сделал для себя в этом отношении - но в философии
остановился и не начал, на Мальбранше, в искусстве - на
Веласкезе, в литературе - на Данте. Хочется опять войти в эту
область вечного - в часы вольного и невольного досуга.
Максимы Ля Рошфуко иногда удивительны. Мораль и человеческие
взаимоотношения - одни из наименее меня интересующих вопросы
- но красива их форма. Стремление выразить мысль кратко и
сжато. Тут ведь тоже бесконечное, и иногда человек достигает в
3-5 словах поразительной глубины. Я не раз мечтал дать своей
мысли на досуге эту форму выражения, т. к. она наиболее свободно
от внешних рамок позволяет выразить мысль и заставляет,
отчеканивая фразу, углубляться в ее содержание, раскрывать и для
себя самого глубину достигнутого. Помню, что это мне захотелось
сделать, когда много лет назад, во время одной из своих поездок,
читал Марка Аврелия и позже, когда переглядывал дневник
Амьэля.28
Не знаю, сохранились ли и сохранятся ли среди моих рукописей
листочки с набросками этого рода, которые я временами вел, - но
я думаю, что среди охватывавших и проникавших меня мыслей, есть
заслуживающие сохранения. Сейчас, читая "Sprache"
Гете29
- неотделанные и иногда не изящные по форме и безобидно злые
изящные выводы из жизни Ля Рошфуко, невольно чувствуешь и
эстетическую сторону этого рода творчества - стремление к тому,
что иногда достигал Гете и к чему стремился Ля Рошфуко, шедший в
это время новатором - после древних? А Монтень, который одно
время так меня привлекал?
Переписал письмо в англ[ийскую] миссию, но еще не отправил.
Невольно пытаешься оценить, насколько верна мысль о том, что мне
грозит опасность от большевиков? Я ушел в Староселье после
убийства Науменко. В это время психология была подавленной. Ясно
выявилась роль в этом убийстве украинских националистов -
большевиков-боротьбистов и укр[аинских] с.-р. Из разговоров своих
с членами этих партий и [сведений из] чрезвычайки одновременно,
которые передавал мне тогда же Крымский, это было мне
несомненным. Начали тогда справляться обо мне, как имеющем связи
с Кривошеиным (!) и смешивали с Бернацким. Одновременно
указывали, что Ак[адемия] н[аук] ведет к[онтр]рев[олюционную]
деятельность и во главе стоит бывший министр Вр[еменного]
прав[ительства] и крупный помещик, а Крымского убеждали, что
какой я украинец, и что они не понимают, что он меня защищает...
Я думаю, что те укр[аинские] группы, которые сознательно
устранили Науменко как лицо, мешавшее их самостийничеству, легко
могли - и еще легче - найти ненужным и меня. Такие фигуры,
как Перфецкий и Кo, потерявшие всякую нравственную почву.
Поэтому, доброжелательные советы тогда скрыться, может быть, и
были правильны. Но все ведь это гадание.
Прочел статьи Георгия [Вернадского] в симфер[опольских] газетах.
Ясно, что он как историк считает вероятным, что окончательное
успокоение и воссоздание мощной России - неизбежное и
неотвратимое - может произойти через годы и десятилетия. То же
чувство и у П. И. [Новгородцева]. Может быть, это правильный путь
мышления.
13/26. I. [1]920
Вчера прочел "Seraphita" Бальзака. Бальзака я много раз читал и
перелистывал в разные годы своей жизни - он никогда меня не
привлекал, но сейчас мне хочется ближе ознакомиться с этой
личностью, которая мне кажется интересной и влияние которой
должно быть очень глубоко. В своих странствованиях по России, я
всюду находил его романы в подлинниках или переводах, как нашел
их и здесь, у Бакуниных. Мне интересно то своеобразное биение
мысли, которое у него чувствуется и которое через него прошло в
первой половине XIX столетия в европейское общество. В
"Серафите" я встречаюсь опять с Сведенборгом. С ним я встречался
не раз. Он давно намечен мною, как один из забытых и не вполне
оцененных мыслителей и творцов научного мировоззрения. Еще когда
я занимался историей минералогии, встречалась его фигура в той
группе скандинавских ученых конца XVII - начала XVIII века, из
которой вышли Гверни, Кронштедт, Валлериус, и от которых пошла
новая минералогия. Роль Сведенборга здесь неясна. Роль
Валлериуса преувеличена. Немного я коснулся этого в своей статье
о Ломоносове,30
но не имел времени углубиться в выяснение этого явления в
истории науки. Когда начали издаваться Швед[ской] Академией
ученые труды Сведенборга,31
я не успел с ними ознакомиться. Но всякий, который будет писать
историю науки, должен будет выяснить генезис и влияние этой
плеяды шведских исследователей. О значении Кронштедта я ввел и в
свою "Описа[тельную] минер[алогию]". Затем еще более он
заинтересовал меня соединением религиозного и научного
творчества. Во время занятий Кантом, его работа о Сведенборге в
русском переводе вновь обратила меня к нему.32
Я помню до сих пор те мысли и переживания, которые я испытывал,
читая в Полтаве, в саду этот небольшой и изящный трактат Канта.
Еще раньше у меня были любопытные разговоры с С. Н. Трубецким о
сведенборгианстве; он останавливался перед его видениями с
некоторым недоумением, не решаясь идти по этому следу, но и как
Кант, и как Беккер у Бальзака, ищет реального основания в этой
настойчивой и упорной волевой работе духовидца. Свои видения
упорный старик Сведенборг стремился сохранить для человечества.
Что они из себя представляют, если обратиться к подлинникам? Жена
С. Н. [Трубецкого] - Прасковья Владим[ировна], была, по его
словам сведенборгианка по своим стремлениям и читала его труды.
Как она соединяла это с православием? В связи с трактатом Канта,
интерес у меня увеличился к Сведенборгу. Прочел работу, кажется,
Ballet33
и англ[ийскую] книжку - забыл автора, которую нашел у Сергея
[Ольденбурга], заинтересовавшегося Сведенборгом в связи с[о]
своим пребыванием в Англии. С этой последней книжкой связано
любопытное приключение. Я читал ее на железн[ой] дороге; ехал из
Вернадовки на Урал или обратно, был в тяжелом настроении, искал
уединения, не хотелось разговаривать. На одной из больших
станций вышел и, когда вернулся, взял книжку (помню, в синем
переплете) и хотел читать. Смотрю, какие-то карандашные отметки,
которых на моем экземпляре не было. Оказалось, мой визави читал
ту же книжку о Сведенборге, что и я. Это был какой-то господин,
смахивавший на русского помещика. Я положил книгу, взял свою -
но мое настроение - быть одному - было сильнее любопытства, и
я ничего не сказал своему соседу, который ушел раньше меня. Но
какое удивительное совпадение! Я думаю, что искатели скрытых
пружин жизни не оставили бы его без внимания, но я давно положил
себе не входить в этот путь исканий, который может завести меня
неизвестно куда, подавлял все стремления своей личности к
окружающему нас или возникающему в нас "таинственному". Сейчас
Сведенборг мне интересен как яркое проявление религиозного
творчества, связанного с признанием вселенности жизни. У него же
и идеи Фехнера в больших зачатках? А Фехнера многие, как Гиляров,
считают философом нашего времени и будущего.
Вчера были у Бутеневых-Хрептовичей, с которыми сошлась Соня
[Трубецкая]. Это дочь Серг. Ник. Трубецкого. Знал ее молодой
девушкой - а сейчас - мать шестерых детей. Его не было. Были
Ник. Серг. Трубецкой с женой. Старая Москва. Вспоминается моя
неожиданная тогда дружба с Серг. Ник. Трубецким. Так быстро она
закончилась его смертью. А между тем, редко кто своими
разговорами давал мне так много. И такая это была глубокая,
полная творческих устремлений личность. Я помню, в начале, при
первых случайных моих с ним знакомствах, он меня менее привлекал:
я не чувствовал того, что считаю высшим в человеке - свободного
искания. Мне казалось, что и у него, и у Лопатина, и у других
русских философов Москвы того времени я вижу не свободную
философскую мысль, а "служанку теологии" в рамках православия.
Но потом, как-то многое мне раскрылось и я почувствовал силу и
нежную красоту этой личности. Уже тогда гимназист, старший сын
занимался этнографией, языкознанием, фольклором Кавказа. Сейчас
он доцент Дон[ского] унив[ерситета], заменил Тимченко, читает
языкознание. Уехал из Москвы, где остались - и, м[ожет] б[ыть],
погибли все его материалы, результат всех лет работы. Говорит,
что пропали, д[олжно] б[ыть], и бумаги отца, переписка, лежавшая
в его столе в доме родных жены, куда поселился штаб. Жена
считает, что, м[ожет] б[ыть], и не погибли. А переписка С. Н.
[Трубецкого] должна быть очень интересна.34
Тем более что и мать Ник. Серг. [Трубецкого] была очень
замечательной женщиной, еще не отмеченной в летописях нашей
общественности. Из Ростова он опять бежал, бросив собранный
научный материал, и сейчас переживает это все тяжело. Хочет ехать
в Югославию, и я сегодня написал об этом Лебедеву, Н[иколай]
С[ергеевич] в своей духовной жизни мне неясен; скорее хорошее
впечатление. Он рассказывает очень тяжело о Донском
университете]. Их факультет - бывший Варшавский - в мелких
дрязгах, без научных интересов. Как все трудно будет
воссоздавать!
Повеяло давней старой Москвой, которая начинает мне вспоминаться
из дымок старого пережитого. Ольга Ник. Трубецкая спасает все,
что возможно, из культурных ценностей, она осталась в Москве.
Сегодня передал Трегубовой для отвоза по случаю в Новороссийск
письмо в английскую миссию и к Виллиамсу.
Мои вещи: 1) в Петрограде, Вернадовке, Шишаках. В Полтаве -
Старицких на чердаке и в квартире Map. Алекс. Иониной. В Киеве
- сундук в кварт[ире] Добровольских и в Академии наук. В
Екатеринодаре оставлен сверток книг у Ф. В. Андерсена.
Все нездоровится. Температура немного повышена и не пишется.
Никак не могу написать даже введение и оно какое-то выходит у
меня громоздкое.
16/29. I. [1]920
Сейчас самые разнообразные слухи, но в общем, благоприятные. Мне
кажется, как-то не сознается все значение попыток большевиков
прорваться в Крым. Говорят о том, что мобилизация идет хорошо,
пришли болгары и т. д. Но в душе у очень многих убеждение, что
захват Крыма большевиками неотвратим. Веры нет и подъема
настроения нет совершенно.
17/30. I. [1]920
Сегодня у Тарановского собрание профессоров, присоединяющихся к
поездке в Югославию (С. П. Попов, К. Г. Воблый, Л. Н.
Яснопольский, пр. Филиппов, И. Г. Чарныш, Н. Н. Саввин). В
сущности, все хотят выехать, никто не желает в Югославию. Савин,
который раньше не хотел ехать, записался. Сейчас всюду записи
всякие - и даровые, и денежные. Ялта волнуется, идут всякие
слухи. Вчера Воблый, со слов кн. Барятинского, у которого
обедали англичане из стоящего здесь миноносца, указывал, что Ялте
не грозит опасность, и англичане их всех вывезут. Сегодня говорят
о том, что через дня 3-4 в Ялте могут быть большевики.
Странно - вся жизнь - случаю. И сейчас остаток моей жизни
может пойти по-иному, в зависимости от совершенно ничтожного
фактора - подобно тому, как это наблюдается в сложных
равновесиях - напр[имер], в наиболее простом случае, в
пересыщенных растворах гидратных солей. Сегодня послал копию
письма в англ[ийскую] миссию вице-консулу в Севастополь;
по-видимому, и сестра Трегубова сегодня увезет мое письмо от
11/24. I в Новороссийск. Если попаду в Лондон - то я уйду в
широкую научную работу, буду писать по-английски и по-французски,
и мне кажется, займу видное место среди мировой научной
литературы. Не в зависимости от моего собственного веса, а в
зависимости от обстановки. Мои писания в России и за границей
разный должны иметь резонанс. Я чувствую сейчас в себе силу и
вижу, что я могу дать человечеству новые идеи. Имела ли
предшественников мысль об автотрофности человечества35
и о стремлении к этому как к геологическому явлению? Конечно,
м[ожет] б[ыть], я и ошибаюсь - но мне кажется возможности
подобного поворота в остатке моей жизни открываются. И надо
бороться для этого, т. к. занять такое положение важно и для
русской культуры в эпоху унижения России. Фантазия ли это? Я
совершенно не представляю своего веса в мировой научной среде, и
всю жизнь относился совершенно безразлично к поддержанию этих
связей и не старался создать себе это положение и укрепить [его].
Теперь попробую этого добиваться. Даже немного любопытно
посмотреть что будет. - Совершенно иначе сложится жизнь, если
поеду в Югославию. Я войду в центр славянских культурных
интересов и опять вернусь к старым своим славянским интересам.
Мне кажется, я знаю здесь больше многих и даже огромного
большинства русских ученых, и думаю, что здесь я могу сделать
многое. Но много моего времени уйдет от научной работы мирового
масштаба на культурную организационную и буду ближе стоять к
вопросам политики. Наконец, если не удастся уехать, то буду
читать геохимию в Тавр[ическом] унив[ерситете] или в
Новорос[сийском], и пойду по старому пути той работы, которую вел
последние годы. М[ожет] б[ыть], большевики ее совсем сломают?
Куда повернется - зависит от случая.
Сегодня в бесконечном разнообразии жизни явилась новая негаданная
возможность. Я так подумывал о возможности эвакуации на
Принц[евы] острова и оттуда пробиваться в Европу. Но сегодня