Вернор Виндж
Глубина в небе
ПРИМЕЧАНИЕ АВТОРА:
Действие романа происходит через тысячи лет после наших дней. Связь с современными языками и системами письменности весьма отдаленная. Замечу только, что первый звук словосочетания Кенг Хо читается как «ч». (Эту проблему отлично поняла бы Триксия Бонсол!)Посвящается Полу Андерсону
Когда я учился писать научную фантастику, я видел много великих образцов этого жанра, но никто не мог сравниться с Полом Андерсоном. Он подарил миру сокровищницу чудесных, увлекательных рассказов — и продолжает ее пополнять.
И еще благодарен Полу и Карен Андерсон за гостеприимство, оказанное одному молодому писателю-фантасту в 60-х годах.
ПРОЛОГ
Охота на этого Человека растянулась на восемь веков и сотни световых лет. И поиск велся в такой тайне, что даже не все ищущие знали о нем. Поначалу это были просто зашифрованные запросы, скрытые в радиопередачах. Но шли десятилетия и века. Появлялись ниточки, интервью с товарищами Человека по путешествиям, стрелки в десятки разных направлений: Человек в одиночку направляется куда-то вдаль; Человек умер еще до того, как его стали искать; Человек собрал флот и возвращается с войной.
Время шло, и среди историй выделились наиболее правдоподобные. Свидетельства бывали настолько достоверны, что отдельные корабли выходили из графика и целые десятилетия тратили на поиск новых следов. Из-за отклонений и задержек терялись целые состояния, но убытки несли немногие из самых богатых торговых Семей, и они тайно списывались. Они были так богаты, а поиски так важны, что колоссальные убытки почти ничего не значили. Ибо область поисков сужалась: Человек путешествовал один — размытый след разных личностей, цепочка разовых работ на мелких торговых судах, но он все ближе и ближе шел к этому краю Людского Космоса. И вот область поиска сузилась до ста световых лет, до пятидесяти, до двадцати — и до полудюжины звездных систем.
И наконец, охота на Человека сошлась на едином мире у края Людского Космоса вблизи ядра галактики. Настало время, когда Сэмми счел оправданным для окончания охоты направить целый флот. Ни команда, ни даже большинство владельцев не знали истинной цели задания, но шансы окончить наконец поиск были очень велики.
И Сэмми высадился на Триленде. На этот раз капитану флота имело смысл заняться мелочами: Сэмми был единственным во всем флоте, кто знал Человека лично. Учитывая же теперешнюю популярность его флота в здешних местах, он мог прорваться через любую бюрократическую чушь, если она возникнет.
Вполне уважительные причины… Но Сэмми прибыл бы на планету в любом случае, Я ждал, долго ждал, и вот скоро мы его возьмем.
— Почему я должен помогать вам кого-то искать? Мамочку свою просите! — Коротышка отступал в глубь своего кабинета. За ним была сантиметровая щелка приоткрытой двери, и коротышка крепко ее захлопнул, но Сэмми успел заметить испуганный детский глаз, подглядывающий за ними в щелку. Коротышка злобно сверлил взглядом констеблей Лесничества, вошедших в здание перед Сэмми. — Повторяю вам еще раз: мое дело — сеть! Если вы не можете найти там, чего хотите, значит, я вам этого дать не могу!
— Простите, — похлопал Сэмми по плечу ближайшего констебля. — Извините…
И он пробрался сквозь ряды своих защитников.
Владелец кабинета видел, что к нему пробирается кто-то высокий, и потянулся к своему столу. О Боже, если он грохнет свои сетевые базы данных, они от него ничего не добьются!
Но этот деятель застыл на полпути и ошеломленно уставился в лицо Сэмми.
— Адмирал?
— Капитан флота, с вашего разрешения.
— Да, конечно! Мы вас каждый день по новостям смотрим. Прошу вас, садитесь! Это вы — источник запроса?
Манеры коротышки изменились — будто цветок раскрылся навстречу солнцу. По всей видимости, среди местного населения Кенг Хо была больше популярна, чем Лесничество. Через несколько секунд владелец — «частный следователь», как он себя называл, — вытаскивал записи и запускал программы поиска.
— Гм… у вас нет ни имени, ни хорошего описания внешности — только вероятная дата прибытия. Так, Лесничество утверждает, что ваш человек стал кем-то по имени Бидвел Дункан… — Он скользнул взглядом по молчаливым констеблям и улыбнулся. — Они отлично умеют делать бессмысленные выводы из недостаточной информации. В данном же случае… — он что-то сделал с программами поиска, — Бидвел Дункан. Да, теперь, когда он ищется, я, кажется, припоминаю, что вроде бы о нем слышал. Лет шестьдесят или сто назад он создал себе довольно громкое имя.
Эта фигура появилась из ниоткуда со скромными деньгами и потрясающей способностью к саморекламе. За тридцать лет он приобрел поддержку нескольких крупных корпораций и даже симпатии самого Лесничества.
— Утверждается, что Дункан — человек с деньгами, но никак не борец за свободу. Просто хотел тратить деньги по какому-то долгосрочному и безумному плану. В чем был план? Он хотел… — Частный следователь поднял глаза от бегущей перед ним информации. — Он хотел финансировать экспедицию к Мигающей! Сэмми только кивнул.
— Черт побери! Если бы ему удалось, экспедиция с Триленда была бы уже на полпути. — Следователь замолчал на секунду, будто рассматривая такую возможность, и вернулся к записям. — И вы знаете, ему почти удалось. Мир вроде нашего сегодняшнего в попытках выйти к звездам обанкротился бы сразу. Но шестьдесят лет назад на Триленд прилетел одиночный корабль Кенг Хо. Конечно, они не собирались нарушать свое расписание, но кое-кто из сторонников Дункана надеялся, что они нам помогут. Дункан к этой идее не имел отношения совсем, он с Кенг Хо даже не стал говорить. И после этого Бидвел Дункан сильно потерял доверие. И исчез с горизонта.
Все это было в записях местного Лесничества на Триленде. Сэмми сказал:
— Да. Нас интересует, где этот индивидуум находится в данный момент.
Уже шестьдесят лет в солнечную систему Триленда не заходил ни один межзвездный корабль. Он здесь!
— А, так вы интересуетесь, нет ли у нас какой-то дополнительной информации, которая может быть полезной даже после того, что случилось у нас за последние три года?
Сэмми подавил импульс взорваться. Чуть-чуть терпения — что это значит по сравнению со столетиями ожидания?
— Да, — ответил он с благосклонной рассудительностью. — Хорошо было бы осмотреть все углы, как по-вашему?
— Верно. И вы пришли туда, куда надо. Мне известно в этом городе такое, за чем люди из Лесничества не дают себе труда следить. И я в самом деле хочу вам помочь. — Он проглядывал какой-то сканирующий анализ, так что потерей времени это нельзя было назвать. — Эти инопланетные послания по радио изменят наш мир, и я хочу, чтобы мои дети…
Тут следователь вдруг нахмурился.
— Ха! Вы как раз упустили этого типа Бидвела, капитан флота. Видите? Он уже десять лет как умер.
Сэмми ничего не сказал, но, наверное, что-то в нем изменилось: коротышка вздрогнул, встретившись с ним взглядом.
— Й-йя сожалею, сэр. — Может быть, он что-то оставил? Завещание, к примеру?
Не может быть. Не теперь, когда я так близко! Но об этой возможности Сэмми знал всегда. Во вселенной с куцым временем жизни и необъятными расстояниями это было тривиальной угрозой.
— Полагаю, мы заинтересованы в любых данных, которые могли остаться от этого человека.
Слова прозвучали очень бесцветно. «Во всяком случае, дело теперь можно закрыть», — такова будет последняя елейная строчка сводки, составленной каким-нибудь аналитиком разведки.
Следователь защелкал клавишами и забормотал, обращаясь к своим устройствам. Отдел Лесничества неохотно аттестовал его как одного из лучших в городе, настолько хорошо распределившего ресурсы, что они не могли просто конфисковать его оборудование, чтобы взять все, что у него есть. Он искренне хотел помочь…
— Может быть, и есть завещание, капитан флота, но в сети Грандвиля его нет.
— А в каком-нибудь другом городе? Тот факт, что Лесничество разделило сети городов, предвещало Триленду очень нерадостное будущее.
— Вообще-то нет. Видите ли, Дункан умер на одном из кладбищ св. Ксупера-Нищего. На том, которое в Лоусиндере. Похоже, что монахи сохранили его наследие. И я уверен, что они отдадут его в обмен на достойный вклад.
Взгляд коротышки снова обратился на констеблей, и его лицо закаменело. Может быть, он узнал старшего — комиссара «городской безопасности». Уж эти-то точно могли порастрясти монахов без всякого вклада.
Сэмми встал и поблагодарил частного следователя словами, которые ему самому показались деревянными. Когда он встал и направился к двери, уводя свой эскорт, следователь быстро вышел из-за стола и побежал за ним. Сэмми вдруг понял, что коротышке не заплатили. И повернулся, испытывая невольную симпатию к этому человеку. Его восхитила способность требовать свою плату даже перед лицом столь недружественных полицейских.
— Вот, — начал было Сэмми, — все, что я могу вам…
— Нет-нет, — поднял руки коротышка. — Это не нужно. Но я хочу попросить вас об одолжении. Видите ли, у меня большая семья, и детки — такие талантливые, что таких больше и нет. Объединенная экспедиция не отправится с Триленда еще по крайней мере несколько лет. Вы не могли бы, чтобы мои дети, ну хоть один из них?..
Сэмми склонил голову набок. Одолжения, ставящие под угрозу успех дела, стоят очень дорого.
— Мне очень жаль, сэр, — сказал он так мягко, как только мог. — Вашим детям придется состязаться со всеми остальными. Заставьте их учиться в колледже как следует. Пусть выберут те специальности, которые были заявлены. Это даст им хорошие шансы.
— Да, капитан флота! Это именно то одолжение, о котором я просил! Вы не проследите… — Он глядел на Сэмми в упор, игнорируя всех остальных, — вы не проследите, чтобы, им дали право учиться в колледже?
— Разумеется. — Вот небольшое нарушение академических правил поступления Самми никак не тревожило. До него дошло, что на самом деле хочет сказать собеседник. — Сэр, это я вам гарантирую.
— Спасибо! Спасибо! — Коротышка сунул в руку Сэмми визитную карточку. — Здесь мое имя и данные. Я буду их все время обновлять. Прошу вас, не забудьте!
— Да, мистер, э-э, Бонсол. Я не забуду. Классическая сделка в стиле Кенг Хо.
Город нырнул вниз под флайер Лесничества. В Грандвиле было не больше полумиллиона жителей, но они ютились в битком набитых рокочущих трущобах, и воздух над ними дрожал от летнего жара. Вокруг на тысячи километров тянулись лесные массивы первых поселенцев — девственная глушь земного типа.
Флайер по крутой дуге метнулся в индиговое небо, устремляясь на юг. На шефа «городской безопасности» Триленда, сидящего рядом, Сэмми не обращал внимания — ни необходимости, ни желания быть дипломатичным у него не было. Он простучал вызов связи к своему заместителю, и рапорт Киры Лизолет поплыл у него перед глазами. Сум Дотран согласился на изменение расписания, и весь флот пойдет к Мигающей.
— Сэмми! — прорезался голос Киры на фоне авторапорта. — Как прошло?
Кира Лизолет единственная во всем флоте, кроме него, знала истинную цель экспедиции — охоту на Человека.
— Я… — «Мы его потеряли, Кира». Эти слова Сэмми не мог заставить себя произнести. — Смотри сама, Кира. Последние две тысячи секунд моих полномочий. Я теперь направляюсь в Лоусин-дер… связать последний разорванный конец.
Пауза. Лизолет умела быстро просматривать указатели. Через секунду он услышал, как она выругалась про себя.
— Ладно… но свяжи этот конец наверняка, Сэмми. Бывали раньше случаи, когда мы были уверены, что его потеряли.
— Не так, как сейчас, Кира.
— Я сказала: нужна абсолютная уверенность.
В голосе женщины звучала сталь. Ее народ владел большой частью флота. Один корабль принадлежал ей самой. Фактически во всей экспедиции она была единственным из владельцев. В большинстве случаев это не создавало затруднений. Кира Пен Лизолет была женщиной разумной почти во всех вопросах. Этот как раз был исключением.
— Я все проверю, Кира. Ты меня знаешь. — Сэмми вдруг осознал присутствие главы безопасности Триленда рядом с собой — и вспомнил, что случайно узнал секундой раньше. — Как там наверху?
Ее ответ был в своем роде даже извинением.
— Отлично. Я получила с верфей подтверждение отказов от претензий. Сделки с промышленными лунами и астероидными шахтами выглядят солидно. Мы продолжаем детальное планирование. Я все еще думаю, что успеем закончить оборудование судов и комплектацию экипажей за триста мегасекунд. Ты же знаешь, как яростно трилендеры хотят отхватить себе кусок от экспедиции.
В ее голосе он услышал улыбку. Связь была зашифрованной, но она знала, что на его конце шифратор не задействован намеренно. Триленд — Клиент, а в будущем и Партнер по экспедиции, но пусть знают свое место.
— Очень хорошо. Добавь туда такой пункт, если его еще там нет:
«В связи с нашим желанием иметь в команде наилучших специалистов, мы требуем от Лесничества открытого доступа в университет для всех, кто проходит наши тесты, а не только для наследников Первых Поселенцев».
— Конечно… — Секундная пауза, как раз чтобы посмотреть тексты. — Владыче, как мы могли такое пропустить?
Могли, потому что есть дураки, которых невозможно недооценить.
Через тысячу секунд навстречу им вынырнул Лоусиндер. Это было почти на тридцати градусах южной широты. Ледяная пустыня вокруг напоминала пейзаж экваториального Триленда до Прибытия, пятьсот лет назад, когда Первые Поселенцы еще не начали заполнять атмосферу тепличными газами и строить уникальную структуру землеподобной экологии.
Сам Лоусиндер находился в центре экстравагантной формы черного пятна — результата пятисотлетнего действия «ядерно-чистого» ракетного топлива. Здесь располагался самый большой наземный космопорт Триленда, но поблизости от него город был таким же мрачным и трущобным, как и все прочие на этой планете.
Флайер перешел на винтовую тягу и зарокотал над городом, медленно снижаясь. Солнце стояло у самого горизонта, и улицы почти погрузились в сумерки. С каждым километром они казались все уже и уже. Оригинальные строения сменились коробками, которые, похоже, когда-то были грузовыми контейнерами. Сэмми угрюмо смотрел. Первые Поселенцы столетиями старались создать красивый мир, теперь же он вырвался из-под контроля. В мирах с искусственным земным ландшафтом это было общей проблемой.
Существовало не меньше пяти методов безболезненно обеспечить конечный успех терраформной деятельности, но если Первые Поселенцы и их Лесничества не хотят принимать ни одного из них… что ж, тогда, быть может, не эта цивилизация будет встречать его флот при возвращении. А вскорости ему предстоит вести сердечную беседу с представителями правящего класса.
Флайер Нырнул между коробчатыми домами, и мысли Сэмми вернулись к настоящему. Ему вместе с громилами из Лесничества пришлось идти по наполовину замерзшей слякоти. Штабеля одежды — пожертвования? — лежали в беспорядке в коробках на ступенях здания, к которому они подходили. Громилы обходили их тщательно. Процессия взошла на ступени и вошла внутрь.
Смотритель кладбища, называвший себя Брат Песня, был стар, как смерть.
— Бидвел Дункан? — спросил он. Глаза его скользнули мимо лица Сэмми — его он не узнал, но что такое Лесничество, ему объяснять было излишне. — Бидвел Дункан умер десять лет назад.
Он лгал. Лгал!
Сэмми оглядел захламленную комнату. Вдруг он почувствовал, что он так опасен, что это превосходит даже самые дикие слухи на флоте.
Прости меня Господь, но я от этого человека правды добьюсь любой ценой.
Он поглядел на Брата Песню и попытался изобразить дружелюбную улыбку. Очевидно, получилось не совсем, поскольку Брат Песня отступил на шаг.
— Кладбище — это место, предназначенное, чтобы люди там умирали, правда, Брат Песня?
— Это место для всех, чтобы жить в природной полноте своего времени. И все деньги, которые приносят нам, мы тратим на то, чтобы помочь тем, кто к нам приходит.
В извращенной ситуации Триленда примитивизм Брата Песни приобретал жутковатый смысл. Он помогал самым больным из беднейших, насколько мог.
Сэмми поднял руку:
— Я пожертвую бюджет ста лет каждому из кладбищ вашего ордена… если вы отведете меня к Бидвелу Дункану.
— Я… — Брат Песня отступил еще на шаг и тяжело сел. Он почему-то понимал, что Сэмми может исполнить обещанное. Может быть… Но старик поднял глаза на Сэмми, и в глазах его читалось бесконечное упрямство. — Нет. Бидвел Дункан десять лет назад умер.
Сэмми пересек комнату, схватился за подлокотники кресла, где сидел старик, и приблизил свое лицо к его глазам.
— Ты знаешь людей, которые пришли со мной. Ты сомневаешься, что по первому моему слову они разнесут твое кладбище по кускам? Ты сомневаешься, что если мы не найдем здесь то, что я ищу, то же случится с каждым кладбищем твоего ордена по всему этому миру?
Ясно было, что Брат Песня не сомневается. Он знал, что такое Лесничество. И все же Сэмми на миг испугался, что брат Песня пойдет и на это.
И мне тогда придется сделать то, что я должен сделать.
Старик вдруг съежился, беззвучно зарыдав.
Сэмми отодвинулся от кресла. Прошло несколько секунд. Старик перестал плакать и с трудом поднялся. Он не посмотрел на Сэмми, не сделал жеста, он просто вышел из комнаты шаркающей походкой.
Сэмми и его свита пошли за ним, вытянувшись цепочкой по длинному коридору. Там жил ужас. И самое гнетущее — это не тусклые лампочки, и не потеки на стенах, и не грязный протертый пол. Вдоль всего коридора на диванах и в креслах на колесиках сидели люди. Сидели и смотрели… в никуда. Сэмми сперва подумал, что у них скорлупки, и зрение их далеко отсюда, быть может, в каком-то общем воображении. В конце концов некоторые ведь из них что-то говорили, другие постоянно и сложно жестикулировали. И тут он заметил на стене знаки, нанесенные краской. Простой отслаивающийся материал — и больше здесь смотреть было не на что. А у сидящих в холле людей глаза были невооруженные — и пустые.
Сэмми подошел поближе к Брату Песне. Старик разговаривал на ходу сам с собой, но в словах его был смысл. Он говорил о Человеке.
— Бидвел Дункан не был добрым человеком. Не таким, который может понравиться с самого начала… и особенно с самого начала. Он сказал, что был когда-то богат, но нам не принес ничего. Первые тридцать лет, пока я был молод, он работал усерднее нас всех. Не было для него работы ни слишком грязной, ни слишком тяжелой. Но у него для каждого было недоброе слово. Он издевался над каждым. Он мог просидеть с пациентом последнюю ночь его жизни, а потом фыркать и хихикать.
Брат Песня говорил в прошедшем времени, но Сэмми почти сразу понял, что монах не пытается его ни в чем убедить. Он даже не сам с собой говорил — это было как надгробное слово для человека, который очень скоро умрет.
— А потом проходили годы, и он, как и мы, остальные, мог все делать все меньше и меньше. Он говорил о своих врагах, о том, что они убьют его, если найдут. И смеялся, когда мы предлагали его спрятать. В конце концов от него осталась одна только злобность, да и та бессловесная.
Брат Песня остановился перед большой дверью. Над ней висел цветастый веселый плакат:
В КОМНАТУ СОЛНЦА.
— Дункан будет среди тех, кто смотрит на закат. Но монах не открыл дверь. Он стоял, опустив голову, в общем, путь к двери не преграждая.
Сэмми начал обходить его вокруг, потом остановился и сказал:
— Плата, о которой я говорил. Она будет переведена на счет вашего ордена.
Старик не поднял глаз, только плюнул Сэмми на китель, повернулся и зашаркал прочь, проталкиваясь мимо констеблей.
Сэмми отвернулся и потянул механический замок.
— Сэр? — Это его окликнул комиссар городской безопасности. Полицейский-бюрократ подошел поближе и тихо произнес: — Э-гм, мы бы не хотели быть вашим эскортом, сэр. Надо было на эту работу поставить ваших людей.
Ничего себе!
— Согласен, комиссар. Так почему вы не дали мне их взять с собой?
— Это было не мое решение. Я думаю, они считали, что констебли будут более благоразумны. — Полицейский отвернулся. — Послушайте, капитан флота! Мы знаем, что вы, Кенг Хо, давно таите обиду.
Сэмми кивнул, хотя эта истина касалась скорее цивилизаций-Клиентов, чем отдельных лиц. Полицейский наконец-то посмотрел ему прямо в глаза.
— Ладно, мы взялись сотрудничать. Мы гарантировали, что никакие сведения о вашем поиске не просочатся… к его предмету. Но убирать этого парня для вас мы не будем. Мы отвернемся, будем смотреть в сторону, и вас не остановим. Но делать его для вас мы не будем.
— А! — Сэмми попытался себе представить, где именно в пантеоне высокоморальных героев будет место этого человека. — Отлично, комиссар. Мне только и требуется, чтобы вы не становились у меня на дороге. А делом я могу заняться сам.
Полицейский коротко кивнул, отступил на шаг и не пошел за Сэмми, когда тот открыл дверь «в комнату солнца».
Воздух был холодным и затхлым — все же лучше, чем влажная духота коридора. Сэмми начал спуск по темной лестнице. Он все еще был в здании, но уже не в такой степени. Когда-то это был выход, ведущий на уровень улиц. Теперь он был загорожен стенками из пластиковых листов, как затененный внутренний дворик.
Что, если он вроде тех развалин в холле?
Они напомнили Сэмми людей, которые пережили возможности медицинской поддержки. Или оказались жертвами безумных экспериментов. Разум погибал по частям. Возможность такого конца он никогда всерьез не учитывал, но теперь…
Он дошел до конца лестницы. За углом был намек на дневной свет. Сэмми вытер губы тыльной стороной ладони и долго стоял неподвижно.
Давай!
Он пошел вперед и оказался в большой комнате. Она была похожа на стоянку для машин, но сверху полупрозрачные пластиковые плиты. Нагрева здесь не было, и холод задувал в щели пластика. Несколько сильно закутанных фигур сидели в креслах на открытом месте. Они не смотрели никуда конкретно; некоторые вообще глядели в серый камень наружной стены.
Все это Сэмми едва отметил. В дальнем конце комнаты низко спускался наклонной колонной солнечный луч сквозь прозрачный — или» выломанный — участок крыши. И в середине этого луча сидел только один человек.
Сэмми медленно пересек комнату, не отрывая глаз от фигуры, окрашенной золотом и багрянцем заката. В лице сидевшего прослеживалось расовое сходство с высшими Семьями Кенг Хо, но Сэмми этого лица не помнил. Не важно — Человек мог сменить лицо уже давным-давно. Кроме того, у Сэмми в кармане был определитель ДНК и образец истинного кода ДНК Человека.
Тот был закутан в одеяло, на голове у него была вязаная шапочка. Он не шевелился, но, казалось, он на что-то смотрел. Смотрел на закат.
Это он. Убеждение возникло без рационального обдумывания, как наитие. Он. Может быть, неполный, но это он.
Сэмми взял разболтанное кресло и сел лицом к фигуре, освещенной лучом. Прошла сотня секунд. Две сотни. Последние лучи заката угасали. Взор человека остался пуст, но он отреагировал на упавший на лицо холод. Голова его повернулась — он как бы пытался оглядеться, и, кажется, заметил посетителя. Сэмми повернулся так, что его лицо осветилось закатным небом. У того, другого, что-то мелькнуло в глазах — недоумение, всплываю щие из глубины воспоминания. Вдруг руки Человека выскочили из-под одеяла и дернулись к лицу Сэмми, как когтистые лапы.
— Ты!
— Да, сэр. Я.
Поиски восьми веко» закончились.
Человек неловко поежился в кресле на колесах, поправляя одеяла. Несколько секунд он сидел молча, когда же он заговорил, в его словах была ненависть.
— Я знал, что твоя… порода не оставит меня в покое и все еще меня ищет. Я финансировал этот дурацкий культ Ксупер, но я всегда знал… что этого может быть недостаточно. — Он снова пошевелился в кресле. В его глазах появился блеск, которого Сэмми в старые дни не видел. — Можешь ничего не говорить. Каждая Семья немного отстегнула. Может, даже на каждом корабле Кенг Хо есть член экипажа, который меня высматривает. Он не имел понятия о масштабе поиска, который позволил в конце концов его найти.
— Мы не хотим причинять вам вреда, сэр. Человек коротко рассмеялся, но спорить не стал, хотя и ни капельки не поверил.
— Просто мне не повезло, что агентом на Триленд послали тебя. У тебя хватило ума меня найти. Они должны были бы использовать тебя получше, Сэмми. Тебе полагалось бы уже быть капитаном флота или выше, а не наемным убийцей на побегушках. — Он снова шевельнулся и потянулся рукой вниз, будто почесать ягодицу. Что с ним такое? Геморрой? Рак? О владыче, спорить могу, он сидит на бластере! Он все эти годы был готов, и теперь там у него под одеялом бластер.
Сэмми с серьезным видом наклонился вперед. Человек водил его, как рыбу на леске. Может быть, по-другому он вообще не станет разговаривать.
— Значит, нам наконец повезло, сэр. Я лично полагал, что вы можете оказаться здесь ради Мигающей звезды.
Подозрительное копание в одеялах наконец стихло. Лицо Человека пересекла ехидная улыбка.
— Она всего в пятидесяти световых годах отсюда, Сэмми. Самая близкая к Людскому Космосу астрофизическая загадка. И вы, слабаки из Кенг Хо, туда даже не сунулись, Св. Прибыль — больше ничем ваша порода не интересуется. — Он махнул правой рукой — дескать, что с вас возьмешь, — а левая ушла глубже под одеяла. — Но, в конце концов, вся человеческая раса ничуть не лучше. Восемь тысяч лет телескопических наблюдений и два занюханных зонда — вот и все их любопытство. Я думал, что на таком расстоянии, быть может, смогу сколотить людей в экспедицию. И может, что-нибудь нашел бы там, на краю. А когда бы я вернулся…
Время шло, и среди историй выделились наиболее правдоподобные. Свидетельства бывали настолько достоверны, что отдельные корабли выходили из графика и целые десятилетия тратили на поиск новых следов. Из-за отклонений и задержек терялись целые состояния, но убытки несли немногие из самых богатых торговых Семей, и они тайно списывались. Они были так богаты, а поиски так важны, что колоссальные убытки почти ничего не значили. Ибо область поисков сужалась: Человек путешествовал один — размытый след разных личностей, цепочка разовых работ на мелких торговых судах, но он все ближе и ближе шел к этому краю Людского Космоса. И вот область поиска сузилась до ста световых лет, до пятидесяти, до двадцати — и до полудюжины звездных систем.
И наконец, охота на Человека сошлась на едином мире у края Людского Космоса вблизи ядра галактики. Настало время, когда Сэмми счел оправданным для окончания охоты направить целый флот. Ни команда, ни даже большинство владельцев не знали истинной цели задания, но шансы окончить наконец поиск были очень велики.
И Сэмми высадился на Триленде. На этот раз капитану флота имело смысл заняться мелочами: Сэмми был единственным во всем флоте, кто знал Человека лично. Учитывая же теперешнюю популярность его флота в здешних местах, он мог прорваться через любую бюрократическую чушь, если она возникнет.
Вполне уважительные причины… Но Сэмми прибыл бы на планету в любом случае, Я ждал, долго ждал, и вот скоро мы его возьмем.
— Почему я должен помогать вам кого-то искать? Мамочку свою просите! — Коротышка отступал в глубь своего кабинета. За ним была сантиметровая щелка приоткрытой двери, и коротышка крепко ее захлопнул, но Сэмми успел заметить испуганный детский глаз, подглядывающий за ними в щелку. Коротышка злобно сверлил взглядом констеблей Лесничества, вошедших в здание перед Сэмми. — Повторяю вам еще раз: мое дело — сеть! Если вы не можете найти там, чего хотите, значит, я вам этого дать не могу!
— Простите, — похлопал Сэмми по плечу ближайшего констебля. — Извините…
И он пробрался сквозь ряды своих защитников.
Владелец кабинета видел, что к нему пробирается кто-то высокий, и потянулся к своему столу. О Боже, если он грохнет свои сетевые базы данных, они от него ничего не добьются!
Но этот деятель застыл на полпути и ошеломленно уставился в лицо Сэмми.
— Адмирал?
— Капитан флота, с вашего разрешения.
— Да, конечно! Мы вас каждый день по новостям смотрим. Прошу вас, садитесь! Это вы — источник запроса?
Манеры коротышки изменились — будто цветок раскрылся навстречу солнцу. По всей видимости, среди местного населения Кенг Хо была больше популярна, чем Лесничество. Через несколько секунд владелец — «частный следователь», как он себя называл, — вытаскивал записи и запускал программы поиска.
— Гм… у вас нет ни имени, ни хорошего описания внешности — только вероятная дата прибытия. Так, Лесничество утверждает, что ваш человек стал кем-то по имени Бидвел Дункан… — Он скользнул взглядом по молчаливым констеблям и улыбнулся. — Они отлично умеют делать бессмысленные выводы из недостаточной информации. В данном же случае… — он что-то сделал с программами поиска, — Бидвел Дункан. Да, теперь, когда он ищется, я, кажется, припоминаю, что вроде бы о нем слышал. Лет шестьдесят или сто назад он создал себе довольно громкое имя.
Эта фигура появилась из ниоткуда со скромными деньгами и потрясающей способностью к саморекламе. За тридцать лет он приобрел поддержку нескольких крупных корпораций и даже симпатии самого Лесничества.
— Утверждается, что Дункан — человек с деньгами, но никак не борец за свободу. Просто хотел тратить деньги по какому-то долгосрочному и безумному плану. В чем был план? Он хотел… — Частный следователь поднял глаза от бегущей перед ним информации. — Он хотел финансировать экспедицию к Мигающей! Сэмми только кивнул.
— Черт побери! Если бы ему удалось, экспедиция с Триленда была бы уже на полпути. — Следователь замолчал на секунду, будто рассматривая такую возможность, и вернулся к записям. — И вы знаете, ему почти удалось. Мир вроде нашего сегодняшнего в попытках выйти к звездам обанкротился бы сразу. Но шестьдесят лет назад на Триленд прилетел одиночный корабль Кенг Хо. Конечно, они не собирались нарушать свое расписание, но кое-кто из сторонников Дункана надеялся, что они нам помогут. Дункан к этой идее не имел отношения совсем, он с Кенг Хо даже не стал говорить. И после этого Бидвел Дункан сильно потерял доверие. И исчез с горизонта.
Все это было в записях местного Лесничества на Триленде. Сэмми сказал:
— Да. Нас интересует, где этот индивидуум находится в данный момент.
Уже шестьдесят лет в солнечную систему Триленда не заходил ни один межзвездный корабль. Он здесь!
— А, так вы интересуетесь, нет ли у нас какой-то дополнительной информации, которая может быть полезной даже после того, что случилось у нас за последние три года?
Сэмми подавил импульс взорваться. Чуть-чуть терпения — что это значит по сравнению со столетиями ожидания?
— Да, — ответил он с благосклонной рассудительностью. — Хорошо было бы осмотреть все углы, как по-вашему?
— Верно. И вы пришли туда, куда надо. Мне известно в этом городе такое, за чем люди из Лесничества не дают себе труда следить. И я в самом деле хочу вам помочь. — Он проглядывал какой-то сканирующий анализ, так что потерей времени это нельзя было назвать. — Эти инопланетные послания по радио изменят наш мир, и я хочу, чтобы мои дети…
Тут следователь вдруг нахмурился.
— Ха! Вы как раз упустили этого типа Бидвела, капитан флота. Видите? Он уже десять лет как умер.
Сэмми ничего не сказал, но, наверное, что-то в нем изменилось: коротышка вздрогнул, встретившись с ним взглядом.
— Й-йя сожалею, сэр. — Может быть, он что-то оставил? Завещание, к примеру?
Не может быть. Не теперь, когда я так близко! Но об этой возможности Сэмми знал всегда. Во вселенной с куцым временем жизни и необъятными расстояниями это было тривиальной угрозой.
— Полагаю, мы заинтересованы в любых данных, которые могли остаться от этого человека.
Слова прозвучали очень бесцветно. «Во всяком случае, дело теперь можно закрыть», — такова будет последняя елейная строчка сводки, составленной каким-нибудь аналитиком разведки.
Следователь защелкал клавишами и забормотал, обращаясь к своим устройствам. Отдел Лесничества неохотно аттестовал его как одного из лучших в городе, настолько хорошо распределившего ресурсы, что они не могли просто конфисковать его оборудование, чтобы взять все, что у него есть. Он искренне хотел помочь…
— Может быть, и есть завещание, капитан флота, но в сети Грандвиля его нет.
— А в каком-нибудь другом городе? Тот факт, что Лесничество разделило сети городов, предвещало Триленду очень нерадостное будущее.
— Вообще-то нет. Видите ли, Дункан умер на одном из кладбищ св. Ксупера-Нищего. На том, которое в Лоусиндере. Похоже, что монахи сохранили его наследие. И я уверен, что они отдадут его в обмен на достойный вклад.
Взгляд коротышки снова обратился на констеблей, и его лицо закаменело. Может быть, он узнал старшего — комиссара «городской безопасности». Уж эти-то точно могли порастрясти монахов без всякого вклада.
Сэмми встал и поблагодарил частного следователя словами, которые ему самому показались деревянными. Когда он встал и направился к двери, уводя свой эскорт, следователь быстро вышел из-за стола и побежал за ним. Сэмми вдруг понял, что коротышке не заплатили. И повернулся, испытывая невольную симпатию к этому человеку. Его восхитила способность требовать свою плату даже перед лицом столь недружественных полицейских.
— Вот, — начал было Сэмми, — все, что я могу вам…
— Нет-нет, — поднял руки коротышка. — Это не нужно. Но я хочу попросить вас об одолжении. Видите ли, у меня большая семья, и детки — такие талантливые, что таких больше и нет. Объединенная экспедиция не отправится с Триленда еще по крайней мере несколько лет. Вы не могли бы, чтобы мои дети, ну хоть один из них?..
Сэмми склонил голову набок. Одолжения, ставящие под угрозу успех дела, стоят очень дорого.
— Мне очень жаль, сэр, — сказал он так мягко, как только мог. — Вашим детям придется состязаться со всеми остальными. Заставьте их учиться в колледже как следует. Пусть выберут те специальности, которые были заявлены. Это даст им хорошие шансы.
— Да, капитан флота! Это именно то одолжение, о котором я просил! Вы не проследите… — Он глядел на Сэмми в упор, игнорируя всех остальных, — вы не проследите, чтобы, им дали право учиться в колледже?
— Разумеется. — Вот небольшое нарушение академических правил поступления Самми никак не тревожило. До него дошло, что на самом деле хочет сказать собеседник. — Сэр, это я вам гарантирую.
— Спасибо! Спасибо! — Коротышка сунул в руку Сэмми визитную карточку. — Здесь мое имя и данные. Я буду их все время обновлять. Прошу вас, не забудьте!
— Да, мистер, э-э, Бонсол. Я не забуду. Классическая сделка в стиле Кенг Хо.
Город нырнул вниз под флайер Лесничества. В Грандвиле было не больше полумиллиона жителей, но они ютились в битком набитых рокочущих трущобах, и воздух над ними дрожал от летнего жара. Вокруг на тысячи километров тянулись лесные массивы первых поселенцев — девственная глушь земного типа.
Флайер по крутой дуге метнулся в индиговое небо, устремляясь на юг. На шефа «городской безопасности» Триленда, сидящего рядом, Сэмми не обращал внимания — ни необходимости, ни желания быть дипломатичным у него не было. Он простучал вызов связи к своему заместителю, и рапорт Киры Лизолет поплыл у него перед глазами. Сум Дотран согласился на изменение расписания, и весь флот пойдет к Мигающей.
— Сэмми! — прорезался голос Киры на фоне авторапорта. — Как прошло?
Кира Лизолет единственная во всем флоте, кроме него, знала истинную цель экспедиции — охоту на Человека.
— Я… — «Мы его потеряли, Кира». Эти слова Сэмми не мог заставить себя произнести. — Смотри сама, Кира. Последние две тысячи секунд моих полномочий. Я теперь направляюсь в Лоусин-дер… связать последний разорванный конец.
Пауза. Лизолет умела быстро просматривать указатели. Через секунду он услышал, как она выругалась про себя.
— Ладно… но свяжи этот конец наверняка, Сэмми. Бывали раньше случаи, когда мы были уверены, что его потеряли.
— Не так, как сейчас, Кира.
— Я сказала: нужна абсолютная уверенность.
В голосе женщины звучала сталь. Ее народ владел большой частью флота. Один корабль принадлежал ей самой. Фактически во всей экспедиции она была единственным из владельцев. В большинстве случаев это не создавало затруднений. Кира Пен Лизолет была женщиной разумной почти во всех вопросах. Этот как раз был исключением.
— Я все проверю, Кира. Ты меня знаешь. — Сэмми вдруг осознал присутствие главы безопасности Триленда рядом с собой — и вспомнил, что случайно узнал секундой раньше. — Как там наверху?
Ее ответ был в своем роде даже извинением.
— Отлично. Я получила с верфей подтверждение отказов от претензий. Сделки с промышленными лунами и астероидными шахтами выглядят солидно. Мы продолжаем детальное планирование. Я все еще думаю, что успеем закончить оборудование судов и комплектацию экипажей за триста мегасекунд. Ты же знаешь, как яростно трилендеры хотят отхватить себе кусок от экспедиции.
В ее голосе он услышал улыбку. Связь была зашифрованной, но она знала, что на его конце шифратор не задействован намеренно. Триленд — Клиент, а в будущем и Партнер по экспедиции, но пусть знают свое место.
— Очень хорошо. Добавь туда такой пункт, если его еще там нет:
«В связи с нашим желанием иметь в команде наилучших специалистов, мы требуем от Лесничества открытого доступа в университет для всех, кто проходит наши тесты, а не только для наследников Первых Поселенцев».
— Конечно… — Секундная пауза, как раз чтобы посмотреть тексты. — Владыче, как мы могли такое пропустить?
Могли, потому что есть дураки, которых невозможно недооценить.
Через тысячу секунд навстречу им вынырнул Лоусиндер. Это было почти на тридцати градусах южной широты. Ледяная пустыня вокруг напоминала пейзаж экваториального Триленда до Прибытия, пятьсот лет назад, когда Первые Поселенцы еще не начали заполнять атмосферу тепличными газами и строить уникальную структуру землеподобной экологии.
Сам Лоусиндер находился в центре экстравагантной формы черного пятна — результата пятисотлетнего действия «ядерно-чистого» ракетного топлива. Здесь располагался самый большой наземный космопорт Триленда, но поблизости от него город был таким же мрачным и трущобным, как и все прочие на этой планете.
Флайер перешел на винтовую тягу и зарокотал над городом, медленно снижаясь. Солнце стояло у самого горизонта, и улицы почти погрузились в сумерки. С каждым километром они казались все уже и уже. Оригинальные строения сменились коробками, которые, похоже, когда-то были грузовыми контейнерами. Сэмми угрюмо смотрел. Первые Поселенцы столетиями старались создать красивый мир, теперь же он вырвался из-под контроля. В мирах с искусственным земным ландшафтом это было общей проблемой.
Существовало не меньше пяти методов безболезненно обеспечить конечный успех терраформной деятельности, но если Первые Поселенцы и их Лесничества не хотят принимать ни одного из них… что ж, тогда, быть может, не эта цивилизация будет встречать его флот при возвращении. А вскорости ему предстоит вести сердечную беседу с представителями правящего класса.
Флайер Нырнул между коробчатыми домами, и мысли Сэмми вернулись к настоящему. Ему вместе с громилами из Лесничества пришлось идти по наполовину замерзшей слякоти. Штабеля одежды — пожертвования? — лежали в беспорядке в коробках на ступенях здания, к которому они подходили. Громилы обходили их тщательно. Процессия взошла на ступени и вошла внутрь.
Смотритель кладбища, называвший себя Брат Песня, был стар, как смерть.
— Бидвел Дункан? — спросил он. Глаза его скользнули мимо лица Сэмми — его он не узнал, но что такое Лесничество, ему объяснять было излишне. — Бидвел Дункан умер десять лет назад.
Он лгал. Лгал!
Сэмми оглядел захламленную комнату. Вдруг он почувствовал, что он так опасен, что это превосходит даже самые дикие слухи на флоте.
Прости меня Господь, но я от этого человека правды добьюсь любой ценой.
Он поглядел на Брата Песню и попытался изобразить дружелюбную улыбку. Очевидно, получилось не совсем, поскольку Брат Песня отступил на шаг.
— Кладбище — это место, предназначенное, чтобы люди там умирали, правда, Брат Песня?
— Это место для всех, чтобы жить в природной полноте своего времени. И все деньги, которые приносят нам, мы тратим на то, чтобы помочь тем, кто к нам приходит.
В извращенной ситуации Триленда примитивизм Брата Песни приобретал жутковатый смысл. Он помогал самым больным из беднейших, насколько мог.
Сэмми поднял руку:
— Я пожертвую бюджет ста лет каждому из кладбищ вашего ордена… если вы отведете меня к Бидвелу Дункану.
— Я… — Брат Песня отступил еще на шаг и тяжело сел. Он почему-то понимал, что Сэмми может исполнить обещанное. Может быть… Но старик поднял глаза на Сэмми, и в глазах его читалось бесконечное упрямство. — Нет. Бидвел Дункан десять лет назад умер.
Сэмми пересек комнату, схватился за подлокотники кресла, где сидел старик, и приблизил свое лицо к его глазам.
— Ты знаешь людей, которые пришли со мной. Ты сомневаешься, что по первому моему слову они разнесут твое кладбище по кускам? Ты сомневаешься, что если мы не найдем здесь то, что я ищу, то же случится с каждым кладбищем твоего ордена по всему этому миру?
Ясно было, что Брат Песня не сомневается. Он знал, что такое Лесничество. И все же Сэмми на миг испугался, что брат Песня пойдет и на это.
И мне тогда придется сделать то, что я должен сделать.
Старик вдруг съежился, беззвучно зарыдав.
Сэмми отодвинулся от кресла. Прошло несколько секунд. Старик перестал плакать и с трудом поднялся. Он не посмотрел на Сэмми, не сделал жеста, он просто вышел из комнаты шаркающей походкой.
Сэмми и его свита пошли за ним, вытянувшись цепочкой по длинному коридору. Там жил ужас. И самое гнетущее — это не тусклые лампочки, и не потеки на стенах, и не грязный протертый пол. Вдоль всего коридора на диванах и в креслах на колесиках сидели люди. Сидели и смотрели… в никуда. Сэмми сперва подумал, что у них скорлупки, и зрение их далеко отсюда, быть может, в каком-то общем воображении. В конце концов некоторые ведь из них что-то говорили, другие постоянно и сложно жестикулировали. И тут он заметил на стене знаки, нанесенные краской. Простой отслаивающийся материал — и больше здесь смотреть было не на что. А у сидящих в холле людей глаза были невооруженные — и пустые.
Сэмми подошел поближе к Брату Песне. Старик разговаривал на ходу сам с собой, но в словах его был смысл. Он говорил о Человеке.
— Бидвел Дункан не был добрым человеком. Не таким, который может понравиться с самого начала… и особенно с самого начала. Он сказал, что был когда-то богат, но нам не принес ничего. Первые тридцать лет, пока я был молод, он работал усерднее нас всех. Не было для него работы ни слишком грязной, ни слишком тяжелой. Но у него для каждого было недоброе слово. Он издевался над каждым. Он мог просидеть с пациентом последнюю ночь его жизни, а потом фыркать и хихикать.
Брат Песня говорил в прошедшем времени, но Сэмми почти сразу понял, что монах не пытается его ни в чем убедить. Он даже не сам с собой говорил — это было как надгробное слово для человека, который очень скоро умрет.
— А потом проходили годы, и он, как и мы, остальные, мог все делать все меньше и меньше. Он говорил о своих врагах, о том, что они убьют его, если найдут. И смеялся, когда мы предлагали его спрятать. В конце концов от него осталась одна только злобность, да и та бессловесная.
Брат Песня остановился перед большой дверью. Над ней висел цветастый веселый плакат:
В КОМНАТУ СОЛНЦА.
— Дункан будет среди тех, кто смотрит на закат. Но монах не открыл дверь. Он стоял, опустив голову, в общем, путь к двери не преграждая.
Сэмми начал обходить его вокруг, потом остановился и сказал:
— Плата, о которой я говорил. Она будет переведена на счет вашего ордена.
Старик не поднял глаз, только плюнул Сэмми на китель, повернулся и зашаркал прочь, проталкиваясь мимо констеблей.
Сэмми отвернулся и потянул механический замок.
— Сэр? — Это его окликнул комиссар городской безопасности. Полицейский-бюрократ подошел поближе и тихо произнес: — Э-гм, мы бы не хотели быть вашим эскортом, сэр. Надо было на эту работу поставить ваших людей.
Ничего себе!
— Согласен, комиссар. Так почему вы не дали мне их взять с собой?
— Это было не мое решение. Я думаю, они считали, что констебли будут более благоразумны. — Полицейский отвернулся. — Послушайте, капитан флота! Мы знаем, что вы, Кенг Хо, давно таите обиду.
Сэмми кивнул, хотя эта истина касалась скорее цивилизаций-Клиентов, чем отдельных лиц. Полицейский наконец-то посмотрел ему прямо в глаза.
— Ладно, мы взялись сотрудничать. Мы гарантировали, что никакие сведения о вашем поиске не просочатся… к его предмету. Но убирать этого парня для вас мы не будем. Мы отвернемся, будем смотреть в сторону, и вас не остановим. Но делать его для вас мы не будем.
— А! — Сэмми попытался себе представить, где именно в пантеоне высокоморальных героев будет место этого человека. — Отлично, комиссар. Мне только и требуется, чтобы вы не становились у меня на дороге. А делом я могу заняться сам.
Полицейский коротко кивнул, отступил на шаг и не пошел за Сэмми, когда тот открыл дверь «в комнату солнца».
Воздух был холодным и затхлым — все же лучше, чем влажная духота коридора. Сэмми начал спуск по темной лестнице. Он все еще был в здании, но уже не в такой степени. Когда-то это был выход, ведущий на уровень улиц. Теперь он был загорожен стенками из пластиковых листов, как затененный внутренний дворик.
Что, если он вроде тех развалин в холле?
Они напомнили Сэмми людей, которые пережили возможности медицинской поддержки. Или оказались жертвами безумных экспериментов. Разум погибал по частям. Возможность такого конца он никогда всерьез не учитывал, но теперь…
Он дошел до конца лестницы. За углом был намек на дневной свет. Сэмми вытер губы тыльной стороной ладони и долго стоял неподвижно.
Давай!
Он пошел вперед и оказался в большой комнате. Она была похожа на стоянку для машин, но сверху полупрозрачные пластиковые плиты. Нагрева здесь не было, и холод задувал в щели пластика. Несколько сильно закутанных фигур сидели в креслах на открытом месте. Они не смотрели никуда конкретно; некоторые вообще глядели в серый камень наружной стены.
Все это Сэмми едва отметил. В дальнем конце комнаты низко спускался наклонной колонной солнечный луч сквозь прозрачный — или» выломанный — участок крыши. И в середине этого луча сидел только один человек.
Сэмми медленно пересек комнату, не отрывая глаз от фигуры, окрашенной золотом и багрянцем заката. В лице сидевшего прослеживалось расовое сходство с высшими Семьями Кенг Хо, но Сэмми этого лица не помнил. Не важно — Человек мог сменить лицо уже давным-давно. Кроме того, у Сэмми в кармане был определитель ДНК и образец истинного кода ДНК Человека.
Тот был закутан в одеяло, на голове у него была вязаная шапочка. Он не шевелился, но, казалось, он на что-то смотрел. Смотрел на закат.
Это он. Убеждение возникло без рационального обдумывания, как наитие. Он. Может быть, неполный, но это он.
Сэмми взял разболтанное кресло и сел лицом к фигуре, освещенной лучом. Прошла сотня секунд. Две сотни. Последние лучи заката угасали. Взор человека остался пуст, но он отреагировал на упавший на лицо холод. Голова его повернулась — он как бы пытался оглядеться, и, кажется, заметил посетителя. Сэмми повернулся так, что его лицо осветилось закатным небом. У того, другого, что-то мелькнуло в глазах — недоумение, всплываю щие из глубины воспоминания. Вдруг руки Человека выскочили из-под одеяла и дернулись к лицу Сэмми, как когтистые лапы.
— Ты!
— Да, сэр. Я.
Поиски восьми веко» закончились.
Человек неловко поежился в кресле на колесах, поправляя одеяла. Несколько секунд он сидел молча, когда же он заговорил, в его словах была ненависть.
— Я знал, что твоя… порода не оставит меня в покое и все еще меня ищет. Я финансировал этот дурацкий культ Ксупер, но я всегда знал… что этого может быть недостаточно. — Он снова пошевелился в кресле. В его глазах появился блеск, которого Сэмми в старые дни не видел. — Можешь ничего не говорить. Каждая Семья немного отстегнула. Может, даже на каждом корабле Кенг Хо есть член экипажа, который меня высматривает. Он не имел понятия о масштабе поиска, который позволил в конце концов его найти.
— Мы не хотим причинять вам вреда, сэр. Человек коротко рассмеялся, но спорить не стал, хотя и ни капельки не поверил.
— Просто мне не повезло, что агентом на Триленд послали тебя. У тебя хватило ума меня найти. Они должны были бы использовать тебя получше, Сэмми. Тебе полагалось бы уже быть капитаном флота или выше, а не наемным убийцей на побегушках. — Он снова шевельнулся и потянулся рукой вниз, будто почесать ягодицу. Что с ним такое? Геморрой? Рак? О владыче, спорить могу, он сидит на бластере! Он все эти годы был готов, и теперь там у него под одеялом бластер.
Сэмми с серьезным видом наклонился вперед. Человек водил его, как рыбу на леске. Может быть, по-другому он вообще не станет разговаривать.
— Значит, нам наконец повезло, сэр. Я лично полагал, что вы можете оказаться здесь ради Мигающей звезды.
Подозрительное копание в одеялах наконец стихло. Лицо Человека пересекла ехидная улыбка.
— Она всего в пятидесяти световых годах отсюда, Сэмми. Самая близкая к Людскому Космосу астрофизическая загадка. И вы, слабаки из Кенг Хо, туда даже не сунулись, Св. Прибыль — больше ничем ваша порода не интересуется. — Он махнул правой рукой — дескать, что с вас возьмешь, — а левая ушла глубже под одеяла. — Но, в конце концов, вся человеческая раса ничуть не лучше. Восемь тысяч лет телескопических наблюдений и два занюханных зонда — вот и все их любопытство. Я думал, что на таком расстоянии, быть может, смогу сколотить людей в экспедицию. И может, что-нибудь нашел бы там, на краю. А когда бы я вернулся…