Флорабель молчала.
– Можешь не отвечать, – сказала Ларк, – я не настаиваю. Только скажи мне, что ты думаешь о моем муже?
Снова тишина.
Ларк представила, как щеки девушки заалел! от смущения, и улыбнулась.
– На этот вопрос тоже можешь не отвечать, Флорабель. Ясно, что все находят его очаровательным. Он веселый, сильный, восхитительный. – Она закрыла глаза и, опустившись на уже готовый матрац, вдохнула пряный запах лаванды и лавра. – И еще он невозможно красив, правда? – А поскольку Флорабель была с Ларк одного возраста и тоже недавно вышла замуж, Ларк смелодобавила: – Я совсем не высыпаюсь последнее время, потому что лорд Оливер... слишком активен по ночам.
–И днем тоже, – раздался низкий мужской голос совсем рядом. Ларк открыла глаза, но, прежде чем она успела вскрикнуть, Оливер крепко поцеловал ее в губы и прижал своим телом.
Она почувствовала почти болезненную радость, словно это ее мысли и слова вызвали Оливера к ней.
Вырвавшись из-под власти его долгого поцелуя, Ларк с притворным возмущением спросила:
– Где Флорабель?
Оливер засмеялся и лизнул ее в ухо.
– Я дал ей два пенса и отправил на рынок.
– Но у нее много дел.
Оливер прижался набухшей плотью к ее раздвинутым бедрам.
– У нас тоже.
Ужасное подозрение остудило вспыхнувшую в ней страсть.
– Как давно ты здесь? – строго спросила Ларк. Оливер потянул за тесемки ее лифа.
– Достаточно.
– Достаточно для чего?
Он снова рассмеялся и потянул за край ее сорочки. Грудь Ларк обнажилась, и Оливер легонько куснул ее зубами.
– Достаточно для того, чтобы услышать, как меня называют очаровательным, веселым, сильным, восхитительным. Пожалуй, я могу смутиться от таких похвал.
– Вот уж вряд ли. – Ларк была полна решимости держаться строго, но предательская слабость вдруг овладела ею, и она подалась вперед, навстречу его губам. – Я совершенно не имела это в виду.
– Конечно, не имела. – Он сдернул рубашку и снял штаны.
–Я не стану влюбляться в тебя, – сказала Ларк, раскрывая ему объятия. Оливер вошел в нее, и Ларк обреченно вздохнула.
– Конечно, не станешь.
Ларк сладко застонала и подалась бедрами навстречу ему.
– Тогда почему... я позволяю тебе... почему... хочу тебя... – Она больше не могла говорить.
– Потому что не можешь бороться с собой, моя дорогая. И я тоже.
Оливер не знал, сколько прошло времени, да это и не имело значения. Он бросил взгляд на единственное незастекленное окно швейной мастерской и увидел, что небо алеет, как раскрасневшиеся щеки Ларк.
Он посмотрел на спящую жену. Матрац, словно облако, окутывал их тела, защищая от холодного воздуха. Когда Оливер был маленьким, запах сухой соломы обычно вызывал у него приступы удушья, но в последние годы болезнь проявлялась реже. В Блэкроузе воздух был сухой и чистый, и Оливер чувствовал себя здесь вполне прилично.
Ларк вздохнула и плотнее прижалась к нему. Она спала в его объятиях сладко и доверчиво, как ребенок.
Уже несколько недель Оливер жил со странным чувством недоумения. Его предназначение – пускаться в авантюры, испробовать все удовольствия жизни, пить жизнь жадными глотками, не заботясь о том, какие руины остаются у него за спиной.
Но случилось что-то немыслимое.
Оливер де Лэйси влюбился в собственную жену.
Он несколько минут размышлял, пытаясь понять, когда это случилось, и пришел к мысли, что это не походило на любовь с первого взгляда, словно купидон пронзил его стрелой. Напротив, его чувства зрели постепенно с того самого дня, когда Ларк вытащила его из могилы для нищих. Потом было ее появление в таверне. И прогулка по Ньюгейтскому рынку. Его чувства стали прочнее и нежнее, когда Оливер узнал, на какой риск пошла Ларк, чтобы спасти невинно осужденного, и когда он увидел, как она плачет у постели мертвого Спенсера.
И окончательно овладели им, когда Ларк отдалась ему в брачную ночь.
У Оливера был богатый опыт общения с женщинами. Он мог сразу распознать девственницу. Ларк была целомудренней всех девственниц мира, она была невинна... Или нет? Может быть, Ларк просто ни на кого не похожа, и потому ее невинность сдалась без обычного сопротивления? Эти сомнения порой не давали ему покоя. Впрочем, какое это имеет значение?!
Оливер нагнулся и поцеловал выбившиеся из ее прически локоны. Он мог часами лежать рядом с Ларк, нежиться в ее объятиях, ожидая пробуждения, чтобы снова наслаждаться друг другом.
Любовь поглотила его полностью, до головокружения. Как могла эта маленькая строгая женщина посеять хаос в душе такого мужчины, как он?
Оливер вздохнул и посмотрел на Ларк. Нежная кожа, темные ресницы, восхитительный рот, если не считать те мгновения, когда она неодобрительно надувала губки...
Волна нахлынула с необычной силой. Оливер почувствовал, как сдавило грудь. Приступ? Нет, не сейчас. Не здесь.
Осознав, что это не приступ, он облегченно вздохнул. Это было совсем другое. Это была любовь.
Оливер вдруг понял, что у любви есть один серьезный недостаток. Она причиняет боль, если остается безответной.
Я не стану влюбляться в тебя, – зазвучал у него в ушах задыхающийся, почти отчаянный возглас Ларк.
Он печально улыбнулся.
– Тогда, надеюсь, ты не будешь возражать, – прошептал он, – если я буду любить тебя?
Кто-то громко забарабанил в дверь швейной мастерской.
Ларк проснулась и открыла глаза. – Что это? – пробормотала она.
– Милорд! Госпожа! – Голос Флорабель от волнения сорвался на визг. – Идите скорее! Лорд Винтер вернулся!
11
12
– Можешь не отвечать, – сказала Ларк, – я не настаиваю. Только скажи мне, что ты думаешь о моем муже?
Снова тишина.
Ларк представила, как щеки девушки заалел! от смущения, и улыбнулась.
– На этот вопрос тоже можешь не отвечать, Флорабель. Ясно, что все находят его очаровательным. Он веселый, сильный, восхитительный. – Она закрыла глаза и, опустившись на уже готовый матрац, вдохнула пряный запах лаванды и лавра. – И еще он невозможно красив, правда? – А поскольку Флорабель была с Ларк одного возраста и тоже недавно вышла замуж, Ларк смелодобавила: – Я совсем не высыпаюсь последнее время, потому что лорд Оливер... слишком активен по ночам.
–И днем тоже, – раздался низкий мужской голос совсем рядом. Ларк открыла глаза, но, прежде чем она успела вскрикнуть, Оливер крепко поцеловал ее в губы и прижал своим телом.
Она почувствовала почти болезненную радость, словно это ее мысли и слова вызвали Оливера к ней.
Вырвавшись из-под власти его долгого поцелуя, Ларк с притворным возмущением спросила:
– Где Флорабель?
Оливер засмеялся и лизнул ее в ухо.
– Я дал ей два пенса и отправил на рынок.
– Но у нее много дел.
Оливер прижался набухшей плотью к ее раздвинутым бедрам.
– У нас тоже.
Ужасное подозрение остудило вспыхнувшую в ней страсть.
– Как давно ты здесь? – строго спросила Ларк. Оливер потянул за тесемки ее лифа.
– Достаточно.
– Достаточно для чего?
Он снова рассмеялся и потянул за край ее сорочки. Грудь Ларк обнажилась, и Оливер легонько куснул ее зубами.
– Достаточно для того, чтобы услышать, как меня называют очаровательным, веселым, сильным, восхитительным. Пожалуй, я могу смутиться от таких похвал.
– Вот уж вряд ли. – Ларк была полна решимости держаться строго, но предательская слабость вдруг овладела ею, и она подалась вперед, навстречу его губам. – Я совершенно не имела это в виду.
– Конечно, не имела. – Он сдернул рубашку и снял штаны.
–Я не стану влюбляться в тебя, – сказала Ларк, раскрывая ему объятия. Оливер вошел в нее, и Ларк обреченно вздохнула.
– Конечно, не станешь.
Ларк сладко застонала и подалась бедрами навстречу ему.
– Тогда почему... я позволяю тебе... почему... хочу тебя... – Она больше не могла говорить.
– Потому что не можешь бороться с собой, моя дорогая. И я тоже.
Оливер не знал, сколько прошло времени, да это и не имело значения. Он бросил взгляд на единственное незастекленное окно швейной мастерской и увидел, что небо алеет, как раскрасневшиеся щеки Ларк.
Он посмотрел на спящую жену. Матрац, словно облако, окутывал их тела, защищая от холодного воздуха. Когда Оливер был маленьким, запах сухой соломы обычно вызывал у него приступы удушья, но в последние годы болезнь проявлялась реже. В Блэкроузе воздух был сухой и чистый, и Оливер чувствовал себя здесь вполне прилично.
Ларк вздохнула и плотнее прижалась к нему. Она спала в его объятиях сладко и доверчиво, как ребенок.
Уже несколько недель Оливер жил со странным чувством недоумения. Его предназначение – пускаться в авантюры, испробовать все удовольствия жизни, пить жизнь жадными глотками, не заботясь о том, какие руины остаются у него за спиной.
Но случилось что-то немыслимое.
Оливер де Лэйси влюбился в собственную жену.
Он несколько минут размышлял, пытаясь понять, когда это случилось, и пришел к мысли, что это не походило на любовь с первого взгляда, словно купидон пронзил его стрелой. Напротив, его чувства зрели постепенно с того самого дня, когда Ларк вытащила его из могилы для нищих. Потом было ее появление в таверне. И прогулка по Ньюгейтскому рынку. Его чувства стали прочнее и нежнее, когда Оливер узнал, на какой риск пошла Ларк, чтобы спасти невинно осужденного, и когда он увидел, как она плачет у постели мертвого Спенсера.
И окончательно овладели им, когда Ларк отдалась ему в брачную ночь.
У Оливера был богатый опыт общения с женщинами. Он мог сразу распознать девственницу. Ларк была целомудренней всех девственниц мира, она была невинна... Или нет? Может быть, Ларк просто ни на кого не похожа, и потому ее невинность сдалась без обычного сопротивления? Эти сомнения порой не давали ему покоя. Впрочем, какое это имеет значение?!
Оливер нагнулся и поцеловал выбившиеся из ее прически локоны. Он мог часами лежать рядом с Ларк, нежиться в ее объятиях, ожидая пробуждения, чтобы снова наслаждаться друг другом.
Любовь поглотила его полностью, до головокружения. Как могла эта маленькая строгая женщина посеять хаос в душе такого мужчины, как он?
Оливер вздохнул и посмотрел на Ларк. Нежная кожа, темные ресницы, восхитительный рот, если не считать те мгновения, когда она неодобрительно надувала губки...
Волна нахлынула с необычной силой. Оливер почувствовал, как сдавило грудь. Приступ? Нет, не сейчас. Не здесь.
Осознав, что это не приступ, он облегченно вздохнул. Это было совсем другое. Это была любовь.
Оливер вдруг понял, что у любви есть один серьезный недостаток. Она причиняет боль, если остается безответной.
Я не стану влюбляться в тебя, – зазвучал у него в ушах задыхающийся, почти отчаянный возглас Ларк.
Он печально улыбнулся.
– Тогда, надеюсь, ты не будешь возражать, – прошептал он, – если я буду любить тебя?
Кто-то громко забарабанил в дверь швейной мастерской.
Ларк проснулась и открыла глаза. – Что это? – пробормотала она.
– Милорд! Госпожа! – Голос Флорабель от волнения сорвался на визг. – Идите скорее! Лорд Винтер вернулся!
11
Оливер и Ларк застали Винтера в главном холле. Незваный гость расхаживал взад-вперед и задавал вопросы дворецкому с суровостью испанского инквизитора.
– Почему ржаные поля не засеяны? Почему пустуют западные холмы? Мне казалось, я велел пасти там скот.
– Да-да, милорд, – отвечал худой, с тонкой шеей дворецкий по имени Кейкпен.
– Винтер! – воскликнул Оливер, пряча досаду за широкой улыбкой, и, протянув руки, пошел ему навстречу.
Винтер был красивый молодой человек, преисполненный мужской гордости, чего не мог не оценить Оливер. И, возможно, как и Оливер, он частенько пользовался своей внешностью для достижения личных целей.
Ничуть не смущаясь, Оливер дружески обнял Винтера.
– Добро пожаловать в Блэкроуз. Винтер отступил на шаг назад.
– Что ты здесь делаешь? – Не дожидаясь ответа, он перевел взгляд на Ларк. – Я полагал, у тебя достаточно ума, чтобы отделаться от надоедливого гостя и выставить его за дверь. Почему он все еще здесь?
Оливер не дал Ларк возможности ответить.
–Я вижу, кончина твоего отца совершенно надломила тебя, – произнес он, вручая Винтеру бокал с элем. – Очевидно, ты был настолько убит горем, что не смог даже прийти на похороны и отдать ему последний долг. – Он похлопал Винтера поплечу.Время залечит твою рану, сынок.
Винтер залпом выпил эль.
– Сынок? Ты что, женился на ней? Оливер рассмеялся и нарочно выдержал долгую паузу.
– Да, – ответил он наконец. – Мы поженились. А поскольку Ларк была женой твоего отца, то есть твоей мачехой, то теперь я – твой отчим...
Бокал с элем выпал из рук Винтера и упал на пол.
Ларк молчала.
Одним прыжком Винтер оказался около нее и, схватив за запястья, прижал к стене.
– Это правда? – гневно спросил он, и его лицо перекосилось от бешенства.
Какое-то мгновение Оливер стоял неподвижно.
Потом бросился на Винтера, схватил его и развернул лицом к себе. Винтер оттолкнул Оливера и схватился за эфес шпаги.
Но не было еще человека, который мог бы сравниться с Оливером де Лэйси в искусстве фехтования. Даже не обретя равновесия, он выхватил шпагу, и ее кончик тут же уперся в шею Винтера.
Глаза Винтера округлились от удивления. Он скосил глаза на кончик шпаги, и его собственное оружие со стуком упало на пол.
В таких случаях Оливер обычно презрительно усмехался в лицо своей жертве, но в этот раз ему было не до смеха. Его самообладание висело на волоске, и этот волосок держала маленькая испуганная женщина, которая смотрела то на него, то на Винтера.
– Пожалуйста, не убивай его, – прошептала она.
Ее слабый, полный мольбы голос охладил его ярость. Оливер изобразил на лице отеческое огорчение.
– Ну вот, мой мальчик, – произнес он как можно спокойнее. – Если ты будешь продолжать капризничать, мне придется отправить тебя в детскую.
– Ты негодяй, который сует нос не в свои дела, – процедил сквозь зубы Винтер. – О тебе судачат в самых грязных притонах Саутуорка.
– А откуда ты так хорошо знаком с притонами Саутуорка?
Винтер проигнорировал вопрос.
–Значит, Ларк теперь твоя жена? Что ж, я могу дать тебе кое-какие советы, ведь я знаю ее давно, гораздо дольше тебя...
– Да, она моя жена, – оборвал его Оливер. – И я не нуждаюсь в советах, тем более твоих.
Чтобы его слова лучше дошли, Оливер слегка надавил острием шпаги.
–Как ты, наверно, догадываешься, я не позволю тебе тронуть ее и пальцем. И не смей делать в ее адрес замечания, которые я могу счесть оскорбительными. Понятно?
– Да, – тихо ответил Винтер.
– Отлично. – Оливер подмигнул ему и убрал шпагу в ножны. – Если бы ты знал, сынок, как близко ты был к смерти.
– Оливер, хватит. – Ларк взяла его за руку. – Успокойся.
Винтер проглотил застрявший в горле комок.
–Хотя моя мать учила меня быть гостеприимным хозяином, боюсь, мне придется попросить тебя покинуть Блэкроуз. Теперь, когда мой достопочтенный отец, светлая ему память, скончался, мненадо заниматьсяимением.—Он улыбнулся Ларк. – Ты вела дела как умела, но все равно никто не заменит настоящего управляющего. Что касается твоего нового мужа, то всем понятно, почему он женился на тебе. Ты теперь владеешь поместьями отца – это и привлекло Оливера. И когда ты это поймешь, то снова примчишься ко мне.
С этими словами он повернулся и вышел из холла.
Ларк, окаменевшая и бледная, смотрела ему вслед. Оливер никогда не видел свою умную, практичную и строгую Ларк такой подавленной.
«Снова примчишься ко мне». Оливер нахмурился, размышляя над словами Винтера.
Ларк робко посмотрела на него. В ее дымчато-серых глазах, опушенных густыми ресницами, таилась такая боль, что Оливеру захотелось встряхнуть ее... или сжать в объятиях.
Он не сделал ни того, ни другого.
– Каким ядом он отравил тебя, Ларк? Полчаса назад в твоих глазах я видел только страсть и радость. А с появлением Винтера ты за пять минут превратилась в сгоревшую свечку. Мне больно видеть тебя такой.
– Тебе больно?! Ты всегда смотришь на вещи только со своей колокольни. Ты никогда не пытаешься понять меня.
– Тогда объясни мне, чтобы я понял, – оборвал ее Оливер. – Чем он тебя так напугал? Что между вами произошло? Он бил тебя, домогался? Ради бога, Ларк, если так, я убью его сию же минуту.
–Нет, Оливер! Если ты действительно дорожишь мной, не вмешивайся в наши отношения. Я сама сообщу ему о том, что он лишен прав наследования.
–Интересно будет послушать. В его присутствии ты и трех слов не вымолвила.
Ларк сжала кулаки.
–Извини, но мне нужно распорядиться насчет ужина.
Резко развернувшись, она вышла из холла.
В этот вечер Ларк велела подать на ужин каплунов. Пока жареную птицу выставляли на стол, она не проронила ни слова и, боясь встретиться глазами с Оливером, смотрела прямо перед собой, где за отдельным столиком у стены ели слуги.
Как ни странно, ссора с Оливером дала Ларк силы пережить этот вечер. Теперь Ларк могла спокойно вынести новое испытание. А потом пережить ночь. Она не позволит ни Оливеру, ни Винтеру испугать себя.
Винтер сидел справа от нее, Оливер слева. Напротив Винтера расположился мистер Белкамбер, тучный лысый мэр Хемпстеда.
Оливер оживленно беседовал с мистером Неттлторпом, удачливым конезаводчиком, который обещал привести своего лучшего племенного жеребца для породистой неаполитанской кобылы Оливера.
Ларк осталась наедине со своими мыслями.
«Какая ирония судьбы, – с горечью думала она. – Спенсер был уверен, что Оливер станет моим спасением, что своей молодостью, красотой и обаянием он распахнет клетку и выпустит меня в свободный полет».
Ларк сделала глоток красного вина и снова подумала о Винтере. При этом она ощутила знакомый трепет, которому не могла найти объяснения, но который всегда испытывала в его присутствии. Она сама дала ему эту власть над собой.
Ларк пыталась убедить себя, что это не ее вина. Она встретила его в том нежном возрасте, когда ей не исполнилось и семнадцати. Отвратительное прошлое, связанное с Винтером, было ее тайной. Тщательно скрываемой болью.
Оливер поставил Винтера на место, пригрозил ему и дал ей надежду, что прошлое больше никогда не вернется. Но Оливер сделал все это ради себя самого, потому что почувствовал себя задетым. На карту была поставлена его гордость.
Ларк вздохнула и опустила бокал с вином на стол. Есть не хотелось. Последнее время ее частенько подташнивало. Ее взгляд машинально остановился на гербах, красовавшихся на двери. Олень с поднятой правой ногой – идея Спенсера – украшал стены и занавеси во всем доме.
/«Это не твоя вина, Спенсер, – подумала Ларк. – Я сама виновата. Два года назад я потеряла себя и свою душу».
– Кто эта женщина? – прервал ее размышления Винтер, показывая на столик для слуг. – В темно-синем платье.
Ларк посмотрела на красивую сельскую девушку с соломенно-желтыми кудрями и широким лицом. Надо признать, что придуманный ими для Слайда маскарад оказался неожиданно удачным.
– Это миссис Квикли, несчастная вдова, на долю которой выпала непростая судьба, – ответила Ларк, как и было условлено.
– Посмотри, как ей одиноко, Ларк. Где твое гостеприимство? – вмешался Оливер.
Она сразу поняла, что Оливер сейчас что-нибудь придумает, чтобы предотвратить неприятность. И оказалась права. Он встал и направился к миссис Квикли.
Ларк видела, как Оливер наклонился и что-то прошептал Спайду на ухо. Спайд побледнел, что лишь подчеркнуло его сходство с трепетной девушкой. Оливер пригласил «девушку» к их столу и представил Винтеру.
Винтер не мог оторвать глаз от вызывающей груди соседки, и Ларк подумала, что они переборщили с соломой.
– Попробуйте каплунов, – произнес Винтер, подвигая поднос к Спайду. – Они очень сочные.
Спайд фыркнул и промокнул щеки надушенным платком.
– Меня от них пучит. Вы же не хотите, чтобы я испортила воздух прямо за столом? – Спайд кокетливо захлопал ресницами.
Оливер чуть не подавился вином.
Как ни странно, это нисколько не смутило Винтера. Он принялся услаждать миссис Квикли рассказами о своих путешествиях, не преминув похвастаться тем, что его поцеловала королева, а неделю спустя епископ Боннер предложил ему специальную должность помощника заместителя секретаря по делам вдов и сирот еретиков. Департамент должен быть уверен, что те, кто лишился впавших в ересь кормильцев, сами не встанут на путь грехопадения.
– Какая у вас замечательная должность, – с усмешкой произнес Спайд. – Бороться со всеми этими опасными старухами и маленькими детьми. Они – серьезная угроза безопасности Англии.
Винтер, прищурившись, посмотрел на Спайда, который тут же принял самый невинный вид.
– Конечно, – продолжал Винтер, – это только начало. Когда я выполню все, что задумал, в Блэкроузе, я наверняка получу более влиятельную должность. – Он наклонился к Спайду и что-то прошептал ему на ухо, потом поднялся из-за стола и направился к музыкантам.
Спайд толкнул Ларк локтем и процедил сквозь зубы:
– Он хочет встретиться со мной.
Заиграли флейты. Винтер вернулся к столу и сел рядом со Слайдом, но тут к нему пристал с расспросами мистер Белкамбер и отвлек его внимание.
– Он положил мне руку на колено, – прошипел Спайд.
– Так убери ее, – посоветовала Ларк.
– Я убирал! Он кладет снова! – В его голосе звучал такой панический ужас, что Ларк не смогла сдержать улыбки. На мгновение, на одно сладостное мгновение она почувствовала себя отомщенной за весь женский род. Женщины постоянно вынуждены терпеть назойливое внимание мужчин. Даже самые добродетельные мужчины порой досаждают женщинам своими нежеланными ласками.
Винтер продолжал спокойно разговаривать с мэром.
Когда Спайд уже был готов сорвать с себя накладной лиф, Ларк сжалилась над ним и громко сказала:
–Дорогая моя, ты уже узнала причину этих кровоточащих болячек у тебя на... – Она наклонилась к Спайду и сделала вид, будто шепчет что-то ему на ухо.
Винтер повернул голову и вопросительно посмотрел на Ларк, но она сделала вид, что не замечает его взгляда.
– Болячек? – тупо переспросил Спайд.
–Да. – Она стиснула зубы, надеясь, что Спайд окажется достаточно сообразителен.
– Ты была у Гризеллы Форест? Она отличная знахарка. Что она говорит? Это проказа или сифилис?
Спайд ойкнул, словно его ущипнули, а Винтер так поспешно вскочил, что его стул со скрипом отъехал назад и чуть не опрокинулся.
–Как жаль, что вы уже уходите, – воскликнул он. – Мортлок! Пайл! – позвал он слуг. —Проводите миссис Квикли в дом церковного при-хода. Я уверен, она хочет отдохнуть.
В глазах Спайда вспыхнул озорной огонек.
– А как же наша встреча?
– Я... я только что вспомнил, – пробормотал Винтер, – что у меня уже назначена встреча.
– Я надеялась, что ради меня вы ее отмените.
– Это невозможно. Совершенно невозможно.
Послышался сдавленный смех Оливера. Спайд, казалось, решил искушать судьбу до конца.
– Я разочарована, милорд.
Интересно, подумала Ларк, услышал ли Винтер, как, направляясь к дверям, Спайд буркнул себе под нос: «Поцелуй мою задницу, глупый хвастун».
– Боже мой, Ларк, о чем ты думала, когда позволила женщине с такой ужаснойболезнью прийти ко мне в дом? Надеюсь, что больше никогда ее не увижу. Однако вернемся к делам.
Ларк поняла, что откладывать больше нельзя. Она глубоко вздохнула и обернулась к Винтеру:
– Я вижу, ты не читал завещания Спенсера.
Винтер прищурил глаза.
Только не говори мне, что старый червяк оставил тебя без гроша в кармане. Конечно, сейчас это не имеет значения, когда ты породнилась с наследником из рода Уимберли. – Он нехотя кивнул в сторону Оливера.
В комнате воцарилась напряженная тишина.
Оливер сжал рукоятку десертного ножа с такой силой, что у него побелели костяшки пальцев, но промолчал.
– Спенсер был очень добр ко мне, – сказала она, – и его завещание не стало для меня неожи данностью. Я дала ему в качестве приданого имение Монфише, теперь оно снова вернулось ко мне. О тебе он тоже не забыл, Винтер. Он любил тебя. По-своему.
На мгновение лицо Винтера смягчилось. Подбородок задрожал, и странная тоска мелькнула в черных глазах. Какой бы из него мог выйти человек, подумала в это мгновение Ларк, если бы его научили любить, а не ненавидеть.
–Вот так судьба, – пробормотал Винтер, протягивая кубок и делая слуге знак наполнить его. Он снова был самим собой – резким, подозрительным, презирающим всех вокруг.
– Он оставил тебе половину доходов ткацкой фабрики в Уичерли. В придачу дом на Флит-Дитч и сто фунтов серебром, – продолжала Ларк. – А что касается Блэкроуз-Прайори, то он оставил его мне.
Винтер фыркнул и сделал глоток вина.
– Не говори глупости, Ларк. По закону я наследник имения. Нравится тебе или нет, но оно переходит ко мне.
– Права наследования аннулированы.
– И совершенно законно, – включился в разговор Оливер. – Видишь ли, адвокат доказал, что оно никогда не принадлежало Спенсеру.
Только Спенсеру оно и принадлежало, – возразил Винтер. – Это имение подарил ему король Генрих.
–Это не совсем так, – возразил Оливер и бодрым голосом стал объяснять, что Блэкроуз не мог принадлежать Спенсеру по закону.
Ларк почти не слушала его. Она не могла оторвать взгляд от Винтера. Его полные ледяного бешенства глаза гипнотизировали ее.
Ей было бы легче, если бы он в ярости разразился потоком брани. Но Винтер отлично держал себя в руках. С нарастающим ужасом Ларк поняла, что связана с ним прочнее, чем думала, и, возможно, никогда от него не освободится.
Он выслушал объяснения Оливера, обмакнул ладони в чашу с водой и тщательно вытер пальцы платком. Затем сжал кулаки и встал. – Я не смирюсь с этим. Я оспорю завещание. Оливер улыбнулся, но Ларк уже достаточно хорошо знала своего мужа, чтобы понять, что он больше не шутит.
– Кит Янгблад – самый блистательный адвокат в Англии. У тебя ничего не получится, смею тебя уверить.
– Та-ак. – Винтер, кажется, начал терять терпение и повернулся к Ларк: – Это ты все затеяла! Я никогда не прощу тебе этого предательства.
Он по-военному повернулся на каблуках и вышел.
– Вот и все, – сказал Оливер.
–Нет, – прошептала Ларк, чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота. – Все только начинается.
– Я боюсь, – с дрожью в голосе сказала Ларк.
Оливер натянул поводья и сделал Спайду знак остановиться.
– Ты боишься? Но Винтер не может причинить тебе ничего дурного. Вся его власть над тобой закончилась.
Лицо Ларк побледнело, от темных кругов вокруг глаз они казались еще больше. Острая жалость кольнула сердце Оливера. Он не мог спокойно видеть ее такой. Ему захотелось обнять Ларк, прижать к себе.
– Я боюсь встречи с твоей семьей, – призналась Ларк.
Имение его семейства в Уилтшире не имело равных по архитектуре: от сторожки из щербатого известняка у ворот до нелепого дома с остроконечной крышей и большого сада с лабиринтом, ведущим в лес.
–Я подумал, что будет правильно познакомить тебя с моей семьей сейчас, когда они все вернулись из Московии. К тому же бедняге Спай-ду нужно скорее исчезнуть из Англии. Если кто и может помочь ему, так это мой отец.
– Ты прав. – Ларк бросила усталый взгляд на священника и попыталась улыбнуться. – Преподобный Спайд, вы проявили такое терпение.
– Что вы. – Он запустил пальцы под накрахмаленный чепец и почесал затылок. – Вы оба были столь добры ко мне и подвергались из-за меня такому риску. – Он улыбнулся Ларк. – Я даже простил вас за «сифилис».
–Никто не упрекнет мою жену в недостатке сообразительности, – гордо сказал Оливер.
Ларк от смущения опустила голову, и ему захотелось встряхнуть ее. Почему она так упорно считает себя хуже других людей? Как убедить ее в том, что она именно такая, какой он ее видит? Светящаяся внутренней красотой и достойная любви.
Оливер расправил плечи.
– Мы в Линакре. Повернем назад или поедем в мое имение? Ну же, Ларк, решайся!
Ларк крепче сжала поводья.
–Конечно, я хочу познакомиться с твоей семьей. У меня никогда не было настоящих родных. Для меня это все так необычно.
Оливер рассмеялся, думая о представлении, которое ждет их в Линакре.
– О, они очень необычные.
Не успели путники передать конюхам своих лошадей и войти в большой прохладный холл, как все многочисленное семейство де Лэйси с шумом вывалило им навстречу.
Оливера по очереди обняли отец, мачеха, две сводных сестры и двое братьев-близнецов.
– Я женился и привез свою жену познакомиться с вами, – громко произнес Оливер, стараясь перекричать их радостные голоса.
Умолкнувший на мгновение гул возродился с новой силой и перешел в рев. К ужасу Оливера, все окружили Ричарда Спайда и принялись обнимать и целовать беднягу, выражая ему свою симпатию. Сцепив руки и опустив глаза, Ларк молча стояла рядом, не сомневаясь, что ее приняли за горничную жены Оливера.
Саймон и Себастьян, близнецы, принялись толкать друг друга локтями и шептаться. Стивен де Лэйси, отец Оливера, тепло приветствовал Спайда. При одном взгляде на него становилось понятно, в кого Оливер пошел ростом и статью.
– Почему ржаные поля не засеяны? Почему пустуют западные холмы? Мне казалось, я велел пасти там скот.
– Да-да, милорд, – отвечал худой, с тонкой шеей дворецкий по имени Кейкпен.
– Винтер! – воскликнул Оливер, пряча досаду за широкой улыбкой, и, протянув руки, пошел ему навстречу.
Винтер был красивый молодой человек, преисполненный мужской гордости, чего не мог не оценить Оливер. И, возможно, как и Оливер, он частенько пользовался своей внешностью для достижения личных целей.
Ничуть не смущаясь, Оливер дружески обнял Винтера.
– Добро пожаловать в Блэкроуз. Винтер отступил на шаг назад.
– Что ты здесь делаешь? – Не дожидаясь ответа, он перевел взгляд на Ларк. – Я полагал, у тебя достаточно ума, чтобы отделаться от надоедливого гостя и выставить его за дверь. Почему он все еще здесь?
Оливер не дал Ларк возможности ответить.
–Я вижу, кончина твоего отца совершенно надломила тебя, – произнес он, вручая Винтеру бокал с элем. – Очевидно, ты был настолько убит горем, что не смог даже прийти на похороны и отдать ему последний долг. – Он похлопал Винтера поплечу.Время залечит твою рану, сынок.
Винтер залпом выпил эль.
– Сынок? Ты что, женился на ней? Оливер рассмеялся и нарочно выдержал долгую паузу.
– Да, – ответил он наконец. – Мы поженились. А поскольку Ларк была женой твоего отца, то есть твоей мачехой, то теперь я – твой отчим...
Бокал с элем выпал из рук Винтера и упал на пол.
Ларк молчала.
Одним прыжком Винтер оказался около нее и, схватив за запястья, прижал к стене.
– Это правда? – гневно спросил он, и его лицо перекосилось от бешенства.
Какое-то мгновение Оливер стоял неподвижно.
Потом бросился на Винтера, схватил его и развернул лицом к себе. Винтер оттолкнул Оливера и схватился за эфес шпаги.
Но не было еще человека, который мог бы сравниться с Оливером де Лэйси в искусстве фехтования. Даже не обретя равновесия, он выхватил шпагу, и ее кончик тут же уперся в шею Винтера.
Глаза Винтера округлились от удивления. Он скосил глаза на кончик шпаги, и его собственное оружие со стуком упало на пол.
В таких случаях Оливер обычно презрительно усмехался в лицо своей жертве, но в этот раз ему было не до смеха. Его самообладание висело на волоске, и этот волосок держала маленькая испуганная женщина, которая смотрела то на него, то на Винтера.
– Пожалуйста, не убивай его, – прошептала она.
Ее слабый, полный мольбы голос охладил его ярость. Оливер изобразил на лице отеческое огорчение.
– Ну вот, мой мальчик, – произнес он как можно спокойнее. – Если ты будешь продолжать капризничать, мне придется отправить тебя в детскую.
– Ты негодяй, который сует нос не в свои дела, – процедил сквозь зубы Винтер. – О тебе судачат в самых грязных притонах Саутуорка.
– А откуда ты так хорошо знаком с притонами Саутуорка?
Винтер проигнорировал вопрос.
–Значит, Ларк теперь твоя жена? Что ж, я могу дать тебе кое-какие советы, ведь я знаю ее давно, гораздо дольше тебя...
– Да, она моя жена, – оборвал его Оливер. – И я не нуждаюсь в советах, тем более твоих.
Чтобы его слова лучше дошли, Оливер слегка надавил острием шпаги.
–Как ты, наверно, догадываешься, я не позволю тебе тронуть ее и пальцем. И не смей делать в ее адрес замечания, которые я могу счесть оскорбительными. Понятно?
– Да, – тихо ответил Винтер.
– Отлично. – Оливер подмигнул ему и убрал шпагу в ножны. – Если бы ты знал, сынок, как близко ты был к смерти.
– Оливер, хватит. – Ларк взяла его за руку. – Успокойся.
Винтер проглотил застрявший в горле комок.
–Хотя моя мать учила меня быть гостеприимным хозяином, боюсь, мне придется попросить тебя покинуть Блэкроуз. Теперь, когда мой достопочтенный отец, светлая ему память, скончался, мненадо заниматьсяимением.—Он улыбнулся Ларк. – Ты вела дела как умела, но все равно никто не заменит настоящего управляющего. Что касается твоего нового мужа, то всем понятно, почему он женился на тебе. Ты теперь владеешь поместьями отца – это и привлекло Оливера. И когда ты это поймешь, то снова примчишься ко мне.
С этими словами он повернулся и вышел из холла.
Ларк, окаменевшая и бледная, смотрела ему вслед. Оливер никогда не видел свою умную, практичную и строгую Ларк такой подавленной.
«Снова примчишься ко мне». Оливер нахмурился, размышляя над словами Винтера.
Ларк робко посмотрела на него. В ее дымчато-серых глазах, опушенных густыми ресницами, таилась такая боль, что Оливеру захотелось встряхнуть ее... или сжать в объятиях.
Он не сделал ни того, ни другого.
– Каким ядом он отравил тебя, Ларк? Полчаса назад в твоих глазах я видел только страсть и радость. А с появлением Винтера ты за пять минут превратилась в сгоревшую свечку. Мне больно видеть тебя такой.
– Тебе больно?! Ты всегда смотришь на вещи только со своей колокольни. Ты никогда не пытаешься понять меня.
– Тогда объясни мне, чтобы я понял, – оборвал ее Оливер. – Чем он тебя так напугал? Что между вами произошло? Он бил тебя, домогался? Ради бога, Ларк, если так, я убью его сию же минуту.
–Нет, Оливер! Если ты действительно дорожишь мной, не вмешивайся в наши отношения. Я сама сообщу ему о том, что он лишен прав наследования.
–Интересно будет послушать. В его присутствии ты и трех слов не вымолвила.
Ларк сжала кулаки.
–Извини, но мне нужно распорядиться насчет ужина.
Резко развернувшись, она вышла из холла.
В этот вечер Ларк велела подать на ужин каплунов. Пока жареную птицу выставляли на стол, она не проронила ни слова и, боясь встретиться глазами с Оливером, смотрела прямо перед собой, где за отдельным столиком у стены ели слуги.
Как ни странно, ссора с Оливером дала Ларк силы пережить этот вечер. Теперь Ларк могла спокойно вынести новое испытание. А потом пережить ночь. Она не позволит ни Оливеру, ни Винтеру испугать себя.
Винтер сидел справа от нее, Оливер слева. Напротив Винтера расположился мистер Белкамбер, тучный лысый мэр Хемпстеда.
Оливер оживленно беседовал с мистером Неттлторпом, удачливым конезаводчиком, который обещал привести своего лучшего племенного жеребца для породистой неаполитанской кобылы Оливера.
Ларк осталась наедине со своими мыслями.
«Какая ирония судьбы, – с горечью думала она. – Спенсер был уверен, что Оливер станет моим спасением, что своей молодостью, красотой и обаянием он распахнет клетку и выпустит меня в свободный полет».
Ларк сделала глоток красного вина и снова подумала о Винтере. При этом она ощутила знакомый трепет, которому не могла найти объяснения, но который всегда испытывала в его присутствии. Она сама дала ему эту власть над собой.
Ларк пыталась убедить себя, что это не ее вина. Она встретила его в том нежном возрасте, когда ей не исполнилось и семнадцати. Отвратительное прошлое, связанное с Винтером, было ее тайной. Тщательно скрываемой болью.
Оливер поставил Винтера на место, пригрозил ему и дал ей надежду, что прошлое больше никогда не вернется. Но Оливер сделал все это ради себя самого, потому что почувствовал себя задетым. На карту была поставлена его гордость.
Ларк вздохнула и опустила бокал с вином на стол. Есть не хотелось. Последнее время ее частенько подташнивало. Ее взгляд машинально остановился на гербах, красовавшихся на двери. Олень с поднятой правой ногой – идея Спенсера – украшал стены и занавеси во всем доме.
/«Это не твоя вина, Спенсер, – подумала Ларк. – Я сама виновата. Два года назад я потеряла себя и свою душу».
– Кто эта женщина? – прервал ее размышления Винтер, показывая на столик для слуг. – В темно-синем платье.
Ларк посмотрела на красивую сельскую девушку с соломенно-желтыми кудрями и широким лицом. Надо признать, что придуманный ими для Слайда маскарад оказался неожиданно удачным.
– Это миссис Квикли, несчастная вдова, на долю которой выпала непростая судьба, – ответила Ларк, как и было условлено.
– Посмотри, как ей одиноко, Ларк. Где твое гостеприимство? – вмешался Оливер.
Она сразу поняла, что Оливер сейчас что-нибудь придумает, чтобы предотвратить неприятность. И оказалась права. Он встал и направился к миссис Квикли.
Ларк видела, как Оливер наклонился и что-то прошептал Спайду на ухо. Спайд побледнел, что лишь подчеркнуло его сходство с трепетной девушкой. Оливер пригласил «девушку» к их столу и представил Винтеру.
Винтер не мог оторвать глаз от вызывающей груди соседки, и Ларк подумала, что они переборщили с соломой.
– Попробуйте каплунов, – произнес Винтер, подвигая поднос к Спайду. – Они очень сочные.
Спайд фыркнул и промокнул щеки надушенным платком.
– Меня от них пучит. Вы же не хотите, чтобы я испортила воздух прямо за столом? – Спайд кокетливо захлопал ресницами.
Оливер чуть не подавился вином.
Как ни странно, это нисколько не смутило Винтера. Он принялся услаждать миссис Квикли рассказами о своих путешествиях, не преминув похвастаться тем, что его поцеловала королева, а неделю спустя епископ Боннер предложил ему специальную должность помощника заместителя секретаря по делам вдов и сирот еретиков. Департамент должен быть уверен, что те, кто лишился впавших в ересь кормильцев, сами не встанут на путь грехопадения.
– Какая у вас замечательная должность, – с усмешкой произнес Спайд. – Бороться со всеми этими опасными старухами и маленькими детьми. Они – серьезная угроза безопасности Англии.
Винтер, прищурившись, посмотрел на Спайда, который тут же принял самый невинный вид.
– Конечно, – продолжал Винтер, – это только начало. Когда я выполню все, что задумал, в Блэкроузе, я наверняка получу более влиятельную должность. – Он наклонился к Спайду и что-то прошептал ему на ухо, потом поднялся из-за стола и направился к музыкантам.
Спайд толкнул Ларк локтем и процедил сквозь зубы:
– Он хочет встретиться со мной.
Заиграли флейты. Винтер вернулся к столу и сел рядом со Слайдом, но тут к нему пристал с расспросами мистер Белкамбер и отвлек его внимание.
– Он положил мне руку на колено, – прошипел Спайд.
– Так убери ее, – посоветовала Ларк.
– Я убирал! Он кладет снова! – В его голосе звучал такой панический ужас, что Ларк не смогла сдержать улыбки. На мгновение, на одно сладостное мгновение она почувствовала себя отомщенной за весь женский род. Женщины постоянно вынуждены терпеть назойливое внимание мужчин. Даже самые добродетельные мужчины порой досаждают женщинам своими нежеланными ласками.
Винтер продолжал спокойно разговаривать с мэром.
Когда Спайд уже был готов сорвать с себя накладной лиф, Ларк сжалилась над ним и громко сказала:
–Дорогая моя, ты уже узнала причину этих кровоточащих болячек у тебя на... – Она наклонилась к Спайду и сделала вид, будто шепчет что-то ему на ухо.
Винтер повернул голову и вопросительно посмотрел на Ларк, но она сделала вид, что не замечает его взгляда.
– Болячек? – тупо переспросил Спайд.
–Да. – Она стиснула зубы, надеясь, что Спайд окажется достаточно сообразителен.
– Ты была у Гризеллы Форест? Она отличная знахарка. Что она говорит? Это проказа или сифилис?
Спайд ойкнул, словно его ущипнули, а Винтер так поспешно вскочил, что его стул со скрипом отъехал назад и чуть не опрокинулся.
–Как жаль, что вы уже уходите, – воскликнул он. – Мортлок! Пайл! – позвал он слуг. —Проводите миссис Квикли в дом церковного при-хода. Я уверен, она хочет отдохнуть.
В глазах Спайда вспыхнул озорной огонек.
– А как же наша встреча?
– Я... я только что вспомнил, – пробормотал Винтер, – что у меня уже назначена встреча.
– Я надеялась, что ради меня вы ее отмените.
– Это невозможно. Совершенно невозможно.
Послышался сдавленный смех Оливера. Спайд, казалось, решил искушать судьбу до конца.
– Я разочарована, милорд.
Интересно, подумала Ларк, услышал ли Винтер, как, направляясь к дверям, Спайд буркнул себе под нос: «Поцелуй мою задницу, глупый хвастун».
– Боже мой, Ларк, о чем ты думала, когда позволила женщине с такой ужаснойболезнью прийти ко мне в дом? Надеюсь, что больше никогда ее не увижу. Однако вернемся к делам.
Ларк поняла, что откладывать больше нельзя. Она глубоко вздохнула и обернулась к Винтеру:
– Я вижу, ты не читал завещания Спенсера.
Винтер прищурил глаза.
Только не говори мне, что старый червяк оставил тебя без гроша в кармане. Конечно, сейчас это не имеет значения, когда ты породнилась с наследником из рода Уимберли. – Он нехотя кивнул в сторону Оливера.
В комнате воцарилась напряженная тишина.
Оливер сжал рукоятку десертного ножа с такой силой, что у него побелели костяшки пальцев, но промолчал.
– Спенсер был очень добр ко мне, – сказала она, – и его завещание не стало для меня неожи данностью. Я дала ему в качестве приданого имение Монфише, теперь оно снова вернулось ко мне. О тебе он тоже не забыл, Винтер. Он любил тебя. По-своему.
На мгновение лицо Винтера смягчилось. Подбородок задрожал, и странная тоска мелькнула в черных глазах. Какой бы из него мог выйти человек, подумала в это мгновение Ларк, если бы его научили любить, а не ненавидеть.
–Вот так судьба, – пробормотал Винтер, протягивая кубок и делая слуге знак наполнить его. Он снова был самим собой – резким, подозрительным, презирающим всех вокруг.
– Он оставил тебе половину доходов ткацкой фабрики в Уичерли. В придачу дом на Флит-Дитч и сто фунтов серебром, – продолжала Ларк. – А что касается Блэкроуз-Прайори, то он оставил его мне.
Винтер фыркнул и сделал глоток вина.
– Не говори глупости, Ларк. По закону я наследник имения. Нравится тебе или нет, но оно переходит ко мне.
– Права наследования аннулированы.
– И совершенно законно, – включился в разговор Оливер. – Видишь ли, адвокат доказал, что оно никогда не принадлежало Спенсеру.
Только Спенсеру оно и принадлежало, – возразил Винтер. – Это имение подарил ему король Генрих.
–Это не совсем так, – возразил Оливер и бодрым голосом стал объяснять, что Блэкроуз не мог принадлежать Спенсеру по закону.
Ларк почти не слушала его. Она не могла оторвать взгляд от Винтера. Его полные ледяного бешенства глаза гипнотизировали ее.
Ей было бы легче, если бы он в ярости разразился потоком брани. Но Винтер отлично держал себя в руках. С нарастающим ужасом Ларк поняла, что связана с ним прочнее, чем думала, и, возможно, никогда от него не освободится.
Он выслушал объяснения Оливера, обмакнул ладони в чашу с водой и тщательно вытер пальцы платком. Затем сжал кулаки и встал. – Я не смирюсь с этим. Я оспорю завещание. Оливер улыбнулся, но Ларк уже достаточно хорошо знала своего мужа, чтобы понять, что он больше не шутит.
– Кит Янгблад – самый блистательный адвокат в Англии. У тебя ничего не получится, смею тебя уверить.
– Та-ак. – Винтер, кажется, начал терять терпение и повернулся к Ларк: – Это ты все затеяла! Я никогда не прощу тебе этого предательства.
Он по-военному повернулся на каблуках и вышел.
– Вот и все, – сказал Оливер.
–Нет, – прошептала Ларк, чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота. – Все только начинается.
– Я боюсь, – с дрожью в голосе сказала Ларк.
Оливер натянул поводья и сделал Спайду знак остановиться.
– Ты боишься? Но Винтер не может причинить тебе ничего дурного. Вся его власть над тобой закончилась.
Лицо Ларк побледнело, от темных кругов вокруг глаз они казались еще больше. Острая жалость кольнула сердце Оливера. Он не мог спокойно видеть ее такой. Ему захотелось обнять Ларк, прижать к себе.
– Я боюсь встречи с твоей семьей, – призналась Ларк.
Имение его семейства в Уилтшире не имело равных по архитектуре: от сторожки из щербатого известняка у ворот до нелепого дома с остроконечной крышей и большого сада с лабиринтом, ведущим в лес.
–Я подумал, что будет правильно познакомить тебя с моей семьей сейчас, когда они все вернулись из Московии. К тому же бедняге Спай-ду нужно скорее исчезнуть из Англии. Если кто и может помочь ему, так это мой отец.
– Ты прав. – Ларк бросила усталый взгляд на священника и попыталась улыбнуться. – Преподобный Спайд, вы проявили такое терпение.
– Что вы. – Он запустил пальцы под накрахмаленный чепец и почесал затылок. – Вы оба были столь добры ко мне и подвергались из-за меня такому риску. – Он улыбнулся Ларк. – Я даже простил вас за «сифилис».
–Никто не упрекнет мою жену в недостатке сообразительности, – гордо сказал Оливер.
Ларк от смущения опустила голову, и ему захотелось встряхнуть ее. Почему она так упорно считает себя хуже других людей? Как убедить ее в том, что она именно такая, какой он ее видит? Светящаяся внутренней красотой и достойная любви.
Оливер расправил плечи.
– Мы в Линакре. Повернем назад или поедем в мое имение? Ну же, Ларк, решайся!
Ларк крепче сжала поводья.
–Конечно, я хочу познакомиться с твоей семьей. У меня никогда не было настоящих родных. Для меня это все так необычно.
Оливер рассмеялся, думая о представлении, которое ждет их в Линакре.
– О, они очень необычные.
Не успели путники передать конюхам своих лошадей и войти в большой прохладный холл, как все многочисленное семейство де Лэйси с шумом вывалило им навстречу.
Оливера по очереди обняли отец, мачеха, две сводных сестры и двое братьев-близнецов.
– Я женился и привез свою жену познакомиться с вами, – громко произнес Оливер, стараясь перекричать их радостные голоса.
Умолкнувший на мгновение гул возродился с новой силой и перешел в рев. К ужасу Оливера, все окружили Ричарда Спайда и принялись обнимать и целовать беднягу, выражая ему свою симпатию. Сцепив руки и опустив глаза, Ларк молча стояла рядом, не сомневаясь, что ее приняли за горничную жены Оливера.
Саймон и Себастьян, близнецы, принялись толкать друг друга локтями и шептаться. Стивен де Лэйси, отец Оливера, тепло приветствовал Спайда. При одном взгляде на него становилось понятно, в кого Оливер пошел ростом и статью.
12
Больше всего на свете он любил шутки и изобретения. На его шее висело не менее трех парочков, к одной из которых крепилось что-то вроде крошечных, повернутых задом наперед зеркал. Помимо очков на нем было двое часов на ремнях, и одни из них внезапно заиграли мелодию. Спайд испугался и отскочил назад, тряся юбками, словно под них забралась мышь. Стивен повернулся к Оливеру:
– Если я утихомирю эту толпу, ты познакомишь нас с женой как следует?
Оливер думал, что сейчас лопнет, пытаясь удержаться от смеха.
– Конечно. Это мой отец Стивен. А это леди Джулиана.
Приемная мать Оливера, пухленькая, как спелый персик, обернулась с ослепительной улыбкой.
–Ах, Оливер. Какая честь для меня. – В ее голосе все еще отчетливо слышался новгородский акцент.
– Тот, кого вы принимаете за мою жену, на самом деле – Ричард Спайд.
– Ричард Спайд! – воскликнула Наталья, всплеснув руками. – Я столько лет изучала ваши проповеди!
Смуглая, изысканная, грациозная, как кошка, она любила читать философские книги и своей образованностью пугала всех своих поклонников.
– Ха! – воскликнул Саймон, толкая брата под ребро. – Я же сказал тебе, что здесь что-то не так!
Себастьян, который понял все по-иному, оттолкнул Саймона и испуганно посмотрел на Оливера.
– Ты женился на мужчине?
Себастьян хлопнул себя по колену.
– Конечно, нет, дурачок, – сказал он брату и указал на Ларк, которая стояла ни жива ни мертва. – Вот его жена.
– Слава богу! – воскликнул Саймон. Он подошел к Ларк, поднял ее на руки и закружил по комнате.
Оливер бросился на спасение Ларк, но остальное семейство опередило его. От бурных ласк у Ларк закружилась голова. Она, знавшая только строгость мужчины, который был намного старше ее, вдруг окунулась в море обожания семейства де Лэйси.
– Если я утихомирю эту толпу, ты познакомишь нас с женой как следует?
Оливер думал, что сейчас лопнет, пытаясь удержаться от смеха.
– Конечно. Это мой отец Стивен. А это леди Джулиана.
Приемная мать Оливера, пухленькая, как спелый персик, обернулась с ослепительной улыбкой.
–Ах, Оливер. Какая честь для меня. – В ее голосе все еще отчетливо слышался новгородский акцент.
– Тот, кого вы принимаете за мою жену, на самом деле – Ричард Спайд.
– Ричард Спайд! – воскликнула Наталья, всплеснув руками. – Я столько лет изучала ваши проповеди!
Смуглая, изысканная, грациозная, как кошка, она любила читать философские книги и своей образованностью пугала всех своих поклонников.
– Ха! – воскликнул Саймон, толкая брата под ребро. – Я же сказал тебе, что здесь что-то не так!
Себастьян, который понял все по-иному, оттолкнул Саймона и испуганно посмотрел на Оливера.
– Ты женился на мужчине?
Себастьян хлопнул себя по колену.
– Конечно, нет, дурачок, – сказал он брату и указал на Ларк, которая стояла ни жива ни мертва. – Вот его жена.
– Слава богу! – воскликнул Саймон. Он подошел к Ларк, поднял ее на руки и закружил по комнате.
Оливер бросился на спасение Ларк, но остальное семейство опередило его. От бурных ласк у Ларк закружилась голова. Она, знавшая только строгость мужчины, который был намного старше ее, вдруг окунулась в море обожания семейства де Лэйси.