Джулиана что-то лопотала по-русски. Белинда настаивала, чтобы в честь Ларк устроили фейерверк. Наталья хотела показать ей библиотеку. Саймон и Себастьян затеяли громкий спор, на кого Ларк больше похожа – на Артемиду или на Елену. Стивен де Лэйси просто плакал от счастья. Это выглядело так, словно плакала гора.
Оливер не нашел в себе сил сказать им, что женился, выполняя обещание, данное у постели умирающего Спенсера. Его семья всегда переживала за него, считая, что он избегает женитьбы из-за своей болезни, что было правдой.
Его мысли прервал слабый крик, вырвавшийся из груди Ларк. Глаза ее закатилась, она пошатнулась и упала в крепкие руки Саймона.
– Господи! – с ужасом воскликнула Наталья. – Мы задушили бедняжку!
– Ты давно знаешь об этом? – услышала Ларк мягкий, с сильным акцентом голос.
Она заморгала, силясь разглядеть склоненное над ней лицо. На мягкой пушистой перине, прикрытая тяжелым стеганым одеялом, Ларк чувствовала пряный запах сушеных цветов. Размытый образ стал четче и превратился в сияющую круглолицую женщину с добрыми зелеными глазами.
Это была леди Джулиана, приемная мать Оливера.
– Знаю... о чем? – спросила Ларк. Джулиана приподняла голову Ларк и ловкоподнесла к ее губам чашку. Ларк послушно сделала глоток горячего бульона.
– О ребенке. Какой срок? Ларк чуть не подавилась.
– О ребенке? – еле выговорила Ларк.
– Ах, бедное дитя. Я думала, что ты знаешь. Я заподозрила это сразу, как только тебя увидела.
Ларк под одеялом провела рукой по животу. Он был ровный и плоский. Джулиана улыбнулась.
– Осмелюсь сказать, у меня дар на такие вещи. Бледность, мечтательная задумчивость на лице.А когда ты лишилась чувств, я больше не сомневалась. Ты знаешь признаки?
Ларк отрицательно покачала головой. Откуда ей, воспитанной в строгости мужчиной, который был на сорок пять лет старше ее, знать об этом?
– Месячные задержались? – спросила Джулиана.
– Да. Мне кажется, да.
Когда это женское событие произошло с ней впервые, Ларк была уверена, что умирает. Спенсер тогда прочитал ей лекцию о грехе Евы, которая только смутила ее и вызвала непонятное чувство вины.
– Приступы тошноты? Слабость по утрам? – спрашивала Джулиана.
Ларк испуганно кивнула.
– Томление в груди?
Щеки Ларк опалило жаром, и она снова кивнула, ощущая себя преступницей.
– Тебе никто не говорил о признаках беременности? Никто не готовил тебя к этому?
– Нет. Я ничего не знала.
Джулиана что-то прошептала на неизвестном ей языке. Ларк не поняла ни слова, но почувствовала в голосе женщины сердечную нежность и увидела, как ярко засветились ее зеленые глаза.
– Я так рада за вас с Оливером, – сказала Джулиана по-английски. – Я беспокоилась, что Оливер не обзаведется семьей. Когда-то он был таким робким. Бог услышал мои молитвы. Я счастлива, что он переменился.
Ларк молча лежала на кровати. Новость ошеломила ее. Ребенок! Она даже никогда не видела детей вблизи. В это невозможно было поверить!
– Я боюсь, – сказала Ларк.
–Конечно. – Нежность и сочувствие Джулианы были столь искренни, что Ларк захотелось плакать. Она вернулась мыслями к Оливеру...
Оливер ничуть не изменился. Он все такой же безрассудный повеса. Семья не интересует его. Он женился на ней по обязанности, а не по любви. Она все еще видела в его глазах жажду при-. ключений. Он, вероятно, возненавидит ее, когда узнает о ребенке.
– Не говорите Оливеру, – попросила Ларк.
– Конечно, ты сама скажешь ему, когда придет время. – Джулиана замерла в нерешительности, ее улыбка стала печальной. – Когда-то, много лет назад, я совершила непростительную ошибку, – сказала она. – Скажи я все Стивену, и это избавило бы нас обоих от стольких бед!
– О чем вы?
– Я поверила его словам и не услышала того, что безмолвно говорило его сердце. Он любил меня и хотел детей. А я... Когда-то давно Зара мне сказала...
При этом имени что-то всколыхнулось в памяти Ларк.
– Зара? Гадалка? Мы с Оливером повстречали ее, когда уезжали из Лондона. Она говорила, что знает вас.
– Я знала ее с детства, когда жила в Новгороде. Два года назад она приехала в Англию. – Джулиана погладила разметавшиеся по подушке волосы Ларк и улыбнулась. – У нее доброе сердце. И она очень сильная.
Ларк протянула руку, пытаясь дотронуться до Джулианы.
– Мне тоже так показалось. Помню, Зара взяла мою ладонь, посмотрела и заговорила странным тихим голосом.
Джулиана замерла, лицо ее напряглось, и Ларк почувствовала, что приемная мать Оливера чем-то взволнована.
– Что она сказала? Постарайся вспомнить. Я оставлю тебя на время.
– Нет, пожалуйста. – Ларк схватила ее за руку. Она чувствовала необъяснимую симпатию к приемной матери Оливера и не хотела отпускать ее. – Я сейчас вспомню.
Ларк потерла переносицу. Она еще не вполне пришла в себя от известия, что у нее будет ребенок, и с трудом могла собраться с мыслями.
– Она сказала, что я... одна из трех. Джулиана затаила дыхание.
– Она уверяла, что видела мою судьбу еще до моего рождения. И упоминала что-то про круг.
– Да? – Джулиана сгорала от нетерпения.
– Круг судьбы. – Ларк пожала плечами. – Должна признаться, что я не обратила на ее слова особого внимания. Я... испугалась. У меня все зазвенело внутри, когда она взяла меня за руку. Она говорила так уверенно.
– Я тоже иногда боялась ее, а иногда чувствовала, что ее слова руководят моей жизнью. Вот как сейчас.
Немного поколебавшись, Джулиана закрыла глаза и произнесла что-то по-русски или по-цыгански, Ларк не могла определить. Затем решительно сняла с плеча большую красивую брошку и протянула Ларк.
– Эта вещь очень дорога мне, и я хочу, чтобы она принадлежала тебе в знак того, что ты вошла в нашу семью. С ней связано много горестей, но и много побед.
Ларк в изумлении рассматривала подарок. Золотую поверхность броши украшали жемчуг и крест. На верхушке креста сверкал огромный кроваво-красный рубин. Он сиял так, словно из него шел свет.
–Это слишком дорогой подарок, – сказала Ларк наконец. – Я не могу взять...
– Тогда ты обидишь меня, – строго ответила Джулиана. – А я уверена, ты этого не хочешь. Эта брошка – моя фамильная реликвия. Она издавна принадлежала моей семье. Их уже никого больше нет, моих родителей и братьев. Они все погибли во время мятежа много лет назад. Мне удалось спастись. Эта брошка была со мной.
Глаза Ларк наполнились слезами.
– О, миледи, она должна остаться у вас. Джулиана покачала головой.
– В один прекрасный день ты передашь брошьсвоему ребенку – моей внучке или внуку, и тогда круг замкнется. Так предназначено судьбой.
«Круг начался до твоего рождения и замкнется, когда тебя уже не будет». Ларк услышала слова старой цыганки, словно кто-то прошептал их ей на ухо. Она вздрогнула и натянула одеяло до подбородка.
–Тогда я могу только поблагодарить вас, – тихо произнесла Ларк после долгого молчания.
Джулиана показала ей надпись, выгравированную по-русски на обратной стороне брошки:
– Это семейный девиз.
Ларк с удивлением разглядывала незнакомые буквы.
– Что здесь написано?
– «Кровь, верность, честь». И еще – смотри.Джулиананажала крошечнуюкнопку. Брошь раскрылась, и из нее выскочило острое лезвие кинжала. – Было время, когда эта вещь оказала мне хорошую услугу. – Она убрала лезвие и, захлопнув брошь, положила на ладонь Ларк. – Но тебе оружие не понадобится, – сказала Джулиана и широко улыбнулась. – У тебя есть Оливер. Он защитит тебя.
– Не представляю, что мне делать с женой, – мрачно сказал Оливер отцу.
С их приезда прошла неделя. Ларк оправилась от обморока, который приключился с ней в первый день. Оливер испытал тогда болезненный, беспомощный страх, а когда Джулиана вышла изспальни и сообщила, что с Ларк все в порядке, он чуть не подпрыгнул от радости.
Стивен де Лэйси, легким галопом скакавший позади сына на неаполитанской кобыле, только усмехнулся:
– Я никогда не думал, что у тебя могут быть проблемы с женщиной.
Они скакали по Уилтширским холмам. Овцы вдалеке казались серовато-белыми комочками на фоне молодой зелени пастбищ. В воздухе стоял густой запах земли и свежих листьев.
Оливер натянул поводья и направил лошадь по голому, покрытому мягкой травой спуску, ведущему в королевский охотничий парк.
– Не в этом дело, – поправился Оливер. – Я просто очень беспокоюсь о ней.
Лицо Стивена стало жестче.
– Это иногда очень больно, правда? Заботиться о ком-то больше, чем о своей жизни.
В словах отца Оливеру послышался более глубокий смысл, чем просто сочувствие. Он нахмурился.
– Я никогда не думал, что могу влюбиться, отец. Просыпаться утром рядом с одной и той же женщиной – это так непривычно для меня.
Оливер пришпорил коня. Кобыла пустилась в галоп. Стивен последовал за ним. Они мчались без цели по холмам, пока не оказались на опушке королевского леса. Над головой порхали бабочки, в траве звенели цикады. Воздух был свеж и пронзительно сладок. И Оливер почувствовал себя совершенно счастливым.
Он оглянулся на отца. Время посеребрило рыжую шевелюру Стивена и подчеркнуло морщинки вокруг глаз и возле рта. В детстве Оливер видел лишь беспомощную муку на величественном лице отца. С появлением Джулианы она сменилась надеждой и радостью. С тех пор они с отцом стали хорошими друзьями.
– Я женился против своей воли, – признался Оливер. – И против воли Ларк. – Он увидел, как удивился Стивен, и стал рассказывать ему о Спенсере, с которым Стивен был знаком во времена правления короля Генриха.
–Он был любопытным стариком, – сказал Оливер. – Я еще не встречал человека с таким острым умом, как у него. Не знаю, почему он вбил себе в голову, что мы с Ларк должны пожениться. – Он кратко поведал отцу о Винтере и Блэкроуз-Прайори.
Стивен задумался.
–Значит, ты женился на ней из-за клятвы, данной умирающему старику?
– Да.
К удивлению Оливера, Стивен рассмеялся.
–Повод не хуже моего, когда я женился на твоей приемной матери. Но я ни о чем не жалею. И ты ни о чем не будешь жалеть.
– Ты уверен? Ларк такая... такая правильная. Добродетельная. Нравственная. Она ненавидитто, что я люблю. Иногда, вне спальни, конечно, мне кажется, что я ей не нравлюсь.
–Она любит тебя, – уверенно сказал Стивен. – Когда я увидел, как она смотрела на тебя сегодня за завтраком, у меня не осталось никаких сомнений. Ее глаза были полны робкого изумления, которое бывает только у любящих женщин. – Он криво усмехнулся и добавил: – Мужчины в роду де Лэйси просто не способны устоять перед определенным типом женщин.
– Перед теми, с кем трудно, кому можно бросить вызов, – согласился Оливер.
Стивен нахмурился.
– Между прочим, ты заметил, что твоя сестра Наталья потеряла голову из-за этого Ричарда Спайда?
– Конечно, заметил. Ричард очень хороший человек. Но кто, скажи мне, хорош для моей сестры?
Стивен улыбнулся.
–Я тут подумал немного, и у меня созрел план относительно Спайда.
–Если опять одеваться в юбки, он откажется, – вздохнул Оливер.
–Ты уверена, что достаточно окрепла? – спросил Оливер у Ларк, придерживая садовую калитку.
Его взволнованное и озабоченное лицо насторожило Ларк. Она потрогала брошку, приколотую к плечу, и подумала, что, если... Нет, он неможет знать о ребенке. Леди Джулиана поклялась, что ничего ему не скажет.
– Ларк? – На фоне увитой плющом стены Оливер выглядел по-мальчишески привлекательным. И, как обычно, его очарование перевернуло все ее мысли. У одних мужчин красивые глаза, у других приятная фигура, третьи улыбаются так, что блекнет солнце. Оливер обладал всеми этими качествами сразу.
–Конечно, – хрипло произнесла она. – Я совершенно поправилась.
Собственно, так и было с тех пор, как Джулиана взялась опекать ее. Прежде чем Ларк позволили утром встать с кровати, ей пришлось выпить кобыльего молока. Густой отвар мяты снял приступы тошноты, но Джулиана тем не менее настаивала на дневном отдыхе после обеда.
Оливер посмотрел на Ларк. Он умел разжечь в ней страсть, даже не дотронувшись пальцем, одним взглядом вызывая желание. Она пыталась объяснить свои чувства Оливеру, но могла лишь зачарованно смотреть на него.
– Вы бесстыдник, милорд, – наконец сказала Ларк. Ее щеки пылали.
– Хочется надеяться, что нет. – Он обнял ее одной рукой и, насмешливо глядя в глаза, погладил по спине сверху вниз.
– Оливер, пожалуйста. – Она пыталась сдержать улыбку и не выдать голосом своего волнения.
–Тогда пойдем со мной. Я хочу тебе кое-что показать.
Он сунул пальцы в рот и свистнул. Внезапно словно из-под земли появилась стая отличных гончих. Оливер потрепал собак по шелковистой шерсти.
– Моим первым настоящим другом была гончая, – сказал он тихо, словно самому себе.
Ларк вышла за ворота и остановилась, с удивлением глядя на Оливера.
– А почему ты не играл с другими детьми?
– Дорогая моя, – с горечью ответил он. – Я даже не знал, что на свете существуют другие дети.
Ларк с трудом могла в это поверить. Они пошли по тропинке, окаймленной с обеих сторон высокой, тщательно ухоженной изгородью.
–Раньше здесь был лабиринт, – сказал Оливер, беря Ларк под руку. – Многие годы никто, кроме моего отца, не знал о существовании этого сада. Изгороди были высокими и смыкались над головой, словно арка. Мало кто смог бы выбраться отсюда, если бы по ошибке забрел в лабиринт.
Ларк подумала, что все в семействе де Лэйси имели какие-то странности. Отец, чьи необычные изобретения сделали Линакр местной достопримечательностью. Приемная мать, которая жила с цыганами. Братья и сестры с необычными наклонностями. Она машинально коснулась своего живота и впервые подумала, на кого будет похож ее ребенок.
– Ты уверена, что достаточно хорошо себя чувствуешь для прогулки? – опять поинтересовался Оливер.
Ларк подавила волнение и кивнула. Скоро придется все рассказать Оливеру. В глубине души она страшилась этого момента. Хотя он и говорил о ребенке, но это были просто слова. Сможет ли он на деле взять на себя такую серьезную ответственность?
На душе было тревожно. Она приказала себе успокоиться и думать только о хорошем.
Винтер уехал в Лондон, и о нем ничего не было слышно. Они с Оливером без приключений отвезли Ричарда Спайда в Уилтшир. А когда они ночью лежали в объятиях друг друга, казалось, что в мире не может происходить ничего дурного.
Она сохранит в своем сердце маленький секрет еще некоторое время, решила Ларк. До тех пор, пока не будет уверена, что Оливер не убежит от ответственности и не оставит ее одну с будущим ребенком.
Они не спеша шли по дорожке. Вдруг Ларк удивленно ахнула и схватила Оливера за руку.
– Какой потрясающий сад! – воскликнула она.
Аллея горного ильма спускалась к фонтану. Из пасти крылатых рыб и драконов лилась вода в небольшой бассейн, где плавали ярко-желтые кувшинки. Вокруг из кустарников был вырезан целый зверинец: огромные львы, грифоны и мифические животные с крыльями и рогами.
– Их тоже сделал твой отец? – спросила Ларк.
– Да.
– А кто. живет в этом домике? – Она показала на уютный деревянный коттедж, сверкающий в утренних лучах солнца.
– Когда-то жил я. – Далекое прошлое, которое он старательно прятал от нее и от всего мира, промелькнуло у него перед глазами.
– Оливер...
– Идем. – Он взял ее за руку и повел в дом. Оливер распахнул дверь и пригласил Ларк взалитую солнцем комнату. Здесь пахло засушенными травами. Они пучками свисали с балки над камином. Обстановка была скромной: стол, несколько скамеек, кресло и деревянная кушетка, полки с книгами.
– Я не понимаю, – сказала Ларк. – Почему ты жил здесь, а не в главном доме?
Оливер повернул железный рычаг ручной мельницы, и каменные круги заскрежетали друг о Друга.
– Я был болен, и никто не надеялся, что я поправлюсь. Отец думал, что будет лучше, если он оградит меня от опасностей и соблазнов, которые таит повседневная жизнь.
Ларк наконец стала понимать, почему он так жадно и безрассудно стремился прожить каждый день своей жизни.
– Что это за болезнь?
– Астматическая лихорадка. Воспаление легких. – Он подошел к камину и потрогал пучок зеленоватых трав, свисавших с балки. – Приступы удушья то охватывали меня, то отступали. Ничто, казалось, не могло мне помочь, пока не появилась Джулиана. Цыгане привезли эту траву с Дальнего Востока. Они называли ее эфедра. Еенужно заваривать с чаем. Она снимает приступ.
– Значит, ты выздоровел? – с надеждой спросила Ларк.
На долю секунды его лицо стало непроницаемым. Затем он улыбнулся и протянул к ней руки.
– Скажи, я похож на человека, которого вот-вот сразит смертельный недуг?
Ларк рассмеялась.
– Святая Мария, ты воплощение здоровья. – И все же она не могла выбросить из головы то мгновение, когда он отвел взгляд.
Немного растерянная, она прошлась по комнате и остановилась возле шкафа, разглядывая книги на полках. Книги по садоводству и земледелию, детская азбука и религиозные трактаты.
– У нас обоих было довольно странное и одинокое детство, – сказала Ларк.
– Да. Твое превратило тебя в трезвую, строгую женщину, отказавшуюся от всего, что может принести хоть крошечное удовольствие.
Ларк покраснела. Как точно он сказал.
– А ты стал повесой, не отказывающим себе ни в каких удовольствиях.
– Да, дорогая моя, – весело сказал он. – Я тщеславный и мелкий человек. Вне всякого сомнения, мне уготованы сковородки ада. – Он подошел к Ларк и прижал ее к себе.
Чтобы отвлечь его внимание, она указала на узкую, поднимающуюся полукругом лестницу:
– Куда она ведет?
– Я думал, ты никогда не спросишь, – сказал он и подмигнул. Они поднялись по лестнице и попали в узкую галерею с таким низким потолком, что Оливеру пришлось пригнуть голову. Они вошли в одну из двух комнат и оказались в крошечной спальне с низкой кроватью. Ларк снова увидела, как тень скользнула по лицу Оливера, словно облако на мгновение заслонило солнце. Но только на мгновение...
Вид кровати всегда производит на меня сильное впечатление.
Ларк задрожала.
– На тебя тоже? – Он снял с нее чепец и вынул заколку из волос. – Тебе кто-нибудь говорил, что у тебя самые красивые волосы на свете?
Оливер ходил вокруг нее, как стражник, не решивший, что ему делать с непокорным пленником.
– Если у женщины длинные волосы, – сказал он, – это для нее честь. – Он запустил руки ей в кудри и разметал их по плечам. – Разве не так говорится в Святом Писании? Волосы даны ей вместо покрывала. Так, кажется, моя дорогая? – прошептал он, развязывая тесемки лифа и рукавов. – Зачем тебе одежда?
В его прикосновении было что-то магическое, и Ларкне нашла в себе силы разрушить эти чары. Видит бог, она пыталась устоять перед ним. Где-то в глубине сознания внутренний голос кричал ей, что она не должна позволять желанию подчинять ее волю. Но этот голос был слишком слаб.
Ларк покорно стояла перед Оливером, который медленно, вещь за вещью, снимал с нее одежду и клал на кресло. Его ленивые движения сводили с ума. Но она вынесла всю сладостную муку ожидания.
Казалось, прошла вечность, прежде чем Ларк предстала перед ним обнаженной, и тогда Оливер разделся сам. Она как зачарованная смотрела на него. Они никогда еще не занимались любовью в таком укромном месте. Маленький домик был будуаром, притаившимся глубоко в лесу, где никто не мог потревожить их.
Оливер взял ее за руки и притянул к себе. Ларк безропотно подалась, ожидая, что он сейчас крепко сожмет ее в объятиях. Вместо этого он слегка нагнулся и целомудренно поцеловал ее в лоб. В этом поцелуе были такая чистота и нежность, что у нее перехватило дыхание. Она ощущала ладонью стук его сердца, и ее собственное сердце забилось так же гулко в ответ.
– Жаль, что нельзя навсегда остаться в этом мгновении. Счастливыми. Свободными от невзгод.
Он запустил руки ей в волосы и поцеловал крепко и совсем не целомудренно.
– Дорогая моя, единственные люди, свободные от невзгод, – это покойники.
Он рассмеялся, увидев, как изменилось ее лицо, и снова поцеловал. Издав слабый стон, Ларк приподнялась на цыпочки и плотнее прижалась к нему.
Оливер, казалось, был одновременно удивлен и обрадован страстностью ее желания. И тогда она решилась. Решилась посмотреть на него дерзким, вызывающим взглядом. Решилась дать волю своим рукам. Решилась коснуться губами его губ и скользнуть языком в глубь его рта.
Стон удовольствия вырвался из груди Оливера, и он упал на кровать, увлекая ее за собой. Покрывало было мягким и слегка отдавало лавандой. Все чувства Ларк обострились и наполнили ее до краев сладостными ощущениями.
Накрывая Оливера своим телом, Ларк молча поцеловала его, и он, похоже, понял ее молчаливое послание.
Она любит его.
Правда обожгла и придала смелости. Она хотела его так же страстно, как и он ее. В это мгновение их души слились в одно целое.
– Иди ко мне, Ларк, – прошептал Оливер ей на ухо. – Будь со мной.
Она приподнялась над ним и на мгновение позволила себе пытку предвкушения. Солнечный свет заливал комнату и кровать. Еще мгновение, и, вслед за легким движением ее бедер, их тела слились.
Она вскрикнула, почувствовав, как он коснулся тех мест, к которым раньше никогда не прикасался. Его руки и губы отняли ее волю, и она сдалась им добровольно и сладострастно.
И в эти мгновения, купаясь в теплых лучах дневного солнца на старой кровати, пропахшей осенью, Ларк разорвала путы своего воспитания, все, что связывало ее долгие годы, требуя кротости и послушания. В ней проснулась другая Ларк, и она воспарила, как и обещал когда-то Оливер.
Потом она лежала в его объятиях, ощущая сладкую, почти летаргическую сонливость, и, уткнувшись подбородком ему в грудь, внимательно смотрела на него.
Он улыбнулся ей одной из тех улыбок, от которых у нее начинало чаще биться сердце.
– Ты стала другой.
Она заставила себя выдержать его взгляд.
– В каком смысле?
Оливер лениво играл ее длинными волосами, расправив их у себя на груди и поглаживая ладонью.
– Ты стала спокойнее. Меньше скована мыслями, что следует делать, а что нет. Ты стала моложе.
– Меньше стала самой собой, – сказала Ларк.
–Это неправда. Ты с каждым днем все больше становишься самой собой и все меньше походишь на мрачное, унылое маленькое создание, которым была когда-то.
– Я думаю, мне следует обидеться.
– Не стоит. Я люблю тебя, Ларк.
«Скажи ему, – требовал внутренний голос. – Скажи ему, что ты любишь его».
– Оливер.
– Да, дорогая?
Она передумала, решив подождать.
Она хотела стать для него чем-то большим. Хотела, чтобы при взгляде на нее он чувствовал такое же молчаливое возбуждение, какое испытывает она при виде его. Она хотела, чтобы он чувствовал такое же беспомощное изумление и чтобы никто и ничто не значило для него столько же, сколько она.
– Нам пора возвращаться, – сказала Ларк. – Твои родители пригласили на обед в Линакр гостей.
Оливер тяжело вздохнул.
– Я чуть не забыл.
– Ты их всех знаешь?
– И очень неплохо. Один из них Хейвенлок – главный сплетник во всей Англии. Уж теперь он много чего порасскажет о нашей поспешной женитьбе. Наверно, даже предскажет день рождения нашего первого ребенка. Жаль, что придется его разочаровать.
– А ты думал об этом? О нашем первом ребенке?
Оливер усмехнулся и начал одеваться.
– По правде говоря, я не загадываю так далеко. – Он легонько поцеловал ее в губы.
– Я заметила. – Она была права, когда решила не говорить ему о ребенке.
– Я хочу, чтобы ты вся принадлежала только мне. – Игриво подмигнув, он ласково сжал ей груди. – Не могу представить, что мне придется делить тебя с кем-то.
Ларк покраснела и взяла одежду. Оливер рассмеялся.
– А знаешь, мы с отцом разработали план, как тайно вывезти Ричарда Спайда из Англии.
Ларк просунула голову в сорочку.
– Это не опасно?
– Предстоит небольшое приключение. «Русалка» – один из кораблей моего отца – прибывает в Англию в конце лета. После разгрузки корабль отправится в док для ремонта. Потом возвращается в Петербург. С заходом в Амстердам, конечно.
Ларк хлопнула в ладоши.
– Где Ричард Спайд попадет в руки голландских протестантов!
Так и не одевшись, Ларк бросилась через всю комнату к Оливеру и, обвив руками за шею, покрыла поцелуями его лицо.
– Если бы я знал, что для тебя это так много значит, я бы рассказал об этом раньше.
Ларк довольно улыбалась.
– Спасение преподобного Спайда значит для меня очень много.
– Правда? Почему?
–Потому что он выполняет важное дело. – Она нахмурилась, пытаясь завязать юбки. Оливер подошел к ней сзади, чтобы помочь. – Ричардимеет власть на людьми, – продолжала Ларк, чуть повернув голову назад, – и использует эту власть на благо других. Он борется за свободу.
С ловкостью опытной служанки Оливер помог ей надеть лиф и прикрепил рукава. Ларк потянулась за чепцом, но, прежде чем она успела надеть его, Оливер повернул ее к себе и погладил шелк волос.
– Как жалко их прятать.
У Ларк заалели щеки, и она поцеловала Оливера.
– Из-за тебя я впадаю в грех тщеславия.
Оливер не нашел в себе сил сказать им, что женился, выполняя обещание, данное у постели умирающего Спенсера. Его семья всегда переживала за него, считая, что он избегает женитьбы из-за своей болезни, что было правдой.
Его мысли прервал слабый крик, вырвавшийся из груди Ларк. Глаза ее закатилась, она пошатнулась и упала в крепкие руки Саймона.
– Господи! – с ужасом воскликнула Наталья. – Мы задушили бедняжку!
– Ты давно знаешь об этом? – услышала Ларк мягкий, с сильным акцентом голос.
Она заморгала, силясь разглядеть склоненное над ней лицо. На мягкой пушистой перине, прикрытая тяжелым стеганым одеялом, Ларк чувствовала пряный запах сушеных цветов. Размытый образ стал четче и превратился в сияющую круглолицую женщину с добрыми зелеными глазами.
Это была леди Джулиана, приемная мать Оливера.
– Знаю... о чем? – спросила Ларк. Джулиана приподняла голову Ларк и ловкоподнесла к ее губам чашку. Ларк послушно сделала глоток горячего бульона.
– О ребенке. Какой срок? Ларк чуть не подавилась.
– О ребенке? – еле выговорила Ларк.
– Ах, бедное дитя. Я думала, что ты знаешь. Я заподозрила это сразу, как только тебя увидела.
Ларк под одеялом провела рукой по животу. Он был ровный и плоский. Джулиана улыбнулась.
– Осмелюсь сказать, у меня дар на такие вещи. Бледность, мечтательная задумчивость на лице.А когда ты лишилась чувств, я больше не сомневалась. Ты знаешь признаки?
Ларк отрицательно покачала головой. Откуда ей, воспитанной в строгости мужчиной, который был на сорок пять лет старше ее, знать об этом?
– Месячные задержались? – спросила Джулиана.
– Да. Мне кажется, да.
Когда это женское событие произошло с ней впервые, Ларк была уверена, что умирает. Спенсер тогда прочитал ей лекцию о грехе Евы, которая только смутила ее и вызвала непонятное чувство вины.
– Приступы тошноты? Слабость по утрам? – спрашивала Джулиана.
Ларк испуганно кивнула.
– Томление в груди?
Щеки Ларк опалило жаром, и она снова кивнула, ощущая себя преступницей.
– Тебе никто не говорил о признаках беременности? Никто не готовил тебя к этому?
– Нет. Я ничего не знала.
Джулиана что-то прошептала на неизвестном ей языке. Ларк не поняла ни слова, но почувствовала в голосе женщины сердечную нежность и увидела, как ярко засветились ее зеленые глаза.
– Я так рада за вас с Оливером, – сказала Джулиана по-английски. – Я беспокоилась, что Оливер не обзаведется семьей. Когда-то он был таким робким. Бог услышал мои молитвы. Я счастлива, что он переменился.
Ларк молча лежала на кровати. Новость ошеломила ее. Ребенок! Она даже никогда не видела детей вблизи. В это невозможно было поверить!
– Я боюсь, – сказала Ларк.
–Конечно. – Нежность и сочувствие Джулианы были столь искренни, что Ларк захотелось плакать. Она вернулась мыслями к Оливеру...
Оливер ничуть не изменился. Он все такой же безрассудный повеса. Семья не интересует его. Он женился на ней по обязанности, а не по любви. Она все еще видела в его глазах жажду при-. ключений. Он, вероятно, возненавидит ее, когда узнает о ребенке.
– Не говорите Оливеру, – попросила Ларк.
– Конечно, ты сама скажешь ему, когда придет время. – Джулиана замерла в нерешительности, ее улыбка стала печальной. – Когда-то, много лет назад, я совершила непростительную ошибку, – сказала она. – Скажи я все Стивену, и это избавило бы нас обоих от стольких бед!
– О чем вы?
– Я поверила его словам и не услышала того, что безмолвно говорило его сердце. Он любил меня и хотел детей. А я... Когда-то давно Зара мне сказала...
При этом имени что-то всколыхнулось в памяти Ларк.
– Зара? Гадалка? Мы с Оливером повстречали ее, когда уезжали из Лондона. Она говорила, что знает вас.
– Я знала ее с детства, когда жила в Новгороде. Два года назад она приехала в Англию. – Джулиана погладила разметавшиеся по подушке волосы Ларк и улыбнулась. – У нее доброе сердце. И она очень сильная.
Ларк протянула руку, пытаясь дотронуться до Джулианы.
– Мне тоже так показалось. Помню, Зара взяла мою ладонь, посмотрела и заговорила странным тихим голосом.
Джулиана замерла, лицо ее напряглось, и Ларк почувствовала, что приемная мать Оливера чем-то взволнована.
– Что она сказала? Постарайся вспомнить. Я оставлю тебя на время.
– Нет, пожалуйста. – Ларк схватила ее за руку. Она чувствовала необъяснимую симпатию к приемной матери Оливера и не хотела отпускать ее. – Я сейчас вспомню.
Ларк потерла переносицу. Она еще не вполне пришла в себя от известия, что у нее будет ребенок, и с трудом могла собраться с мыслями.
– Она сказала, что я... одна из трех. Джулиана затаила дыхание.
– Она уверяла, что видела мою судьбу еще до моего рождения. И упоминала что-то про круг.
– Да? – Джулиана сгорала от нетерпения.
– Круг судьбы. – Ларк пожала плечами. – Должна признаться, что я не обратила на ее слова особого внимания. Я... испугалась. У меня все зазвенело внутри, когда она взяла меня за руку. Она говорила так уверенно.
– Я тоже иногда боялась ее, а иногда чувствовала, что ее слова руководят моей жизнью. Вот как сейчас.
Немного поколебавшись, Джулиана закрыла глаза и произнесла что-то по-русски или по-цыгански, Ларк не могла определить. Затем решительно сняла с плеча большую красивую брошку и протянула Ларк.
– Эта вещь очень дорога мне, и я хочу, чтобы она принадлежала тебе в знак того, что ты вошла в нашу семью. С ней связано много горестей, но и много побед.
Ларк в изумлении рассматривала подарок. Золотую поверхность броши украшали жемчуг и крест. На верхушке креста сверкал огромный кроваво-красный рубин. Он сиял так, словно из него шел свет.
–Это слишком дорогой подарок, – сказала Ларк наконец. – Я не могу взять...
– Тогда ты обидишь меня, – строго ответила Джулиана. – А я уверена, ты этого не хочешь. Эта брошка – моя фамильная реликвия. Она издавна принадлежала моей семье. Их уже никого больше нет, моих родителей и братьев. Они все погибли во время мятежа много лет назад. Мне удалось спастись. Эта брошка была со мной.
Глаза Ларк наполнились слезами.
– О, миледи, она должна остаться у вас. Джулиана покачала головой.
– В один прекрасный день ты передашь брошьсвоему ребенку – моей внучке или внуку, и тогда круг замкнется. Так предназначено судьбой.
«Круг начался до твоего рождения и замкнется, когда тебя уже не будет». Ларк услышала слова старой цыганки, словно кто-то прошептал их ей на ухо. Она вздрогнула и натянула одеяло до подбородка.
–Тогда я могу только поблагодарить вас, – тихо произнесла Ларк после долгого молчания.
Джулиана показала ей надпись, выгравированную по-русски на обратной стороне брошки:
– Это семейный девиз.
Ларк с удивлением разглядывала незнакомые буквы.
– Что здесь написано?
– «Кровь, верность, честь». И еще – смотри.Джулиананажала крошечнуюкнопку. Брошь раскрылась, и из нее выскочило острое лезвие кинжала. – Было время, когда эта вещь оказала мне хорошую услугу. – Она убрала лезвие и, захлопнув брошь, положила на ладонь Ларк. – Но тебе оружие не понадобится, – сказала Джулиана и широко улыбнулась. – У тебя есть Оливер. Он защитит тебя.
– Не представляю, что мне делать с женой, – мрачно сказал Оливер отцу.
С их приезда прошла неделя. Ларк оправилась от обморока, который приключился с ней в первый день. Оливер испытал тогда болезненный, беспомощный страх, а когда Джулиана вышла изспальни и сообщила, что с Ларк все в порядке, он чуть не подпрыгнул от радости.
Стивен де Лэйси, легким галопом скакавший позади сына на неаполитанской кобыле, только усмехнулся:
– Я никогда не думал, что у тебя могут быть проблемы с женщиной.
Они скакали по Уилтширским холмам. Овцы вдалеке казались серовато-белыми комочками на фоне молодой зелени пастбищ. В воздухе стоял густой запах земли и свежих листьев.
Оливер натянул поводья и направил лошадь по голому, покрытому мягкой травой спуску, ведущему в королевский охотничий парк.
– Не в этом дело, – поправился Оливер. – Я просто очень беспокоюсь о ней.
Лицо Стивена стало жестче.
– Это иногда очень больно, правда? Заботиться о ком-то больше, чем о своей жизни.
В словах отца Оливеру послышался более глубокий смысл, чем просто сочувствие. Он нахмурился.
– Я никогда не думал, что могу влюбиться, отец. Просыпаться утром рядом с одной и той же женщиной – это так непривычно для меня.
Оливер пришпорил коня. Кобыла пустилась в галоп. Стивен последовал за ним. Они мчались без цели по холмам, пока не оказались на опушке королевского леса. Над головой порхали бабочки, в траве звенели цикады. Воздух был свеж и пронзительно сладок. И Оливер почувствовал себя совершенно счастливым.
Он оглянулся на отца. Время посеребрило рыжую шевелюру Стивена и подчеркнуло морщинки вокруг глаз и возле рта. В детстве Оливер видел лишь беспомощную муку на величественном лице отца. С появлением Джулианы она сменилась надеждой и радостью. С тех пор они с отцом стали хорошими друзьями.
– Я женился против своей воли, – признался Оливер. – И против воли Ларк. – Он увидел, как удивился Стивен, и стал рассказывать ему о Спенсере, с которым Стивен был знаком во времена правления короля Генриха.
–Он был любопытным стариком, – сказал Оливер. – Я еще не встречал человека с таким острым умом, как у него. Не знаю, почему он вбил себе в голову, что мы с Ларк должны пожениться. – Он кратко поведал отцу о Винтере и Блэкроуз-Прайори.
Стивен задумался.
–Значит, ты женился на ней из-за клятвы, данной умирающему старику?
– Да.
К удивлению Оливера, Стивен рассмеялся.
–Повод не хуже моего, когда я женился на твоей приемной матери. Но я ни о чем не жалею. И ты ни о чем не будешь жалеть.
– Ты уверен? Ларк такая... такая правильная. Добродетельная. Нравственная. Она ненавидитто, что я люблю. Иногда, вне спальни, конечно, мне кажется, что я ей не нравлюсь.
–Она любит тебя, – уверенно сказал Стивен. – Когда я увидел, как она смотрела на тебя сегодня за завтраком, у меня не осталось никаких сомнений. Ее глаза были полны робкого изумления, которое бывает только у любящих женщин. – Он криво усмехнулся и добавил: – Мужчины в роду де Лэйси просто не способны устоять перед определенным типом женщин.
– Перед теми, с кем трудно, кому можно бросить вызов, – согласился Оливер.
Стивен нахмурился.
– Между прочим, ты заметил, что твоя сестра Наталья потеряла голову из-за этого Ричарда Спайда?
– Конечно, заметил. Ричард очень хороший человек. Но кто, скажи мне, хорош для моей сестры?
Стивен улыбнулся.
–Я тут подумал немного, и у меня созрел план относительно Спайда.
–Если опять одеваться в юбки, он откажется, – вздохнул Оливер.
–Ты уверена, что достаточно окрепла? – спросил Оливер у Ларк, придерживая садовую калитку.
Его взволнованное и озабоченное лицо насторожило Ларк. Она потрогала брошку, приколотую к плечу, и подумала, что, если... Нет, он неможет знать о ребенке. Леди Джулиана поклялась, что ничего ему не скажет.
– Ларк? – На фоне увитой плющом стены Оливер выглядел по-мальчишески привлекательным. И, как обычно, его очарование перевернуло все ее мысли. У одних мужчин красивые глаза, у других приятная фигура, третьи улыбаются так, что блекнет солнце. Оливер обладал всеми этими качествами сразу.
–Конечно, – хрипло произнесла она. – Я совершенно поправилась.
Собственно, так и было с тех пор, как Джулиана взялась опекать ее. Прежде чем Ларк позволили утром встать с кровати, ей пришлось выпить кобыльего молока. Густой отвар мяты снял приступы тошноты, но Джулиана тем не менее настаивала на дневном отдыхе после обеда.
Оливер посмотрел на Ларк. Он умел разжечь в ней страсть, даже не дотронувшись пальцем, одним взглядом вызывая желание. Она пыталась объяснить свои чувства Оливеру, но могла лишь зачарованно смотреть на него.
– Вы бесстыдник, милорд, – наконец сказала Ларк. Ее щеки пылали.
– Хочется надеяться, что нет. – Он обнял ее одной рукой и, насмешливо глядя в глаза, погладил по спине сверху вниз.
– Оливер, пожалуйста. – Она пыталась сдержать улыбку и не выдать голосом своего волнения.
–Тогда пойдем со мной. Я хочу тебе кое-что показать.
Он сунул пальцы в рот и свистнул. Внезапно словно из-под земли появилась стая отличных гончих. Оливер потрепал собак по шелковистой шерсти.
– Моим первым настоящим другом была гончая, – сказал он тихо, словно самому себе.
Ларк вышла за ворота и остановилась, с удивлением глядя на Оливера.
– А почему ты не играл с другими детьми?
– Дорогая моя, – с горечью ответил он. – Я даже не знал, что на свете существуют другие дети.
Ларк с трудом могла в это поверить. Они пошли по тропинке, окаймленной с обеих сторон высокой, тщательно ухоженной изгородью.
–Раньше здесь был лабиринт, – сказал Оливер, беря Ларк под руку. – Многие годы никто, кроме моего отца, не знал о существовании этого сада. Изгороди были высокими и смыкались над головой, словно арка. Мало кто смог бы выбраться отсюда, если бы по ошибке забрел в лабиринт.
Ларк подумала, что все в семействе де Лэйси имели какие-то странности. Отец, чьи необычные изобретения сделали Линакр местной достопримечательностью. Приемная мать, которая жила с цыганами. Братья и сестры с необычными наклонностями. Она машинально коснулась своего живота и впервые подумала, на кого будет похож ее ребенок.
– Ты уверена, что достаточно хорошо себя чувствуешь для прогулки? – опять поинтересовался Оливер.
Ларк подавила волнение и кивнула. Скоро придется все рассказать Оливеру. В глубине души она страшилась этого момента. Хотя он и говорил о ребенке, но это были просто слова. Сможет ли он на деле взять на себя такую серьезную ответственность?
На душе было тревожно. Она приказала себе успокоиться и думать только о хорошем.
Винтер уехал в Лондон, и о нем ничего не было слышно. Они с Оливером без приключений отвезли Ричарда Спайда в Уилтшир. А когда они ночью лежали в объятиях друг друга, казалось, что в мире не может происходить ничего дурного.
Она сохранит в своем сердце маленький секрет еще некоторое время, решила Ларк. До тех пор, пока не будет уверена, что Оливер не убежит от ответственности и не оставит ее одну с будущим ребенком.
Они не спеша шли по дорожке. Вдруг Ларк удивленно ахнула и схватила Оливера за руку.
– Какой потрясающий сад! – воскликнула она.
Аллея горного ильма спускалась к фонтану. Из пасти крылатых рыб и драконов лилась вода в небольшой бассейн, где плавали ярко-желтые кувшинки. Вокруг из кустарников был вырезан целый зверинец: огромные львы, грифоны и мифические животные с крыльями и рогами.
– Их тоже сделал твой отец? – спросила Ларк.
– Да.
– А кто. живет в этом домике? – Она показала на уютный деревянный коттедж, сверкающий в утренних лучах солнца.
– Когда-то жил я. – Далекое прошлое, которое он старательно прятал от нее и от всего мира, промелькнуло у него перед глазами.
– Оливер...
– Идем. – Он взял ее за руку и повел в дом. Оливер распахнул дверь и пригласил Ларк взалитую солнцем комнату. Здесь пахло засушенными травами. Они пучками свисали с балки над камином. Обстановка была скромной: стол, несколько скамеек, кресло и деревянная кушетка, полки с книгами.
– Я не понимаю, – сказала Ларк. – Почему ты жил здесь, а не в главном доме?
Оливер повернул железный рычаг ручной мельницы, и каменные круги заскрежетали друг о Друга.
– Я был болен, и никто не надеялся, что я поправлюсь. Отец думал, что будет лучше, если он оградит меня от опасностей и соблазнов, которые таит повседневная жизнь.
Ларк наконец стала понимать, почему он так жадно и безрассудно стремился прожить каждый день своей жизни.
– Что это за болезнь?
– Астматическая лихорадка. Воспаление легких. – Он подошел к камину и потрогал пучок зеленоватых трав, свисавших с балки. – Приступы удушья то охватывали меня, то отступали. Ничто, казалось, не могло мне помочь, пока не появилась Джулиана. Цыгане привезли эту траву с Дальнего Востока. Они называли ее эфедра. Еенужно заваривать с чаем. Она снимает приступ.
– Значит, ты выздоровел? – с надеждой спросила Ларк.
На долю секунды его лицо стало непроницаемым. Затем он улыбнулся и протянул к ней руки.
– Скажи, я похож на человека, которого вот-вот сразит смертельный недуг?
Ларк рассмеялась.
– Святая Мария, ты воплощение здоровья. – И все же она не могла выбросить из головы то мгновение, когда он отвел взгляд.
Немного растерянная, она прошлась по комнате и остановилась возле шкафа, разглядывая книги на полках. Книги по садоводству и земледелию, детская азбука и религиозные трактаты.
– У нас обоих было довольно странное и одинокое детство, – сказала Ларк.
– Да. Твое превратило тебя в трезвую, строгую женщину, отказавшуюся от всего, что может принести хоть крошечное удовольствие.
Ларк покраснела. Как точно он сказал.
– А ты стал повесой, не отказывающим себе ни в каких удовольствиях.
– Да, дорогая моя, – весело сказал он. – Я тщеславный и мелкий человек. Вне всякого сомнения, мне уготованы сковородки ада. – Он подошел к Ларк и прижал ее к себе.
Чтобы отвлечь его внимание, она указала на узкую, поднимающуюся полукругом лестницу:
– Куда она ведет?
– Я думал, ты никогда не спросишь, – сказал он и подмигнул. Они поднялись по лестнице и попали в узкую галерею с таким низким потолком, что Оливеру пришлось пригнуть голову. Они вошли в одну из двух комнат и оказались в крошечной спальне с низкой кроватью. Ларк снова увидела, как тень скользнула по лицу Оливера, словно облако на мгновение заслонило солнце. Но только на мгновение...
Вид кровати всегда производит на меня сильное впечатление.
Ларк задрожала.
– На тебя тоже? – Он снял с нее чепец и вынул заколку из волос. – Тебе кто-нибудь говорил, что у тебя самые красивые волосы на свете?
Оливер ходил вокруг нее, как стражник, не решивший, что ему делать с непокорным пленником.
– Если у женщины длинные волосы, – сказал он, – это для нее честь. – Он запустил руки ей в кудри и разметал их по плечам. – Разве не так говорится в Святом Писании? Волосы даны ей вместо покрывала. Так, кажется, моя дорогая? – прошептал он, развязывая тесемки лифа и рукавов. – Зачем тебе одежда?
В его прикосновении было что-то магическое, и Ларкне нашла в себе силы разрушить эти чары. Видит бог, она пыталась устоять перед ним. Где-то в глубине сознания внутренний голос кричал ей, что она не должна позволять желанию подчинять ее волю. Но этот голос был слишком слаб.
Ларк покорно стояла перед Оливером, который медленно, вещь за вещью, снимал с нее одежду и клал на кресло. Его ленивые движения сводили с ума. Но она вынесла всю сладостную муку ожидания.
Казалось, прошла вечность, прежде чем Ларк предстала перед ним обнаженной, и тогда Оливер разделся сам. Она как зачарованная смотрела на него. Они никогда еще не занимались любовью в таком укромном месте. Маленький домик был будуаром, притаившимся глубоко в лесу, где никто не мог потревожить их.
Оливер взял ее за руки и притянул к себе. Ларк безропотно подалась, ожидая, что он сейчас крепко сожмет ее в объятиях. Вместо этого он слегка нагнулся и целомудренно поцеловал ее в лоб. В этом поцелуе были такая чистота и нежность, что у нее перехватило дыхание. Она ощущала ладонью стук его сердца, и ее собственное сердце забилось так же гулко в ответ.
– Жаль, что нельзя навсегда остаться в этом мгновении. Счастливыми. Свободными от невзгод.
Он запустил руки ей в волосы и поцеловал крепко и совсем не целомудренно.
– Дорогая моя, единственные люди, свободные от невзгод, – это покойники.
Он рассмеялся, увидев, как изменилось ее лицо, и снова поцеловал. Издав слабый стон, Ларк приподнялась на цыпочки и плотнее прижалась к нему.
Оливер, казалось, был одновременно удивлен и обрадован страстностью ее желания. И тогда она решилась. Решилась посмотреть на него дерзким, вызывающим взглядом. Решилась дать волю своим рукам. Решилась коснуться губами его губ и скользнуть языком в глубь его рта.
Стон удовольствия вырвался из груди Оливера, и он упал на кровать, увлекая ее за собой. Покрывало было мягким и слегка отдавало лавандой. Все чувства Ларк обострились и наполнили ее до краев сладостными ощущениями.
Накрывая Оливера своим телом, Ларк молча поцеловала его, и он, похоже, понял ее молчаливое послание.
Она любит его.
Правда обожгла и придала смелости. Она хотела его так же страстно, как и он ее. В это мгновение их души слились в одно целое.
– Иди ко мне, Ларк, – прошептал Оливер ей на ухо. – Будь со мной.
Она приподнялась над ним и на мгновение позволила себе пытку предвкушения. Солнечный свет заливал комнату и кровать. Еще мгновение, и, вслед за легким движением ее бедер, их тела слились.
Она вскрикнула, почувствовав, как он коснулся тех мест, к которым раньше никогда не прикасался. Его руки и губы отняли ее волю, и она сдалась им добровольно и сладострастно.
И в эти мгновения, купаясь в теплых лучах дневного солнца на старой кровати, пропахшей осенью, Ларк разорвала путы своего воспитания, все, что связывало ее долгие годы, требуя кротости и послушания. В ней проснулась другая Ларк, и она воспарила, как и обещал когда-то Оливер.
Потом она лежала в его объятиях, ощущая сладкую, почти летаргическую сонливость, и, уткнувшись подбородком ему в грудь, внимательно смотрела на него.
Он улыбнулся ей одной из тех улыбок, от которых у нее начинало чаще биться сердце.
– Ты стала другой.
Она заставила себя выдержать его взгляд.
– В каком смысле?
Оливер лениво играл ее длинными волосами, расправив их у себя на груди и поглаживая ладонью.
– Ты стала спокойнее. Меньше скована мыслями, что следует делать, а что нет. Ты стала моложе.
– Меньше стала самой собой, – сказала Ларк.
–Это неправда. Ты с каждым днем все больше становишься самой собой и все меньше походишь на мрачное, унылое маленькое создание, которым была когда-то.
– Я думаю, мне следует обидеться.
– Не стоит. Я люблю тебя, Ларк.
«Скажи ему, – требовал внутренний голос. – Скажи ему, что ты любишь его».
– Оливер.
– Да, дорогая?
Она передумала, решив подождать.
Она хотела стать для него чем-то большим. Хотела, чтобы при взгляде на нее он чувствовал такое же молчаливое возбуждение, какое испытывает она при виде его. Она хотела, чтобы он чувствовал такое же беспомощное изумление и чтобы никто и ничто не значило для него столько же, сколько она.
– Нам пора возвращаться, – сказала Ларк. – Твои родители пригласили на обед в Линакр гостей.
Оливер тяжело вздохнул.
– Я чуть не забыл.
– Ты их всех знаешь?
– И очень неплохо. Один из них Хейвенлок – главный сплетник во всей Англии. Уж теперь он много чего порасскажет о нашей поспешной женитьбе. Наверно, даже предскажет день рождения нашего первого ребенка. Жаль, что придется его разочаровать.
– А ты думал об этом? О нашем первом ребенке?
Оливер усмехнулся и начал одеваться.
– По правде говоря, я не загадываю так далеко. – Он легонько поцеловал ее в губы.
– Я заметила. – Она была права, когда решила не говорить ему о ребенке.
– Я хочу, чтобы ты вся принадлежала только мне. – Игриво подмигнув, он ласково сжал ей груди. – Не могу представить, что мне придется делить тебя с кем-то.
Ларк покраснела и взяла одежду. Оливер рассмеялся.
– А знаешь, мы с отцом разработали план, как тайно вывезти Ричарда Спайда из Англии.
Ларк просунула голову в сорочку.
– Это не опасно?
– Предстоит небольшое приключение. «Русалка» – один из кораблей моего отца – прибывает в Англию в конце лета. После разгрузки корабль отправится в док для ремонта. Потом возвращается в Петербург. С заходом в Амстердам, конечно.
Ларк хлопнула в ладоши.
– Где Ричард Спайд попадет в руки голландских протестантов!
Так и не одевшись, Ларк бросилась через всю комнату к Оливеру и, обвив руками за шею, покрыла поцелуями его лицо.
– Если бы я знал, что для тебя это так много значит, я бы рассказал об этом раньше.
Ларк довольно улыбалась.
– Спасение преподобного Спайда значит для меня очень много.
– Правда? Почему?
–Потому что он выполняет важное дело. – Она нахмурилась, пытаясь завязать юбки. Оливер подошел к ней сзади, чтобы помочь. – Ричардимеет власть на людьми, – продолжала Ларк, чуть повернув голову назад, – и использует эту власть на благо других. Он борется за свободу.
С ловкостью опытной служанки Оливер помог ей надеть лиф и прикрепил рукава. Ларк потянулась за чепцом, но, прежде чем она успела надеть его, Оливер повернул ее к себе и погладил шелк волос.
– Как жалко их прятать.
У Ларк заалели щеки, и она поцеловала Оливера.
– Из-за тебя я впадаю в грех тщеславия.