Чарльз Вильямс
Большой обманщик

Глава 1

   Меня уверяли, что моя нога станет совершенно такой же, как прежде, но, к сожалению, все получилось иначе. Потренировавшись всего неделю, я убедился в этом. Внешне-то нога выглядела нормально, но ей все-таки чего-то недоставало.
   Макгилви, наш лучший защитник по Т-образной системе из всех когда-либо живших, все время посылал мне мяч на полшага вперед, а он-то уж отлично знал, где, по идее, я должен находиться в этот момент.
   Мы вместе играли в американский футбол сперва за университет, потом в профессиональной команде. И я тоже знал, где мое место, но меня почему-то там не было. После очередной неудачи он выплюнул землю и сказал:
   – Что-то не клеится у нас, Харлан. Может, я подаю слишком сильно?
   – Все может быть, старик.
   Но я уже отлично знал, в чем дело. Следующую передачу он снова сделал туда, где я должен был быть, и так продолжалось без конца. В довершение всего два юнца налетели на меня сзади, и мы втроем кубарем покатились по траве. Все снимали на пленку, чтобы выяснить наконец, в чем же дело, и, когда ее прокрутили, оказалось, что я не на высоте.
   Человеку всегда дают время, чтобы прийти в форму, но, если ни он в форму, ни форма к нему так и не приходит, его выставляют без рассуждений вон, даже не дав возможности что-то предпринять и не вникая в суть дела. Однако мне пошли навстречу. Наверно, помня мои былые заслуги, мне была дана такая возможность. Меня даже перевели в защитники, но и это не помогло: у меня больше не было прежней реакции. За пять лет игры в футбол я успел набегать много миль, часто опережая других, и администрация клуба это хорошо знала. Поэтому моя судьба ее тоже угнетала. Но когда вы играете в полушаге от Национальной футбольной лиги, вы как та старая леди с зонтиком, что пытается прогуляться по Ниагарскому водопаду, – тебя сбивают и остается лишь плевать сквозь зубы. Если игрок не выполняет необходимых норм, он уже не игрок.
   Тренер команды вошел в раздевалку и, понаблюдав за тем, как я собираю свое барахло, деланно удивился.
   – Как все это печально! – сказал он, привалившись к косяку двери. – Вот уж, как говорится, не повезло…
   – У вас есть еще тот цветной тип. Он хорошо бегает и выручит вас. Так что не стоит огорчаться.
   – Бегает… пока. Рано или поздно какой-нибудь негодяй переломает и ему ноги… Однако давай поговорим о тебе. Есть планы?
   – Нет.
   – А ты никогда не подумывал обзавестись собственным делом?
   Я присвистнул:
   – Перелом у меня уже есть… Вы что же, хотите, чтобы я заработал еще и язву желудка?
   – Если б не твой перелом, ты мог бы поиграть еще лет пять, а то и больше.
   – Да… И о деньгах беспокоиться не приходилось бы. Получал бы свои пятнадцать тысяч в год.
   Я, не обращая больше внимания на своего бывшего тренера, отвернулся, чтобы уложить чемоданы. В холле болталось несколько спортивных корреспондентов. Они попытались утешить меня тем, что в следующем сезоне я снова буду в форме.
   Я заверил, что так оно, скорее всего, и будет, и постарался от них отделаться.
   Придя в номер, я принял душ и стал внимательно рассматривать ногу. Кость срослась хорошо, я даже не хромал. Нога как нога, только небольшие шрамы. Если бы я не был спортсменом, я бы просто не знал, как отблагодарить врача, остался бы у него в долгу по гроб жизни. Если б не спорт, я бы забыл о травме вообще! Но для спортсмена такая нога ни к черту не годилась, и врач тут совсем ни при чем.
   Какой-то пьяница лихач, обгоняя мою машину, зацепил ее и сбросил в канаву. Так что мой «бьюик» оказался у меня на коленях. Вот же прохвост! Свинья и то благороднее!.. Подонок!.. Но теперь-то какой смысл ругаться. Ему это обошлось дороже: погиб в катастрофе.
   Я покинул отель до приезда команды, сел в подошедший автобус и поехал в аэропорт. Там отыскал удобное местечко, где меня никто не беспокоил бы, и принялся ждать самолета, который перекинул бы меня куда-нибудь на восток. Куда – в данной ситуации для меня не имело ровным счетом никакого значения. Судьбе было угодно, чтобы я оказался в Галвестоне, и, очутившись там, я сразу и основательно запил. Не просыхал более недели, а когда наконец пришел в себя, то обнаружил себя в каком-то отеле – неподалеку от шоссе 90 – в компании девицы по имени Фрэнсис. У этой красотки была потрясающая фигура. Я так никогда и не узнал, каким образом мы очутились вместе и как я вообще попал в этот отель… Разве кто-нибудь нарочно привез меня туда – но это сомнительно. Фрэнсис футбол совершенно не интересовал, зато как она пила! Наверное, боялась, что наступит конец света, если она протрезвеет.
   Утром на третий день я поднялся, пока она еще спала, и решил наведаться в город. Я пока еще не знал, чем заняться, но понял, что от выпивки нет никакого толка. Поэтому первое, что я решил сделать, – отправиться на пляж, где и купался до одурения, а потом жарился на солнце до тех пор, пока последняя капля алкоголя не улетучилась из моего организма. Приблизительно таким манером я прожил четыре дня, а потом меня нашел Пурвис.
   Он перехватил меня в холле отеля, когда я возвращался с пляжа.
   – Джон Харлан? – спросил он.
   – Совершенно верно. Чем могу быть полезен?
   – Меня зовут Пурвис. Я из страховой компании «Олд колони».
   Я знать не знал никаких Пурвисов и направился к лифту.
   – Можете не беспокоиться, – перебил я его. – Уже застрахован.
   Тем временем мы вошли в лифт и начали подниматься.
   Пурвис покачал головой:
   – Не собираюсь я агитировать вас. Просто хочу, чтобы вы уделили мне пять минут, если можно.
   Деваться мне было некуда.
   – Опять что-нибудь в связи с несчастным случаем? – спросил я.
   Было непонятно, о чем еще можно говорить. Все выяснено пять месяцев назад. Терпеть не могу этих агентов!
   – В какой-то мере, – уклончиво ответил он.
   Теперь я посмотрел на него повнимательнее и понял, что где-то уже его видел.
   Высокий, худощавый, лет, наверное, около сорока, хотя из-под старой фетровой шляпы торчали седые пряди. Лицо аскетическое и усталое, но я почувствовал, что передо мной человек сильной воли. Глаза серые и бездонные. Определенно, я его где-то уже встречал!
   Наконец я вспомнил, где видел его.
   – Вы приходили ко мне в больницу? Он кивнул.
   Лифт остановился, и мы вышли. Я открыл дверь номера и пропустил Пурвиса вперед. Лето было в самом разгаре, солнце жарило дни напролет. Комната выходила окнами на юг, и в ней стояла невыносимая духота, поскольку ветра почти не было. Заходящее солнце окрасило облака в яркие огненные тона, и поэтому в данный момент в моей комнате господствовал исключительно оранжевый цвет.
   Пурвис, не церемонясь, сел в низкое кресло у двери, бросил шляпу на ковер и достал из кармана пачку сигарет. Я прошел в глубину комнаты, швырнул полотенце на кровать и, обернувшись, увидел, что он внимательно рассматривает меня – спокойно, непринужденно, изучающе. Я почувствовал даже некоторое смущение. Подобное ощущение, вероятно, испытывает девушка, когда на нее в первый раз всерьез обращают внимание.
   – Чистая работа, – наконец сказал он, пыхнул сигаретой и поудобнее устроился в кресле. – Сделайте, пожалуйста, несколько шагов.
   Я изумленно уставился на него.
   – Так кто же вы все-таки? – спросил я, невольно шагнув два-три раза.
   Вместо ответа, он угрюмо покачал головой и продолжил, будто не замечая моего вопроса и обращаясь к самому себе:
   – Да, обольщаться здесь нечего. Просто я хотел посмотреть, как вы ходите.
   – Зачем?
   – Профессиональный интерес, – так же убийственно-мрачно ответил он.
   Я вернулся к кровати и уселся, зажав зубами сигарету, а он все с таким же угрюмым видом продолжал смотреть на меня, покачивая головой.
   – Не повезло вам… Очень не повезло…
   – Думаете, вы открыли мне что-то новое? – Незваный гость начинал меня раздражать, тем более что я до сих пор не мог понять, зачем он ко мне явился.
   Ни один судья на свете не присудит вам ни цента… даже если вы и не подписали бы показания. Посмотрите на себя в зеркало и представьте, какое впечатление произведете вы на двенадцать тупоголовых присяжных, если захотите, чтобы они пожалели вас и признали инвалидом. Они же будут гоготать, как в цирке!
   – Вы пришли только затем, чтобы сказать мне то, что я и без вас знаю. Я подписал бумагу, или квитанцию, или что-то еще в этом роде…
   – И сколько же вам дали?
   – Пятьсот. И оплатили лечение.
   – Здорово же они вас надули, приятель.
   Я стряхнул пепел на ковер и возразил:
   – Возможно, через год-другой я тоже приду к подобному заключению. Но пока меня уверили, что нога отлично срослась. Я могу стоять и ходить без помех. Врачи утверждают, что она так же хороша, как и прежде. Как новенькая!
   Я прошелся по комнате еще раз.
   – Но неужели вы во время тренировок не заметили, что это совсем не так. Не может этого быть! Вы потеряли в скорости! Вы больше не профессиональный спортсмен, не редкая птица, как вас называли, а самый обыкновенный человек – две руки, две ноги.
   Похоже, этот тип решил меня достать. Я начал терять терпение:
   – Не понимаю, к чему вообще весь этот разговор? Вопрос был решен два месяца назад… – Тут меня осенило. – Погодите, как называется ваша страховая компания?
   – «Олд колони».
   – Но ведь это не та компания!
   – Естественно. Я полагал, что вы это уже поняли. А с компанией по страхованию жизни мы не имеем ничего общего, – спокойно ответил Пурвис.
   – В таком случае что же вам от меня нужно?
   – Речь идет о ста тысячах долларов… Я удивленно посмотрел на него:
   – Что-то непонятно…
   Что нахалу от меня нужно, я решительно не понимал.
   Он вздохнул:
   – Кеннон был застрахован в «Олд колони».
   – Ну понятно, а дальше-то что? Он был застрахован, сейчас мертв, вам надо выплатить страховку. Все ясно как божий день. Я, например, считаю, что лишился из-за него около семидесяти пяти тысяч, не говоря уже о времени, потерянном с момента катастрофы до моего выздоровления. Значит, и вы потеряли на нем сто тысяч долларов. Не знаю, что здесь можно изменить.
   Мне только этого не хватало!
   – Я хотел бы задать вам несколько вопросов, если позволите?
   – Валяйте, – я пожал плечами, – но Кеннон все равно мертв, и тут уж ничего не изменишь. Его похоронили, еще когда я лежал в больнице.
   Пурвис кивнул:
   – Знаю. Но неужели причина его смерти не вызвала у вас любопытства?
   Я удивленно посмотрел на него. Разговор начал принимать интересный оборот.
   – Разве вы не читаете газет? – продолжал он настойчиво.
   – Иногда просматриваю. Но все газеты одинаково сообщали, что он погиб во время автомобильной катастрофы, после того как задел мою машину и сбросил ее в канаву. Собственно, мне это и без газет прекрасно известно!
   – Все так… И я читал отчет дорожной полиции. Беседовал с докторами, свидетелями, которые были на месте происшествия, когда его увозили. Говорил и с вами в больнице, как вы помните. А вот теперь снова пришел сюда и снова вам надоедаю. Что поделаешь, такая работа. Своим трудом зарабатываю на жизнь.
   – Вы что же, не верите, что он погиб в катастрофе?
   – Я вам этого не говорил. Пока не знаю.
   – Тогда в чем же дело?
   Что этому типу от меня нужно, раз он выследил меня здесь, где я и сам не знаю, как очутился?
   – Обычная формальность, Харлан. Когда человек умирает неестественной смертью, – в автомобильной катастрофе, например, – нужно иметь все необходимые данные.
   – Черт возьми, прошло уже пять месяцев, а вы все еще продолжаете разнюхивать эту историю. Не надоело? К чему?
   – Мы никогда не закрываем дела, если остается хотя бы капля сомнения. Вот мы и хотим…
   Я резко перебил его:
   – Я могу вам повторить лишь одно: когда он сбросил меня в кювет, он был еще жив. Потому что я не слышал о мертвецах, которые могли бы водить машину. Вы, вероятно, тоже. А когда позже его вытащили из-под обломков собственного автомобиля с разбитым черепом, он был уж мертв. Вот и все, что я знаю. Больше мне об этом ничего не известно. Вас это устраивает?
   – В принципе, да, – вздохнул Пурвис. – Но может быть, вы расскажете еще раз, поподробнее?
   – Уж не подозреваете ли вы, что это я разбил ему череп? Несмотря на то что у меня была сломана нога и вообще на мне лежала двухтонная машина? Нет, оставьте, это был несчастный случай.
   Он отрицательно покачал головой:
   – Лучше расскажите мне обо всем еще раз. С самого начала, по порядку, и как можно подробнее.
   Что ж, слушайте, если хотите. Я ехал в город из рыбацкого домика. В котором часу, точно не могу сказать, но было уже темно. Свернув с проселочной дороги на шоссе и проехав, по нему около двух миль, в зеркало заднего; вида я заметил, что меня обгоняет машина,. идущая на большой скорости. Я делал восемьдесят миль в час, у той, наверное, запросто были все сто пятнадцать. На шоссе, кроме нас, других машин не было, ни встречных, ни попутных, так что у него имелось достаточно места, чтобы спокойно обогнать меня. Но этот лихач пьяница умудрился-таки налететь на меня и сбить мой автомобиль в канаву. Моя машина дважды перевернулась вместе со мной, а когда стала переворачиваться в третий раз, я вылетел наружу и мне придавило ногу. Просто чудо, что не загорелся бак. Та, другая, от столкновения тоже перевернулась. Еще находясь в машине, я видел краем глаза, как ее фары описали приличную дугу. И хотя участь этого прохвоста меня совершенно не интересовала, все же случается, что мозг непроизвольно фиксирует такие мгновения помимо воли. Не знаю, сколько времени понадобилось, чтобы поднять машину, буквально сплющившую мне ногу, но мне каждая минута тогда казалась вечностью. Имейте в виду, что какую-то часть времени я находился без сознания.
   – Но не все время? – уточнил внимательно слушавший Пурвис.
   – Нет, не все.
   – А та машина, выходит, пролетела по инерции еще сотню ярдов?
   – Так мне сказали.
   – Придя в себя, вы что-нибудь слышали?
   – О чем конкретно вы говорите? Что я должен был услышать?
   – Ну, шум проезжавших машин, голоса людей, какие-то другие звуки? Постарайтесь припомнить!
   Я подумал:
   – Нет, старина… и поверьте, никогда в жизни я не чувствовал себя таким потерянным, как тогда, лежа придавленным под машиной.
   – Значит, ничего не слышали? – настаивал Пурвис.
   – Ничего, кроме ночных шумов, обычных звуков, которые особенно слышны по ночам… А знаете, это красивые звуки… Звуки ночи. Кваканье лягушек, стрекотание каких-то насекомых, шелест листвы и так далее… Потом еще где-то что-то капало. Помню, я еще порадовался, что это не бензин.
   – И это все?
   Было заметно, что он огорчен моим рассказом.
   Я потер лоб.
   – Все, что помню… Хотя, подождите… По-моему, кто-то звал на помощь. Или просто стонал… Да, точно, что-то было в этом роде, но очень смутно…
   Пурвис непроизвольно дернул рукой, и по выражению его глаз я понял, что сказал наконец именно то, что он и надеялся услышать.
   – Вы ведь и в прошлый раз это утверждали? То, что вам показалось, – чей-то голос, как будто кто-то стонет или зовет на помощь.
   –Да.
   – А поточнее сказать не можете? Теперь я изучающе посмотрел на него:
   – А вы когда-нибудь были в таком состоянии, в каком находился я?
   Пурвис утвердительно кивнул. Я этого, признаться, не ожидал.
   – Ну тогда вы сами знаете, что это такое. Все словно в тумане. И не понять, что происходит в действительности, а что в бреду. Скажите спасибо, что сижу перед вами и рассказываю хоть это!
   – Но тем не менее теперь я склонен полагать, что зов о помощи и стон вам не показались. Ведь вы рассказали об этом дважды и слово в слово.
   – Пусть так, но что изменится? Какая разница – стонал он или нет?
   Пурвис внимательно взглянул на меня:
   – Вы видели снимки его черепной коробки? Я удивился.
   – А с какой стати?.. Меня это совершенно не интересовало. У меня были свои заботы. Честно, мне было не до этого! Да и сейчас не больно-то интересует.
   – Так я и предполагал. А я ознакомился со снимками. И поэтому знаю, что он никак не мог ни стонать, ни звать на помощь. Уж поверьте мне!
   – Ну, значит, мне все это показалось. – Я уже устал от этого бессмысленного, как мне тогда казалось, разговора.
   – Возможно, – тихо сказал он.
   Но в следующую секунду я уже понял, что он хотел сказать предшествующей фразой. Правда, я не успел вставить ни слова – он круто переменил тему. В профессионализме ему не откажешь!
   – Вы когда-нибудь встречали его жену?.. Теперь уже вдову?
   Вопрос меня удивил.
   – Нет.
   – И она ни разу не навещала вас в больнице? – продолжал он настойчиво.
   – Нет. Приходил ее адвокат, потом кто-то из страховой компании… Не помню, кто именно.
   Пурвис задумался.
   – А вам это не показалось странным? После всего того, что наворотил ее супруг, она даже не принесла вам, чудом оставшемуся в живых, букетика или, там, фруктов. Ведь экспертиза неопровержимо установила: несчастный случай произошел полностью по вине Кеннона. Она, конечно, не знала, предъявите ли вы счет за нанесенные вам увечья, но тем не менее не нашла даже получаса времени, чтобы навестить вас в больнице. Визит вежливости, так сказать.
   Я пожал плечами:
   – Я же сказал, что приходил ее адвокат.
   – Совсем не то… Это та еще куколка. – Он развел руками. – Она за пять минут сделает столько, что приличному адвокату понадобится месяц. И она прекрасно это знала.
   – Наверное, ей было не до того. Ведь она похоронила мужа.
   – А вы думаете, она была сильно расстроена? Похоже, разговор принимал новый оборот.
   По этому поводу я совсем ничего не думал.
   – Что вы хотите этим сказать?
   – Ничего особенного, – ответил он, пожимая плечами. – Сколько вы прожили в том рыбацком домике? – продолжал он расспрашивать.
   – Думаю, с неделю… Подождите, я приехал в субботу, а катастрофа произошла в четверг вечером, а что?
   – Просто так. Кстати, каким образом вы очутились там? Вы ведь не из тех краев?
   – Приехал порыбачить. Обожаю рыбную ловлю. И каждую весну, если свободен, уезжаю на рыбалку. А на том озере хороший клев, и домик принадлежит моему старому приятелю, которого я знаю еще с университета.
   Пурвис кивнул:
   – Понятно. Вы уже бывали там раньше? Или это была первая рыбалка?
   – Только однажды. Года три назад. Провел там уик-энд.
   – И ни разу за все это время не встретились с Кеннонами? Ведь у них там тоже собственный домик, неподалеку от вашего приятеля. Знаете об этом?
   – Возможно, встречался. – Я задумался. – Но как-то не обращал внимания. Не знаю даже, как они выглядят.
   – Она брюнетка с иссиня-черными волосами и большими темными глазами. Красивая женщина, надо честно признать. Из тех, что запоминаются сразу. Красота, правда, не классическая, но, мне кажется, в ней пропасть очарования. Понимаете, о чем я хочу сказать? – Пурвис улыбнулся.
   – Да, конечно… Я…
   Я хотел было продолжить, но в последний миг заткнулся – с этим типом лучше вести себя осторожнее. Кто его знает, куда еще заведет меня эта история с ногой!
   – Если бы вы встретились с ней, она вам, наверное, запомнилась бы, – продолжал он. – Вот, взгляните на ее фото. – Пурвис достал из внутреннего кармана фотографию и протянул мне. – Ну, что скажете?
   Я взглянул на фото. Ну, точно!
   – Симпатичная, – сказал я как можно равнодушнее, хотя с первого взгляда узнал: это, конечно, она. Да и как тут не узнаешь! В тот вечер под деревьями было довольно темно, и вообще она показалась мне тогда не явью, а сном. Да, Пурвис определенно прав: увидишь ее раз – и не сможешь забыть.
   – Значит, больше вы ничего не можете добавить? – спросил он, внимательно глядя на меня стальными глазами.
   – Только одно: она действительно прелестна. Но я никогда в жизни ее не видел.

Глава 2

   Он поднял шляпу с пола и встал:
   – Ну что ж, это, пожалуй, все, что я хотел узнать. Извините за беспокойство.
   – Пустяки!
   Когда он ушел, я принял душ и закурил. Надо всей этой замысловатой историей следовало хорошенько поразмыслить. Неизвестно, чем еще она может обернуться. Лежа на кровати, я успел выкурить три сигареты, пока, наконец, солнце не скрылось за горизонтом и вместе с долгожданной прохладой в комнату не прокрались сумерки. Но я все основательно продумал. Да, факты явно не сходились, и у дотошного Пурвиса были все основания полагать, что Кеннон погиб не в автомобильной катастрофе, как растрезвонили все газеты, а вскоре после нее. Вероятно, Пурвис пришел также к ясному выводу, что это был не несчастный случай, а убийство. Правда, он не захотел мне об этом сказать. Возможно, он был прав.
   Я хорошо понимал его. Наверное, он даже подозревал кого-нибудь конкретного, но не мог высказать своих подозрений в общем-то постороннему человеку, каким был для него бывший спортсмен, то есть я, поскольку у него еще не было веских доказательств. Если же он просто так без этих доказательств вздумает обвинить кого-нибудь, тот человек может возбудить дело против страховой компании, в которой работает Пурвис, и тому не поздоровится.
   К тому же компании в общем-то совершенно безразлично, погиб ли Кеннон в результате несчастного случая или был убит, – ей в любом случае предстояло выплатить страховку и выложить очень кругленькую сумму. И только в одном случае платить бы не пришлось: если удастся доказать, что Кеннона убила его собственная жена! Ведь именно она получала страховую сумму. Так, значит, Пурвис считает, что супруга Кеннона замешана в гибели своего мужа. Без всякого сомнения, факт! Ведь не просто так он интересовался ею. Не мог понять, почему она не пришла ко мне в больницу, когда я пять месяцев валялся там. Странным показался ему и тот факт, что я ни разу не видел ее, хотя был на озере дважды. Но я-то понял… Теперь все понял! И у меня было преимущество перед Пурвисом. Увидев ее фотографию, я сразу сообразил, почему она не пришла навестить меня – все очень просто: она боялась, что я узнаю ее.
   Вот почему и Пурвис до сих пор копается в этом деле. Ведь прошло уже пять месяцев. Свое заключение полиция вынесла почти сразу, и компания должна была, считаясь с этим, выплатить деньги. Но тем не менее все как-то странно…
   А что, собственно, заставило меня ответить Пурвису, будто я ее никогда не видел? Наверное, то обстоятельство, что он тоже не был со мной откровенен до конца. Что ж, пусть теперь сам выискивает факты.
   Я поднялся с кровати и отправился ужинать, а когда вернулся, было немногим больше девяти. Я взял книгу «Рыболовство и охота», чтобы почитать от нечего делать, но перед глазами снова возник облик прекрасной брюнетки. Очень красивой и очень богатой… Которая стала еще богаче, когда той памятной ночью благодаря ее муженьку-пьянице я слетел с шоссе в канаву…
   Зазвонил телефон. Я снял трубку.
   – Харлан? – спросил мужской голос. – Это я, Пурвис.
   – Вы все еще в городе?
   – Нет, я у себя в Хьюстоне. Я звоню вам, потому что хочу еще кое о чем спросить.
   – О чем же именно? – Мне это было неприятно. – Слушаю вас.
   – Вы, естественно, находились в машине один, но не помните ли, не лежало ли что-нибудь рядом с вами на сиденье?
   Я удивился:
   – На сиденье? Не помню… А почему это вас заинтересовало?
   – Сам толком не знаю. Знаете, пришло в голову – и все. Когда занимаешься всерьез каким-нибудь делом, в голову обязательно лезут шальные мысли.
   Его объяснения показались мне настолько неубедительными, что я насторожился.
   – Значит, не помните? – уныло переспросил он.
   Я подумал.
   – Во всяком случае, ничего существенного. Кажется, только мое белье.
   – Белье?
   – Ну да, мешок с грязным бельем для прачки.
   – Мешок для прачки? – В голосе его прозвучало недоумение. – Позвольте, я не совсем вас понял. Ведь шел девятый час, следовательно, все прачечные были давно закрыты.
   Я вздохнул:
   – За телефонный разговор вы будете платить?
   – Да, да… только…
   Я перебил его:
   – Вот и отлично. Поскольку разговор будет идти не за мой счет, я готов болтать с вами до утра, тем более что можно спать на ходу. Так вот, слушайте. Там, в городе, на станции обслуживания, есть один парень. Он увлекается спортом и даже получил какой-то разряд. Так вот, он знает, кто я, до фанатизма любит футбол и, если бы я его попросил, сам бы мне выстирал все белье и даже высушил его своим дыханием и выгладил… Понятно? Ему я и собирался отдать этот мешок, чтобы он на следующее утро закинул его в прачечную. Вас удовлетворяет такое объяснение?
   – Конечно. А что было в мешке?
   Я снова тяжело вздохнул:
   – Неужели вы думаете, я сейчас помню, сколько пар грязных носков туда положил? И неужели для вас это действительно так важно?
   – Я не совсем точно выразился. Мне нужно знать, каких размеров был ваш мешок – большой или маленький?
   – Ах вот оно что! Да, мешок был довольно приличный. Там были, по-моему, простыни, прочее постельное белье, рубашки…
   – Хорошо, хорошо, достаточно, – задумчиво произнес Пурвис.
   – Не понимаю вас. Разве это имеет какое-нибудь значение?
   – Скорее всего, не имеет. Просто прикидываю различные варианты… Большое вам спасибо, Харлан. Как-нибудь мы еще увидимся.
   – Одну минуту…
   Но было уже поздно. Он повесил трубку.
   Я сел на край кровати и закурил. О чтении после такой беседы уже не могло быть и речи. Спать тоже не хотелось.
   Я снова и снова прокручивал весь телефонный разговор в уме, пытаясь сообразить, что все это означает.
   Мешок с бельем, лежащий рядом со мной на сиденье… Зачем, черт побери, ему нужны такие подробности? Хотя он и сказал, что это не имеет для него никакого значения, еще бы, конечно, ровно никакого! Судя по его тону, он услышал именно то, на что надеялся. «Надо все вспомнить получше, – сказал я себе. – Вспомнить все детали. Тут что-то есть. Правда, никто, кроме Пурвиса, ничего не заподозрил, но ведь он-то наверняка за что-то зацепился?»