Или поддаваться на уговоры...
- Какого-то издательского клерка, - улыбнулся Морнингтон. - Хорошо, мистер Давенант. Я думаю, не позже чем дней через сорок, вы получите от нас весточку. Для многих наших авторов такой срок - как Великий пост, но для вас это просто недели после Троицы.
Архидиакон сокрушенно покачал головой.
- Слаб человек, мистер Морнингтон, - сказал он. - Конечно, я постараюсь, но теперь все равно буду гадать, чем это кончится, хотя это глупо, конечно. Я как раз собираюсь в отпуск в Шотландию. Вернусь и буду ждать вашего решения.
До свидания, спасибо вам.
Морнингтон открыл дверь и вышел проводить его. Проходя мимо соседнего кабинета, они увидели все семейство Рекстоу во главе с Грегори Персиммонсом, а выходя на лестничную площадку, услышали голос бывшего главы издательства:
- Да, миссис Рекстоу, я уверен, что это лучше всего. Вы ведь не знаете, что у них на уме, и вряд ли сможете научить, чего им хотеть и к чему стремиться. Зато легко научить их, чего не надо делать. Достаточно запомнить несколько простых правил. Я все время твержу Стивену: "Бойся поступить плохо!"
- Несчастный! - пробормотал про себя Морнинггон, слегка кланяясь им всем и улыбаясь, Грегори - почтительно, Барбаре - дружелюбно. Архидиакон на долю секунды помедлил над первой ступенькой, но все же, так и не обернувшись, стал спускаться, а следом за ним двинулись остальные.
Барбара, мимоходом кивнув Морнингтону, ответила Персиммонсу:
- Да, наверное вы правы.
- Вы уже решили, где проведете отпуск? - сменил тему Грегори Персиммонс.
- Видите ли, сэр, - ответил Лайонел, - сначала мы вообще не собирались уезжать. Но с месяц назад Адриан подхватил корь, и теперь надо бы ему окрепнуть на воздухе. Только всюду уже занято, вряд ли удастся снять что-нибудь путное.
- Я не хочу навязываться, - произнес Грегори словно бы в замешательстве, - но могу порекомендовать небольшой коттедж неподалеку от меня. Вообще-то он на моей земле, и там никто не живет.., если вас устроит...
- О, мистер Персиммонс, как любезно с вашей стороны! - воскликнула Барбара. - Конечно, это подошло бы нам.
А кстати, где вы живете?
- Я недавно приобрел усадьбу в сельской местности, - ответил Грегори. В Хартфордшире, рядом с деревушкой Фардль. Прежняя владелица, леди Сайкс-Мартиндейл, отправилась подлечиться в Египет, вот я и купил у нее и дом, и землю. Толком и перебраться еще не успел, ничего там не знаю.
Мы бы с юным джентльменом вместе исследовали эти прерии.
- Восхитительно! - сказала Барбара. - А вы уверены, мистер Персиммонс, что.., что мы вам не помешаем?
- Ни в коем случае, - заверил ее Грегори, - но с одним условием: вы позволите мне навещать вас. Надеюсь, мы найдем общий язык с Адрианом. Мои визиты не обременят вас с мужем. - Он сделал широкий приглашающий жест, словно по меньшей мере дарил им всю Англию.
- Очень любезно с вашей стороны, сэр, - смущенно начал Лайонел, но Персиммонс остановил его.
- Пустяки, пустяки. Есть дом, есть вы, вот и все. На днях напишу вам подробнее. Вы когда идете в отпуск, Рекстоу? В июле? Вот и прекрасно. На той неделе, стало быть, и напишу. А сейчас прошу меня простить, мне еще надо посмотреть счета. Всего доброго, миссис Рекстоу, надеюсь, через месяц увидимся. Будь здоров, Адриан, - Грегори наклонился и пожал маленькую ручонку. - Всего доброго, Рекстоу. Буду рад, если вы приедете. - Он помахал всем на прощание и удалился.
- Ну что за прекрасный человек! - умилилась Барбара, спускаясь по лестнице. - Адриан, голубчик, мы в самом деле поедем в деревню! Тебе хочется поехать за город?
- А где это? - решил уточнить мальчик.
- Ну.., ну, там нет улиц, там поля и коровки, - восторженно ответила Барбара.
- Я не люблю коровок, - холодно сообщил Адриан.
- Наверное, ты их и не увидишь, - вмешался Лайонел. - Похоже, нам повезло, Барбара.
- И еще как!
- Можно, я возьму с собой новый поезд? - спросил -Адриан. И под хор заверений, что он возьмет с собой все, что захочет, семья Рекстоу вышла на улицу в теплый июньский вечер.
Глава 4
Первая атака на Грааль
Архидиакон вернулся в свой приход на следующее утро с твердым намерением перед отпуском привести дела в порядок. И действительно, час-другой он провел у себя в кабинете, но потом вдруг вышел из дома и неприметной тропинкой добрался до старинной церквушки в романском стиле. Ему не давала покоя статья сэра Джайлса о Граале, стоявшем якобы в полной безвестности в ризнице его церкви. Всю жизнь архидиакон слыл крайне уравновешенным человеком. Когда-то в юности, в дни бурской войны, он помог друзьям сорвать вербовочное собрание, но и тогда он не позволил эмоциям взять верх над собой. Вот и сейчас он шагал по тропинке, уступая скорее настойчивости ученого, чем собственным желаниям.
Обычно церковь не закрывалась с заутрени до сумерек, и никто не мешал служке заниматься розами. Немногочисленным прихожанам в этот час нечего было делать в церкви, а чужаки в Фардле, стоявшем в стороне от дороги, появлялись редко. Строго говоря, церковь находилась не в самом Фардле - до ближайших домов надо было пройти с четверть мили, а до главной деревенской улицы еще столько же. Вместе со станцией железной дороги деревня и церковь образовывали что-то вроде равностороннего треугольника, а напротив, таким же треугольником, располагалась усадьба сэра Джона Горация Сайкс-Мартиндейла. Издавна звалась она Калли, и это короткое ласковое имя неизменно радовало архидиакона, оставляя, видимо, равнодушным хозяина. Архитектура господского дома не давала возможности отождествить его с каким-либо периодом или стилем. Второй вершиной треугольника был как раз тот пустующий коттедж, о котором говорил Лайонелу Грегори Персиммонс.
Архидиакон вошел в церковь и сразу прошел в ризницу. Открыв древний сундук, в котором хранилась церковная утварь, он достал старый потир и поставил его на алтарь.
Да, сосуд был стар, об этом говорила и простая, строгая форма, и отсутствие украшений. Перед архидиаконом стояла чаша глубиной не более шести дюймов. Ее высота вместе с изящной подставкой составляла дюймов пятнадцать-шестнадцать. На внешней поверхности нельзя было различить ни орнамента, ни признаков надписи, только по краю шла неширокая полоса. Старое серебро кое-где чернело выщерблинками, но в целом потир казался вполне пригодным для службы. До того, как прискорбный случай подвиг леди Сайкс-Мартиндейл одарить церковь новым золотым потиром, старый часто стоял на этом же месте, но архидиакону никогда не приходило в голову разглядывать его столь внимательно.
А что? - думал он. Оказалось, что аргументы автора статьи подзабылись, и архидиакон не мог в точности припомнить, как же именно Грааль проделал путь от Иерусалима до Фардля. Правда, доказательства сэра Джайлса, строго говоря, доказательствами не являлись. Здесь - предание, там - полузабытый обряд, несколько печатных строк, а то и неопубликованная рукопись, обрывок древнего гобелена или остатки резьбы в какой-нибудь башне... Утверждать что-либо, основываясь на таких фактах, мог лишь человек с богатой фантазией. Но хоть сам архидиакон не склонен был придавать особого значения знаменитому сосуду, он прекрасно представлял, какое множество людей отнесется к потиру совершенно иначе, окажись в рассуждениях сэра Джайлса хоть доля истины. Ну хорошо, допустим, это Грааль, рассуждал священник. Что же они намерены с ним делать? Слава богу, потир в руках церкви, и даже духовные власти не смогут распоряжаться им, как заблагорассудится. Например, продать какому-нибудь миллионеру. А собственно, что я имею против такой продажи, спросил себя архидиакон.
Этим вопросом он задался, уже убирая потир на место. В поисках ответа он помедлил, но в конце концов запер сундук и вернулся в алтарь со своей находкой.
- О Господи Пресветлый, - произнес он вполголоса, - позволь мне хранить сосуд Твой ради любви к Тебе!
Если Ты и впрямь держал его в Своих руках, дозволь и мне брать его в руки. А если Ты не касался его, позволь мне хранить его ради Тебя и ради того, истинного сосуда.
Архидиакон улыбнулся, взял потир и отнес домой.
Поднявшись наверх, в свою уютную спальню, он открыл еще одну дверь и оказался в маленькой комнатушке. Стол, два стула и аналой составляли всю ее мебель. На одной стене висело распятие, да на полке в углу стояло несколько книг. В окно виднелась церковь. Архидиакон поставил потир на стол, две-три минуты созерцал его и, пробормотав молитву, отправился завтракать.
После завтрака он немножко погулял в саду. Его сменщик должен был появиться только завтра. Архидиакон терпеть не мог этого клирика, вечно нуждавшегося в деньгах и потому бравшегося за любую временную работу. Мысль о том, что этот сутулый зануда будет сидеть в его кресле и спать на его кровати, не на шутку мучила архидиакона. Ему не хотелось думать, что такие приятные и совершенные вещи поневоле будут служить такому пустому человеку. Он протянул руку и со вздохом коснулся расцветающей розы. "Кажется, я становлюсь сентиментальным, - подумал он. - Откуда мне знать, чего хотят мои кровать и кресло? Может, они согласны со мной, а может, и нет. Их жизнь сокрыта в Боге и мне неведома".
- Благодарение Богу богов, - начал он напевно, - ибо извечна милость Его...
- Мистер Давенант? - произнес чей-то голос за его спиной.
Вздрогнув от неожиданности, архидиакон обернулся.
Пожилой человек огромного роста заглядывал в сад поверх калитки. Где-то он его видел...
- Д-да, - с легкой запинкой ответил архидиакон. - Давенант - это я.
- Прошу прощения, - проговорил незнакомец, - Мне, конечно, надо было сказать "мистер архидиакон". Это я с непривычки, оговорился.
- Ничего, ничего, - успокоил его архидиакон. - Вы ко мне? Заходите. Он распахнул калитку и пропустил посетителя.
Войдя, тот представился.
- Персиммонс. Грегори Персиммонс, с вашего позволения. Я недавно купил Калли, так что мы теперь соседи. Из разговоров в деревне я понял, что вы собрались в отпуск, вот и решил поторопиться с визитом. Вы уж извините...
- Право, не стоит, - пробормотал архидиакон. - Хотите пройти в дом, или присядем вот здесь? - он показал на садовую скамейку среди цветов.
- Здесь, пожалуй, даже лучше, - решил Персиммонс. - Благодарю вас. - Он достал сигарету. - Я ведь пришел с просьбой, - продолжил он. - Правда, прошу я за другого, а платить буду сам.
Архидиакон растерянно поправил очки и приготовился слушать. Тон последней фразы задел его. Фамилия "Персиммонс" вызвала в памяти визит в издательство, и теперь он был почти уверен, что слышал голос этого человека, когда уходил от Морнингтона. Он давал кому-то советы по воспитанию детей.
- Я знаю одного священника, - говорил между тем Персиммонс, - которому для новой миссионерской церкви очень нужна всякая алтарная утварь, сосуды там и прочее. Я поговорил кое с кем в деревне - представляете, бакалейщик оказался вашим ревностным прихожанином, попался даже один хорист, - мне ведь теперь жить здесь, вот я и решил поговорить с народом, и кое-что выяснил. Если я ошибаюсь, поправьте меня.
Кажется, у вас есть лишний потир, и он лежит без дела. Леди Сайкс-Мартиндейл подарила вашей церкви новый потир для службы, она говорила мне, вот я и подумал, не купить ли мне у вас старый для моего приятеля? За разумную цену, разумеется...
- Да, да, понимаю, - поспешил остановить его архидиакон. - Но позвольте и мне вопрос, мистер Персиммонс. Вам не кажется, что новой церкви больше соответствует новый потир, нежели.., э-э.., подержанный? - В его улыбке, обращенной к собеседнику, проскользнуло едва заметное осуждение, в Душе же священник чисто и светло улыбнулся Христу.
- Мой друг - изрядный оригинал, - снисходительно пояснил Персиммонс, вольготно устраиваясь на скамейке, - он терпеть не может новую утварь в алтаре. У него даже есть теория о накапливании силы и концентрации святости. Впрочем, теология - не моя область, я в ней многого не понимаю. Короче, он собирает для церкви вещи, которые много лет были в ходу, ему как-то лучше среди них. Вам это знакомо?
- Пожалуй, знакомо, - кивнул архидиакон. - К сожалению, я едва ли смогу помочь вашему приятелю. Старый потир останется здесь.
- Да, конечно, - кажется, посетитель понял, что допустил бестактность, - наверное, вы правы. Видимо, я не так подошел к этому делу. Но, может быть, вы еще подумаете, а? Конечно, я чужак, но уж коли я собрался жить в Фардле... Думал, знаете, куплю эту старую вещь для моего приятеля и как бы прикоснусь к здешней жизни.., этакое магнегическое переживание.., а для вас я купил бы другой, если бы вы согласились, конечно... Не знаю... Пришелец растерянно замолчал и сидел теперь, явно расстроенный, глядя на цветы взглядом горожанина. Да и весь его вид выдавал горожанина, ушедшего на покой и стремящегося отыскать для себя местечко в новом, чуждом ему окружении. Не очень-то решительный, похоже, добросердечный, но слегка грубоватый человек, побаивающийся сложных понятий, в которых не очень разбирается... Архидиакон, проверяя свои ощущения, еще раз внимательно взглянул на посетителя и снова покачал головой.
- Нет, - повторил он. - Простите, мистер Персиммонс, этот потир не продается. Может быть, я все же сумею вам помочь. Прямо за вашим домом, милях в восьми, есть церковь, в которой вы найдете все, что нужно Там недавно установили новый алтарь в приделе Девы Марии и заодно решили поменять утварь в двух других приделах. Если викарий не раздарил старые сосуды - неделю назад они были еще на месте, - я думаю, он с радостью вам поможет. Он славный человек, из старых Рашфортов, это боковая ветвь Гербертов.
Старая, добрая англиканская семья. Его даже нарекли при крещении Гербертом. Во всех отношениях приятный человек, и весьма глубокой веры. Свято блюдет посты и, говорят, даже исповедует, - архидиакон понизил голос. - Впрочем, это неважно, по крайней мере, я не стану в этом разбираться. Хорошо быть архидиаконом, знаете ли, никому ничем не обязан. А к Рашфорту я вам обязательно дам записку. Нет, давайте так: я все равно собираюсь в те края, возможно, даже сегодня и поеду, и сам с ним поговорю. Если только он не все раздал, то, конечно, вам не откажет. Вы не беспокойтесь, он совсем не беден. Да он завтра же и привезет все в Калли. А если хотите, пошлет вашему другу. Где, вы говорите, у него приход? Архидиакон с авторучкой в руке и листком бумаги на колене приветливо и выжидающе поглядывал на Персиммонса, а вокруг пошевеливали головками садовые цветы.
Персиммонс растерялся. Он не понимал, почему бы архидиакону не отдать потир, а если тот заупрямится, рассчитывал хотя бы посмотреть на эту штуку и выяснить, где она хранится. А его вдруг загнали на другой конец графства, и непонятно, как теперь возвращаться в Фардль. Разве что сделать этого приятеля здешним уроженцем и наделить особым пристрастием именно к местным предметам.., нет, это слишком рискованно.
- Мне не хотелось бы называть его, - доверительно заговорил Персиммонс. - Мой приятель - человек совестливый, ему стыдно признаться, что он не может купить новую утварь. Другое дело, если мы с вами уладили бы все тихо, между собой, никого не впутывая. Священники не любят признаваться в собственной бедности, правда? Вот я и говорю...
"Черт! - подумал он. - Я, кажется, начинаю повторяться". Круглая физиономия архидиакона уже не казалась ему такой простодушной. Золотые очки поблескивали внимательно, пожалуй, даже строго. А главное, водопад слов неожиданно иссяк, сменившись неприятной тишиной.
- Ладно, - с усилием произнес Персиммонс, - ладно, простите за беспокойство. Раз уж вы не можете отдать его...
- Я же вам его и предлагаю! - удивленно воскликнул священник. - Или вам непременно нужен потир из Фардля?
- Понимаете, - выговорил Персиммонс, - я ведь собираюсь здесь жить. - И торопливо прибавил:
- Вот я и подумал, хорошо бы послать ему, то есть моему другу, как бы вместо себя, что-то такое величественное, сильное, доброе...
- Я правильно вас понял? - недоверчиво переспросил архидиакон. - Мы же говорили о старом потире.., при чем тут величественность и доброта?
- Я о потире и говорю, - совсем смешался Грегори. - Именно этот, старый...
Архидиакон добродушно рассмеялся и покачал головой.
- Нет, - сказал он. - Нет, вряд ли вы могли иметь в виду только потир. Да будь здесь сам святой Грааль, - добавил он, аккуратно надевая колпачок на авторучку, - и то слишком сильно сказано.
Его собеседник никак не реагировал на упоминание о Граале, и это слегка разочаровало архидиакона. Он встал.
- Вы меня простите, но мне ведь уезжать завтра, надо закончить кое-какие дела. Так говорить мне с Рашфортом?
- Да, я был бы вам очень признателен, - неуверенно ответил Персиммонс. - А впрочем, лучше не надо. Не хочу я тратить ваше время на пустяки. Я ведь и сам могу к нему съездить. Если позволите, сошлюсь на вас. Всего доброго.
- Да свидания, - вежливо сказал архидиакон. - Когда я вернусь, мы, наверное, еще не раз увидимся.
Он проводил гостя до калитки, приветливо болтая, но к дому брел медленно, напряженно обдумывая весь разговор.
Существует ли на самом деле бедная миссионерская церковь?
А Персиммонс? Не очень-то он похож на благотворителя. А потир? Если верить сумасшедшим доводам этого археолога, вполне можно допустить, что легендарный Грааль, вдохновивший целое воинство поэтов и рыцарей, Грааль Ланселота и Галахада, Грааль таинственных дев, воспроизведенный десятки раз в древних геральдических знаках, мечта Камелота, посланник Сарраса, реликвия Иерусалима - хранится, всеми забытый, в маленькой английской деревушке.
"Фардль, - думал он, - Кастра Парвулорум, лагерь детей... Где же еще пребывать Младенцу?" Он вошел в дом, привычно выпевая про себя: "Славьте Господа, который один творит чудеса великие, ибо вовек милость Его" <Пс. 135:3-4.>.
Утренняя служба, по давно заведенному обычаю, начиналась в семь часов. Летом прихожан собиралось немного.
Перед началом, как и требовал канон, архидиакон читал утренние молитвы. По четвергам ему помогал пономарь, в остальные дни он обходился без него. Но пономарь любил поспать, часто опаздывал, и ключи от церкви обычно хранились у архидиакона. Позванивая ими, он наутро, в половине седьмого, подходил к двери храма. И вот тут-то раннее утро уготовило ему неожиданность. Дверь не просто была открыта, она висела на одной петле, и замок, вырванный с мясом, лежал возле стены. Архидиакон уставился на вход, подошел поближе, присмотрелся и бросился в храм. Через несколько минут он уже уяснил себе размеры ущерба. Два ящика с пожертвованиями "на бедных" и "на храм", стоявшие возле купели, были взломаны, подсвечники в алтаре повалены, алтарная занавесь сорвана, дверь в ризницу тоже взломана, а золотые потир и дискос, память о сэре Джоне, исчезли. На добела отмытой стене чернели какие-то выцарапанные знаки.
- Фаллические символы, - пробормотал архидиакон, слабо улыбаясь.
Он вернулся ко входной двери и увидел на дорожке у ворот пономаря в сопровождении двух прихожанок, из тех, чья набожность проявлялась приступами, как подагра. Архидиакон помахал им рукой, и когда они подошли, сообщил о случившемся.
- Как? Дорогой архидиакон... - завопила миссис Мейджер.
- Как? Мистер Давенант... - вторила ей мисс Виллоуби, на правах старожила позволив себе обратиться к священнику по фамилии. Обе закончили вместе:
- Кто же мог это сделать?
- Странное дело, правда? - мягко произнес архидиакон.
- Это же святотатство! - вскричала миссис Мейджер.
- Бродяга какой-нибудь? - предположила мисс Виллоуби.
- Таулау, вот кто нам нужен, - твердо сказал пономарь. - Хорошо ищет всякие потерянные вещи. Он, правда, веслианский методист, вряд ли ему хочется искать этих проклятых убийц. Я, пожалуй, схожу за ним, сэр?
- А у меня брат гостит! - воскликнула миссис Мейджер. - Как удачно! Он моряк, привык там у себя ко всяким преступлениям. Даже один раз в трибунале заседал...
Жизненный опыт удержал мисс Виллоуби от каких бы то ни было предложений. Она внимательно наблюдала за ар, хидиаконом и заметила, как прохладно он встретил энтузиазм пономаря и миссис Мейджер. Поэтому она ограничилась ни к чему не обязывающим "хм, хм!" Она знала, что даже у самых симпатичных священников бывают свои причуды.
- Не будем беспокоить Таулау, - сказал архидиакон. - Да и вашего брата тоже, миссис Мейджер. Конечно, если он захочет взглянуть на взломанные двери - пожалуйста, но арестовывать пока некого. Да и для нынешнего суда святотатство - не очень-то подходящее обвинение, а священник - плохой обвинитель.
- Но... - начали было пономарь и миссис Мейджер.
- У нас ведь есть неотложное дело, - продолжал архидиакон. - Сейчас время утренней службы, не так ли?
Джессамин, - обратился он к пономарю, - вы не могли вы привести в порядок алтарь? Хотя бы расставить подсвечники и слегка почистить. А вы, миссис Мейджер, не поправите ли занавесь? Мисс Виллоуби, если вам не трудно, приберите здесь немного. Вот так, спасибо вам, спасибо. К счастью, у меня дома есть другой потир, сейчас принесу. И вот еще что, - помедлив, серьезно сказал он, - ящики для пожертвований пусты. Я думаю, самое время внести свою лепту.
Он опустил в каждый ящик по несколько монет, и дамы, не слишком охотно, но все же последовали его примеру.
По дороге к дому архидиакон разрешил себе обдумать происшествие. Вряд ли бродяга станет взламывать дверь маленькой приходской церкви. Для этого нужны инструменты, значит, кто-то всерьез готовился к взлому. Но серьезного грабителя едва ли могла привлечь мелочь в ящиках для пожертвований. Выходит, ему нужен был золотой потир? Что ж, вполне возможно.., или охотились за другим потиром, тем самым, чью историю архидиакон случайно узнал в кабинете Морнингтона? В конце концов, автор книги - как же его фамилия? - мог обсуждать свои гипотезы с каким-нибудь коллекционером, с миллионером или даже с оголтелым материалистом. Пожалуй, мог... Но трудно предположить, чтобы кто-то из них отважился на грабеж. Взгляд его упал на садовую скамью, где он только вчера сидел и беседовал со странным посетителем. Не сумели купить и теперь решились...
Персиммонс... Стивен Персиммонс, издатель... "Христианство и Лига Наций".., бедная миссионерская церковь.., святотатство.., фаллические символы... Над этим стоило подумать.
На пороге маленькой комнаты, где он накануне разглядывал Чашу, его остановил высокий, чистый и радостный звук.
Какая-то нездешняя нота прозвучала на миг и тут же исчезла, если вообще была. Архидиакон благоговейно преклонил колени перед старым потиром и бережно поднял его.
Он нес его по дорожке к церкви так же, как прежде носил за литургией другие чаши, и снова становился опорой для предмета у него в руках, он был един с Чашей, он превращался в луч, в один из лучей, бьющих из этого центра, в луч, опираясь на который, священный сосуд плывет среди смертных. Правда, ощущая себя лишь средством, он не упускал из вида другие, частные составляющие сложного чувства - ритуальное движение, радость служения, спокойную ясность и незыблемость канона... "Но это - не Ты", - сказал он вслух, подходя к калитке. Часы в гостиной пробили семь; он услышал, как прошла наверх экономка, а на дороге, уже за калиткой, несколько местных жителей спешили на работу. Вдруг архидиакон заметил еще одного человека. Как и вчерашний гость, он заглядывал в сад, перегнувшись через изгородь, со старым издателем они были даже чем-то похожи, может быть - высоким ростом, но этот был еще и с бородой. Посетитель толкнул калитку и вошел в сад. От неожиданности архидиакон остановился.
- Прошу прощения, - промолвил ранний визитер, - не эта ли дорога ведет в Фардль?
- Она самая, - ответил архидиакон, - забирайте все время чуть вправо и не ошибетесь.
- Спасибо, - сказал пришелец, - а то я всю ночь шел.
Ни еды, ни денег... - Он остановился в нескольких ярдах от священника. - Вы меня извините, но я вас увидел, вот и решил...
- Хотите перекусить? - спросил архидиакон.
- А то как же! - ответил незнакомец, с любопытством разглядывая и его, и Чашу. - Вам-то поди не доводилось сутки голодать - ни тебе глоточка, ни тебе кусочка. - Он сделал еще один шаг вперед.
- Зайдите на кухню, вам дадут поесть, - твердо прервал его архидиакон. - Я спешу в церковь. Если хотите поговорить со мной, дождитесь конца службы. - Он повернулся и направился по тропинке к церкви.
Когда служба кончилась, архидиакон вернулся домой и пристроил потир в дальнем углу буфета. Дождавшись кофе, он спросил экономку, не заходил ли давешний прохожий. - - Как же, заходил, сэр, - отвечала она. - Дала я ему поесть, дала, да не больно много он съел, а через десять минут и был таков. Знаю я этот народ. Деньги ему подавай, а не завтрак. Я ему намекнула, что вы ему работу приискать можете, да куда там! Нужна ему эта работа! Он и вас дожидаться не захотел. Вот помяните мое слово - деньги ему нужны.
В ее словах был резон, но нелепых сомнений архидиакона они не развеяли. Он хорошо помнил, что во время короткого разговора в саду внимание незнакомца было всецело поглощено Чашей, и только ей. Он явно видел ее впервые и словно хотел запомнить на всю жизнь.
До отхода поезда оставался час. Впрочем, Шотландия может подождать. Надо было встретить другого священника, сдать церковь и повидать Рашфорта уже не ради Персиммонса, а по своим делам. А самое главное, надо было решить, наконец, что делать со старым поцарапанным потиром, притаившимся в дальнем углу буфета, стоявшего в столовой обычного сельского дома в скромном английском приходе.
- Какого-то издательского клерка, - улыбнулся Морнингтон. - Хорошо, мистер Давенант. Я думаю, не позже чем дней через сорок, вы получите от нас весточку. Для многих наших авторов такой срок - как Великий пост, но для вас это просто недели после Троицы.
Архидиакон сокрушенно покачал головой.
- Слаб человек, мистер Морнингтон, - сказал он. - Конечно, я постараюсь, но теперь все равно буду гадать, чем это кончится, хотя это глупо, конечно. Я как раз собираюсь в отпуск в Шотландию. Вернусь и буду ждать вашего решения.
До свидания, спасибо вам.
Морнингтон открыл дверь и вышел проводить его. Проходя мимо соседнего кабинета, они увидели все семейство Рекстоу во главе с Грегори Персиммонсом, а выходя на лестничную площадку, услышали голос бывшего главы издательства:
- Да, миссис Рекстоу, я уверен, что это лучше всего. Вы ведь не знаете, что у них на уме, и вряд ли сможете научить, чего им хотеть и к чему стремиться. Зато легко научить их, чего не надо делать. Достаточно запомнить несколько простых правил. Я все время твержу Стивену: "Бойся поступить плохо!"
- Несчастный! - пробормотал про себя Морнинггон, слегка кланяясь им всем и улыбаясь, Грегори - почтительно, Барбаре - дружелюбно. Архидиакон на долю секунды помедлил над первой ступенькой, но все же, так и не обернувшись, стал спускаться, а следом за ним двинулись остальные.
Барбара, мимоходом кивнув Морнингтону, ответила Персиммонсу:
- Да, наверное вы правы.
- Вы уже решили, где проведете отпуск? - сменил тему Грегори Персиммонс.
- Видите ли, сэр, - ответил Лайонел, - сначала мы вообще не собирались уезжать. Но с месяц назад Адриан подхватил корь, и теперь надо бы ему окрепнуть на воздухе. Только всюду уже занято, вряд ли удастся снять что-нибудь путное.
- Я не хочу навязываться, - произнес Грегори словно бы в замешательстве, - но могу порекомендовать небольшой коттедж неподалеку от меня. Вообще-то он на моей земле, и там никто не живет.., если вас устроит...
- О, мистер Персиммонс, как любезно с вашей стороны! - воскликнула Барбара. - Конечно, это подошло бы нам.
А кстати, где вы живете?
- Я недавно приобрел усадьбу в сельской местности, - ответил Грегори. В Хартфордшире, рядом с деревушкой Фардль. Прежняя владелица, леди Сайкс-Мартиндейл, отправилась подлечиться в Египет, вот я и купил у нее и дом, и землю. Толком и перебраться еще не успел, ничего там не знаю.
Мы бы с юным джентльменом вместе исследовали эти прерии.
- Восхитительно! - сказала Барбара. - А вы уверены, мистер Персиммонс, что.., что мы вам не помешаем?
- Ни в коем случае, - заверил ее Грегори, - но с одним условием: вы позволите мне навещать вас. Надеюсь, мы найдем общий язык с Адрианом. Мои визиты не обременят вас с мужем. - Он сделал широкий приглашающий жест, словно по меньшей мере дарил им всю Англию.
- Очень любезно с вашей стороны, сэр, - смущенно начал Лайонел, но Персиммонс остановил его.
- Пустяки, пустяки. Есть дом, есть вы, вот и все. На днях напишу вам подробнее. Вы когда идете в отпуск, Рекстоу? В июле? Вот и прекрасно. На той неделе, стало быть, и напишу. А сейчас прошу меня простить, мне еще надо посмотреть счета. Всего доброго, миссис Рекстоу, надеюсь, через месяц увидимся. Будь здоров, Адриан, - Грегори наклонился и пожал маленькую ручонку. - Всего доброго, Рекстоу. Буду рад, если вы приедете. - Он помахал всем на прощание и удалился.
- Ну что за прекрасный человек! - умилилась Барбара, спускаясь по лестнице. - Адриан, голубчик, мы в самом деле поедем в деревню! Тебе хочется поехать за город?
- А где это? - решил уточнить мальчик.
- Ну.., ну, там нет улиц, там поля и коровки, - восторженно ответила Барбара.
- Я не люблю коровок, - холодно сообщил Адриан.
- Наверное, ты их и не увидишь, - вмешался Лайонел. - Похоже, нам повезло, Барбара.
- И еще как!
- Можно, я возьму с собой новый поезд? - спросил -Адриан. И под хор заверений, что он возьмет с собой все, что захочет, семья Рекстоу вышла на улицу в теплый июньский вечер.
Глава 4
Первая атака на Грааль
Архидиакон вернулся в свой приход на следующее утро с твердым намерением перед отпуском привести дела в порядок. И действительно, час-другой он провел у себя в кабинете, но потом вдруг вышел из дома и неприметной тропинкой добрался до старинной церквушки в романском стиле. Ему не давала покоя статья сэра Джайлса о Граале, стоявшем якобы в полной безвестности в ризнице его церкви. Всю жизнь архидиакон слыл крайне уравновешенным человеком. Когда-то в юности, в дни бурской войны, он помог друзьям сорвать вербовочное собрание, но и тогда он не позволил эмоциям взять верх над собой. Вот и сейчас он шагал по тропинке, уступая скорее настойчивости ученого, чем собственным желаниям.
Обычно церковь не закрывалась с заутрени до сумерек, и никто не мешал служке заниматься розами. Немногочисленным прихожанам в этот час нечего было делать в церкви, а чужаки в Фардле, стоявшем в стороне от дороги, появлялись редко. Строго говоря, церковь находилась не в самом Фардле - до ближайших домов надо было пройти с четверть мили, а до главной деревенской улицы еще столько же. Вместе со станцией железной дороги деревня и церковь образовывали что-то вроде равностороннего треугольника, а напротив, таким же треугольником, располагалась усадьба сэра Джона Горация Сайкс-Мартиндейла. Издавна звалась она Калли, и это короткое ласковое имя неизменно радовало архидиакона, оставляя, видимо, равнодушным хозяина. Архитектура господского дома не давала возможности отождествить его с каким-либо периодом или стилем. Второй вершиной треугольника был как раз тот пустующий коттедж, о котором говорил Лайонелу Грегори Персиммонс.
Архидиакон вошел в церковь и сразу прошел в ризницу. Открыв древний сундук, в котором хранилась церковная утварь, он достал старый потир и поставил его на алтарь.
Да, сосуд был стар, об этом говорила и простая, строгая форма, и отсутствие украшений. Перед архидиаконом стояла чаша глубиной не более шести дюймов. Ее высота вместе с изящной подставкой составляла дюймов пятнадцать-шестнадцать. На внешней поверхности нельзя было различить ни орнамента, ни признаков надписи, только по краю шла неширокая полоса. Старое серебро кое-где чернело выщерблинками, но в целом потир казался вполне пригодным для службы. До того, как прискорбный случай подвиг леди Сайкс-Мартиндейл одарить церковь новым золотым потиром, старый часто стоял на этом же месте, но архидиакону никогда не приходило в голову разглядывать его столь внимательно.
А что? - думал он. Оказалось, что аргументы автора статьи подзабылись, и архидиакон не мог в точности припомнить, как же именно Грааль проделал путь от Иерусалима до Фардля. Правда, доказательства сэра Джайлса, строго говоря, доказательствами не являлись. Здесь - предание, там - полузабытый обряд, несколько печатных строк, а то и неопубликованная рукопись, обрывок древнего гобелена или остатки резьбы в какой-нибудь башне... Утверждать что-либо, основываясь на таких фактах, мог лишь человек с богатой фантазией. Но хоть сам архидиакон не склонен был придавать особого значения знаменитому сосуду, он прекрасно представлял, какое множество людей отнесется к потиру совершенно иначе, окажись в рассуждениях сэра Джайлса хоть доля истины. Ну хорошо, допустим, это Грааль, рассуждал священник. Что же они намерены с ним делать? Слава богу, потир в руках церкви, и даже духовные власти не смогут распоряжаться им, как заблагорассудится. Например, продать какому-нибудь миллионеру. А собственно, что я имею против такой продажи, спросил себя архидиакон.
Этим вопросом он задался, уже убирая потир на место. В поисках ответа он помедлил, но в конце концов запер сундук и вернулся в алтарь со своей находкой.
- О Господи Пресветлый, - произнес он вполголоса, - позволь мне хранить сосуд Твой ради любви к Тебе!
Если Ты и впрямь держал его в Своих руках, дозволь и мне брать его в руки. А если Ты не касался его, позволь мне хранить его ради Тебя и ради того, истинного сосуда.
Архидиакон улыбнулся, взял потир и отнес домой.
Поднявшись наверх, в свою уютную спальню, он открыл еще одну дверь и оказался в маленькой комнатушке. Стол, два стула и аналой составляли всю ее мебель. На одной стене висело распятие, да на полке в углу стояло несколько книг. В окно виднелась церковь. Архидиакон поставил потир на стол, две-три минуты созерцал его и, пробормотав молитву, отправился завтракать.
После завтрака он немножко погулял в саду. Его сменщик должен был появиться только завтра. Архидиакон терпеть не мог этого клирика, вечно нуждавшегося в деньгах и потому бравшегося за любую временную работу. Мысль о том, что этот сутулый зануда будет сидеть в его кресле и спать на его кровати, не на шутку мучила архидиакона. Ему не хотелось думать, что такие приятные и совершенные вещи поневоле будут служить такому пустому человеку. Он протянул руку и со вздохом коснулся расцветающей розы. "Кажется, я становлюсь сентиментальным, - подумал он. - Откуда мне знать, чего хотят мои кровать и кресло? Может, они согласны со мной, а может, и нет. Их жизнь сокрыта в Боге и мне неведома".
- Благодарение Богу богов, - начал он напевно, - ибо извечна милость Его...
- Мистер Давенант? - произнес чей-то голос за его спиной.
Вздрогнув от неожиданности, архидиакон обернулся.
Пожилой человек огромного роста заглядывал в сад поверх калитки. Где-то он его видел...
- Д-да, - с легкой запинкой ответил архидиакон. - Давенант - это я.
- Прошу прощения, - проговорил незнакомец, - Мне, конечно, надо было сказать "мистер архидиакон". Это я с непривычки, оговорился.
- Ничего, ничего, - успокоил его архидиакон. - Вы ко мне? Заходите. Он распахнул калитку и пропустил посетителя.
Войдя, тот представился.
- Персиммонс. Грегори Персиммонс, с вашего позволения. Я недавно купил Калли, так что мы теперь соседи. Из разговоров в деревне я понял, что вы собрались в отпуск, вот и решил поторопиться с визитом. Вы уж извините...
- Право, не стоит, - пробормотал архидиакон. - Хотите пройти в дом, или присядем вот здесь? - он показал на садовую скамейку среди цветов.
- Здесь, пожалуй, даже лучше, - решил Персиммонс. - Благодарю вас. - Он достал сигарету. - Я ведь пришел с просьбой, - продолжил он. - Правда, прошу я за другого, а платить буду сам.
Архидиакон растерянно поправил очки и приготовился слушать. Тон последней фразы задел его. Фамилия "Персиммонс" вызвала в памяти визит в издательство, и теперь он был почти уверен, что слышал голос этого человека, когда уходил от Морнингтона. Он давал кому-то советы по воспитанию детей.
- Я знаю одного священника, - говорил между тем Персиммонс, - которому для новой миссионерской церкви очень нужна всякая алтарная утварь, сосуды там и прочее. Я поговорил кое с кем в деревне - представляете, бакалейщик оказался вашим ревностным прихожанином, попался даже один хорист, - мне ведь теперь жить здесь, вот я и решил поговорить с народом, и кое-что выяснил. Если я ошибаюсь, поправьте меня.
Кажется, у вас есть лишний потир, и он лежит без дела. Леди Сайкс-Мартиндейл подарила вашей церкви новый потир для службы, она говорила мне, вот я и подумал, не купить ли мне у вас старый для моего приятеля? За разумную цену, разумеется...
- Да, да, понимаю, - поспешил остановить его архидиакон. - Но позвольте и мне вопрос, мистер Персиммонс. Вам не кажется, что новой церкви больше соответствует новый потир, нежели.., э-э.., подержанный? - В его улыбке, обращенной к собеседнику, проскользнуло едва заметное осуждение, в Душе же священник чисто и светло улыбнулся Христу.
- Мой друг - изрядный оригинал, - снисходительно пояснил Персиммонс, вольготно устраиваясь на скамейке, - он терпеть не может новую утварь в алтаре. У него даже есть теория о накапливании силы и концентрации святости. Впрочем, теология - не моя область, я в ней многого не понимаю. Короче, он собирает для церкви вещи, которые много лет были в ходу, ему как-то лучше среди них. Вам это знакомо?
- Пожалуй, знакомо, - кивнул архидиакон. - К сожалению, я едва ли смогу помочь вашему приятелю. Старый потир останется здесь.
- Да, конечно, - кажется, посетитель понял, что допустил бестактность, - наверное, вы правы. Видимо, я не так подошел к этому делу. Но, может быть, вы еще подумаете, а? Конечно, я чужак, но уж коли я собрался жить в Фардле... Думал, знаете, куплю эту старую вещь для моего приятеля и как бы прикоснусь к здешней жизни.., этакое магнегическое переживание.., а для вас я купил бы другой, если бы вы согласились, конечно... Не знаю... Пришелец растерянно замолчал и сидел теперь, явно расстроенный, глядя на цветы взглядом горожанина. Да и весь его вид выдавал горожанина, ушедшего на покой и стремящегося отыскать для себя местечко в новом, чуждом ему окружении. Не очень-то решительный, похоже, добросердечный, но слегка грубоватый человек, побаивающийся сложных понятий, в которых не очень разбирается... Архидиакон, проверяя свои ощущения, еще раз внимательно взглянул на посетителя и снова покачал головой.
- Нет, - повторил он. - Простите, мистер Персиммонс, этот потир не продается. Может быть, я все же сумею вам помочь. Прямо за вашим домом, милях в восьми, есть церковь, в которой вы найдете все, что нужно Там недавно установили новый алтарь в приделе Девы Марии и заодно решили поменять утварь в двух других приделах. Если викарий не раздарил старые сосуды - неделю назад они были еще на месте, - я думаю, он с радостью вам поможет. Он славный человек, из старых Рашфортов, это боковая ветвь Гербертов.
Старая, добрая англиканская семья. Его даже нарекли при крещении Гербертом. Во всех отношениях приятный человек, и весьма глубокой веры. Свято блюдет посты и, говорят, даже исповедует, - архидиакон понизил голос. - Впрочем, это неважно, по крайней мере, я не стану в этом разбираться. Хорошо быть архидиаконом, знаете ли, никому ничем не обязан. А к Рашфорту я вам обязательно дам записку. Нет, давайте так: я все равно собираюсь в те края, возможно, даже сегодня и поеду, и сам с ним поговорю. Если только он не все раздал, то, конечно, вам не откажет. Вы не беспокойтесь, он совсем не беден. Да он завтра же и привезет все в Калли. А если хотите, пошлет вашему другу. Где, вы говорите, у него приход? Архидиакон с авторучкой в руке и листком бумаги на колене приветливо и выжидающе поглядывал на Персиммонса, а вокруг пошевеливали головками садовые цветы.
Персиммонс растерялся. Он не понимал, почему бы архидиакону не отдать потир, а если тот заупрямится, рассчитывал хотя бы посмотреть на эту штуку и выяснить, где она хранится. А его вдруг загнали на другой конец графства, и непонятно, как теперь возвращаться в Фардль. Разве что сделать этого приятеля здешним уроженцем и наделить особым пристрастием именно к местным предметам.., нет, это слишком рискованно.
- Мне не хотелось бы называть его, - доверительно заговорил Персиммонс. - Мой приятель - человек совестливый, ему стыдно признаться, что он не может купить новую утварь. Другое дело, если мы с вами уладили бы все тихо, между собой, никого не впутывая. Священники не любят признаваться в собственной бедности, правда? Вот я и говорю...
"Черт! - подумал он. - Я, кажется, начинаю повторяться". Круглая физиономия архидиакона уже не казалась ему такой простодушной. Золотые очки поблескивали внимательно, пожалуй, даже строго. А главное, водопад слов неожиданно иссяк, сменившись неприятной тишиной.
- Ладно, - с усилием произнес Персиммонс, - ладно, простите за беспокойство. Раз уж вы не можете отдать его...
- Я же вам его и предлагаю! - удивленно воскликнул священник. - Или вам непременно нужен потир из Фардля?
- Понимаете, - выговорил Персиммонс, - я ведь собираюсь здесь жить. - И торопливо прибавил:
- Вот я и подумал, хорошо бы послать ему, то есть моему другу, как бы вместо себя, что-то такое величественное, сильное, доброе...
- Я правильно вас понял? - недоверчиво переспросил архидиакон. - Мы же говорили о старом потире.., при чем тут величественность и доброта?
- Я о потире и говорю, - совсем смешался Грегори. - Именно этот, старый...
Архидиакон добродушно рассмеялся и покачал головой.
- Нет, - сказал он. - Нет, вряд ли вы могли иметь в виду только потир. Да будь здесь сам святой Грааль, - добавил он, аккуратно надевая колпачок на авторучку, - и то слишком сильно сказано.
Его собеседник никак не реагировал на упоминание о Граале, и это слегка разочаровало архидиакона. Он встал.
- Вы меня простите, но мне ведь уезжать завтра, надо закончить кое-какие дела. Так говорить мне с Рашфортом?
- Да, я был бы вам очень признателен, - неуверенно ответил Персиммонс. - А впрочем, лучше не надо. Не хочу я тратить ваше время на пустяки. Я ведь и сам могу к нему съездить. Если позволите, сошлюсь на вас. Всего доброго.
- Да свидания, - вежливо сказал архидиакон. - Когда я вернусь, мы, наверное, еще не раз увидимся.
Он проводил гостя до калитки, приветливо болтая, но к дому брел медленно, напряженно обдумывая весь разговор.
Существует ли на самом деле бедная миссионерская церковь?
А Персиммонс? Не очень-то он похож на благотворителя. А потир? Если верить сумасшедшим доводам этого археолога, вполне можно допустить, что легендарный Грааль, вдохновивший целое воинство поэтов и рыцарей, Грааль Ланселота и Галахада, Грааль таинственных дев, воспроизведенный десятки раз в древних геральдических знаках, мечта Камелота, посланник Сарраса, реликвия Иерусалима - хранится, всеми забытый, в маленькой английской деревушке.
"Фардль, - думал он, - Кастра Парвулорум, лагерь детей... Где же еще пребывать Младенцу?" Он вошел в дом, привычно выпевая про себя: "Славьте Господа, который один творит чудеса великие, ибо вовек милость Его" <Пс. 135:3-4.>.
Утренняя служба, по давно заведенному обычаю, начиналась в семь часов. Летом прихожан собиралось немного.
Перед началом, как и требовал канон, архидиакон читал утренние молитвы. По четвергам ему помогал пономарь, в остальные дни он обходился без него. Но пономарь любил поспать, часто опаздывал, и ключи от церкви обычно хранились у архидиакона. Позванивая ими, он наутро, в половине седьмого, подходил к двери храма. И вот тут-то раннее утро уготовило ему неожиданность. Дверь не просто была открыта, она висела на одной петле, и замок, вырванный с мясом, лежал возле стены. Архидиакон уставился на вход, подошел поближе, присмотрелся и бросился в храм. Через несколько минут он уже уяснил себе размеры ущерба. Два ящика с пожертвованиями "на бедных" и "на храм", стоявшие возле купели, были взломаны, подсвечники в алтаре повалены, алтарная занавесь сорвана, дверь в ризницу тоже взломана, а золотые потир и дискос, память о сэре Джоне, исчезли. На добела отмытой стене чернели какие-то выцарапанные знаки.
- Фаллические символы, - пробормотал архидиакон, слабо улыбаясь.
Он вернулся ко входной двери и увидел на дорожке у ворот пономаря в сопровождении двух прихожанок, из тех, чья набожность проявлялась приступами, как подагра. Архидиакон помахал им рукой, и когда они подошли, сообщил о случившемся.
- Как? Дорогой архидиакон... - завопила миссис Мейджер.
- Как? Мистер Давенант... - вторила ей мисс Виллоуби, на правах старожила позволив себе обратиться к священнику по фамилии. Обе закончили вместе:
- Кто же мог это сделать?
- Странное дело, правда? - мягко произнес архидиакон.
- Это же святотатство! - вскричала миссис Мейджер.
- Бродяга какой-нибудь? - предположила мисс Виллоуби.
- Таулау, вот кто нам нужен, - твердо сказал пономарь. - Хорошо ищет всякие потерянные вещи. Он, правда, веслианский методист, вряд ли ему хочется искать этих проклятых убийц. Я, пожалуй, схожу за ним, сэр?
- А у меня брат гостит! - воскликнула миссис Мейджер. - Как удачно! Он моряк, привык там у себя ко всяким преступлениям. Даже один раз в трибунале заседал...
Жизненный опыт удержал мисс Виллоуби от каких бы то ни было предложений. Она внимательно наблюдала за ар, хидиаконом и заметила, как прохладно он встретил энтузиазм пономаря и миссис Мейджер. Поэтому она ограничилась ни к чему не обязывающим "хм, хм!" Она знала, что даже у самых симпатичных священников бывают свои причуды.
- Не будем беспокоить Таулау, - сказал архидиакон. - Да и вашего брата тоже, миссис Мейджер. Конечно, если он захочет взглянуть на взломанные двери - пожалуйста, но арестовывать пока некого. Да и для нынешнего суда святотатство - не очень-то подходящее обвинение, а священник - плохой обвинитель.
- Но... - начали было пономарь и миссис Мейджер.
- У нас ведь есть неотложное дело, - продолжал архидиакон. - Сейчас время утренней службы, не так ли?
Джессамин, - обратился он к пономарю, - вы не могли вы привести в порядок алтарь? Хотя бы расставить подсвечники и слегка почистить. А вы, миссис Мейджер, не поправите ли занавесь? Мисс Виллоуби, если вам не трудно, приберите здесь немного. Вот так, спасибо вам, спасибо. К счастью, у меня дома есть другой потир, сейчас принесу. И вот еще что, - помедлив, серьезно сказал он, - ящики для пожертвований пусты. Я думаю, самое время внести свою лепту.
Он опустил в каждый ящик по несколько монет, и дамы, не слишком охотно, но все же последовали его примеру.
По дороге к дому архидиакон разрешил себе обдумать происшествие. Вряд ли бродяга станет взламывать дверь маленькой приходской церкви. Для этого нужны инструменты, значит, кто-то всерьез готовился к взлому. Но серьезного грабителя едва ли могла привлечь мелочь в ящиках для пожертвований. Выходит, ему нужен был золотой потир? Что ж, вполне возможно.., или охотились за другим потиром, тем самым, чью историю архидиакон случайно узнал в кабинете Морнингтона? В конце концов, автор книги - как же его фамилия? - мог обсуждать свои гипотезы с каким-нибудь коллекционером, с миллионером или даже с оголтелым материалистом. Пожалуй, мог... Но трудно предположить, чтобы кто-то из них отважился на грабеж. Взгляд его упал на садовую скамью, где он только вчера сидел и беседовал со странным посетителем. Не сумели купить и теперь решились...
Персиммонс... Стивен Персиммонс, издатель... "Христианство и Лига Наций".., бедная миссионерская церковь.., святотатство.., фаллические символы... Над этим стоило подумать.
На пороге маленькой комнаты, где он накануне разглядывал Чашу, его остановил высокий, чистый и радостный звук.
Какая-то нездешняя нота прозвучала на миг и тут же исчезла, если вообще была. Архидиакон благоговейно преклонил колени перед старым потиром и бережно поднял его.
Он нес его по дорожке к церкви так же, как прежде носил за литургией другие чаши, и снова становился опорой для предмета у него в руках, он был един с Чашей, он превращался в луч, в один из лучей, бьющих из этого центра, в луч, опираясь на который, священный сосуд плывет среди смертных. Правда, ощущая себя лишь средством, он не упускал из вида другие, частные составляющие сложного чувства - ритуальное движение, радость служения, спокойную ясность и незыблемость канона... "Но это - не Ты", - сказал он вслух, подходя к калитке. Часы в гостиной пробили семь; он услышал, как прошла наверх экономка, а на дороге, уже за калиткой, несколько местных жителей спешили на работу. Вдруг архидиакон заметил еще одного человека. Как и вчерашний гость, он заглядывал в сад, перегнувшись через изгородь, со старым издателем они были даже чем-то похожи, может быть - высоким ростом, но этот был еще и с бородой. Посетитель толкнул калитку и вошел в сад. От неожиданности архидиакон остановился.
- Прошу прощения, - промолвил ранний визитер, - не эта ли дорога ведет в Фардль?
- Она самая, - ответил архидиакон, - забирайте все время чуть вправо и не ошибетесь.
- Спасибо, - сказал пришелец, - а то я всю ночь шел.
Ни еды, ни денег... - Он остановился в нескольких ярдах от священника. - Вы меня извините, но я вас увидел, вот и решил...
- Хотите перекусить? - спросил архидиакон.
- А то как же! - ответил незнакомец, с любопытством разглядывая и его, и Чашу. - Вам-то поди не доводилось сутки голодать - ни тебе глоточка, ни тебе кусочка. - Он сделал еще один шаг вперед.
- Зайдите на кухню, вам дадут поесть, - твердо прервал его архидиакон. - Я спешу в церковь. Если хотите поговорить со мной, дождитесь конца службы. - Он повернулся и направился по тропинке к церкви.
Когда служба кончилась, архидиакон вернулся домой и пристроил потир в дальнем углу буфета. Дождавшись кофе, он спросил экономку, не заходил ли давешний прохожий. - - Как же, заходил, сэр, - отвечала она. - Дала я ему поесть, дала, да не больно много он съел, а через десять минут и был таков. Знаю я этот народ. Деньги ему подавай, а не завтрак. Я ему намекнула, что вы ему работу приискать можете, да куда там! Нужна ему эта работа! Он и вас дожидаться не захотел. Вот помяните мое слово - деньги ему нужны.
В ее словах был резон, но нелепых сомнений архидиакона они не развеяли. Он хорошо помнил, что во время короткого разговора в саду внимание незнакомца было всецело поглощено Чашей, и только ей. Он явно видел ее впервые и словно хотел запомнить на всю жизнь.
До отхода поезда оставался час. Впрочем, Шотландия может подождать. Надо было встретить другого священника, сдать церковь и повидать Рашфорта уже не ради Персиммонса, а по своим делам. А самое главное, надо было решить, наконец, что делать со старым поцарапанным потиром, притаившимся в дальнем углу буфета, стоявшего в столовой обычного сельского дома в скромном английском приходе.