Страница:
— А что насчет ФТУ? Они, возможно, посадят его в Совет?..
— ФТУ заинтересовано в идее несуществующей непорочности не больше остальных. Каждый член Совета Безопасности хоть однажды да побывал в чьих-либо пешках. Ты играешь в шахматы?
— Нет, — ответил я, даже не вполне представляя, что это такое.
— Не думаю. — Брэди наклонил голову в сторону замершего позади меня флайера. — Возвращайся в имение. Выспись — и все пройдет. Делай свою работу.
— А мой контракт?
— Ты и в самом деле хочешь взглянуть на него?
— Ты рискуешь своей задницей, солдафон вонючий.
— Контракт будет выведен на твой компьютерный модуль сегодня вечером. Полагаю, ты найдешь его в полном порядке, — весело сказал Брэди. Интересно, что он увидел смешного?
— А кредитный счет? — Я поднес браслет к его носу.
— Он оживет, когда ты заслужишь этого.
Стараясь не дать Брэди плясать на моих костях, я отвернулся и поплелся к флайеру, глотая обиду, полностью разгромленный. Вдруг, вспомнив вчерашнее, я остановился:
— А кто еще псион?
— Что?
— Ну, кроме Джули. Есть еще один. Вы не говорили мне…
— Где? — Брэди преодолел разделяющее нас пространство одним прыжком.
— Среди Та Мингов… — Я подался назад, но отступать было некуда. — Прошлым вечером, за обедом. Кто-то пробовал пси-энергию на мне.
Брэди схватил меня за грудки:
— Не ври! Я знаю о семье все. Это невозможно! — Я выдержал его взгляд, и он медленно разжал пальцы. — Ты действительно веришь в это, — пробормотал он, глядя на свою руку и шевеля пальцами, словно не понимая, почему секунду назад он был готов меня придушить. — Еще один телепат?
— Нет, тик… телекинетик.
— Что случилось?
— Ничего особенного: кому-то вздумалось выставить меня чучелом. Но не в открытую. Остальные ничего не заметили.
Брэди нахмурился: он что-то прошляпил. Но тут же на его лицо вернулось равнодушное выражение: мысленно он был далеко отсюда — выискивал, где он мог ошибиться.
— А ты можешь сказать, кто это? — после паузы спросил Брэди.
Я покачал головой:
— Я… я был без наркотиков. Думаете, это имеет отношение к леди?..
— Нет! — отрезал Брэди, не давая мне закончить фразу. Он весь как-то изменился. — Ты, должно быть, ошибся.
— Нет.
— Забудь про это. Твоя забота — леди, сконцентрируйся на ней.
Он теснил меня назад, пока мне ничего не осталось, кроме как залезть во флайер.
Я взялся рукой за дверное крыло и нырнул под него.
— Я не думаю…
— Вот именно, — сказал Брэди, — Не думай.
Я забрался внутрь. Дверь задраилась, и флайер понес меня обратно к Та Мингам. Почти перед самой посадкой браслет ожил. Когда ты заслужишь этого…
Я тихонько пробрался через двор в дом Элнер. Пришел туда, откуда ушел. Как в кошмарном сне. Я вполз под одеяло, задавая себе вопрос, где я окажусь, когда проснусь.
— Мез Кот… могу я поговорить с вами?
На следующее утро уже Ласуль застала меня без штанов. Я испугался ее голоса, потому что не почувствовал, как она вошла. Я понял, что забыл прилепить второй пластырь вчера вечером. Не постучав, она вошла прежде, чем я успел пошевелиться.
И сейчас она удивленно взирала на меня. Впрочем, я был удивлен не меньше. На лице ее не было и следа беспокойства или замешательства.
Я не мог вылезти из-под одеяла, потому что Ласуль и не собиралась отворачиваться. Она была одета в длинное свободное платье, которое снежным покрывалом висело в воздухе вокруг ее тела, словно презирая законы гравитации. Я слышал стук своего сердца. Сосчитав до двадцати ударов, я вытянул руку и схватил трусы. Судорожно напялил их.
— Мадам? — охрипшим голосом спросил я. Теперь ясно, где Джиро подхватил свои манеры. Но я здесь лишь подчиненный, и, может быть, Ласуль считала меня таким же предметом мебели, как стул или кровать… Я посмотрел на свою кровать, потом на нее.
Она заморгала, неожиданно придя в замешательство.
— Может, я приду попозже?
— Хорошо, — предпочитая не объяснять очевидного, сказал я, натягивая брюки.
— Я только хотела извиниться… — Она сделала пробный шаг в комнату.
— Я просто забыл запереть дверь, мадам, — улыбнулся я. На этот раз Ласуль покраснела и отступила к выходу. — Нет.. Я хочу сказать… Да, конечно. Я чувствую себя дураком.
В ответ раздался похожий на звон колокольчика смех — тот самый, который я слышал вчера вечером.
— Я только… Сегодня утром Джиро мне сказал, что вы не виноваты. Насчет его прически. — Она беспомощно улыбнулась, указывая на свои собственные волосы, зачесанные наверх черной шелковой волной. — Извините меня. Я не знаю, что и сказать. Вы, должно быть, подумали, что мы… Ну, в общем, я уверена, что вы подобрали для нас много… ласковых слов.
Я снова улыбнулся.
— Да, мадам, несколько. Но, кажется, я их уже забыл.
Я надеялся, что Ласуль уйдет, но она стояла, обхватив себя руками, и смотрела в окно.
— Это очень трудно. Иногда я не знаю, что с ним делать. Особенно, когда он с отчимом. Он скучает по Дому и по отцу…
— Откуда вы приехали? — спросил я, чтобы как-то заполнить паузу.
— Эльдорадо… Это в системе Центавра. Мы прилетели на Землю, потому что я член правления Центавра.
И почему она так откровенна с незнакомцем? Может быть, потому, что в семье Та Минг это была ее единственная возможность поговорить?
— А что случилось с отцом Джиро?
— Не знаю. Он оставил меня три года назад. Через год мы с Хароном поженились. Он сказал, что так будет лучше для синдиката, если мы поженимся. В результате я завяла в правлении место своей двоюродной сестры… Джули. — У Ласуль дернулся подбородок, когда она увидела выражение моего лица. — И Джиро и Талита унаследуют руководящие посты в правлении.
Я проглотил ком. Ласуль замужем за Хароном Та Мингом, отцом Джули. Значит, она для Джули и двоюродная сестра, и мачеха.
— Вы похожи на нее… — Банальные фразы вовсе не рассеивали чувство неловкости. Я мысленно представил Харона, шефа, управляющего Транспортом Центавра, вспомнил, как он смотрел на меня, когда я таращился на Ласуль. — Я хочу сказать, что знаю Джули. Она мой друг. А что случилось с его первой женой?
Ласуль отвела глаза. На мгновение в них промелькнула та же пустота, которую я видел во взгляде Джули.
— Она была… У нее были кое-какие связи с Триумвиратом. Предполагалось, что свадьба объединит… Она умерла несколько лет назад… Несчастный случай. — Ласуль пыталась не думать об этом. В ее мире не происходило несчастных случаев.
Я вспомнил о растущем в лабораторной пробирке ребенке, который носит запланированные, высчитанные заранее гены. Я подумал о руке Харона Та Минга: каково это — чувствовать, как она дотрагивается до твоего тела. Но промолчал.
— Джиро проводит большую часть времени в исследовательском центре. Но каждый раз, когда он приезжает домой и мы оказываемся вместе, он все больше и больше… Это очень… тяжело. Извините. — У Ласуль задрожали пальцы. — Я обидела вас, а теперь еще и надоедаю…
— Нет, мадам. В конце концов, это отключает мой мозг от моих забот.
Ласуль неуверенно улыбнулась.
— Вы очень любезны. Возможно, как-нибудь вы поделитесь со мной своими заботами и дадите мне возможность отдохнуть от моих.
Я не мог сказать, имела ли она в виду то, что говорила, пока она не подошла ко мне и не коснулась, очень ласково, моей руки. Потом она повернулась, и, сопровождаемая облачно-белым шуршанием платья, вышла. Я потрогал запястье — там, где она коснулась его.
Ничего не происходило и когда она смотрела на меня, и когда разговаривала со мной. Но одно прикосновение, и это случилось… Я тяжело вздохнул и стал одеваться. Теперь у меня было до черта времени, чтобы застегнуть штаны.
Стараясь не думать о том, как рука мачехи Джули касается моей руки, я приклеил свежий пластырь и запросил у терминала свой контракт с Центавром. Брэди сдержал слово: контракт уже ждал меня. Как ушат холодной воды. Только сейчас я понял, почему Брэди так веселился. В ползущем по экрану документе я не понимал половину слов, оставшаяся половина пестрела прожилками юридического кода. Сделав копию контракта, я сунул ее в карман и сошел вниз.
Все уже позавтракали. В восьмиугольной столовой, украшенной длинными вышитыми занавесками и деревянными стенными панелями, было тихо и пусто. Почти пусто. Я подошел к столу.
— Убирайся! — сказал я поблескивающему серебряным металлом роботу, который счищал с тарелок остатки еды. Я дал ему пинка, и он отправился в свой гараж — туалетную комнату.
То, как эти люди обращались с едой, было преступлением. Они выкидывали кучу продуктов. Я глотнул кофе, в который кто-то вбухал слишком много сахара, нагрузил тарелку нетронутым, ароматно пахнущим пряностями, печеньем и наполовину недоеденными яйцами, добавил туда же кусок холодной копченой рыбы и фруктового салата. Сев у стола на мягкое, амортизирующее сиденье, я принялся за еду.
С пустой чашкой в руке в столовую вошла леди Элнер. Увидев меня, она остановилась.
Я потянулся через стол, взял чайник и протянул ей.
Она молча пересекла комнату и подставила чашку.
— Спасибо, — сказала она, не отрывая глаз от моей тарелки. — Мез Кот, — со странной мягкостью в голосе произнесла леди Элнер, — в этом доме никого не заставляют питаться объедками. Пожалуйста, вы всегда найдете свежие продукты… — Она сделала неопределенный жест в сторону кухни.
— Нет, мадам. Не надо. — Она недоуменно смотрела на меня. — Я никогда не был особенно придирчив в еде, — пояснил я, надкусывая ароматный рулет.
Она вздохнула и вышла из столовой.
Глава 7
— ФТУ заинтересовано в идее несуществующей непорочности не больше остальных. Каждый член Совета Безопасности хоть однажды да побывал в чьих-либо пешках. Ты играешь в шахматы?
— Нет, — ответил я, даже не вполне представляя, что это такое.
— Не думаю. — Брэди наклонил голову в сторону замершего позади меня флайера. — Возвращайся в имение. Выспись — и все пройдет. Делай свою работу.
— А мой контракт?
— Ты и в самом деле хочешь взглянуть на него?
— Ты рискуешь своей задницей, солдафон вонючий.
— Контракт будет выведен на твой компьютерный модуль сегодня вечером. Полагаю, ты найдешь его в полном порядке, — весело сказал Брэди. Интересно, что он увидел смешного?
— А кредитный счет? — Я поднес браслет к его носу.
— Он оживет, когда ты заслужишь этого.
Стараясь не дать Брэди плясать на моих костях, я отвернулся и поплелся к флайеру, глотая обиду, полностью разгромленный. Вдруг, вспомнив вчерашнее, я остановился:
— А кто еще псион?
— Что?
— Ну, кроме Джули. Есть еще один. Вы не говорили мне…
— Где? — Брэди преодолел разделяющее нас пространство одним прыжком.
— Среди Та Мингов… — Я подался назад, но отступать было некуда. — Прошлым вечером, за обедом. Кто-то пробовал пси-энергию на мне.
Брэди схватил меня за грудки:
— Не ври! Я знаю о семье все. Это невозможно! — Я выдержал его взгляд, и он медленно разжал пальцы. — Ты действительно веришь в это, — пробормотал он, глядя на свою руку и шевеля пальцами, словно не понимая, почему секунду назад он был готов меня придушить. — Еще один телепат?
— Нет, тик… телекинетик.
— Что случилось?
— Ничего особенного: кому-то вздумалось выставить меня чучелом. Но не в открытую. Остальные ничего не заметили.
Брэди нахмурился: он что-то прошляпил. Но тут же на его лицо вернулось равнодушное выражение: мысленно он был далеко отсюда — выискивал, где он мог ошибиться.
— А ты можешь сказать, кто это? — после паузы спросил Брэди.
Я покачал головой:
— Я… я был без наркотиков. Думаете, это имеет отношение к леди?..
— Нет! — отрезал Брэди, не давая мне закончить фразу. Он весь как-то изменился. — Ты, должно быть, ошибся.
— Нет.
— Забудь про это. Твоя забота — леди, сконцентрируйся на ней.
Он теснил меня назад, пока мне ничего не осталось, кроме как залезть во флайер.
Я взялся рукой за дверное крыло и нырнул под него.
— Я не думаю…
— Вот именно, — сказал Брэди, — Не думай.
Я забрался внутрь. Дверь задраилась, и флайер понес меня обратно к Та Мингам. Почти перед самой посадкой браслет ожил. Когда ты заслужишь этого…
Я тихонько пробрался через двор в дом Элнер. Пришел туда, откуда ушел. Как в кошмарном сне. Я вполз под одеяло, задавая себе вопрос, где я окажусь, когда проснусь.
— Мез Кот… могу я поговорить с вами?
На следующее утро уже Ласуль застала меня без штанов. Я испугался ее голоса, потому что не почувствовал, как она вошла. Я понял, что забыл прилепить второй пластырь вчера вечером. Не постучав, она вошла прежде, чем я успел пошевелиться.
И сейчас она удивленно взирала на меня. Впрочем, я был удивлен не меньше. На лице ее не было и следа беспокойства или замешательства.
Я не мог вылезти из-под одеяла, потому что Ласуль и не собиралась отворачиваться. Она была одета в длинное свободное платье, которое снежным покрывалом висело в воздухе вокруг ее тела, словно презирая законы гравитации. Я слышал стук своего сердца. Сосчитав до двадцати ударов, я вытянул руку и схватил трусы. Судорожно напялил их.
— Мадам? — охрипшим голосом спросил я. Теперь ясно, где Джиро подхватил свои манеры. Но я здесь лишь подчиненный, и, может быть, Ласуль считала меня таким же предметом мебели, как стул или кровать… Я посмотрел на свою кровать, потом на нее.
Она заморгала, неожиданно придя в замешательство.
— Может, я приду попозже?
— Хорошо, — предпочитая не объяснять очевидного, сказал я, натягивая брюки.
— Я только хотела извиниться… — Она сделала пробный шаг в комнату.
— Я просто забыл запереть дверь, мадам, — улыбнулся я. На этот раз Ласуль покраснела и отступила к выходу. — Нет.. Я хочу сказать… Да, конечно. Я чувствую себя дураком.
В ответ раздался похожий на звон колокольчика смех — тот самый, который я слышал вчера вечером.
— Я только… Сегодня утром Джиро мне сказал, что вы не виноваты. Насчет его прически. — Она беспомощно улыбнулась, указывая на свои собственные волосы, зачесанные наверх черной шелковой волной. — Извините меня. Я не знаю, что и сказать. Вы, должно быть, подумали, что мы… Ну, в общем, я уверена, что вы подобрали для нас много… ласковых слов.
Я снова улыбнулся.
— Да, мадам, несколько. Но, кажется, я их уже забыл.
Я надеялся, что Ласуль уйдет, но она стояла, обхватив себя руками, и смотрела в окно.
— Это очень трудно. Иногда я не знаю, что с ним делать. Особенно, когда он с отчимом. Он скучает по Дому и по отцу…
— Откуда вы приехали? — спросил я, чтобы как-то заполнить паузу.
— Эльдорадо… Это в системе Центавра. Мы прилетели на Землю, потому что я член правления Центавра.
И почему она так откровенна с незнакомцем? Может быть, потому, что в семье Та Минг это была ее единственная возможность поговорить?
— А что случилось с отцом Джиро?
— Не знаю. Он оставил меня три года назад. Через год мы с Хароном поженились. Он сказал, что так будет лучше для синдиката, если мы поженимся. В результате я завяла в правлении место своей двоюродной сестры… Джули. — У Ласуль дернулся подбородок, когда она увидела выражение моего лица. — И Джиро и Талита унаследуют руководящие посты в правлении.
Я проглотил ком. Ласуль замужем за Хароном Та Мингом, отцом Джули. Значит, она для Джули и двоюродная сестра, и мачеха.
— Вы похожи на нее… — Банальные фразы вовсе не рассеивали чувство неловкости. Я мысленно представил Харона, шефа, управляющего Транспортом Центавра, вспомнил, как он смотрел на меня, когда я таращился на Ласуль. — Я хочу сказать, что знаю Джули. Она мой друг. А что случилось с его первой женой?
Ласуль отвела глаза. На мгновение в них промелькнула та же пустота, которую я видел во взгляде Джули.
— Она была… У нее были кое-какие связи с Триумвиратом. Предполагалось, что свадьба объединит… Она умерла несколько лет назад… Несчастный случай. — Ласуль пыталась не думать об этом. В ее мире не происходило несчастных случаев.
Я вспомнил о растущем в лабораторной пробирке ребенке, который носит запланированные, высчитанные заранее гены. Я подумал о руке Харона Та Минга: каково это — чувствовать, как она дотрагивается до твоего тела. Но промолчал.
— Джиро проводит большую часть времени в исследовательском центре. Но каждый раз, когда он приезжает домой и мы оказываемся вместе, он все больше и больше… Это очень… тяжело. Извините. — У Ласуль задрожали пальцы. — Я обидела вас, а теперь еще и надоедаю…
— Нет, мадам. В конце концов, это отключает мой мозг от моих забот.
Ласуль неуверенно улыбнулась.
— Вы очень любезны. Возможно, как-нибудь вы поделитесь со мной своими заботами и дадите мне возможность отдохнуть от моих.
Я не мог сказать, имела ли она в виду то, что говорила, пока она не подошла ко мне и не коснулась, очень ласково, моей руки. Потом она повернулась, и, сопровождаемая облачно-белым шуршанием платья, вышла. Я потрогал запястье — там, где она коснулась его.
Ничего не происходило и когда она смотрела на меня, и когда разговаривала со мной. Но одно прикосновение, и это случилось… Я тяжело вздохнул и стал одеваться. Теперь у меня было до черта времени, чтобы застегнуть штаны.
Стараясь не думать о том, как рука мачехи Джули касается моей руки, я приклеил свежий пластырь и запросил у терминала свой контракт с Центавром. Брэди сдержал слово: контракт уже ждал меня. Как ушат холодной воды. Только сейчас я понял, почему Брэди так веселился. В ползущем по экрану документе я не понимал половину слов, оставшаяся половина пестрела прожилками юридического кода. Сделав копию контракта, я сунул ее в карман и сошел вниз.
Все уже позавтракали. В восьмиугольной столовой, украшенной длинными вышитыми занавесками и деревянными стенными панелями, было тихо и пусто. Почти пусто. Я подошел к столу.
— Убирайся! — сказал я поблескивающему серебряным металлом роботу, который счищал с тарелок остатки еды. Я дал ему пинка, и он отправился в свой гараж — туалетную комнату.
То, как эти люди обращались с едой, было преступлением. Они выкидывали кучу продуктов. Я глотнул кофе, в который кто-то вбухал слишком много сахара, нагрузил тарелку нетронутым, ароматно пахнущим пряностями, печеньем и наполовину недоеденными яйцами, добавил туда же кусок холодной копченой рыбы и фруктового салата. Сев у стола на мягкое, амортизирующее сиденье, я принялся за еду.
С пустой чашкой в руке в столовую вошла леди Элнер. Увидев меня, она остановилась.
Я потянулся через стол, взял чайник и протянул ей.
Она молча пересекла комнату и подставила чашку.
— Спасибо, — сказала она, не отрывая глаз от моей тарелки. — Мез Кот, — со странной мягкостью в голосе произнесла леди Элнер, — в этом доме никого не заставляют питаться объедками. Пожалуйста, вы всегда найдете свежие продукты… — Она сделала неопределенный жест в сторону кухни.
— Нет, мадам. Не надо. — Она недоуменно смотрела на меня. — Я никогда не был особенно придирчив в еде, — пояснил я, надкусывая ароматный рулет.
Она вздохнула и вышла из столовой.
Глава 7
В то утро мы не полетели в Н'уик. Вместо этого, объединившись с Ласуль, мы отправились из долины на гору. Джордан объяснила, что мы летим на собрание правления Центавра. Я промолчал. Зачем они вообще утруждают себя подобными сообщениями? Ведь я все равно не мог выбирать маршрут по своему желанию. Я сидел рядом с Ласуль, поскольку большее никто не захотел сидеть рядом со мной. В этот раз она была одета в строгий серо-серебряный деловой костюм. Простота костюма делала ее еще больше похожей на Джули и в то же время придавала ее лицу какую-то мягкость. Ласуль смотрела в окно, словно не замечая, что я здесь. Но она знала это, так же, как и я. В ее мозгу вертелся голый я. Чувствовать, как она вспоминает это, было равносильно пытке холодом и раскаленными прутьями.
Флайер приземлился во дворе особняка, который был древнее всех виденных мною во владениях Та Мингов зданий. Он стоял отдельно от других домов, высоко на горе, вжавшись в каменное ложе нависающего над рекой утеса, — отшельник, падший ниц на краю бездны. Далеко внизу, перекатываясь через пороги, ревела вода. Как будто желая покончить счеты с жизнью, водный поток с грохотом обрушивался в расщелину между скалами, исчезая в ловушке камней и теней.
Внутренности особняка представляли собой одно огромное произведение искусства: расписанные фресками сводчатые потолки, обрамленные завитками лепнины и вырезанными в дереве скручивающимися свитками; белые мраморные колонны, застывшие водопады лестниц с золотыми перилами. На стенах висели портреты давно умерших людей в причудливых одеждах; скульптурные бюсты странных личностей тянулись от входа через анфиладу комнат, производя впечатление военных трофеев — отрезанных голов врагов семьи Та Минг. Если путешествие по Хрустальному дворцу было кошмаром, то прогулка по особняку вогнала меня в агонию. Для таких, как я, подобные дворцы — не место для прогулок; даже и не предполагалось, что мы знаем об их существовании.
Я не мог заглушить нервозность и спросить, чей это дом. Я вытащил ответ из мыслей Элнер, чувствуя себя вором. Особняк принадлежал джентльмену Теодору — тому самому, который сидел во главе стола за обедом в Хрустальном дворце. Глава семьи, самый старый из живущих Та Мингов.
Брэди встретил нас в одном из бесконечно длинных коридоров, и я прочел в его мыслях удовлетворение и самодовольство, когда он увидел меня там, где и хотел увидеть. Он поприветствовал остальных так, будто особняк был не их, а его территорией. Да, когда собирается правление Центавра, дом становится его вотчиной. Брэди пропустил их, показав дорогу к залу заседаний, как будто они сами не знали. Я хотел пойти со всеми, но Брэди преградил мне путь и слегка подтолкнул меня к боковым дверям.
— Он скоро присоединится к вам, леди Элнер, — ответил Брэди на вопросительно-недовольный взгляд Элнер, — лишь несколько инструкций на будущее.
Элнер его слова не убедили. Может, они и не предназначались для этого. Она, нахмурившись, пошла дальше.
— Сюда, — Брэди втолкнул меня в комнату.
— Что? — спросил я, оставшись с ним один на один.
От вида униформы и воспоминаний о вчерашней ночи у меня внутри все сжалось. — Господи, неужели вы не могли придумать ничего лучше, как приставать ко мне…
Брэди хлестнул меня по щеке. Я пошатнулся и ударился о стол. Что-то с грохотом упало на пол и разбилось.
— Ты им не ровня! Не веди себя так! — Брэди посмотрел на сверкающие, как лезвие ножа, хрустальные осколки, разлетевшиеся на полкомнаты. Раздавив один осколок каблуком, он добавил: — Стоимость вазы будет вычтена из твоей зарплаты.
Я тер щеку, глядя на Брэди и часто моргая.
— Два представителя Триумвирата, являясь постоянными партнерами Центавра и заинтересованными лицами, контролирующими часть бизнеса, прибывают сегодня на собрание правления. Я хочу, чтобы ты прощупал их сознание. Всех. Особенно — представителей Триумвирата. Я хочу знать, что они на самом деле думают о том, что слышат.
— Подождите минуту, — сказал я, отлепляя языком приставшие к гортани звуки. — Мы так не договаривались. Я здесь не для того, чтобы работать за Центавр…
Глаза-камеры зафиксировались на мне. Я вздрогнул, не справившись с собой. Но Брэди лишь спокойно сказал:
— Ты здесь для того, чтобы защищать леди Элнер. Пока мы не знаем, кому выгодна ее смерть, мы должны использовать любую возможность, чтобы выяснить, каковы мотивы действий каждого, кто входит с ней в контакт. Триумвират — наш главный соперник. Это все.
Да, звучит логично. Но я не поверил Брэди. Я боялся, находясь с ним лицом к лицу, читать его, но вполне мог сообразить и сам: я охранял леди Элнер, но Брэди мог заставить меня выкачивать информацию и из конкурентов тоже, потому что я не был настолько в курсе дела, чтобы понимать, когда переступаю черту, а когда — нет. Я — идеальная марионетка. Не удивительно, что Брэди без меня как без рук.
— Я хочу знать, что думает каждый, кто не является членом борта Центавра. Ты понял?
— Каждый? Даже леди?
— Прежде всего леди.
Я вопросительно посмотрел на него:
— Ради ее же блага?
— И твоего, — вкрадчиво сказал он и указал мне на дверь.
Я опустил глаза, кивнул, переступил через кольцо хрустальных осколков и вышел.
Наконец я добрался до зала заседаний. Охранный экран моргнул, и передо мной открылся зал длиной примерно пятьдесят метров. На потолке танцевали ангелы. Воздух был серебряно-голубым; свет, льющийся из высоких узких окон, казалось, проникал из другого века. Интересно, что в такой огромной комнате делали люди десятки веков назад? Скорее всего не то, что сейчас. Я взглянул на стоящий посередине комнаты стол. А может быть, то же самое: лгали и выпускали друг из друга кишки… кое-что не меняется и со временем.
Войдя в комнату, я услышал шум и увидел за дальним концом длинного бело-золотого стола чью-то исчезающую голову. Люди, сидевшие с той стороны, зашевелились, стали привставать и вытягивать шеи, стараясь что-то разглядеть. Это кто-то упал. Мой взгляд метался в поисках Элнер. Мозг нашел ее раньше.
Элнер сидела у дальнего конца стола в украшенном орнаментом кресле с высокой спинкой. Когда я засек ее, она медленно вставала, поворачиваясь в сторону шума. Джордан сидела во втором ряду, сразу за креслами членов борта. Этот ряд предназначался для помощников и консультантов. Охранники, сверкая разноцветными эмблемами корпораций, выстроились вдоль стен. Двое из них выступили вперед, но остальные и ухом не повели. Они играли роль манекенов в витрине: настоящая охрана здесь — это не то, что можно потрогать или увидеть.
Я сел рядом с Джордан.
— Что произошло?
— Один из представителей Триумвирата, — прошептала она, — похоже, сел мимо кресла… — Она думала, что люди, собравшиеся здесь, никогда не совершают подобных ошибок. Вокруг я слышал радостное хихиканье членов правления Центавра. Триумвират только что много потерял в глазах остальных.
Джордан наклонилась ко мне:
— Полагаю, что Брэди просто напомнил вам о ваших обязанностях… — полувопросительно сказала она.
— Да… — пробормотал я.
Я скользил взглядом вдоль стола, пока не наткнулся на Ласуль и, рядом с ней, Дэрика… ее пасынка. Она выглядела не старше, чем он. Сколько же ей лет на самом деле? Дэрик что-то прошептал ей, и она засмеялась. Вокруг стола сидело по меньшей мере тридцать человек. Человек двадцать — люди Центавра. Остальные — такие, как Элнер, — представляли корпорации поменьше, с которыми Центавр вынужден был сотрудничать, поскольку каждая корпорация владела чем-либо, в чем Центавр нуждался. Центавру до всего есть дело. За столом я насчитал одиннадцать Та Мингов — вполне хватит для большинства при голосовании. Их манера держаться и двигаться просто кричала о том, что Та Минги ни на секунду об этом не забывают. Они выделялись даже за этим столом и вовсе не потому, что были одинаковые… Я увидел старого Теодора, который дольше всех состоял в членах правления и будет состоять до самой смерти… бабушку Джули… парочку тетушек и дядюшек, пратеток и прадядюшек. Ласуль сидела в кресле, по праву принадлежащем Джули. Многие годы эту должность занимали по доверенности, после того как Джули покинула дом.
Я посмотрел на Харона, восседающего во главе стола. Он избегал приближаться к представителям Триумвирата. Харон кинул взгляд в мою сторону, и кишки у меня примерзли к позвоночнику. Брэди убедил его в том, что, раз я у них в лапах, они могут использовать меня в своих целях; но мое близкое соседство не давало Харону покоя. Я понял, что Брэди потому носится со мной, что я — его идея, а Харону это не нравилось. Харон олицетворял Центавр настолько, насколько человеческий индивидуум вообще может олицетворять что-либо. Если я стану причиной неприятностей, то расплачиваться придется не только мне. Я снова оглядел стол.
— Если Триумвират — враг, то что здесь делают его представители? — спросил я Джордан.
— Поддерживают связи. Держат руку на пульсе событий. Они посылают представителей на каждую встречу правления. Их с Центавром объединяет не только потенциальный рынок взаимовыгодных услуг.
Оба синдиката ненавидят ФТУ. Я кивнул.
— Да. Я знаю.
Джордан странно на меня покосилась. Я не счел нужным ответить, и она отвернулась, чтобы сказать что-то Элнер.
Вдруг я вспомнил, как Брэди рассказывал о том, что в правлении Центавра Элнер занимала должность своего покойного мужа. Это давало ей два голоса.
— Как леди может быть членом правления, — спросил я Джордан, — ведь она не Та Минг?
— Тело ее мужа не удалось найти, — Джордан понизила голос. — Простая формальность. Все знали, что он умер, но никто не смог доказать это юридически. До тех пор, пока леди не умрет или кому-нибудь не удастся найти доказательства, леди останется представителем Кельвина Та Минга.
Я поморщился, жалея, что спросил. Харон объявил встречу открытой. Я отключился от Та Мингов, поскольку меня не просили следить за семьей. Двое представителей Триумвирата сидели как статуи, с суровыми, невозмутимыми выражениями на лицах, пытаясь обрести достоинство, которое потеряли навсегда. Тот из них, который упал на пол, со скрипом ворочал мозгами, размышляя о случившемся. Он был уверен, что кто-то его подставил, но не мог сообразить, как именно.
Зависть, ненависть, подозрение, внимание смешались внутри послов Триумвирата, как вода и масло, оставляя пену зависти на всем, о чем они думали и что слышали на встрече. Насколько я мог видеть, если Триумвират и стоял за попытками покушения на леди Элнер, никто из послов об этом не слышал.
Я уперся взглядом в спину Элнер, чувствуя, как информация поступает в ее мозг, чувствуя ее неловкость и смущение от моего присутствия. Ей хотелось крикнуть всем, кто я такой; и она ненавидела себя за то, что ни власти, ни мужества на это у нее не было. Я проклинал про себя этого ублюдка Брэди за то, что он подставлял мне подножку и в без того опасных местах. Страшно представить, что произошло бы, если кто-нибудь — или все сразу — узнали бы, кто я. Большинство командиров не используют телепатов для охранного наблюдения, потому что випы — особо важные персоны — одержимы манией преследования: безумно боятся, что чей-нибудь телепат или даже их собственный, будет следить за ними самими. Триумвират, вероятно, объявит войну, если узнает, что я делаю. Их охрана расплющит меня на месте так или иначе. Даже если Триумвират и не держит камень за пазухой.
Я заставил себя сконцентрироваться, закрыв глаза, притворившись, что я всего лишь скучаю, а вовсе не пытаюсь подобрать в темноте ничего не подозревающие сознания. Правлению доложили о том, что было сделано для увеличения пропускной способности и расширения коммуникативной сети в каком-то критическом секторе. Триумвират проглотил доклад, и напряжение зависти в их сознании возросло, создавая эфирные помехи, которые делались все громче и громче. Один из них думал о том, как в том же самом секторе взять под контроль местного конкурента, включив его в сеть Триумвирата. Будешь долго чесаться — неприятель наложит на конкурента свою лапу. Триумвират рассчитывал, что создание силового объединения позволит конкурировать успешнее. Центавру готовится сюрприз…
Рассказать Центавру или нет? Я понял, что Центавр не собирается в свою очередь удивлять сегодня Триумвират. Они хотят лишь проверить его реакцию. Я мысленно обошел вокруг стола и опять вернулся к Элнер.
Она вдруг озаботилась несовершенством коммуникаций. По иронии судьбы, несмотря на все достижения техники, позволяющие командирам получать информацию так, как они ее получали, в мире не существовало еще способа мгновенной связи, которая соединила бы звездные системы. Члены правлений, их представители и миллионы курьеров вынуждены были ежедневно путешествовать по Федерации во плоти. Их модули и головы были забиты до отказа искусственной памятью, что позволяло универсальной информационной Сети нормально функционировать и поддерживало мозги командиров в рабочем состоянии. Центавр шел впереди других, поскольку за пределами какой-нибудь одной солнечной системы коммуникация становилась всего лишь предметом торговли и они распоряжались ею как хотели. Но информация — кровь межзвездной сети, и, если кому-нибудь вздумается перекрыть информационное питание, даже у Центавра через неделю засохнут мозги.
Я прервал контакт, вытряхивая из головы лишние сведения. Интересно, думает ли когда-нибудь леди о чем-нибудь простом, например о том, какие туфли надеть. Может, и нет. Может быть поэтому она так и одевается…
Я пустил щупальца вдоль стола, бегло просматривая головы Центавра и тщательно читая остальных, запоминая все найденное, даже если оно казалось мне полным бредом.
Попривыкнув к их мозговым схемам, я понял, что никто из присутствующих не носил в мозгу ничего, что могло бы меня засечь. Но легче мне не стало. Исполнять роль телепата корпорации все равно, что играть в Последний шанс в Старом городе… смертельная игра… самоубийство.
Я насторожился, когда Дэрик упомянул Соджонера Страйгера. Триумвират тоже навострил уши, неожиданно обнаруживая свою заинтересованность.
— …Влияние Страйгера как независимого посредника растет, — говорил Дэрик, — благодаря его активной поддержке разоблачению идеи дерегуляции. Как и ваше влияние, Элнер. — Глядя на нее, Дэрик усмехнулся, как будто он знал что-то, чего не знала она. Возможно, что так оно и было. Его взгляд, на секунду задержавшись на мне, переместился в сторону Триумвирата: — Очевидно, что Совет Безопасности, прежде чем заполнить вакансию, дождется исхода голосования по дерегуляции. С тех пор как они выпали из жизни реального мира, как мы все знаем, они вознамерились использовать дерегуляцию в качестве своеобразного теста чужих намерений или как способ увидеть, чей авторитет сильнее, кто дает толчок общественному мнению… — Снова посмотрев на Элнер, он улыбнулся. Ее раздражение кольнуло мой мозг. Дэрик продолжал: — Конечно, как нам всем известно, общественное мнение — спорный вопрос, но, похоже, что оно имеет для ФТУ какое-то странное, но важное ритуальное значение.
Мысль о Страйгере, занимающем кресло в Совете Безопасности, покоробила меня. Идиоты, неужели они не понимают, кто он такой?.. Я вспомнил, что мне говорил Брэди, но это не помогло.
Дэрик наклонился вперед, высверливая взглядом представителей Триумвирата.
— Скажите, посол Ндала: Триумвират еще не разобрался в своих чувствах по поводу наркотиков? Как говорили древние: буриданов осел?
— Триумвират не «разбирается в своих чувствах», джентльмен Дэрик, а осторожно взвешивает последствия, — сказал Ндала. — Вряд ли необходимо доказывать вам, какую большую прибыль получит Центавр от этих наркотиков, являясь акционером ЦХИ и контролируя его интересы. Эта дополнительная прибыль легко может быть использована против ваших конкурентов.
Флайер приземлился во дворе особняка, который был древнее всех виденных мною во владениях Та Мингов зданий. Он стоял отдельно от других домов, высоко на горе, вжавшись в каменное ложе нависающего над рекой утеса, — отшельник, падший ниц на краю бездны. Далеко внизу, перекатываясь через пороги, ревела вода. Как будто желая покончить счеты с жизнью, водный поток с грохотом обрушивался в расщелину между скалами, исчезая в ловушке камней и теней.
Внутренности особняка представляли собой одно огромное произведение искусства: расписанные фресками сводчатые потолки, обрамленные завитками лепнины и вырезанными в дереве скручивающимися свитками; белые мраморные колонны, застывшие водопады лестниц с золотыми перилами. На стенах висели портреты давно умерших людей в причудливых одеждах; скульптурные бюсты странных личностей тянулись от входа через анфиладу комнат, производя впечатление военных трофеев — отрезанных голов врагов семьи Та Минг. Если путешествие по Хрустальному дворцу было кошмаром, то прогулка по особняку вогнала меня в агонию. Для таких, как я, подобные дворцы — не место для прогулок; даже и не предполагалось, что мы знаем об их существовании.
Я не мог заглушить нервозность и спросить, чей это дом. Я вытащил ответ из мыслей Элнер, чувствуя себя вором. Особняк принадлежал джентльмену Теодору — тому самому, который сидел во главе стола за обедом в Хрустальном дворце. Глава семьи, самый старый из живущих Та Мингов.
Брэди встретил нас в одном из бесконечно длинных коридоров, и я прочел в его мыслях удовлетворение и самодовольство, когда он увидел меня там, где и хотел увидеть. Он поприветствовал остальных так, будто особняк был не их, а его территорией. Да, когда собирается правление Центавра, дом становится его вотчиной. Брэди пропустил их, показав дорогу к залу заседаний, как будто они сами не знали. Я хотел пойти со всеми, но Брэди преградил мне путь и слегка подтолкнул меня к боковым дверям.
— Он скоро присоединится к вам, леди Элнер, — ответил Брэди на вопросительно-недовольный взгляд Элнер, — лишь несколько инструкций на будущее.
Элнер его слова не убедили. Может, они и не предназначались для этого. Она, нахмурившись, пошла дальше.
— Сюда, — Брэди втолкнул меня в комнату.
— Что? — спросил я, оставшись с ним один на один.
От вида униформы и воспоминаний о вчерашней ночи у меня внутри все сжалось. — Господи, неужели вы не могли придумать ничего лучше, как приставать ко мне…
Брэди хлестнул меня по щеке. Я пошатнулся и ударился о стол. Что-то с грохотом упало на пол и разбилось.
— Ты им не ровня! Не веди себя так! — Брэди посмотрел на сверкающие, как лезвие ножа, хрустальные осколки, разлетевшиеся на полкомнаты. Раздавив один осколок каблуком, он добавил: — Стоимость вазы будет вычтена из твоей зарплаты.
Я тер щеку, глядя на Брэди и часто моргая.
— Два представителя Триумвирата, являясь постоянными партнерами Центавра и заинтересованными лицами, контролирующими часть бизнеса, прибывают сегодня на собрание правления. Я хочу, чтобы ты прощупал их сознание. Всех. Особенно — представителей Триумвирата. Я хочу знать, что они на самом деле думают о том, что слышат.
— Подождите минуту, — сказал я, отлепляя языком приставшие к гортани звуки. — Мы так не договаривались. Я здесь не для того, чтобы работать за Центавр…
Глаза-камеры зафиксировались на мне. Я вздрогнул, не справившись с собой. Но Брэди лишь спокойно сказал:
— Ты здесь для того, чтобы защищать леди Элнер. Пока мы не знаем, кому выгодна ее смерть, мы должны использовать любую возможность, чтобы выяснить, каковы мотивы действий каждого, кто входит с ней в контакт. Триумвират — наш главный соперник. Это все.
Да, звучит логично. Но я не поверил Брэди. Я боялся, находясь с ним лицом к лицу, читать его, но вполне мог сообразить и сам: я охранял леди Элнер, но Брэди мог заставить меня выкачивать информацию и из конкурентов тоже, потому что я не был настолько в курсе дела, чтобы понимать, когда переступаю черту, а когда — нет. Я — идеальная марионетка. Не удивительно, что Брэди без меня как без рук.
— Я хочу знать, что думает каждый, кто не является членом борта Центавра. Ты понял?
— Каждый? Даже леди?
— Прежде всего леди.
Я вопросительно посмотрел на него:
— Ради ее же блага?
— И твоего, — вкрадчиво сказал он и указал мне на дверь.
Я опустил глаза, кивнул, переступил через кольцо хрустальных осколков и вышел.
Наконец я добрался до зала заседаний. Охранный экран моргнул, и передо мной открылся зал длиной примерно пятьдесят метров. На потолке танцевали ангелы. Воздух был серебряно-голубым; свет, льющийся из высоких узких окон, казалось, проникал из другого века. Интересно, что в такой огромной комнате делали люди десятки веков назад? Скорее всего не то, что сейчас. Я взглянул на стоящий посередине комнаты стол. А может быть, то же самое: лгали и выпускали друг из друга кишки… кое-что не меняется и со временем.
Войдя в комнату, я услышал шум и увидел за дальним концом длинного бело-золотого стола чью-то исчезающую голову. Люди, сидевшие с той стороны, зашевелились, стали привставать и вытягивать шеи, стараясь что-то разглядеть. Это кто-то упал. Мой взгляд метался в поисках Элнер. Мозг нашел ее раньше.
Элнер сидела у дальнего конца стола в украшенном орнаментом кресле с высокой спинкой. Когда я засек ее, она медленно вставала, поворачиваясь в сторону шума. Джордан сидела во втором ряду, сразу за креслами членов борта. Этот ряд предназначался для помощников и консультантов. Охранники, сверкая разноцветными эмблемами корпораций, выстроились вдоль стен. Двое из них выступили вперед, но остальные и ухом не повели. Они играли роль манекенов в витрине: настоящая охрана здесь — это не то, что можно потрогать или увидеть.
Я сел рядом с Джордан.
— Что произошло?
— Один из представителей Триумвирата, — прошептала она, — похоже, сел мимо кресла… — Она думала, что люди, собравшиеся здесь, никогда не совершают подобных ошибок. Вокруг я слышал радостное хихиканье членов правления Центавра. Триумвират только что много потерял в глазах остальных.
Джордан наклонилась ко мне:
— Полагаю, что Брэди просто напомнил вам о ваших обязанностях… — полувопросительно сказала она.
— Да… — пробормотал я.
Я скользил взглядом вдоль стола, пока не наткнулся на Ласуль и, рядом с ней, Дэрика… ее пасынка. Она выглядела не старше, чем он. Сколько же ей лет на самом деле? Дэрик что-то прошептал ей, и она засмеялась. Вокруг стола сидело по меньшей мере тридцать человек. Человек двадцать — люди Центавра. Остальные — такие, как Элнер, — представляли корпорации поменьше, с которыми Центавр вынужден был сотрудничать, поскольку каждая корпорация владела чем-либо, в чем Центавр нуждался. Центавру до всего есть дело. За столом я насчитал одиннадцать Та Мингов — вполне хватит для большинства при голосовании. Их манера держаться и двигаться просто кричала о том, что Та Минги ни на секунду об этом не забывают. Они выделялись даже за этим столом и вовсе не потому, что были одинаковые… Я увидел старого Теодора, который дольше всех состоял в членах правления и будет состоять до самой смерти… бабушку Джули… парочку тетушек и дядюшек, пратеток и прадядюшек. Ласуль сидела в кресле, по праву принадлежащем Джули. Многие годы эту должность занимали по доверенности, после того как Джули покинула дом.
Я посмотрел на Харона, восседающего во главе стола. Он избегал приближаться к представителям Триумвирата. Харон кинул взгляд в мою сторону, и кишки у меня примерзли к позвоночнику. Брэди убедил его в том, что, раз я у них в лапах, они могут использовать меня в своих целях; но мое близкое соседство не давало Харону покоя. Я понял, что Брэди потому носится со мной, что я — его идея, а Харону это не нравилось. Харон олицетворял Центавр настолько, насколько человеческий индивидуум вообще может олицетворять что-либо. Если я стану причиной неприятностей, то расплачиваться придется не только мне. Я снова оглядел стол.
— Если Триумвират — враг, то что здесь делают его представители? — спросил я Джордан.
— Поддерживают связи. Держат руку на пульсе событий. Они посылают представителей на каждую встречу правления. Их с Центавром объединяет не только потенциальный рынок взаимовыгодных услуг.
Оба синдиката ненавидят ФТУ. Я кивнул.
— Да. Я знаю.
Джордан странно на меня покосилась. Я не счел нужным ответить, и она отвернулась, чтобы сказать что-то Элнер.
Вдруг я вспомнил, как Брэди рассказывал о том, что в правлении Центавра Элнер занимала должность своего покойного мужа. Это давало ей два голоса.
— Как леди может быть членом правления, — спросил я Джордан, — ведь она не Та Минг?
— Тело ее мужа не удалось найти, — Джордан понизила голос. — Простая формальность. Все знали, что он умер, но никто не смог доказать это юридически. До тех пор, пока леди не умрет или кому-нибудь не удастся найти доказательства, леди останется представителем Кельвина Та Минга.
Я поморщился, жалея, что спросил. Харон объявил встречу открытой. Я отключился от Та Мингов, поскольку меня не просили следить за семьей. Двое представителей Триумвирата сидели как статуи, с суровыми, невозмутимыми выражениями на лицах, пытаясь обрести достоинство, которое потеряли навсегда. Тот из них, который упал на пол, со скрипом ворочал мозгами, размышляя о случившемся. Он был уверен, что кто-то его подставил, но не мог сообразить, как именно.
Зависть, ненависть, подозрение, внимание смешались внутри послов Триумвирата, как вода и масло, оставляя пену зависти на всем, о чем они думали и что слышали на встрече. Насколько я мог видеть, если Триумвират и стоял за попытками покушения на леди Элнер, никто из послов об этом не слышал.
Я уперся взглядом в спину Элнер, чувствуя, как информация поступает в ее мозг, чувствуя ее неловкость и смущение от моего присутствия. Ей хотелось крикнуть всем, кто я такой; и она ненавидела себя за то, что ни власти, ни мужества на это у нее не было. Я проклинал про себя этого ублюдка Брэди за то, что он подставлял мне подножку и в без того опасных местах. Страшно представить, что произошло бы, если кто-нибудь — или все сразу — узнали бы, кто я. Большинство командиров не используют телепатов для охранного наблюдения, потому что випы — особо важные персоны — одержимы манией преследования: безумно боятся, что чей-нибудь телепат или даже их собственный, будет следить за ними самими. Триумвират, вероятно, объявит войну, если узнает, что я делаю. Их охрана расплющит меня на месте так или иначе. Даже если Триумвират и не держит камень за пазухой.
Я заставил себя сконцентрироваться, закрыв глаза, притворившись, что я всего лишь скучаю, а вовсе не пытаюсь подобрать в темноте ничего не подозревающие сознания. Правлению доложили о том, что было сделано для увеличения пропускной способности и расширения коммуникативной сети в каком-то критическом секторе. Триумвират проглотил доклад, и напряжение зависти в их сознании возросло, создавая эфирные помехи, которые делались все громче и громче. Один из них думал о том, как в том же самом секторе взять под контроль местного конкурента, включив его в сеть Триумвирата. Будешь долго чесаться — неприятель наложит на конкурента свою лапу. Триумвират рассчитывал, что создание силового объединения позволит конкурировать успешнее. Центавру готовится сюрприз…
Рассказать Центавру или нет? Я понял, что Центавр не собирается в свою очередь удивлять сегодня Триумвират. Они хотят лишь проверить его реакцию. Я мысленно обошел вокруг стола и опять вернулся к Элнер.
Она вдруг озаботилась несовершенством коммуникаций. По иронии судьбы, несмотря на все достижения техники, позволяющие командирам получать информацию так, как они ее получали, в мире не существовало еще способа мгновенной связи, которая соединила бы звездные системы. Члены правлений, их представители и миллионы курьеров вынуждены были ежедневно путешествовать по Федерации во плоти. Их модули и головы были забиты до отказа искусственной памятью, что позволяло универсальной информационной Сети нормально функционировать и поддерживало мозги командиров в рабочем состоянии. Центавр шел впереди других, поскольку за пределами какой-нибудь одной солнечной системы коммуникация становилась всего лишь предметом торговли и они распоряжались ею как хотели. Но информация — кровь межзвездной сети, и, если кому-нибудь вздумается перекрыть информационное питание, даже у Центавра через неделю засохнут мозги.
Я прервал контакт, вытряхивая из головы лишние сведения. Интересно, думает ли когда-нибудь леди о чем-нибудь простом, например о том, какие туфли надеть. Может, и нет. Может быть поэтому она так и одевается…
Я пустил щупальца вдоль стола, бегло просматривая головы Центавра и тщательно читая остальных, запоминая все найденное, даже если оно казалось мне полным бредом.
Попривыкнув к их мозговым схемам, я понял, что никто из присутствующих не носил в мозгу ничего, что могло бы меня засечь. Но легче мне не стало. Исполнять роль телепата корпорации все равно, что играть в Последний шанс в Старом городе… смертельная игра… самоубийство.
Я насторожился, когда Дэрик упомянул Соджонера Страйгера. Триумвират тоже навострил уши, неожиданно обнаруживая свою заинтересованность.
— …Влияние Страйгера как независимого посредника растет, — говорил Дэрик, — благодаря его активной поддержке разоблачению идеи дерегуляции. Как и ваше влияние, Элнер. — Глядя на нее, Дэрик усмехнулся, как будто он знал что-то, чего не знала она. Возможно, что так оно и было. Его взгляд, на секунду задержавшись на мне, переместился в сторону Триумвирата: — Очевидно, что Совет Безопасности, прежде чем заполнить вакансию, дождется исхода голосования по дерегуляции. С тех пор как они выпали из жизни реального мира, как мы все знаем, они вознамерились использовать дерегуляцию в качестве своеобразного теста чужих намерений или как способ увидеть, чей авторитет сильнее, кто дает толчок общественному мнению… — Снова посмотрев на Элнер, он улыбнулся. Ее раздражение кольнуло мой мозг. Дэрик продолжал: — Конечно, как нам всем известно, общественное мнение — спорный вопрос, но, похоже, что оно имеет для ФТУ какое-то странное, но важное ритуальное значение.
Мысль о Страйгере, занимающем кресло в Совете Безопасности, покоробила меня. Идиоты, неужели они не понимают, кто он такой?.. Я вспомнил, что мне говорил Брэди, но это не помогло.
Дэрик наклонился вперед, высверливая взглядом представителей Триумвирата.
— Скажите, посол Ндала: Триумвират еще не разобрался в своих чувствах по поводу наркотиков? Как говорили древние: буриданов осел?
— Триумвират не «разбирается в своих чувствах», джентльмен Дэрик, а осторожно взвешивает последствия, — сказал Ндала. — Вряд ли необходимо доказывать вам, какую большую прибыль получит Центавр от этих наркотиков, являясь акционером ЦХИ и контролируя его интересы. Эта дополнительная прибыль легко может быть использована против ваших конкурентов.