Страница:
Каким будет звучание колоколов на новом храме? Этот вопрос беспокоил многих специалистов. Аристарх Израилев, самый известный специалист по настройке колоколов, предложил ряд соображений об улучшении и согласованности звучания колоколов. Но это были, по существу, теоретические предложения, касающиеся литья, сплава, формы, веса и орнаментов.
Пока их обсуждали, на заводе Финляндского отлили колокола: срок их изготовления по договору никто не отменял. Речь пошла о настройке уже готовых колоколов за счет сокращения толщины их стенок. Обычно это происходило следующим образом: на внутренних стенках делались проточки, их постепенно увеличивали, углубляли, подрубая отдельные участки с помощью зубила и кувалды. Причем большой, главный колокол не трогали, к нему, под него подстраивали меньшие. В данном случае большой весил 1654 пуда, а меньшие тоже были огромными – 970 и 635 пудов. Члены комиссии по строительству храма прекрасно понимали, что нет никаких гарантий в успехе задуманного и не будет оправданий в случае неудачи, поэтому они приняли решение не экспериментировать во время возведения такого значимого для государства и его граждан сооружения. К такому же мнению пришел и сам Аристарх Израилев. И они были правы. Все было отдано в руки мастеров-умельцев – колокололитейщиков и виртуозов-звонарей.
О том, как звонили в колокол, отлитый в 1600 году, написал Адам Олеарий: «Годуновский колокол весил 3233 пуда, он висел посреди Соборной площади на деревянном срубе под пятишатровой кровлей: две толпы звонарей приводили его в движение, а третья наверху колокольни подводила к краю колокола его язык».
Большой Успенский колокол А.Григорьева можно увидеть на рисунке в книге А.Мейерберга. Колокол поражает размерами, очень пропорциональной формой и украшениями. По соотношению с фигурками людей рядом с лежащим гигантом можно представить себе, какое впечатление производили колокол и его язык на всех, кто их видел.
На языках больших колоколов на случай разрыва крепления предусматривается страховочный трос. Сильные морозы очень опасны для колоколов, и чем ниже температура, тем осторожнее следует ударять языком в колокол.
Бывали случаи, когда колокол разбивался от слишком сильного удара языком. Но это свидетельствует или о непрофессионализме не в меру усердного звонаря, или о некачественной отливке. А вот в Киево-Печерской лавре случилась необыкновенная история с колокольным языком. В 1732 году на Большой колокольне повесили 1000-пудовый колокол. Шесть лет он молчал, пока в Туле мастер Василий Масолов не отлил для него чугунный язык весом 24 пуда 3 фунта. Колокол зазвучал, но всего через три месяца язык его… раскололся, да так, что при падении чуть «до смерти не пришиб звонарей». Только в 1741 году был сделан новый язык все тем же мастером Масоловым, но теперь использовали высококачественный сплав из железных руд Сибири.
«Что касается стальных языков, то они не отличаются прочностью, легко могут разбиться и не дают приятного звука в колоколе», – писал в 1912 году Н.И. Оловянишников.
…Колокольный звон и сейчас «живой» голос наших предков, идущий из глубины веков.
Русские колокола слушают православные в разных уголках мира, но только на святой Руси звучали и звучат самые звонкие, самые мелодичные и самые душевные колокола. Слушаешь их и не можешь понять, «то ли с неба звон, то ли с земли»…
Хотаку, дотаку, калкун, кампан…
Била, клепала, первые русские колокола
Пока их обсуждали, на заводе Финляндского отлили колокола: срок их изготовления по договору никто не отменял. Речь пошла о настройке уже готовых колоколов за счет сокращения толщины их стенок. Обычно это происходило следующим образом: на внутренних стенках делались проточки, их постепенно увеличивали, углубляли, подрубая отдельные участки с помощью зубила и кувалды. Причем большой, главный колокол не трогали, к нему, под него подстраивали меньшие. В данном случае большой весил 1654 пуда, а меньшие тоже были огромными – 970 и 635 пудов. Члены комиссии по строительству храма прекрасно понимали, что нет никаких гарантий в успехе задуманного и не будет оправданий в случае неудачи, поэтому они приняли решение не экспериментировать во время возведения такого значимого для государства и его граждан сооружения. К такому же мнению пришел и сам Аристарх Израилев. И они были правы. Все было отдано в руки мастеров-умельцев – колокололитейщиков и виртуозов-звонарей.
* * *
Не только красота звона, но и сохранность самого колокола сильно зависит от правильной подвески языка. Язык должен ударять только по определенному «музыкальному» кольцу – не выше и не ниже. Мягкая подвеска предпочтительней металлической жесткой, которая создает призвуки. Подвешивают язык средних и маленьких колоколов на кожаных ремнях, больших – на брезентовых. При этом и те, и другие со временем растягиваются, за ними надо следить и периодически проверять, а в случае необходимости – подтягивать.О том, как звонили в колокол, отлитый в 1600 году, написал Адам Олеарий: «Годуновский колокол весил 3233 пуда, он висел посреди Соборной площади на деревянном срубе под пятишатровой кровлей: две толпы звонарей приводили его в движение, а третья наверху колокольни подводила к краю колокола его язык».
Большой Успенский колокол А.Григорьева можно увидеть на рисунке в книге А.Мейерберга. Колокол поражает размерами, очень пропорциональной формой и украшениями. По соотношению с фигурками людей рядом с лежащим гигантом можно представить себе, какое впечатление производили колокол и его язык на всех, кто их видел.
На языках больших колоколов на случай разрыва крепления предусматривается страховочный трос. Сильные морозы очень опасны для колоколов, и чем ниже температура, тем осторожнее следует ударять языком в колокол.
Бывали случаи, когда колокол разбивался от слишком сильного удара языком. Но это свидетельствует или о непрофессионализме не в меру усердного звонаря, или о некачественной отливке. А вот в Киево-Печерской лавре случилась необыкновенная история с колокольным языком. В 1732 году на Большой колокольне повесили 1000-пудовый колокол. Шесть лет он молчал, пока в Туле мастер Василий Масолов не отлил для него чугунный язык весом 24 пуда 3 фунта. Колокол зазвучал, но всего через три месяца язык его… раскололся, да так, что при падении чуть «до смерти не пришиб звонарей». Только в 1741 году был сделан новый язык все тем же мастером Масоловым, но теперь использовали высококачественный сплав из железных руд Сибири.
«Что касается стальных языков, то они не отличаются прочностью, легко могут разбиться и не дают приятного звука в колоколе», – писал в 1912 году Н.И. Оловянишников.
…Колокольный звон и сейчас «живой» голос наших предков, идущий из глубины веков.
Русские колокола слушают православные в разных уголках мира, но только на святой Руси звучали и звучат самые звонкие, самые мелодичные и самые душевные колокола. Слушаешь их и не можешь понять, «то ли с неба звон, то ли с земли»…
Хотаку, дотаку, калкун, кампан…
«Я есть глас жизни; зову вас: молитесь, приходите» – такая надпись стоит на «полуденном» колоколе в Страсбурге. И действительно, колокола и их предшественники сзывали людей для общего благого дела с глубокой древности. При ассирийских раскопках найдены были бронзовые колокольчики; изображения своеобразных колоколов уже встречались на древних рисунках Египта, Китая и Греции. Самые древние колокольчики, найденные на территории Японии и Китая, относятся к третьему тысячелетию до Р.Х.
Несколько позже они появились в Корее, Вьетнаме, Бирме, Индии и в других странах Дальнего Востока и Юго-Восточной Азии.
В энциклопедии Ф. Брокгауза и И. Ефрона колокола делятся на китайские (древнейшие), западноевропейские и русские.
Древние китайские колокола и колокольчики поражают искусством их создателей – мастеров бронзового литья, удивительной красотой и филигранностью отделки изделий. Отличались они друг от друга в зависимости от использования. Это были и амулеты, носимые на поясе воина, и колокольчики, подвешиваемые на шее домашних животных (отгоняющие злых духов и болезни и сообщающие о месте нахождения). Тогда же появились и солидные колокола, которые звонили, оповещая о торжественных церемониях, богослужениях в храмах, движении колонн войск, а с V–IV веков до Р.Х. появились целые наборы колоколов и колокольчиков, на которых можно было сыграть мелодию или даже целое музыкальное произведение.
В национальном музее Пекина вы можете увидеть девять безъязыковых бронзовых колокольчиков из гробницы Шоу Сянь, правительницы Кая. Они относятся к началу V века до Р.Х., когда музыкальным ритуалам стала отводиться принципиально важная роль.
Наборы подвешивались на перекладину деревянного каркаса и подбирались по размерам от самого маленького до наибольшего.
Иногда наборы состояли из колоколов одинакового размера, но с разной толщиной стенок. Ударяя в разные части колокола, музыканты извлекали различные ноты.
Во время раскопок в конце 70-х годов ХХ века в Китае было обнаружено захоронение правителя княжества Цзэн, умершего в 433 году до Р.Х., а в нем набор из шестидесяти четырех бронзовых колоколов.
В больших китайских и японских колоколах нет языка, и звук извлекают ударом молотка, в очень больших – ударом торца горизонтально подвешенного бревна. В результате проведенных исследований ученые сделали вывод, что в самые ранние периоды государственного становления Китая и Японии колокольчикам (звали их тогда хотаку или дотаку) отводилась совершенно уникальная роль – это были одновременно бронзовые деньги, произведения искусства и запасы цветного металла. Возможно, их и завезли в Европу торговые люди по Великому шелковому пути.
Литые бронзовые колокола дотаку появились в Японии в период Яёй. Самые первые колокола – это небольшие по размеру (до 10 см) колокольчики, которые использовались во время охоты для запугивания животных. Со временем звон, производимый колокольчиками, стали использовать для ритуально-магического воздействия.
Соответственно изменилось и оформление: если первые колокольчики были полностью лишены декора, то теперь иногда на стенках колоколов можно было увидеть орнамент – спиральные завитки в виде глаза.
В средний период Яёй, с появлением земледелия, становлением хозяйства и возникновением ремесленного производства, колоколам все больше придается религиозно-ритуальное значение, и они начинают занимать особое, привилегированное положение в развитии общества. В это время колокола отливают уже достаточно большими (до 1 м 20 см) и украшают декоративными элементами. На внешней стороне стенок колокола появляются изображения животных, жанровые сценки.
Колокольчик из Ассирии, найденный при раскопках дворца в Ниневии, создан, как полагают ученые, в период правления Салманассара II (860–824 гг. до Р.Х.). Эти и другие находки позволяют предположить, что колокольчики и схожие с ними бубенцы появились в нескольких древних культурах независимо друг от друга, по мере развития знаний и умений человека и приблизительно в один и тот же исторический период, и что по возрасту колокол старше Церкви.
Граждане Рима устраивали пышные встречи своим полководцам-победителям, и звон городских колоколов и колокольчиков на колесницах воинов придавал этим триумфальным въездам особую торжественность. Начало публичных собраний римляне возвещали легким колокольчиком.
в Библии упоминаются кимвалы и тимпаны. Ранние христиане в эпоху гонений не могли при богослужении использовать громко звучащие приспособления, и даже с торжеством христианства Церковь не сразу ввела колокола в практику богослужения. В эпоху Константина Великого верных сзывали в храм ударами молотка в било или клепало (деревянные или железные доски).
Легенда связывает распространение колоколов в христианской Церкви с Павлином, епископом «Нолы, что в Компании», – итальянской провинции. Форму колокольчика епископу Ноланскому (353–431) подсказали цветы. По легенде, он возвращался с богослужения и услышал необыкновенной чистоты звуки, а издавали их прекрасные полевые колокольчики от дуновения ветра. Тогда его и осенила идея создать поющий цветок из металла и использовать его при богослужении.
Где и когда были отлиты первые колокола из меди (вернее, из бронзы), сказать точно невозможно. Все, что касается епископа Павлина Ноланского, можно отнести к разряду легенд.
В Европе звон колоколов в храме впервые раздался в V веке. Сохранились сведения о том, что закон об использовании колоколов – церковного «священного сосуда» – для оповещения верующих о начале службы в храмах принял папа Сабиниан (604–606). Встречающийся в литературе сюжет, из которого следует, что в IX веке в Византии были колокола, основывается на упоминании латинских авторов, что венецианский дож Урсус Патрикиак, или Орсо I, послал в Константинополь 12 колоколов. Однако все произведения, в которых так или иначе рассказывается об этом, принадлежат не IX, а более поздним векам. Это, по-видимому, объясняет содержащиеся в них противоречия, когда в некоторых упоминается император Василий I, в других – Михаил III, называются и разные даты – от 865 до 886 года, и разное количество колоколов. Подробный анализ этих сообщений, а также изучение византийских источников позволяет сделать вывод: хотя этот факт и имел место в истории Византии, но наличие колоколов в Константинополе во второй половине IX века было явлением временным, связанным с конкретными личностями. Попав в Византию, колокола в ней не прижились, ведь они имели западное, или, как тогда говорили, латинское происхождение. Несмотря на то что разделение церквей произошло лишь в 1054 г., антагонизм между папой и патриархом проявился гораздо ранее. Общепризнанно, что атрибуты римской христианской церкви воспринимались византийцами как явление, чуждое восточным обрядам. В дошедших до нас византийских источниках конца X – начала XI века колокола не упоминаются вовсе.
Судя по всему, не было их в Византии и в XII веке, поскольку в «Книге Паломника» Антония Новгородского, который совершил путешествие в Царьград в самом начале XIII века, говорится следующее: «А колокола не держат во Святей Софеи; но билцо мало в руце держа, клеплют на заутрене, а на обедни и на вечерни не клеплют; а по иным церквам клеплют и на обедни и на вечерни. Било же держат по ангелову учению, а в колокола латыни звонят».
Принято считать, что до разорения крестоносцами Константинополя в 1204 г. колокола в Византийской империи популярны не были. В XV веке в городе имелось уже много колоколов, которые находились не только в храмах, но также и на крепостных стенах.
«В лето 6962, маия в 29 день взят бысть Царьград безбожным царем Турским, и христианство погубиша, и церкви пограбиша, и кресты и колокола сняша, и святых Апостол церкви последи ту пограбиша», – свидетельствует летописец.
Во второй половине XV века в Константинополе, еще недавно столице Византийской империи, захваченной в 1453 году турками, запрещают колокольный звон во всех православных храмах.
По свидетельству Святогорца, побывавшего в городе в 1843 году: «Православных церквей в Константинополе немного, а если и есть, то вроде домовых – без куполов и без звона. Только католический костел имеет колокола, а по какому праву, об этом не могу сказать вам решительно» (Письма Святогорца. М., 1850).
Первые христианские колокола VI–VII веков были невелики, имели не круглую, а четырехгранную форму. Техника изготовления была разной: одни из них отливались, другие – выковывались из листов железа, которые затем спаивали вместе. Позже появились клепаные колокола: листы кованого железа соединялись медными заклепками. Это были ручные колокола с весьма специфическим звуком; изготовлением их славились ирландские монахи.
Работа кузнеца в маленькой деревянной кузнице Англии конца XVIII веках колоритно выписана Д.Райтом. В ней отражена борьба света и тени. Таинственная темная ночь и холодное сияние луны. Завороженные согревающим огнем люди. Молодой человек не может оторвать взгляд от чуда превращения металла в руках кузнеца. Задумчивость пожилого человека, изумленное лицо женщины. Природа открывает свои богатства, а человек использует их по своему усмотрению.
В истории отмечены неоднократные случаи запрета колокольного звона. В XI–XII веках в монашеском ордене Цистерцианцев (около 700 монастырей в Европе) запрещалось звонить в колокола весом более 50 фунтов, а также в несколько колоколов одновременно. Любопытное «демократичное» решение было принято новой властью Франции в 1791 году, в разгар революции. «Запрещение может и даже должно быть произведено муниципальной властью, когда раскачивание колоколов угрожает общественной безопасности». По существу, это означало запрет на митинги и собрания, пикеты и шествия.
Позже, в период «расцвета» Франции при императоре Бонапарте, в 1806 году циркуляром министра внутренних дел «запрещен похоронный звон во время смертоносной эпидемии», ибо он «вредно действует на психику населения, усиливая в народе панику и угнетая и без того упавший дух». Но тут же внесена оговорка: «Само собой разумеется, не надо впадать в обратную крайность и поражать народ совершенным запрещением колокольного звона, привычка к которому особенно сильна у деревенского населения». Вот и разберись, можно хоронить под звон колоколов или нет?
Примеров подобных запретов можно привести еще много – ведь сильные мира сего не любят учитывать исторический опыт, «сын ошибок трудных».
Несколько позже они появились в Корее, Вьетнаме, Бирме, Индии и в других странах Дальнего Востока и Юго-Восточной Азии.
В энциклопедии Ф. Брокгауза и И. Ефрона колокола делятся на китайские (древнейшие), западноевропейские и русские.
Древние китайские колокола и колокольчики поражают искусством их создателей – мастеров бронзового литья, удивительной красотой и филигранностью отделки изделий. Отличались они друг от друга в зависимости от использования. Это были и амулеты, носимые на поясе воина, и колокольчики, подвешиваемые на шее домашних животных (отгоняющие злых духов и болезни и сообщающие о месте нахождения). Тогда же появились и солидные колокола, которые звонили, оповещая о торжественных церемониях, богослужениях в храмах, движении колонн войск, а с V–IV веков до Р.Х. появились целые наборы колоколов и колокольчиков, на которых можно было сыграть мелодию или даже целое музыкальное произведение.
В национальном музее Пекина вы можете увидеть девять безъязыковых бронзовых колокольчиков из гробницы Шоу Сянь, правительницы Кая. Они относятся к началу V века до Р.Х., когда музыкальным ритуалам стала отводиться принципиально важная роль.
Наборы подвешивались на перекладину деревянного каркаса и подбирались по размерам от самого маленького до наибольшего.
Иногда наборы состояли из колоколов одинакового размера, но с разной толщиной стенок. Ударяя в разные части колокола, музыканты извлекали различные ноты.
Во время раскопок в конце 70-х годов ХХ века в Китае было обнаружено захоронение правителя княжества Цзэн, умершего в 433 году до Р.Х., а в нем набор из шестидесяти четырех бронзовых колоколов.
В больших китайских и японских колоколах нет языка, и звук извлекают ударом молотка, в очень больших – ударом торца горизонтально подвешенного бревна. В результате проведенных исследований ученые сделали вывод, что в самые ранние периоды государственного становления Китая и Японии колокольчикам (звали их тогда хотаку или дотаку) отводилась совершенно уникальная роль – это были одновременно бронзовые деньги, произведения искусства и запасы цветного металла. Возможно, их и завезли в Европу торговые люди по Великому шелковому пути.
Литые бронзовые колокола дотаку появились в Японии в период Яёй. Самые первые колокола – это небольшие по размеру (до 10 см) колокольчики, которые использовались во время охоты для запугивания животных. Со временем звон, производимый колокольчиками, стали использовать для ритуально-магического воздействия.
Соответственно изменилось и оформление: если первые колокольчики были полностью лишены декора, то теперь иногда на стенках колоколов можно было увидеть орнамент – спиральные завитки в виде глаза.
В средний период Яёй, с появлением земледелия, становлением хозяйства и возникновением ремесленного производства, колоколам все больше придается религиозно-ритуальное значение, и они начинают занимать особое, привилегированное положение в развитии общества. В это время колокола отливают уже достаточно большими (до 1 м 20 см) и украшают декоративными элементами. На внешней стороне стенок колокола появляются изображения животных, жанровые сценки.
Колокольчик из Ассирии, найденный при раскопках дворца в Ниневии, создан, как полагают ученые, в период правления Салманассара II (860–824 гг. до Р.Х.). Эти и другие находки позволяют предположить, что колокольчики и схожие с ними бубенцы появились в нескольких древних культурах независимо друг от друга, по мере развития знаний и умений человека и приблизительно в один и тот же исторический период, и что по возрасту колокол старше Церкви.
Граждане Рима устраивали пышные встречи своим полководцам-победителям, и звон городских колоколов и колокольчиков на колесницах воинов придавал этим триумфальным въездам особую торжественность. Начало публичных собраний римляне возвещали легким колокольчиком.
в Библии упоминаются кимвалы и тимпаны. Ранние христиане в эпоху гонений не могли при богослужении использовать громко звучащие приспособления, и даже с торжеством христианства Церковь не сразу ввела колокола в практику богослужения. В эпоху Константина Великого верных сзывали в храм ударами молотка в било или клепало (деревянные или железные доски).
Легенда связывает распространение колоколов в христианской Церкви с Павлином, епископом «Нолы, что в Компании», – итальянской провинции. Форму колокольчика епископу Ноланскому (353–431) подсказали цветы. По легенде, он возвращался с богослужения и услышал необыкновенной чистоты звуки, а издавали их прекрасные полевые колокольчики от дуновения ветра. Тогда его и осенила идея создать поющий цветок из металла и использовать его при богослужении.
Где и когда были отлиты первые колокола из меди (вернее, из бронзы), сказать точно невозможно. Все, что касается епископа Павлина Ноланского, можно отнести к разряду легенд.
В Европе звон колоколов в храме впервые раздался в V веке. Сохранились сведения о том, что закон об использовании колоколов – церковного «священного сосуда» – для оповещения верующих о начале службы в храмах принял папа Сабиниан (604–606). Встречающийся в литературе сюжет, из которого следует, что в IX веке в Византии были колокола, основывается на упоминании латинских авторов, что венецианский дож Урсус Патрикиак, или Орсо I, послал в Константинополь 12 колоколов. Однако все произведения, в которых так или иначе рассказывается об этом, принадлежат не IX, а более поздним векам. Это, по-видимому, объясняет содержащиеся в них противоречия, когда в некоторых упоминается император Василий I, в других – Михаил III, называются и разные даты – от 865 до 886 года, и разное количество колоколов. Подробный анализ этих сообщений, а также изучение византийских источников позволяет сделать вывод: хотя этот факт и имел место в истории Византии, но наличие колоколов в Константинополе во второй половине IX века было явлением временным, связанным с конкретными личностями. Попав в Византию, колокола в ней не прижились, ведь они имели западное, или, как тогда говорили, латинское происхождение. Несмотря на то что разделение церквей произошло лишь в 1054 г., антагонизм между папой и патриархом проявился гораздо ранее. Общепризнанно, что атрибуты римской христианской церкви воспринимались византийцами как явление, чуждое восточным обрядам. В дошедших до нас византийских источниках конца X – начала XI века колокола не упоминаются вовсе.
Судя по всему, не было их в Византии и в XII веке, поскольку в «Книге Паломника» Антония Новгородского, который совершил путешествие в Царьград в самом начале XIII века, говорится следующее: «А колокола не держат во Святей Софеи; но билцо мало в руце держа, клеплют на заутрене, а на обедни и на вечерни не клеплют; а по иным церквам клеплют и на обедни и на вечерни. Било же держат по ангелову учению, а в колокола латыни звонят».
Принято считать, что до разорения крестоносцами Константинополя в 1204 г. колокола в Византийской империи популярны не были. В XV веке в городе имелось уже много колоколов, которые находились не только в храмах, но также и на крепостных стенах.
«В лето 6962, маия в 29 день взят бысть Царьград безбожным царем Турским, и христианство погубиша, и церкви пограбиша, и кресты и колокола сняша, и святых Апостол церкви последи ту пограбиша», – свидетельствует летописец.
Во второй половине XV века в Константинополе, еще недавно столице Византийской империи, захваченной в 1453 году турками, запрещают колокольный звон во всех православных храмах.
По свидетельству Святогорца, побывавшего в городе в 1843 году: «Православных церквей в Константинополе немного, а если и есть, то вроде домовых – без куполов и без звона. Только католический костел имеет колокола, а по какому праву, об этом не могу сказать вам решительно» (Письма Святогорца. М., 1850).
Первые христианские колокола VI–VII веков были невелики, имели не круглую, а четырехгранную форму. Техника изготовления была разной: одни из них отливались, другие – выковывались из листов железа, которые затем спаивали вместе. Позже появились клепаные колокола: листы кованого железа соединялись медными заклепками. Это были ручные колокола с весьма специфическим звуком; изготовлением их славились ирландские монахи.
Работа кузнеца в маленькой деревянной кузнице Англии конца XVIII веках колоритно выписана Д.Райтом. В ней отражена борьба света и тени. Таинственная темная ночь и холодное сияние луны. Завороженные согревающим огнем люди. Молодой человек не может оторвать взгляд от чуда превращения металла в руках кузнеца. Задумчивость пожилого человека, изумленное лицо женщины. Природа открывает свои богатства, а человек использует их по своему усмотрению.
В истории отмечены неоднократные случаи запрета колокольного звона. В XI–XII веках в монашеском ордене Цистерцианцев (около 700 монастырей в Европе) запрещалось звонить в колокола весом более 50 фунтов, а также в несколько колоколов одновременно. Любопытное «демократичное» решение было принято новой властью Франции в 1791 году, в разгар революции. «Запрещение может и даже должно быть произведено муниципальной властью, когда раскачивание колоколов угрожает общественной безопасности». По существу, это означало запрет на митинги и собрания, пикеты и шествия.
Позже, в период «расцвета» Франции при императоре Бонапарте, в 1806 году циркуляром министра внутренних дел «запрещен похоронный звон во время смертоносной эпидемии», ибо он «вредно действует на психику населения, усиливая в народе панику и угнетая и без того упавший дух». Но тут же внесена оговорка: «Само собой разумеется, не надо впадать в обратную крайность и поражать народ совершенным запрещением колокольного звона, привычка к которому особенно сильна у деревенского населения». Вот и разберись, можно хоронить под звон колоколов или нет?
Примеров подобных запретов можно привести еще много – ведь сильные мира сего не любят учитывать исторический опыт, «сын ошибок трудных».
Ф. Сологуб
Но час настал, запрет нарушен,
Разрушен давний тяжкий сон,
Порыву гордому послушен
Торжественно-свободный звон.
Била, клепала, первые русские колокола
Один из древнейших колокольчиков (VI–V вв. до Р.Х.), найденных на территории нашей страны, мы можем видеть на навершии посоха из кургана Ульского аула периода скифо-сарматских народов, живших на территории Северного Причерноморья. А это уже наша русская история. Вспомним А.Блока:
Еще до возникновения христианства в языческих культах использовался звук, который издавали деревянные (клен, бук) дощечки, доски (била), по которым били колотушкой, позже дерево заменили железом, и звучать такие «устройства» стали громче. Этот обычай, видимо, появился не случайно, ведь человек очень восприимчив к звукам, и сохранялся многие века, когда уже пришло христианство.
Известно, что еще в домонгольский период на Руси на богослужения собирали по распространенному «греческому» способу – били колотушками в била или клепала.
Но в то же время, в домонгольский период отечественной истории получили очень широкое распространение и колокола. Если в XI веке колокола прослеживаются только в главных городах Древней Руси, то в XII – первой половине XIII века они уже были во многих древнерусских селениях. Колокольными наборами оснащались не только монументальные каменные храмы, строившиеся русскими князьями в столицах своих земель, но и небольшие деревянные церкви вне детинца, на посаде, в ремесленной и купеческой части средневекового города.
В восточно-христианском обряде, взятом князем Владимиром Святославичем при крещении Руси из Византии, колокола не использовались. Они были заимствованы русской церковью из западно-христианской традиции, а на русской почве их употребление обрело специфическую национальную окраску.
В Греции использовали деревянные била (их называли симандрами), изготовленные из очень звучного дерева – явора; на Руси такого дерева не было, поэтому их изготавливали из самых разных пород деревьев. Одновременно получило распространение и железное клепало. По нему били не палками, а молотками (почти так, как отбивают (клепают) молотками косы). В XVI веке Петр Белон описал било, используемое на Святой горе Афон, так: «Это кусок железа толщиной в три пальца, длиной в руку, несколько изогнутый в дугу. Он висит на гвозде у дверей церковных и при ударе издает звук, подобный колокольному. Монахи на Святой горе не имеют иных звонков, кроме этого била, и когда нужно идти на молитву, то призывают звуком этого железа».
Это описание приведено П.С. Казанским в работе «О призыве к богослужению в Восточной церкви», помещенной в сборнике трудов Первого Археологического съезда, вышедшем в Москве в 1871 году. В описи Соловецкого монастыря существует запись «клепало каменное, строения преп. Зосимы». Невероятно, но, оказывается, были и такие.
Н.И. Оловянишников объясняет «долгожительство» била следующим образом: «Вы знаете, что греческая церковь хотя и приняла колокола во второй половине девятого века, но с той поры, даже и доныне, не устранила от себя и чугунных бил или желез и самых деревянных ток; даже в тех местах на Востоке, где христиане живут между турками, и поныне нет колоколов, потому что магометане не жалуют их шумного звона. Значит, не по-пустому введены в состав внешнего чиноположения нашей церкви деревянные токи и металл; слабые звуки дерева и металла что-нибудь должны знаменовать собою, равно как и торжественный звон колоколов…»
Есть и еще одна версия, которая имеет право на существование. Литье колоколов было делом очень хлопотным, требовало высочайшего мастерства и немалых средств.
Заказы на изготовление колоколов были прерогативой представителей высших сословий русского общества либо состоятельных купцов, располагавших внушительными материальными средствами. Именно они чаще всего становились ктиторами строившихся на Руси церквей. Несмотря на дороговизну металлов, необходимых для изготовления колоколов, и отсутствие вплоть до середины XVII века разработок своих рудных месторождений (медь и олово закупали за рубежом по завышенной цене), денег на колокола на Руси никогда не жалели. Приобретение и вклад колоколов в православные храмы всегда было делом наивысшего благочестия.
Била звучат не очень громко, а колокола дороги, тогда и придумали кимвалы – бронзовые кольца, подвешенные за один край к перекладине или ветке дерева. Для русского монастыря Руссик на Афоне в 1911 году отлили кимвал, который весил около 50 пудов и звучал почти как колокол, а били по нему большим молотком.
Била можно встретить и сейчас в очень отдаленных бедных церквах или в тех, которые только-только начинают возрождаться в центре России, но у них пока мало прихожан и нет спонсоров. Это могут быть любые, самые простые металлические предметы, чаще всего куски рельс, трубы, швеллера и т. д. И вот из таких обыденных, обиходных предметов эти светлые люди творят сакрально значимые, имеющие символическое значение вещи. Наверное, не будет кощунством сравнить их вдохновенные труды с трудом поэта – помните у Ахматовой: «Когда б вы знали, из какого сора растут стихи…» Или с монастырским послушанием…
Как только появляется возможность, стараются приобрести колокол, нередко их дарят прихожане церкви или люди «со стороны», желающие помочь приходу. А ставшие уже реликвией била сохраняют – иногда на ветке дерева, растущего рядом с храмом, иногда на столбе или перекладине, под навесом наружной галереи восстанавливаемого храма.
Известно, что в России до 20-х годов ХХ века била применялись во время религиозных церемоний и обрядных действий в Ростове Великом и Троице-Сергиевой лавре (Гефсиманский скит, основанный в 1844 году).
На фотографии конца XIX века мы видим било, сохранившееся в «рабочем состоянии», в Пскове.
В конце насыщенного бурными событиями ХХ века православным москвичам довелось услышать необычный звон, производимый при помощи била. Ранним летним утром 1983 года, следуя исстари заведенному на Святой горе Афонской обычаю, ударами деревянного молотка по деревянной жерди возвестили всему миру о возрождении московской Даниловской обители. Очень своеобразный глухой звук-звон… А после этого зазвучал колокол-будильник, чуть позже началась утреня, и тут зазвонили уже другие, привычные нам колокола.
На Руси колокола впервые упоминаются с приходом христианства, когда они заняли свое особо почитаемое место в жизни православных. Любопытно, что если в языческие времена люди поклонялись изваяниям Перуна – высшего божества, которого называли громовержцем, то христиане считали колокольный звон символом грома небесного.
Появление колоколов в Киевской Руси связано с Десятинной церковью, которую заложил князь Владимир (по Радзивилловской летописи – в 989 году, а по Ипатьевской и Новгородской – в 991-м). Подлинный памятник Крещения Руси был заложен «на крови» православных мучеников варягов Феодора и Иоанна (отца и сына), убитых язычниками в 983 году.
В «Сказании о Русской земле» Александр Нечволодов пишет: «Убийство варягов – Иоанна и отца его Феодора – произвело сильное впечатление на Владимира.
С тех пор он чаще стал задумываться над вопросами религии и все более и более охладевал к язычеству. Конечно, он должен был видеть все преимущества веры Христовой над своей, тем боле, что в Киеве среди купцов и других жителей было много христиан еще со времен Аскольда и Ольги; попадались они даже и в рядах княжеской дружины: их чистая жизнь, сравнительно с языческой, резко кидалась всем в глаза».
Существует предание, что в церкви некоторое время находилась икона «Богоматерь Умиление», которую в первой половине XII века привез из Константинополя купец Пирогоща в дар князю Юрию Долгорукому. Первоначально икону поместили в Вышгороде (близ Киева). В 1150-е годы сын Юрия, князь Андрей (впоследствии Боголюбский), уезжая в свою родовую Суздальскую землю, взял эту икону с собой. До 1167 г. икона «Богоматерь Умиление» была в загородной резиденции князя Андрея в Боголюбове, в дворцовой церкви во имя Рождества Пресвятой Богородицы. Затем ее украсили богатым окладом и поставили в Успенском соборе во Владимире-на-Клязьме, и с этого времени икона была признана палладиумом владимирских князей. В 1395 году икону торжественно перенесли в Москву и поставили в кремлевском Успенском соборе. На Руси икона «Богоматерь Умиление», написанная византийским иконописцем в первой половине XII века, получила название «Богоматерь Владимирская».
Десятинную церковь в Киеве строили греческие мастера – каменотесы и живописцы, а киевляне осваивали новое для них церковное строительство, обучались, помогая грекам. О великолепии храма можно судить по сохранившимся фрагментам: цветной мрамор, мозаика, фрески, резьба, инкрустация – все это и сейчас производит впечатление.
Князь поручил церковь своему доверенному священнику – корсунянину Анастасу – и выделил ему и его помощникам десятину от всего своего «имения» на нужды храма.
Сюда, в Десятинную церковь, перенесли мощи его православной бабки святой княгини Ольги; здесь похоронят его супругу «царицу Анну» (дочь византийского императора Романа II и сестру императоров Василия и Константина); а 15 июля 1015 года и сам князь найдет здесь свое вечное пристанище.
Церковь была разрушена 6 декабря 1240 года, во время штурма Киева татаро-монгольскими ордами, и ее величественные руины возвышались до начала XIX века.
Каково же было удивление археологов, когда во время раскопок этой церкви в 1824–1828 годах, проводимых под руководством митрополита Киевского Евгения (Болховитинова), они обнаружили два колокола. Один из них весом 2 пуда 10 фунтов (около 37 кг), а высота 12 вершков (примерно 53,3 см).
Это навершие хранится в Эрмитаже. Скорее всего, колокольчики были на посохе странствующего старца.
Да, скифы – мы! Да, азиаты —
мы, —
С раскосыми и жадными очами.
Еще до возникновения христианства в языческих культах использовался звук, который издавали деревянные (клен, бук) дощечки, доски (била), по которым били колотушкой, позже дерево заменили железом, и звучать такие «устройства» стали громче. Этот обычай, видимо, появился не случайно, ведь человек очень восприимчив к звукам, и сохранялся многие века, когда уже пришло христианство.
Известно, что еще в домонгольский период на Руси на богослужения собирали по распространенному «греческому» способу – били колотушками в била или клепала.
Но в то же время, в домонгольский период отечественной истории получили очень широкое распространение и колокола. Если в XI веке колокола прослеживаются только в главных городах Древней Руси, то в XII – первой половине XIII века они уже были во многих древнерусских селениях. Колокольными наборами оснащались не только монументальные каменные храмы, строившиеся русскими князьями в столицах своих земель, но и небольшие деревянные церкви вне детинца, на посаде, в ремесленной и купеческой части средневекового города.
В восточно-христианском обряде, взятом князем Владимиром Святославичем при крещении Руси из Византии, колокола не использовались. Они были заимствованы русской церковью из западно-христианской традиции, а на русской почве их употребление обрело специфическую национальную окраску.
В Греции использовали деревянные била (их называли симандрами), изготовленные из очень звучного дерева – явора; на Руси такого дерева не было, поэтому их изготавливали из самых разных пород деревьев. Одновременно получило распространение и железное клепало. По нему били не палками, а молотками (почти так, как отбивают (клепают) молотками косы). В XVI веке Петр Белон описал било, используемое на Святой горе Афон, так: «Это кусок железа толщиной в три пальца, длиной в руку, несколько изогнутый в дугу. Он висит на гвозде у дверей церковных и при ударе издает звук, подобный колокольному. Монахи на Святой горе не имеют иных звонков, кроме этого била, и когда нужно идти на молитву, то призывают звуком этого железа».
Это описание приведено П.С. Казанским в работе «О призыве к богослужению в Восточной церкви», помещенной в сборнике трудов Первого Археологического съезда, вышедшем в Москве в 1871 году. В описи Соловецкого монастыря существует запись «клепало каменное, строения преп. Зосимы». Невероятно, но, оказывается, были и такие.
Н.И. Оловянишников объясняет «долгожительство» била следующим образом: «Вы знаете, что греческая церковь хотя и приняла колокола во второй половине девятого века, но с той поры, даже и доныне, не устранила от себя и чугунных бил или желез и самых деревянных ток; даже в тех местах на Востоке, где христиане живут между турками, и поныне нет колоколов, потому что магометане не жалуют их шумного звона. Значит, не по-пустому введены в состав внешнего чиноположения нашей церкви деревянные токи и металл; слабые звуки дерева и металла что-нибудь должны знаменовать собою, равно как и торжественный звон колоколов…»
Есть и еще одна версия, которая имеет право на существование. Литье колоколов было делом очень хлопотным, требовало высочайшего мастерства и немалых средств.
Заказы на изготовление колоколов были прерогативой представителей высших сословий русского общества либо состоятельных купцов, располагавших внушительными материальными средствами. Именно они чаще всего становились ктиторами строившихся на Руси церквей. Несмотря на дороговизну металлов, необходимых для изготовления колоколов, и отсутствие вплоть до середины XVII века разработок своих рудных месторождений (медь и олово закупали за рубежом по завышенной цене), денег на колокола на Руси никогда не жалели. Приобретение и вклад колоколов в православные храмы всегда было делом наивысшего благочестия.
Била звучат не очень громко, а колокола дороги, тогда и придумали кимвалы – бронзовые кольца, подвешенные за один край к перекладине или ветке дерева. Для русского монастыря Руссик на Афоне в 1911 году отлили кимвал, который весил около 50 пудов и звучал почти как колокол, а били по нему большим молотком.
Била можно встретить и сейчас в очень отдаленных бедных церквах или в тех, которые только-только начинают возрождаться в центре России, но у них пока мало прихожан и нет спонсоров. Это могут быть любые, самые простые металлические предметы, чаще всего куски рельс, трубы, швеллера и т. д. И вот из таких обыденных, обиходных предметов эти светлые люди творят сакрально значимые, имеющие символическое значение вещи. Наверное, не будет кощунством сравнить их вдохновенные труды с трудом поэта – помните у Ахматовой: «Когда б вы знали, из какого сора растут стихи…» Или с монастырским послушанием…
Как только появляется возможность, стараются приобрести колокол, нередко их дарят прихожане церкви или люди «со стороны», желающие помочь приходу. А ставшие уже реликвией била сохраняют – иногда на ветке дерева, растущего рядом с храмом, иногда на столбе или перекладине, под навесом наружной галереи восстанавливаемого храма.
Известно, что в России до 20-х годов ХХ века била применялись во время религиозных церемоний и обрядных действий в Ростове Великом и Троице-Сергиевой лавре (Гефсиманский скит, основанный в 1844 году).
На фотографии конца XIX века мы видим било, сохранившееся в «рабочем состоянии», в Пскове.
В конце насыщенного бурными событиями ХХ века православным москвичам довелось услышать необычный звон, производимый при помощи била. Ранним летним утром 1983 года, следуя исстари заведенному на Святой горе Афонской обычаю, ударами деревянного молотка по деревянной жерди возвестили всему миру о возрождении московской Даниловской обители. Очень своеобразный глухой звук-звон… А после этого зазвучал колокол-будильник, чуть позже началась утреня, и тут зазвонили уже другие, привычные нам колокола.
На Руси колокола впервые упоминаются с приходом христианства, когда они заняли свое особо почитаемое место в жизни православных. Любопытно, что если в языческие времена люди поклонялись изваяниям Перуна – высшего божества, которого называли громовержцем, то христиане считали колокольный звон символом грома небесного.
Появление колоколов в Киевской Руси связано с Десятинной церковью, которую заложил князь Владимир (по Радзивилловской летописи – в 989 году, а по Ипатьевской и Новгородской – в 991-м). Подлинный памятник Крещения Руси был заложен «на крови» православных мучеников варягов Феодора и Иоанна (отца и сына), убитых язычниками в 983 году.
В «Сказании о Русской земле» Александр Нечволодов пишет: «Убийство варягов – Иоанна и отца его Феодора – произвело сильное впечатление на Владимира.
С тех пор он чаще стал задумываться над вопросами религии и все более и более охладевал к язычеству. Конечно, он должен был видеть все преимущества веры Христовой над своей, тем боле, что в Киеве среди купцов и других жителей было много христиан еще со времен Аскольда и Ольги; попадались они даже и в рядах княжеской дружины: их чистая жизнь, сравнительно с языческой, резко кидалась всем в глаза».
Существует предание, что в церкви некоторое время находилась икона «Богоматерь Умиление», которую в первой половине XII века привез из Константинополя купец Пирогоща в дар князю Юрию Долгорукому. Первоначально икону поместили в Вышгороде (близ Киева). В 1150-е годы сын Юрия, князь Андрей (впоследствии Боголюбский), уезжая в свою родовую Суздальскую землю, взял эту икону с собой. До 1167 г. икона «Богоматерь Умиление» была в загородной резиденции князя Андрея в Боголюбове, в дворцовой церкви во имя Рождества Пресвятой Богородицы. Затем ее украсили богатым окладом и поставили в Успенском соборе во Владимире-на-Клязьме, и с этого времени икона была признана палладиумом владимирских князей. В 1395 году икону торжественно перенесли в Москву и поставили в кремлевском Успенском соборе. На Руси икона «Богоматерь Умиление», написанная византийским иконописцем в первой половине XII века, получила название «Богоматерь Владимирская».
Десятинную церковь в Киеве строили греческие мастера – каменотесы и живописцы, а киевляне осваивали новое для них церковное строительство, обучались, помогая грекам. О великолепии храма можно судить по сохранившимся фрагментам: цветной мрамор, мозаика, фрески, резьба, инкрустация – все это и сейчас производит впечатление.
Князь поручил церковь своему доверенному священнику – корсунянину Анастасу – и выделил ему и его помощникам десятину от всего своего «имения» на нужды храма.
Сюда, в Десятинную церковь, перенесли мощи его православной бабки святой княгини Ольги; здесь похоронят его супругу «царицу Анну» (дочь византийского императора Романа II и сестру императоров Василия и Константина); а 15 июля 1015 года и сам князь найдет здесь свое вечное пристанище.
Церковь была разрушена 6 декабря 1240 года, во время штурма Киева татаро-монгольскими ордами, и ее величественные руины возвышались до начала XIX века.
Каково же было удивление археологов, когда во время раскопок этой церкви в 1824–1828 годах, проводимых под руководством митрополита Киевского Евгения (Болховитинова), они обнаружили два колокола. Один из них весом 2 пуда 10 фунтов (около 37 кг), а высота 12 вершков (примерно 53,3 см).