Страница:
Очень мало осталось звучащих древних русских колоколов, они навсегда исчезли – как правило, их переплавляли. Только на живых «патриархах» мы можем увидеть подлинные надписи-летописи (все они датированы временем отливки). К сожалению, не всегда дата на колоколе соответствует времени его изготовления. Об этом более уверенно можно говорить только относительно дат, отлитых одновременно с колоколом. Что касается текстов, которые были нанесены на колокола путем гравировки, указанные на них даты, как правило, имеют весьма опосредованное отношение ко времени изготовления колокола. На колоколах можно видеть, как с годами менялось их оформление. На самых ранних колоколах это, как правило, виноградная лоза, обвивающая колокол, к ней добавлялись необычных форм завитки и листья растений вертограда (райского сада). Во второй половине XVII века в орнаменте появляются растительные или цветочные гирлянды. Можно увидеть плоды – виноградные гроздья и гранаты. Сочетание колоса с виноградной гроздью символизировало хлеб и вино – святое таинство Евхаристии.
В музее «Новый Иерусалим» сохранился Средний колокол, отлитый 1 сентября 1666 года. Вот как описывает его в своей прекрасной монографии Галина Зеленская: «Тулово сплошь покрыто рельефными изображениями и текстом исторической “летописи”. Вверху – пояс со стилизованным растительным орнаментом, между завитками которого – личины львов с открытыми пастями. В средней части тулова – надпись в четырех поясах: “Милостию Божиею Патриарх Никон слил сей колокол Новаго Иерусалима в Воскресенской монастырь себе в память во царство Великого Государя царя и Великого князя Алексия Михайловича всея Великие и малыя и Белыя России самодержца и его благочестивыя государыни царицы и великие княгини Марии Ильиничны и их благородных чад – царевича и Великого князя Алексия Алексеевича, царевича и Великого князя Феодора Алексеевича, царевича и Великого князя Симеона Алексеевича, при наместнике архимандрите Левониде. Лета 7175 сентября в 1 день. Лил колокол тое же обители монах Сергий. Подписал монах Паисей”.
Под надписью повторен орнаментный пояс с личинами львов, ниже расположен пояс с изображением шестикрылых херувимов. На нижнем венце в третий раз пояс с личинами львов».
В середине XVII века мастера колокольного литья становятся настоящими исследователями-экспериментаторами, используя различные формы и размеры колокола, толщину стенок и рисунок с внешней стороны, пытаясь найти оптимальный вариант, позволяющий добиться наилучшего звучания колокола. Только голос колокола позволяет судить об успехе и мастерстве литейщика. В старину не догадывались, что эти опыты будут продолжаться и в начале XXI века. Ведь голос колокола неповторим, как и живая природа.
В 1648 году царь Алексей Михайлович заказывает колокол. Для какого храма или монастыря он предназначался – неизвестно. Известно только то, что в конце XIX века этот колокол находился на колокольне церкви Воздвижения Честного Креста Господня в Алексеевском девичьем монастыре в селе Красном. Не дошло до нас и имя отлившего колокол мастера. И сегодня в музее «Коломенское» вы сможете увидеть этот колокол и прочитать на нем отлитые в металле слова: «Божиею милостию и повелением благоверного и христолюбивого государя царя и великого князя Алексея Михайловича всея Руси самодержца слит колокол в преименитом царствующем граде Москве в лето 7156 (1648); в 3-е лето царства его, а весу в нем 60 пуд». Этот колокол интересен тем, что у него появляются прорези; их было сделано двенадцать на равном расстоянии по всей окружности. Безусловно, отлить такой колокол в середине XVII века было почти невозможно, но мастер совершил настоящий профессиональный подвиг и с успехом справился с поставленной задачей. Это был очень важный рубеж в развитии колокольного искусства. Повторить это чудо взялся Дмитрий Моторин…
Литейная мастерская Моториных находилась в Москве, в Пушкарской слободе – район нынешней улицы Сретенки и прилегающих к ней переулков. Здесь Дмитрий Моторин в 1687 году отлил до сих пор непревзойденный по красоте прорезной колокол. Он словно сплетен из кружев с рисунком растений. (Отметим такую деталь: связь православного человека с природой была настолько сильна, что для того, чтобы не оглохнуть, звонари предпочитали класть в уши не мертвое «материальное», а живое, растительное – ягоды: клюкву, калину, рябину.) Сквозной орнамент дополняли львиные головы, а венчала колокол голова-маска человека. Колокол предназначался для церкви Покрова Богородицы в селе Медведково. Колокола этого периода так и остались вершиной своеобразного колокольного искусства. Их отличала тонкая изысканность оформления, каждый из них был уникален и неповторим.
На протяжении семивекового развития колокололитейного искусства в России (XI–XVII вв.) мастера на основе православных церковных канонов выработали свои, совершенно оригинальные приемы украшения колоколов. Они отличаются строгостью внешнего вида и обоснованностью расположения элементов оформления, соответствуют общепринятым и устоявшимся правилам.
В декоративном убранстве западноевропейских и русских колоколов очень много общего. В целом украшение и тех и других на протяжении нескольких веков строились по одним и тем же принципам.
Только начиная с середины XVII века декор русских колоколов, особенно у наиболее выдающихся московских мастеров, начал отходить от европейских традиций. Колокола в Европе все больше украшались в соответствии с идеями и профессиональными возможностями мастера и пожеланиями заказчика.
Самым первым украшением колоколов стали горизонтальные пояски. Бороздки на внешней поверхности располагались на месте, где меняется профиль колокола.
В XVII веке в оформлении колоколов московского производства начинает использоваться растительный орнамент в виде «трилистника», его размещают рядом с верхним пояском.
Колокололитейное искусство развивается бурно: совершенствуется технология, оттачивается мастерство, и уже через полвека на многих колоколах появляется декоративно оформленная полоса – фриз – из сложных узорчатых орнаментов – стилизованных листьев (на первом этапе в арабском стиле) – арабесок. Со временем во фризах стали применять и геометрические фигуры.
В XVIII веке на колоколах появляются рельефно исполненные иконы Спасителя, Пресвятой Богородицы, образы Сил Небесных и святых. Икона – это наиболее сложный и трудоемкий элемент оформления колокола, который находится в очень большой зависимости от умения мастера, его таланта и художественного вкуса.
И наконец, надписи на колоколах, изготовленных русскими мастерами; они появились очень рано, еще в XII веке. Никоновский колокол Троице-Сергиевой лавры отлит в 1420 году и имеет дату отливки и имена тех, кто причастен к этому событию: великого князя Василия Дмитриевича, архиепископа Фотия, игумена Никона.
Обычно надписи отливались, но некоторые гравировались уже на готовом колоколе. Как правило, в них говорится о поминовении души заказчика, его родителей, близких, о здравии живущих. Когда такие колокола переливались, то считалось, что металл сохранял в памяти своих первых создателей и их просьбы. И еще одна тонкость: традиционно надпись делалась только прописными буквами и нередко без разделения на слова.
В последнее столетие неоднократно обсуждалось предложение не украшать колокола. Обосновывалось это очень просто: во-первых, колокола обычно висят вне поля видимости с земли, а если их и видно, то только силуэт. Во-вторых, металл очень быстро покрывается темной серо-зеленой патиной, которая почти совсем скрывает орнамент. Создают проблемы и вездесущие птицы, любящие собираться на колокольнях.
И все-таки восторжествовала точка зрения, что традиционные украшения должны быть сохранены и им отводится очень важная роль как при подготовке колокола, так и во время главного праздника для служителей и прихожан храма, когда он, сверкающий на солнце своими иконами и орнаментами, посылает серебряные звоны в небесную высь.
А кроме того, многие звонари утверждают, что звонить на красивых, хорошо украшенных колоколах легче и приятнее, а звук у них душевнее и ярче.
Уместно вспомнить слова монаха Теофила, высказанные им в удивительном научном трактате «Краткое изложение различных искусств», сочиненном на стыке XI и XII веков: знаменует завершение работы над колоколом украшение его поверхности цветами или буквами (Харитонович Д.Е. Средневековый мастер и его представление о вещи. М., 1982).
Слушатели тоже подтверждают эти слова: нарядный колокол всегда звучит празднично и торжественно.
Потаённые звоны
Гимн колоколов-сторожей
В музее «Новый Иерусалим» сохранился Средний колокол, отлитый 1 сентября 1666 года. Вот как описывает его в своей прекрасной монографии Галина Зеленская: «Тулово сплошь покрыто рельефными изображениями и текстом исторической “летописи”. Вверху – пояс со стилизованным растительным орнаментом, между завитками которого – личины львов с открытыми пастями. В средней части тулова – надпись в четырех поясах: “Милостию Божиею Патриарх Никон слил сей колокол Новаго Иерусалима в Воскресенской монастырь себе в память во царство Великого Государя царя и Великого князя Алексия Михайловича всея Великие и малыя и Белыя России самодержца и его благочестивыя государыни царицы и великие княгини Марии Ильиничны и их благородных чад – царевича и Великого князя Алексия Алексеевича, царевича и Великого князя Феодора Алексеевича, царевича и Великого князя Симеона Алексеевича, при наместнике архимандрите Левониде. Лета 7175 сентября в 1 день. Лил колокол тое же обители монах Сергий. Подписал монах Паисей”.
Под надписью повторен орнаментный пояс с личинами львов, ниже расположен пояс с изображением шестикрылых херувимов. На нижнем венце в третий раз пояс с личинами львов».
В середине XVII века мастера колокольного литья становятся настоящими исследователями-экспериментаторами, используя различные формы и размеры колокола, толщину стенок и рисунок с внешней стороны, пытаясь найти оптимальный вариант, позволяющий добиться наилучшего звучания колокола. Только голос колокола позволяет судить об успехе и мастерстве литейщика. В старину не догадывались, что эти опыты будут продолжаться и в начале XXI века. Ведь голос колокола неповторим, как и живая природа.
В 1648 году царь Алексей Михайлович заказывает колокол. Для какого храма или монастыря он предназначался – неизвестно. Известно только то, что в конце XIX века этот колокол находился на колокольне церкви Воздвижения Честного Креста Господня в Алексеевском девичьем монастыре в селе Красном. Не дошло до нас и имя отлившего колокол мастера. И сегодня в музее «Коломенское» вы сможете увидеть этот колокол и прочитать на нем отлитые в металле слова: «Божиею милостию и повелением благоверного и христолюбивого государя царя и великого князя Алексея Михайловича всея Руси самодержца слит колокол в преименитом царствующем граде Москве в лето 7156 (1648); в 3-е лето царства его, а весу в нем 60 пуд». Этот колокол интересен тем, что у него появляются прорези; их было сделано двенадцать на равном расстоянии по всей окружности. Безусловно, отлить такой колокол в середине XVII века было почти невозможно, но мастер совершил настоящий профессиональный подвиг и с успехом справился с поставленной задачей. Это был очень важный рубеж в развитии колокольного искусства. Повторить это чудо взялся Дмитрий Моторин…
Литейная мастерская Моториных находилась в Москве, в Пушкарской слободе – район нынешней улицы Сретенки и прилегающих к ней переулков. Здесь Дмитрий Моторин в 1687 году отлил до сих пор непревзойденный по красоте прорезной колокол. Он словно сплетен из кружев с рисунком растений. (Отметим такую деталь: связь православного человека с природой была настолько сильна, что для того, чтобы не оглохнуть, звонари предпочитали класть в уши не мертвое «материальное», а живое, растительное – ягоды: клюкву, калину, рябину.) Сквозной орнамент дополняли львиные головы, а венчала колокол голова-маска человека. Колокол предназначался для церкви Покрова Богородицы в селе Медведково. Колокола этого периода так и остались вершиной своеобразного колокольного искусства. Их отличала тонкая изысканность оформления, каждый из них был уникален и неповторим.
На протяжении семивекового развития колокололитейного искусства в России (XI–XVII вв.) мастера на основе православных церковных канонов выработали свои, совершенно оригинальные приемы украшения колоколов. Они отличаются строгостью внешнего вида и обоснованностью расположения элементов оформления, соответствуют общепринятым и устоявшимся правилам.
В декоративном убранстве западноевропейских и русских колоколов очень много общего. В целом украшение и тех и других на протяжении нескольких веков строились по одним и тем же принципам.
Только начиная с середины XVII века декор русских колоколов, особенно у наиболее выдающихся московских мастеров, начал отходить от европейских традиций. Колокола в Европе все больше украшались в соответствии с идеями и профессиональными возможностями мастера и пожеланиями заказчика.
Самым первым украшением колоколов стали горизонтальные пояски. Бороздки на внешней поверхности располагались на месте, где меняется профиль колокола.
В XVII веке в оформлении колоколов московского производства начинает использоваться растительный орнамент в виде «трилистника», его размещают рядом с верхним пояском.
Колокололитейное искусство развивается бурно: совершенствуется технология, оттачивается мастерство, и уже через полвека на многих колоколах появляется декоративно оформленная полоса – фриз – из сложных узорчатых орнаментов – стилизованных листьев (на первом этапе в арабском стиле) – арабесок. Со временем во фризах стали применять и геометрические фигуры.
В XVIII веке на колоколах появляются рельефно исполненные иконы Спасителя, Пресвятой Богородицы, образы Сил Небесных и святых. Икона – это наиболее сложный и трудоемкий элемент оформления колокола, который находится в очень большой зависимости от умения мастера, его таланта и художественного вкуса.
И наконец, надписи на колоколах, изготовленных русскими мастерами; они появились очень рано, еще в XII веке. Никоновский колокол Троице-Сергиевой лавры отлит в 1420 году и имеет дату отливки и имена тех, кто причастен к этому событию: великого князя Василия Дмитриевича, архиепископа Фотия, игумена Никона.
Обычно надписи отливались, но некоторые гравировались уже на готовом колоколе. Как правило, в них говорится о поминовении души заказчика, его родителей, близких, о здравии живущих. Когда такие колокола переливались, то считалось, что металл сохранял в памяти своих первых создателей и их просьбы. И еще одна тонкость: традиционно надпись делалась только прописными буквами и нередко без разделения на слова.
В последнее столетие неоднократно обсуждалось предложение не украшать колокола. Обосновывалось это очень просто: во-первых, колокола обычно висят вне поля видимости с земли, а если их и видно, то только силуэт. Во-вторых, металл очень быстро покрывается темной серо-зеленой патиной, которая почти совсем скрывает орнамент. Создают проблемы и вездесущие птицы, любящие собираться на колокольнях.
И все-таки восторжествовала точка зрения, что традиционные украшения должны быть сохранены и им отводится очень важная роль как при подготовке колокола, так и во время главного праздника для служителей и прихожан храма, когда он, сверкающий на солнце своими иконами и орнаментами, посылает серебряные звоны в небесную высь.
А кроме того, многие звонари утверждают, что звонить на красивых, хорошо украшенных колоколах легче и приятнее, а звук у них душевнее и ярче.
Уместно вспомнить слова монаха Теофила, высказанные им в удивительном научном трактате «Краткое изложение различных искусств», сочиненном на стыке XI и XII веков: знаменует завершение работы над колоколом украшение его поверхности цветами или буквами (Харитонович Д.Е. Средневековый мастер и его представление о вещи. М., 1982).
Слушатели тоже подтверждают эти слова: нарядный колокол всегда звучит празднично и торжественно.
Потаённые звоны
«Соборный колокола звон»… Обычно мы употребляем это выражение в его высоком значении, подразумевая звон церковный. Но если вдуматься, по сути дела, любой колокол или колокольчик выполняет соборную функцию, зовет к себе людей, собирает их вокруг себя. Поводы для сбора могут быть самыми разными. Колокол сообщает «благую весть» о начале общей молитвы. Колокольчик возвещает о возвращении хозяина домой («Встречайте, чада и домочадцы»), о приезде жениха («Выходи встречать, красавица, друга мила на крыльцо») или сватов («Ваш товар, наш купец»). Заблудившимся во время вьюги или бурана колокол сельской церковки указывал путь к спасению – в теплую избу.
«Повестки», небольшие «вестовые» колокола, требовали от служивого люда срочно явиться на заранее определенное место сбора.
«Позвонки» повелевали слугам предстать незамедлительно перед барином. Прийти и проводить в последний путь человека звали погребальные колокола. О грозной беде сообщали набатные колокола, и их тревожный гул собирал всех – от глубоких старцев до младенцев.
Вестовые колокола были разного размера. Это зависело от величины города, для которого предназначался конкретный колокол. Такими колоколами на протяжении второй половины XVI и в XVII веке снабжались все города-крепости Российского государства.
В Москве набатные колокола звучали и в мирное время – частые пожары имели катастрофические последствия, сгорали целые улицы. Вот почему еще царь Алексей Михайлович отдал приказ бить в набат, предупреждая горожан о грозящей беде. Была разработана целая система оповещения москвичей о пожарах. Известный знаток Москвы историк И.Е. Забелин писал об этом:
«Мы должны упомянуть о набатных колоколах, посредством которых делались тревожные повестки на случай пожара. В 1668 году был указ, как звонить в кремлевские набаты. Всего было три набата.
Если загорится в Кремле – бить во все три набата, в оба края, поскору (быстро).
Если загорится в Китай-городе – бить в один Спасский набат (Спасских ворот), в один край, скоро.
Для Белого города – бить в Спасский набат в оба края и в набат, что на Троицком мосту (у Троицких ворот), в оба же края.
Для Земляного города бить в набат на Тайницкой башне тихим обычаем, бить развалом с расстановкой».
«Обжившись» в людском сообществе, колокола не раз являли таинственную, мифическую связь со святыми силами, направленную на помощь людям, и обрастали многочисленными легендами. В них рассказы о том, как в минуты опасности колокол начинает звонить сам собой, предупреждая людей, как он плачет, просит, торжествует.
Мы привыкли, что церковный звон далеко слышен и в городе, и в селе, что он раздается сверху – с колоколен храмов. Но есть звоны, которые идут из-под земли, из воды – пробиваются и рассказывают о том, чему они были свидетелями, и их слышат православные.
В первое время после принятия на Руси христианства, впрочем, как и в последующем, богослужения проводились в специально построенных для этого небольших храмах. Тогда многие верующие даже не представляли себе, каким должен быть православный храм.
В названиях известных и почитаемых монастырей: Киево-Печерский, Вознесенский-Печерский (Нижний Новгород) и Псково-Печерский – есть распространенное в древности славянское слово «печера» – пещера. Слово «пещера» означает, что еще до основания обители некоторые подвижники уходили от мирской суеты и находили уединение в пещерах, посвящая свою жизнь служению Богу. Со временем, узнав об их благочестии, к ним начинали тянуться люди, что впоследствии приводило к образованию монастыря. В этих монастырях церкви обустраивались под землей, в пещерах.
В «Повести временных лет» возникновение Печерского монастыря в Киеве относится к 1051 году.
Начало Вознесенской-Печерской обители связано с монахом Киево-Печерского монастыря Дионисием, который в 1328 (возможно, в 1330 году) на обрывистом берегу Волги вырыл первую пещеру будущего монастыря.
Очень быстро молва разнесла весть об удивительном старце-подвижнике, поселившемся в пещере и посвятившем свою жизнь Богу. Все время Дионисий проводил в заботах: молитвах, трудах и посте. Вскоре нашлись и последователи, к нему потянулись люди, а ведь пещерничество всегда на Руси считалось очень трудным служением, которое принимали на себя только избранные Богом аскеты. Возникшая братия выкопала пещерные кельи и подземную церковь, но вскоре работы приостановили. Оказалось, что массив плотного известняка, в котором Дионисий выкопал первую пещеру, был совсем небольшим, да и жизнь под землей была не под силу многим инокам в преклонном возрасте. Тогда и возвели первую наземную деревянную церковь во имя Вознесения Господня, а вокруг нее построили Вознесенский Печерский монастырь, ведь все здесь началось с пещеры.
Вскоре Дионисий стал Суздальско-Нижегородским архипастырем, а основанная им обитель сыграла выдающуюся роль в духовной жизни Поволжья и всего Русского государства. Разве не это подтверждает подарок царя Ивана Грозного с надписью:
«В лето 7066 3 марта сделан бысть сей колокол при царе государе великом князе Иване Васильевиче всея Руссии и при Макарье митрополите. Царь дал колокол в дом Вознесения Господа нашего в Печерьский монастырь архимандрите Иоакиме в Новгород в Нижней».
В 1558–1565 годах был построен Псково-Печерский Свято-Успенский монастырь – неприступная крепость для обороны от врагов с запада. Люди пришли на эту землю где-то около XIV века. Проходя по склону оврага, путники становились свидетелями многих необъяснимых чудес. Некоторым даже удавалось услышать голос земли – божественное пение неслось прямо из-под ног. Вот почему гора получила название Святая. Все объяснилось позже, когда одно из деревьев упало, вывернув корни, а под ним оказался вход в пещеры, где когда-то жили несколько старцев-пустыножителей.
Во второй половине XV века сюда пришел священник Иоанн из Юрьев-Ливонского, спасаясь от преследований немецких рыцарей. Недалеко от Пскова ему приглянулся овраг из-за пещер в твердом, в некоторых местах почти окаменевшем, песчанике, созданных самой природой на довольно крутом склоне оврага.
Вместе с матушкой Марией и двумя сыновьями он начал обустраивать обитель. В это время здесь произошло явление иконы Божией Матери, сопровождаемое чудом: во время молитвы обрела зрение слепая женщина. С тех пор икону назвали Печерской, а само чудесное явление посчитали небесным благословлением. Прослышав про чудо, в обитель потянулись иноки. В 1473 году, в день Успения Пресвятой Богородицы, глубоко под землей, в Святой горе отец Иоанн освятил подземную церковь.
В Псковской летописи читаем: «В лето 7031 (1523. – В.Г.) поча здати монастырь печерский, во псковской земли, под немецким рубежом. А прежде того церковь была в земли, а монастырь был на горе».
Так возник особо почитаемый в народе оплот Православия на северо-западе Руси. В границах современной России это единственный монастырь, который никогда со дня своего основания не закрывался.
А ведь судьба была не из легких, о чем говорят колокола. При игумене Корнилии в первой половине XVI века во время Ливонской войны в монастыре появился колокол-трофей, захваченный в Вельяне (Вильянди) – дар русских воинов братии Псково-Печерского монастыря за помощь в штурме города-крепости.
Из летописи под 1560 годом узнаем: «И воеводы Пречистой Богородицы в монастырь прислали колокол вельянский средний под большим».
А вот сведения из монастырской описи 1886 года, касающиеся звонницы церкви Николы Ратного: «На колокольне имеется пять различных колоколов, из них два без всякой надписи довольно грубой и одинаковой работы (один большой около 40, а другой 2-х пудов) как видно из древней монастырской летописи, монастырскими людьми были отбиты в 1581 г. от неприятельских войск польского короля Стефана Батория».
В литературных источниках можно часто прочитать, что в Псково-Печерском монастыре сохранился колокол Петра Великого «с мягким, бархатным звуком». Речь идет о большом колоколе «Праздничный», отлитом в мае 1690 года в обители местным мастером Федором Клементеевым. На нем вылиты: Голгофский крест, иконы «Спас нерукотворный» и «Умиление», две строки надписи. В надписи сообщается, что колокол отлит при правлении великих государей Иоанна Алексеевича и Петра Алексеевича.
Ни в монастырских описях, ни в других церковных документах дополнительных сведений о колоколе нет. Можно только добавить к этому, что прошло всего полгода после низложения правительницы Софьи и заключения ее в Новодевичий монастырь.
Ситуация в государстве была чрезвычайно сложная, а Петру тогда было 18 лет.
С давних пор на самом юге современной Нижегородской области, на границе с Мордовией, глухие леса между Саровкой и Сатис стали прибежищем людей, искавших уединения. Некоторые из них отличались святостью бытия, другие спасались от притеснения властей имущих и молились, чтоб их не нашли. Именно здесь, при слиянии двух рек, возвышается сложенный из доломита холм. В нем природа, а точнее вода, сама пробила целую систему соединенных ходами пещер. Сюда пришел в 1691 году инок Исаакий, остановился в пещере и начал строить церковь во имя Пресвятой Богородицы – первый храм Саровского монастыря, который создавался уже братией. Приходившие иноки вначале приспосабливали существовавшие пещеры под келии, а когда пещер стало не хватать – вырубали в породе новые. Позже в обитель придет семнадцатилетний юноша – будущий великий святой Серафим Саровский.
Саровские пещеры – это целый подземный город на трех уровнях, расположенных один над другим. На верхнем церковь – сердце монастыря. Кельи соединяли бесчисленные лабиринты, тоннели, галереи, лестницы, пандусы, переходы с поворотами, тупиками, ходами, уходящими в неизвестность, даже мостиками (на самом нижнем уровне) через подземную реку с озерком, по которому монахи плавали на лодке. В эту водную артерию впадали небольшие ручьи от подземных источников, водопадов. Вода неожиданно появлялась из земли и под шум журчащих, падающих струй, с легким дуновением ветра, исчезала. А в подземном царстве еще долго звучал колокольный звон, как и положено в православных храмах.
Из официальных документов за 1711 год узнаем:
«Марта в 16 день окончены в полугоре пещеры, начатые монахом Илларионом в 1691 году, которые доведены почти до половины монастыря, и по разным местам оных поделаны кельи, в коих прежде сего живали и монахи; посередь оных сделана церковь преподобных отцов Антония и Феодосия и всех Киево-Печерских чудотворцев, которая освящена того же 1711 года…» Сестры Петра I помогли обустроить эту уникальную подземную церковь. Обряд полного освящения пещерной церкви был выполнен только в 1780 году. Рядом с церковью размещалась звонница, чуть дальше колодец – и все это под землей.
А.Глинка-Волжский в книге «В обители Преподобного Серафима», вышедшей в Москве в 1915 году, написал:
«Эта подземная церковка, говорят, на глубине девяти сажен приходится как раз под престолом собора Успения Пресвятой Богородицы, и отсюда, из алтаря Печерских чудотворцев, проделано узкое отверстие, сообщающее его с алтарем Успенского собора. Трогательно это соединение мрачной подземной церковки с надземной, залитой дневным светом и земною роскошью. Глубокий, красивый символ всей истории здешних святых мест».
В те годы уже давно прославился звон колокольни Саровской пустыни, взлетевшей на 40 сажень к небу. Священник Василий Тигров так написал о нем в 1906 году:
«Вот саровский звон. Начинается перебор маленьких колоколов. Слышатся желанные серебристые звуки. Звон все усиливается и усиливается, все крепчает, все становится могущественнее. Звуки большого колокола, вырвавшись из-под удара тяжеловесного языка, с громом рассекают, могущественно сотрясая, воздух и широкою волною несутся по окрестным холмам и долинам.
И вот, нагоняя волну за волною, помчался в безвестную даль радостный гул саровского звона, над всем господствуя и все подчиняя себе везде, куда лишь достигает. Все внимает ему. И сердце, увлеченное этими волнами, участвует в общей их жизни».
В XVI веке по степям между Доном и левыми притоками Днепра и Десны («Дикое поле»), постоянно смещаясь к югу, проходила граница русского государства, ее защищали казаки, многие из них оставались в этих местах навсегда и становились землепашцами или православными подвижниками. Здесь в известняковых (меловых) горах возникли пещерные монастыри для казаков «престарелых от военной брани». Наиболее известными были Свято-Успенский Дивногорский и Свято-Спасский, основанные еще в далеком XII веке.
Не только под землей, но и под водой звучат потаенные звоны.
Один из самых почитаемых монастырей создан на Валдае, на острове, и называется Валдайский Иверский Свято-Озерский Богородицкий мужской монастырь. Валдайское озеро стало святым, когда патриарх Никон, отслужив молебен, на лодке выплыл на середину озера и освятил его, под звон колоколов погрузил на дно крест и Евангелие. Легенда говорит, что при этом произошло чудо – «столп огнен явися от земли до небеси». С тех пор озеро стали называть Святым, а обитель – Свято-Озерской.
Рядом с московской кольцевой автомобильной дорогой, с внешней ее стороны, находятся три озера: Белое, Черное и Святое. Предание говорит, что на месте Святого озера в давние времена стояла церковь, но она ушла под землю, и возникло озеро с четко круглыми очертаниями. Верующие считают, что озеро находится под покровительством Николая Чудотворца и Богородицы. Неподалеку расположены два храма в честь высоких покровителей – Успения Пресвятой Богородицы и Св. Николая.
Святое озеро есть и под Шатурой (Московская область). И здесь тоже бытует легенда: озеро возникло на том месте, где под землю ушел христианский храм.
Дошедшие до нас сведения свидетельствуют о том, что на поляне леса, рядом с современным селом Кудыкино (Орехово-Зуевский район Московской области) очень много лет тому назад стояла зажиточная деревня, а в ней храм во имя мученика Никиты. Когда пришел враг, жители вступили в бой с бандой Лжедимитрия. Мужчины все погибли, а дети и женщины приняли мученическую смерть: они сгорели в огне, польско-литовские оккупанты сожгли полностью деревню вместе с людьми. Завоеватели остановились в единственном уцелевшем доме священника, он стоял несколько на отшибе, рядом с храмом. В церкви «победители» устроили конюшню. А ночью оскверненный храм со всем «войском» ушел под землю – никто не избежал наказания. На этом месте забил святой Никитский источник. Со всей округи ходят к нему люди за целебной водой, помянуть своих предков-героев, пройти в крестном ходе.
По преданию, родник у с. Ижеславль (Рязанская область) забил на том месте, где еще до татаро-монгольского ига стоял великолепный храм, но при приближении завоевателей он ушел под землю. И сегодня, наклонившись над святым источником, можно услышать звон колоколов и звуки православной службы.
Многие люди, с верой пришедшие на берега святых озер, к святым источникам, слышат колокольный звон. Слышал его и я.
«Повестки», небольшие «вестовые» колокола, требовали от служивого люда срочно явиться на заранее определенное место сбора.
«Позвонки» повелевали слугам предстать незамедлительно перед барином. Прийти и проводить в последний путь человека звали погребальные колокола. О грозной беде сообщали набатные колокола, и их тревожный гул собирал всех – от глубоких старцев до младенцев.
Вестовые колокола были разного размера. Это зависело от величины города, для которого предназначался конкретный колокол. Такими колоколами на протяжении второй половины XVI и в XVII веке снабжались все города-крепости Российского государства.
В Москве набатные колокола звучали и в мирное время – частые пожары имели катастрофические последствия, сгорали целые улицы. Вот почему еще царь Алексей Михайлович отдал приказ бить в набат, предупреждая горожан о грозящей беде. Была разработана целая система оповещения москвичей о пожарах. Известный знаток Москвы историк И.Е. Забелин писал об этом:
«Мы должны упомянуть о набатных колоколах, посредством которых делались тревожные повестки на случай пожара. В 1668 году был указ, как звонить в кремлевские набаты. Всего было три набата.
Если загорится в Кремле – бить во все три набата, в оба края, поскору (быстро).
Если загорится в Китай-городе – бить в один Спасский набат (Спасских ворот), в один край, скоро.
Для Белого города – бить в Спасский набат в оба края и в набат, что на Троицком мосту (у Троицких ворот), в оба же края.
Для Земляного города бить в набат на Тайницкой башне тихим обычаем, бить развалом с расстановкой».
«Обжившись» в людском сообществе, колокола не раз являли таинственную, мифическую связь со святыми силами, направленную на помощь людям, и обрастали многочисленными легендами. В них рассказы о том, как в минуты опасности колокол начинает звонить сам собой, предупреждая людей, как он плачет, просит, торжествует.
Мы привыкли, что церковный звон далеко слышен и в городе, и в селе, что он раздается сверху – с колоколен храмов. Но есть звоны, которые идут из-под земли, из воды – пробиваются и рассказывают о том, чему они были свидетелями, и их слышат православные.
В первое время после принятия на Руси христианства, впрочем, как и в последующем, богослужения проводились в специально построенных для этого небольших храмах. Тогда многие верующие даже не представляли себе, каким должен быть православный храм.
В названиях известных и почитаемых монастырей: Киево-Печерский, Вознесенский-Печерский (Нижний Новгород) и Псково-Печерский – есть распространенное в древности славянское слово «печера» – пещера. Слово «пещера» означает, что еще до основания обители некоторые подвижники уходили от мирской суеты и находили уединение в пещерах, посвящая свою жизнь служению Богу. Со временем, узнав об их благочестии, к ним начинали тянуться люди, что впоследствии приводило к образованию монастыря. В этих монастырях церкви обустраивались под землей, в пещерах.
В «Повести временных лет» возникновение Печерского монастыря в Киеве относится к 1051 году.
Начало Вознесенской-Печерской обители связано с монахом Киево-Печерского монастыря Дионисием, который в 1328 (возможно, в 1330 году) на обрывистом берегу Волги вырыл первую пещеру будущего монастыря.
Очень быстро молва разнесла весть об удивительном старце-подвижнике, поселившемся в пещере и посвятившем свою жизнь Богу. Все время Дионисий проводил в заботах: молитвах, трудах и посте. Вскоре нашлись и последователи, к нему потянулись люди, а ведь пещерничество всегда на Руси считалось очень трудным служением, которое принимали на себя только избранные Богом аскеты. Возникшая братия выкопала пещерные кельи и подземную церковь, но вскоре работы приостановили. Оказалось, что массив плотного известняка, в котором Дионисий выкопал первую пещеру, был совсем небольшим, да и жизнь под землей была не под силу многим инокам в преклонном возрасте. Тогда и возвели первую наземную деревянную церковь во имя Вознесения Господня, а вокруг нее построили Вознесенский Печерский монастырь, ведь все здесь началось с пещеры.
Вскоре Дионисий стал Суздальско-Нижегородским архипастырем, а основанная им обитель сыграла выдающуюся роль в духовной жизни Поволжья и всего Русского государства. Разве не это подтверждает подарок царя Ивана Грозного с надписью:
«В лето 7066 3 марта сделан бысть сей колокол при царе государе великом князе Иване Васильевиче всея Руссии и при Макарье митрополите. Царь дал колокол в дом Вознесения Господа нашего в Печерьский монастырь архимандрите Иоакиме в Новгород в Нижней».
В 1558–1565 годах был построен Псково-Печерский Свято-Успенский монастырь – неприступная крепость для обороны от врагов с запада. Люди пришли на эту землю где-то около XIV века. Проходя по склону оврага, путники становились свидетелями многих необъяснимых чудес. Некоторым даже удавалось услышать голос земли – божественное пение неслось прямо из-под ног. Вот почему гора получила название Святая. Все объяснилось позже, когда одно из деревьев упало, вывернув корни, а под ним оказался вход в пещеры, где когда-то жили несколько старцев-пустыножителей.
Во второй половине XV века сюда пришел священник Иоанн из Юрьев-Ливонского, спасаясь от преследований немецких рыцарей. Недалеко от Пскова ему приглянулся овраг из-за пещер в твердом, в некоторых местах почти окаменевшем, песчанике, созданных самой природой на довольно крутом склоне оврага.
Вместе с матушкой Марией и двумя сыновьями он начал обустраивать обитель. В это время здесь произошло явление иконы Божией Матери, сопровождаемое чудом: во время молитвы обрела зрение слепая женщина. С тех пор икону назвали Печерской, а само чудесное явление посчитали небесным благословлением. Прослышав про чудо, в обитель потянулись иноки. В 1473 году, в день Успения Пресвятой Богородицы, глубоко под землей, в Святой горе отец Иоанн освятил подземную церковь.
В Псковской летописи читаем: «В лето 7031 (1523. – В.Г.) поча здати монастырь печерский, во псковской земли, под немецким рубежом. А прежде того церковь была в земли, а монастырь был на горе».
Так возник особо почитаемый в народе оплот Православия на северо-западе Руси. В границах современной России это единственный монастырь, который никогда со дня своего основания не закрывался.
А ведь судьба была не из легких, о чем говорят колокола. При игумене Корнилии в первой половине XVI века во время Ливонской войны в монастыре появился колокол-трофей, захваченный в Вельяне (Вильянди) – дар русских воинов братии Псково-Печерского монастыря за помощь в штурме города-крепости.
Из летописи под 1560 годом узнаем: «И воеводы Пречистой Богородицы в монастырь прислали колокол вельянский средний под большим».
А вот сведения из монастырской описи 1886 года, касающиеся звонницы церкви Николы Ратного: «На колокольне имеется пять различных колоколов, из них два без всякой надписи довольно грубой и одинаковой работы (один большой около 40, а другой 2-х пудов) как видно из древней монастырской летописи, монастырскими людьми были отбиты в 1581 г. от неприятельских войск польского короля Стефана Батория».
В литературных источниках можно часто прочитать, что в Псково-Печерском монастыре сохранился колокол Петра Великого «с мягким, бархатным звуком». Речь идет о большом колоколе «Праздничный», отлитом в мае 1690 года в обители местным мастером Федором Клементеевым. На нем вылиты: Голгофский крест, иконы «Спас нерукотворный» и «Умиление», две строки надписи. В надписи сообщается, что колокол отлит при правлении великих государей Иоанна Алексеевича и Петра Алексеевича.
Ни в монастырских описях, ни в других церковных документах дополнительных сведений о колоколе нет. Можно только добавить к этому, что прошло всего полгода после низложения правительницы Софьи и заключения ее в Новодевичий монастырь.
Ситуация в государстве была чрезвычайно сложная, а Петру тогда было 18 лет.
С давних пор на самом юге современной Нижегородской области, на границе с Мордовией, глухие леса между Саровкой и Сатис стали прибежищем людей, искавших уединения. Некоторые из них отличались святостью бытия, другие спасались от притеснения властей имущих и молились, чтоб их не нашли. Именно здесь, при слиянии двух рек, возвышается сложенный из доломита холм. В нем природа, а точнее вода, сама пробила целую систему соединенных ходами пещер. Сюда пришел в 1691 году инок Исаакий, остановился в пещере и начал строить церковь во имя Пресвятой Богородицы – первый храм Саровского монастыря, который создавался уже братией. Приходившие иноки вначале приспосабливали существовавшие пещеры под келии, а когда пещер стало не хватать – вырубали в породе новые. Позже в обитель придет семнадцатилетний юноша – будущий великий святой Серафим Саровский.
Саровские пещеры – это целый подземный город на трех уровнях, расположенных один над другим. На верхнем церковь – сердце монастыря. Кельи соединяли бесчисленные лабиринты, тоннели, галереи, лестницы, пандусы, переходы с поворотами, тупиками, ходами, уходящими в неизвестность, даже мостиками (на самом нижнем уровне) через подземную реку с озерком, по которому монахи плавали на лодке. В эту водную артерию впадали небольшие ручьи от подземных источников, водопадов. Вода неожиданно появлялась из земли и под шум журчащих, падающих струй, с легким дуновением ветра, исчезала. А в подземном царстве еще долго звучал колокольный звон, как и положено в православных храмах.
Из официальных документов за 1711 год узнаем:
«Марта в 16 день окончены в полугоре пещеры, начатые монахом Илларионом в 1691 году, которые доведены почти до половины монастыря, и по разным местам оных поделаны кельи, в коих прежде сего живали и монахи; посередь оных сделана церковь преподобных отцов Антония и Феодосия и всех Киево-Печерских чудотворцев, которая освящена того же 1711 года…» Сестры Петра I помогли обустроить эту уникальную подземную церковь. Обряд полного освящения пещерной церкви был выполнен только в 1780 году. Рядом с церковью размещалась звонница, чуть дальше колодец – и все это под землей.
А.Глинка-Волжский в книге «В обители Преподобного Серафима», вышедшей в Москве в 1915 году, написал:
«Эта подземная церковка, говорят, на глубине девяти сажен приходится как раз под престолом собора Успения Пресвятой Богородицы, и отсюда, из алтаря Печерских чудотворцев, проделано узкое отверстие, сообщающее его с алтарем Успенского собора. Трогательно это соединение мрачной подземной церковки с надземной, залитой дневным светом и земною роскошью. Глубокий, красивый символ всей истории здешних святых мест».
В те годы уже давно прославился звон колокольни Саровской пустыни, взлетевшей на 40 сажень к небу. Священник Василий Тигров так написал о нем в 1906 году:
«Вот саровский звон. Начинается перебор маленьких колоколов. Слышатся желанные серебристые звуки. Звон все усиливается и усиливается, все крепчает, все становится могущественнее. Звуки большого колокола, вырвавшись из-под удара тяжеловесного языка, с громом рассекают, могущественно сотрясая, воздух и широкою волною несутся по окрестным холмам и долинам.
И вот, нагоняя волну за волною, помчался в безвестную даль радостный гул саровского звона, над всем господствуя и все подчиняя себе везде, куда лишь достигает. Все внимает ему. И сердце, увлеченное этими волнами, участвует в общей их жизни».
В XVI веке по степям между Доном и левыми притоками Днепра и Десны («Дикое поле»), постоянно смещаясь к югу, проходила граница русского государства, ее защищали казаки, многие из них оставались в этих местах навсегда и становились землепашцами или православными подвижниками. Здесь в известняковых (меловых) горах возникли пещерные монастыри для казаков «престарелых от военной брани». Наиболее известными были Свято-Успенский Дивногорский и Свято-Спасский, основанные еще в далеком XII веке.
Не только под землей, но и под водой звучат потаенные звоны.
Один из самых почитаемых монастырей создан на Валдае, на острове, и называется Валдайский Иверский Свято-Озерский Богородицкий мужской монастырь. Валдайское озеро стало святым, когда патриарх Никон, отслужив молебен, на лодке выплыл на середину озера и освятил его, под звон колоколов погрузил на дно крест и Евангелие. Легенда говорит, что при этом произошло чудо – «столп огнен явися от земли до небеси». С тех пор озеро стали называть Святым, а обитель – Свято-Озерской.
Рядом с московской кольцевой автомобильной дорогой, с внешней ее стороны, находятся три озера: Белое, Черное и Святое. Предание говорит, что на месте Святого озера в давние времена стояла церковь, но она ушла под землю, и возникло озеро с четко круглыми очертаниями. Верующие считают, что озеро находится под покровительством Николая Чудотворца и Богородицы. Неподалеку расположены два храма в честь высоких покровителей – Успения Пресвятой Богородицы и Св. Николая.
Святое озеро есть и под Шатурой (Московская область). И здесь тоже бытует легенда: озеро возникло на том месте, где под землю ушел христианский храм.
Дошедшие до нас сведения свидетельствуют о том, что на поляне леса, рядом с современным селом Кудыкино (Орехово-Зуевский район Московской области) очень много лет тому назад стояла зажиточная деревня, а в ней храм во имя мученика Никиты. Когда пришел враг, жители вступили в бой с бандой Лжедимитрия. Мужчины все погибли, а дети и женщины приняли мученическую смерть: они сгорели в огне, польско-литовские оккупанты сожгли полностью деревню вместе с людьми. Завоеватели остановились в единственном уцелевшем доме священника, он стоял несколько на отшибе, рядом с храмом. В церкви «победители» устроили конюшню. А ночью оскверненный храм со всем «войском» ушел под землю – никто не избежал наказания. На этом месте забил святой Никитский источник. Со всей округи ходят к нему люди за целебной водой, помянуть своих предков-героев, пройти в крестном ходе.
По преданию, родник у с. Ижеславль (Рязанская область) забил на том месте, где еще до татаро-монгольского ига стоял великолепный храм, но при приближении завоевателей он ушел под землю. И сегодня, наклонившись над святым источником, можно услышать звон колоколов и звуки православной службы.
Многие люди, с верой пришедшие на берега святых озер, к святым источникам, слышат колокольный звон. Слышал его и я.
Гимн колоколов-сторожей
Известно, что место для строительства монастыря церкви подбирали с особой тщательностью, пониманием природы земли и неба, в соответствии с существующими канонами и традициями. На выбор влияли рельеф, масштаб местности, знание человеческого восприятия, историческая память этих мест. В период становления Российского государства монастыри строились как оплот против полчищ завоевателей, как сторожи вокруг города.
Монастырские колокола звучали, призывая к единству, против распрей, тревожным набатом сообщали о приближении врага, звали жителей ближайших деревень на борьбу с иноземцами, предлагали людям прийти под защиту монастырских стен и иноков, становившихся солдатами Православия. Колокольный звон пугал и раздражал налетчиков. При захвате храмов они все колокола, которые можно было снять, увозили в полон как военные трофеи.
Удивительный монастырь находится к западу от Москвы – Саввино-Сторожевский. Вот что сообщило нам древнее предание о его основании: «Савва построил монастырь на месте, называемом Сторож, которое от всех слывет Сторожевскою горою… В Звенигороде всякий расскажет вам, что на сей горе в старину находилась стража и висели колокола, и в случае нашествия стерегущие ударяли в оные. Звук сообщался подобной не в дальнем расстоянии второй стороже, от коей – третьей и так далее в самую Москву о приближении неприятельском».
Монастырские колокола звучали, призывая к единству, против распрей, тревожным набатом сообщали о приближении врага, звали жителей ближайших деревень на борьбу с иноземцами, предлагали людям прийти под защиту монастырских стен и иноков, становившихся солдатами Православия. Колокольный звон пугал и раздражал налетчиков. При захвате храмов они все колокола, которые можно было снять, увозили в полон как военные трофеи.
Удивительный монастырь находится к западу от Москвы – Саввино-Сторожевский. Вот что сообщило нам древнее предание о его основании: «Савва построил монастырь на месте, называемом Сторож, которое от всех слывет Сторожевскою горою… В Звенигороде всякий расскажет вам, что на сей горе в старину находилась стража и висели колокола, и в случае нашествия стерегущие ударяли в оные. Звук сообщался подобной не в дальнем расстоянии второй стороже, от коей – третьей и так далее в самую Москву о приближении неприятельском».