Еще в старину возведена при деревянном храме Иоанна Богослова чудо-колокольня. Невероятно, но это факт – на ней сохранился «родной» колокольный набор.
В храме Иоанна Богослова богослужения проводили монахи. В древние времена 8 мая, в день памяти Иоанна Богослова, совершался крестный ход из Богоявленского монастыря на место явления апостола Иоанна преподобному Авраамию.
В житии преп. Авраамия Ростовского сказано, что игумен Валаамской обители Феоктист (по легенде, он возглавлял обитель уже в 960 году) обратил в христианство будущего просветителя Ростова преп. Авраамия и благословил его на далекий путь в Залесскую Русь. Преп. Авраамий Ростовский поселился на берегу озера Неро, в том месте, где издавна стоял языческий истукан Велес, которому язычники приносили свои жертвы. Авраамий чудесным образом получил от апостола Иоанна Богослова жезл, которым обратил в прах каменного идола, и на этом месте воздвигли церковь во имя Богоявления Господня. Вокруг нее образовалась монашеская обитель, настоятель которой в середине XVI столетия на одном из церковных соборов, проходивших в Москве в XVI веке, был канонизирован как общерусский святой. Мощи преп. Авраамия почивают в главном храме монастыря. Жезл, полученный от апостола Иоанна, был помещен в Сретенском соборе Зимнего дворца (Санкт-Петербург), а из части его сделан крест – главная святыня Богоявленского монастыря. С древних времен глубоко почиталась православными духовная связь между Валаамом и Ростовом Великим.
И летящий над всей Русской землей – от края до края – колокольный звон – торжественное звуковое подтверждение духовной связи всех православных русских людей.
Башни колокольные каменные
В храме Иоанна Богослова богослужения проводили монахи. В древние времена 8 мая, в день памяти Иоанна Богослова, совершался крестный ход из Богоявленского монастыря на место явления апостола Иоанна преподобному Авраамию.
В житии преп. Авраамия Ростовского сказано, что игумен Валаамской обители Феоктист (по легенде, он возглавлял обитель уже в 960 году) обратил в христианство будущего просветителя Ростова преп. Авраамия и благословил его на далекий путь в Залесскую Русь. Преп. Авраамий Ростовский поселился на берегу озера Неро, в том месте, где издавна стоял языческий истукан Велес, которому язычники приносили свои жертвы. Авраамий чудесным образом получил от апостола Иоанна Богослова жезл, которым обратил в прах каменного идола, и на этом месте воздвигли церковь во имя Богоявления Господня. Вокруг нее образовалась монашеская обитель, настоятель которой в середине XVI столетия на одном из церковных соборов, проходивших в Москве в XVI веке, был канонизирован как общерусский святой. Мощи преп. Авраамия почивают в главном храме монастыря. Жезл, полученный от апостола Иоанна, был помещен в Сретенском соборе Зимнего дворца (Санкт-Петербург), а из части его сделан крест – главная святыня Богоявленского монастыря. С древних времен глубоко почиталась православными духовная связь между Валаамом и Ростовом Великим.
И летящий над всей Русской землей – от края до края – колокольный звон – торжественное звуковое подтверждение духовной связи всех православных русских людей.
И.А. Бунин
О, ранний благовест и майская заря!
Как этот звон, могучий и тяжелый,
Сливается с открытой и веселой
Равниной зеленеющих полей!
Душа, затрепетав, как крылья
вольной птицы,
Коснулась солнечной поющей
высоты
И видит только даль и свет
зари зеркальной
Под этот мерный гул, густой
и музыкальный.
Башни колокольные каменные
В деревянном исполнении колокольни, казалось, достигли своего совершенства, но с приходом камня и кирпича в строительство оказалось, что и новый строительный материал подходит для возведения церквей и колоколен, которые все выше и выше устремлялись в небо.
В домонгольский период в каменных храмах, в конструкциях которых были предусмотрены башни, колокола развешивали в арочных проемах, находившихся в этих башнях. В тех храмах, в которых не было башен, колокола, судя по всему, висели в специальных арках над западным входом. Развитие колоколонесущих сооружений, и каменных и деревянных, шло параллельно. Характер сооружения для подвешивания колоколов зависел от значения храма, строительного материала, из которого он был построен, от многого другого.
Начиналось все с каменной звонницы-стены, когда мастера научились отливать большие колокола, а выдержать их могли только мощные монолитные стены. Звонари стояли на земле и с помощью веревок, привязанных к специальным шестам-очепам, раскачивали колокола. Когда же колокола стали очень тяжелыми, «техника» звона сменилась: «активными» стали языки, управляемые с земли веревками. На некоторых таких звонницах не было даже доступа к колоколам, лестницы не предусматривались.
Каменные звонницы строились в расчете на определенное количество и вес колоколов. От этого зависели высота и ширина проемов. Когда появлялся новый колокол, то для него пристраивался проем; если же необходимо было разместить несколько колоколов – надстраивался ярус. Такие звонницы-стены, а правильнее – «звонницы на столбах», были распространены и в северо-западных, и в северо-восточных землях Русского государства. В Москве же преимущественно получили развитие звонницы «палатного типа».
На миниатюрах из древних летописных сводов рисовали звонарей только стоящими на земле.
Прошли годы, и очепный способ практически ушел в историю. Увеличилось количество колоколов в наборе, их размеры, а это уже требовало присутствия звонаря непосредственно около колоколов, на специальной площадке.
Эти площадки обустраивались системами колокольного звона, принципы которых сохранились до наших дней. Все тяги от языков идут к одному центру, и оттуда ими управляют звонари.
Звонница-стена позволяет иметь почти открытым колокол, звук распространяется свободно, не встречая препятствий, но только идет в две стороны.
Со временем появились и другие варианты звонниц. И.В. Коновалов, председатель Общества церковных звонарей Московской патриархии, художественный руководитель звонов Московского Кремля и храма Христа Спасителя считает, что «палатные звонницы, имели следующие особенности, выгодно отличавшие их от колоколен:
– палатные звонницы могли нести на своих пилонах тяжелые и сверхтяжелые колокола весом до 10 000 пудов (160 т);
– свод над колоколами защищал звонарей от осадков;
– на ярусе звона обычно располагались звонарские будки;
– легко достигалась синхронность всех групп колоколов, участвовавших в звоне, так как звонари, хотя и разделенные на несколько групп (два звонаря у большого колокола, два – у второго, один – у группы подзвонных (средних) колоколов и один – у зазвонных (мелких) колоколов, хорошо видели и слышали друг друга.
Очень жаль, что современные архитекторы упускают из виду подобный тип звонниц, сооружая колокольни с размещением колоколов на двух и более ярусах. При звоне на таких колокольнях добиться согласия колоколов сложно».
На практике максимальный вес колокола на палатных звонницах составлял 4000 пудов. Единственным исключением является подвеска на Успенской звоннице Московского Кремля (над церковью Рождества Христова) колокола Александра Григорьева, весившего 8000 пудов, который там провисел всего чуть более двадцати лет.
В селе Большие Вяземы около Звенигорода, которое до конца XVII века было дворцовым, возвышается чудом уцелевшая каменная двухъярусная стена – звонница, построенная Борисом Годуновым в конце XVI века. В шести проемах звонницы – пять больших колоколов, а на перекладине правого нижнего проема – несколько маленьких «зазвонных». Легенда донесла до нас, что какое-то время один из колоколов был из чистого серебра. Куда он исчез – неизвестно, уж слишком часто шли незваные гости с Запада.
Несмотря на внешнее сходство с постройками Северо-запада, звонницы «на столбах» в Северо-Восточной Руси обладают некоторыми особенностями структуры. Они в основном трехпролетные, но при этом двухъярусные, в то время как на Северо-западе возможность развески большого количества колоколов достигается увеличением числа пролетов, а не ярусов звона.
Сегодня, рассказывая о звоннице Годунова, нельзя не вспомнить о тех событиях, свидетелем которых она стала.
Впервые о селе мы узнаем из летописи 1556 года, но тогда это была конная станция (стан) на дороге (тракте), ведущей от столицы в Смоленск и далее на запад.
Вяземы были последней остановкой иноземных послов и других знатных путешественников перед Москвой, а останавливались они, как и полагалось по рангу, во дворце, построенном Годуновым. Рядом торжественно возвышались пятиглавая церковь Преображения (первоначально Троицкая) и звонница. Их возводили с осени 1597 года по лето 1599 года. Убранство храма очень напоминает украшения Архангельского собора Московского Кремля.
К сожалению, Вяземы были и остановкой недругов России, шедших на ее столицу. Дворец сожгли поляки – шляхтичи-интервенты – в период Смуты. Существующий ныне дворец построил князь Б.А. Голицын, ему за заслуги перед отечеством вручил эти земли Петр I. Во дворце останавливался после Бородинского сражения командующий русскими войсками фельдмаршал М.И. Кутузов. Когда же русские полки отступили за Москву, в село вошли французы и «примкнувшие к ним» другие «европейцы». Они разграбили и осквернили храм, разместив в нем лошадей. Уместно напомнить, что после закрытия храма в 20-х годах ХХ века в этих стенах размещались подразделения Института коневодства; это уже сотворили отечественные борцы-«европейцы».
26 мая 1799 года в Немецкой слободе древней столицы родился будущий великий поэт Александр Пушкин. До поступления в лицей в 1811 году маленький Саша приезжал летом к своей бабушке Марии Алексеевне в деревню Захарово – это рядом и тот же приход. В 1807 году здесь у оградки храма похоронили его младшего брата, Николая Пушкина. Вместе с бабушкой Саша приходил в этот храм.
В конце XIX века звонница накренилась, почти как знаменитая Пизанская башня, и долгое время оставалась в таком положении. Виноватыми посчитали небольшую, но коварную весной речку Вяземку и плывуны. В результате укрепительных работ, проведенных в ХХ веке, древнюю башню выпрямили.
В 1999 году храм вернули Церкви и отреставрировали. И вновь зазвонили колокола звонницы, сообщая благую весть о начале богослужения.
Самое главное отличие колоколен от звонниц – центричность плана и вертикальный объем. Поярусное расположение звонов бывает и в звонницах. Колокольни могут быть простыми одноярусными или сложными многоярусными, столпообразными или шатровыми. В плане они тоже бывают разными: квадратными, круглыми или восьмигранными. В Московском Кремле сохранилась самая первая многоярусная столпообразная колокольня, построенная в 1505–1508 годах, – церковь Иоанна Лествичника.
Рядом со Спасскими воротами со стороны Красной площади была возведена Царская настенная полубашенка. Четыре мощных кувшинообразных столба служили опорой крытому черепицей шатру. Сюда к народу, собравшемуся на Красной площади, выходил коронованный в Успенском соборе Кремля царь.
Этот шатер (колокольню) называли также сторожевым, набатным или всполошным, потому что здесь висел когда-то колокол, в который били в набат в случае грозившей городу беды.
Существует легенда, что однажды ночью молодой 20-летний царь Феодор Алексеевич испугался звука этого колокола, и в наказание колокол в 1681 году отправили в ссылку в Карельский Николаевский монастырь. Царь скончался через год. Но это только легенда.
Колокол, отправленный в Карельский Николаевский монастырь, был отлит в Москве в 1674 году Доказательством того, что его звук никогда не пугал молодого царя Феодора Алексеевича, служит тот факт, что еще до того, как колокол был увезен из Москвы (в марте 1681 г.), несколькими месяцами ранее, осенью 1680 года, начались работы по изготовлению другого колокола, который должен был его заменить, что и было сделано в апреле 1681 года.
Другой набатный колокол собрал народ, извещая о начале московского бунта во время мора 1771 года. Это был колокол, отлитый в 1714 году мастером Иваном Моториным (сейчас памятник находится в Оружейной палате Московского Кремля). Екатерина II велела вырвать у него язык; безгласно провисел он до 1803 года. Когда взошел на престол в 1801 году новый царь Александр I, то к этому времени, началу XIX века, стены и башни Московского Кремля во многих местах пришли в ветхость, поэтому московской Кремлевской экспедиции было поручено отремонтировать их. В 1802 году со Спасской и Троицкой башен были сняты все колокола, чтобы не мешали проводить ремонт этих зданий. В следующем, 1803 году, очередь дошла и до Царской башни, где висел набатный колокол без языка. По высочайшему распоряжению Александра I, которое последовало в мае 1803 года, было велено «сохранить этот колокол навсегда на своем месте», то есть на той башне, где он и висел, «в случае же починки башни, сохранять колокол в надежном месте до исправления ея, а по исправлении опять вешать на свое место».
С начала XVII века большое распространение на территории России получили шатровые колокольни. В них благодаря аркам создается впечатление, что звон исходит из единого центра. Завершалась колокольня шатром с небольшой шейкой, а над ним – глава и крест. В XVII веке было принято возводить такие колокольни с западной стороны церкви. В это время стали строить восьмигранные колокольни в основном двух типов – над четвериком или восьмериком основания. Верхняя часть, где расположен ярус звона, у них была одинаковой, с арочными проемами, балками для крепления колоколов, помостом для звонаря. С помоста звонарь может видеть начало и окончание крестного хода, совершение молебнов вне храма и т. д., и самое главное – управлять звоном. В целях безопасности помост обносят ограждением, обычно кованым и отвечающим архитектурному оформлению колокольни.
Шатровые колокольни, сохранившиеся на среднерусских просторах, до сих пор поражают гармоничным сочетанием архитектуры сооружения с природной, естественной красотой.
• В 1680 году на Ярославской земле строится тридцатисемиметровая восьмигранная колокольня в Коровниках, расположенная на удалении от двух храмов – Иоанна Златоуста и Владимирской Богоматери, ставшая центром интересного архитектурного ансамбля, да и всей окружающей местности.
Открытый ярус звона на ней расположен на двадцатиметровой высоте, причем его поддерживает глухой столп, поднимающийся прямо от земли. Белые стены с выложенными из ярко-красного кирпича углами поддерживают живописный, нарядный шатер. Слухи – резонаторы колокольни размещены в каждой грани, в три ряда, уменьшаясь кверху, имеют традиционное декоративное обрамление.
Тесанные вручную грани, кокошники дополняют оформление колокольни, ставшей великолепным примером русского зодчества конца XVII века.
Не случайно эту стройную колокольню с кружевным красным шатром назвали «Ярославская свеча». Возведенная на берегу великой реки, она была видна за многие километры, ею восхищались все, кто совершал путешествие по Волге.
В те же годы в Ярославле, в Толчкове строится храм Иоанна Предтечи (1671–1687 гг.), один из самых известных памятников ярославского зодчества, в архитектуре и росписях которого проявились талант и мастерство русского народа. В конце XVII – начале XVIII века на некотором расстоянии от храма возводится восьмигранная шестиярусная колокольня. Два ее нижних яруса, как и в Коровниках, – глухие, их украшают вертикальные выступы по углам – колонки и пилястры. Второй ярус заканчивается сложным декоративным карнизом, выше которого расположен главный ярус звона, имеющий те же в плане размеры, что и два предыдущих, после этого три последующих яруса уменьшаются по диаметру и высоте, и заканчивается сооружение удлиненным барабаном, увенчанным главкой.
• В XIII появляются первые упоминания о затерянном в глухих лесах городке с лесным именем Боровск. Этот город роднит со столицей его героическая судьба. Из многочисленных нашествий на Русское государство самыми страшными были три: татаро-монгольское, польско-литовское и французское. И все эти три испытания непосредственно коснулись Боровска; и город, и монастырь выдержали их с честью.
Для защиты Москвы, ближних границ Московского княжества был возведен торжественно-суровый Пафнутьев-Боровский монастырь с мощными крепостными стенами.
Выгодное стратегическое положение монастыря на юго-западных рубежах Московии послужило причиной его быстрого расширения – ко второй половине XVI века здесь появляются новые каменные храмы в окружении мощных крепостных стен и башен. Огромный пятиглавый собор Рождества Богородицы (одно из самых совершенных сооружений, выполненных зодчими в конце XVI века) был воздвигнут по повелению и на средства царя Феодора Иоанновича на месте старого, небольшого. Одновременно вся территория обносится новыми мощными каменными стенами с валами, создаются искусственные водоемы-преграды. Обитель укрепляется на случай возможного вторжения врага. Времена тревожные, и угроза нападения вполне реальна.
Ждать долго не пришлось. В 1610 году войско самозванца Лжедимитрия II осадило Боровск и монастырь. Крепки были монастырские стены, хорошо дрались защитники обители, и «литовские люди и русские воры не возмогаша ему приступами ничтож сотворити». Нашлись, однако, оборотни-воеводы – Яков Змиев и Афанасий Челищев; «изменив отечеству и государю, град и монастырь сему злодею сдали» – открыли ворота. Князь Волконский возглавил отпор врагу. Прекрасно понимая, какой будет исход, он бился рядом с воинами и иноками до последнего, пока, «пронзенный многими ударами, в самой церкви Пафнутьего монастыря живот свой скончал». В той смертельной схватке погибло более двенадцати тысяч человек. Разъяренные «победители» разграбили монастырь, сбросили колокола, а что не смогли увезти – разрушили и сожгли. В огне исчезли древние рукописи, книги, документы, рассказывающие о первых годах становления обители.
В память о погибших защитниках Русской земли и их воеводе князе Волконском в 1777 году в гербе города Боровска было изображено «червленое сердце, показующее верность, в середине которого крест. И сердце сие окружено зеленым лавровым венцом, показующим нерушимость и твердое пребывание достойной славы сему вождю и другим погибшим с ним».
После Смутного времени укрепление Пафнутьева монастыря началось уже на государственном уровне. Царь Михаил Феодорович пожертвовал деньги на «городовую каменную поделку и на кровлю».
Отстроенный и благоустроенный монастырь вызывал восхищение всех, кто его видел: «Церкви Божии и град, и келии, и все строение каменное гораздо стройно». Сказочной древнерусской крепостью с мощными стенами и башнями смотрится монастырь с высокого берега реки.
В XVII веке одна из самых почитаемых, общепризнанных обителей достигает наивысшего расцвета.
В конце XVII века взамен звонницы 1523 года была построена пятиярусная колокольня в самом популярном тогда красочном стиле – московском барокко.
Устремленную в небо колокольню возвели прямо вплотную к трапезной, и она очень гармонично вписалась в весь ансамбль обители, став его доминантой. Ее строили, применяя самый распространенный способ возведения башен такой высоты – «восьмерик на четверике». Основанием колокольни стали три квадратных в плане яруса, на которых разместили более легкие восьмигранные. Первоначально и на нижних – первом и третьем – ярусах были арочные проемы, тогда вся колокольня выглядела на редкость воздушной, выразительной и стройной, но в первой половине XVIII века аркады первого и третьего ярусов заложили, и был утрачен задуманный зодчими облик колокольни. Но и в таком виде она необычайно красива. Что же касается колоколов, то им всегда отводился четвертый ярус, а пятый был свободен – он возводился только для завершения архитектурного образа всей обители.
Колокольню украсили «кафли муравленые разноцветные с барельефными изображениями на них серафимов и разных плодов». Вот как их описал Е.В. Николаев в книге «По Калужской земле», посетивший обитель в начале 60-х годов ХХ века: «Колокольня опоясана несколькими рядами изразцов. Живописная архитектура этого времени страстно любила их за яркость и красочность. Хотя стоили они очень дорого (за тридцать изразцов платили в конце XVII в. столько же, сколько за лошадь), в некоторых постройках ими облицовывались целые стены. Все изразцы монастырской колокольни – фантастические птицы, клюющие плоды, жизнерадостные пропойцы с надписью “херувим” – московского производства: они встречаются во многих монастырях и церквах. Автор “херувима” известен – это был Степан Иванович Полубес, имевший мастерскую в Гончарной слободе (на современной улице Володарского в Москве. – В.Г.). Изображения на изразцах верхних ярусов колокольни снизу не рассмотреть, видно только яркое пятно».
В нижнем ярусе вход, он одновременно и в колокольню, и в трапезную.
На среднем ярусе колокольни разместили библиотеку редких книг и древних рукописей, здесь хранился подарок новгородского архимандрита Макария – рукописное Евангелие 1533 года, с великолепными миниатюрами – настоящими произведениями искусства.
В домонгольский период в каменных храмах, в конструкциях которых были предусмотрены башни, колокола развешивали в арочных проемах, находившихся в этих башнях. В тех храмах, в которых не было башен, колокола, судя по всему, висели в специальных арках над западным входом. Развитие колоколонесущих сооружений, и каменных и деревянных, шло параллельно. Характер сооружения для подвешивания колоколов зависел от значения храма, строительного материала, из которого он был построен, от многого другого.
Начиналось все с каменной звонницы-стены, когда мастера научились отливать большие колокола, а выдержать их могли только мощные монолитные стены. Звонари стояли на земле и с помощью веревок, привязанных к специальным шестам-очепам, раскачивали колокола. Когда же колокола стали очень тяжелыми, «техника» звона сменилась: «активными» стали языки, управляемые с земли веревками. На некоторых таких звонницах не было даже доступа к колоколам, лестницы не предусматривались.
Каменные звонницы строились в расчете на определенное количество и вес колоколов. От этого зависели высота и ширина проемов. Когда появлялся новый колокол, то для него пристраивался проем; если же необходимо было разместить несколько колоколов – надстраивался ярус. Такие звонницы-стены, а правильнее – «звонницы на столбах», были распространены и в северо-западных, и в северо-восточных землях Русского государства. В Москве же преимущественно получили развитие звонницы «палатного типа».
На миниатюрах из древних летописных сводов рисовали звонарей только стоящими на земле.
Прошли годы, и очепный способ практически ушел в историю. Увеличилось количество колоколов в наборе, их размеры, а это уже требовало присутствия звонаря непосредственно около колоколов, на специальной площадке.
Эти площадки обустраивались системами колокольного звона, принципы которых сохранились до наших дней. Все тяги от языков идут к одному центру, и оттуда ими управляют звонари.
Звонница-стена позволяет иметь почти открытым колокол, звук распространяется свободно, не встречая препятствий, но только идет в две стороны.
Со временем появились и другие варианты звонниц. И.В. Коновалов, председатель Общества церковных звонарей Московской патриархии, художественный руководитель звонов Московского Кремля и храма Христа Спасителя считает, что «палатные звонницы, имели следующие особенности, выгодно отличавшие их от колоколен:
– палатные звонницы могли нести на своих пилонах тяжелые и сверхтяжелые колокола весом до 10 000 пудов (160 т);
– свод над колоколами защищал звонарей от осадков;
– на ярусе звона обычно располагались звонарские будки;
– легко достигалась синхронность всех групп колоколов, участвовавших в звоне, так как звонари, хотя и разделенные на несколько групп (два звонаря у большого колокола, два – у второго, один – у группы подзвонных (средних) колоколов и один – у зазвонных (мелких) колоколов, хорошо видели и слышали друг друга.
Очень жаль, что современные архитекторы упускают из виду подобный тип звонниц, сооружая колокольни с размещением колоколов на двух и более ярусах. При звоне на таких колокольнях добиться согласия колоколов сложно».
На практике максимальный вес колокола на палатных звонницах составлял 4000 пудов. Единственным исключением является подвеска на Успенской звоннице Московского Кремля (над церковью Рождества Христова) колокола Александра Григорьева, весившего 8000 пудов, который там провисел всего чуть более двадцати лет.
В селе Большие Вяземы около Звенигорода, которое до конца XVII века было дворцовым, возвышается чудом уцелевшая каменная двухъярусная стена – звонница, построенная Борисом Годуновым в конце XVI века. В шести проемах звонницы – пять больших колоколов, а на перекладине правого нижнего проема – несколько маленьких «зазвонных». Легенда донесла до нас, что какое-то время один из колоколов был из чистого серебра. Куда он исчез – неизвестно, уж слишком часто шли незваные гости с Запада.
Несмотря на внешнее сходство с постройками Северо-запада, звонницы «на столбах» в Северо-Восточной Руси обладают некоторыми особенностями структуры. Они в основном трехпролетные, но при этом двухъярусные, в то время как на Северо-западе возможность развески большого количества колоколов достигается увеличением числа пролетов, а не ярусов звона.
Сегодня, рассказывая о звоннице Годунова, нельзя не вспомнить о тех событиях, свидетелем которых она стала.
Впервые о селе мы узнаем из летописи 1556 года, но тогда это была конная станция (стан) на дороге (тракте), ведущей от столицы в Смоленск и далее на запад.
Вяземы были последней остановкой иноземных послов и других знатных путешественников перед Москвой, а останавливались они, как и полагалось по рангу, во дворце, построенном Годуновым. Рядом торжественно возвышались пятиглавая церковь Преображения (первоначально Троицкая) и звонница. Их возводили с осени 1597 года по лето 1599 года. Убранство храма очень напоминает украшения Архангельского собора Московского Кремля.
К сожалению, Вяземы были и остановкой недругов России, шедших на ее столицу. Дворец сожгли поляки – шляхтичи-интервенты – в период Смуты. Существующий ныне дворец построил князь Б.А. Голицын, ему за заслуги перед отечеством вручил эти земли Петр I. Во дворце останавливался после Бородинского сражения командующий русскими войсками фельдмаршал М.И. Кутузов. Когда же русские полки отступили за Москву, в село вошли французы и «примкнувшие к ним» другие «европейцы». Они разграбили и осквернили храм, разместив в нем лошадей. Уместно напомнить, что после закрытия храма в 20-х годах ХХ века в этих стенах размещались подразделения Института коневодства; это уже сотворили отечественные борцы-«европейцы».
26 мая 1799 года в Немецкой слободе древней столицы родился будущий великий поэт Александр Пушкин. До поступления в лицей в 1811 году маленький Саша приезжал летом к своей бабушке Марии Алексеевне в деревню Захарово – это рядом и тот же приход. В 1807 году здесь у оградки храма похоронили его младшего брата, Николая Пушкина. Вместе с бабушкой Саша приходил в этот храм.
В конце XIX века звонница накренилась, почти как знаменитая Пизанская башня, и долгое время оставалась в таком положении. Виноватыми посчитали небольшую, но коварную весной речку Вяземку и плывуны. В результате укрепительных работ, проведенных в ХХ веке, древнюю башню выпрямили.
В 1999 году храм вернули Церкви и отреставрировали. И вновь зазвонили колокола звонницы, сообщая благую весть о начале богослужения.
* * *
Но вернемся в XVI век, когда появились новые, каменные шедевры храмового зодчества. Безусловно их внешний вид менялся сообразно времени, совершенствовались формы и приемы кладки. Но главное заключалось в том, что колокольни всегда были гармоничны и близки человеку. Совсем небольшие и скромные на древних Новгородской и Псковской землях, они были видны издалека и особенно хороши в природном обрамлении. Но и в городской застройке им отводилась очень важная роль градостроительной доминанты.Самое главное отличие колоколен от звонниц – центричность плана и вертикальный объем. Поярусное расположение звонов бывает и в звонницах. Колокольни могут быть простыми одноярусными или сложными многоярусными, столпообразными или шатровыми. В плане они тоже бывают разными: квадратными, круглыми или восьмигранными. В Московском Кремле сохранилась самая первая многоярусная столпообразная колокольня, построенная в 1505–1508 годах, – церковь Иоанна Лествичника.
Рядом со Спасскими воротами со стороны Красной площади была возведена Царская настенная полубашенка. Четыре мощных кувшинообразных столба служили опорой крытому черепицей шатру. Сюда к народу, собравшемуся на Красной площади, выходил коронованный в Успенском соборе Кремля царь.
Этот шатер (колокольню) называли также сторожевым, набатным или всполошным, потому что здесь висел когда-то колокол, в который били в набат в случае грозившей городу беды.
Существует легенда, что однажды ночью молодой 20-летний царь Феодор Алексеевич испугался звука этого колокола, и в наказание колокол в 1681 году отправили в ссылку в Карельский Николаевский монастырь. Царь скончался через год. Но это только легенда.
Колокол, отправленный в Карельский Николаевский монастырь, был отлит в Москве в 1674 году Доказательством того, что его звук никогда не пугал молодого царя Феодора Алексеевича, служит тот факт, что еще до того, как колокол был увезен из Москвы (в марте 1681 г.), несколькими месяцами ранее, осенью 1680 года, начались работы по изготовлению другого колокола, который должен был его заменить, что и было сделано в апреле 1681 года.
Другой набатный колокол собрал народ, извещая о начале московского бунта во время мора 1771 года. Это был колокол, отлитый в 1714 году мастером Иваном Моториным (сейчас памятник находится в Оружейной палате Московского Кремля). Екатерина II велела вырвать у него язык; безгласно провисел он до 1803 года. Когда взошел на престол в 1801 году новый царь Александр I, то к этому времени, началу XIX века, стены и башни Московского Кремля во многих местах пришли в ветхость, поэтому московской Кремлевской экспедиции было поручено отремонтировать их. В 1802 году со Спасской и Троицкой башен были сняты все колокола, чтобы не мешали проводить ремонт этих зданий. В следующем, 1803 году, очередь дошла и до Царской башни, где висел набатный колокол без языка. По высочайшему распоряжению Александра I, которое последовало в мае 1803 года, было велено «сохранить этот колокол навсегда на своем месте», то есть на той башне, где он и висел, «в случае же починки башни, сохранять колокол в надежном месте до исправления ея, а по исправлении опять вешать на свое место».
С начала XVII века большое распространение на территории России получили шатровые колокольни. В них благодаря аркам создается впечатление, что звон исходит из единого центра. Завершалась колокольня шатром с небольшой шейкой, а над ним – глава и крест. В XVII веке было принято возводить такие колокольни с западной стороны церкви. В это время стали строить восьмигранные колокольни в основном двух типов – над четвериком или восьмериком основания. Верхняя часть, где расположен ярус звона, у них была одинаковой, с арочными проемами, балками для крепления колоколов, помостом для звонаря. С помоста звонарь может видеть начало и окончание крестного хода, совершение молебнов вне храма и т. д., и самое главное – управлять звоном. В целях безопасности помост обносят ограждением, обычно кованым и отвечающим архитектурному оформлению колокольни.
Шатровые колокольни, сохранившиеся на среднерусских просторах, до сих пор поражают гармоничным сочетанием архитектуры сооружения с природной, естественной красотой.
• В 1680 году на Ярославской земле строится тридцатисемиметровая восьмигранная колокольня в Коровниках, расположенная на удалении от двух храмов – Иоанна Златоуста и Владимирской Богоматери, ставшая центром интересного архитектурного ансамбля, да и всей окружающей местности.
Открытый ярус звона на ней расположен на двадцатиметровой высоте, причем его поддерживает глухой столп, поднимающийся прямо от земли. Белые стены с выложенными из ярко-красного кирпича углами поддерживают живописный, нарядный шатер. Слухи – резонаторы колокольни размещены в каждой грани, в три ряда, уменьшаясь кверху, имеют традиционное декоративное обрамление.
Тесанные вручную грани, кокошники дополняют оформление колокольни, ставшей великолепным примером русского зодчества конца XVII века.
Не случайно эту стройную колокольню с кружевным красным шатром назвали «Ярославская свеча». Возведенная на берегу великой реки, она была видна за многие километры, ею восхищались все, кто совершал путешествие по Волге.
В те же годы в Ярославле, в Толчкове строится храм Иоанна Предтечи (1671–1687 гг.), один из самых известных памятников ярославского зодчества, в архитектуре и росписях которого проявились талант и мастерство русского народа. В конце XVII – начале XVIII века на некотором расстоянии от храма возводится восьмигранная шестиярусная колокольня. Два ее нижних яруса, как и в Коровниках, – глухие, их украшают вертикальные выступы по углам – колонки и пилястры. Второй ярус заканчивается сложным декоративным карнизом, выше которого расположен главный ярус звона, имеющий те же в плане размеры, что и два предыдущих, после этого три последующих яруса уменьшаются по диаметру и высоте, и заканчивается сооружение удлиненным барабаном, увенчанным главкой.
• В XIII появляются первые упоминания о затерянном в глухих лесах городке с лесным именем Боровск. Этот город роднит со столицей его героическая судьба. Из многочисленных нашествий на Русское государство самыми страшными были три: татаро-монгольское, польско-литовское и французское. И все эти три испытания непосредственно коснулись Боровска; и город, и монастырь выдержали их с честью.
Для защиты Москвы, ближних границ Московского княжества был возведен торжественно-суровый Пафнутьев-Боровский монастырь с мощными крепостными стенами.
Выгодное стратегическое положение монастыря на юго-западных рубежах Московии послужило причиной его быстрого расширения – ко второй половине XVI века здесь появляются новые каменные храмы в окружении мощных крепостных стен и башен. Огромный пятиглавый собор Рождества Богородицы (одно из самых совершенных сооружений, выполненных зодчими в конце XVI века) был воздвигнут по повелению и на средства царя Феодора Иоанновича на месте старого, небольшого. Одновременно вся территория обносится новыми мощными каменными стенами с валами, создаются искусственные водоемы-преграды. Обитель укрепляется на случай возможного вторжения врага. Времена тревожные, и угроза нападения вполне реальна.
Ждать долго не пришлось. В 1610 году войско самозванца Лжедимитрия II осадило Боровск и монастырь. Крепки были монастырские стены, хорошо дрались защитники обители, и «литовские люди и русские воры не возмогаша ему приступами ничтож сотворити». Нашлись, однако, оборотни-воеводы – Яков Змиев и Афанасий Челищев; «изменив отечеству и государю, град и монастырь сему злодею сдали» – открыли ворота. Князь Волконский возглавил отпор врагу. Прекрасно понимая, какой будет исход, он бился рядом с воинами и иноками до последнего, пока, «пронзенный многими ударами, в самой церкви Пафнутьего монастыря живот свой скончал». В той смертельной схватке погибло более двенадцати тысяч человек. Разъяренные «победители» разграбили монастырь, сбросили колокола, а что не смогли увезти – разрушили и сожгли. В огне исчезли древние рукописи, книги, документы, рассказывающие о первых годах становления обители.
В память о погибших защитниках Русской земли и их воеводе князе Волконском в 1777 году в гербе города Боровска было изображено «червленое сердце, показующее верность, в середине которого крест. И сердце сие окружено зеленым лавровым венцом, показующим нерушимость и твердое пребывание достойной славы сему вождю и другим погибшим с ним».
После Смутного времени укрепление Пафнутьева монастыря началось уже на государственном уровне. Царь Михаил Феодорович пожертвовал деньги на «городовую каменную поделку и на кровлю».
Отстроенный и благоустроенный монастырь вызывал восхищение всех, кто его видел: «Церкви Божии и град, и келии, и все строение каменное гораздо стройно». Сказочной древнерусской крепостью с мощными стенами и башнями смотрится монастырь с высокого берега реки.
В XVII веке одна из самых почитаемых, общепризнанных обителей достигает наивысшего расцвета.
В конце XVII века взамен звонницы 1523 года была построена пятиярусная колокольня в самом популярном тогда красочном стиле – московском барокко.
Устремленную в небо колокольню возвели прямо вплотную к трапезной, и она очень гармонично вписалась в весь ансамбль обители, став его доминантой. Ее строили, применяя самый распространенный способ возведения башен такой высоты – «восьмерик на четверике». Основанием колокольни стали три квадратных в плане яруса, на которых разместили более легкие восьмигранные. Первоначально и на нижних – первом и третьем – ярусах были арочные проемы, тогда вся колокольня выглядела на редкость воздушной, выразительной и стройной, но в первой половине XVIII века аркады первого и третьего ярусов заложили, и был утрачен задуманный зодчими облик колокольни. Но и в таком виде она необычайно красива. Что же касается колоколов, то им всегда отводился четвертый ярус, а пятый был свободен – он возводился только для завершения архитектурного образа всей обители.
Колокольню украсили «кафли муравленые разноцветные с барельефными изображениями на них серафимов и разных плодов». Вот как их описал Е.В. Николаев в книге «По Калужской земле», посетивший обитель в начале 60-х годов ХХ века: «Колокольня опоясана несколькими рядами изразцов. Живописная архитектура этого времени страстно любила их за яркость и красочность. Хотя стоили они очень дорого (за тридцать изразцов платили в конце XVII в. столько же, сколько за лошадь), в некоторых постройках ими облицовывались целые стены. Все изразцы монастырской колокольни – фантастические птицы, клюющие плоды, жизнерадостные пропойцы с надписью “херувим” – московского производства: они встречаются во многих монастырях и церквах. Автор “херувима” известен – это был Степан Иванович Полубес, имевший мастерскую в Гончарной слободе (на современной улице Володарского в Москве. – В.Г.). Изображения на изразцах верхних ярусов колокольни снизу не рассмотреть, видно только яркое пятно».
В нижнем ярусе вход, он одновременно и в колокольню, и в трапезную.
На среднем ярусе колокольни разместили библиотеку редких книг и древних рукописей, здесь хранился подарок новгородского архимандрита Макария – рукописное Евангелие 1533 года, с великолепными миниатюрами – настоящими произведениями искусства.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента