— Тренер по боксу, — уважительно кивнув на блондина, сообщил первый мент. Он просматривал документы и, видимо, собирался вернуть их владельцу.
— По боксу? — переспросил старшой и, скептически ухмыльнувшись, пошутил: — А кого тренируем? Братву?
Убийца побледнел как мертвец.
— У нас детский лагерь, подростки… — Он с надеждой посмотрел на шоссе. Хоть бы одна машина проехала, отвлекая их внимание! Нет, как назло, пусто. А ментам, видно, делать нечего, стоят тут, зевают от скуки. Конечно, для них каждая машина — развлечение…
Милицейский «Форд» плавно откатил от обочины и поехал в указанном Штрупом направлении. Бандит проводил его глазами. Если он до возвращения ментов не успеет отвязаться от назойливого капитана, то ему конец. Никакого «Вольво» они, конечно, не найдут.
Усатый заглянул в кабину, посветил фонариком на переднее, потом на заднее сиденье. До Штрупа вдруг дошло, что вряд ли план «Сирена» введен из-за него, иначе он бы давно сидел в наручниках между двумя рослыми детинами с автоматами. Это соображение прибавило ему уверенности. Он заискивающе улыбнулся.
— Наверное, надо заплатить штраф? — спросил Штруп очень тихо, так, чтобы мог слышать только один усатый. И потянулся рукой к заднему карману брюк, где у него лежал бумажник.
— Нет, — сказал усатый, — нарушений с вашей стороны не было, это оперативная проверка автотранспорта, въезжающего в город.
«Тьфу ты, какой честный!» — мысленно сплюнул блондин.
— Так что? — Первый мент вопросительно посмотрел на старшого, явно собираясь вернуть Штрупу документы.
— А багажник? — Усатый обошел «Москвич» и остановился у заднего крыла.
— Открыть? — засуетился бандит.
— Могли бы сами догадаться, — раздраженным тоном ответил усатый.
— Да он почти пустой, — Штруп поднял крышку багажника.
— А там что? — Усатый кивнул на саквояж.
— Портфель моего знакомого, — ответил блондин предательски задрожавшим голосом.
— Вроде бы оружия нет… — сказал первый мент, но усатый был непреклонен.
— Откройте, гражданин, чемоданчик, — сказал он нарочито безразличным голосом, хотя чувствовалось, что портфель его заинтересовал.
Гена понял, что влип окончательно. С тоской он поглядел на пустынное шоссе, на стоящий невдалеке милицейский «Форд» с включенной мигалкой и двух мотоциклистов. От «Форда», не торопясь, к его «Москвичу» подходили еще трое блюстителей порядка.
— А-а… вы знаете, ключей у меня от него нет, — пролепетал он. — Портфель не мой, ну что я буду в него лазать…
Бандит из последних сил выдавливал из себя улыбку. Все это становилось похоже на страшный сон.
Усатый взял кейс за ручку, слегка приподнял.
— Килограммов десять будет, — сказал он и вернул кейс на место. — Самойленко! — крикнул он. — Давай сюда с инструментом. Замок открыть надо.
Штруп пытался было возражать, однако капитан интуитивно учуял что-то неладное.
— Ручки, пожалуйста, — приказал усатый блондину.
— Что? — утратив способность соображать, чисто автоматически переспросил Штруп.
— Ручки, — повторил капитан. В руках у него зазвенели наручники.
Спустя минуту бандит, расставив ноги, стоял в наручниках возле «Москвича». Молодой гаишник с автоматом деловито обыскивал его. Другой мент наклонился над портфелем.
Штрупом овладел ужас. Так бездарно влипнуть! Остановившимся взглядом он следил за тем, как Самойленко ловко управляется с замками. У «Москвича» собрались все гаишники, задействованные в пикете, пришел даже водитель «Форда».
— Готово, — сказал Самойленко.
— Открывай, — приказал усатый.
Блондин повернул голову, ожидая увидеть блеск золотых монет…
В портфеле Картавый действительно хранил золото, но оно находилось только в одном отделении портфеля. В другом лежало три кило аммонита со взрывателем, хитроумно соединенным с замками. Портфель таил в себе ловушку, которую старый вор заготовил для возможных похитителей своего добра…
Никто из сгруппировавшихся около старого автомобиля людей даже не успел понять, что произошло. Все дружно и сразу отправились на тот свет. Шарахнуло так, что обломки «Москвича» и куски человеческой плоти далеко разлетелись по шоссе. Пламя взметнулось почти вровень с верхушками деревьев, а грохот взрыва докатился до Тушина.
Когда подъехал второй «Форд», так и не нашедший никакого «Вольво» с раскрытым багажником, у обочины, где недавно стоял «Москвич», зияла огромная воронка. Немного в стороне горела перевернутая милицейская машина. Клочья человеческих тел забросило даже на деревья. Среди обугленных останков, усеивавших шоссе, находилась искореженная взрывом голова. Вся ее лицевая часть представляла собой кровавое месиво. О хозяине головы напоминали только спутавшиеся на затылке, слегка обгорелые белокурые волосы.
— Лена?.. Как ты меня нашла?
— Не я, а Николай Петрович. Мы только час назад узнали, что-ты лежишь здесь. Хотели приехать завтра с утра, думали, что сегодня уже поздно… Но я решила все-таки съездить, и оказалось, что не зря.
Беляев улыбнулся. Все его тело было забинтовано, рядом находилась капельница.
— Присаживайся, — сказал он, стараясь говорить нормальным, твердым голосом. — Ну и как я выгляжу?
— Да похуже, чем в твои прошлые возвращения… Она поправила на нем одеяло, присела на табурет у изголовья. Разглядывая ее силуэт на фоне окна, Олег мог вволю любоваться ее высокой грудью.
— Ты не забыла, о чем я тебе говорил тогда, на набережной?
— О чем? — Лена почувствовала, как краска заливает ее щеки, но в полутьме палаты это, кажется, было незаметно…
— О том, что я не уеду без тебя.
— Сначала тебе надо поправиться.
— Ничего, я живучий, — он дотянулся рукой до ее ладони. — Знаешь, о чем я сейчас подумал'? О том, что ты не такая, как те девушки, с которыми я встречался до тебя. Мне хорошо с тобой.
И он умолк, переводя дыхание. Разговор давался ему с трудом.
Лена пробормотала, потупившись:
— А мы с Николаем Петровичем страшно перепугались, когда ты пропал. Три ночи почти не спали.
— Я сегодня тоже не спал. Представь, слушал радио. Там только и говорят, что про взрыв на шоссе… Тебе что-нибудь об этом известно?
— О, это такой ужас! — запричитала Лена. — Взорвалась милицейская машина и еще какая-то легковушка, а перед этим у ее водителя документы проверяли! Он вез взрывчатку, и она неожиданно взорвалась. Там была еще одна милицейская машина, так вот, она уцелела. Милиционеры видели водителя легковушки. Это молодой человек лет двадцати пяти. Они даже фамилию его запомнили. Какая-то иностранная… Забыла…
— Штруп, — подсказал Олег. — Фамилию сообщили по радио.
— Да, точно, Штруп!
— А что пишут об этом в газетах? , — Начали разбираться, кто он такой, и выяснили, что он работал тренером в спортлагере и был связан с организованной преступностью…
— Тренером в спортлагере? — живо переспросил Олег.
— Да. По телевизору показали его фотографию. Очень симпатичный молодой человек. Блондин.
— Блондин, правильно… — словно в ответ на свои мысли, тихо произнес Олег. — Но откуда там взялась взрывчатка?
— Она вроде бы лежала в портфеле, вместе с золотом…
— Золотом?
— На месте взрыва нашли драгоценности и деньги. Следствие еще будет разбираться… Кстати, его фотографию в газетах напечатали. Просят обращаться в милицию всех, кто что-нибудь знает о нем.
— Ты принесешь мне газету с его рожей?
— Завтра принесу. А ты… — Лена насторожилась. — Разве ты его знаешь?
Олег улыбнулся как можно беззаботнее. — Нет. И знать не хочу. Давай не будем больше говорить об этом… Лучше поговорим о том, что я скоро поправлюсь и мы поедем ко мне. Ты ведь выйдешь за меня замуж?
Лена опустила голову и как-то машинально принялась поправлять на нем одеяло.
— А как же быть с ребенком?.. — запнувшись, спросила она.
Олег встрепенулся. Взглянув на него, ей показалось, что в его глазах сверкнул гнев. Лена даже испугалась. От резкого движения его пронзила боль, и он, морщась, снова откинулся на подушку.
— Не надо никакого аборта, — почти простонал он. — Это ребенок Андрея, как ты не понимаешь? Это единственное, что осталось от него на свете, это память о нем. Он будет нашим ребенком… самым любимым… самым… — повторил Олег очень тихо и добавил после молчания: — И еще я хочу, чтобы у него появились братья и сестры, с которыми он мог бы играть.
Он притянул ее к себе. Лена осторожно, боясь ненароком причинить ему боль, прижалась щекой к его небритому подбородку.
— Не знаю, что я буду делать, если мы расстанемся, — прошептала она. — Я люблю тебя.
Ее пальцы скользнули в его ладонь.
Больше всего на свете ей хотелось унять его страдания — не столько физические, сколько душевные. Ей казалось, что терпение и время позволят ей сделать это…
Она коснулась губами его небритой щеки. Олег смотрел на Лену нежным, любящим взглядом. Она целовала его еще и еще…
По этим жарким, лихорадочным, смешанным со слезами прикосновениям ее губ он понял, что сказанное ею правда.
— По боксу? — переспросил старшой и, скептически ухмыльнувшись, пошутил: — А кого тренируем? Братву?
Убийца побледнел как мертвец.
— У нас детский лагерь, подростки… — Он с надеждой посмотрел на шоссе. Хоть бы одна машина проехала, отвлекая их внимание! Нет, как назло, пусто. А ментам, видно, делать нечего, стоят тут, зевают от скуки. Конечно, для них каждая машина — развлечение…
Милицейский «Форд» плавно откатил от обочины и поехал в указанном Штрупом направлении. Бандит проводил его глазами. Если он до возвращения ментов не успеет отвязаться от назойливого капитана, то ему конец. Никакого «Вольво» они, конечно, не найдут.
Усатый заглянул в кабину, посветил фонариком на переднее, потом на заднее сиденье. До Штрупа вдруг дошло, что вряд ли план «Сирена» введен из-за него, иначе он бы давно сидел в наручниках между двумя рослыми детинами с автоматами. Это соображение прибавило ему уверенности. Он заискивающе улыбнулся.
— Наверное, надо заплатить штраф? — спросил Штруп очень тихо, так, чтобы мог слышать только один усатый. И потянулся рукой к заднему карману брюк, где у него лежал бумажник.
— Нет, — сказал усатый, — нарушений с вашей стороны не было, это оперативная проверка автотранспорта, въезжающего в город.
«Тьфу ты, какой честный!» — мысленно сплюнул блондин.
— Так что? — Первый мент вопросительно посмотрел на старшого, явно собираясь вернуть Штрупу документы.
— А багажник? — Усатый обошел «Москвич» и остановился у заднего крыла.
— Открыть? — засуетился бандит.
— Могли бы сами догадаться, — раздраженным тоном ответил усатый.
— Да он почти пустой, — Штруп поднял крышку багажника.
— А там что? — Усатый кивнул на саквояж.
— Портфель моего знакомого, — ответил блондин предательски задрожавшим голосом.
— Вроде бы оружия нет… — сказал первый мент, но усатый был непреклонен.
— Откройте, гражданин, чемоданчик, — сказал он нарочито безразличным голосом, хотя чувствовалось, что портфель его заинтересовал.
Гена понял, что влип окончательно. С тоской он поглядел на пустынное шоссе, на стоящий невдалеке милицейский «Форд» с включенной мигалкой и двух мотоциклистов. От «Форда», не торопясь, к его «Москвичу» подходили еще трое блюстителей порядка.
— А-а… вы знаете, ключей у меня от него нет, — пролепетал он. — Портфель не мой, ну что я буду в него лазать…
Бандит из последних сил выдавливал из себя улыбку. Все это становилось похоже на страшный сон.
Усатый взял кейс за ручку, слегка приподнял.
— Килограммов десять будет, — сказал он и вернул кейс на место. — Самойленко! — крикнул он. — Давай сюда с инструментом. Замок открыть надо.
Штруп пытался было возражать, однако капитан интуитивно учуял что-то неладное.
— Ручки, пожалуйста, — приказал усатый блондину.
— Что? — утратив способность соображать, чисто автоматически переспросил Штруп.
— Ручки, — повторил капитан. В руках у него зазвенели наручники.
Спустя минуту бандит, расставив ноги, стоял в наручниках возле «Москвича». Молодой гаишник с автоматом деловито обыскивал его. Другой мент наклонился над портфелем.
Штрупом овладел ужас. Так бездарно влипнуть! Остановившимся взглядом он следил за тем, как Самойленко ловко управляется с замками. У «Москвича» собрались все гаишники, задействованные в пикете, пришел даже водитель «Форда».
— Готово, — сказал Самойленко.
— Открывай, — приказал усатый.
Блондин повернул голову, ожидая увидеть блеск золотых монет…
В портфеле Картавый действительно хранил золото, но оно находилось только в одном отделении портфеля. В другом лежало три кило аммонита со взрывателем, хитроумно соединенным с замками. Портфель таил в себе ловушку, которую старый вор заготовил для возможных похитителей своего добра…
Никто из сгруппировавшихся около старого автомобиля людей даже не успел понять, что произошло. Все дружно и сразу отправились на тот свет. Шарахнуло так, что обломки «Москвича» и куски человеческой плоти далеко разлетелись по шоссе. Пламя взметнулось почти вровень с верхушками деревьев, а грохот взрыва докатился до Тушина.
Когда подъехал второй «Форд», так и не нашедший никакого «Вольво» с раскрытым багажником, у обочины, где недавно стоял «Москвич», зияла огромная воронка. Немного в стороне горела перевернутая милицейская машина. Клочья человеческих тел забросило даже на деревья. Среди обугленных останков, усеивавших шоссе, находилась искореженная взрывом голова. Вся ее лицевая часть представляла собой кровавое месиво. О хозяине головы напоминали только спутавшиеся на затылке, слегка обгорелые белокурые волосы.
* * *
За окном было уже почти темно. Олег приподнялся на кровати и всмотрелся в позднего посетителя.— Лена?.. Как ты меня нашла?
— Не я, а Николай Петрович. Мы только час назад узнали, что-ты лежишь здесь. Хотели приехать завтра с утра, думали, что сегодня уже поздно… Но я решила все-таки съездить, и оказалось, что не зря.
Беляев улыбнулся. Все его тело было забинтовано, рядом находилась капельница.
— Присаживайся, — сказал он, стараясь говорить нормальным, твердым голосом. — Ну и как я выгляжу?
— Да похуже, чем в твои прошлые возвращения… Она поправила на нем одеяло, присела на табурет у изголовья. Разглядывая ее силуэт на фоне окна, Олег мог вволю любоваться ее высокой грудью.
— Ты не забыла, о чем я тебе говорил тогда, на набережной?
— О чем? — Лена почувствовала, как краска заливает ее щеки, но в полутьме палаты это, кажется, было незаметно…
— О том, что я не уеду без тебя.
— Сначала тебе надо поправиться.
— Ничего, я живучий, — он дотянулся рукой до ее ладони. — Знаешь, о чем я сейчас подумал'? О том, что ты не такая, как те девушки, с которыми я встречался до тебя. Мне хорошо с тобой.
И он умолк, переводя дыхание. Разговор давался ему с трудом.
Лена пробормотала, потупившись:
— А мы с Николаем Петровичем страшно перепугались, когда ты пропал. Три ночи почти не спали.
— Я сегодня тоже не спал. Представь, слушал радио. Там только и говорят, что про взрыв на шоссе… Тебе что-нибудь об этом известно?
— О, это такой ужас! — запричитала Лена. — Взорвалась милицейская машина и еще какая-то легковушка, а перед этим у ее водителя документы проверяли! Он вез взрывчатку, и она неожиданно взорвалась. Там была еще одна милицейская машина, так вот, она уцелела. Милиционеры видели водителя легковушки. Это молодой человек лет двадцати пяти. Они даже фамилию его запомнили. Какая-то иностранная… Забыла…
— Штруп, — подсказал Олег. — Фамилию сообщили по радио.
— Да, точно, Штруп!
— А что пишут об этом в газетах? , — Начали разбираться, кто он такой, и выяснили, что он работал тренером в спортлагере и был связан с организованной преступностью…
— Тренером в спортлагере? — живо переспросил Олег.
— Да. По телевизору показали его фотографию. Очень симпатичный молодой человек. Блондин.
— Блондин, правильно… — словно в ответ на свои мысли, тихо произнес Олег. — Но откуда там взялась взрывчатка?
— Она вроде бы лежала в портфеле, вместе с золотом…
— Золотом?
— На месте взрыва нашли драгоценности и деньги. Следствие еще будет разбираться… Кстати, его фотографию в газетах напечатали. Просят обращаться в милицию всех, кто что-нибудь знает о нем.
— Ты принесешь мне газету с его рожей?
— Завтра принесу. А ты… — Лена насторожилась. — Разве ты его знаешь?
Олег улыбнулся как можно беззаботнее. — Нет. И знать не хочу. Давай не будем больше говорить об этом… Лучше поговорим о том, что я скоро поправлюсь и мы поедем ко мне. Ты ведь выйдешь за меня замуж?
Лена опустила голову и как-то машинально принялась поправлять на нем одеяло.
— А как же быть с ребенком?.. — запнувшись, спросила она.
Олег встрепенулся. Взглянув на него, ей показалось, что в его глазах сверкнул гнев. Лена даже испугалась. От резкого движения его пронзила боль, и он, морщась, снова откинулся на подушку.
— Не надо никакого аборта, — почти простонал он. — Это ребенок Андрея, как ты не понимаешь? Это единственное, что осталось от него на свете, это память о нем. Он будет нашим ребенком… самым любимым… самым… — повторил Олег очень тихо и добавил после молчания: — И еще я хочу, чтобы у него появились братья и сестры, с которыми он мог бы играть.
Он притянул ее к себе. Лена осторожно, боясь ненароком причинить ему боль, прижалась щекой к его небритому подбородку.
— Не знаю, что я буду делать, если мы расстанемся, — прошептала она. — Я люблю тебя.
Ее пальцы скользнули в его ладонь.
Больше всего на свете ей хотелось унять его страдания — не столько физические, сколько душевные. Ей казалось, что терпение и время позволят ей сделать это…
Она коснулась губами его небритой щеки. Олег смотрел на Лену нежным, любящим взглядом. Она целовала его еще и еще…
По этим жарким, лихорадочным, смешанным со слезами прикосновениям ее губ он понял, что сказанное ею правда.