— Можешь не беспокоиться. То, что тебя интересует, будет лежать в багажнике «Москвича». Деньги будут там же. А голову мы упакуем в отдельный прозрачный пакет, так что, если захочешь, ты можешь взять ее с собой.
Картавый скорее догадался, чем услышал, что , она усмехается.
— Наверное, я так и сделаю, — сказала она.
— Все будет готово к одиннадцати вечера.
— Отлично. В одиннадцать напротив парикмахерской, где мы встречались в прошлом году. Ты знаешь это место. Там тихо, и менты появляются редко.
— Хорошо.
— Чтоб в машине никого не было. Багажник оставьте незапертым.
— Само собой.
— Баксы положите сверху. Долго любоваться на Гену я не собираюсь.
— Валерия, как видишь, я соглашаюсь на все.
— Да, Картавчик, я знаю, у тебя поджилки трясутся при одном упоминании о Кисе. Не бойся.
Считай, что на этот раз пронесло. Через три дня я буду далеко отсюда…
Картавый положил трубку.
— А если Киса не явится сегодня в массажный салон, что тогда? — скорее себе, чем стоявшему перед ним Вовцу, задал он вопрос.
Тот молча развел руками. Картавый откупорил бутылку и налил себе коньяку.
— Судьба у меня, что ль, такая — попадать в разные передряги, — нехотя говорил Беляев. — Ну не виноват я, Николай Петрович. Все как-то само собой происходит…
Он объяснил старику, что двое крутых попросили у него вечером на темной улице прикурить, а когда он ответил отказом, саданули по плечу свинчаткой. А потом бутылку об голову разбили. Ну не говорить же ему, что он столкнулся с убийцей его сына!
— А нечего ходить в такую поздноту, — сказал Николай Петрович, отхлебывая чай. — Не те времена, чтоб по ночам гулять… То ли дело раньше…
Олег умолк, зная, что сейчас старик пустится в воспоминания о светлом социалистическом прошлом. Но не успел тот заговорить, как зазвонил телефон. Старик замолчал. Олега кольнуло предчувствие, он тревожно оглянулся на аппарат.
Лена взяла трубку.
— Да, он здесь, — сказала она и посмотрела на Олега. — Сейчас позову. Беляев встал.
— Какая-то девушка звонит, — прошептала Лена, почему-то побледнев.
— Ишь ты, уже и девушки пошли! — Старик то ли осуждающе, то ли одобрительно качнул головой.
— Алло, — сказал Олег в трубку.
— Это Олег? — Он узнал голос Валерии.
— Да, это я. В чем дело? Что-нибудь случилось?
— Я тебе, кажется, кое-что обещала вчера?
— Что ты мне обещала? — не понял Олег.
— Показать тебе того, за кем ты охотишься. Точнее — его тело.
Лоб Олега покрылся капельками пота.
— То есть как?.. Уже все?..
— Стопроцентной уверенности нет, но, похо все. Так ты хочешь его увидеть или нет?
—Да.
— Тогда встретимся сейчас у выхода из метро «Варшавская». Я буду стоять у столиков, где продают цветы.
— Во сколько?
— Ну, давай через час. Беляев взглянул на запястье.
— Без четверти одиннадцать? — уточнил он.
— Да. До встречи. Олег положил трубку.
— Вот так дела… — протянул старик. — На свидание побежал?
— Нет… — Олег смутился. — Это по делу. Волнение на его лице было написано так явственно, что старик усмехнулся. Лена, недомыв посуду, вдруг всплеснула руками и ушла в комнату.
— Вы думаете, я опять вернусь с разбитой головой? — пробормотал Олег, проводив ее глазами.
— Хоть с разбитой, лишь бы вернулся, — ответил Николай Петрович.
Олег посмотрел на часы. Успел вовремя. Даже еше не было без четверти одиннадцать.
Ожидая Валерию, он прохаживался вдоль кромки тротуара. После трех таблеток анальгина боль в голове отпустила окончательно. «А здорово он мне саданул по кумполу! — злобно подумал Олег. Хорошо еще, что это была пустая бутылка из-под водки, а если бы это была нераскупоренная бутылка шампанского? Тогда бы я здесь не гулял…»
Его мысли вернулись к блондину. Конечно, этот парень — гнида, и Олег будет рад, если его замочат. Но где гарантия, что именно он руководил налетом на обменный пункт? Можно ли доверять Валерии? Хотя внешне блондин как будто подходил под описание убийцы — тоже высокий, стройный… Надо бы побольше узнать о Картавом. Олег чувствовал, что к этому вору сходятся все нити. Картавый связан со всеми — с Кисой, Сопилой, блондином. С самой Валерией, наконец. Только он может окончательно прояснить ситуацию и вывести Олега на убийцу. Возможно, убийцей действительно был блондин. Но если остаются хотя бы малейшие сомнения, Олег должен искать. На Картавого он должен выйти в любом случае. И поможет ему в этом Валерия!
А вот и она. В легком черном платье, будто только что упорхнувшая из-за столика шикарного ресторана, она вылезла из подъехавшей иномарки, захлопнула дверцу. Машина отъехала и скрылась во мгле вечерней улицы. Видимо, это была попутная машина.
— Так, — сказала Валерия, взглянув на часики— — Тело должно быть уже подано… Идем.
— Куда?
— Здесь недалеко.
Олег зашагал рядом с ней. В нем нарастало смутное беспокойство.
— Почему ты так уверена, что его убили?
— Киллеров после неудачной операции мочат разве ты не знаешь об этом? Газет не читаешь?
— При чем здесь газеты?
— Блондин должен был замочить Сопилу и меня. Со мной вышла осечка, и, значит, он должен умереть. Это же элементарно.
— Кто его убьет?
— Те, кто его посылал мочить Сопилу.
— Картавый?
— Ну да. Блондин стал опасен для него.
— А разве ты не опасна? Она кивнула:
— Опасна. Но ему пришлось выбирать из нас двоих: или я, или блондин. Собственно, выбора у него не было.
— Почему — «не было»?
Она искоса взглянула на него и тонко усмехнулась.
— Ты очень любопытен. А, мы уже пришли! Вон та машина.
Она показала глазами на серый «Москвич», мирно припаркованный у тротуара под большим рекламным щитом. В машине никого не было. Валерия огляделась. Вокруг было тихо. Прохожих — почти ни души.
— Подожди меня здесь, — сказала она. — Это пять минут.
Вовсе не обязательно, чтобы он видел деньги. Сначала она возьмет баксы, а потом подзовет его. Пусть полюбуется на того, кто огрел его бутылкой и пытался утопить!
Олег, остановившись, наблюдал, как она быстро, почти бегом и все время оглядываясь, переходила улицу. В свете фонарей сверкали сережки в ее yшах. Лера подошла к «Москвичу» сзади. Деловито перебросила ремешок своей маленькой сумочки на другую руку и раскрыла багажник.
Оглушительно треснул взрыв, и на миг Олега ослепило пламя. Спустя мгновения, которые показались ему вечностью, на асфальт стали падать поднятые взрывом обломки. Удар взрывной волны пришелся по проезжавшей мимо легковушке. Ее занесло и перевернуло. В ту же секунду она оказалась охвачена пламенем. А от «Москвича» остался лишь искореженный остов, по которому буйно плясал огонь.
В третьем часу дверь салона открылась и выпустила двух плечистых молодцев в адидасовских костюмах. Один сонно жевал резинку, другой, задрав на себе рубашку, почесывал живот.
Они подошли к машинам.
— Хорошо я сегодня оттянулся, — с отрыжкой произнес один. — Каждый вечер бы сюда приезжал.
— Каждый вечер — только светишься зря, — отозвался другой. — Правильно говорит Киса — чем меньше мелькаешь, тем лучше.
— Зато здесь — комфорт, душ, девочки чистенькие, не те, что на Тверской, где и трепак подхватить недолго, а то и чего похуже…
Его собеседник выплюнул жвачку, открыл дверцу «БМВ» и уселся за руль.
Тем временем из салона вывалило еще с полдюжины таких же крепких, коротко стриженных парней. Перекидываясь ленивыми фразами, они столпились у машин, поджидая главаря. В дверях показался сильно подвыпивший Киса. Его сопровождала рыжая дама. С трудом протиснувшись из дверей. Киса схватил ее под мышки, притянул к себе и смачно чмокнул в губы. От этой ласки рыжий парик мадам сбился на сторону. Киса потрепал ее по щеке. За спиной главаря маячил Мясник — его телохранитель и правая рука.
— Значит, говоришь, Гаврила и Китаец вчера облажались с тем барыгой? — пьяно икая, громко сказал Киса. — Счас сам разберусь с ними, козлами…
В руке у него были зажаты трусики Нэнси. Спустившись по ступенькам, он остановился, поднес трусики к носу и со смаком втянул в себя воз-дух.
— Где Китаец? — выкрикнул он.
Собравшиеся вокруг бандиты вытолкнули вперед низенького коренастого молодчика. Киса, одной рукой держа у своего носа трусики, другой схватил Китайца за его бычью шею.
— Косишь налево, падла?
Большой палец Кисы уперся Китайцу в кадык и начал давить. Тот стоял, безвольно опустив руки, и лишь хрипел. Кривая гримаса застыла на его лице. На лбу Китайца появились крупные капли пота.
Киса вдруг оттолкнул его, шумно высморкавшись в трусики.
— Едем в казино, обуем лохов! — рявкнул он и взмахнул трусиками, как знаменем.
Боатва дружно приветствовала его слова.
В первые мгновения никто ничего не понял. Лаже звука выстрела никто не услышал. Голова Кисы вдруг откинулась назад и вбок, а на виске появилась красная дырка. Почти в ту же секунду вторая рана возникла у него на груди пониже шеи.
Трусики выпали из рук главаря, а сам он начал заваливаться назад. Мясник поддержал его.
Бандиты сначала отшатнулись, а потом сгрудились и засуетились вокруг.
Мясник осторожно опустил главаря на асфальт. Киса не двигался. Из его ран хлестала кровь, лицо стремительно бледнело…
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
Картавый скорее догадался, чем услышал, что , она усмехается.
— Наверное, я так и сделаю, — сказала она.
— Все будет готово к одиннадцати вечера.
— Отлично. В одиннадцать напротив парикмахерской, где мы встречались в прошлом году. Ты знаешь это место. Там тихо, и менты появляются редко.
— Хорошо.
— Чтоб в машине никого не было. Багажник оставьте незапертым.
— Само собой.
— Баксы положите сверху. Долго любоваться на Гену я не собираюсь.
— Валерия, как видишь, я соглашаюсь на все.
— Да, Картавчик, я знаю, у тебя поджилки трясутся при одном упоминании о Кисе. Не бойся.
Считай, что на этот раз пронесло. Через три дня я буду далеко отсюда…
Картавый положил трубку.
— А если Киса не явится сегодня в массажный салон, что тогда? — скорее себе, чем стоявшему перед ним Вовцу, задал он вопрос.
Тот молча развел руками. Картавый откупорил бутылку и налил себе коньяку.
* * *
Николай Петрович включил на кухне свет. Был десятый час вечера, за окном стемнело. Олег со стариком ужинали за маленьким столом. Лена мыла посуду.— Судьба у меня, что ль, такая — попадать в разные передряги, — нехотя говорил Беляев. — Ну не виноват я, Николай Петрович. Все как-то само собой происходит…
Он объяснил старику, что двое крутых попросили у него вечером на темной улице прикурить, а когда он ответил отказом, саданули по плечу свинчаткой. А потом бутылку об голову разбили. Ну не говорить же ему, что он столкнулся с убийцей его сына!
— А нечего ходить в такую поздноту, — сказал Николай Петрович, отхлебывая чай. — Не те времена, чтоб по ночам гулять… То ли дело раньше…
Олег умолк, зная, что сейчас старик пустится в воспоминания о светлом социалистическом прошлом. Но не успел тот заговорить, как зазвонил телефон. Старик замолчал. Олега кольнуло предчувствие, он тревожно оглянулся на аппарат.
Лена взяла трубку.
— Да, он здесь, — сказала она и посмотрела на Олега. — Сейчас позову. Беляев встал.
— Какая-то девушка звонит, — прошептала Лена, почему-то побледнев.
— Ишь ты, уже и девушки пошли! — Старик то ли осуждающе, то ли одобрительно качнул головой.
— Алло, — сказал Олег в трубку.
— Это Олег? — Он узнал голос Валерии.
— Да, это я. В чем дело? Что-нибудь случилось?
— Я тебе, кажется, кое-что обещала вчера?
— Что ты мне обещала? — не понял Олег.
— Показать тебе того, за кем ты охотишься. Точнее — его тело.
Лоб Олега покрылся капельками пота.
— То есть как?.. Уже все?..
— Стопроцентной уверенности нет, но, похо все. Так ты хочешь его увидеть или нет?
—Да.
— Тогда встретимся сейчас у выхода из метро «Варшавская». Я буду стоять у столиков, где продают цветы.
— Во сколько?
— Ну, давай через час. Беляев взглянул на запястье.
— Без четверти одиннадцать? — уточнил он.
— Да. До встречи. Олег положил трубку.
— Вот так дела… — протянул старик. — На свидание побежал?
— Нет… — Олег смутился. — Это по делу. Волнение на его лице было написано так явственно, что старик усмехнулся. Лена, недомыв посуду, вдруг всплеснула руками и ушла в комнату.
— Вы думаете, я опять вернусь с разбитой головой? — пробормотал Олег, проводив ее глазами.
— Хоть с разбитой, лишь бы вернулся, — ответил Николай Петрович.
* * *
В этот поздний час у метро было малолюдно и непривычно пусто. Фонари освещали замусоренный тротуар, тускло светились фасады коммерческих ларьков. Из всей многочисленной орды уличных торговцев вахту несли только бабки-сигаретницы, газетчик и женщины у столов с цветами.Олег посмотрел на часы. Успел вовремя. Даже еше не было без четверти одиннадцать.
Ожидая Валерию, он прохаживался вдоль кромки тротуара. После трех таблеток анальгина боль в голове отпустила окончательно. «А здорово он мне саданул по кумполу! — злобно подумал Олег. Хорошо еще, что это была пустая бутылка из-под водки, а если бы это была нераскупоренная бутылка шампанского? Тогда бы я здесь не гулял…»
Его мысли вернулись к блондину. Конечно, этот парень — гнида, и Олег будет рад, если его замочат. Но где гарантия, что именно он руководил налетом на обменный пункт? Можно ли доверять Валерии? Хотя внешне блондин как будто подходил под описание убийцы — тоже высокий, стройный… Надо бы побольше узнать о Картавом. Олег чувствовал, что к этому вору сходятся все нити. Картавый связан со всеми — с Кисой, Сопилой, блондином. С самой Валерией, наконец. Только он может окончательно прояснить ситуацию и вывести Олега на убийцу. Возможно, убийцей действительно был блондин. Но если остаются хотя бы малейшие сомнения, Олег должен искать. На Картавого он должен выйти в любом случае. И поможет ему в этом Валерия!
А вот и она. В легком черном платье, будто только что упорхнувшая из-за столика шикарного ресторана, она вылезла из подъехавшей иномарки, захлопнула дверцу. Машина отъехала и скрылась во мгле вечерней улицы. Видимо, это была попутная машина.
— Так, — сказала Валерия, взглянув на часики— — Тело должно быть уже подано… Идем.
— Куда?
— Здесь недалеко.
Олег зашагал рядом с ней. В нем нарастало смутное беспокойство.
— Почему ты так уверена, что его убили?
— Киллеров после неудачной операции мочат разве ты не знаешь об этом? Газет не читаешь?
— При чем здесь газеты?
— Блондин должен был замочить Сопилу и меня. Со мной вышла осечка, и, значит, он должен умереть. Это же элементарно.
— Кто его убьет?
— Те, кто его посылал мочить Сопилу.
— Картавый?
— Ну да. Блондин стал опасен для него.
— А разве ты не опасна? Она кивнула:
— Опасна. Но ему пришлось выбирать из нас двоих: или я, или блондин. Собственно, выбора у него не было.
— Почему — «не было»?
Она искоса взглянула на него и тонко усмехнулась.
— Ты очень любопытен. А, мы уже пришли! Вон та машина.
Она показала глазами на серый «Москвич», мирно припаркованный у тротуара под большим рекламным щитом. В машине никого не было. Валерия огляделась. Вокруг было тихо. Прохожих — почти ни души.
— Подожди меня здесь, — сказала она. — Это пять минут.
Вовсе не обязательно, чтобы он видел деньги. Сначала она возьмет баксы, а потом подзовет его. Пусть полюбуется на того, кто огрел его бутылкой и пытался утопить!
Олег, остановившись, наблюдал, как она быстро, почти бегом и все время оглядываясь, переходила улицу. В свете фонарей сверкали сережки в ее yшах. Лера подошла к «Москвичу» сзади. Деловито перебросила ремешок своей маленькой сумочки на другую руку и раскрыла багажник.
Оглушительно треснул взрыв, и на миг Олега ослепило пламя. Спустя мгновения, которые показались ему вечностью, на асфальт стали падать поднятые взрывом обломки. Удар взрывной волны пришелся по проезжавшей мимо легковушке. Ее занесло и перевернуло. В ту же секунду она оказалась охвачена пламенем. А от «Москвича» остался лишь искореженный остов, по которому буйно плясал огонь.
* * *
У дверей массажного салона на улице Вавилова горел единственный фонарь, почти наполовину скрытый разросшимися деревьями. Его свет, просачиваясь сквозь листву, освещал небольшой пятачок на асфальте у ступенек перед входом в салон. Все остальное пространство тонуло в тени. Недалеко от пятачка стояли два «БМВ» и джип «Гранд-Чероки». Время приближалось к двум часам ночи. Вокруг было тихо. Желтовато светились окна второго этажа.В третьем часу дверь салона открылась и выпустила двух плечистых молодцев в адидасовских костюмах. Один сонно жевал резинку, другой, задрав на себе рубашку, почесывал живот.
Они подошли к машинам.
— Хорошо я сегодня оттянулся, — с отрыжкой произнес один. — Каждый вечер бы сюда приезжал.
— Каждый вечер — только светишься зря, — отозвался другой. — Правильно говорит Киса — чем меньше мелькаешь, тем лучше.
— Зато здесь — комфорт, душ, девочки чистенькие, не те, что на Тверской, где и трепак подхватить недолго, а то и чего похуже…
Его собеседник выплюнул жвачку, открыл дверцу «БМВ» и уселся за руль.
Тем временем из салона вывалило еще с полдюжины таких же крепких, коротко стриженных парней. Перекидываясь ленивыми фразами, они столпились у машин, поджидая главаря. В дверях показался сильно подвыпивший Киса. Его сопровождала рыжая дама. С трудом протиснувшись из дверей. Киса схватил ее под мышки, притянул к себе и смачно чмокнул в губы. От этой ласки рыжий парик мадам сбился на сторону. Киса потрепал ее по щеке. За спиной главаря маячил Мясник — его телохранитель и правая рука.
— Значит, говоришь, Гаврила и Китаец вчера облажались с тем барыгой? — пьяно икая, громко сказал Киса. — Счас сам разберусь с ними, козлами…
В руке у него были зажаты трусики Нэнси. Спустившись по ступенькам, он остановился, поднес трусики к носу и со смаком втянул в себя воз-дух.
— Где Китаец? — выкрикнул он.
Собравшиеся вокруг бандиты вытолкнули вперед низенького коренастого молодчика. Киса, одной рукой держа у своего носа трусики, другой схватил Китайца за его бычью шею.
— Косишь налево, падла?
Большой палец Кисы уперся Китайцу в кадык и начал давить. Тот стоял, безвольно опустив руки, и лишь хрипел. Кривая гримаса застыла на его лице. На лбу Китайца появились крупные капли пота.
Киса вдруг оттолкнул его, шумно высморкавшись в трусики.
— Едем в казино, обуем лохов! — рявкнул он и взмахнул трусиками, как знаменем.
Боатва дружно приветствовала его слова.
В первые мгновения никто ничего не понял. Лаже звука выстрела никто не услышал. Голова Кисы вдруг откинулась назад и вбок, а на виске появилась красная дырка. Почти в ту же секунду вторая рана возникла у него на груди пониже шеи.
Трусики выпали из рук главаря, а сам он начал заваливаться назад. Мясник поддержал его.
Бандиты сначала отшатнулись, а потом сгрудились и засуетились вокруг.
Мясник осторожно опустил главаря на асфальт. Киса не двигался. Из его ран хлестала кровь, лицо стремительно бледнело…
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
В гостиной на втором этаже подмосковного особняка Картавого горел неяркий свет. Старый вор стоял у раскрытого окна, навалившись руками на подоконник, и тяжелым, остановившимся взглядом смотрел в темноту.
На востоке за лесом разливалась утренняя заря. В потемках смутно угадывались деревья, коробка гаража, ограда и гориллообразная фигура Утюга у ворот.
Послышалось урчание автомобильного мотора. Картавый видел, как силуэт Утюга поплыл вдоль стены и скрылся из поля видимости. Вор пересек остиную и подошел к противоположному окну. Внизу створки ворот автоматически разъехались в отороны. На территорию дачи вползла «шестерка» Штрупа. Стоя за ширмой, Картавый наблюдал, как с переднего сиденья вылезает Геннадий, а сзади выбираются из машины два его парня. Оба рще мальчишки, на вид им нет и двадцати. Юная бандитская поросль, взращенная Геной в спортлагере «Сокол».
— Все сделано как надо, — сказал Штруп, входя в гостиную. — Работенка оказалась не из легких. Там всюду темень, горел только один фонарь у входа. Киса, на наше счастье, остановился как раз под ним.
Вовец внес закуску, поставил на стол тарелки и рюмки. Картавый налил себе и Гене коньяку.
— Садись, — велел он и сам развалился в кресле, взяв двумя пальцами с тарелки грибок и отправив себе в рот.
Гена сел. Вовец устроился рядом с боссом.
— Ну, а если бы он не остановился под фонарем, а прошел мимо, тогда что? — спросил любопытный Вовец, пока его хозяин закусывал.
Гена пожал плечами, улыбнулся своей обворожительной, немного циничной улыбкой. — У нас все было предусмотрено, — объяснил он, обращаясь скорее к Картавому, чем к его слуге. — При выезде на улицу они получили бы несколько гранат от Семы. Тогда братва не отделалась бы одним Кисой.
— Ладно, сейчас ты хорошо сработал, — сказал вор. — Полчаса назад мне звонил Мясник. Они думают, что это мытищинские.
— Что я говорил! — воскликнул Вовец. Законник недовольно покачал головой.
— И все же смерть Кисы не исправила твоей оплошности.
Генина рука с рюмкой замерла в воздухе.
— Валерия? — спросил он. В голосе его проскользнула тревога.
— Именно, — Картавый выбрался из кресла и подошел к окну. — Эта сучка подохла за пару часов о Кисы. Она сама придумала себе ловушку и четко я нее угодила. До чего же иногда бабы бывают глупы!
Известие о гибели Валерии стало для Штрупа приятной неожиданностью.
— Как ее убрали? — спросил он.
— Эта дура стала нас шантажировать, — с удовольствием пустился в объяснения Вовец. — Или мы, значит, тебя мочим, или она доносит на нас Кисе. Захотела, значит, посмотреть на твой труп. Ну, мы ей показали… — Широкий рот Вовца расплылся чуть ли не до ушей. — Пригнали заминированную машину! Она сунулась в багажник, смотреть, значит, на тебя… — Он беззвучно захохотал. — А босс ей еще говорит: мы, говорит, голову Штрупа в отдельный пакетик положим, чтоб ты могла взять с собой, на память… — Вовец давился от хохота. — И еще сто тыщ баксов сверху… Ой, дура баба, дура!..
Гена, глядя на него, тоже засмеялся.
— Звездануло так, что для крематория ничего не осталось!…
— И все равно, замочить ее надо было раньше, еще на даче, вместе с Сопилой! — раздраженно перебил Вовца хозяин, отворачиваясь от окна. — Баба-то она дура, да из-за своей дурости могла подстроить нам подлянку! А если она и правда написала это письмо?
— Какое письмо? — не понял Штруп. — Ну, она захотела подстраховаться, — начал объяснять Вовец. — Сказала, что напишет письмо Для Кисы и передаст его в надежные руки. И если мы ее, значит, чпокнем, то письмо передадут прямо Клее.
— Может, она на испуг брала, — предположил Гена.
— Не похоже, — сказал Картавый, начиная ходить по комнате.
Вовец неодобрительно посмотрел на Штрупа.
— Вот видишь, как ты облажался! Ее тогда еще надо было мочить, сучку! Что, если она правда написала свою маляву?
Гена молчал, глядя на Картавого.
— Допустим, она действительно написала это письмо, — негромко заговорил Картавый, как бы рассуждая сам с собой. — И что же теперь будет? Ведь Киса труп. У его братвы нет рулевого и не будет до тех пор, пока они не соберутся на сход-няк…
— Там и собираться-то уже некому, всех Кисиных перешмаляли мытищинские, — заметил Вовец. Картавый взглядом заставил его умолкнуть.
— Допустим, — повторил законник, — она написала это письмо и кому-то передала. У кого в конце концов оно окажется? У нового рулевого. И как он поступит?
Картавый вопросительно посмотрел на Вовца.
— Зависит от того, кого выберут, — ответил «секретарь».
— Правильно. А кого они выберут?
— У них только двое настоящих крутых остались — Мясник и Гаврила, — сказал Вовец. — Все остальные — так, лажа.
— Мясник и Гаврила, — задумчиво подтвердил Картавый. — Они обязательно поцапаются за руль. Если возьмет Мясник, то нам нечего бояться. Мясник верит мне. Все можно будет свалить на Сопилу. А если возьмет Гаврила?
— Хреново, — сказал Вовец.
— Гаврила недогадливей Мясника. Если он узнaет об этой истории с налетом на обменку, то не просечет, кто сегодня зашмолял Кису. Тут и сраться нечего. В тот же час вся братва будет…— Картавый показал пальцем в пол, — и нам гранты. Поджарят на паяльнике.
В комнате повисла напряженная тишина. Вор в мягких тапочках бесшумно прохаживался от окна к окну.
— Босс, а может, и нет никакой малявы? — робко подал голос Вовец. — Может, Валерия нас на испуг брала?
— Всегда надо быть готовым к худшему, — Картавый уселся в кресло, плеснул себе в рюмку коньяку и выпил одним залпом.
— Когда у них сходняк? — нарушил Гена затянувшееся молчание.
Картавый посмотрел на часы. Было четыре утра.
— Наверное, уже начался.
— Если выберут Гаврилу, поступим с ним как с Кисой, — сказал Штруп. Картавый усмехнулся:
— Если успеем.
— Сразу надо было дело делать4 — брызнув слюной, злобно тявкнул на Гену Вовец. — Поди теперь шмаляй их всех!
Штрупу он был противен. Демонстративно отвернувшись, Гена посмотрел на окно.
— В восемь обещал звякнуть Мясник насчет результатов сходняка, — сказал Картавый.
— А если звонка не будет? — спросил Вовец.
— Тогда будем думать.
— Чего думать, линять надо отсюда, пока Гаврила нас не застукал.
Картавый согласно наклонил голову.
— Возможно, придется поступить и так. Если выберут Гаврилу, то мы, пожалуй, переедем отсюда на фазенду. Выждем несколько дней, посмотрим, как поведет себя новый рулевой.
— Точно, — поддакнул всегда готовый поддержать босса Вовец. — Может, и не было никакой малявы. Валерия так, дурочку с нами играла…
Картавый усмехнулся, положил руку Штрупу на плечо.
— Не горюй, парень. Всякий может облажаться, не с тобой одним такое. А в Париж мы все-таки поедем!
Штруп тоже натянуто улыбнулся.
— Гаврила долго не протянет, я тебе обещаю, — сказал он.
— Ступай отдохни. Ты не спишь толком уже вторую ночь. А мальцам своим скажи, что без благодарности не останутся. Замочить Кису — великое дело.
Когда Гена ушел, старый вор закурил сигарету, глубоко затянувшись.
— Мясника объявят рулевым, — уверенно сказал Вовец.
Картавый поднял на него водянистые глаза.
— Ты в этом уверен?
Через пару минут он положил ее на рычаги и вернулся к кровати. На ней у стены, похрапывая, спал Чифирь.
— Слышь? — Ударами кулака он попытался разбудить пьяного напарника, но тот упорно не хотел просыпаться. — Слышь, чего говорю? Сегодня Кису замочили, снимаем засаду, все!
После посещения Олегом квартиры на улице Арцимовича Киса усилил засаду — здесь круглые сутки дежурило четверо его бойцов. Вскоре, однако, их число сократилось до двух. Еще оставалась вероятность того, что сюда наведается Сопила, но главным образом Киса держал здесь людей из-за Олега. Как знать, может, тот парень, который нагнал такого страху на его команду, снова заявится сюда? Хотя надежды на это было немного.
Вчера Ханыга с Чифирем перебрали спиртного. Особенно переусердствовал Чифирь. Он вообще был самым пьющим из Кисиной братвы, за что и получил свою кличку.
— Подъем, пидер! — Ханыга стащил его с кровати. Чифирь замычал и открыл глаза, которые осоловело уставились в одну точку. — Слышал, чего те говорят? Кису замочили, а нам сейчас надо ехать на сходняк, быстрее ехать! Если не поддержим Гаврилу, рулевым станет Мясник! Хочешь этого, да? Мясник с тебя семь шкур спустит, будешь на него горбатиться, как Папа Карло… Ну, двигай же, недоносок…
Он выволок засыпающего на ходу Чифиря в ванную и подставил его голову под струю холодной воды. Чифирь промычал что-то невнятное, задергал плечами, стал чихать и отплевываться.
— Одевайся, — приказал Ханыга. Он был за старшего в их маленькой бригаде и любил в разговорах с Чифирем начальственно повышать голос. — Одевайся живее и едем!
Чифирь натянул на себя штаны и майку. Глаза его слипались, он брел по коридору, держась рукой за стену. Ханыге пришлось поддерживать его за плечо.
Когда они проходили мимо комнаты, где спала Татьяна, Ханыга ударил в ее дверь кулаком.
— Погоди, сука! Я еще доберусь до тебя! Три дня назад, когда число дежуривших в квартире сократилось до двух человек, Ханыга принялся домогаться хозяйки. Татьяна его отшила, а потом пожаловалась Кисе. Тот велел Ханыге не трогать ее. Киса не хотел ссориться с Татьяной. У нее были связи в бандитском мире, до Сопилы у нее был в любовниках даже вор в законе. Ханыга затаил на нее злобу. Он перешел к тактике мелких наскоков, умышленно портил вещи в квартире, изводил Татьяну намеками и угрозами, а когда бывал выпивши, мог и нож ей показать. Его терзала обида. Он считал себя хозяином в квартире и на этом основании должен был спать с красивой телкой, а не с этим прыщавым пропойцей Чифирем.
— Слышь, ты? — рявкнул он, еще раз стукнув в дверь. — Кису твоего замочили! Мы уходим, но я скоро вернусь и возьмусь за тебя всерьез, можешь заранее подмываться!
Из комнаты не донеслось ни звука. Ханыга подтолкнул Чифиря ударом в спину.
— Шустрее, хмырь. Спишь на ходу, как лошадь.
Они спустились на лифте и вышли из подъезда. Было очень рано. Солнце только взошло. Улица после легкого ночного дождичка была чиста и пустынна.
Ханыга повел Чифиря к машине. Их видавший виды «жигуль» был припаркован у газона. Ханыга раскрыл дверцу и затолкал напарника на заднее сиденье.
В кустах послышался какой-то шорох. Трусливый Ханыга насторожился, но в следующую секунду успокоился, решив, что это кошка. Чифирь растянулся на сиденье и ровно засопел. Ханыга раскрыл переднюю дверцу, хлопнул себя по карману и выругался. Забыл права, придется возвращаться в квартиру! Он почти бегом припустился к подъезду.
Вернувшись через пять минут, он уселся в машину и покатил по утренним безлюдным улицам.
— Слышь, Чифирь, — сказал он.
Чифирь завозился на заднем сиденье, но голоса не подал.
— Как думаешь, Мясник уступит, если они с Гаврилой погрызутся?
Откинувшись на сиденье, он одну руку закинул назад и хлопнул по спящему Чифирю. В тот же момент он взвыл от боли и резко нажал на педаль тормоза. Его откинутая рука оказалась заломленной, словно железными клещами.
Ханыга взглянул в верхнее зеркало и обомлел от ужаса. За его спиной с заднего сиденья поднялся парень, который недавно отмочалил его в Татьяниной квартире!
Машина остановилась посреди улицы.
—Давай к обочине, козел, — сказал Олег.
— А где Чифирь? — пролепетал Ханыга, нажимая на газ.
— Отсыпается в кустах.
Лоб бандита покрылся испариной, заныло в спине, еще не зажившей после прошлой стычки с Олегом. Держась за руль одной рукой, Ханыга подъехал к тротуару и остановился. Беляев отпустил его Руку, после чего бандит затылком почувствовал холодный металл глушилки, накрученной на дуло пистолета. Он задышал чаще. Ханыга узнал свой «ТТ», спрятанный под сиденьем машины!
— Чего тебе? — просипел он.
— Поедем к Картавому, — спокойно сказал Олег. Чего мне там делать?
— Обещаю, что не трону, если ты доставишь меня туда. Понял, нет? Давай рули, и без глупостей.
У Ханыги засаднило в груди. Ему вспомнилось как он, сплевывая кровь, выползал из ванной.. Всхлипнув, он снова взялся за руль.
Прощание с главарем проходило в подвальном зале, служившем гаражом. У стен стояли угнанные машины, в основном иномарки. Многие из них находились уже в полуразобранном виде. Здесь же громоздились ящики с автомобильными деталями и возвышались горы покрышек. Углы зала тонули в потемках.
С лица Кисы вытерли кровь, руки сложили на груди. Тело засыпали купленными по дороге цветами, закрыв ими окровавленную рубашку. Братки жались к стенам и поглядывали на Мясника. Тот, в свою очередь, поглядывал на часы. Еще не подъехали некоторые из тех, кто жил на квартирах. Главный соперник Мясника — Гаврила — удалился с Гусем и Китайцем в смежный с залом коридор. Там они о чем-то совещались. Мясника это беспокоило, подозрительность отражалась на егo бледном лице.
Время от времени к Гавриле уходил кое-кто из братков. Пробыв там недолго, уходившие возвращались в зал. Мясник запоминал их.
— Ладно, хватит ждать! — наконец рявкнул он. — В сборе почти все, а кого нет — подчинятся большинству! Правильно я говорю?
— Правильно, — недружно откликнулись бандиты.
В зал вошли Гаврила, Гусь и Китаец. Мясник мигнул Лене Свежачку — мол, давай толкай свою речугу. Низенький и крепкий, как бочонок, Свежачок приблизился к трупу и хриплым голосом заговорил:
— Братва! Долго базарить нечего. Дорогого нашего Кису кончили мытищинские. Всех их перёшмаляем, и до покоса не доживут!
Окружившие покойника закивали.
— А поведет нас тот, кто был больше всех предан Кисе, — продолжал Свежачок, глядя на Мясника.
Тот стоял набычившись и тяжелым взглядом обводил собрание. Гаврила ухмылялся одной половиной рта.
— Что, братки, мстить будем? — загрохотал в зале голос Мясника.
— Будем, будем, — как эхо, откликнулись бандиты.
Мясник подошел к Кисе и не лишенным театральности жестом положил свою пятерню ему на голову.
— Спи спокойно, брат. Клянусь отомстить за тебя. Десять мытищинских перешмаляем! — Глаза его злобно сверкнули. — Нет, двадцать мытищинских перешмаляем, гадов!
В этот момент сзади к нему подскочил Гусь держа в руке гранату с оторванной чекой. Никто и глазом не успел моргнуть, как Гусь засунул гранату Мяснику за ворот рубашки. Мясник зашевелил лопатками, почувствовал голой спиной холодный металл «лимонки».
На востоке за лесом разливалась утренняя заря. В потемках смутно угадывались деревья, коробка гаража, ограда и гориллообразная фигура Утюга у ворот.
Послышалось урчание автомобильного мотора. Картавый видел, как силуэт Утюга поплыл вдоль стены и скрылся из поля видимости. Вор пересек остиную и подошел к противоположному окну. Внизу створки ворот автоматически разъехались в отороны. На территорию дачи вползла «шестерка» Штрупа. Стоя за ширмой, Картавый наблюдал, как с переднего сиденья вылезает Геннадий, а сзади выбираются из машины два его парня. Оба рще мальчишки, на вид им нет и двадцати. Юная бандитская поросль, взращенная Геной в спортлагере «Сокол».
— Все сделано как надо, — сказал Штруп, входя в гостиную. — Работенка оказалась не из легких. Там всюду темень, горел только один фонарь у входа. Киса, на наше счастье, остановился как раз под ним.
Вовец внес закуску, поставил на стол тарелки и рюмки. Картавый налил себе и Гене коньяку.
— Садись, — велел он и сам развалился в кресле, взяв двумя пальцами с тарелки грибок и отправив себе в рот.
Гена сел. Вовец устроился рядом с боссом.
— Ну, а если бы он не остановился под фонарем, а прошел мимо, тогда что? — спросил любопытный Вовец, пока его хозяин закусывал.
Гена пожал плечами, улыбнулся своей обворожительной, немного циничной улыбкой. — У нас все было предусмотрено, — объяснил он, обращаясь скорее к Картавому, чем к его слуге. — При выезде на улицу они получили бы несколько гранат от Семы. Тогда братва не отделалась бы одним Кисой.
— Ладно, сейчас ты хорошо сработал, — сказал вор. — Полчаса назад мне звонил Мясник. Они думают, что это мытищинские.
— Что я говорил! — воскликнул Вовец. Законник недовольно покачал головой.
— И все же смерть Кисы не исправила твоей оплошности.
Генина рука с рюмкой замерла в воздухе.
— Валерия? — спросил он. В голосе его проскользнула тревога.
— Именно, — Картавый выбрался из кресла и подошел к окну. — Эта сучка подохла за пару часов о Кисы. Она сама придумала себе ловушку и четко я нее угодила. До чего же иногда бабы бывают глупы!
Известие о гибели Валерии стало для Штрупа приятной неожиданностью.
— Как ее убрали? — спросил он.
— Эта дура стала нас шантажировать, — с удовольствием пустился в объяснения Вовец. — Или мы, значит, тебя мочим, или она доносит на нас Кисе. Захотела, значит, посмотреть на твой труп. Ну, мы ей показали… — Широкий рот Вовца расплылся чуть ли не до ушей. — Пригнали заминированную машину! Она сунулась в багажник, смотреть, значит, на тебя… — Он беззвучно захохотал. — А босс ей еще говорит: мы, говорит, голову Штрупа в отдельный пакетик положим, чтоб ты могла взять с собой, на память… — Вовец давился от хохота. — И еще сто тыщ баксов сверху… Ой, дура баба, дура!..
Гена, глядя на него, тоже засмеялся.
— Звездануло так, что для крематория ничего не осталось!…
— И все равно, замочить ее надо было раньше, еще на даче, вместе с Сопилой! — раздраженно перебил Вовца хозяин, отворачиваясь от окна. — Баба-то она дура, да из-за своей дурости могла подстроить нам подлянку! А если она и правда написала это письмо?
— Какое письмо? — не понял Штруп. — Ну, она захотела подстраховаться, — начал объяснять Вовец. — Сказала, что напишет письмо Для Кисы и передаст его в надежные руки. И если мы ее, значит, чпокнем, то письмо передадут прямо Клее.
— Может, она на испуг брала, — предположил Гена.
— Не похоже, — сказал Картавый, начиная ходить по комнате.
Вовец неодобрительно посмотрел на Штрупа.
— Вот видишь, как ты облажался! Ее тогда еще надо было мочить, сучку! Что, если она правда написала свою маляву?
Гена молчал, глядя на Картавого.
— Допустим, она действительно написала это письмо, — негромко заговорил Картавый, как бы рассуждая сам с собой. — И что же теперь будет? Ведь Киса труп. У его братвы нет рулевого и не будет до тех пор, пока они не соберутся на сход-няк…
— Там и собираться-то уже некому, всех Кисиных перешмаляли мытищинские, — заметил Вовец. Картавый взглядом заставил его умолкнуть.
— Допустим, — повторил законник, — она написала это письмо и кому-то передала. У кого в конце концов оно окажется? У нового рулевого. И как он поступит?
Картавый вопросительно посмотрел на Вовца.
— Зависит от того, кого выберут, — ответил «секретарь».
— Правильно. А кого они выберут?
— У них только двое настоящих крутых остались — Мясник и Гаврила, — сказал Вовец. — Все остальные — так, лажа.
— Мясник и Гаврила, — задумчиво подтвердил Картавый. — Они обязательно поцапаются за руль. Если возьмет Мясник, то нам нечего бояться. Мясник верит мне. Все можно будет свалить на Сопилу. А если возьмет Гаврила?
— Хреново, — сказал Вовец.
— Гаврила недогадливей Мясника. Если он узнaет об этой истории с налетом на обменку, то не просечет, кто сегодня зашмолял Кису. Тут и сраться нечего. В тот же час вся братва будет…— Картавый показал пальцем в пол, — и нам гранты. Поджарят на паяльнике.
В комнате повисла напряженная тишина. Вор в мягких тапочках бесшумно прохаживался от окна к окну.
— Босс, а может, и нет никакой малявы? — робко подал голос Вовец. — Может, Валерия нас на испуг брала?
— Всегда надо быть готовым к худшему, — Картавый уселся в кресло, плеснул себе в рюмку коньяку и выпил одним залпом.
— Когда у них сходняк? — нарушил Гена затянувшееся молчание.
Картавый посмотрел на часы. Было четыре утра.
— Наверное, уже начался.
— Если выберут Гаврилу, поступим с ним как с Кисой, — сказал Штруп. Картавый усмехнулся:
— Если успеем.
— Сразу надо было дело делать4 — брызнув слюной, злобно тявкнул на Гену Вовец. — Поди теперь шмаляй их всех!
Штрупу он был противен. Демонстративно отвернувшись, Гена посмотрел на окно.
— В восемь обещал звякнуть Мясник насчет результатов сходняка, — сказал Картавый.
— А если звонка не будет? — спросил Вовец.
— Тогда будем думать.
— Чего думать, линять надо отсюда, пока Гаврила нас не застукал.
Картавый согласно наклонил голову.
— Возможно, придется поступить и так. Если выберут Гаврилу, то мы, пожалуй, переедем отсюда на фазенду. Выждем несколько дней, посмотрим, как поведет себя новый рулевой.
— Точно, — поддакнул всегда готовый поддержать босса Вовец. — Может, и не было никакой малявы. Валерия так, дурочку с нами играла…
Картавый усмехнулся, положил руку Штрупу на плечо.
— Не горюй, парень. Всякий может облажаться, не с тобой одним такое. А в Париж мы все-таки поедем!
Штруп тоже натянуто улыбнулся.
— Гаврила долго не протянет, я тебе обещаю, — сказал он.
— Ступай отдохни. Ты не спишь толком уже вторую ночь. А мальцам своим скажи, что без благодарности не останутся. Замочить Кису — великое дело.
Когда Гена ушел, старый вор закурил сигарету, глубоко затянувшись.
— Мясника объявят рулевым, — уверенно сказал Вовец.
Картавый поднял на него водянистые глаза.
— Ты в этом уверен?
* * *
Телефонный звонок заставил Ханыгу скатиться с кровати. Нога зацепилась за простыню и потащила ее за ним. Прихрамывая и щурясь от утреннего света, Ханыга подошел к телефону и снял трубку.Через пару минут он положил ее на рычаги и вернулся к кровати. На ней у стены, похрапывая, спал Чифирь.
— Слышь? — Ударами кулака он попытался разбудить пьяного напарника, но тот упорно не хотел просыпаться. — Слышь, чего говорю? Сегодня Кису замочили, снимаем засаду, все!
После посещения Олегом квартиры на улице Арцимовича Киса усилил засаду — здесь круглые сутки дежурило четверо его бойцов. Вскоре, однако, их число сократилось до двух. Еще оставалась вероятность того, что сюда наведается Сопила, но главным образом Киса держал здесь людей из-за Олега. Как знать, может, тот парень, который нагнал такого страху на его команду, снова заявится сюда? Хотя надежды на это было немного.
Вчера Ханыга с Чифирем перебрали спиртного. Особенно переусердствовал Чифирь. Он вообще был самым пьющим из Кисиной братвы, за что и получил свою кличку.
— Подъем, пидер! — Ханыга стащил его с кровати. Чифирь замычал и открыл глаза, которые осоловело уставились в одну точку. — Слышал, чего те говорят? Кису замочили, а нам сейчас надо ехать на сходняк, быстрее ехать! Если не поддержим Гаврилу, рулевым станет Мясник! Хочешь этого, да? Мясник с тебя семь шкур спустит, будешь на него горбатиться, как Папа Карло… Ну, двигай же, недоносок…
Он выволок засыпающего на ходу Чифиря в ванную и подставил его голову под струю холодной воды. Чифирь промычал что-то невнятное, задергал плечами, стал чихать и отплевываться.
— Одевайся, — приказал Ханыга. Он был за старшего в их маленькой бригаде и любил в разговорах с Чифирем начальственно повышать голос. — Одевайся живее и едем!
Чифирь натянул на себя штаны и майку. Глаза его слипались, он брел по коридору, держась рукой за стену. Ханыге пришлось поддерживать его за плечо.
Когда они проходили мимо комнаты, где спала Татьяна, Ханыга ударил в ее дверь кулаком.
— Погоди, сука! Я еще доберусь до тебя! Три дня назад, когда число дежуривших в квартире сократилось до двух человек, Ханыга принялся домогаться хозяйки. Татьяна его отшила, а потом пожаловалась Кисе. Тот велел Ханыге не трогать ее. Киса не хотел ссориться с Татьяной. У нее были связи в бандитском мире, до Сопилы у нее был в любовниках даже вор в законе. Ханыга затаил на нее злобу. Он перешел к тактике мелких наскоков, умышленно портил вещи в квартире, изводил Татьяну намеками и угрозами, а когда бывал выпивши, мог и нож ей показать. Его терзала обида. Он считал себя хозяином в квартире и на этом основании должен был спать с красивой телкой, а не с этим прыщавым пропойцей Чифирем.
— Слышь, ты? — рявкнул он, еще раз стукнув в дверь. — Кису твоего замочили! Мы уходим, но я скоро вернусь и возьмусь за тебя всерьез, можешь заранее подмываться!
Из комнаты не донеслось ни звука. Ханыга подтолкнул Чифиря ударом в спину.
— Шустрее, хмырь. Спишь на ходу, как лошадь.
Они спустились на лифте и вышли из подъезда. Было очень рано. Солнце только взошло. Улица после легкого ночного дождичка была чиста и пустынна.
Ханыга повел Чифиря к машине. Их видавший виды «жигуль» был припаркован у газона. Ханыга раскрыл дверцу и затолкал напарника на заднее сиденье.
В кустах послышался какой-то шорох. Трусливый Ханыга насторожился, но в следующую секунду успокоился, решив, что это кошка. Чифирь растянулся на сиденье и ровно засопел. Ханыга раскрыл переднюю дверцу, хлопнул себя по карману и выругался. Забыл права, придется возвращаться в квартиру! Он почти бегом припустился к подъезду.
Вернувшись через пять минут, он уселся в машину и покатил по утренним безлюдным улицам.
— Слышь, Чифирь, — сказал он.
Чифирь завозился на заднем сиденье, но голоса не подал.
— Как думаешь, Мясник уступит, если они с Гаврилой погрызутся?
Откинувшись на сиденье, он одну руку закинул назад и хлопнул по спящему Чифирю. В тот же момент он взвыл от боли и резко нажал на педаль тормоза. Его откинутая рука оказалась заломленной, словно железными клещами.
Ханыга взглянул в верхнее зеркало и обомлел от ужаса. За его спиной с заднего сиденья поднялся парень, который недавно отмочалил его в Татьяниной квартире!
Машина остановилась посреди улицы.
—Давай к обочине, козел, — сказал Олег.
— А где Чифирь? — пролепетал Ханыга, нажимая на газ.
— Отсыпается в кустах.
Лоб бандита покрылся испариной, заныло в спине, еще не зажившей после прошлой стычки с Олегом. Держась за руль одной рукой, Ханыга подъехал к тротуару и остановился. Беляев отпустил его Руку, после чего бандит затылком почувствовал холодный металл глушилки, накрученной на дуло пистолета. Он задышал чаще. Ханыга узнал свой «ТТ», спрятанный под сиденьем машины!
— Чего тебе? — просипел он.
— Поедем к Картавому, — спокойно сказал Олег. Чего мне там делать?
— Обещаю, что не трону, если ты доставишь меня туда. Понял, нет? Давай рули, и без глупостей.
У Ханыги засаднило в груди. Ему вспомнилось как он, сплевывая кровь, выползал из ванной.. Всхлипнув, он снова взялся за руль.
* * *
Тело Кисы положили на стол посреди просторного полутемного помещения с голыми цементными стенами. Под потолком помаргивала и шипела единственная неоновая лампа. Когда-то здесь был завод, а ныне в этих полуразрушенных облезлых постройках обосновалось некое «товарищество с ограниченной ответственностью», контролируемое бандитами. В бывших цехах Киса устроил настоящее логово, ставшее домом для большинства бандитов. Сюда свозили награбленное, здесь держали заложников, собирались на сходняки, готовили набеги.Прощание с главарем проходило в подвальном зале, служившем гаражом. У стен стояли угнанные машины, в основном иномарки. Многие из них находились уже в полуразобранном виде. Здесь же громоздились ящики с автомобильными деталями и возвышались горы покрышек. Углы зала тонули в потемках.
С лица Кисы вытерли кровь, руки сложили на груди. Тело засыпали купленными по дороге цветами, закрыв ими окровавленную рубашку. Братки жались к стенам и поглядывали на Мясника. Тот, в свою очередь, поглядывал на часы. Еще не подъехали некоторые из тех, кто жил на квартирах. Главный соперник Мясника — Гаврила — удалился с Гусем и Китайцем в смежный с залом коридор. Там они о чем-то совещались. Мясника это беспокоило, подозрительность отражалась на егo бледном лице.
Время от времени к Гавриле уходил кое-кто из братков. Пробыв там недолго, уходившие возвращались в зал. Мясник запоминал их.
— Ладно, хватит ждать! — наконец рявкнул он. — В сборе почти все, а кого нет — подчинятся большинству! Правильно я говорю?
— Правильно, — недружно откликнулись бандиты.
В зал вошли Гаврила, Гусь и Китаец. Мясник мигнул Лене Свежачку — мол, давай толкай свою речугу. Низенький и крепкий, как бочонок, Свежачок приблизился к трупу и хриплым голосом заговорил:
— Братва! Долго базарить нечего. Дорогого нашего Кису кончили мытищинские. Всех их перёшмаляем, и до покоса не доживут!
Окружившие покойника закивали.
— А поведет нас тот, кто был больше всех предан Кисе, — продолжал Свежачок, глядя на Мясника.
Тот стоял набычившись и тяжелым взглядом обводил собрание. Гаврила ухмылялся одной половиной рта.
— Что, братки, мстить будем? — загрохотал в зале голос Мясника.
— Будем, будем, — как эхо, откликнулись бандиты.
Мясник подошел к Кисе и не лишенным театральности жестом положил свою пятерню ему на голову.
— Спи спокойно, брат. Клянусь отомстить за тебя. Десять мытищинских перешмаляем! — Глаза его злобно сверкнули. — Нет, двадцать мытищинских перешмаляем, гадов!
В этот момент сзади к нему подскочил Гусь держа в руке гранату с оторванной чекой. Никто и глазом не успел моргнуть, как Гусь засунул гранату Мяснику за ворот рубашки. Мясник зашевелил лопатками, почувствовал голой спиной холодный металл «лимонки».