Володин Александр. С любимыми не расставайтесь! (сборник)

   НИНА. Подумаешь, три часа на трамвае. Вот дослушаю и съезжу.
 
   Зазвонил будильник.
 
   ЛЕЛЯ. Господи! Опять.
 
   Нина побежала к тумбочке, перевела часы.
 
   Жили до тебя без будильника. Никто никуда не опаздывал.
 
   Вошла Надюша. Она заметно изменилась. Достоинство и томность.
 
   НАДЮША. Душно как у вас… (Смотрит на Нину.) Опять сожгла. (Подходит к столу, садится, смотрит на Лелю.) Причесалась бы. (Хотела попить.) Вода теплая, чашки не помыты… (Подошла к своей кровати, вытащила чемодан, открыла.) Кстати, билет придется менять?
   ЛЕЛЯ. Какой билет?
   НАДЮША. Комсомольский. Мне ведь теперь все документы менять на новую фамилию придется.
   ЛЕЛЯ. Ты что, замуж выходишь?
   НАДЮША (удивленно). А я разве не говорила? Мне казалось, что уже все знают.
   ЛЕЛЯ. За кого?
   НАДЮША. За Леонида Михайловича Окунева. Старший лейтенант.
   ЛЕЛЯ. Мы думали, ты с кинооператором встречаешься.
   НАДЮША. Вспомнила. Я ему как-то позвонила… Странный он какой-то, все молчит, молчит… А с Ленечкой мы уже давно встречаемся. Ленечка – мой!
   ЛЕЛЯ. Слава богу! А мы-то, дуры, переживали, что Федя тебя покинул.
   НАДЮША. Меня? Я сама кого хочешь покину. (Вернулась к своему чемодану.) Леля, не хочешь, тебе платье оставлю? Оно старенькое, но еще хорошее.
   ЛЕЛЯ. Спасибо. У меня есть.
   НАДЮША (Нине). На-ка, примерь.
 
   Нина прикинула платье, ей нравится. Но, взглянув на Лелю, сказала:
 
   НИНА. Очень надо! (Бросила платье на Надюшину кровать.)
   НАДЮША. Была бы честь предложена. А где же эта наша пропащая душа? Не появлялась?
   ЛЕЛЯ. Нет еще.
   НАДЮША. Шуточки – три дня прогул.
 
   Постучали в дверь.
 
   ЛЕЛЯ. Войдите!
 
   В комнату вошли пожилой мужчина и тихая девочка со связкой книг.
 
   МУЖЧИНА. Здравствуйте.
   ЛЕЛЯ. Здравствуйте. Вам кого?
   МУЖЧИНА. Мне никого. Вера, ну что стоишь в дверях? Проходи, закрой дверь. Поздоровайся. Познакомься с девушками. Вот, дочку вам привел. (Девушки переглянулись.)
   ВЕРА. Здравствуйте. (Кивнула головой. Девушки кивнули в ответ.)
   НАДЮША. Нам только дочек не хватало.
   МУЖЧИНА. А у нас направление. Вот.
   НАДЮША. Какое направление?
 
   Мужчина протянул бумажку. Надежда взглянула, передала Леле.
 
   ЛЕЛЯ (прочитав). Напутала комендантша. Нет у нас свободных мест.
   МУЖЧИНА (растерялся). Как же это? Сказали, что есть – у вас кто-то уволился. Фамилию называли, на букву Ж.
   ВЕРА (тихо). Шульженко.
   МУЖЧИНА. Шульженко у вас уволилась. Место свободно.
 
   Пришла уборщица с комплектом постельного белья. Вручила мужчине.
 
   УБОРЩИЦА. Держите комплект. И распишитесь.
   МУЖЧИНА (хотел расписаться, но в руках у него белье). Распишись, Вера.
 
   Вера расписалась.
 
   НАДЮША. Вот это номер!
   ЛЕЛЯ. Что за чепуха! Нина, сбегай-ка, найди Бибичева. (Нина убежала. Уборщица идет к койке Женьки, сдергивает одеяло.)
   ЛЕЛЯ. Погодите убирать!
   УБОРЩИЦА. Велено – убираю.
   ЛЕЛЯ. Я сама принесу. Под свою ответственность.
   МУЖЧИНА. Что же, люди пришли, так и будут стоять?
   ЛЕЛЯ (мужчине). Вы пока садитесь. (Уборщице.) И вы садитесь. Сейчас Бибичев придет, разберется.
 
   Уборщица стоит, опершись на щетку, как на ружье.
 
   МУЖЧИНА. Садись, Верочка.
 
   Вера и ее отец сели на стулья у Женькиной кровати.
 
   УБОРЩИЦА. Некогда мне! Что мне ваш Бибичев. У меня свое начальство, пусть оно и разбирается. (Мужчине.) Не уходите никуда, я сейчас. (Ушла.)
   МУЖЧИНА. Из Починка мы Смоленской области. Дочка кончила десять классов, поехала в Ленинград, в институт сдавать… Не сдала. Подумали-подумали – чего время терять! Пусть поработает у вас тут, а на будущий год в вечерний институт поступит.
 
   Вернулась Нина.
 
   НИНА. Идет! Не хотел!
 
   Пришел Бибичев.
 
   МУЖЧИНА. Нас направили сюда.
   ЛЕЛЯ. Говорят, Женьку уволили.
   МУЖЧИНА. Говорят, мест нет, а у нас направление.
   ЛЕЛЯ. Говорят, Женьку уволили.
   БИБИЧЕВ. Уволили. И правильно сделали.
   НИНА. Уволили?!
   БИБИЧЕВ. А что вы так удивляетесь? Кто не хочет работать – насильно не заставишь.
   ЛЕЛЯ. Спокойно, Нина.
   НИНА. Спокойно.
   БИБИЧЕВ (подошел к Вере, смотрит внимательно). Сколько лет?
   МУЖЧИНА. Семнадцать.
   ЛЕЛЯ. Какая формулировка в приказе?
   БИБИЧЕВ. За прогул.
   ЛЕЛЯ. Понятно. Позаботились, чтобы ее и на другое производство не взяли?
   БИБИЧЕВ. Да при чем тут я? Как будто я приказы подписываю.
   ЛЕЛЯ. Думаю, без тебя не обошлось. Куда же она теперь? С этой формулировкой?
   БИБИЧЕВ. Она не посчиталась с фабрикой, фабрика не посчиталась с ней. (Уборщице.) Убирайте!
   НИНА. Поторопились-то как! Не успели человека уволить – уже койку занимают!
   ЛЕЛЯ. Спокойно, Нина.
   НИНА. Спокойно.
 
   Уборщица принялась убирать постель.
 
   ЛЕЛЯ (не дала). Я сказала – сама снесу, если нужно будет.
   УБОРЩИЦА. Уносить, что ли, белье или как?
 
   Нина села на Женькину кровать.
 
   А разбирайтесь тут… Все начальники, все начальники, Бибичев начальник, кого слушать, не знаю… (Ушла.)
   БИБИЧЕВ. Дорогие мои! Раньше надо было думать! Я предупреждал. Причем неоднократно. Нечего теперь шум поднимать.
   НАДЮША. Раньше – это правильно. Я еще тогда Леле говорила – не нужно было в газету писать.
   БИБИЧЕВ. Писать нужно было! Леля в другом виновата…
   НАДЮША. Слишком много на себя берет. Ни с кем не считается. А газета тоже хороша! Сидят там.
   БИБИЧЕВ. Забываешься, Лапина!
   НАДЮША. Я не Лапина, Окунева я! Кстати, Бибичев, комсомольский билет нужно менять на новую фамилию или как?
   БИБИЧЕВ. Дорогая моя, тебе не менять его надо, а положить на стол!
   НАДЮША. А что такое? Может, уже замуж запрещено выходить?
   БИБИЧЕВ. Кончай, Лапина…
   НАДЮША. Я не Лапина, я Окунева.
   БИБИЧЕВ (мужчине). Видите, что у нас творится? А была лучшая комсомольская группа.
   НИНА. Была. И сейчас на доске висим.
   ЛЕЛЯ. Спокойно, Нина.
   НИНА. Спокойно, спокойно.
   БИБИЧЕВ. Дело не только в показателях, Скворцова! Теряем мы людей… Людей теряем…
 
   Пауза.
 
   МУЖЧИНА. Виноват. А как с нами?
   БИБИЧЕВ. С вами все нормально. Вам койку дали? Живите.
   МУЖЧИНА. Дали.
   БИБИЧЕВ. Ну вот и устраивайтесь.
   МУЖЧИНА. Спасибо. Простите… Вас можно на минуту? Вы, как я понимаю, здесь за старшего. Вы уж тогда последите за моей. Вот девочки пусть тоже последят.
   ВЕРА. Папа!
   МУЖЧИНА. Что – папа! Не вмешивайся, когда старшие разговаривают. Я знаю, что говорю. Не встревай! (Бибичеву.) Там пойти куда…
   БИБИЧЕВ. Куда?
   МУЖЧИНА. Ну – в столовую… или еще куда. В ту… В ту…
   БИБИЧЕВ. Понятно.
   МУЖЧИНА. Девочки пускай захватят с собой. Пускай покажут где, что, как. Несамостоятельная еще.
   ВЕРА. Папа!
   МУЖЧИНА. Ну что – папа! Ты ведь хуже маленького ребенка! Первого не ешь, все всухомятку, все всухомятку!..
   БИБИЧЕВ. Проследим, проследим. (Снова подошел, глядит на новенькую пристально. Достал из кармана сушку, дал ей. Ушел.)
   МУЖЧИНА (Вере). Ну вот видишь, как все хорошо. Будем располагаться. (Тихо.) У тебя деньги где?
   ВЕРА. В сумке. Ты спрашивал.
   МУЖЧИНА (негромко). Ну и хорошо, носи в сумке, здесь не оставляй. В тумбочку переложишь пирожки и курицу.
   ВЕРА. Папа, я не буду есть.
   МУЖЧИНА. Будешь, будешь. Надо выяснить у девочек, где тут место похолоднее, – надо вынести туда сало, чтобы не испортилось. Тебе никуда сходить не надо?.. (Вера смущалась, мучилась.) Вот как все хорошо образовалось…
 
   Мужчина стал перекладывать на стул Женькину постель. Вера помогала.
 
   НАДЮША (мужчине). Скажите! А вы тоже будете с нами жить?
   МУЖЧИНА. Я?.. Нет, почему же, я уеду. (Понял шутку, засмеялся.) Веселые у тебя будут подружки, Верочка.
   ВЕРА. Папа, тебе пора.
   МУЖЧИНА. А?.. Да, да. Ну…
 
   Обнял дочь, стал целовать ее в щеки, в одну, в другую – она уклонялась, ей было стыдно перед девушками. У отца затряслось лицо.
 
   Ты смотри у меня тут, чертенок! Если я что узнаю!..
   ВЕРА. Папа, не надо!
   МУЖЧИНА (отпустил ее). Ну, всего доброго, девочки. Вы уж тут… (Понял, что хорошего от них ждать нечего, вышел. Вера за ним.)
   НАДЮША. Супу не едят…
   ВЕРА (вернулась). Извините…
 
   РАДИОРЕПОРТАЖ. Флаги! Красные, зеленые, голубые… Флаги пятнадцати республик. Праздник юности, силы, красоты. На поле двинулись участники физкультурного парада. Тысячи молодых рабочих и работниц вышли на стадион. Когда они поднимают бронзовые от загара руки, кажется, золотая нива начинает колыхаться на ветру…
 
   Комната пуста. Вошла Женька с фингалом на скуле. Серая, мятая. Оглядела комнату. Подошла к своей койке, присела. Но тут же встала, оправила постель, пересела на стул. Вошла Вера с утюгом.
 
   ЖЕНЬКА. Ты кто?
   ВЕРА. Я живу здесь. А вы кто?
   ЖЕНЬКА. Вот здесь было зеленое одеяло. Куда дели?
   ВЕРА (поняла, с кем говорит). Его хотела нянечка забрать, а ей Леля не дала. Она сказала, что сама отнесет.
   ЖЕНЬКА (отогнула одеяло на Лелиной постели). Ну конечно, два одеяла.
   ВЕРА. Подождите, они скоро придут.
   ЖЕНЬКА. Некогда мне. Надо сдать постель и за расчетом идти.
   ВЕРА. Сегодня выходной, никого нет.
   ЖЕНЬКА (выдернула одеяло). Не бойся, чужого не возьму.
   ВЕРА (ухватилась за одеяло, не отдает). Без них ничего не дам!
   ЖЕНЬКА. Нянечку приведу – поверишь?
   ВЕРА. Не поверю.
   ЖЕНЬКА. Ты что, псих?
   ВЕРА. А я виновата, что меня на ваше место поселили? Мне надоело! Женька, Женька! Только и слышишь везде! Я вас не выживала, вы сами ушли!
 
   Женька постояла, прошлась по комнате, стала собирать чемодан, остановилась перед фотографией на Лелиной стене.
 
   ЖЕНЬКА. Это кто?
   ВЕРА. Лелина дочка.
   ЖЕНЬКА. Дочка?
   ВЕРА. Аллочка. А вы разве не знали?
   ЖЕНЬКА. Нет… Она про сестренку рассказывала. Ай да Леля!
 
   Подошла к койке Веры. На стене фотография.
 
   ВЕРА. Это Ирина.
   ЖЕНЬКА. Какая… Стриженая, в брюках.
   ВЕРА. Мода такая у них.
 
   Пришли Нина и Леля. Они, видимо, с парада: в спортивных костюмах, с флажками на длинных шестах. Увидели Женьку.
 
   НИНА. Женька!.. Ого! Что с тобой!
   ЖЕНЬКА (отстраненно). Ирина-то какая стала. Не узнать!
   ЛЕЛЯ (как бы не замечая ее вида). Письмо прислала и посылочку. Три кофточки: Надюше, мне и тебе. (Выдвинула чемодан.) Вот…
   НИНА. Надюшка замуж вышла, за военного. Такая важная стала, не доплюнешь!
   ЛЕЛЯ (протянула кофточку). Твоя.
   ЖЕНЬКА (повертела кофточку, повесила на спинку стула). Спасибо. Что пишет?
   ЛЕЛЯ. Как он ее любит, как она его любит… Знаешь, Ирина в своем репертуаре. О работе ничего. Может, и не работает, занимается домашним хозяйством. Книжек накупила на русском. Там даже легче достать, чем у нас… Ну, а ты-то? Как?
   ЖЕНЬКА. Живу… Отдыхаю.
   ЛЕЛЯ. А деньги?
   ЖЕНЬКА. На винегрет хватает…
   ЛЕЛЯ. А с работой как?
   ЖЕНЬКА. Пока никак. Ничего, устроюсь.
   ЛЕЛЯ. Куда?
   ЖЕНЬКА. Куда-нибудь устроюсь. А нет – уеду.
   ЛЕЛЯ. С увольнением-то? Без характеристики?
   ЖЕНЬКА. Ладно, не наша печаль. Леля, дочка у тебя?
   ЛЕЛЯ. Дочка, Женя. Четыре годика уже. Во какая большая.
   НИНА. Женя! Написала бы заявление, признай там что нужно, и пускай восстанавливают.
   ЖЕНЬКА. Им? Заявление? Перед этими? Унижаться? Ждите!
   НИНА. Жень, не надо быть такой гордой. Никогда не надо быть гордой! Надюшка к мужу уходит, она теперь Окунева. Вера на ее место, а ты на своем, как раньше. Леля ребенка заберет, тут кроватку поставим, коврик на стену, если комната согласна, комендантша не будет возражать, закроет глаза. В кино будем ходить, в культпоход, вязание на спицах, кофточки свяжем. На танцы, все вместе, вся комната. Не реви, Женька…
   ЖЕНЬКА (ее трясет). А я не реву, я смеюсь…
   ЛЕЛЯ (в слезах). И я смеюсь…
   ВЕРА. И я тоже хочу! На танцы!
   ЖЕНЬКА. Вальс-финал!
   НИНА. Какой вальс! Сейчас надо модно! Современно! (Стала показывать.)
 
   Из праздничных радиомаршей возникают ритмы рок-н-ролла. Нина танцует. Вера робко присоединилась – оказывается, умеет.
 
   Здесь главное – индивидуальность! Белый танец! Танцуют все!
 
   Танцуют двое, молоденькие, – почти так уже, как сейчас.
 
   Кинооператор просматривал отснятый материал. Кадры старого киножурнала под печальную мелодию песенки.

 
А я и не влюблялся,
А я и не любил.
Я просто посмеялся,
Шутя поговорил!
 

   Экран погас. Кинооператор сидел на стуле молча. Послышался голос ассистента: «Дмитрий Семенович! Что-нибудь не так?»
 
   КИНООПЕРАТОР (что-то заботило его). Нормально… Все нормально. Так оставим…
 
   1956

Пять вечеров

Действующие лица

   ТАМАРА
   ИЛЬИН
   СЛАВА
   КАТЯ
   ЗОЯ
   ТИМОФЕЕВ
 
   Эта история произошла в Ленинграде, на одной из улиц, в одном из домов. Началась она задолго до этих пяти вечеров и кончится еще не скоро.
 
   Зима, по вечерам валит снег. Он волнует сердце воспоминаниями о школьных каникулах, о встречах в парадном, о прошлых зимах…

Первый вечер

   На просцениуме освещена маленькая тахта. На ней сидят Зоя и Ильин. Между ними – раскрытый патефон, вертится пластинка. Вот мелодия кончилась. Зоя сняла мембрану.
 
   ЗОЯ. Нет, это безумие, что я так себя веду. Только прошу, не истолкуй мое поведение как вообще легкую доступность ко мне.
   ИЛЬИН. Ладно.
   ЗОЯ. Что – ладно?
   ИЛЬИН. Не истолкую.
   ЗОЯ. Вредный ты – это другое дело. (Пауза.) А правда, как у нас все быстро произошло. Всего неделю назад мы еще друг друга не знали. И – вдруг. Прямо не верится. Правда, я какая-то безумная. Ты меня, наверно, презираешь.
   ИЛЬИН. Что ты, наоборот.
   ЗОЯ (показывает Ильину журнал мод). Скажи, а такая женщина тебе нравится?
   ИЛЬИН. Ничего.
   ЗОЯ. Эту манекенщицу больше всех снимают. Вот здесь она хорошая. А здесь плохая. А эту в последних журналах совсем перестали показывать, наверно, поругалась. А может быть, замуж вышла за обеспеченного. Одной-то вообще жить лучше. Мужчине надо то носки покупать, то мясо, то четвертинку. Вот скажи, что такое любовь?
   ИЛЬИН. Неизвестно.
   ЗОЯ. Любовь… это электрический ток.
   ИЛЬИН. Очень может быть.
   ЗОЯ. Не может быть, а точно. У тебя когда отпуск кончается?
   ИЛЬИН. Скоро – ту-ту!.. Сколько я здесь не был, лет семнадцать? И вот интересно: какая-то вывеска, или афишная тумба, или аптека на углу – все точно такое же, как и прежде. Над этой аптекой моя первая любовь жила. Я у них до войны комнату снимал.
   ЗОЯ. Правда? Ой, как интересно! Расскажи про свою первую любовь. Я люблю, когда рассказывают про свою первую любовь…
   ИЛЬИН. Она красавица была, теперь таких нет. Звезда. Ее подруги так и звали: «Звезда».
   ЗОЯ. Ну, я тоже не в последних ходила. Вообще я молоденькая – прелестная была. За мной такой человек ухаживал! Только он был пожилой. Мать меня взяла и отговорила. Тогда я сама за него мою подругу сосватала. Недавно ее встретила. Одета!.. А ведь это могла быть я.
   ИЛЬИН. А я бы, пожалуй, сейчас зашел.
   ЗОЯ. Куда?
   ИЛЬИН. А к ней.
   ЗОЯ. А я ее на дуэль вызову.
   ИЛЬИН. Всю войну с ней переписывались. Издать – целый том.
   ЗОЯ. Что же вы тогда расстались, если она такая звезда?
   ИЛЬИН. Не удовлетворил высоким идеалам.
   ЗОЯ. Значит, отставку получил?
   ИЛЬИН. Нет, по собственному желанию. Причем все заочно, в письменном виде.
   Зоя. Жалко, я разговаривать не умею, со мной скучно.
   ИЛЬИН. Как же не умеешь, вон сколько наговорила.
   ЗОЯ. С тобой – другое дело. Вот ответь мне на такой вопрос. Девушка встретила человека. Он в нее влюбился до беспамятства. Она хочет пройти с ним рядом всю жизнь. А он вдруг – раз! – бросил ее. Тогда она другого встретила. Уже не совсем то, но все-таки привыкла к нему и тоже хочет с ним вместе пройти жизнь. А он – хлоп! – опять то же самое, ушел. А ей семью хочется, ведь женщина! И она уже не так верит в себя. «В чем дело, чего у меня не хватает?» И с третьим она уже теряет гордость, почти навязывается. А про нее говорят: «Какая распущенная…» Ничего не слышишь, что я говорю. В одно ухо влетает, в другое вылетает.
   ИЛЬИН. Почему же, я слышу. Просто я думаю о том, что ты сказала.
   ЗОЯ. Что же надумал?
   ИЛЬИН. Это все верно, Зоенька, это бывает. Печальная история.
   ЗОЯ. Конечно, печальная.
   ИЛЬИН (глядя в окно). Вот это был наш собственный переулок. Наш персональный кинотеатр. И наше личное небо. Какое небо, а? Зима, ночь, а оно синее, хоть ты разорвись! Нет, опасно возвращаться на те места, где ты был счастлив в девятнадцать лет! «Где я страдал, где я любил, где сердце я похоронил».
   ЗОЯ. Интересно, какая она теперь – звезда?
   ИЛЬИН. А знаешь, сейчас еще не поздно: что, если взять да и правда сходить! Может, она еще здесь живет?
   ЗОЯ. Ну, Саша, ты слишком злоупотребляешь моим отношением к тебе.
   ИЛЬИН (потрепал ее по волосам). Что ты, Зоенька.
 
   Ильин сидит задумавшись. Потом встает, надевает пальто.
 
   ЗОЯ. Вон что! Все ясно.
   ИЛЬИН. Я скоро вернусь. Схожу и приду. (Уходит.)
   ЗОЯ. Я тебе вернусь! Так с лестницы шугану… Я тебе вернусь!..
 
   Свет гаснет.
 
   Комнаты Тамары: одна побольше, другая поменьше. Впоследствии действие происходит то в одной, то в другой, то в обеих комнатах одновременно.
 
   Тамара одна, сидит за столом и накручивает волосы на бигуди. Позвонили в дверь. Тамара продолжает заниматься своим делом, потому что никого не ждет. Позвонили еще раз. Слышно, как открыли наружную дверь. Кто-то постучал в комнату.
 
   ТАМАРА (встревожилась, подошла к двери). Кто там?
   ГОЛОС Ильина. Тамара Васильевна?
   ТАМАРА. В чем дело?
   ГОЛОС Ильина (дурашливо измененный). У вас комната сдается?
   ТАМАРА. Какая комната – двенадцать часов!
   ГОЛОС Ильина (подражая телефонному диктору). Двадцать два часа тридцать три минуты!
   ТАМАРА. Выйдите отсюда и хорошенько захлопните за собой дверь.
 
   В прихожей тихо.
 
   Что вы там делаете?
   ГОЛОС Ильина. Я возле вешалки прилягу. Только утром вы дверь сразу не открывайте, потихоньку. (В прихожей что-то упало.)
   ТАМАРА. Что это?
   ГОЛОС Ильина. Корыто.
   ТАМАРА. Повесьте его обратно.
   ГОЛОС Ильина. Повесил.
   ТАМАРА. Послушайте, что вам надо? Кто вы такой?
 
   В дверную щель просовывается паспорт.
 
   Не нужен мне ваш паспорт.
 
   Все же взяла, раскрыла. И – вспомнила. Присела на стул тут же, у двери. Потом, забыв вытащить бигуди, молча открыла дверь. Смотрит на Ильина так недоверчиво и жалобно, что Ильин рассмеялся. Да и ГУЛАГ был, но это отдельный разговор. Шагнул к ней и, несмотря на некоторое сопротивление, поцеловал в щеку.
 
   ИЛЬИН (по-хозяйски огляделся, повесил на крючок пальто и прошел в комнату). Ну, что ты стоишь? Проходи.
 
   Тамара прошла.
 
   Садись.
 
   Тамара села к столу. Ильин – рядом.
 
   ТАМАРА. Нет, вы там садитесь.
   ИЛЬИН (пересел на другой стул). Ну?
   ТАМАРА. Что?
   ИЛЬИН. Как жизнь, настроение, трудовые успехи?
   ТАМАРА (с достоинством). Я лично неплохо живу, не жалуюсь. Работаю мастером на «Красном треугольнике». Работа интересная, ответственная…
   ИЛЬИН (тихонько, со значением запел).

 
Миленький ты мой,
Возьми меня с собой…
 

   ТАМАРА. Я и слова уж забыла.
   ИЛЬИН (поет).

 
Там, в краю далеком,
Назовешь меня женой.
 

   ТАМАРА. Ничего не помню. Ничего не помню. Сколько времени прошло, кто упомнит… Вы-то как живете? Добились, чего хотели?
   ИЛЬИН. Добился, не добился… Как смотреть.
   ТАМАРА. А сами как смотрите?
   ИЛЬИН. А… (Махнул рукой.)

 
Жизнь моя – железная дорога,
Вечное стремление вперед!
 

   ТАМАРА. Значит, добились. Где работаете?
   ИЛЬИН. Ну, если интересно, – работаю инженером. Если интересует табель о рангах – главным инженером.
   ТАМАРА (уважительно). Завод большой?
   ИЛЬИН. Всего-навсего – химический комбинат в Подгорске. Если интересует мощность – довольно крупный. Один из крупнейших в Союзе.
   ТАМАРА (вежливо улыбнулась). Большому кораблю большое плавание. Я тоже неплохо живу. Работаю. Работаю мастером все на том же «Треугольнике».
   ИЛЬИН. Смотри, большой человек.
   ТАМАРА (махнула рукой). За все отвечать приходится: и за дисциплину, и за график, и за общественную работу. Я и агитатор по всем вопросам. Когда работают одни девушки, они становятся такие боевые, даже распускаются. Другой раз сидит такая хорошенькая, а лохматая. «Причешись! С твоим личиком – и так за собой не следишь». Ну конечно, я член партии. Коммунисту можно потребовать от партбюро. Словом, живу полной жизнью, не жалуюсь.
   ИЛЬИН. Одна живешь?
   ТАМАРА (гордо). Почему – одна? Я с племянником живу. Люси нет, она в блокаду умерла. А Славик остался. Очень способный мальчик – все так говорят. Учится в технологическом, пошел по вашим стопам. Активный мальчик, не ограничивается одними занятиями, у него и общественное лицо есть. Так что он тоже живет полной жизнью… А вы что, в командировку приехали?
   ИЛЬИН. Ненадолго, дня на три.
   ТАМАРА. На три дня.
   ИЛЬИН. Или на четыре.
   ТАМАРА. Или на четыре. Что ж, хотите – поживите у нас. Слава ляжет на раскладушке. В общем-то, он не станет вам мешать. Только у меня условие: сюда никого не водить, мальчик занимается, я прихожу усталая. Так что для нас главное – тишина.
 
   Ильин достал папиросы, закурил.
 
   Вы курите?
   ИЛЬИН (усмехнулся). Все еще курю.
   ТАМАРА. Уже позабыла. Тогда курите, только форточку открывайте. (Вышла в прихожую, за раскладушкой.)
 
   Ильин убрал папиросы в карман, поднялся. Зашел в комнату, которую когда-то снимал. Постоял там. Вернулся к вешалке, снял пальто. Из прихожей вернулась Тамара.
 
   ИЛЬИН. Ладно, спите спокойно.
   ТАМАРА. Куда вы?
   ИЛЬИН. Не буду вам мешать. Ложитесь, поздно… Будем считать, что встреча состоялась.
   ТАМАРА (торопливо, но все же сохраняя официальный тон). Чем же вы будете мешать? Вы мне нисколько не помешаете. Вам здесь будет удобно, вот посмотрите. (Открыла дверь в соседнюю комнату, зажгла свет.) Постель чистая, только сегодня постелила. Не знаю, решайте сами, как вам лучше, я вас уговаривать не собираюсь…
   ИЛЬИН (поколебался, вернулся). Спасибо. (Подошел к ней.)
   ТАМАРА (все так же торопливо, но достоинство уже возвращается к ней). Можете ложиться сейчас, время позднее, так что спокойной ночи.
   ИЛЬИН. Спокойной ночи. (Ушел в маленькую комнату.)
 
   Тамара закрыла за ним дверь, прикрыла плотнее. Села на скамеечку у своей кровати, привычно вскинула руки к волосам, тронула торчащие бигуди, посмотрела в зеркало и охнула от стыда. Одну за другой вытащила бигуди, швырнула их в стенку. Ильин, обеспокоенный, приоткрыл дверь.
 
   ТАМАРА (обернулась, крикнула). Прошу стучать, если открываете дверь ночью, понятно?
   ИЛЬИН. В общих чертах – да. (Снова закрыл дверь.)
 
   Тамара величественно прошла к выключателю, погасила свет, вернулась, плашмя бросилась на кровать и, уткнувшись лицом в подушку, затихла. Некоторое время в комнате темно, только окна слабо светятся отблеском ночных фонарей. Но вот негромко хлопнула наружная дверь, щелкнул замок внутренней, загорелся свет. Это вошли Слава и Катя. Они в пальто, с поднятыми воротниками. Прислушались. За ширмой, где лежит Тамара, тихо.
 
   КАТЯ. Неудобно, лучше я домой пойду.
   СЛАВА (испытывает неловкость). Неудобно знаешь что? (Заглянул в буфет.) Так. Пища. (Положил на стол батон и круг колбасы. Снял с Кати пальто. Приподнял газеты над чертежной доской.) Видишь, работка?
 
   Катя наклонилась.
 
   Осторожно. (Снова закрыл.)
 
   Сели за стол. Ломают батон, по очереди откусывают колбасу.
 
   Первобытный коммунизм.
   КАТЯ. Интересно, а первобытный комсомол был? (Взглянула на Тамарину полку.) У вас книжек сколько! Ты читал такую книжку – «Скорпион»? Там на обложке женщина нарисована с рюмкой и так… полуобнаженная.
   СЛАВА. Не читал.
   КАТЯ. Боже, какая серость!.. Мне эту книжку один футболист давал. У меня вообще в спортивном мире есть связи. На любую игру могу достать пропуск.
   СЛАВА. Я вижу, ты не теряешься.
   КАТЯ. А что, у меня много знакомых. Я привыкла дружить. Я после школы два года с одним дружила. Один раз даже с сыном генерала познакомилась. Честное слово. Он так сразу и сказал: я сын генерала.
   СЛАВА. Врешь ты все.
   КАТЯ (без обиды). Правда. Я даже иностранцам нравлюсь. Шведам. Помнишь, шведы приезжали? Я с одним моряком познакомилась.
   СЛАВА. Его отпустили на берег на два часа, он и бросился на первую попавшуюся.
   КАТЯ. Ну да, он мне ручку поцеловал. Разрешения попросил и поцеловал.
   СЛАВА. А ты и рада. (Оглянулся на ширму, придвинул стул к Катиному и с некоторой неловкостью, но весьма решительно обнял ее.)
   КАТЯ (на минуту запнулась и – быстро). Тетка сшила оранжевое платье, так на нее на улице оглядывались – она старая. Тогда она мне отдала.
   СЛАВА. Хочешь, чтобы на тебя тоже оглядывались?
   КАТЯ. А на меня оглянутся – только скажут: «Хорошо!» (Натянуто улыбнулась Славе, сняла его руку с плеча, ласково, но настойчиво положила ему на колено.)