...Мы же все путаем в юности. То есть освоение Москвы — не будем говорить — завоевание, потому что приехав только в Москву я понял, какой же это здоровый мир. Какой же гигантский город Москва. Я никогда не только в таких городах не был, но я вообще как бы — про Землю не думал, что она такая большая Москва, конечно, подавляет в первую секунду и в первые дни. Видимо, у провинциалов есть такое нахальство... от незнания масштаба, даже непонимания ими. Как провинциалам — им надо пробиваться. Такие грезы вперед конечно есть — вот я когда-нибудь буду знаменитым. А чем жить каждый день? Для меня это была первая влюбленность в училище, в уже знаменитую артистку, хотя студентку, которая длилась несколько лет. Мне казалось это любовь. Но вот прошли годы и вот сейчас, когда я об этом думаю — может это и была попытка завоевания Москвы. Она казалась в те годы сильной принадлежностью Москвы. И, вообще... и кино, и все вместе... здесь все сошлось.
...Тогда, правда, кино меня в упор не видело. Вернее я ходил, как все на пробы. Я тогда не понимал, что эти пробы — сутолока просто. У дверей тебя никто не видит и с тобой всерьез никто не говорит. Проходят вереницы, и их никто не запоминает ни по именам, ни в лицо, но аккуратно ездил. Когда лет 27 стало — я перестал ездить. Я тогда понял, не сложилось. Что делать — и без кино люди живут. Но как бы сказать, что я как бы оставил мысли о кино вообще — наверное, не правда. Так, греза оставалась...
...Еще в школе в Ашхабаде я не пропускал ни одного фильма, который выходил на экран. Венгерское, польское, «Новости дня» и науч.-поп. — я смотрел все. И вот я поступил в театральное училище имени Щукина и стал актером, меня позвали в театр... на Таганке. Я уже играю. А в кино не зовут. Но я продолжал усердно ходить в кино в Москве. Я прорывался в Дом кино на закрытые просмотры... дружил и дружу с Владимиром Владимировичем Дмитриевым — это наш киновед, ученый... работает в Госфильмофонде, в Белых столбах. И он меня пригрел вниманием, позволял смотреть самое разное кино. ...И когда мне было уже чуть за тридцать, меня позвал в свою первую картину на Мосфильме Костя Худяков, называлась она «Иванцов, Петров, Сидоров». Фильм этот, по счастью, увидел Саша Митта, с которым мы были знакомы, но не работали никогда вместе и даже особенно не общались, а почему-то он меня позвал в картину «Экипаж». Так началась карьера киношная. Хотя я в ту пору еще не до конца верил, что вот сейчас начнется работа, сейчас начнется кино, хотя Саша Митта сам сказал — ты будешь знаменит. Завтра же... Посыпались всякие сценарии, звонки, приглашения, но как-то все очень быстро... Все это стало обыденным, обычным. ...Кто-то правильно сказал — сбывшаяся мечта перестает быть мечтой, той недостаточностью, за которой все время следует идти, к чему надо стремиться.
...Наверное, потому что те двигатели, которые как бы мной руководили на том или другом этапе жизни верные, наверное, ушел бы опять от Эфроса, — конечно, ушел бы, но я ощущал свою правоту, и мне было там противно. Но — другой вопрос — как бы это я сделал? Я бы это уже сделал без шума и без желания соучастия других. Я бы ушел тихонько, притворив дверь и сильно не обращая на себя внимания. Вот это точно. И массу вещей я сделал бы также... Я сделал бы также, но все тише и скромнее раз в сто.
...Распалась Таганка — лучше, если бы не распалась. Потому что касается меня — я все равно в театре не работал. Я ушел. Рано ли поздно. При болезни ли без болезни. К сегодняшнему дню я, так или иначе, был бы уже не в театре. Так советская власть, как понимаешь, ни при чем. А то, что были какие-то перипетии, связанные с Эфросом, всегда были порядочные поступки и малопорядочные. И при советской власти, и без нее. Без нее просто их стало больше. Не благодаря советской власти — как бы она порядочнее была, просто люди в целом были неправильно воспитаны, но все-таки читали много книжек, скажем так. И меньше слушали Алену Апину.
...Если принять по поводу Моцарта и Сальери такую знаковую систему — не добро и зло, как принято говорить, е6сли отбросить эту как бы сплетню, которая, кстати, сказать, не имеет подтверждения в истории, но поддержанная Пушкиным, что Сальери злодей, завистник, бездарь, неумеха. Это неправда... честный, труженик, но... не хватал звезд с неба. Моцарт гений... духа. Гений. Это уже Промысел Божий. Трудом не всего можно добиться... хотя труд, конечно, много значит можно и гениальность проиграть, если не трудиться. Так вот применительно к Моцарту и Сальери — я, конечно, хотел бы быть Моцартом, хотел быть гениальным человеком. Но — так у меня не получилось. Мне вообще в жизни мало, что давалось легко. Все давалось с трудом... какая-то часть Сальери есть и во мне.
...Я людей-то не травил. И завистником, честно говоря, не был, по счастью никогда. Потому что я не могу назвать человека, которому бы я завидовал. Хоть сколько-нибудь. Во-первых, я рано понял, что чувство неплодотворное — зависть. Оно как бы разрушает тебя самого, ничего тебе не добавляет. А во-вторых, просто не было такого объекта, которому я хотел бы завидовать. А что касается продукции, которую я выдавал всю свою жизнь, было по-разному: что-то давалось легко, что-то очень трудно. То есть я наверное и Моцарт, и Сальери в каком-то процентном замесе. А самого процентного расклада — не знаю...
...Наверное, любой человек, когда проглядывает — чего бы еще — я этого не сделал. Если записывать всю жизнь — выясняется — что ничего не сделал из того, что человек как бы определил для себя. Любой человек. Но когда счеты в жизни... Кому можно предъявить счет? Глупо догонять вчерашний день. Конечно, много плохого могло бы не быть. Мог бы быть и менее агрессивным, поумнее бы. Удачливее? — Не могу сказать, грех жаловаться, все-таки мне много везло...
...Нет, это уже правда, железно, без всякого кокетства. Опять же... к себе, тут нет никаких формул для всех. Ну, вот я и сейчас для себя уже не вижу смысла в профессии актера. Я все равно сегодня занимался бы чем-нибудь другим. Чем-нибудь, наверное, рядом, чем-нибудь в искусстве, но не в профессии актера. Все-таки эта профессия, где многое зависит от количества физических сил, от здоровья... То есть любая профессия, и писательская, требует здоровья. Любое творчество, но актерство мне кажется, что в актерстве как бы — это такая топка: кидаешь, кидаешь, кидаешь и ... никакого ответа.
Слово «звездность» оставьте себе, потому что я не понимаю и не понимал никогда... и сегодня звезд этих не мерено... Девицы внимание проявляли ко мне некоторое время. Не будем обольщаться. Девицы, в основном воспитанницы ПТУ. Ну не важно. Все равно женского пола. Проявляли, да. Но это как бы заслуга кино, а не моя... У нас народ смешной, все путают. Воспринимают все впрямую. Вот и девочки предполагали, видно, что я только гляну — и только держись. Девочки были молоденькие, надо сказать, совсем молоденькие — лет шестнадцать, но это был период короткий, и мне хватило ума сообразить, что это имеет малое ко мне отношение. Примерно это выглядит так — а ты любил, когда тебе под елочку в детстве подарочек кладут? — Да, приятно, любил...
...Может такая связь и есть. ...Вообще у артистов есть такая байка наоборотная. Что когда много играешь смерть свою на сцене или в кино, в особенности в кино, потому что фиксация, то тебя — все беды минуют. Пятнадцать-то уж точно раз умирал в картинах. На экране я умирал. Когда стреляли, убивали, резали. А если играть классику? Шекспира, скажем? Сама профессия предполагает — тут ничего не поделаешь. Есть люди, которым не везет. ...не касаясь, скажем — каких-то имен в драматургии, в театре. Которые как-то проехали мимо смертей. Но это бывает редко. А театр, когда подумаешь... Но, вот «Свобода или смерть». Расстрелял себя на улицах города Парижа. Уже будучи сильно больным. Этого не следовало делать, мне кажется. А моя мама фильм «Забытую мелодию для флейты», последнюю часть, смотреть не может — выключает телевизор. Где я помираю, реанимация... «Не могу и все... Плачу и не могу, мне плохо», — говорит.
...Проблема не только русских артистов, вообще, но русских прежде всего, видимо, во-первых, нет того, западного уровня благополучия... Скажем, человек отдыхает во всем мире, иначе чем в России где ничего кроме водки не придумано. А усталость... А количество получаемых денег, заработанных и насыщенный трудом день и скитания по гостиницам не высшего качества — все предполагает... и что... не спится. Каким образом отдыхать? Человек даже не пьющий: сначала полстаканчика, полстаканчика... вот и... какое-то время... он не понимает... любой здоровый человек, даже предупрежденный, не понимает, что это не может длиться вечно. Но, год так продержитесь, даже сил уже остается в три раза меньше. Человек устает, а уже привычка. Так что очень многие артисты наши спивались и это не секрет. Это трагедия как бы наша, искусства нашего актерского вообще. И на Западе пьют очень сильно. Кто пьет, кто колется. Человек, все время изображающий другого, чужие эмоции, чужие страсти — он стареет быстрее, чем люди других профессий. Это эмоциональное полустрессовое состояние — оно диктует свои условия. Я не оправдываю артистов, хотя уверен, что в Росси пьет все общество. Инженеры пьют не меньше актеров. Но артисты — люди на виду. Артисты выпивают, — значит пьяницы. Все они, пьяницы. Что не совсем так. Но спорить с этим — неохота, потому, что подтверждение обратному тоже есть.
...Я не очень имею право рассуждать на эти темы... церкви, поскольку имею о ней самые общие, самые литературные общекультурные сведения. Я считаю, что роптать на жизнь — это роптать на Бога. А роптать на Бога — это грех всегда. Как бы жизнь включает и такие моменты как болезнь и смерть. Нельзя, потому что как бы мы вот рассуждаем так по-людски: ну бандиты ходят, убийцы, сколько людей убили, а живут. Но мы же не знаем, какой Бог. И что это за субстанция. Счеты могут быть самые разные. И почему Бог щадит, как бы оставляя на земле убийцу — откуда мы знаем, что Он щадит? Мы не знаем. Потом как бы это долгий такой разговор. Про небеса и как бы это все я включаю в сферу своего жизненного внимания. Не только православный человек, повторяю, я про это мало знаю... на эту тему рассуждать, но... думаю, что жизнь идет справедливо по отношению ко всем. Вопрос социальный-не социальный — это да, вопрос это уже земной. ... Какие-то магистральные вещи они как бы уже назначены, как бы грех... да, и грех, и глупо говорить, а что же мне-то — представляете — сколько людей тогда будет на планете — мне за что? А кто ты такой — хочется спросить. Правильно тебе. И тебе. А ты чем лучше? Задавал себе вопрос? Не задавал, оказывается, нет, он считал, что он приличнее, он хорошо живет. А покопаться в памяти — каждый найдет — за что. Так не надо вопить — за что?! Подумай — и поймешь — за что...
...Не очень удобно, но как бы из приобретений — наверное терпимость. Терпимость.
...Достоверно знаю я, что «инженером» я себя не ощущаю, не ощущал и не буду ощущать никогда. А конструирует — опять же Господь. Никакие инженеры человеческих душ ничего не конструируют.
...Я понимаю, что живем в стране с таким культурным контекстом, где и Пушкин, и Тютчев, и Блок, и Пастернак — и еще иметь намерение кого-то просветить в своем художественном творчестве... Я делаю это, потому что мне это как бы занятно, заполняет мою жизнь. А других претензий нет...
...Мои реакции на сегодняшние новаторства весьма консервативны. Не думаю, чтобы я имел отношение к староверству. Все-таки староверы — это люди определенным образом воспитанные. Это к генетике как бы никакого отношения не имеет. Видимо в роду у меня были люди и такие, довольно нетерпимые, довольно жесткие, и вспыльчивые. Бабушка, моя покойная, уж точно была такой. Надо хорошо знать свои генеалогии, а я знаю плохо.
...Я про это плохо понимаю, плохо понимаю. Я только знаю, что многие наш национальный путь визуально видят так: босыми, по траве, с хоругвями, по росе куда-нибудь... В крайних выражениях я не сторонник ни тех, ни других. Не сторонник Аксакова, не сторонник Чаадаева. Я назвал две фигуры, которые определяют эти крайние точки. Мне противны как бы такие славянофилы с кусками борща в бороде, которые непременно босиком по пашне, понимаешь, не симпатичны. И такие западники, которые говорят, что новое поколение выбирает пепси-колу. Это тоже мне отвратительно.
...Я думаю, человек, какой бы он ни был — не может стоять в какой-либо позиции по поводу смерти. Это смерть может стоять в определенной позиции по поводу человека. Тут надо говорить не о смерти, ибо мертвым еще ни разу не был. Полумертвым был, но мертвым — никогда. Поэтому мне трудно говорить... Надо говорить о Боге. То есть бессмертна ли душа, есть ли какая-то жизнь после смерти, если грубо, или нет? Уверен, что есть. Есть, конечно. Ну как бы весь пейзаж за окном, без Бога. Такого представить себе нельзя.
...Бог есть, загробная жизнь. Люди безграмотные даже, дремучие, допускающие над собой существование Бога, наличие Бога — они все верят в бессмертие души... Я верил, но... на разных этапах как бы с разной степенью допущения. А сейчас верю абсолютно. и не верю... наоборот даже, не верю, что эта стажировка грязная на пятачке здесь — это есть жизнь? Это все? Да как же так? Так не может быть просто. Это как бы репетиция. Это жизнью всей быть не может. Черновик. Другой вопрос, что лучше бы черновики тоже писать почище. Без клякс...
...Двадцать лет уже прошло, со дня смерти Володи Высоцкого. А было как вчера. Само сообщение о смерти Володи, оно не оглушило меня, потому что я... не поверил. Много ходило слухов, ...что Володя повесился, порезал вены, в общем — умер... все ерунда, даже на эту тему ходили шутки, что когда про артиста говорят, что он умер, это вроде к добру — долго будет жить. Поэтому и в этот раз как-то отнесся спокойно. Только когда увидел его в гробу... Мы друзьями не были и как бы близкими людьми не были, но... меня, в общем, оглоушило, как всех, видимо это тот случай, когда человека начинаешь ощущать по-настоящему только в виду его отсутствия. Похороны проявили, что такое был Володя для страны. Похороны. Для всех, не побоюсь сказать, думаю, даже для жены Марины и для родителей. Было понятно — талантливый, знаменитый, но как бы истинных масштабов никто не понимал. Только смерть это проявила. Передача — «чтобы помнили» — простой толчок. Как-то вот началось перестроечное время, и хором загалдели молодые люди, не знающие своей истории, что было в прошлом, имеется в виду в советском, — это все плохо. И как бы это не дало мне покоя. Ну, как это все? А Платонов, а Булгаков? А Пастернак? Дай Бог, в сегодняшнее, в несоветское время того, хотя бы одного, хотя бы вполовину этих масштабов талант — нет. Как можно говорить — это была, в общем, ужасная жизнь, а эта вроде — хорошая. Жизнь — такая мощная вещь, что ее нельзя делить на режимы. Как сказал Кушнер, «времена не выбирают, в них живут и умирают...». И тогда было солнышко и красивые женщины, была любовь... Люди жили, страдали, умирали. Я понимал, я не обольщался ни секунды, что получасовая передача может заставить не забыть этих людей. Нет, ерунда. Но хоть что-то, хоть для семьи, для близких, для родных... родные же пишут письма: спасибо Вам, что вот страна, наконец, вспомнила. Люди наивные... думают, что страна вспомнила. Они же не могут предположить, что это пятеро сумасшедших, которые делают передачу. Надо сказать, что я давно уж не работаю в полной мере над «Чтобы помнили». Работают уже другие люди. У меня группа. Я долгое время работал с редактором Людмилой Гордиенко. Замечательно работал. Фактически со времени моей болезни она все взяла на себя. Хлопоты творческие и административные, все. И сейчас работает новый редактор Елена Тимошина, тоже замечательно работает. Оператор, осветители, звукооператоры — такие толковые, очень сердечные, совестливые люди. Так что передача уже не на мне. Я как бы родоначальник, но продолжают уже другие. Да и вообще такую задачу ставить — это не в силах одного человека в принципе, не в силах одной человеческой жизни — нельзя эту тему объять. Об ушедших. Ибо они уходят каждый день: и сегодня, и будут уходить завтра. Так будет еще долго, так будет всегда. Эта передача, к несчастью, вечна...
...Профессия актера греховна, потому что... нельзя имитировать мысли и чувства — греховно, ибо человек вольно или невольно... чем лучше он их изображает, тем он как бы оскверняется больше себя. Ну а хорошая мысль, а благородная, а сыграть Христа? Это как? В смысле греха? А как быть с такой постановкой вопроса, что театр начался с религиозных мистерий. Так что это вопрос, мне кажется, непростой. Тем более церковь на сегодняшний день относится крайне умеренно к людям моей профессии. Уже умеренно...
...Щукинское училище и то, чему нас учили с набором наших грамот, типа характерный, профнавыки и так далее — это как раз больше школа представления, больше, но не значит, что исключающе — по Станиславскому, как бы школа переживания. Наоборот, это как бы некий синтез... но другой вопрос, что мы были больше ориентированы на некую яркость... на сцене, такую — очевидность, такую — безусловность. От нас требовали этого — внятности...
...Съемки моего фильма были в Париже. В разные годы для меня Париж был... разный. Первый приезд был такой... Все знаешь по книжкам. Лувр!, Ах, Лувр... помимо того, что музей — это еще дворец королей. Резиденция их. ...Смотровая площадка Эйфелевая башня. Палас де Шайо — это там, где был театр ТНП, где играл Жерар Филипп. Куда ни кинь, где ни встань, обязательно с чем-то связано. Ярче был для меня второй приезд. Париж ведь небольшой город, если пригороды все исключить, так вообще ерунда, а не город, по территории. Его легко исходить пешком. И когда я уже с улицы Виктора Гюго, где был мой отель, бежал на площадь звезды искать Шанз Элизе. Это было в сумерках уже — не могу найти и все. Бегал, бегал и думал, а где же эта сверкающая улица — все серенько, и главное — языка не знаю. Кидаюсь я к какому-то господину: не знаю на каком языке — месье, у... э... Шанз Элизе. Он понял как бы чего мне надо — и только он руку протянул — зажглись огни — Елисейские поля. Удивительно красивый город.
...Это ведь меняются взгляды на жизнь у того, у кого они в соответствии с чем-то, а у меня никогда, не было такого. Всегда я был воспитан на чем воспитан. Я с флагами не ходил, в партии не состоял. Какая мне разница? Ну, сменили флаги и все. Говорят другое. А я и того никогда не говорил. Того, как бы прежнего. Так же как на меня должно повлиять.
ТОЛЬКО БЫ ХВАТИЛО ВРЕМЕНИ...
ФИЛЬМОГРАФИЯ
Автор сценария — С. Нагорный.
Постановщик — М. Захариас.
Главный оператор — П. Лебешев.
В фильме снимались: Е. Алекина, Б. Галкин, М. Ван-дова, О. Остроумова, С. Садальский, Л. Филатов, А. Ха-лецкий и др.
Авторы сценария — Е. Григорьев, О. Никич.
Режиссер-постановщик — К. Худяков.
Оператор-постановщик — В. Боганов.
В ролях: М. Глузский, Л. Филатов (Петров), А. Гали-бин и др.
Авторы сценария — Ю. Дунский, В. Фрид, А. Митта (при участии Б. Уриновского)
Постановка А. Митты
Оператор-постановщик — В. Шувалов
В ролях: Л. Филатов (Скворцов), Г. Жженов, А. Яков-лева, А. Васильев и др.
Автор сценария — П. Чухрай.
Режиссер-постановщик — К. Худяков.
Оператор-постановщик — В. Шувалов.
В ролях: В. Соломин, В. Бочкарев, Л. Филатов (Федор), П. Данилова, А. Филиппенко и др.
Сценарий и постановка К. Ершова.
Оператор-постановщик — Н. Кульчицкий.
В ролях: Л. Филатов (Борис), И. Мельник, О. Матешко, Е. Стерлик и др.
Автор сценария — Н. Рязанцева.
Режиссер-постановщик — И. Авербах.
Оператор-постановщик — И. Долинин.
В ролях; Н. Сайко, Л. Филатов (Режиссер), Г. Кала-тозишвили, Е. Пикишихина.
Сценарий Р Фаталиева (при участии К. Ершова)
Постановка К. Ершова.
Оператор-постановщик — А. Янковский.
В ролях: А. Петренко, Л. Филатов (Виктор Грач), Гаврилюк, В Шаповалов Ю. Гребенщиков, И. Бу-нина и др.
2 серии.
По мотивам одноименною романа Альфонсо Микельсена
Сценарий С. Соловьева (при участии А. Микельсена)
Постановка С. Соловьева
Главный оператор — П. Лебешев
В ролях: Л. Филатов (Б.К.), Т. Друбич, А. Грисалес и др.
Авторы сценария П. Загребельный, М. Вепринский, Г. Кохан.
Постановка Г. Кохана
Оператор-постановщик — Ф. Гилевич.
В ролях: Ю. Муравицкий, П. Вельяминов, Л. Смо-родина, Степанков, Л. Филатов (Твердислав) и др.
Авторы сцен — О. и А. Лавровы.
Режиссер-постановщик — С. Пучинян.
Операторы-постановщики — Г. Тутунов, А. Коваль-чук.
В ролях: К. Лавров, Л. Филатов (Степан Слепнев), Е.Проклова и др.
Автор сценария — А. Гребнев.
Режиссер-постановщик — К. Худяков.
Оператор-постановщик — В. Пиганов.
В ролях: Л. Филатов (Фетисов), Л. Фрейндлих, А.Збруев, Л. Дуров, Л. Удовиченко и др.
Авторы сценария — Туманян, А. Шпеер.
Режиссер-постановщик И. Туманян.
Оператор-постановщик—В. Гинзбург.
В ролях: Л. Филатов (Хлебников), Сергей Колтаков, Наталья Вилькина и др.
Сценарий Н. Леонова (при участии И. Гостева)
Режиссер-постановщик — И. Гостев.
Оператор-постановщик—А. Иванов.
В ролях: Л. Филатов (Хайнц Ренке), А. Арен, П. Бут-кевич, Б. Баташов, Л. Ярмольник и др.
Авторы сценария — Э. Брагинский, Э. Рязанов.
Режиссер-постановщик — Э. Рязанов.
Оператор—В. Алисов.
В ролях: Т. Догилева, Л. Филатов (Филимонов), И.Купченко и др.
Авторы сценария: В. Днепров, И. Беляев, И. Гостев (при участии Римоан Бутроса).
Режиссер — И. Гостев.
Оператор — А. Иванов (при участии Римоана Бутро-са, Самира Джабара).
В ролях: Г. Шаполовска, Л. Филатов (Крафт), Ассад Фудда, Талхан Хамда и др.
...Тогда, правда, кино меня в упор не видело. Вернее я ходил, как все на пробы. Я тогда не понимал, что эти пробы — сутолока просто. У дверей тебя никто не видит и с тобой всерьез никто не говорит. Проходят вереницы, и их никто не запоминает ни по именам, ни в лицо, но аккуратно ездил. Когда лет 27 стало — я перестал ездить. Я тогда понял, не сложилось. Что делать — и без кино люди живут. Но как бы сказать, что я как бы оставил мысли о кино вообще — наверное, не правда. Так, греза оставалась...
...Еще в школе в Ашхабаде я не пропускал ни одного фильма, который выходил на экран. Венгерское, польское, «Новости дня» и науч.-поп. — я смотрел все. И вот я поступил в театральное училище имени Щукина и стал актером, меня позвали в театр... на Таганке. Я уже играю. А в кино не зовут. Но я продолжал усердно ходить в кино в Москве. Я прорывался в Дом кино на закрытые просмотры... дружил и дружу с Владимиром Владимировичем Дмитриевым — это наш киновед, ученый... работает в Госфильмофонде, в Белых столбах. И он меня пригрел вниманием, позволял смотреть самое разное кино. ...И когда мне было уже чуть за тридцать, меня позвал в свою первую картину на Мосфильме Костя Худяков, называлась она «Иванцов, Петров, Сидоров». Фильм этот, по счастью, увидел Саша Митта, с которым мы были знакомы, но не работали никогда вместе и даже особенно не общались, а почему-то он меня позвал в картину «Экипаж». Так началась карьера киношная. Хотя я в ту пору еще не до конца верил, что вот сейчас начнется работа, сейчас начнется кино, хотя Саша Митта сам сказал — ты будешь знаменит. Завтра же... Посыпались всякие сценарии, звонки, приглашения, но как-то все очень быстро... Все это стало обыденным, обычным. ...Кто-то правильно сказал — сбывшаяся мечта перестает быть мечтой, той недостаточностью, за которой все время следует идти, к чему надо стремиться.
...Наверное, потому что те двигатели, которые как бы мной руководили на том или другом этапе жизни верные, наверное, ушел бы опять от Эфроса, — конечно, ушел бы, но я ощущал свою правоту, и мне было там противно. Но — другой вопрос — как бы это я сделал? Я бы это уже сделал без шума и без желания соучастия других. Я бы ушел тихонько, притворив дверь и сильно не обращая на себя внимания. Вот это точно. И массу вещей я сделал бы также... Я сделал бы также, но все тише и скромнее раз в сто.
...Распалась Таганка — лучше, если бы не распалась. Потому что касается меня — я все равно в театре не работал. Я ушел. Рано ли поздно. При болезни ли без болезни. К сегодняшнему дню я, так или иначе, был бы уже не в театре. Так советская власть, как понимаешь, ни при чем. А то, что были какие-то перипетии, связанные с Эфросом, всегда были порядочные поступки и малопорядочные. И при советской власти, и без нее. Без нее просто их стало больше. Не благодаря советской власти — как бы она порядочнее была, просто люди в целом были неправильно воспитаны, но все-таки читали много книжек, скажем так. И меньше слушали Алену Апину.
...Если принять по поводу Моцарта и Сальери такую знаковую систему — не добро и зло, как принято говорить, е6сли отбросить эту как бы сплетню, которая, кстати, сказать, не имеет подтверждения в истории, но поддержанная Пушкиным, что Сальери злодей, завистник, бездарь, неумеха. Это неправда... честный, труженик, но... не хватал звезд с неба. Моцарт гений... духа. Гений. Это уже Промысел Божий. Трудом не всего можно добиться... хотя труд, конечно, много значит можно и гениальность проиграть, если не трудиться. Так вот применительно к Моцарту и Сальери — я, конечно, хотел бы быть Моцартом, хотел быть гениальным человеком. Но — так у меня не получилось. Мне вообще в жизни мало, что давалось легко. Все давалось с трудом... какая-то часть Сальери есть и во мне.
...Я людей-то не травил. И завистником, честно говоря, не был, по счастью никогда. Потому что я не могу назвать человека, которому бы я завидовал. Хоть сколько-нибудь. Во-первых, я рано понял, что чувство неплодотворное — зависть. Оно как бы разрушает тебя самого, ничего тебе не добавляет. А во-вторых, просто не было такого объекта, которому я хотел бы завидовать. А что касается продукции, которую я выдавал всю свою жизнь, было по-разному: что-то давалось легко, что-то очень трудно. То есть я наверное и Моцарт, и Сальери в каком-то процентном замесе. А самого процентного расклада — не знаю...
...Наверное, любой человек, когда проглядывает — чего бы еще — я этого не сделал. Если записывать всю жизнь — выясняется — что ничего не сделал из того, что человек как бы определил для себя. Любой человек. Но когда счеты в жизни... Кому можно предъявить счет? Глупо догонять вчерашний день. Конечно, много плохого могло бы не быть. Мог бы быть и менее агрессивным, поумнее бы. Удачливее? — Не могу сказать, грех жаловаться, все-таки мне много везло...
...Нет, это уже правда, железно, без всякого кокетства. Опять же... к себе, тут нет никаких формул для всех. Ну, вот я и сейчас для себя уже не вижу смысла в профессии актера. Я все равно сегодня занимался бы чем-нибудь другим. Чем-нибудь, наверное, рядом, чем-нибудь в искусстве, но не в профессии актера. Все-таки эта профессия, где многое зависит от количества физических сил, от здоровья... То есть любая профессия, и писательская, требует здоровья. Любое творчество, но актерство мне кажется, что в актерстве как бы — это такая топка: кидаешь, кидаешь, кидаешь и ... никакого ответа.
Слово «звездность» оставьте себе, потому что я не понимаю и не понимал никогда... и сегодня звезд этих не мерено... Девицы внимание проявляли ко мне некоторое время. Не будем обольщаться. Девицы, в основном воспитанницы ПТУ. Ну не важно. Все равно женского пола. Проявляли, да. Но это как бы заслуга кино, а не моя... У нас народ смешной, все путают. Воспринимают все впрямую. Вот и девочки предполагали, видно, что я только гляну — и только держись. Девочки были молоденькие, надо сказать, совсем молоденькие — лет шестнадцать, но это был период короткий, и мне хватило ума сообразить, что это имеет малое ко мне отношение. Примерно это выглядит так — а ты любил, когда тебе под елочку в детстве подарочек кладут? — Да, приятно, любил...
...Может такая связь и есть. ...Вообще у артистов есть такая байка наоборотная. Что когда много играешь смерть свою на сцене или в кино, в особенности в кино, потому что фиксация, то тебя — все беды минуют. Пятнадцать-то уж точно раз умирал в картинах. На экране я умирал. Когда стреляли, убивали, резали. А если играть классику? Шекспира, скажем? Сама профессия предполагает — тут ничего не поделаешь. Есть люди, которым не везет. ...не касаясь, скажем — каких-то имен в драматургии, в театре. Которые как-то проехали мимо смертей. Но это бывает редко. А театр, когда подумаешь... Но, вот «Свобода или смерть». Расстрелял себя на улицах города Парижа. Уже будучи сильно больным. Этого не следовало делать, мне кажется. А моя мама фильм «Забытую мелодию для флейты», последнюю часть, смотреть не может — выключает телевизор. Где я помираю, реанимация... «Не могу и все... Плачу и не могу, мне плохо», — говорит.
...Проблема не только русских артистов, вообще, но русских прежде всего, видимо, во-первых, нет того, западного уровня благополучия... Скажем, человек отдыхает во всем мире, иначе чем в России где ничего кроме водки не придумано. А усталость... А количество получаемых денег, заработанных и насыщенный трудом день и скитания по гостиницам не высшего качества — все предполагает... и что... не спится. Каким образом отдыхать? Человек даже не пьющий: сначала полстаканчика, полстаканчика... вот и... какое-то время... он не понимает... любой здоровый человек, даже предупрежденный, не понимает, что это не может длиться вечно. Но, год так продержитесь, даже сил уже остается в три раза меньше. Человек устает, а уже привычка. Так что очень многие артисты наши спивались и это не секрет. Это трагедия как бы наша, искусства нашего актерского вообще. И на Западе пьют очень сильно. Кто пьет, кто колется. Человек, все время изображающий другого, чужие эмоции, чужие страсти — он стареет быстрее, чем люди других профессий. Это эмоциональное полустрессовое состояние — оно диктует свои условия. Я не оправдываю артистов, хотя уверен, что в Росси пьет все общество. Инженеры пьют не меньше актеров. Но артисты — люди на виду. Артисты выпивают, — значит пьяницы. Все они, пьяницы. Что не совсем так. Но спорить с этим — неохота, потому, что подтверждение обратному тоже есть.
...Я не очень имею право рассуждать на эти темы... церкви, поскольку имею о ней самые общие, самые литературные общекультурные сведения. Я считаю, что роптать на жизнь — это роптать на Бога. А роптать на Бога — это грех всегда. Как бы жизнь включает и такие моменты как болезнь и смерть. Нельзя, потому что как бы мы вот рассуждаем так по-людски: ну бандиты ходят, убийцы, сколько людей убили, а живут. Но мы же не знаем, какой Бог. И что это за субстанция. Счеты могут быть самые разные. И почему Бог щадит, как бы оставляя на земле убийцу — откуда мы знаем, что Он щадит? Мы не знаем. Потом как бы это долгий такой разговор. Про небеса и как бы это все я включаю в сферу своего жизненного внимания. Не только православный человек, повторяю, я про это мало знаю... на эту тему рассуждать, но... думаю, что жизнь идет справедливо по отношению ко всем. Вопрос социальный-не социальный — это да, вопрос это уже земной. ... Какие-то магистральные вещи они как бы уже назначены, как бы грех... да, и грех, и глупо говорить, а что же мне-то — представляете — сколько людей тогда будет на планете — мне за что? А кто ты такой — хочется спросить. Правильно тебе. И тебе. А ты чем лучше? Задавал себе вопрос? Не задавал, оказывается, нет, он считал, что он приличнее, он хорошо живет. А покопаться в памяти — каждый найдет — за что. Так не надо вопить — за что?! Подумай — и поймешь — за что...
...Не очень удобно, но как бы из приобретений — наверное терпимость. Терпимость.
...Достоверно знаю я, что «инженером» я себя не ощущаю, не ощущал и не буду ощущать никогда. А конструирует — опять же Господь. Никакие инженеры человеческих душ ничего не конструируют.
...Я понимаю, что живем в стране с таким культурным контекстом, где и Пушкин, и Тютчев, и Блок, и Пастернак — и еще иметь намерение кого-то просветить в своем художественном творчестве... Я делаю это, потому что мне это как бы занятно, заполняет мою жизнь. А других претензий нет...
...Мои реакции на сегодняшние новаторства весьма консервативны. Не думаю, чтобы я имел отношение к староверству. Все-таки староверы — это люди определенным образом воспитанные. Это к генетике как бы никакого отношения не имеет. Видимо в роду у меня были люди и такие, довольно нетерпимые, довольно жесткие, и вспыльчивые. Бабушка, моя покойная, уж точно была такой. Надо хорошо знать свои генеалогии, а я знаю плохо.
...Я про это плохо понимаю, плохо понимаю. Я только знаю, что многие наш национальный путь визуально видят так: босыми, по траве, с хоругвями, по росе куда-нибудь... В крайних выражениях я не сторонник ни тех, ни других. Не сторонник Аксакова, не сторонник Чаадаева. Я назвал две фигуры, которые определяют эти крайние точки. Мне противны как бы такие славянофилы с кусками борща в бороде, которые непременно босиком по пашне, понимаешь, не симпатичны. И такие западники, которые говорят, что новое поколение выбирает пепси-колу. Это тоже мне отвратительно.
...Я думаю, человек, какой бы он ни был — не может стоять в какой-либо позиции по поводу смерти. Это смерть может стоять в определенной позиции по поводу человека. Тут надо говорить не о смерти, ибо мертвым еще ни разу не был. Полумертвым был, но мертвым — никогда. Поэтому мне трудно говорить... Надо говорить о Боге. То есть бессмертна ли душа, есть ли какая-то жизнь после смерти, если грубо, или нет? Уверен, что есть. Есть, конечно. Ну как бы весь пейзаж за окном, без Бога. Такого представить себе нельзя.
...Бог есть, загробная жизнь. Люди безграмотные даже, дремучие, допускающие над собой существование Бога, наличие Бога — они все верят в бессмертие души... Я верил, но... на разных этапах как бы с разной степенью допущения. А сейчас верю абсолютно. и не верю... наоборот даже, не верю, что эта стажировка грязная на пятачке здесь — это есть жизнь? Это все? Да как же так? Так не может быть просто. Это как бы репетиция. Это жизнью всей быть не может. Черновик. Другой вопрос, что лучше бы черновики тоже писать почище. Без клякс...
...Двадцать лет уже прошло, со дня смерти Володи Высоцкого. А было как вчера. Само сообщение о смерти Володи, оно не оглушило меня, потому что я... не поверил. Много ходило слухов, ...что Володя повесился, порезал вены, в общем — умер... все ерунда, даже на эту тему ходили шутки, что когда про артиста говорят, что он умер, это вроде к добру — долго будет жить. Поэтому и в этот раз как-то отнесся спокойно. Только когда увидел его в гробу... Мы друзьями не были и как бы близкими людьми не были, но... меня, в общем, оглоушило, как всех, видимо это тот случай, когда человека начинаешь ощущать по-настоящему только в виду его отсутствия. Похороны проявили, что такое был Володя для страны. Похороны. Для всех, не побоюсь сказать, думаю, даже для жены Марины и для родителей. Было понятно — талантливый, знаменитый, но как бы истинных масштабов никто не понимал. Только смерть это проявила. Передача — «чтобы помнили» — простой толчок. Как-то вот началось перестроечное время, и хором загалдели молодые люди, не знающие своей истории, что было в прошлом, имеется в виду в советском, — это все плохо. И как бы это не дало мне покоя. Ну, как это все? А Платонов, а Булгаков? А Пастернак? Дай Бог, в сегодняшнее, в несоветское время того, хотя бы одного, хотя бы вполовину этих масштабов талант — нет. Как можно говорить — это была, в общем, ужасная жизнь, а эта вроде — хорошая. Жизнь — такая мощная вещь, что ее нельзя делить на режимы. Как сказал Кушнер, «времена не выбирают, в них живут и умирают...». И тогда было солнышко и красивые женщины, была любовь... Люди жили, страдали, умирали. Я понимал, я не обольщался ни секунды, что получасовая передача может заставить не забыть этих людей. Нет, ерунда. Но хоть что-то, хоть для семьи, для близких, для родных... родные же пишут письма: спасибо Вам, что вот страна, наконец, вспомнила. Люди наивные... думают, что страна вспомнила. Они же не могут предположить, что это пятеро сумасшедших, которые делают передачу. Надо сказать, что я давно уж не работаю в полной мере над «Чтобы помнили». Работают уже другие люди. У меня группа. Я долгое время работал с редактором Людмилой Гордиенко. Замечательно работал. Фактически со времени моей болезни она все взяла на себя. Хлопоты творческие и административные, все. И сейчас работает новый редактор Елена Тимошина, тоже замечательно работает. Оператор, осветители, звукооператоры — такие толковые, очень сердечные, совестливые люди. Так что передача уже не на мне. Я как бы родоначальник, но продолжают уже другие. Да и вообще такую задачу ставить — это не в силах одного человека в принципе, не в силах одной человеческой жизни — нельзя эту тему объять. Об ушедших. Ибо они уходят каждый день: и сегодня, и будут уходить завтра. Так будет еще долго, так будет всегда. Эта передача, к несчастью, вечна...
...Профессия актера греховна, потому что... нельзя имитировать мысли и чувства — греховно, ибо человек вольно или невольно... чем лучше он их изображает, тем он как бы оскверняется больше себя. Ну а хорошая мысль, а благородная, а сыграть Христа? Это как? В смысле греха? А как быть с такой постановкой вопроса, что театр начался с религиозных мистерий. Так что это вопрос, мне кажется, непростой. Тем более церковь на сегодняшний день относится крайне умеренно к людям моей профессии. Уже умеренно...
...Щукинское училище и то, чему нас учили с набором наших грамот, типа характерный, профнавыки и так далее — это как раз больше школа представления, больше, но не значит, что исключающе — по Станиславскому, как бы школа переживания. Наоборот, это как бы некий синтез... но другой вопрос, что мы были больше ориентированы на некую яркость... на сцене, такую — очевидность, такую — безусловность. От нас требовали этого — внятности...
...Съемки моего фильма были в Париже. В разные годы для меня Париж был... разный. Первый приезд был такой... Все знаешь по книжкам. Лувр!, Ах, Лувр... помимо того, что музей — это еще дворец королей. Резиденция их. ...Смотровая площадка Эйфелевая башня. Палас де Шайо — это там, где был театр ТНП, где играл Жерар Филипп. Куда ни кинь, где ни встань, обязательно с чем-то связано. Ярче был для меня второй приезд. Париж ведь небольшой город, если пригороды все исключить, так вообще ерунда, а не город, по территории. Его легко исходить пешком. И когда я уже с улицы Виктора Гюго, где был мой отель, бежал на площадь звезды искать Шанз Элизе. Это было в сумерках уже — не могу найти и все. Бегал, бегал и думал, а где же эта сверкающая улица — все серенько, и главное — языка не знаю. Кидаюсь я к какому-то господину: не знаю на каком языке — месье, у... э... Шанз Элизе. Он понял как бы чего мне надо — и только он руку протянул — зажглись огни — Елисейские поля. Удивительно красивый город.
...Это ведь меняются взгляды на жизнь у того, у кого они в соответствии с чем-то, а у меня никогда, не было такого. Всегда я был воспитан на чем воспитан. Я с флагами не ходил, в партии не состоял. Какая мне разница? Ну, сменили флаги и все. Говорят другое. А я и того никогда не говорил. Того, как бы прежнего. Так же как на меня должно повлиять.
ТОЛЬКО БЫ ХВАТИЛО ВРЕМЕНИ...
Началось новое столетие! Каким оно будет наше будущее?... Связь времен существует не только в истории, но и в сегодняшнем дне — прошлое и будущее всегда с нами рядом. Поколение шестидесятников... Оно живет в широком диапазоне времени: от наивного «Синего троллейбуса» 60-х — юности поколения — до тяжелого рока современной молодежи. Сегодня в обществе наступила «оттепель», но почему-то нет пока того подъема в искусстве, который дали золотые 60-е годы. Лавинообразный процесс деградации, падения нравов, вкусов достиг своей кризисной точки, потому что мы выпали из времени, потеряли связь с прошлым, не думаем о будущем... найти свое время, как это сделали шестидесятники, — для этого нужно задать себе вопрос: « В чем смысл жизни? Зачем мы живем?» В последнее время кинематограф мало задумывается над этими вопросами. Долгие годы застоя научили жить в покое, граничащим с небытием, и сейчас трудно поднять планку для прыжка, так как она давно лежит на земле. С покоем пришла нетребовательность. Нам проще описать кризис, смаковать до шока наше падение, чем задумываться о смысле жизни. «Мы можем стать бездуховными, мы почти ими и являемся, — говорил А. Тарковский — но художник, рассказывающий о духовном кризисе, сам должен быть духовным... художник должен быть голосом народа и выражает его внутреннее духовное состояние при помощи языка, которым владеет, передает чувства, мысли, надежды безгласного в эстетическом смысле народа. Иначе я не могу объяснить тот феномен, что нынешнее духовное состояние общества очень сильно влияет на художника. Исходя из всего этого, думаю, что есть только один путь — хорош ли, плох ли он, но альтернативы нет: художник должен служить своему таланту и пытаться объяснить самому себе, для чего он живет. И определять какие то духовные и нравственные, жизненно важные идеалы, которые помогут ему и его народу развиться».
Творческие возможности Леонида Филатова были мало реализованы. Это точка зрения почти всех, кто работал с ним, и в этом есть своя драма. Пора зрелости... Многие роли, о которых он мечтал, уже не состоятся... Быстро промелькнул перед нами отрезок человеческой жизни: «Успех», «Избранные», «Грачи». «Сукины дети»... Это не просто название фильмов, это время жизни: поиск, труд, душа, талант... Как сложится дальнейшая судьба? Подводить итоги рано, говорить о главной теме творчества — это свести все многообразие его жизни и таланта, к сухой формуле, все равно, что ответить на вопрос: зачем ты живешь? Ведь ответить на этот вопрос можно только всей своей жизнью, постоянно находясь в процессе, поиске. Уйдет вопрос — исчезнет смысл творчества. Какая работа будет у Лени следующей? Это могут быть стихи, сценарии, новые пьесы.
«— Ваше жизненное кредо?
— Я живу быстро. Мучительно переживаю, когда впустую тратятся минуты, годы, жизнь. Ненавижу глупость. От нее все пороки. Малодушие безнравственно. Хочется многое успеть в жизни, в творчестве. Только бы хватило времени».
Творческие возможности Леонида Филатова были мало реализованы. Это точка зрения почти всех, кто работал с ним, и в этом есть своя драма. Пора зрелости... Многие роли, о которых он мечтал, уже не состоятся... Быстро промелькнул перед нами отрезок человеческой жизни: «Успех», «Избранные», «Грачи». «Сукины дети»... Это не просто название фильмов, это время жизни: поиск, труд, душа, талант... Как сложится дальнейшая судьба? Подводить итоги рано, говорить о главной теме творчества — это свести все многообразие его жизни и таланта, к сухой формуле, все равно, что ответить на вопрос: зачем ты живешь? Ведь ответить на этот вопрос можно только всей своей жизнью, постоянно находясь в процессе, поиске. Уйдет вопрос — исчезнет смысл творчества. Какая работа будет у Лени следующей? Это могут быть стихи, сценарии, новые пьесы.
«— Ваше жизненное кредо?
— Я живу быстро. Мучительно переживаю, когда впустую тратятся минуты, годы, жизнь. Ненавижу глупость. От нее все пороки. Малодушие безнравственно. Хочется многое успеть в жизни, в творчестве. Только бы хватило времени».
ФИЛЬМОГРАФИЯ
ГОРОД ПЕРВОЙ ЛЮБВИ
«Мосфильм», 1970 г.Автор сценария — С. Нагорный.
Постановщик — М. Захариас.
Главный оператор — П. Лебешев.
В фильме снимались: Е. Алекина, Б. Галкин, М. Ван-дова, О. Остроумова, С. Садальский, Л. Филатов, А. Ха-лецкий и др.
ИВАНЦОВ, ПЕТРОВ, СИДОРОВ...
«Мосфильм», 1978 г.Авторы сценария — Е. Григорьев, О. Никич.
Режиссер-постановщик — К. Худяков.
Оператор-постановщик — В. Боганов.
В ролях: М. Глузский, Л. Филатов (Петров), А. Гали-бин и др.
ЭКИПАЖ
«Мосфильм», 1979 г.Авторы сценария — Ю. Дунский, В. Фрид, А. Митта (при участии Б. Уриновского)
Постановка А. Митты
Оператор-постановщик — В. Шувалов
В ролях: Л. Филатов (Скворцов), Г. Жженов, А. Яков-лева, А. Васильев и др.
КТО ЗАПЛАТИТ ЗА УДАЧУ?
«Мосфильм», 1980 г.Автор сценария — П. Чухрай.
Режиссер-постановщик — К. Худяков.
Оператор-постановщик — В. Шувалов.
В ролях: В. Соломин, В. Бочкарев, Л. Филатов (Федор), П. Данилова, А. Филиппенко и др.
ЖЕНЩИНЫ ШУТЯТ ВСЕРЬЕЗ
Студия им. Довженко, 1981 г.Сценарий и постановка К. Ершова.
Оператор-постановщик — Н. Кульчицкий.
В ролях: Л. Филатов (Борис), И. Мельник, О. Матешко, Е. Стерлик и др.
ГОЛОС
«Ленфильм», 1982 г.Автор сценария — Н. Рязанцева.
Режиссер-постановщик — И. Авербах.
Оператор-постановщик — И. Долинин.
В ролях; Н. Сайко, Л. Филатов (Режиссер), Г. Кала-тозишвили, Е. Пикишихина.
ГРАЧИ
Студия им. Довженко, 1982 г.Сценарий Р Фаталиева (при участии К. Ершова)
Постановка К. Ершова.
Оператор-постановщик — А. Янковский.
В ролях: А. Петренко, Л. Филатов (Виктор Грач), Гаврилюк, В Шаповалов Ю. Гребенщиков, И. Бу-нина и др.
ИЗБРАННЫЕ
«Мосфильм», павильон ЛТДА», «Продуксьонес Касабланка ЛТДА» (Колумбия), при В/О «Совинфильм» »(СССР) и «Фосине» (Колумбия) 1982 г.,2 серии.
По мотивам одноименною романа Альфонсо Микельсена
Сценарий С. Соловьева (при участии А. Микельсена)
Постановка С. Соловьева
Главный оператор — П. Лебешев
В ролях: Л. Филатов (Б.К.), Т. Друбич, А. Грисалес и др.
ЯРОСЛАВ МУДРЫЙ
Студия им. Довженко и «Мосфильм», 1982 г.Авторы сценария П. Загребельный, М. Вепринский, Г. Кохан.
Постановка Г. Кохана
Оператор-постановщик — Ф. Гилевич.
В ролях: Ю. Муравицкий, П. Вельяминов, Л. Смо-родина, Степанков, Л. Филатов (Твердислав) и др.
ИЗ ЖИЗНИ НАЧАЛЬНИКА УГОЛОВНОГО РОЗЫСКА
Студия им. Горького, 1983 г.Авторы сцен — О. и А. Лавровы.
Режиссер-постановщик — С. Пучинян.
Операторы-постановщики — Г. Тутунов, А. Коваль-чук.
В ролях: К. Лавров, Л. Филатов (Степан Слепнев), Е.Проклова и др.
УСПЕХ
«Мосфильм», 1984 г.Автор сценария — А. Гребнев.
Режиссер-постановщик — К. Худяков.
Оператор-постановщик — В. Пиганов.
В ролях: Л. Филатов (Фетисов), Л. Фрейндлих, А.Збруев, Л. Дуров, Л. Удовиченко и др.
СОУЧАСТНИКИ
Студия им. Горького, 1984 г.Авторы сценария — Туманян, А. Шпеер.
Режиссер-постановщик И. Туманян.
Оператор-постановщик—В. Гинзбург.
В ролях: Л. Филатов (Хлебников), Сергей Колтаков, Наталья Вилькина и др.
ЕВРОПЕЙСКАЯ ИСТОРИЯ
«Мосфильм», 1984 г.Сценарий Н. Леонова (при участии И. Гостева)
Режиссер-постановщик — И. Гостев.
Оператор-постановщик—А. Иванов.
В ролях: Л. Филатов (Хайнц Ренке), А. Арен, П. Бут-кевич, Б. Баташов, Л. Ярмольник и др.
ЗАБЫТАЯ МЕЛОДИЯ ДЛЯ ФЛЕЙТЫ
«Мосфильм», 1987 г.Авторы сценария — Э. Брагинский, Э. Рязанов.
Режиссер-постановщик — Э. Рязанов.
Оператор—В. Алисов.
В ролях: Т. Догилева, Л. Филатов (Филимонов), И.Купченко и др.
ЗАГОН
«Мосфильм» (СССР)—«Ганемфильм» (Сирия), при участии В/О «Совинфильм», 1988 г.Авторы сценария: В. Днепров, И. Беляев, И. Гостев (при участии Римоан Бутроса).
Режиссер — И. Гостев.
Оператор — А. Иванов (при участии Римоана Бутро-са, Самира Джабара).
В ролях: Г. Шаполовска, Л. Филатов (Крафт), Ассад Фудда, Талхан Хамда и др.