Страница:
— Бросай сюда свою бандану. Тебе она, кстати, совсем не идет.
— Сам знаю.
Никита с трудом развязал тугой узел, на который были завязаны хвосты банданы. Бросил в пакет и куртку.
— Инструмента у тебя сегодня с собой нет. Ну, ничего, доведу тебя до самого дома. Твоя девушка, если встретится нам по дороге, ревновать не станет?
— Предоставь наши проблемы решать нам самим, — немного зло ответил Никита.
— Ты злишься не на меня, а на себя, так что можешь не извиняться, — предупредила Никиту Роза.
Она тоже привела себя в порядок. Чувствовалось, что в «полевых условиях» ей приходится делать это не в первый раз. Маленькое зеркальце, — с одной стороны выпуклое, чтобы видеть детали, с другой вогнутое, чтобы видеть лицо целиком, примостилось на батарее парового отопления. Роза смачивала тампон лосьоном и снимала косметику. Затем ловко, буквально несколькими движениями нанесла новую. Это абсолютно преобразило ее: другой разрез глаз, другой изгиб губ. Тональная пудра легла на щеки, и Фаготу показалось, что даже форма головы у нее изменилась. Никита расчесал волосы, и колоритная парочка вышла на улицу.
— Когда мы встретились в первый раз, Тихон сказал, что ты просто отрабатывала со мной прегрешения. Роза засмеялась:
— Неужели ты поверил, что правильный вор может прикрывать проституцию? Для настоящего вора жить с «мохнатого сейфа» — западло.
— Тихон мне всегда казался каким-то неправильным вором.
— Неправильным он может быть в отношениях с тобой, со мной, но только не с блатными. Ты не знаешь его по-настоящему. Он жесткий и беспощадный.
— А откуда ты его знаешь?
— Я знаю многих. С кем мне только не приходилось трахаться: и с авторитетами, и с ментовским начальством, даже с министрами и депутатами. Всех не упомнишь.
— Я не это имел в виду. Ты его откуда знаешь?
— Ты не поверишь, но с Тихоном я ни разу не трахалась. Он сам не захотел.
— А ты хотела?
— Разве от моего желания что-то зависит? Тихон использует меня в своих делах. Я такой же его помощник, как и ты.
Никита глядел на Розу, и ему не верилось, что девушка прошла через тысячи рук, так свежо и невинно она выглядела.
— Тебе никогда не предлагали выйти замуж? И вновь Роза засмеялась.
— И ты хочешь мне предложить выйти за тебя замуж? Я думала, ты умнее?
— Я не про себя говорю. Тебе предлагали это всерьез?
— Конечно! Но я не создана для семьи. Сколько раз мне предлагали сделаться постоянной любовницей. Квартиры, машины, деньги...
— Предлагали министры и депутаты?
— В моей коллекции найдется и парочка олигархов. Олигарх — покруче, чем министр. Но больше денег я ценю свободу. На безбедную жизнь мне хватает, зато ни перед кем и ни за что мне не приходится отчитываться.
— Хороший жизненный принцип.
— Мне он тоже нравится.
Политикой Фагот не интересовался, изменения в верхних эшелонах власти его мало беспокоили, они никак не влияли на его игру в торговых рядах. Но бывают имена, которые, хочешь не хочешь, врезаются в память. Телевизор, радио не дают их забыть. Одно из таких имен принадлежало олигарху Гусовскому. Фагот удивился:
— Врешь, наверное. Олигархи — это для тебя слишком круто.
— Все мужики одинаковы, много у них денег или мало. Желания у вас у всех одинаковы. Тихон говорил тебе, что я наркотик? На иглу посадить могу любого.
— Даже олигарха Гусовского? — спросил Фагот.
— Тебя интересует только он?
— Нет. Он единственный, о ком я слышал.
— Я уж думала, ты начинаешь меня ревновать.
— Олигарх не станет делать своей постоянной женщиной проститутку.
— Должна тебя разочаровать, один олигарх все же есть в моей коллекции, — не без гордости заявила Роза. — Меня убивают его педантичность и пунктуальность. Встречаемся мы с ним один раз в две недели, в один и тот же день, в одно и то же время. Кстати, сегодня мне нужно хорошенько выспаться, потому что завтра одна из таких встреч.
— Круто! — пришлось согласиться Фаготу. — Кто он? Гусовский?
— Дальше я тебя не поведу, — сказала девушка,, когда они оказались во дворе. — Поверила бы, что ты хочешь жениться на мне — довела бы до самой квартиры.
«Не стоит к ней привыкать, пока еще не поздно», — подумал парень, прощаясь с Розой.
Фагот, когда открывал дверь своей квартиры, все еще находился под впечатлением сегодняшних приключений, в голове до сих пор звучал голос Розы. Он сбросил обувь, вошел в комнату и щелкнул выключателем. Яркий свет залил квартиру. Никита остолбенел. У стола в кресле сидел незнакомец. Сидел спокойно, будто находился у себя дома. На его лице играла довольная улыбка.
— Кто вы? — тихо проговорил Никита. Глеб Сиверов несколько раз хлопнул в ладоши:
— Браво, Фагот. Наблюдать за тобой сегодня было истинным наслаждением. Вы с Розой разыграли все, как по нотам. Для начинающих проходимцев исполнено очень неплохо.
Фагот, глядя Сиверову в глаза, опустил руку в карман и выхватил нож-бабочку. Раздался щелчок, сверкало лезвие. На Глеба это не произвело никакого впечатления.
— Я поговорить пришел, а не смотреть на цирковой номер.
Фагот нехотя спрятал нож. Он чувствовал в незнакомце силу, и сила эта бала куда больше, чем у Тихона.
— Слушаю, — Никита не собирался ни в чем признаваться, понимая, что если бы его выследила ментовка или ФСБ, то арестовали бы немедленно.
— Уже лучше, — Глеб улыбнулся еще шире, — не надо ни в чем признаваться, я и так знаю почти все. У тебя, парень, проблема. Ты и твой учитель не можете продать камень. Задача неразрешимая, и ты в этом сегодня убедился. На ваше счастье, те, кто готовил операцию, сделали несколько ошибок.
— Вы не сказали, кто вы, — напомнил Фагот.
— Это неважно. Я не собираюсь покупать камень, для этого у меня нет денег. Я не имею ни малейшего желания лишать свободы тебя, Розу или Тихона. Я не собираюсь требовать долю от продажи. Разве я похож на шантажиста?
— Непохожи, — признался Никита.
— Мой интерес лежит в другой плоскости. И если мы сможем объединить мой интерес и ваш, все у нас получится. Есть предложения, от которых невозможно отказаться.
— Обычно так говорят, приставив нож к горлу.
— Не утрируй. Ты хорошо знаешь Розу?
— Не понимаю, о ком вы говорите, — сказал Никита. Глеб тяжело вздохнул:
— Если ты не собираешься помочь мне, я не стану помогать тебе. Один звонок — и вас всех арестуют. Я же предлагаю реализовать твою мечту и сохранить при этом свободу. Подумай. Даю тебе одну минуту. — Сиверов хлопнул ладонью по подлокотнику кресла, давая понять, что время пошло.
— Я согласен, — почти сразу сказал Никита.
— Не уверен, что ты в курсе, но Роза — постоянная женщина олигарха Гусовского.
— Хотите сыграть на ревности?
— Нет. Ты прекрасно знаешь, кто она, и тебе это нравится. У Гусовского много денег. Он бы мог купить камень.
— Я не понимаю, о каком камне вы говорите... ему нет в этом никакого смысла.
— Есть. И ты это скоро поймешь. Очень скоро.
— Вы уверены, что Роза встречается именно с Гусовским?
— Да, и завтра состоится одна из таких встреч. Ее я и хочу использовать, — Глеб взглянул на часы. — Сейчас начнется выпуск новостей. Посмотри его, и ты многое поймешь, возможно, даже без моей подсказки.
Никита пожал плечами, в его положении не было возможности выбирать. Засветился экран телевизора.
— Слушай внимательно, о чем будут говорить генеральный прокурор и олигарх, — предупредил Сиверов.
Пошла заставка новостей. На удивление, в анонсах трупы и лужи крови не показывали. Лицо ведущей напомнило Никите Розу, возможно, поэтому он и улыбался, глядя на экран.
Вскоре на экране появился генеральный прокурор: солидный, в мундире, с честными открытыми глазами. Он уверенно говорил о том, что перед законом все равны, что вор, кем бы он ни был, должен сидеть в тюрьме, что народ и президент поставили его на высокую должность затем, чтобы он навел порядок в стране.
«К чему это он клонит?» — подумал Фагот. И тут же все выяснилось. Прокуратура наехала на олигарха Гусовского, как будто раньше не понимала, что деньги не делаются из воздуха. Ему припомнили и старые грехи, и то, что он совершил совсем недавно, и даже замахнулись на его будущее, мол, акции он скупал, сознательно доводя предприятия до разорения, деньги держал в зарубежных банках, вовсю использовал свое влияние на политиков для личного обогащения. Прокурор пытался выглядеть, как отец родной для народа — суров, но справедлив.
А потому, когда на экране появился сам Гусовский, Фаготу почудилось, что у олигарха выросли рога, а в комнате запахло паленой серой. Ефим Аркадьевич явно нервничал, снимали его на одной из парижских улиц перед входом в гостиницу. Олигарх только что подъехал к ее крыльцу, даже машину не успели отогнать.
«Однако по Парижу ты ездишь без мигалки на крыше, не то что по Москве», — со злорадством подумал Фагот. Ефим Аркадьевич не удивился тому, что прокуратура заинтересовалась его делами:
— Друзья и просто здравомыслящие люди давно меня предупреждали, — вещал он, — что быть богатым в нашей стране опасно. Если я и вмешивался в политику, то лишь по двум причинам: хотел сделать эту страну процветающей и не хотел, чтобы меня застрелили. Все обвинения в мой адрес — вымысел. Просто кому-то, — и он посмотрел на небо, — хочется еще раз все забрать и поделить. А это мы уже проходили.
Странно, но Никите куда симпатичнее был олигарх, чем прокурор. Гусовский хотя бы отчасти оставался искренним, не скрывал, что им движет жажда наживы.
— И у богатых бывают проблемы, — подытожил интервью с олигархом Фагот.
— Решая чужие проблемы, можно заставить человека решить твои, — спокойно сказал Глеб.
Никита задумался: «Роза сказала, что завтра встречается с олигархом, с кем не уточнила. А незнакомец говорит, что это Гусовский. Судя по суровому взгляду прокурора, ему не терпится вручить Гусовскому повестку. О большем — о том, чтобы засадить его за решетку, он пока и не мечтает. Знает, олигарх из тех людей, которые умеют вывернуться из самого безвыходного положения».
— Примечательно, — подвела черту диктор, — что назначенная на послезавтра встреча президента с Гусовским отменена.
— Тебе казалось, самая сложная проблема в стране — у вас с Тихоном, а оказалось, есть и посложнее.
— Я хочу немного выпить, — сказал Никита.
— Я тебе компанию не составлю, — предупредил Сиверов.
Никита открыл бар, поставил на стол бутылку коньяка и тарелку с жареными орешками.
— Зря. Коньяк у меня хороший.
— Смотри, не напейся.
— Я мужчина самостоятельный.
— Надеюсь.
Никогда раньше Фагот не пил в одиночку, теперь же позволил себе несколько рюмок коньяка. Мысли путались, как всегда, когда человек пытается найти ответ, которого не существует. «Олигарх», «проблема», «ФСБ», «прокуратура», «Роза»... — ни одной мысли до конца Фагот додумать не мог. Он уже не следил за экраном. Глеб дождался, когда кончатся новости, и спросил:
— Ты понял, как можно использовать Гусовского?
— Чувствую, что это возможно. Но как?
— Сделай последний шаг сам, я же только тебе подскажу. В детстве каждому из нас приходилось решать головоломки. Как перевести бедному крестьянину на другой берег реки козла, волка и мешок с капустой? В каждом варианте то волк съедал козла, то козел капусту, то лодка тонула...
Фагот улыбнулся, вспомнив, что в детстве эту самую загадку предложил ему решить отец, и очень удивился, когда Никита с первого же раза нашел верный ответ.
— Есть! — воскликнул Фагот, хлопнув ладонью по столу. — Кто сказал, что бриллиант нужно продавать в один прием?
— Я вижу, что ты понял, — произнес Глеб, — а теперь уточним, что ты должен сделать. Никита подробно, по пунктам описал весь свой план, к которому подвел его Глеб.
— Мне нужен только Гусовский, у меня с ним свои счеты, — напомнил Сиверов, — если вы во время унесете ноги с деньгами, о вас никто не вспомнит. Звони Розе. О моем существовании ей лучше не знать. Скажешь, что план придумал ты, к тому же, так оно и есть, я подсказал тебе лишь направление.
— Вы уверены, что она встречается именно с Гусовским?
— Иначе бы я не пришел.
Никита подбежал к телефону, от волнения забыл номер телефона Розы. Он не мог вспомнить цифр, но пальцы машинально бегали по кнопкам.
— Роза? — выдохнул он в трубку, боясь, что ошибся.
— Это ты? Какого черта? — послышался заспанный голос.
— Ты говорила, что встречаешься завтра с Ефимом Аркадьевичем?
— Я не говорила, что встречаюсь именно с ним.
— Но встречаешься?
— Да. А что?
— Его сейчас по телевизору показывали, прокуратура на него наехала, по полной программе щемит. А он в Париже. По-моему, возвращаться не собирается.
— Глупенький, — проворковала Роза, — в первый раз ему, что ли. Ефим Аркадьевич не из тех людей, кто откажется от удовольствия, к тому же заранее оплаченного.
— Ты сможешь свести меня с ним? Роза присвистнула:
— Ты хочешь сфотографироваться втроем на память?
— Нет, это очень серьезно.
— Дай мне поспать и перезвони поближе к обеду, я что-нибудь придумаю, — пообещала девушка, чтобы отвязаться от Никиты и вновь заснуть.
— Она согласна? — спросил Глеб, когда Никита повесил трубку.
— Она согласится, когда я расскажу ей все подробно.
— Будем считать, что мы договорились, — сказал Глеб. — И не думай провести меня. Единственный выход для тебя и твоих друзей — втюхать камень олигарху.
Тем временем Тихон стоял на Крымском мосту, облокотившись о перила. В руке он держал краденый мобильник, смотрел на проплывающую под мостом черную, блестящую, как расплавленный битум, воду Москвы-реки. Город отражался в воде, переливался огнями. За спиной Тихона проносились машины. Он достал носовой платок, обмотал им микрофон трубки и набрал номер.
— Алло! Это пресс-центр МВД? — немного хриплым голосом проговорил он.
— Да.
— Я представитель русской монархической армии и уполномочен заявить, что бриллиант, похищенный с выставки, находится у нас. Послышался щелчок, включили записывающую аппаратуру.
— Наше требование: немедленно освободить арестованного вами императора Николая Третьего. На размышления вам отводится двадцать четыре часа. Ждите следующего звонка.
И, не дожидаясь ответа, Тихон выключил мобильник, затем бросил его в воду. Трубка серебристой рыбкой блеснула в полете и нырнула в холодную воду, только круги пошли.
«Ну, вот и все, — подумал Тихон, — стрелки я перевел. Заявление, конечно, идиотское, но проверят они его обязательно. Все лучше, чем они будут заниматься поисками Розы и Никиты».
Был бы сейчас в руке Тихона бриллиант, возможно, и его он бросил бы в воду. Карманник потерял веру в то, что камень удастся продать.
Генералу Потапчуку тут же доложили о странном звонке, и он немедленно потребовал список всех российских организаций монархической направленности. Естественно, «Российской монархической армии» в нем не оказалось.
«Только новых сумасшедших мне не хватало! Один уже сидит в камере», — подумал Федор Филиппович.
— Мы только что связались с владельцем телефона, по которому нам звонили. Он утверждает, что аппарат у него украли час тому назад. Человек он приличный, ранее не судим.
— Чем занимается?
— Торгует водопроводными пластиковыми трубами.
— Черт знает, что такое! Попытайтесь выяснить, существует ли эта армия в реальности.
Фагот, дождавшись утра, выбежал на улицу, от волнения даже не посмотрел, какой номер троллейбуса подошел, но повезло, доехал до нужной остановки. «Лишь бы Тихон был дома и согласился со мной».
Тихон никогда не спрашивал, кто звонит в дверь, сразу открывал. Так случилось и в этот раз.
— Ты? — удивился Павлов, пропуская Фагота в квартиру. — Я, честно говоря, не собирался сегодня с тобой встречаться. Но раз уж пришел, проходи, садись.
Никита вертел в руках темные очки. Слова, которые он раз десять проговорил про себя, застревали в горле.
— Что волнуешься? От вчерашнего отойти не можешь?
— Тихон, бриллиант у тебя?
— Где ж ему еще быть? — улыбнулся Павлов. — Но с каждым днем он мне нравится все меньше и меньше.
— Я придумал, как от него избавиться.
— Избавиться не сложно: бросить в реку — и с концами.
— Скажи, за какую сумму ты готов расстаться с ним?
— Еще вчера я думал, что меньше, чем за пятьсот тысяч, его никому не отдам, теперь согласился бы и за сто.
— Думаю, за пятьсот у меня получится.
— Ты сошел с ума! Выбрось это из головы.
— Тихон, — Никита решительно протянул руку, — дай мне его. Если не получится, вечером верну.
— Скажи, кому ты решил его спихнуть?
— Боюсь сглазить, — честно признался Фагот. И тут же добавил: — Я никогда не стану самостоятельным, если ты не позволишь мне сейчас сделать это.
Тихон пристально смотрел в глаза Никите. Ему хотелось верить, что мальчишка придумал ход, до которого он сам не додумался, но он колебался.
— Дай, — еще тверже сказал Никита. — В конце концов, он принадлежит нам обоим, и я тоже имею право испытать свое счастье.
— Смотри, — Тихон, наконец, решился.
На кухне он перевернул пол-литровую банку над раковиной, процеживая воду сквозь пальцы. Мокрый камень лежал у него на ладони.
— Держи. Но это твой единственный шанс.
— Спасибо, Тихон.
— Не боишься, что по дороге у тебя его заберут?
— Ты научил меня защищать то, что мне принадлежит.
— Я буду рад, если ты останешься цел и на свободе, — напутствовал Никиту Тихон.
Фаготу не верилось, что у него получилось. Без объяснений, без условий Тихон отдал ему камень. И это было только начало. «Главное — поверить в себя, тогда в тебя поверят и другие».
ГЛАВА 15
— Сам знаю.
Никита с трудом развязал тугой узел, на который были завязаны хвосты банданы. Бросил в пакет и куртку.
— Инструмента у тебя сегодня с собой нет. Ну, ничего, доведу тебя до самого дома. Твоя девушка, если встретится нам по дороге, ревновать не станет?
— Предоставь наши проблемы решать нам самим, — немного зло ответил Никита.
— Ты злишься не на меня, а на себя, так что можешь не извиняться, — предупредила Никиту Роза.
Она тоже привела себя в порядок. Чувствовалось, что в «полевых условиях» ей приходится делать это не в первый раз. Маленькое зеркальце, — с одной стороны выпуклое, чтобы видеть детали, с другой вогнутое, чтобы видеть лицо целиком, примостилось на батарее парового отопления. Роза смачивала тампон лосьоном и снимала косметику. Затем ловко, буквально несколькими движениями нанесла новую. Это абсолютно преобразило ее: другой разрез глаз, другой изгиб губ. Тональная пудра легла на щеки, и Фаготу показалось, что даже форма головы у нее изменилась. Никита расчесал волосы, и колоритная парочка вышла на улицу.
— Когда мы встретились в первый раз, Тихон сказал, что ты просто отрабатывала со мной прегрешения. Роза засмеялась:
— Неужели ты поверил, что правильный вор может прикрывать проституцию? Для настоящего вора жить с «мохнатого сейфа» — западло.
— Тихон мне всегда казался каким-то неправильным вором.
— Неправильным он может быть в отношениях с тобой, со мной, но только не с блатными. Ты не знаешь его по-настоящему. Он жесткий и беспощадный.
— А откуда ты его знаешь?
— Я знаю многих. С кем мне только не приходилось трахаться: и с авторитетами, и с ментовским начальством, даже с министрами и депутатами. Всех не упомнишь.
— Я не это имел в виду. Ты его откуда знаешь?
— Ты не поверишь, но с Тихоном я ни разу не трахалась. Он сам не захотел.
— А ты хотела?
— Разве от моего желания что-то зависит? Тихон использует меня в своих делах. Я такой же его помощник, как и ты.
Никита глядел на Розу, и ему не верилось, что девушка прошла через тысячи рук, так свежо и невинно она выглядела.
— Тебе никогда не предлагали выйти замуж? И вновь Роза засмеялась.
— И ты хочешь мне предложить выйти за тебя замуж? Я думала, ты умнее?
— Я не про себя говорю. Тебе предлагали это всерьез?
— Конечно! Но я не создана для семьи. Сколько раз мне предлагали сделаться постоянной любовницей. Квартиры, машины, деньги...
— Предлагали министры и депутаты?
— В моей коллекции найдется и парочка олигархов. Олигарх — покруче, чем министр. Но больше денег я ценю свободу. На безбедную жизнь мне хватает, зато ни перед кем и ни за что мне не приходится отчитываться.
— Хороший жизненный принцип.
— Мне он тоже нравится.
Политикой Фагот не интересовался, изменения в верхних эшелонах власти его мало беспокоили, они никак не влияли на его игру в торговых рядах. Но бывают имена, которые, хочешь не хочешь, врезаются в память. Телевизор, радио не дают их забыть. Одно из таких имен принадлежало олигарху Гусовскому. Фагот удивился:
— Врешь, наверное. Олигархи — это для тебя слишком круто.
— Все мужики одинаковы, много у них денег или мало. Желания у вас у всех одинаковы. Тихон говорил тебе, что я наркотик? На иглу посадить могу любого.
— Даже олигарха Гусовского? — спросил Фагот.
— Тебя интересует только он?
— Нет. Он единственный, о ком я слышал.
— Я уж думала, ты начинаешь меня ревновать.
— Олигарх не станет делать своей постоянной женщиной проститутку.
— Должна тебя разочаровать, один олигарх все же есть в моей коллекции, — не без гордости заявила Роза. — Меня убивают его педантичность и пунктуальность. Встречаемся мы с ним один раз в две недели, в один и тот же день, в одно и то же время. Кстати, сегодня мне нужно хорошенько выспаться, потому что завтра одна из таких встреч.
— Круто! — пришлось согласиться Фаготу. — Кто он? Гусовский?
— Дальше я тебя не поведу, — сказала девушка,, когда они оказались во дворе. — Поверила бы, что ты хочешь жениться на мне — довела бы до самой квартиры.
«Не стоит к ней привыкать, пока еще не поздно», — подумал парень, прощаясь с Розой.
***
Фагот, когда открывал дверь своей квартиры, все еще находился под впечатлением сегодняшних приключений, в голове до сих пор звучал голос Розы. Он сбросил обувь, вошел в комнату и щелкнул выключателем. Яркий свет залил квартиру. Никита остолбенел. У стола в кресле сидел незнакомец. Сидел спокойно, будто находился у себя дома. На его лице играла довольная улыбка.
— Кто вы? — тихо проговорил Никита. Глеб Сиверов несколько раз хлопнул в ладоши:
— Браво, Фагот. Наблюдать за тобой сегодня было истинным наслаждением. Вы с Розой разыграли все, как по нотам. Для начинающих проходимцев исполнено очень неплохо.
Фагот, глядя Сиверову в глаза, опустил руку в карман и выхватил нож-бабочку. Раздался щелчок, сверкало лезвие. На Глеба это не произвело никакого впечатления.
— Я поговорить пришел, а не смотреть на цирковой номер.
Фагот нехотя спрятал нож. Он чувствовал в незнакомце силу, и сила эта бала куда больше, чем у Тихона.
— Слушаю, — Никита не собирался ни в чем признаваться, понимая, что если бы его выследила ментовка или ФСБ, то арестовали бы немедленно.
— Уже лучше, — Глеб улыбнулся еще шире, — не надо ни в чем признаваться, я и так знаю почти все. У тебя, парень, проблема. Ты и твой учитель не можете продать камень. Задача неразрешимая, и ты в этом сегодня убедился. На ваше счастье, те, кто готовил операцию, сделали несколько ошибок.
— Вы не сказали, кто вы, — напомнил Фагот.
— Это неважно. Я не собираюсь покупать камень, для этого у меня нет денег. Я не имею ни малейшего желания лишать свободы тебя, Розу или Тихона. Я не собираюсь требовать долю от продажи. Разве я похож на шантажиста?
— Непохожи, — признался Никита.
— Мой интерес лежит в другой плоскости. И если мы сможем объединить мой интерес и ваш, все у нас получится. Есть предложения, от которых невозможно отказаться.
— Обычно так говорят, приставив нож к горлу.
— Не утрируй. Ты хорошо знаешь Розу?
— Не понимаю, о ком вы говорите, — сказал Никита. Глеб тяжело вздохнул:
— Если ты не собираешься помочь мне, я не стану помогать тебе. Один звонок — и вас всех арестуют. Я же предлагаю реализовать твою мечту и сохранить при этом свободу. Подумай. Даю тебе одну минуту. — Сиверов хлопнул ладонью по подлокотнику кресла, давая понять, что время пошло.
— Я согласен, — почти сразу сказал Никита.
— Не уверен, что ты в курсе, но Роза — постоянная женщина олигарха Гусовского.
— Хотите сыграть на ревности?
— Нет. Ты прекрасно знаешь, кто она, и тебе это нравится. У Гусовского много денег. Он бы мог купить камень.
— Я не понимаю, о каком камне вы говорите... ему нет в этом никакого смысла.
— Есть. И ты это скоро поймешь. Очень скоро.
— Вы уверены, что Роза встречается именно с Гусовским?
— Да, и завтра состоится одна из таких встреч. Ее я и хочу использовать, — Глеб взглянул на часы. — Сейчас начнется выпуск новостей. Посмотри его, и ты многое поймешь, возможно, даже без моей подсказки.
Никита пожал плечами, в его положении не было возможности выбирать. Засветился экран телевизора.
— Слушай внимательно, о чем будут говорить генеральный прокурор и олигарх, — предупредил Сиверов.
Пошла заставка новостей. На удивление, в анонсах трупы и лужи крови не показывали. Лицо ведущей напомнило Никите Розу, возможно, поэтому он и улыбался, глядя на экран.
Вскоре на экране появился генеральный прокурор: солидный, в мундире, с честными открытыми глазами. Он уверенно говорил о том, что перед законом все равны, что вор, кем бы он ни был, должен сидеть в тюрьме, что народ и президент поставили его на высокую должность затем, чтобы он навел порядок в стране.
«К чему это он клонит?» — подумал Фагот. И тут же все выяснилось. Прокуратура наехала на олигарха Гусовского, как будто раньше не понимала, что деньги не делаются из воздуха. Ему припомнили и старые грехи, и то, что он совершил совсем недавно, и даже замахнулись на его будущее, мол, акции он скупал, сознательно доводя предприятия до разорения, деньги держал в зарубежных банках, вовсю использовал свое влияние на политиков для личного обогащения. Прокурор пытался выглядеть, как отец родной для народа — суров, но справедлив.
А потому, когда на экране появился сам Гусовский, Фаготу почудилось, что у олигарха выросли рога, а в комнате запахло паленой серой. Ефим Аркадьевич явно нервничал, снимали его на одной из парижских улиц перед входом в гостиницу. Олигарх только что подъехал к ее крыльцу, даже машину не успели отогнать.
«Однако по Парижу ты ездишь без мигалки на крыше, не то что по Москве», — со злорадством подумал Фагот. Ефим Аркадьевич не удивился тому, что прокуратура заинтересовалась его делами:
— Друзья и просто здравомыслящие люди давно меня предупреждали, — вещал он, — что быть богатым в нашей стране опасно. Если я и вмешивался в политику, то лишь по двум причинам: хотел сделать эту страну процветающей и не хотел, чтобы меня застрелили. Все обвинения в мой адрес — вымысел. Просто кому-то, — и он посмотрел на небо, — хочется еще раз все забрать и поделить. А это мы уже проходили.
Странно, но Никите куда симпатичнее был олигарх, чем прокурор. Гусовский хотя бы отчасти оставался искренним, не скрывал, что им движет жажда наживы.
— И у богатых бывают проблемы, — подытожил интервью с олигархом Фагот.
— Решая чужие проблемы, можно заставить человека решить твои, — спокойно сказал Глеб.
Никита задумался: «Роза сказала, что завтра встречается с олигархом, с кем не уточнила. А незнакомец говорит, что это Гусовский. Судя по суровому взгляду прокурора, ему не терпится вручить Гусовскому повестку. О большем — о том, чтобы засадить его за решетку, он пока и не мечтает. Знает, олигарх из тех людей, которые умеют вывернуться из самого безвыходного положения».
— Примечательно, — подвела черту диктор, — что назначенная на послезавтра встреча президента с Гусовским отменена.
— Тебе казалось, самая сложная проблема в стране — у вас с Тихоном, а оказалось, есть и посложнее.
— Я хочу немного выпить, — сказал Никита.
— Я тебе компанию не составлю, — предупредил Сиверов.
Никита открыл бар, поставил на стол бутылку коньяка и тарелку с жареными орешками.
— Зря. Коньяк у меня хороший.
— Смотри, не напейся.
— Я мужчина самостоятельный.
— Надеюсь.
Никогда раньше Фагот не пил в одиночку, теперь же позволил себе несколько рюмок коньяка. Мысли путались, как всегда, когда человек пытается найти ответ, которого не существует. «Олигарх», «проблема», «ФСБ», «прокуратура», «Роза»... — ни одной мысли до конца Фагот додумать не мог. Он уже не следил за экраном. Глеб дождался, когда кончатся новости, и спросил:
— Ты понял, как можно использовать Гусовского?
— Чувствую, что это возможно. Но как?
— Сделай последний шаг сам, я же только тебе подскажу. В детстве каждому из нас приходилось решать головоломки. Как перевести бедному крестьянину на другой берег реки козла, волка и мешок с капустой? В каждом варианте то волк съедал козла, то козел капусту, то лодка тонула...
Фагот улыбнулся, вспомнив, что в детстве эту самую загадку предложил ему решить отец, и очень удивился, когда Никита с первого же раза нашел верный ответ.
— Есть! — воскликнул Фагот, хлопнув ладонью по столу. — Кто сказал, что бриллиант нужно продавать в один прием?
— Я вижу, что ты понял, — произнес Глеб, — а теперь уточним, что ты должен сделать. Никита подробно, по пунктам описал весь свой план, к которому подвел его Глеб.
— Мне нужен только Гусовский, у меня с ним свои счеты, — напомнил Сиверов, — если вы во время унесете ноги с деньгами, о вас никто не вспомнит. Звони Розе. О моем существовании ей лучше не знать. Скажешь, что план придумал ты, к тому же, так оно и есть, я подсказал тебе лишь направление.
— Вы уверены, что она встречается именно с Гусовским?
— Иначе бы я не пришел.
Никита подбежал к телефону, от волнения забыл номер телефона Розы. Он не мог вспомнить цифр, но пальцы машинально бегали по кнопкам.
— Роза? — выдохнул он в трубку, боясь, что ошибся.
— Это ты? Какого черта? — послышался заспанный голос.
— Ты говорила, что встречаешься завтра с Ефимом Аркадьевичем?
— Я не говорила, что встречаюсь именно с ним.
— Но встречаешься?
— Да. А что?
— Его сейчас по телевизору показывали, прокуратура на него наехала, по полной программе щемит. А он в Париже. По-моему, возвращаться не собирается.
— Глупенький, — проворковала Роза, — в первый раз ему, что ли. Ефим Аркадьевич не из тех людей, кто откажется от удовольствия, к тому же заранее оплаченного.
— Ты сможешь свести меня с ним? Роза присвистнула:
— Ты хочешь сфотографироваться втроем на память?
— Нет, это очень серьезно.
— Дай мне поспать и перезвони поближе к обеду, я что-нибудь придумаю, — пообещала девушка, чтобы отвязаться от Никиты и вновь заснуть.
— Она согласна? — спросил Глеб, когда Никита повесил трубку.
— Она согласится, когда я расскажу ей все подробно.
— Будем считать, что мы договорились, — сказал Глеб. — И не думай провести меня. Единственный выход для тебя и твоих друзей — втюхать камень олигарху.
Тем временем Тихон стоял на Крымском мосту, облокотившись о перила. В руке он держал краденый мобильник, смотрел на проплывающую под мостом черную, блестящую, как расплавленный битум, воду Москвы-реки. Город отражался в воде, переливался огнями. За спиной Тихона проносились машины. Он достал носовой платок, обмотал им микрофон трубки и набрал номер.
— Алло! Это пресс-центр МВД? — немного хриплым голосом проговорил он.
— Да.
— Я представитель русской монархической армии и уполномочен заявить, что бриллиант, похищенный с выставки, находится у нас. Послышался щелчок, включили записывающую аппаратуру.
— Наше требование: немедленно освободить арестованного вами императора Николая Третьего. На размышления вам отводится двадцать четыре часа. Ждите следующего звонка.
И, не дожидаясь ответа, Тихон выключил мобильник, затем бросил его в воду. Трубка серебристой рыбкой блеснула в полете и нырнула в холодную воду, только круги пошли.
«Ну, вот и все, — подумал Тихон, — стрелки я перевел. Заявление, конечно, идиотское, но проверят они его обязательно. Все лучше, чем они будут заниматься поисками Розы и Никиты».
Был бы сейчас в руке Тихона бриллиант, возможно, и его он бросил бы в воду. Карманник потерял веру в то, что камень удастся продать.
Генералу Потапчуку тут же доложили о странном звонке, и он немедленно потребовал список всех российских организаций монархической направленности. Естественно, «Российской монархической армии» в нем не оказалось.
«Только новых сумасшедших мне не хватало! Один уже сидит в камере», — подумал Федор Филиппович.
— Мы только что связались с владельцем телефона, по которому нам звонили. Он утверждает, что аппарат у него украли час тому назад. Человек он приличный, ранее не судим.
— Чем занимается?
— Торгует водопроводными пластиковыми трубами.
— Черт знает, что такое! Попытайтесь выяснить, существует ли эта армия в реальности.
***
Фагот, дождавшись утра, выбежал на улицу, от волнения даже не посмотрел, какой номер троллейбуса подошел, но повезло, доехал до нужной остановки. «Лишь бы Тихон был дома и согласился со мной».
Тихон никогда не спрашивал, кто звонит в дверь, сразу открывал. Так случилось и в этот раз.
— Ты? — удивился Павлов, пропуская Фагота в квартиру. — Я, честно говоря, не собирался сегодня с тобой встречаться. Но раз уж пришел, проходи, садись.
Никита вертел в руках темные очки. Слова, которые он раз десять проговорил про себя, застревали в горле.
— Что волнуешься? От вчерашнего отойти не можешь?
— Тихон, бриллиант у тебя?
— Где ж ему еще быть? — улыбнулся Павлов. — Но с каждым днем он мне нравится все меньше и меньше.
— Я придумал, как от него избавиться.
— Избавиться не сложно: бросить в реку — и с концами.
— Скажи, за какую сумму ты готов расстаться с ним?
— Еще вчера я думал, что меньше, чем за пятьсот тысяч, его никому не отдам, теперь согласился бы и за сто.
— Думаю, за пятьсот у меня получится.
— Ты сошел с ума! Выбрось это из головы.
— Тихон, — Никита решительно протянул руку, — дай мне его. Если не получится, вечером верну.
— Скажи, кому ты решил его спихнуть?
— Боюсь сглазить, — честно признался Фагот. И тут же добавил: — Я никогда не стану самостоятельным, если ты не позволишь мне сейчас сделать это.
Тихон пристально смотрел в глаза Никите. Ему хотелось верить, что мальчишка придумал ход, до которого он сам не додумался, но он колебался.
— Дай, — еще тверже сказал Никита. — В конце концов, он принадлежит нам обоим, и я тоже имею право испытать свое счастье.
— Смотри, — Тихон, наконец, решился.
На кухне он перевернул пол-литровую банку над раковиной, процеживая воду сквозь пальцы. Мокрый камень лежал у него на ладони.
— Держи. Но это твой единственный шанс.
— Спасибо, Тихон.
— Не боишься, что по дороге у тебя его заберут?
— Ты научил меня защищать то, что мне принадлежит.
— Я буду рад, если ты останешься цел и на свободе, — напутствовал Никиту Тихон.
Фаготу не верилось, что у него получилось. Без объяснений, без условий Тихон отдал ему камень. И это было только начало. «Главное — поверить в себя, тогда в тебя поверят и другие».
ГЛАВА 15
Игорь Леонидович Кайманов с появлением в его доме маленького щенка преобразился. Он стал разговорчивым, спиртного в рот не брал, даже попытался бросить курить. По нескольку раз за ночь он поднимался и подходил к щенку, трогал его, разговаривал с ним, как с маленьким ребенком, гладил, подливал в металлическую мисочку воду. Щенок отвечал на ласки хозяина, и эта собачья преданность грела душу. Он даже с работы по нескольку раз в день звонил домой лишь для того, чтобы поинтересоваться, как себя ведет маленький Лорд.
Жена Кайманова радовалась переменам, произошедшим с мужем. Каждое утро, независимо от погоды, Игорь Леонидович Кайманов, тепло одевшись, выходил во двор. Щенка он выносил из подъезда на руках. В кармане у него всегда была тряпочка для того, чтобы, возвращаясь домой, вытереть щенку лапы.
Так же было и сегодня. Хозяин с маленьким ротвейлером на руках спустился вниз, открыл дверь подъезда, щенок высунул из-за полы куртки голову, повертел ею и радостно втянул прохладный осенний воздух.
— Ну что, нравится? — потрепал за уши собачонку Кайманов. — Вижу, нравится. Ну, иди на землю.
Он перешел дорогу и поставил щенка на землю. Песик присел, осмотрелся по сторонам. Кайманов пристегнул поводок. Он понимал, щенок еще глупый и может куда-нибудь убежать, свалиться в яму или оказаться под колесами придурошного автолюбителя. Машин во дворе всегда много. Кто-то приезжает, но большинство уезжает на работу.
— Зверь, пошли, — дернув за кожаный поводок, сказал толстый грузный Леонид Кайманов. Щенок посмотрел на него.
— Что, не хочешь идти? Лапкам холодно? Привыкай, привыкай. А зимой, представляешь, как будет? Снег выпадет, а снег холоднее земли. Так что давай, пошли.
Боковое стекло в серой «тойоте» медленно опустилось. В салоне сидел Глеб и смотрел на мужчину со щенком. На губах Глеба блуждала улыбка, а глаза блестели. Сцена с огромным грузным мужчиной и маленьким щенком его умилила, хотя чувствительным и сентиментальным Сиверов себя не считал. Он открыл дверцу.
Щенок повернул к нему голову. Игорь Кайманов тоже посмотрел. Он увидел Глеба, узнал, дернул за поводок. Щенок, часто-часто перебирая лапами, побежал к Глебу. Тот присел. Щенок добежал до него и ткнулся холодным носом в ладони.
— Хороший... Подрос, — сказал Глеб, глядя на Кайманова.
— Я ему уже и прививку сделал, — доложил Кайманов, протягивая огромную пухлую ладонь. Глеб пожал руку.
— Ну как он, растет? Вижу, все у вас хорошо.
— Да, ничего. Только спит не очень хорошо, — сказал Кайманов. — Наверное, еще не привык к новому месту, наверное, старые запахи будоражат, не дают сосредоточиться. Ну да ничего, еще пару раз жена квартиру вымоет, и тогда он привыкнет. Почувствует, что квартира — это его дом. Ко мне он очень привязан, а вот с женой у него что-то отношения не складываются, даже иногда на нее рычит, — не без самодовольства похвалился Кайманов.
— Слушай, Игорь, я к тебе по делу.
— Что, машина барахлит? — вспомнил последний разговор с Глебом Игорь Кайманов.
— Нет, слава богу, бегает.
— Тогда какие проблемы? Глеб вытащил из кармана пачку сигарет, протянул Кайманову.
— Нет, нет, я почти не курю, ему не нравится запах табака. Иногда, правда, на работе достанут, так сигарету выкурю. А вот спиртного вообще в рот не беру. Совсем ему это дело не нравится, не по душе. А почему, кто бы объяснил?
— Не нравится, да и все, — сказал Глеб.
— Вот и я думаю, почему это ротвейлеры так пьяных не любят. Глеб спрятал сигареты, вытащил из внутреннего кармана куртки фотографии:
— Взгляни, Игорь.
Тот взял в руки снимки и принялся рассматривать. На фотографиях был Коптев-младший.
— Узнаешь? — спросил Глеб.
— Похож, — сказал Кайманов, отдал снимки Глебу, наклонился и взял щенка на руки. — Похож, но я, знаешь ли, не очень уверен. Вдаль вижу хорошо, единица у меня. А вот вблизи — не очень.
— Ты сомневаешься? Кайманов пожал плечами:
— Не то чтобы сомневаюсь, но и не уверен на все сто, что это именно тот мужик.
— Посмотри еще раз.
Кайманов на этот раз просмотрел снимки не так быстро. Щенок все время вырывался из рук.
— Отпустил бы ты его, — сказал Глеб.
— Нет, не отпущу. Пускай привыкнет ко мне. Нельзя его пока отпускать, маленький шибко, — Кайманов говорил о щенке так, словно это был ребенок, долгожданный и любимый.
— Значит, ты не уверен на сто процентов?
— Нет, — покачал головой мужчина, — не стану обманывать, не хочу грех на душу брать.
— И на этом спасибо тебе, Игорь.
— Но могу сказать, что похож. Вот если бы он в куртке и кепке был, тогда бы я его признал.
— Если бы, — сказал Глеб. — Ну ладно, Игорь Леонидович, спасибо тебе.
Кайманов протянул руку, крепко пожал ладонь Глеба, даже на прощание помахал ему, прижимая щенка к груди.
Глеб уехал. А Кайманов опустил щенка на землю и продолжил утреннюю прогулку. К тому месту, где убийца зарезал его пса, он не ходил. Слишком свежи еще были воспоминания. То, что тот убил людей, Кайманову было почти безразлично, а вот пса было жаль. Глеб встретился с Потапчуком днем. Они не пили кофе, хотя Глеб предложил.
— Какого черта ты вертелся у гостиницы «Метрополь»?
— Давайте пока не будем об этом. Ваши люди сработали топорно. У меня есть хвосты, но на этот раз я хочу все довести до конца сам. Поговорим лучше об убийцах.
— Ты дискету уничтожил?
— Да, — сказал Сиверов. — Все стер.
— Ну и правильно. Глеб показал фотографии Геннадия Алексеевича Коптева.
— Вот этот капитан, скорее всего и стрелял.
— Ты уверен?
— Да, — сказал Сиверов.
— А где он сейчас?
— Пока здесь.
— Тогда его надо брать.
— Надо, Федор Филиппович, но их всех надо брать одновременно.
— Кого — всех?
— Братьев Коптевых, Гусовского и партнеров. Потому что, мне кажется, они все в этом деле завязаны.
— Но Гусовского как брать? А тут еще на голову свалился сумасшедший Князев с царским бриллиантом. И операция сорвалась. Глеб загадочно улыбнулся:
— Будьте на телефоне, и тогда у вас будут веские основания задержать его и привлечь к ответственности.
— Что ты придумал на этот раз? Опять кашу заварить собираешься? А мне, старому человеку, ее расхлебывать придется?
— Работа у вас такая, Федор Филиппович. Вы ведь на пенсию не собираетесь?
— Я думаю, из-за тебя, Глеб, мне придется уйти из конторы.
— Не переживайте, не придется.
— Ты в этом уверен?
— Уверен, Федор Филиппович.
— Ну тогда смотри.
Глеб не стал объяснять Потапчуку свой хитроумный план. Он боялся, что Потапчук помешает ему привести план в исполнение, а Глебу очень хотелось довести начатую игру до логического завершения и получить результат.
Фагот и Роза сидели в квартире, снятой Тихоном. На этот раз они и не помышляли о сексе, были куда более важные дела. Никита только что рассказал девушке свой план, хотя та сначала даже не хотела его слушать.
— Я верю почему-то, что у тебя получится. А теперь посиди тихо, — она сняла трубку и набрала номер. — Ефим Аркадьевич? — пропела она в трубку.
Роза не знала, где сейчас находится олигарх. Тот мог находиться в данный момент и на Елисейских полях, и в Лондоне, и в Москве. Но гул самолетных турбин в наушнике выдал его.
— Да. Ты хочешь чего-нибудь особенного, Роза?
— Хотела бы уточнить насчет сегодняшнего вечера.
Жена Кайманова радовалась переменам, произошедшим с мужем. Каждое утро, независимо от погоды, Игорь Леонидович Кайманов, тепло одевшись, выходил во двор. Щенка он выносил из подъезда на руках. В кармане у него всегда была тряпочка для того, чтобы, возвращаясь домой, вытереть щенку лапы.
Так же было и сегодня. Хозяин с маленьким ротвейлером на руках спустился вниз, открыл дверь подъезда, щенок высунул из-за полы куртки голову, повертел ею и радостно втянул прохладный осенний воздух.
— Ну что, нравится? — потрепал за уши собачонку Кайманов. — Вижу, нравится. Ну, иди на землю.
Он перешел дорогу и поставил щенка на землю. Песик присел, осмотрелся по сторонам. Кайманов пристегнул поводок. Он понимал, щенок еще глупый и может куда-нибудь убежать, свалиться в яму или оказаться под колесами придурошного автолюбителя. Машин во дворе всегда много. Кто-то приезжает, но большинство уезжает на работу.
— Зверь, пошли, — дернув за кожаный поводок, сказал толстый грузный Леонид Кайманов. Щенок посмотрел на него.
— Что, не хочешь идти? Лапкам холодно? Привыкай, привыкай. А зимой, представляешь, как будет? Снег выпадет, а снег холоднее земли. Так что давай, пошли.
Боковое стекло в серой «тойоте» медленно опустилось. В салоне сидел Глеб и смотрел на мужчину со щенком. На губах Глеба блуждала улыбка, а глаза блестели. Сцена с огромным грузным мужчиной и маленьким щенком его умилила, хотя чувствительным и сентиментальным Сиверов себя не считал. Он открыл дверцу.
Щенок повернул к нему голову. Игорь Кайманов тоже посмотрел. Он увидел Глеба, узнал, дернул за поводок. Щенок, часто-часто перебирая лапами, побежал к Глебу. Тот присел. Щенок добежал до него и ткнулся холодным носом в ладони.
— Хороший... Подрос, — сказал Глеб, глядя на Кайманова.
— Я ему уже и прививку сделал, — доложил Кайманов, протягивая огромную пухлую ладонь. Глеб пожал руку.
— Ну как он, растет? Вижу, все у вас хорошо.
— Да, ничего. Только спит не очень хорошо, — сказал Кайманов. — Наверное, еще не привык к новому месту, наверное, старые запахи будоражат, не дают сосредоточиться. Ну да ничего, еще пару раз жена квартиру вымоет, и тогда он привыкнет. Почувствует, что квартира — это его дом. Ко мне он очень привязан, а вот с женой у него что-то отношения не складываются, даже иногда на нее рычит, — не без самодовольства похвалился Кайманов.
— Слушай, Игорь, я к тебе по делу.
— Что, машина барахлит? — вспомнил последний разговор с Глебом Игорь Кайманов.
— Нет, слава богу, бегает.
— Тогда какие проблемы? Глеб вытащил из кармана пачку сигарет, протянул Кайманову.
— Нет, нет, я почти не курю, ему не нравится запах табака. Иногда, правда, на работе достанут, так сигарету выкурю. А вот спиртного вообще в рот не беру. Совсем ему это дело не нравится, не по душе. А почему, кто бы объяснил?
— Не нравится, да и все, — сказал Глеб.
— Вот и я думаю, почему это ротвейлеры так пьяных не любят. Глеб спрятал сигареты, вытащил из внутреннего кармана куртки фотографии:
— Взгляни, Игорь.
Тот взял в руки снимки и принялся рассматривать. На фотографиях был Коптев-младший.
— Узнаешь? — спросил Глеб.
— Похож, — сказал Кайманов, отдал снимки Глебу, наклонился и взял щенка на руки. — Похож, но я, знаешь ли, не очень уверен. Вдаль вижу хорошо, единица у меня. А вот вблизи — не очень.
— Ты сомневаешься? Кайманов пожал плечами:
— Не то чтобы сомневаюсь, но и не уверен на все сто, что это именно тот мужик.
— Посмотри еще раз.
Кайманов на этот раз просмотрел снимки не так быстро. Щенок все время вырывался из рук.
— Отпустил бы ты его, — сказал Глеб.
— Нет, не отпущу. Пускай привыкнет ко мне. Нельзя его пока отпускать, маленький шибко, — Кайманов говорил о щенке так, словно это был ребенок, долгожданный и любимый.
— Значит, ты не уверен на сто процентов?
— Нет, — покачал головой мужчина, — не стану обманывать, не хочу грех на душу брать.
— И на этом спасибо тебе, Игорь.
— Но могу сказать, что похож. Вот если бы он в куртке и кепке был, тогда бы я его признал.
— Если бы, — сказал Глеб. — Ну ладно, Игорь Леонидович, спасибо тебе.
Кайманов протянул руку, крепко пожал ладонь Глеба, даже на прощание помахал ему, прижимая щенка к груди.
Глеб уехал. А Кайманов опустил щенка на землю и продолжил утреннюю прогулку. К тому месту, где убийца зарезал его пса, он не ходил. Слишком свежи еще были воспоминания. То, что тот убил людей, Кайманову было почти безразлично, а вот пса было жаль. Глеб встретился с Потапчуком днем. Они не пили кофе, хотя Глеб предложил.
— Какого черта ты вертелся у гостиницы «Метрополь»?
— Давайте пока не будем об этом. Ваши люди сработали топорно. У меня есть хвосты, но на этот раз я хочу все довести до конца сам. Поговорим лучше об убийцах.
— Ты дискету уничтожил?
— Да, — сказал Сиверов. — Все стер.
— Ну и правильно. Глеб показал фотографии Геннадия Алексеевича Коптева.
— Вот этот капитан, скорее всего и стрелял.
— Ты уверен?
— Да, — сказал Сиверов.
— А где он сейчас?
— Пока здесь.
— Тогда его надо брать.
— Надо, Федор Филиппович, но их всех надо брать одновременно.
— Кого — всех?
— Братьев Коптевых, Гусовского и партнеров. Потому что, мне кажется, они все в этом деле завязаны.
— Но Гусовского как брать? А тут еще на голову свалился сумасшедший Князев с царским бриллиантом. И операция сорвалась. Глеб загадочно улыбнулся:
— Будьте на телефоне, и тогда у вас будут веские основания задержать его и привлечь к ответственности.
— Что ты придумал на этот раз? Опять кашу заварить собираешься? А мне, старому человеку, ее расхлебывать придется?
— Работа у вас такая, Федор Филиппович. Вы ведь на пенсию не собираетесь?
— Я думаю, из-за тебя, Глеб, мне придется уйти из конторы.
— Не переживайте, не придется.
— Ты в этом уверен?
— Уверен, Федор Филиппович.
— Ну тогда смотри.
Глеб не стал объяснять Потапчуку свой хитроумный план. Он боялся, что Потапчук помешает ему привести план в исполнение, а Глебу очень хотелось довести начатую игру до логического завершения и получить результат.
***
Фагот и Роза сидели в квартире, снятой Тихоном. На этот раз они и не помышляли о сексе, были куда более важные дела. Никита только что рассказал девушке свой план, хотя та сначала даже не хотела его слушать.
— Я верю почему-то, что у тебя получится. А теперь посиди тихо, — она сняла трубку и набрала номер. — Ефим Аркадьевич? — пропела она в трубку.
Роза не знала, где сейчас находится олигарх. Тот мог находиться в данный момент и на Елисейских полях, и в Лондоне, и в Москве. Но гул самолетных турбин в наушнике выдал его.
— Да. Ты хочешь чего-нибудь особенного, Роза?
— Хотела бы уточнить насчет сегодняшнего вечера.