– Мамочка, прости меня, я так устала, что пока ничего не соображаю. Я немного отдохну, а потом мы поговорим, – машинально ответила девушка и повернулась, чтобы уйти в свою комнату, но вдруг резко остановилась в дверях и обернулась.
По лицу Настасьи Тимофеевны текли слезы.
Она держалась целый день, пока дочери не было дома. Она не позволяла себе расплакаться. Она слишком боялась за дочь и понимала, что ей нужна будет помощь матери.
Помощь...
Как, чем можно было помочь своей родной девочке, потерявшей любимого, потерявшей мечту, потерявшей все?!
Помочь можно было, только держа себя в руках.
Только спокойствием. Только нежностью.
Но больше сдерживаться Настасья Тимофеевна не могла. Она ведь тоже очень полюбила этого парня. Александр спас их дочь, вернул ее. И вот теперь он погиб...
И Настасья Тимофеевна расплакалась. А Алина, увидев слезы матери, сразу все поняла.
– Это правда, мама? – только и смогла произнести девушка. И в ту же секунду силы оставили ее, и она упала, потеряв сознание, на пороге своей комнаты...
Двое суток, не вставая, не разговаривая ни с кем, отказываясь от еды и лекарств, пролежала Алина в постели.
Она похудела, лицо ее осунулось и почернело.
Она не могла спать.
Она была уверена, что жизнь кончилась, потому что потеряла без Банды всякий смысл.
Алина жалела теперь только об одном – почему ее тогда, где-нибудь в Варне, не пристрелили проклятые иранцы...
V
Вместо эпилога
По лицу Настасьи Тимофеевны текли слезы.
Она держалась целый день, пока дочери не было дома. Она не позволяла себе расплакаться. Она слишком боялась за дочь и понимала, что ей нужна будет помощь матери.
Помощь...
Как, чем можно было помочь своей родной девочке, потерявшей любимого, потерявшей мечту, потерявшей все?!
Помочь можно было, только держа себя в руках.
Только спокойствием. Только нежностью.
Но больше сдерживаться Настасья Тимофеевна не могла. Она ведь тоже очень полюбила этого парня. Александр спас их дочь, вернул ее. И вот теперь он погиб...
И Настасья Тимофеевна расплакалась. А Алина, увидев слезы матери, сразу все поняла.
– Это правда, мама? – только и смогла произнести девушка. И в ту же секунду силы оставили ее, и она упала, потеряв сознание, на пороге своей комнаты...
Двое суток, не вставая, не разговаривая ни с кем, отказываясь от еды и лекарств, пролежала Алина в постели.
Она похудела, лицо ее осунулось и почернело.
Она не могла спать.
Она была уверена, что жизнь кончилась, потому что потеряла без Банды всякий смысл.
Алина жалела теперь только об одном – почему ее тогда, где-нибудь в Варне, не пристрелили проклятые иранцы...
V
Охранник на входе в большое здание на Лубянской площади прочитал фамилию на удостоверении Банды и, уже было вернув документ, вдруг задержал его и стал сверяться с каким-то списком.
– Эй, друг, ты чего? Не похож? – пошутил Банда.
– Удостоверение недействительно. Есть приказ аннулировать, – равнодушно ответил дежурный.
– Странно... Но этого не может быть. Меня ждут. Очень ждут. Позвоните Котлярову, Мазурину, – удивился Банда.
– Подождите, – дежурный набрал по внутреннему телефону номер Котлярова.
– Полковник Котляров слушает.
– Товарищ полковник, докладывает дежурный главного входа лейтенант Лыков. К вам хочет пройти старший лейтенант Бондарович, но у меня есть приказ... – дежурный не успел закончить фразу, как Котляров перебил его.
– Кто-кто?!.
Он предъявил удостоверение на имя Бондаровича" Александра, а у меня...
– Немедленно пропустить!!! – раздался в трубке рев полковника, да такой, что даже Банда его услышал.
– Ну, я же говорил, – удовлетворенно улыбнулся Сашка и, забрав протянутое ему удостоверение, прошел в вестибюль.
Он почти бежал к Котлярову, торопясь как можно скорее доложить об успешном завершении операции. Единственное, что его тревожило, так это то, куда же делся Бобровский – ведь именно у него были кассеты с показаниями Рябкиной и Кварцева.
Каким-то шестым чувством парень отчетливо понял, что здесь, рядом, может быть, у самого окна, на террасе снаружи дышит человек.
Это мог быть только охранник, и Банда не раздумывал ни секунды, – сорвав с пояса гранату и выдернув чеку, он бросил ее в окно, на пол террасы, тут же резко пригнувшись за подоконником.
За стеной грохнул взрыв, и как только утихла дробь осколков, бьющих по стене снаружи. Банда кубарем вылетел в окно, перекатившись по полу террасы и выпустив очередь из автомата вдоль всего здания.
Действительно, он не ошибся – совсем рядом с тем парнем, которого Банда прикончил с помощью "Осы", лежал другой. Граната, видимо, попала ему прямо под ноги, и на это кровавое месиво, в которое превратился человек, нельзя было смотреть без содрогания.
"Иначе было нельзя. Тут уж – кто кого!" – мелькнуло у Банды, и, вскочив на ноги, он пробежал по террасе метров десять до двери, которая вела в дом.
Четко, так, как его учили на тренировках, он прошел дверной проем, готовый открыть огонь на малейшее движение. Но комната оказалась пустой.
Дверь, ведущая в коридор, была открыта, оттуда раздавались приглушенные голоса охранников, возившихся с дверью в кабинет Гржимека. Потом они начали стрелять, густо всаживая пули в дверь, забаррикадированную секретером, в надежде "достать" нарушителя.
"Зря стараетесь!"
В этот момент Банда услышал голоса и с улицы.
Это не входило в его план – по расчетам, охранников должно было быть лишь четверо. Видимо, во флигеле или в самом доме Гржимек содержал еще и личных телохранителей, засечь которых из леса Банде не удалось.
Раздумывать парню было некогда, и, сорвав с пояса вторую, последнюю гранату, он швырнул ее в коридор, туда, на голоса и выстрелы возившихся с дверью боевиков.
В замкнутом пространстве взрыв грохнул с такой силой, что Банда даже не услышал криков несчастных.
Не теряя ни секунды, он поменял опустевший магазин и бросился в коридор, послав несколько коротких очередей в облако дыма, расползавшееся на месте взрыва.
Сзади грохнул выстрел, и Банда почувствовал, как резкая боль обожгла бедро чуть выше колена, выбивая из-под ног пол. Падая, он успел кувырнуться вперед, развернувшись, и выпустил длинную очередь в стрелявшего – долговязого мужчину в спортивном костюме, домашних тапочках и с пистолетом в руке. Тот упал, сраженный несколькими пулями.
"Может, сам Гржимек?" – мелькнуло в голове у Банды.
Уже много позже из официальных материалов дела, расследовавшегося Интерполом при участии ФСБ России, Банда узнал, что это действительно был Гржимек – глава преступной корпорации.
Превозмогая боль, Банда попытался подняться.
К его великому счастью, ему это удалось. Значит, кости и сухожилия были целы, а простреленная мышца – сущий пустяк для человека с крепкими нервами.
Прихрамывая, он пробежал по коридору к лестнице, ведущей на первый этаж, и чуть ли не скатился по ней вниз, к окну, выходившему на заднюю часть двора.
Одним ударом здоровой ноги высадив раму, Банда кувырнулся наружу, в траву, на ярко залитый огнями прожекторов двор.
Заметив вооруженного человека, выбегавшего из-за угла, Банда выстрелил, не целясь, и нападавший упал, будто наткнувшись на невидимую преграду.
Выстрелы гремели где-то за домом и там, на втором этаже. Банда в очередной раз похвалил себя за то, что догадался взять с собой автомат с глушителем – охранники теперь не могли по звуку выстрелов догадаться, где он.
Банда снова сменил магазин и, прицелившись, несколькими одиночными выстрелами "потушил" прожектора, освещавшие эту часть территории"
Путь к забору был расчищен. Но добирался до него Банда минут пять, волоча ногу, перекатываясь, иногда даже ползком и время от времени стреляя по появлявшимся охранникам.
Вскоре выстрелы затихли, наступила тишина, и Банда, воспользовавшись передышкой, перемахнул через забор.
Машины с Бобровским на месте не оказалось.
Оставаться с дискетами рядом с виллой было слишком опасно, и, быстро наложив жгут и перебинтовав раненую ногу прямо поверх штанины, Банда углубился в лес, направляясь в сторону города.
К утру, выйдя на дорогу и остановив такси, за сто долларов из прихваченной с собой пачки Банда добрался до отеля. Машина стояла у входа, но Бобровского в номере не оказалось. Портье сообщил, что напарник Банды выехал на вокзал еще ночью...
Банда сидел, разомлевший от коньяка, и рассказывал подробности своих приключений.
В кабинете было полно ребят из отдела Котлярова, собравшихся послушать воскресшего из мертвых Банду. Даже генерал Мазурин на радостях захватил с собой пару бутылок коньяка из своих запасов и, опять презрев субординацию, сам спустился к Степану Петровичу.
– Как пришел в отель, обработал свою царапину, – кивнул Банда на ногу, – и завалился спать.
– Ну, святое дело! – ободряюще прогудел Виталий Викторович, разливая вторую бутылку "Белого аиста".
– Устал ведь, как собака. Дрых целый день. А вечером, когда проснулся, сдал номер, собрал вещички, в машину – и на Москву...
– Ты что, через Париж ехал?
– Нет, просто...
– Что это за дорога такая странная, – восемьдесят часов от Праги пилить, расскажи! – не унимался возбужденный Степан Петрович.
– Да у меня в Польше передняя подвеска полетела – в яму влетел. Это – раз! За полдня сделали, но я там, в этом Валбжихе, и заночевал. Наутро погнал на Вроцлав и... Смеяться будете?
– Будем! – весело заржали все.
– И вдруг у меня срывает патрубок от радиатора к картеру двигателя – тот, по которому антифриз бегает. А в этой развалюхе, в "Опеле" разнесчастном, как раз датчик температуры воды не работает. Ну а я жму себе под сто двадцать... Три раза польским полицаям долларами штрафы выплачивал! Короче, жму – а вода знай себе вытекает. В итоге бедный мой движок так перегрелся, что у него даже заглушка в картере сплавилась. Остатки воды – тю-тю! – и через пятнадцать минут, чуть не доехав до Вроцлава – стоп, машина! Двигатель заклинило...
– Ну, как бедному жениться, так и ночь коротка, – рассмеялся Котляров.
– Вот и я про то же. Хорошо, были доллары – новый агрегат поставили. Но пока вызвал техничку, пока отволокли меня в мастерскую, пока поменяли – двое суток прошло, – оправдывался Банда. – Так и получилось...
– А позвонить ты не мог?
– Не рискнул.
– Чего?
– А что я мог по телефону сказать? Доложить, что задание выполнено? Спросить, где Бобровский? Рассказать, сколько человек в Праге убил?
– Да, брат! Ну вот что, – посерьезнел вдруг Мазурин. – Даю тебе три дня отдыха. Залечивай свою ногу, я тебе оформлю документы для лечения в нашем центре...
– Спасибо, не стоит...
– Стоит. Я оформлю тебя в штат. Но об этом поговорим после. Через три дня придешь – будешь писать рапорт, отчет и так далее. Займемся, словом, нашим делом вплотную. А пока – марш домой, чтоб я тебя тут не видел! Ясно?
– Так точно, товарищ генерал!
В первый момент Алина подумала, что у нее начались галлюцинации...
Но буквально в следующую же секунду она оказалась в его крепких горячих объятиях.
Он!
Живой!
Слезы градом покатились из ее сгоревших от горя глаз.
Она плакала и плакала, не в силах остановиться, спрятав лицо на его груди, а он ласково гладил ее по волосам, по плечам, что-то тихо и нежно шепча ей на ухо...
Был и ужин при свечах. Была сказочная ночь.
Было подано заявление в загс. Были прогулки по Москве. Были предсвадебные хлопоты и покупки.
Было такое простое, но так трудно доставшееся счастье.
Они не расставались ни на минуту, боясь потерять друг друга из виду даже на мгновение.
Родители Алины, Настасья Тимофеевна и Владимир Александрович, только радовались, глядя на детей, и весело подтрунивали друг над другом – мол, и мы такими были, а теперь, глядишь, дедушкой-бабушкой скоро станем.
Все страхи, все тревоги, вся невыносимая боль остались позади. Впереди их ждала долгая, счастливая, интересная жизнь.
И... как обычно у Банды, – полная неожиданных поворотов...
– Эй, друг, ты чего? Не похож? – пошутил Банда.
– Удостоверение недействительно. Есть приказ аннулировать, – равнодушно ответил дежурный.
– Странно... Но этого не может быть. Меня ждут. Очень ждут. Позвоните Котлярову, Мазурину, – удивился Банда.
– Подождите, – дежурный набрал по внутреннему телефону номер Котлярова.
– Полковник Котляров слушает.
– Товарищ полковник, докладывает дежурный главного входа лейтенант Лыков. К вам хочет пройти старший лейтенант Бондарович, но у меня есть приказ... – дежурный не успел закончить фразу, как Котляров перебил его.
– Кто-кто?!.
Он предъявил удостоверение на имя Бондаровича" Александра, а у меня...
– Немедленно пропустить!!! – раздался в трубке рев полковника, да такой, что даже Банда его услышал.
– Ну, я же говорил, – удовлетворенно улыбнулся Сашка и, забрав протянутое ему удостоверение, прошел в вестибюль.
Он почти бежал к Котлярову, торопясь как можно скорее доложить об успешном завершении операции. Единственное, что его тревожило, так это то, куда же делся Бобровский – ведь именно у него были кассеты с показаниями Рябкиной и Кварцева.
* * *
Сунув в карман последнюю дискету. Банда перекатился к разбитому пулями окну и затаился под ним в углу, прислушиваясь к наступившей тишине.Каким-то шестым чувством парень отчетливо понял, что здесь, рядом, может быть, у самого окна, на террасе снаружи дышит человек.
Это мог быть только охранник, и Банда не раздумывал ни секунды, – сорвав с пояса гранату и выдернув чеку, он бросил ее в окно, на пол террасы, тут же резко пригнувшись за подоконником.
За стеной грохнул взрыв, и как только утихла дробь осколков, бьющих по стене снаружи. Банда кубарем вылетел в окно, перекатившись по полу террасы и выпустив очередь из автомата вдоль всего здания.
Действительно, он не ошибся – совсем рядом с тем парнем, которого Банда прикончил с помощью "Осы", лежал другой. Граната, видимо, попала ему прямо под ноги, и на это кровавое месиво, в которое превратился человек, нельзя было смотреть без содрогания.
"Иначе было нельзя. Тут уж – кто кого!" – мелькнуло у Банды, и, вскочив на ноги, он пробежал по террасе метров десять до двери, которая вела в дом.
Четко, так, как его учили на тренировках, он прошел дверной проем, готовый открыть огонь на малейшее движение. Но комната оказалась пустой.
Дверь, ведущая в коридор, была открыта, оттуда раздавались приглушенные голоса охранников, возившихся с дверью в кабинет Гржимека. Потом они начали стрелять, густо всаживая пули в дверь, забаррикадированную секретером, в надежде "достать" нарушителя.
"Зря стараетесь!"
В этот момент Банда услышал голоса и с улицы.
Это не входило в его план – по расчетам, охранников должно было быть лишь четверо. Видимо, во флигеле или в самом доме Гржимек содержал еще и личных телохранителей, засечь которых из леса Банде не удалось.
Раздумывать парню было некогда, и, сорвав с пояса вторую, последнюю гранату, он швырнул ее в коридор, туда, на голоса и выстрелы возившихся с дверью боевиков.
В замкнутом пространстве взрыв грохнул с такой силой, что Банда даже не услышал криков несчастных.
Не теряя ни секунды, он поменял опустевший магазин и бросился в коридор, послав несколько коротких очередей в облако дыма, расползавшееся на месте взрыва.
Сзади грохнул выстрел, и Банда почувствовал, как резкая боль обожгла бедро чуть выше колена, выбивая из-под ног пол. Падая, он успел кувырнуться вперед, развернувшись, и выпустил длинную очередь в стрелявшего – долговязого мужчину в спортивном костюме, домашних тапочках и с пистолетом в руке. Тот упал, сраженный несколькими пулями.
"Может, сам Гржимек?" – мелькнуло в голове у Банды.
Уже много позже из официальных материалов дела, расследовавшегося Интерполом при участии ФСБ России, Банда узнал, что это действительно был Гржимек – глава преступной корпорации.
Превозмогая боль, Банда попытался подняться.
К его великому счастью, ему это удалось. Значит, кости и сухожилия были целы, а простреленная мышца – сущий пустяк для человека с крепкими нервами.
Прихрамывая, он пробежал по коридору к лестнице, ведущей на первый этаж, и чуть ли не скатился по ней вниз, к окну, выходившему на заднюю часть двора.
Одним ударом здоровой ноги высадив раму, Банда кувырнулся наружу, в траву, на ярко залитый огнями прожекторов двор.
Заметив вооруженного человека, выбегавшего из-за угла, Банда выстрелил, не целясь, и нападавший упал, будто наткнувшись на невидимую преграду.
Выстрелы гремели где-то за домом и там, на втором этаже. Банда в очередной раз похвалил себя за то, что догадался взять с собой автомат с глушителем – охранники теперь не могли по звуку выстрелов догадаться, где он.
Банда снова сменил магазин и, прицелившись, несколькими одиночными выстрелами "потушил" прожектора, освещавшие эту часть территории"
Путь к забору был расчищен. Но добирался до него Банда минут пять, волоча ногу, перекатываясь, иногда даже ползком и время от времени стреляя по появлявшимся охранникам.
Вскоре выстрелы затихли, наступила тишина, и Банда, воспользовавшись передышкой, перемахнул через забор.
Машины с Бобровским на месте не оказалось.
Оставаться с дискетами рядом с виллой было слишком опасно, и, быстро наложив жгут и перебинтовав раненую ногу прямо поверх штанины, Банда углубился в лес, направляясь в сторону города.
К утру, выйдя на дорогу и остановив такси, за сто долларов из прихваченной с собой пачки Банда добрался до отеля. Машина стояла у входа, но Бобровского в номере не оказалось. Портье сообщил, что напарник Банды выехал на вокзал еще ночью...
* * *
– Так где ты, черт тебя побери, пропадал? – весело хлопнул Банду по плечу Котляров. – Ты же четверо суток из Праги добирался! Бобровский уже на следующий день нам докладывал!Банда сидел, разомлевший от коньяка, и рассказывал подробности своих приключений.
В кабинете было полно ребят из отдела Котлярова, собравшихся послушать воскресшего из мертвых Банду. Даже генерал Мазурин на радостях захватил с собой пару бутылок коньяка из своих запасов и, опять презрев субординацию, сам спустился к Степану Петровичу.
– Как пришел в отель, обработал свою царапину, – кивнул Банда на ногу, – и завалился спать.
– Ну, святое дело! – ободряюще прогудел Виталий Викторович, разливая вторую бутылку "Белого аиста".
– Устал ведь, как собака. Дрых целый день. А вечером, когда проснулся, сдал номер, собрал вещички, в машину – и на Москву...
– Ты что, через Париж ехал?
– Нет, просто...
– Что это за дорога такая странная, – восемьдесят часов от Праги пилить, расскажи! – не унимался возбужденный Степан Петрович.
– Да у меня в Польше передняя подвеска полетела – в яму влетел. Это – раз! За полдня сделали, но я там, в этом Валбжихе, и заночевал. Наутро погнал на Вроцлав и... Смеяться будете?
– Будем! – весело заржали все.
– И вдруг у меня срывает патрубок от радиатора к картеру двигателя – тот, по которому антифриз бегает. А в этой развалюхе, в "Опеле" разнесчастном, как раз датчик температуры воды не работает. Ну а я жму себе под сто двадцать... Три раза польским полицаям долларами штрафы выплачивал! Короче, жму – а вода знай себе вытекает. В итоге бедный мой движок так перегрелся, что у него даже заглушка в картере сплавилась. Остатки воды – тю-тю! – и через пятнадцать минут, чуть не доехав до Вроцлава – стоп, машина! Двигатель заклинило...
– Ну, как бедному жениться, так и ночь коротка, – рассмеялся Котляров.
– Вот и я про то же. Хорошо, были доллары – новый агрегат поставили. Но пока вызвал техничку, пока отволокли меня в мастерскую, пока поменяли – двое суток прошло, – оправдывался Банда. – Так и получилось...
– А позвонить ты не мог?
– Не рискнул.
– Чего?
– А что я мог по телефону сказать? Доложить, что задание выполнено? Спросить, где Бобровский? Рассказать, сколько человек в Праге убил?
– Да, брат! Ну вот что, – посерьезнел вдруг Мазурин. – Даю тебе три дня отдыха. Залечивай свою ногу, я тебе оформлю документы для лечения в нашем центре...
– Спасибо, не стоит...
– Стоит. Я оформлю тебя в штат. Но об этом поговорим после. Через три дня придешь – будешь писать рапорт, отчет и так далее. Займемся, словом, нашим делом вплотную. А пока – марш домой, чтоб я тебя тут не видел! Ясно?
– Так точно, товарищ генерал!
* * *
Дверь в комнату открылась, и на пороге появился... Банда.В первый момент Алина подумала, что у нее начались галлюцинации...
Но буквально в следующую же секунду она оказалась в его крепких горячих объятиях.
Он!
Живой!
Слезы градом покатились из ее сгоревших от горя глаз.
Она плакала и плакала, не в силах остановиться, спрятав лицо на его груди, а он ласково гладил ее по волосам, по плечам, что-то тихо и нежно шепча ей на ухо...
* * *
А потом все произошло так, как было в ее фантазиях.Был и ужин при свечах. Была сказочная ночь.
Было подано заявление в загс. Были прогулки по Москве. Были предсвадебные хлопоты и покупки.
Было такое простое, но так трудно доставшееся счастье.
Они не расставались ни на минуту, боясь потерять друг друга из виду даже на мгновение.
Родители Алины, Настасья Тимофеевна и Владимир Александрович, только радовались, глядя на детей, и весело подтрунивали друг над другом – мол, и мы такими были, а теперь, глядишь, дедушкой-бабушкой скоро станем.
Все страхи, все тревоги, вся невыносимая боль остались позади. Впереди их ждала долгая, счастливая, интересная жизнь.
И... как обычно у Банды, – полная неожиданных поворотов...
Вместо эпилога
Конечно, автор должен предупредить, что все имена в этой книге – вымышленные, а все совпадения – случайны.
И все же.
Генерал Виталий Мазурин вскоре после описанных здесь событий получил повышение – в ходе очередной кадровой перестановки стал заместителем руководителя Федеральной службы безопасности России.
Полковник Степан Котляров так и продолжает руководить своим отделом.
Лейтенант Бобровский был потихоньку "убран" из системы, переведен в органы МВД.
Николай Самойленко опубликовал, конечно же, самый сенсационный материал года (и конечно же, не в одесских газетах) о злодеяниях преступников и был награжден премией имени Дмитрия Холодова.
Даст Бог, судьбу этого журналиста он не повторит.
Наградной лист Банды с пометкой "посмертно" был отозван, а новый, без пометки, не оформлен. В компенсацию Банде выдали премию в размере десяти миллионов рублей (примерно пять процентов от привезенных и сданных в ФСБ долларов Гржимека). Этой суммы как раз хватило на организацию скромного свадебного торжества и на медовый месяц... в Праге.
И все же.
Генерал Виталий Мазурин вскоре после описанных здесь событий получил повышение – в ходе очередной кадровой перестановки стал заместителем руководителя Федеральной службы безопасности России.
Полковник Степан Котляров так и продолжает руководить своим отделом.
Лейтенант Бобровский был потихоньку "убран" из системы, переведен в органы МВД.
Николай Самойленко опубликовал, конечно же, самый сенсационный материал года (и конечно же, не в одесских газетах) о злодеяниях преступников и был награжден премией имени Дмитрия Холодова.
Даст Бог, судьбу этого журналиста он не повторит.
Наградной лист Банды с пометкой "посмертно" был отозван, а новый, без пометки, не оформлен. В компенсацию Банде выдали премию в размере десяти миллионов рублей (примерно пять процентов от привезенных и сданных в ФСБ долларов Гржимека). Этой суммы как раз хватило на организацию скромного свадебного торжества и на медовый месяц... в Праге.