Воронин Андрей Николаевич. Пылающая башня

   Проснувшись, еще несколько минут лежал с закрытыми глазами. Снова видел перед собой мутноватую воду, водоросли на дне, колышущиеся от каждого его движения, словно волосы утопленников, и серебристый комбинезон в голубоватом свете.
   Как вору удалось привести комбинезон в такое состояние, проплавить в нем здоровенные дыры?
   Или он вырезал их заранее, а потом только обработал пламенем края? Лежащая на дне вещь выглядит совсем не так, как где-нибудь в овраге. Даже неодушевленный предмет кажется живым под водой. Вода останкинского пруда хорошо сохранила пожарный костюм вора.

* * *

   Куратор не стал высказывать недовольство. Времени у него явно было в обрез. Положив на гладкую поверхность стола небольшой предмет размером с половину спичечной коробки, он произнес:
   – Это тебе.
   Дорогин смотрел брезгливо, не спешил забирать «подарок».
   – Диктофон, – добавил куратор. – Нужно взять интервью у Стропила.
   – Пошлите к нему симпатичную девочку.
   – У тебя лучше получится.
   – Издеваетесь? Мой уровень – это Кащей. С мелкой сошкой вроде меня Стропило не станет обсуждать серьезные вопросы.
   – Не прибедняйся. Ты уже имеешь там определенный авторитет.
   – Опять меня в авторитеты записали, – проворчал Дорогин, забирая диктофон. – Заранее предупреждаю: ничего путного не выйдет. В лучшем случае запишу матерщину.
   – Ты, видимо, считаешь, что делаешь нам великое одолжение, такая работа никому не нужна.
   – Может, кто-нибудь и работал на вас из любви к искусству. А я нормальный человек. Мне такой риск сто лет не нужен.
   – Все, разговор закончен. Нам нужны основания, чтобы его задержать. И ты нам их доставишь в клюве.

* * *

   Имея деньги в кармане, в Москве можно купить что угодно – хоть танк, хоть космический спутник. Однако найти продавца пожарной спецодежды – это отдельная проблема. Продавцы того, что не предназначено для продажи, светиться не хотят. Они работают через посредников – одного или нескольких. Варваре Белкиной не раз приходилось прослеживать такие цепочки. Через три часа после дорогинского запроса она сообщила номер склада пожарного управления одного из московских округов и фамилию продавца.
   – Спасибо. Цены тебе нет! Главное, чтобы это не обернулось для тебя какими-нибудь неприятностями.
   – За мою репутацию не волнуйся, я умею осторожно делать заказы. Тем более речь идет о сущем пустяке. У меня на днях выходит статья о нефтяном месторождении, купленном у государства по цене одного состава с мазутом. Это тебе не комбинезончик с чужого плеча.
   – Большому кораблю – большое плавание.
   Как всякая женщина, Белкина любила комплименты. Дифирамбы по поводу внешности ее не волновали, зато похвалы, касающиеся ее профессионализма, она никогда слушать не уставала.
   Прежде чем отправиться на склад, Муму позаботился о том, чтобы не было «хвоста». Его передвижения в свободное время многих интересовали.
   И люди Алефа, и компания Стропила, и менты – все чего-то от него ждали. Все чуяли – не так прост Дорогин.
   Кладовщик Семенов пока ни о чем не подозревал. Морщил лоб, листая конторскую книгу для учета списанного имущества. Каждое изделие имело свой срок годности, свои нормы списания. Легче всего продавать огнетушители. А вот защитные комбинезоны серебристого цвета… Импортный товар из специальной, практически вечной ткани… попробуй его спиши!
   Однако правил без исключений не бывает.
   Без понимания этой мудрости не имело смысла занимать должность кладовщика. И сейчас, судя по сосредоточенному выражению лица, кладовщик был сильно озабочен тем, под каким предлогом списать защитный комбинезон.
   Его размышления были прерваны появлением незнакомца. Клиентом он быть не мог: Семенов не торговал лично, тем более со склада. Сюда имели доступ только свои работники. По виду незнакомца кладовщик сразу понял: «несанкционированный доступ». В желудке неприятно засосало.
   – Мое почтение, – улыбнулся незваный гость. – Предлагаю не церемониться, перейдем сразу к делу. Не пытайтесь меня убедить, что вы – самый честный кладовщик всех времен и народов. Я кое-что знаю о вас. Но не испытываю к вам никаких враждебных чувств. Просто хочу узнать, кто покупал у вас специальный комбинезон два с половиной года назад. Не думаю, что вы торгуете ими направо и налево. Товар штучный, клиент тоже.
   – Кто вы такой? – нахмурился кладовщик. – Я вызываю охрану.
   – Вызывай. Крикни громко, и они прибегут.
   – Послушайте совета: убирайтесь подобру-поздорову.
   – А если тебя потом выпрут с должности? Помянешь недобрым словом?
   – У вас нет доказательств. Просто на понт берете.
   – Тебе собственная шкура важнее или тот давнишний клиент?
   – Я с ним дела не имел.
   – Работаешь через посредников?
   Семенов промолчал.
   – Ты сел на теплый стульчик в начале двухтысячного. Такие, как ты, не сразу начинают торговать через посредников. Ты еще психологически не был к этому готов. Только приобретя жировые накопления, люди начинают осторожничать. Той весной ты, гражданин Семенов, еще торговал ворованным без посредников, и не надо мне больше вешать лапшу на уши.
   Кладовщик понял, что имеет дело с человеком осведомленным, и заговорил.
   К сожалению, примет давнего покупателя Семенов не помнил. Оба раза они виделись в темноте, в салоне автомашины. Общение длилось буквально несколько секунд. К тому же половину лица покупателя скрывала вязаная кепка. В первый момент Семенов даже испугался, что имеет дело с преступником. Но все обошлось…
   На этот раз кладовщик явно не врал.
   – Хоть какие-то приметы ты должен был разглядеть.
   – Говорю вам, я боялся пуще смерти. Даже глядеть в его сторону не хотел… Не знаю, что сказать… Рост – выше среднего…
   – А голос?
   – Сиплый. Но мне кажется, он специально сипел, чтобы скрыть настоящий голос.
   – Молодой или зрелый?
   – Скорее молодой.
   – Номер машины?
   – Клянусь, не запомнил. Да если бы и запомнил, то постарался бы забыть.
   После разговора с кладовщиком у Дорогина возникла одна идея. Нужно было срочно найти уволившегося охранника – свидетеля погружения «призрака» в стылую воду ночного пруда.

Глава 30

   Между тем люди Алефа тоже начали разыскивать и опрашивать строителей и охранников, работавших на башне в первые дни после пожара.
   Именно тогда время для кражи Тельца было самым подходящим. Наверх постоянно поднимали строительное оборудование и материалы, одновременно грузовиками вывозили мусор. Из одного только трехэтажного ресторана вывезли горы золы, раскрошившейся посуды, расплавленных столовых приборов, бесформенных кусков спекшегося декоративного покрытия потолков.
   Восстановительными работами было занято множество строителей. При современной текучке кадров разыскать их было непросто.
   Стропило придумал хитрый ход против конкурентов. Кащей с напарником старались идти на шаг впереди. Наводили справки очень вежливо, предупреждали, что следом явятся полные отморозки, которых не устроят ответы «ничего не видел, ничего не слышал». Будут выбивать показания, и надо знать, что им отвечать. Иначе костей потом не соберешь, на всю жизнь инвалидом останешься.
   Разным людям советовали одно и то же: рассказывать всем о водителе одного из самосвалов, работавших тогда на круглосуточном вывозе мусора. Будто однажды тот сболтнул, как вывозил особый мусор – «на вес золота». Никто тогда значения его словам не придал, но сейчас вдруг вспомнилось.
   Тех, кому не хотелось подставлять плохо знакомого человека, Кащей успокаивал: «Водила погиб в автокатастрофе, поэтому на него можно смело переводить стрелки». На самом же деле шофер благополучно здравствовал и занимался тем же делом – вывозил мусор на свалку…
   Дорогин ничего об этом не знал. Бывшему охраннику он представился добровольным сотрудником Московской ассоциации по исследованию аномальных явлений.
   – В частности, нас интересуют НЛО, странные знаки, люди с необычными способностями, привидения. Нас интересует призрак погибшего пожарника, мы опрашиваем тех, кто якобы видел его на башне.
   – Не лезьте вы туда, неприятностей не оберетесь. Я вот уволился и до сих пор не могу спать по ночам спокойно.
   Охранник – человек крупного телосложения – не производил впечатление человека склонного к галлюцинациям. Дорогин вспомнил историю с изображением на мониторе – в самом ли деле на экране появилась фотография могилы?
   – Не хочу даже вспоминать. На меня тогда смотрели как на чокнутого. Жена стала следить, чтобы я к рюмке не прикасался. Решила, что я тогда пьяный на посту стоял.
   – Лично я вам верю. Это уже не первое свидетельство.
   Дорогин не кривил душой. Он уже изменил свое первоначальное мнение и действительно верил охраннику. Тот больше не упирался и подробно описал виденную когда-то картинку на мониторе: две березки с пожелтевшими листьями, могильную ограду и мраморную плиту с неразборчивой надписью.
   Сергей уже слышал от Кащея, что Олег, сын Воробьева, изготовил поддельные пропуска для последнего, столь неудачного похода отца на башню. Олег признался, что эти пропуска выводили на экран монитора нужное изображение. Неужели он имел отношение к краже Тельца весной 2001 года?
   В голове не укладывалось. Не предупредил отца, что на него явно падут подозрения. Молчал, когда самого избивали, позволил изнасиловать и убить у себя на глазах свою девушку. И все равно молчал?!
   Быть такого не может.

* * *

   – Пора тебе применить свои способности ради общественной пользы, – от удовольствия Стропило по-детски причмокнул пухлыми губами. – Завтра-послезавтра одному водиле не поздоровится. Организуй утечку информации. Пусть менты возьмут его под наблюдение. Только посоветуй не спешить.
   Пусть убедятся, что мужика привезли куда надо, начали пальцы в тиски зажимать. Тогда и надо рыбу глушить. Там не рядовые караси соберутся, и улик хватит на всех.
   Дорогин не имел ничего против. Надо же как-то «оправдать доверие» куратора. Вот только водила не пострадал бы. Муму предпочел бы сам сыграть роль живца – жалко ни в чем не повинного человека. Но дело уже закрутилось, беднягу уже подставили. Предупреждать его нельзя: если рванет от страха куда глаза глядят, только подзадорит всю собачью свору, успевшую взять след.

* * *

   Настоящую фамилию водителя знали только в отделе кадров. Начальство и сослуживцы называли его Молдаваном. Приехав в столицу на заработки, он застрял здесь надолго. Домой, к семье, наведывался только в отпуск да на новогодние праздники. Зато ежемесячно переводил половину зарплаты.
   Подъехав к свалке, он стал объезжать ее по периметру, чтобы выбросить мусор в указанном месте. Кузов был полон битым кирпичом с приставшими кусками штукатурки. Молдаван гордился тем, что возит строительный мусор, и свысока посматривал на других водителей, которые изо дня в день загружались бытовыми отходами, издающими невыносимую вонь в жаркую погоду.
   Как обычно, Молдаван был чисто выбрит, одет в белую тенниску со свежим воротничком. Он сторонился тех своих земляков-гастарбайтеров, которые ходили по городу мятыми, неухоженными, ели что придется, спали где попало и вечно оказывались на прицеле у милицейских нарядов.
   У него самого еще ни разу не проверяли документы. А все потому, что держался он с достоинством и выглядел так, будто недавно покинул уютный семейный очаг. Молдаван очень гордился тем, что до сих пор не попадал ни в какие переделки.
   Его ни разу не кинули работодатели, чему вообще не верили гастарбайтеры.
   Молдаван вылез из кабины посмотреть, все ли высыпалось из кузова. Как обычно, не все. Надев чисто выстиранные рукавицы, он взял совковую лопату и несколько раз стукнул по наклоненному днищу. Теперь порядок, можно ехать. – На выезде со свалки ему махнул рукой какой-то человек в костюме, с папкой для документов под мышкой. Молдаван довольно улыбнулся. Он никогда не видел, чтобы прилично одетые люди подсаживались в кабину к другим перевозчикам мусора.
   К ним напрашивались в основном бомжи со свалки.
   Правда, просьбы эти всегда оставались без внимания. А вот к нему, Молдавану, в начищенную до блеска кабину с запахом ароматизатора попросился какой-то начальник.
   Через пять минут «начальник» вытолкнул из кабины оглушенного Молдавана, которого тут же закинули в автофургон, и, скинув пиджак, пересел за руль. Проехав на грузовике еще пару километров, он бросил его на обочине дороги.
   Очнулся Молдаван в гаражной яме. Машины сверху не было, у края ямы стояли несколько человек и разглядывали его.
   – С приехалом тебя, брат. Догадываешься, в чем дело?
   – Н-нет.
   – – Плохо. Несообразительность тебе дорого обойдется.
   «С местным так не обошлись бы, – подумал Молдаван с тоской. – С местным попытались бы по-хорошему. А кто я такой? Грохнут, зароют – и никаких проблем. Хозяева возьмут нового водилу и даже не подумают в милицию заявить о пропаже человека».
   – Цепляй его.
   Только теперь Молдаван различил под потолком блок с перекинутым тросом. На его запястьях защелкнулись наручники, за цепочку зацепили крюк и вытащили пленника наверх, как мясную тушу для разделки. Суставы рук нестерпимо заныли от растяжения.
   – Возил мусор с Останкино?
   – Давно, – прохрипел водитель, захлебываясь собственной слюной.
   – И вывез лишнее.
   – Не знаю… Может, подбросили… Я сидел в кабине, даже не смотрел… Говорили «можешь ехать», я ехал.
   – Раздень его, – скомандовал один из присутствующих другому.
   Молдаван задергался и мгновенно получил удар в живот, прохрипел что-то нечленораздельное и затих. Только разглядывал собравшихся широко раскрытыми глазами.
   – Запоминает, ублюдок, – рассмеялся старший по возрасту. – Надеется показания дать.
   Молдаван не видел смысла просить этих людей о пощаде. Выходит, все эти годы он обманывал себя, считая, что устроился как нельзя лучше, чувствуя себя таким же человеком, как другие. На самом деле он белый негр, изгой.
   – По-хорошему все равно не скажет, – послышался голос. – С чего начать, с какого конца?
   – Да уж, поле деятельности огромное, вон какой боров!
   – Валеру помнишь?
   – Ну?
   – Помнишь, он рассказывал, как в молодости гадость одну в Анголе подцепил от проститутки.
   Называется «Роза Иерихона»: на заключительной стадии болезни головка члена лопается, как бутон цветка. Пришлось ему тогда лечиться без антибиотиков, иглой прочищать канал.
   – Думаешь и этого полечить?
   – Устроим человеку бесплатную профилактику.
   Молдаван тем временем лихорадочно вспоминал свои рейсы от Останкинской башни. Мусор, что он возил тогда, был пропитан горьким запахом гари.
   Долго потом Молдаван не мог избавиться от этого запаха. Пропахло все: кабина, кузов, брюки, рубашки. После каждой стирки он просил кого-нибудь из сослуживцев понюхать одежду. Те ничего не чувствовали, а Молдавану все казалось, что запах остался где-то в складках.
   Ничего особенного во время погрузки не происходило. Мусор выносили вниз и сваливали горой у подножия башни. Там стоял экскаватор, который ссыпал его в подъезжающие самосвалы…
   Голый Молдаван дрожал от холода, будто на дворе стояла зима, а не душный август.
   – Не надо, – заскулил он.
   – А как по-другому прикажешь? – будничным тоном спросил человек с длинной иглой в руках.
   – Умоляю… Я ни при чем…
   Вдруг откуда-то, словно сквозь стены, в просторный гараж ворвались люди в масках и камуфляже и наперебой заорали матом:
   – Лежать, бл…! Руки за голову!
   Кого-то повалили на пол, кому-то выкрутили руки за спину. Всех обыскали и вывели по одному из гаража, пригибая голову как можно ниже, заставляя семенить на полусогнутых ногах. Потом отцепили Молдавана. Дали понюхать нашатырный спирт, заставили проглотить валерьянку, запивая ее полным до краев стаканом воды. Всего в гараже было арестовано пять человек. Их ждали допросы, очные ставки и прочие «удовольствия».

Глава 31

   – Все круто, – довольно ухмыльнулся Стропило. – Здорово мы с тобой их купили.
   Дорогин не разделял его оптимизма:
   – Менты есть менты. Им все мало. Ненасытные утробы.
   – В чем дело?
   – Полюбуйтесь.
   Стропило помрачнел. Он отлично знал, как выглядят миниатюрные диктофоны.
   – Вот, обязали записать компромат на вас в самые сжатые сроки. Как-нибудь спровоцировать на откровенный разговор и записать. Говорю им: «Не гоните, я еще там в доверие не вошел». А им плевать. Им подавай результат немедленно. Иначе вытащат мое дело и запустят на всю катушку.
   – Аппетит приходит во время еды, – задумчиво пробормотал Стропило. – Они решили, что ты теперь любого можешь подать им на блюдечке.
   – Лучше бы я не наводил их на тех козлов. Бог меня наказал.
   – Козлы получили свое. И Бог за это не в обиде, можешь мне поверить… На сколько минут рассчитана кассета?
   – Минут на сорок вроде. Запасной не дали, экономят.
   – Сейчас споем для них дуэтом. Ты будешь меня подталкивать к пропасти, а я в последний момент буду делать шаг от края. Эх, раз, еще раз да еще много-много раз… Включай диктофон, а я пока достану бутылку. Актеры всегда принимают перед выходом на сцену, чтобы горло прочистить и звучать убедительнее. Только не здесь включай, не на столе. Спрячь в карман, иначе они по звуку обо всем догадаются… Вот суки, а? Жить спокойно не дают.
   Первым делом на диктофон записалось бульканье – хорошее начало для разговора по душам.
   – Ваше здоровье, – Сергей постарался придать своему голосу подобострастное звучание.
   – За тебя, – подмигнул ему Стропило своим крохотным глазом над пухлой румяной щекой. – Молодец, хвалю.
   – Под вашим началом готов в огонь и в воду.
   – Воды не обещаю, а жарко точно будет. Планы у меня большие.
   Они мастерски разыграли спектакль. Дорогин аккуратно «провоцировал» Стропило на откровенность, тот начинал разглагольствовать, имитируя пьяное самодовольство. Но в последний момент умудрялся увильнуть, так и не сказав ничего конкретного, не дав против себя ни одной улики.
   Сергей снова пытался вернуть разговор в нужное русло, стремясь «расколоть» Стропило относительно прошлых дел.
   – Говорят, зимой вы здорово потеснили дагестанцев.
   – Пускай у себя в горах шишку держат, овец и баранов строят. Не им здесь, в Москве, устанавливать порядки.
   – Золотые слова. Здорово их пошерстили?
   – Да имел я всех этих джигитов оптом и в розницу!
   "Слушая этот диалог, можно было подумать, что Дорогин из кожи лезет вон, пытаясь хоть что-то выведать. И только дьявольская интуиция Стропила не позволяет ему достичь своей цели – превратить пленку в вещдок.

* * *

   Дорогина не оставляли мысли об Олеге. Подозрения все больше одолевали его. Можно было бы попытаться собрать информацию о молодом удачливом программисте. Но до выписки Тамары из больницы оставалось мало времени. Спешить нельзя было. Слишком явное проявление интереса к фигуре воробьевского сына снова могло навести на него бандитов. Нужна была осторожность.
   Что предпринять, чтобы навести справки об Олеге? Изготовить дубликат Тельца и «засветить» его? Даже человека с колоссальной выдержкой это вряд ли оставит спокойным. Он обязательно проверит, на месте спрятанная им драгоценная статуэтка или нет?
   Копию можно получить только от людей Алефа.
   Ни Стропило, ни его заказчик не знают, как выглядит Телец в мельчайших деталях.
   Искать контактов с людьми Алефа долго не пришлось. Позвонили сами, памятуя признание Дорогина при первой встрече. Сергей тогда повторил то же, что сказал Стропилу. Мол, менты загнали в угол, заставили на себя работать. Но если блюстители порядка думают, что он, Дорогин, готов из одного только страха лезть из кожи вон, они глубоко ошибаются.
   – Наших ребят повязали. Ты в курсе?
   – Ну?
   На него подозрение пасть не могло. Ни одного из тех пятерых он в глаза не видел.
   – Сможешь весточку передать?
   «Проверяют, – понял Дорогин. – Если сразу соглашусь, значит, „весточка“ незамедлительно попадет к ментам».
   – Издеваетесь? Меня к ним на пушечный выстрел не подпустят. Я ведь даже не внештатный сотрудник.
   – Постарайся, в обиде не останешься. Попробуй по крайней мере разузнать, что им шьют, какие показания дает водила?
   Тут Дорогина осенило. Он нашел предлог, чтобы завести разговор о копии Тельца. Спешить не стал, сказал, что попробует навести справки окольными путями. Назначил время для встречи. Уже не на Тверской, а в более укромном месте – в подвальчике, где собирались любители пива и креветок.
   Через три часа Сергей явился в подвальчик и сразу узнал двух «старых друзей» с Тверской. Оба цедили пиво без большого энтузиазма, а к блюду с креветками не притронулись вовсе.
   Дорогин объяснил, что на допросах водитель дает не самые благоприятные показания для задержанных.
   – По его словам, ваши ребята настоящие садисты.
   – Ублюдок!..
   – К Тельцу он отношения не имеет. Вы еще не знаете, кто вас подставил?
   – Кто?
   – Я без понятия. А вам стоит подумать. Это без вариантов была подстава.
   – Подумаем. Ты давай дальше.., насчет ментов.
   – Продолжаю. Ментам не чуждо ничто человеческое. Если они убедятся, что водила в самом деле борзел не по чину, они изменят отношение к этой истории.
   – Мысль верная. Что-нибудь сообразим.
   – Если б у вас была копия Тельца… Хотя какой смысл говорить впустую.
   – А в чем идея?
   – Идея в том, чтобы подкинуть копию в квартиру этого самого Молдавана. Где он ее снимает?
   Собеседники сразу не могли вспомнить, но сказали, что адрес, в принципе, не проблема.
   – Подложить дубликат, и менты своими глазами убедятся, что Телец у водилы.
   – Они же не лохи, сразу увидят, что бычок не золотой.
   – А кто сказал, что он на самом деле золотой? Может, настоящий хозяин только хвалился?
   Молдаван не ювелир, чтобы разбираться в этом.
   А показать кому-нибудь страшно – очко не железное.
   – Хлопотное это дело. Попробуй изготовь по-быстрому хорошую копию.
   – Зато двух зайцев можно убить одним выстрелом: обделать водилу и закрыть вопрос с Тельцом.
   Менты убедятся, что статуэтка имеет чисто символическую ценность, и сразу потеряют к ней интерес.
   Собеседники на словах не выразили своего отношения к идее Дорогина. Но было видно, что она пришлась им по душе. «Скорее всего они представят ее начальству как свою собственную», – подумал Сергей.

* * *

   В отличие от Алефа Доброхотов не интересовался деталями поисков Золотого Тельца. Стропило взялся за это дело, пусть он и потеет. За обещанную ему сумму он из кожи вон вылезет. Главное – не засветиться. Однажды он, Доброхотов, уже напоминал ему об этом. Повторяться не стоит, «младенец» весом больше центнера и сам заинтересован действовать осторожно.
   Доброхотов занимался своим бизнесом. Нефть и газ перекачивались по трубам покупателям, катились без задержки длинные составы из цистерн.
   Право собственности Доброхотова по-прежнему оставалось почти виртуальным. Скважины и трубопроводы, резервуары и цистерны принадлежали другим. При погрузке нефть и нефтепродукты еще не имели к нему отношения, при разгрузке – уже принадлежали потребителю, и только в то недолгое время, пока они находились в пути, связь их с доброхотовской компанией можно было проследить по документам.
   Глава фирмы принимал немецкого партнера, представляющего интересы одного из крупнейших в Германии покупателей российского газа. Общались на английском, оба знали его прекрасно. Покончив с деловой частью беседы, партнер выразил свое искреннее удивление политикой Доброхотова.
   – Вы человек слова, мы это очень ценим. Мы заинтересованы и дальше иметь дело только с вами. Я задам один вопрос. Если не хотите, можете не отвечать. Вы уже столько лет на этом рынке.;
   Неужели вам не хочется укрепиться по-настоящему, заполучить собственность, делать свой бизнес легально? Тогда без вас просто не смогут обойтись.
   – Могу ответить. Укрепиться, пустить глубокие корни – здесь это очень рискованно. На тебя постоянно будут натыкаться и рано или поздно решат выполоть. У нас страна талантов, поэтому здесь никогда не будет незаменимых людей. Человек, возомнивший себя незаменимым, сразу становится бельмом на глазу. Вспомните историю нашего уважаемого Алфимова, то бишь Алефа. Он решил стать самым незаменимым на Руси. А в результате на него направлены материалы в Интерпол, ему приходится нанимать адвокатов, доказывать, что он не верблюд. Нет уж, лучше изображать из себя перекати-поле, делать вид, что ты случайно оказался возле «трубы», рядом с «железкой».
   Немец сочувственно кивал, поражаясь тому, как трудно делать бизнес в России.
   – Кстати, у вас есть свой талисман? – говоря об Алефе, Доброхотов не мог не вспомнить Золотого Тельца. – Может, я задал слишком интимный вопрос? Если не хотите – не отвечайте.
   Немец наморщил лоб.
   – Затрудняюсь сказать. Мне просто не приходило в голову ничего подобного.
   – Талисман или просто примета… Нечто такое, что помогает вести дела, вселяет уверенность в успехе.
   – Мне очень важно проснуться в семь утра, минута в минуту. Иначе день пройдет крайне неудачно.
   Несмотря на вежливую улыбку, на лице Доброхотова проскользнуло разочарование. Немец это заметил и попытался вспомнить еще что-нибудь.